Текст книги "Стражница (ЛП)"
Автор книги: Эрика О'Рурк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
Кроме того, так ему будет легче заметить, если вдруг появятся неприятности.
Она покачала головой.
– Тогда тебе следует, по крайней мере, отнести ему немного кофе. И что-то поесть. Сегодня на десерт – «груша в бренди». Или хороший кусок мясного пирога. Ему наверняка понравится.
Я поморщилась.
– Мам, мясные пироги никому не нравятся, кроме возможно людям из «Шеди Акрес».
У нас был хороший бизнес с местным пенсионом для пожилых, который находился всего в нескольких кварталах, как с клиентами, которые могли прийти, так и с доставкой на дом. Я ещё ни разу не видела, чтобы кто-то заказывал мясной пирог, если у него не было скидки для пожилых людей.
– Тсс. – Она обеспокоенно огляделась, не обидела ли я кого-то из толпы, что приходила сюда из «Шеди Акрес», но единственным человеком у стойки была какая-то девушка моего возраста.
– Отнеси ему немного пирога, пока мы не закрылись.
На какую-то долю секунды я думала возразить. Пирог не поможет решить наши проблемы. Вместо этого я спросила:
– Кто прислал эти цветы?
Рядом с кассой стояла ваза с весёлыми, оранжево-жёлтыми подсолнухами, которые, в немного сонной атмосфере «Слайс», казались наэлектризованными. Моя мама бросила взгляд в их сторону, перед тем как пойти на кухню.
– О, ты знаешь, я не уверена. Они просто появились из неоткуда. Разве они не очаровательны?
Я вытерла мокрые руки о фартук.
– С ними была открытка?
– Я ничего не заметила. Увидимся дома. И не забудь о мессе сегодня вечером.
Я была так сосредоточена на цветах, что совсем не услышала, что она ушла. Я поискала между блестящей зеленью и огромными цветками, но моя мама оказалась права – никакой карточки. Я порылась в заднем кармане штанов в поисках рисунка, который нашла ранее, и вытащила его. Внезапно, ни набросок, ни букет больше не казались мне очаровательными. Кто-то вломился в мой шкафчик и положил карточку в сумку? Мне вспомнился Ник Пэтрос, его странный, пронизывающий взгляд, которым он окинул меня во время курса по журналистике. Может и цветы от него? Он дал мне свою визитную карточку на глазах у всего курса. У него не было причин вести себя так загадочно.
И вдруг меня осенило, будто завеса спала с глаз. Тот старикашка, в которого я врезалась по пути в библиотеку, моя сумка, упавшая на пол… как он настаивал на том, чтобы поднять её для меня… У него была возможность спрятать рисунок в ней. «Я нашёл кого искал», сказал он тогда.
Он имел в виду меня. Каким-то образом, он незаметно пробрался в Св. Бригит и нашёл меня. Он разыскал меня и здесь, но зачем? Он Дуга? Один из деловых партнёров Билли? Это случалось уже не в первый раз, что они пытались передать мне какое-то послание.
Большое окно в «Слайс» показалось мне вдруг зловещим – оно идеально подходило, чтобы выставить меня на всеобщее обозрение…, и я боролась с желанием позвонить Колину и попросить его зайти внутрь. Однако, если пожилой мужчина Дуга, мне принесёт больше пользы, рассказать о нём Люку. Колин доложит обо всём Билли, и я потеряю даже ту малую свободу, которая у меня ещё осталась. Ещё хуже – Колин переключиться в режим телохранителя и ещё больше отдалиться от меня. Если старик пытался показать мне, что за мной наблюдают, то он не сказал ничего нового. Я находилась под постоянным наблюдением с тех пор, как умерла Верити.
Я засунула рисунок обратно в карман, заставляя вести себя естественно. Дуга или Плоский, я не хотела выказывать испуг перед кем бы то ни было. Вместо этого я обошла мои столики, подлила кофе и убрала тарелки. Девушка у стойки всё ещё сидела там и ела яблочный пирог как воробушек. Мороженное растаяло, и она раздавила корочку вилкой, превратив всё в месиво из корочки, яблока и сливок.
– Хочешь я уберу это?
Девушка удивленно посмотрела на меня орехового цвета глазами.
– Похоже, я всё-таки не голодна.
– Нет проблем. Ещё кофе?
Белый стаканчик был пуст, хотя я наполнила его, когда пришла. Но судя по дрожи в её руках… – У меня есть без кофеина.
– Это была твоя мама? – она кивнула в сторону кухни.
Да. Это семейное предприятие, – сказала я и попыталась улыбнуться, в то время как во мне медленно расползалась усталость.
– Ты Мо.
Я присмотрелась повнимательней. Потрескавшиеся губы, беспорядочный, русый конский хвост и вызывающий тон в голосе. Ещё одно послание от старикашки? Или игрушка Серафимов?
Я настороженно провела пальцам по запястью, задаваясь вопросом, может ли она чувствовать мою связь с Люком. Если да, тогда, возможно, она не станет нападать сразу, не в том случае, если я могу так быстро позвать его.
Я указала на мою именную табличку из пластики.
– Похоже на то, не так ли?
– Мо Фитцжеральд.
Я поставила кофейный чайник на стойку.
– Я так и не поняла, как зовут тебя.
Она убрала прядь волос с лица.
– Дженни Ковальски, – сказала она, подняв голову и пытаясь выглядеть смелой. – Мне кажется, ты знала моего отца.
Вот черт. Не магия, так другие неприятности.
Глава 9
– Ты Дженни?
Теперь и я сама это увидела, по форме носа, цвету волос, и глаза были тоже немного похожими. У неё была натренированная, мускулистая внешность бегуньи на длинные дистанции. Возможно она унаследовала её от своей матери, поскольку Джозеф Ковальски был крепким малым, чьи мускулы за проведённые им двадцать лет в полиции Чикаго, растворились в слое жира.
Я сглотнула и опустила взгляд на стойку.
– Мне действительно жаль насчёт твоего отца. Он был хорошим полицейским.
– Он был замечательным полицейским. И замечательным отцом. Ты знала, что он скоро должен был выйти на пенсию?
– Он упоминал об этом.
Он рассказывал, что хочет отправить свою младшую дочь в колледж, а затем переехать с женой во Флориду и рыбачить в Мексиканском заливе. Никакой рыбалки больше для Ковальского. Он не увидит, как Дженни ступит на сцену, чтобы получить аттестат об окончании. Он больше ничего из этого не сделает.
Потому что Джозеф Ковальски умер при попытке спасти меня.
И никто этого не знал.
Официальная версия звучала так: он приехал к чикагской водонапорной башни, чтобы проверить там утечку газа. Никто не упоминул, что эта водонапорная башня находилась не на его участке и что в тот вечер он был не на службе. Он случайно оказался поблизости, когда об этом сообщили по радио и решил проверить. И поэтому он оказался в водонапорной башне, когда та взорвалась.
На самом же деле, он последовал туда за мной, пытаясь выяснить правду о смерти Верити. Эванджелина перехитрила меня, так что я выпустила чистую магию и спровоцировала Разрушительный поток. Когда Ковальски увидел, что я в опасности, он всё же смело выступил против магии и Сумрачных и пытался вытащить меня оттуда невредимой. Магия набросилась на него. У него не было ни малейшего шанса.
– Мне очень жаль, – повторила я. – Как у тебя дела? И у твоей семьи?
На похоронах я видела их стоящих тесной кучкой, жену Ковальского и его четырёх дочек, окружённых морем парадных мундиров ультрамаринового цвета. История была широко освещена во всех газетах, но я избегала читать эти статьи. Не было ничего, что я ещё могла бы узнать об этой ночи.
– Совсем паршиво. А у твоей?
– Моей что?
– Твоей семьи. Мой отец был очень заинтересован в ней, ты знала об этом? Он всё время говорил о вас.
– Моя семья не имеет отношения к тому, что случилось с Верити.
Эльза однажды сказала мне, что Ковальски специально попросил, взять расследование дела Верити на себя, поскольку оно казалось ему замечательной возможностью собрать улики против мафии Чикаго. Все считали, что Верити убрали из-за конкуренции в организованной преступности, вероятно, русские. Предполагалось, что, либо она была убита по ошибке, а жертвой на самом деле должна была стать я, либо это было предупреждение, по девизу: «Уступи свою территорию, иначе твоя племянница, следующая на очереди». Так что, Ковальски преследовал меня, рылся в прошлом Колина и досаждал моему дяде – и всё в пустую. Мафия не несла ответственности за смерть Верити. Виной этому была магия, и в конце она убила и Ковальского.
– Ты думаешь, это была случайность? Случайный удар судьбы?
Я смотрела на неё. Её руки всё ещё тряслись, и она прижала их к стойке. Мне было знакомо выражение её глаз, тревожная печаль и гнев, оглушающая потребность найти хоть какой-то смысл в том, что произошло. Она нацелилась на меня, будто я была ключом ко всем ответам.
– Не судьба. А просто ужасно, – сказала я. – И несправедливо. Как и то, что случилось с твоим отцом. В неподходящем месте, в неподходящее время.
– Нет! – Головы обернулись в нашу сторону, и она понизила голос. – Мой отец был там из-за тебя. Потому что ты пошла на опознание и утверждала, что не узнала преступников.
– А я их и не узнала.
– Спустя неделю их нашли мёртвыми.
Должно быть, я выглядела настолько искренне удивлённой, что она продолжила с искажёнными от горечи ртом.
– Твой дядя не рассказывал тебе об этом? Сразу оба, как при экзекуции. Их нашли в одном из мусорных контейнеров в квартале Бэк-оф-ярдс. Я видела фотографии.
У меня появился кислый привкус во рту.
– Фотографии?
Она пожала плечами.
– Следователи, которые взяли на себя это дело, раньше всегда играли с моим отцом в покер. Хотя им и не нравится передавать такие вещи, но и не могут сказать «нет».
– Дженни.
Я тщательно подбирала слова. Я знала по собственному опыту, как часто люди врут, когда ты кого-то оплакиваешь и ещё думают, что делают тебе одолжение, якобы защищая от не приятных вещей.
– Моя семья не причастна к тому, что случилось с твоим отцом. Или с Верити. Я знаю, что твой отец думал по-другому, но он ошибался.
– Ты лжёшь.
– Я бы не стала этого делать. Не в этом случае. Мой дядя не убивал твоего отца.
– Нет, – задумчиво сказала она – он бы и не стал этого делать. Не лично, это не его стиль. Он всегда оставляет грязную работу на других. Кто-то другой должен подставить голову или нажать на курок. Как твой отец. И… – она повернулась на виниловом табурете и остановилась так, что могла видеть грузовик Колина. – Твой телохранитель. Или парень? Мой отец не был до конца уверен. Он назвал это «опасной игрой», для вас обоих.
Я отошла от стойки.
– Ты же даже не осознаёшь это, не так ли? Что сделал твой дядя, что сделала твоя семья… Ты никогда не задавалась вопросом, какова цена всему этому? Не находишь, что она, возможно, слишком высока? Или ты настолько довольна, пребывая в неведении, что даже ещё ни разу не интересовалась?
Не удивительно, что Люк считал меня сумасшедшей, когда я, после смерти Верити, говорила про справедливость и месть. Должно быть, мои речи были точно такими же. С той разницей, что я была в здравом уме, как и Дженни. Смотреть на её скорбь, было тоже, что смотреться в зеркало.
– Чего ты хочешь?
Я и сама знала.
Она уже собиралась ответить, но затем выражение её лица изменилось. В одно мгновение оно стало весёлым и приветливым, а щёки приподнялись в безличной улыбке.
Секундой позже, на моё плечо легла чья-то рука.
– Пришло время идти на мессу. А это кто?
Билли. Дженни, должно быть, знала кто он. А знал ли Билли, кто она? В моём мозгу всё перемешалось, и я не смогла ответить.
Дженни встала и натянула куртку.
– Джен, – сказала она. – школьная подруга.
– Очень рад познакомиться с тобой, Джен. Прости нас, но нам надо идти в церковь. Если мы опоздаем, моя сестра оторвёт нам головы.
Мой дядя, с его белыми, как снег, волосами, ухоженной бородой и глазами, вокруг которых образовывались морщинки от смеха, был настолько же очарователен, насколько и абсолютно смертелен. Как садовый гном в изысканном парадном костюме. Когда посмотришь так на него, можно почти забыть, насколько быстро может сменится весёлое выражение его лица на что-то скрупулёзное и жёсткое как сталь, когда кто-то вставал у него на пути.
– Конечно. Увидимся, Мо.
Она сунула деньги под тарелку, которую я всё ещё не убрала и ушла, не сказав больше ни слова.
– Мы уже опаздываем, – сказал Билли и огляделся в почти пустом «Слейс». – Лучше побыстрей убери свинство, которое оставила твоя подруга.
Глава 10
Есть кое-что, что нужно знать о моей школе: Св. Бригит – самая дорогая и видная школа для девочек во всём городе, но в то же время и обычная приходская церковь.
В этом есть свои преимущества. В конце концов, лишь немногие школы, поддерживающие столь безупречную репутацию, приняли бы в свои ряды дочь осуждённого преступника, если бы семья не принадлежала к общине. Семья, которая охотно жертвовала деньги всегда, когда бы ни понадобился ремонт в церкви, ни сломался кондиционер или ни обновлялся дом пастора.
Но были также и недостатки. В моем случае, это означало, что есть большая вероятность того, что кто-то из моей семьи, повстречает кого-то из учителей, по крайней мере тех, что с белыми воротниками или в чёрных одеяниях. Ещё год назад, это не было бы проблемой – они пели мне дифирамбы, за то, какой милой, трудолюбивой и ответственной я была. Однако сегодня, всё по-другому.
После богослужения мы перешли в общественный зал для приятного общения. Все держали в руках чашки со слабым кофе и бумажные тарелки с тыквенным пирогом. Молодёжь моего возраста, некоторые из которых ходили со мной в школу, но многие и нет, стояли в кругу, разговаривали и в то же время писали смс. Их язык был мне так же чужд, как и язык Дуг. Я никогда не могла освоить эту беззаботную болтовню.
Я устало прислонилась к стене, почувствовав себя внезапно такой одинокой, что в горле застрял ком. Я наблюдала, как мой дядя продвигается по комнате, останавливаясь то возле одной, то возле другой группы. Он был на редкость в хорошей форме, приветливый и разговорчивый. Возможно, к этому имел отношение визит Эльзы. Он пожимал руки самым различным людям, спрашивал о их семьях и убеждался в том, что в его маленьком королевстве всё идёт именно так, как он этого хочет. Лишь в последнее время я стала замечать то, что уже всегда присутствовало – тонкий налёт страха, перекрывающий уважение, с которым к нему все относились.
Во мне снова проснулся гнев. Из-за него я уже столько всего потеряла, а ему было совершенно всё равно, потому что он получил то, чего хотел, в то время как я… не получала ничего, а только парня, который не хочет быть со мной; школу, полную людей, которые думают, что я немного странная, а также считают меня преступницей; отсутствующего отца. Мои пальцы сжались в кулаки. Надо убраться отсюда, пока я не устроила сцену, которая лишь укрепит уверенность других в том, что я схожу с ума.
Я сгорбилась и направилась к выходу, только чтобы остановится, когда кто-то схватил меня за руку. Я споткнулась из-за внезапной смены направления.
– На кого это ты так сердито смотришь? – спросил Люк.
– И вовсе не смотрю…, – сказала я на автомате, что было совсем неподходяще. Я стряхнула руку Люка и сердито посмотрела на него. – Что ты здесь делаешь? Орла передумала?
– Нам надо поговорить.
– Я в церкви. Сейчас не очень подходящий момент для этого.
– Ничего не поделаешь.
Даже небрежно одетому, в чёрном свитере и тёмных джинсах, ему как-то удавалось, выглядеть элегантнее и привлекательнее, чем кому-либо другому в общественном зале. Он скользнул взглядом по различным группкам людей.
– Где прячется Куджо?
– Думаю, дома.
Я не хотела говорить о Колине. Это было слишком болезненно, а Люк был хорошим наблюдателем.
– Это на него совсем не похоже, упускать тебя из виду. Очень неответственно.
Я и забыла, как быстро Люк может вывести меня из себя.
– Мы здесь с моим дядей.
– И поэтому тебе не нужна твоя личная сторожевая собака, хм?
– Билли заботиться о нас.
А ещё больше – о самом себе. Я огляделась вокруг. Никто не заметил Люка и когда я сконцентрировалась, то смогла уловить слабое гудение магии, исходившее от него. Он скрыл себя. Все, вероятно, думали, что я разговариваю сама с собой. Замечательно.
Если Люк хочет поговорить, то пусть говорит. Мне ведь не обязательно отвечать. Вместо этого, я, как обычно, наблюдала за людьми. Они были так предсказуемы – те же группки, которые неделю за неделей собирались на том же месте и вели те же разговоры. Но кое-что показалось мне странным, будто я смотрела через плохо настроенную камеру. Что-то было по-другому, не считая Люка, который как обычно, стоял слишком близко. Я прислушалась к ритму разговоров, как голоса возбуждённо повышаются и снова понижаются; к молчанию, которое иногда распространялось по всему залу. Когда я уловила тихий смех моей матери, то сосредоточилась на нём. В этом и было различие: в моей матери.
Обычно она прогуливались по залу и останавливалась, чтобы поговорить со знакомыми, полная противоположность дяди, который ждал, пока другие сами подойдут. Он двигался, и вся комната двигалась вместе с ним, ещё один намёк на то, у кого, на самом деле, была власть. В противоположность ему, моя мама всегда сама подходила к каждой отдельной группке, так, будто бы прося сначала разрешения присоединиться. Сегодня же вечером, напротив, люди стекались к ней. Маленькие группки женщин по всему залу, перешептывались друг с другом и поглядывали незаметно на мою мать. Время от времени, одна из них, как бы случайно, отходила от остальных и подкрадывалась к моей маме, которая буквально светилась от всего этого внимания.
Мне вспомнился визит Эльзы, поспешный уход матери. Если моя семья и не имела в чём-то равных, так это в хранении секретов.
– Сейчас вернусь, – пробормотала я Люку, едва шевеля губами.
Он нахмурился и дотронулся пальцами до моего рукава.
– Я серьёзно, Мышонок. Давай пойдём куда-нибудь, где сможем поговорить.
Я отмахнулась, но как только приготовилась пересечь зал, заметила сестру Донну, которая скользила в сторону матери, как корабль с чёрными парусами. Толпа расступилась, как только стало ясно, куда направляется сестра ордена, но я подкралась поближе.
Краткое приветствие, и затем сестра Донна перешла прямо к делу.
– Я беспокоюсь, – сказала она.
Заботливая монахиня, которая раздаёт чашки с чаем «Эрл грей» исчезла – такой она становилась только, чтобы сыграть шоу перед представителями колледжа. Настоящая сестра Донна была такой же безжалостной, как и предприниматели на бирже.
– Очень сильно беспокоюсь.
– Разве Мо плохо ведёт себя? – спросила моя мама, и беспокойство опустилось на неё, как влажное одеяло.
Это было её самым большим страхом – что я наделаю проблем и опозорю семью. У нас ведь этого недостаточно!
– Она рассеяна. Её успехи всего лишь удовлетворительны и совсем не соответствует тем, что мы привыкли от неё получать. Её участие в курсах стало нерегулярным. Многие учителя больше не уверены в том, следует ли составлять для неё рекомендательные письма.
Мои ноги онемели. Я не знала об этом.
Сестра Донна сложила руки на груди и продолжила.
– Конечно же, мы сочувствуем ей, и я пыталась помочь, но она всё довольно усложняет. С тех пор, как случился этот инцидент, она отказывается разговаривать со своим школьным консультантом.
Похоже убийство Верити рассматривалось теперь как «инцидент».
Моя мать нахмурилась и заломила руки.
– Она сказала, что всё в порядке.
Сестра Донна покачала головой.
– Значит она соврала, миссис Фитцжеральд.
– Она бы не стала врать. Только не моя Мо.
– Она пропустила сегодня несколько занятий.
Черт. Я спряталась за группу молодых матерей и галдящих маленьких детей, в то время, как моя мама сказала:
– Это, должно быть, какая-то ошибка. Мо не прогуливает. Она ещё никогда не прогуливала.
– Тем не менее, этой осенью такое уже случалось, – напомнила ей сестра. – На встрече с представительницей Нью-Йоркского университета.
– Это было из-за стресса, – запротестовала моя мать, она завертела головой, оглядывая комнату в поисках меня. – Вы знаете, она не была серьёзно настроена переехать в Нью-Йорк. Это был всего лишь каприз. На самом деле, она вовсе себе не навредила тем, что тогда ушла.
Сестра Донна в недоумении нахмурилась.
– Может быть проблема в чём-то другом? – сказала она и снизила голос почти до шёпота. – Что-то дома, что могло бы спровоцировать подобное поведение?
Значит это и есть настоящая причина, почему сестра Донна заговорила с моей матерью. Она была так же охотлива до сплетен, как и другие – просто подходила прямо к делу. Я по чуть-чуть продвигалась вперёд, в надежде уловить ответ моей матери, как вдруг рука Люка схватила меня за локоть.
– Мышонок, когда ты наконец запомнишь? Ты больше не невидима.
– Я сейчас очень занята, – сказала я. – Это не может подождать?
Он театрально вздохнул и посмотрел туда, где его пальцы сжимали мой локоть. Слабое гудение магии, которое я почувствовала раньше, теперь окружило и меня.
– Давай уже пойдём, – сказал он. – У нас куча дел.
– … из-за её отца, – как раз сказала моя мать, когда мы приблизились. – Но она же ещё даже не слышала хорошую новость.
– Ах да? – спросила сестра Донна.
– Он скоро возвращается домой. Мы думали, что это будет где-то поздней весной или летом, но он был образцовым… гражданином. Они освобождают его преждевременно. В феврале.
У меня загудело в ушах. На этот раз больше от растерянности, чем от магии, и моё поле зрения сузилось, так, что остальная часть комнаты исчезла. Всё, что я ещё могла видеть – это маму, которая была настолько взволнована новостью, что прямо-таки светилась. Мой отец возвращался домой.
Досрочно. На много месяцев раньше.
Независимо от того, в какой университет я пойду, мы проживём почти шесть месяцев под одной крышей, прежде чем я смогу сбежать.
Сначала по всему моему телу пробежала волна жара, затем холода и я пошатнулась, неожиданно обрадовавшись, что Люк придерживает меня за локоть. Хотя я и знала, что его магия скрывает нас, мне показалось, что все в комнате уставились на меня, и интенсивность их интереса к нашей маленькой, семейной драме душила меня.
– Пойдём, – сказала я Люку.
– Что?
– Ты же хотел поговорить? Ну так давай поговорим. Просто уведи меня отсюда.
Уголки его губ приподнялись, но улыбка не дошла до глаз.
– Я уже думал, ты никогда не попросишь об этом, – сказал он и вывел меня на улицу, в морозную ноябрьскую ночь.
Глава 11
Возможно причина была в том, что я отвыкла или возможно в течение дня слишком часто находилась в Межпространстве, но после короткого путешествия до квартиры Люка мне стало до тошноты плохо. Я не была создана для того, чтобы проходить через Межпространство. Каждый раз меня должна была проводить Дуга. Возможно, таким образом, магия давала понять, что я не одна из них, напоминала, что я незваная гостья, таким образом предупреждая, не приближаться слишком часто. Возможно магия просто не любила меня.
Это было взаимно.
Люк ждал в гостиной, как джентльмен, пока я приходила в себя в ванной. Я опустилась на пол, почувствовала его твёрдость, прижалась щекой к прохладной, плиточной стене и надеялась, что комната перестанет кружиться. Каждый стук сердца, отзывался новой болью в висках. Одна мыль о том, что отец возвращается домой, вызвала очередную волну тошноты.
Жить в том же доме, что и отец, будет просто невозможно. Уже несколько лет назад я перестала на него злиться: мой гнев уступил место чему-то безутешному, безразличной пустоте. Мой отец был глупцом и отмывал деньги через различные фирмы дяди. Да к тому же был ещё и жадным, поскольку, когда ему стало этого недостаточно, он присвоил ещё деньги. Когда отца не было рядом, его заменил Билли, он позаботился о том, чтобы моя мама могла платить по счетам, оплачивал какую-то сумму за мою школу и продал Слайс маме, чтобы сделать её независимой. Билли спас нас. Так моя мама всегда рассказывала мне. Мой дядя спас нас, когда отца не было рядом.
Правда была гораздо менее благородной. Я не знала деталей. Колин не хотел говорить, а мама отказывалась сказать даже слово против отца или дяди, мне оставались только газетные статьи о процессе. И в то время, как официальная история состояла в том, что мой отец злоупотребил доверием и щедростью шурина, между тем я знала, что оба, всё это время, имели дело с мафией Чикаго.
Нью-Йорк должен был стать местом моего прибежища. После смерти Верити, это казалось мне ещё важнее, чем когда-либо, как возможность, сдержать наше общее обещание и исполнить мечту, которую мы делили друг с другом. Но, как оказалось, Верити, в любом случае, не поехала бы в Нью-Йорк. Её планы поменялись, когда она обрела свои магические силы и в то ж время узнала, что она Сосуд, которому суждено, спасти Дуг и их магию. Наш последний разговор друг с другом стал ссорой, по поводу её намерения переехать в Нью-Орлеан, вместо Нью-Йорка. А теперь я была здесь, в Нью-Орлеане, и выполняла другое обещание, которое дала ей.
– С тобой всё в порядке? – крикнул Люк через закрытую дверь.
– Да.
Я встала, держась за стену, а затем направилась в гостиную. Я любила квартиру Люка. Карнизы, античная живопись, непредвзятый беспорядок красивых произведений искусства со всего мира… Все вещи умоляли здесь о том, чтобы получше разглядеть их, потрогать и исследовать, потому что быстрого взгляда было недостаточно.
Парень, сидящий на диване, не являлся исключением.
Он встал, как только я вошла в комнату, тонкий и стройный, полный поджарых мускулов. Беспокойство смягчило его угловатое лицо. Он внимательно наблюдал, как я прошаркала к блестящему чёрному дивану.
– Ты выглядишь ужасно, – сказал он, и, хотя тон его голоса был беззаботным, беспокойство, резонирующее в нём, звучало искренне.
– Спасибо.
Я опустилась на мягкую кожу и подтянула под себя ноги.
– С непривычки?
– А может быть это из-за тебя, – сказала я – Ошибка в эксплуатации. Так это называется?
– Со мной ты, гарантировано, в хороших руках, – ответил он, и веселье осветило его отличительные, экзотические черты лица. – И ты уже должна почувствовать себя лучше. Ты сама просила перенести тебя сюда, уже забыла?
Я вздрогнула. Стеклянные двери, ведущие на балкон, стояли открытыми, и, хотя здесь было теплее, чем дома, мне было ужасно холодно. Люк, который никогда ничего не упускал из виду, заметил это и одним единственным выразительным словом заставил огонь вспыхнуть в камине.
– Вот. – Он пошёл в кухню и мгновение спустя вернулся с дымящейся чашкой чая. – С глотком алкоголя? – Он кивнул в сторону буфета, на котором стояли графины из гранённого хрусталя.
– Нет, спасибо.
Люк приводил мои мысли в беспорядок уже одним своим присутствием. Не обязательно давать ему ещё и преимущество. Я потягивала чай, осознав, что Люк поглядывает в мою сторону своими зелёными глазами, которые напоминали мне деревья летом, тёплые, красивые и замкнутые.
Он сел и положил руку на спинку дивана позади меня. Он не совсем прикасался ко мне, но от него исходило тепло, которое вызвало во мне желание свернуться в клубочек, как кошка.
– В церкви было… мило, – сказал он.
– Это была катастрофа.
Я вдохнула сладкий, цветочный аромат чая, блокируя воспоминания о том, что поведала мама и о «большом беспокойстве» сестры Донны.
– Я пропала. Ты знаешь это, верно? Мне необходимо это рекомендательное письмо от учителей, чтобы поступить в Нью-Йоркский университет.
– Такую девушку как ты, они возьмут нарасхват. Однако, новость о твоём отце, похоже, вывела тебя из равновесия. Я думал, ты лишишься чувств прямо там.
– Но я не лишилась. – мне казалось важным, напомнить ему об этом.
– Я бы тебя поймал.
– Что сказали Кварторы?
– Ты уверена, что готова к этому? Я немного волнуюсь за тебя, Мышонок.
– Со мной всё хорошо.
Так сказать…
Он резко встал.
– Как думаешь, ты достаточно крепко стоишь на ногах, чтобы прогуляться?
– Мы оставили позади тысячу пятьсот километров, только для того, чтобы прогуляться? Тебе известно, что в Чикаго тоже есть тротуары? Причём много.
– Сегодня красивая ночь. Ты могла бы поближе узнать мой город. В конце концов, я уже достаточно времени провёл в твоём.
Я неохотно поставила чашку с чаем.
– Куда пойдём?
Я смотрел на мои руки, вместо того, чтобы посмотреть ему прямо в глаза.
– Кварторы готовы пойти на сделку. Но это должно произойти сегодня ночью.
– Прошло же всего несколько часов, – сказала я. – К чему спешка?
– Положение довольно серьёзное. Кроме того… о чём тут думать?
Мы спускались по лестнице бок о бок, так близко, что бедро Люка касалось моего.
– Я им не очень-то нравлюсь
– Дело не совсем в тебе.
Он выглядел слегка пристыжено, что случалось редко.
– Ты ведь не Дуга. А Плоских они не особо любят.
– Какая неожиданность!
Я уже испытала это на себе, когда Серафимы пытались убить меня в зале, полном Дуг, а те просто закрыли на это глаза.
– Они – ханжи.
– Как думаешь, что случиться, если в твоём мире узнают, что существуем мы, Дуги?
Мы пересекли знакомый двор, и под нашими ногами заскрежетал гравий. Люк открыл врата одним словом и движением.
– Думаешь, Плоские примут нас? Или же будут относиться к нам, как к опасности? Назовут нас колдунами? Будут жечь нас на кострах или закидывать камнями? Человечество – какое угодно, но точно не терпимое.
Мы прошли на улице мимо другой парочки, обнимающей друг друга руками за талию и демонстрирующей всем глуповатое, тяжело-влюблённое выражение лиц. Оба улыбнулись нам, видимо в своём романтическом заблуждении думая, что с нами то же самое.
Я отошла от Люка на шаг и понизила голос.
– Я не просто какая-то Плоская. Я чуть не погибла, спасая вашу дурацкую магию. И вместо того, чтобы ответить услугой за услугу и помочь девочке, такой же, как вы, Кварторы хотят меня шантажировать? Мне трудно смотреть на них, как на хороших.
– Кварторы ставят благополучие Дуг превыше всего и каждого. Они должны заботиться о том, что лучше для всего нашего народа, а не только для одной девочки. Что бы там ни случилось с магией – это опасно для нас. Это забирает наши жизни. Со стороны Кварторов не благородно, использовать младшую сестру Ви, но, если они должны так сделать, чтобы переубедить тебя, значит они так и сделают, и этот поступок не принесёт им никаких бессонных ночей.
– Вот, значит, какие эти люди, которые должны будут позаботиться о Констанции? Может без них ей будет лучше?
Мы свернули на вымощенную кирпичами улочку, которая была настолько узкой, что больше походила на коридор. Несмотря на раздражённый тон между нами, Люк, ради меня, замедлил свои шаги, и я была благодарна ему за это. В темноте уличные фонари превратили конфетно-розового цвета дома во что-то, погружённое в тень и прекрасное. Причудливое, кованое железо отбрасывало похожие на кружева тени на черепицу и кирпичи. Мои пальцы так и чесались, хотелось вытащить камеру. Фотографии Верити не передавали всю атмосферу города. Куда не посмотришь, прошлое накладывалось на настоящее, как очень нежный покров пыли. На каждом углу были таблички с названиями улиц на старо-испанском, а к каждому третьему зданию была прикреплена дощечка, указывающая на его историческое происхождение. Знание о том, что есть ещё и Дуги, добавляло ещё один исторический аспект.
