Текст книги "Вуаль тысячи слез"

Автор книги: Эрик ван Ластбадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 43 страниц)

В теле Сахора гормоны так и бурлили.

Последним, что он видел, покидая территорию конары Инггрес, было лицо Элеаны. Она попыталась встать с софы, и Сахор понял, что еще секунда – и он окажется в объятиях матери. Поэтому юноша резко отвернулся и вышел.

И все же в начале опасного путешествия на вражескую территорию монастыря лицо Элеаны стояло перед глазами Сахора. Нет, не надо никаких объятий! Ведь он будет бояться за нее, а страх может его ослабить… Подобные эмоции Сахор испытывал впервые. Переселение в ребенка совсем не напоминало переселение в тэя. Во-первых, тэй был его собственным детищем, а все его поступки довольно предсказуемыми. За исключением уменьшившихся возможностей заниматься техномагией, он остался тем, кем был всегда, – Нитом Сахором. Во-вторых, сын Элеаны был наполовину кундалианин. Разница чувствовалась сразу – усиление эмоций и ослабление гэргоновских терциевых законов. А сама Элеана! С каждой минутой Сахор привязывался к ней все больше и больше. У него ее кундалианская ДНК. Он уже не Нит и никогда им не станет. Кундалианского в нем ничуть не меньше, чем гэргоновского. К тому же в отличие от бесполых гэргонов он был, несомненно, мужчиной.

Элеана – его мать, это он чувствовал ежесекундно. Сказать, что это чувство было для Сахора новым, значило не сказать ничего. У гэргонов не было матерей. По крайней мере ни о чем подобном Сахор не слышал. Будущих техномагов извлекали из чрева производительницы в состоянии эмбриона, ибо связь с аппаратами и приборами Товарищества была настолько прочной, что подготовка начиналась еще до рождения. Сахора, как и всех гэргонов, готовили в ученые, ведь наука лежит в основе техномагии. Отец рассказывал, что когда-то среди гэргонов встречались артисты, писатели, художники и просто мечтатели. Одним из них и был отец Нита Сахора, который верил, что величайшие прорывы в техномагии обусловлены артистической стороной гэргоновской натуры, угасшей в предыдущем поколении. Отцу казалось, что в его ребенке живет искра художника.

Да только до недавнего времени ничего подобного Сахор не чувствовал.

Теперь он понимал, что существуют понятия более глубокие, чем наука. В противоположность тому, чему его учили, Космос оказался бесконечно таинственным, так как им управляло вовсе не научное знание. Конечно, в'орнны создали науку, пытаясь объяснить тайны Космоса. Часть секретов им удалось раскрыть, и они построили гравитационные корабли и ионные пушки. Но самые сокровенные тайны, к разгадкам которых даже не приблизились, были и остаются за границами возможностей техномагии.

Сахор был уверен, что Миина знала ответы на все вопросы. Хотя, возможно, подобным знанием обладали и архидемоны…

Коридор вел во двор, на другой стороне которого высился храм, где, по словам конары Инггрес, Хоролаггия готовился уничтожить рамахан. Повсюду юноше чудились призрачные лица, искаженные праведным гневом. Сахор чувствовал враждебность и неприязнь, которые рамаханская Матерь копила веками, не позволяя эмоциям мешать повседневной работе. Все ее труды оказались напрасными. Такой вывод сделал Нит Сахор, тщательно изучив кундалианские письменные источники. Даже самая заботливая мать не способна защитить детей от всех превратностей жизни. Самое большее, что она может сделать, – это научить детей принимать собственные решения. А для этого дети должны уметь отделять плохое от хорошего. Сахор только сейчас понял, что у гэргонов не было родителей, которые могли бы объяснить им эту разницу.

Глухо зарычав, йа-гаар рванулся по темной пожухлой траве к логову архидемона. За себя Сахор не боялся, однако при мысли о матери у него дух захватывало от беспокойства и тревоги. Так хотелось увидеть ее снова! Он понял, что с момента рождения до сегодняшнего дня они никогда не расставались. В сердце образовалась пустота, которую могла заполнить только Элеана. Сахор смахнул неведомо откуда появившиеся слезы.

Натянув поводок, йа-гаар чуть не сбил юношу с ног. Поднявшись по ступенькам, Сахор вошел в огромные ворота. Прерывистый свет бронзовых ламп не позволял осматривать темные углы, хотя и было заметно, что алтарь из красного нефрита разрублен пополам. Повсюду царили удушающая мгла и дух опустошения. Архидемон Хоролаггия осквернил храм.

Йа-гаар закружился на одном месте, увлекая за собой Сахора.

«Если я сейчас умру, это будет справедливо. Я досконально изучил кундалианские мифы и фактически порвал с Товариществом. Я уже часть истории, и все, что когда-то мне казалось истинным, потеряло свою незыблемость».

– Кто вторгся в святилище Матери?

Сахор увидел Хоролаггию в облике Джийан и ужаснулся, насколько она изменилась. На конечной стадии даже ее прекрасное лицо преобразилось под влиянием архидемона. Теперь она лишь отдаленно напоминала рамахану, которую Сахор знал когда-то.

– Кто не боится страшного гнева Матери? – Хоролаггия гордо вышагивал по мрачному храму. – Точно не конара и вообще не рамахана. – Лицо Джийан исказила жуткая гримаса. – В'орнн? Молодой в'орнн?

Сахор не обратил внимания на слова архидемона, внимательно следя за его передвижением. Джийан спускалась по мраморным ступеням, широко раскинув руки. Сахор ослабил поводок примерно на полметра, и йа-гаар метнулся вперед.

Увидев йа-гаара, архидемон застыл на месте. Васильковые глаза Джийан побелели, будто она внезапно постарела и ослепла.

– Я не Бартта, – нагло сказал Хоролаггия, – меня любят очень многие. Ты не спустишь на меня йа-гаара.

– Я в'орнн, – сказал Сахор. – Почему меня должны волновать кундалиане, какая-то Джийан и прочая ерунда? Архидемоны представляют серьезную опасность. Я отошлю тебя обратно в Бездну. Пусть йа-гаар сколько угодно терзает гостевое тело!

– Какая жуткая несправедливость! – закричал Хоролаггия. – Томиться в заключении несколько миллиардов лет ужасно, но еще хуже, когда на тебя клевещут.

– Скольких рамахан ты убил с тех пор, как выскользнул из Бездны? Оклеветать убийцу достаточно сложно.

– И это говорит представитель расы убийц! – загремел Хоролаггия. – Как ты смеешь грозить мне тюрьмой, когда именно тебя и всех в'орннов нужно заточить в Бездну навечно!

– Нет времени спорить об этике, – заявил юноша. – Близится солнцестояние и тот момент, когда ты полностью овладеешь духом Джийан. Этого я ни за что не допущу. – Сахор продумал план до малейших подробностей. Бывший гэргон твердо верил, что именно он, а не Наватир должен встретиться с архидемоном. Всепоглощающая любовь к Джийан не позволила бы Реккку спустить на нее йа-гаара и погубила бы остальных.

Все же в самый критический момент Сахор заколебался. Перед глазами возникло лицо Элеаны. А если бы на месте Джийан была она? Позволил бы он йа-гаару растерзать ее на мелкие кусочки?

Промедление оказалось ошибкой. Сахор ослабил свое внимание, а тем временем из-за его спины появился фальшивый Дар Сала-ат, тот самый соромиант, которого заметила конара Инггрес. Рот колдуна шевелился – он накладывал заклинание. Сахор оказался прикован к месту, а йа-гаар повалился на бок и заснул так крепко, что разбудить его оказалось невозможно.

– Ура! Свершилось! – ликовал Хоролаггия, поднимая голову к почерневшему потолку. – Солнцестояние настает, а с ним и конец!

* * *

Лишь жуткий запах горелого не давал Риане потерять сознание. Она лежала, свернувшись клубочком, и продолжала гореть. Девушка попыталась вырваться, но с каждой минутой сил оставалось все меньше и меньше. Риана вспомнила, как ей удалось освободить Матерь, и она стала складывать буквы Венча в слова, слова во фразы, а фразы – в заклинание Вечной Звезды. Это оказалось совсем не просто – девушка забывала слова и, слабея, теряла целые фразы. Лишь острая боль не давала ей забыться, и Риана продолжала составлять заклинание. Вот над самой головой появилась Вечная Звезда, начала медленно вращаться, и ее концы подточили нити волшебной клетки. Нити перерезались, а шипы сморщивались и с негромкими хлопками исчезали. Вечная Звезда вращалась все быстрее и быстрее, и наконец первая нить оборвалась. Риана, постанывая от боли, упала на мостовую.

К ней уже шагал Пэфорос, от его ионных перчаток летели, потрескивая, синие искры.

– Ты не уйдешь, Дар Сала-ат, – сказал он, – не сейчас, когда я так близок к цели.

Демон находился всего в двух шагах от девушки.

За его спиной Сорннн, заметив гороновый жезл, поднял оружие и бросил поближе к Риане. Ничего не видя от волшебной кислоты, она услышала, как жезл катится по мостовой, и постаралась до него дотянуться. Жезл ударился об угол плиты, слегка выступающей над всеми остальными, и остановился. Риана по-прежнему не могла дотянуться до магического орудия.

– Что еще за предательство? – Пэфорос оглянулся и послал стрелу ионного огня прямо с грудь Сорннна.

Архидемон снова взглянул на Риану.

Неужели Сорннн СаТррэн убит? Риана не знала точно, однако геройский поступок прим-агента дал ей шанс. Потянувшись, она схватила жезл и, нажав на золотой диск, активизировала его. Жезл отчего-то посветлел, замерцав, и сердце девушки упало. Тем не менее другого оружия не было, и Риана замахнулась на архидемона. Она целилась в бледный череп, но Пэфорос увернулся. Риана на ходу изменила траекторию удара. Жезл задел экзоматрицу, блестящие красные зрачки затуманились, и демон скривился от боли. Защищаясь, Пэфорос поднял руку, а Риана ударила снова, пробив нейронную сеть. Потекло густое желтое вещество, и монстр взвыл.

Небольшое преимущество мало обрадовало Риану. Кожа продолжала гореть, и боль стала нестерпимой. Риане казалось, что все кости превратились в желе.

Она попыталась вонзить жезл глубже. Увы, боль притупила внимание и координацию. Прочитав это в глазах девушки, Пэфорос стал сопротивляться еще отчаяннее. Пошатнувшись, Риана чуть не выпустила из рук оружие. Сжав зубы, она буквально повисла на рукояти, почувствовав, что жезл вонзается в тело гэргона еще на несколько сантиметров.

Пэфорос закричал. Он был так близок к Вуали, и вот что-то помешало ему завладеть ею окончательно! Риане казалось, что она поняла, что мешает архидемону: ее собственная жизненная сила.

Упав на колени, девушка услышала смех. Это смеялся Пэфорос. Он видел, что Риана умирает, а значит, Вуаль Тысячи Слез скоро достанется ему.

Этого Риана допустить не могла.

Гороновый жезл стал совсем блеклым. Еще секунда – он погаснет, и Пэфорос победит.

Порывшись в карманах накидки, полуонемевшими пальцами Риана вытащила фигурку фулкаана. Однажды он активизировал гороновый жезл; возможно, получится и еще раз.

Но прежде, чем она успела поднести фигурку к жезлу, Пэфорос схватил девушку за руку.

– Что это? – закричал он. – Отдай мне!

Риана чувствовала, как от фигурки исходят дрожь и тепло, согревая ладонь. Затем она снова услышала вопль, глухой и низкий, тот, что пугал Миннума.

– В Н'Луууру, что это? – выругался Курган.

Существо приближалось.

Последний раз вспыхнув, гороновый жезл погас, и Риана почувствовала, как на нее обрушивается заклинание архидемона. Сознание слилось с гороновым жезлом. Девушка поняла, что умирает.

Медленно, словно опавший лист, Риана опустилась на склон Дьенн Марра. Раскаленное добела солнце ярко сияло, а небо было таким синим, что болели глаза. На самую вершину опустилось одно-единственное облако. Вот облако сдвинулось и начало снижаться прямо к девушке. Присмотревшись повнимательнее, Риана поняла, что это вовсе не облако, а огромная птица, черно-белая, будто облака. Раскрыв клюв, птица закричала и замахала огромными крыльями. Когтистая лапа подняла Риану в воздух и усадила на спину…

Глухой вопль, сотрясший мертвую тишину За Хара-ата, привел девушку в сознание. Огромная птица снижалась, проносясь мимо руин домов, окружающих площадь. Она летела прямо к Риане, а страшные фиолетовые глаза мгновенно оценили ситуацию.

Теперь она поняла, что это за птица. Фулкаан – спутник и посланник пророка Джихарра. Риана, та настоящая Риана, которая потеряла память перед тем, как в нее влили дух Аннона, знала Джихарра. Она чувствовала на ладони тепло и жжение. Теперь Риана понимала, почему в темноте улиц фулкаан повторял ее движения, – его притягивала каменная фигурка.

Пэфоросу было не до фулкаана. Архидемон уже схватился за Вуаль, отчаянно пытаясь оторвать ее от девушки.

Фулкаан быстро снижался, выпустив когти. В последний момент Пэфорос заметил птицу. Демон запрокинул голову, открыл рот и опалил фулкаана огненным потоком. Огромная птица закричала, но продолжала снижаться. Тогда Пэфорос потянулся и схватил фулкаана затянутыми в перчатки руками. Пытаясь освободиться, фулкаан забил крыльями, а архидемон вырвал из лапы противника коготь и с отвращением отбросил его.

Хотя фулкаану не удалось ранить Пэфороса, он все же отвлек демона. За эти мгновения Риана смогла передохнуть и набраться сил.

Пальцы Нита Батокссса превратились в каменные когти, и он крепко удерживал Вуаль. Риана собралась с силами, хотя их и было недостаточно, чтобы сопротивляться архидемону. Медленно, но верно Вуаль начала разматываться.

Риана подняла руки, однако они онемели окончательно. Еще немного, и мечта Пэфороса осуществится. Вуаль продолжала разматываться, сопротивляться не было сил.

Неожиданно за спиной архидемона показался Курган. В глазах регента горела ненависть. Сначала Риане показалось, что Курган смотрит на нее. Рука правителя поднялась в воздух, и в ней мелькнул окровавленный коготь фулкаана устрашающего размера. Закричав что-то нечленораздельное, Курган воткнул коготь в правый глаз Пэфороса. Архидемон заревел, брызнула кровь, и перед глазами девушки мелькнуло что-то темное и извивающееся – истинный облик Пэфороса.

Риана почувствовала, что чары слабеют, и, собравшись с силами, наложила Житницу Земли, соорудив барьер между Вуалью и тем, кто хотел ее присвоить.

Пэфорос отчаянно завертелся. Риана чувствовала, что даже сквозь боль монстр тянется к ней, пытаясь парализовать заклятием. Девушка смотрела в кровавую глазницу, где копошилось само существо Пэфороса, и наложила Мушиный Глаз – заклинание, вызывающее сумбур в мыслях. Это довольно простое заклинание Кэофу Пэфорос блокирует без труда, однако Риане важно было выиграть время, потому что с каждой секундой к ней возвращались силы.

Она сосредоточилась на раненом глазе Пэфороса – единственной дыре в волшебной броне архидемона, гостевом теле гэргона – и стала вспоминать тексты двух священных книг «Величайшего Источника» и «Книги Отречения», где упоминалось Глаз-Окно, самая мощная из существующих форм магии. Риане было необходимо заклинание О-Рен Ка, которое открывало Ворота из Красного Нефрита. Это заклинание было очень сложным, потому что нарушало баланс между злостью, похотью и любовью, а при неумелом его наложении часто возникали безумие и хаос.

Начав читать заклинание, Риана запнулась. Чары Пэфороса крепли. Девушка поняла, что нужно торопиться, и, взяв себя в руки, дочитала заклинание.

Сначала не произошло ничего, стояла полная тишина. Внезапно Пэфорос попятился и закрыл лицо руками. Глазница раздвинулась, череп вскрылся, обнажая самого Пэфороса, а подоспевшая Риана вырвала глаз гэргона из орбиты. Техномаг танцевал предсмертную джигу. Хлынула кровь, и связь Пэфороса с этим миром нарушилась. Жизнь гэргона угасла, Пэфорос вскрикнул, вывалился на разбитый череп Батокссса и метнулся в темноту клубком черного тумана. Фулкаан завопил, и огромный клюв схватил Пэфороса, прежде чем демон смог улизнуть.

Обессилев, Риана упала на колени. Желудок поднимался к горлу, от использования О-Рен Ка сильно болела голова. И только тут девушка поняла, что Вуаль куда-то исчезла.

Не веря собственным глазам, Риана решила, что это сон. Однако, подняв голову, она увидела злобную ухмылку Кургана. В руках регент держал Вуаль.

– Как удачно все получилось, Дар Сала-ат! – воскликнул Курган. – Оружие против гэргона само пришло мне в руки.

Они смотрели друг другу в глаза, бывшие друзья, а ныне злейшие враги. Словно произошло столкновение любви и ненависти, верности и предательства.

– Отдай ее мне, – сказала Риана, – ты не представляешь…

– Возможно, и нет, – хитро сказал Курган. – Только это не важно.

Риана поднялась, а Курган выхватил кинжал.

– Иди сюда, – прошипел он, – убить тебя будет проще простого.

Риана бросилась на него, однако голова ее закружилась. Теряя равновесие, она увидела, как к телу приближается кинжал. Вдруг у Кургана подогнулись колени, и он без чувств упал на мостовую. Там, где только что стоял регент, Риана увидела Миннума, добела сжавшего кулаки.

– Я же сказал, что не подведу, – проговорил он.

– Спасибо, – чуть слышно прошептала Риана.

Риана подняла Вуаль и задохнулась от восхищения, увидев, как каждая из тысячи слез сверкает ярким бриллиантом. Следуя указаниям Вуали, девушка прошла в центр площади и подняла ее над головой. Затем она связала Вуаль в узел, напоминающий пересечение силовых ручьев под ногами.

Вуаль раскрылась, словно лепестки цветка. Из нее брызнули слезы священных драконов, орошая ночь серебристым фонтаном, пронзая пространство и время, сливаясь с ними. Слезы были повсюду и нигде. Словно серебристые рыбки они подпрыгивали и танцевали, проникая между мирами, измерениями и пространствами, образуя запутанный клубок мгновений, невиданных и, следовательно, никому не известных. Однако эти мгновения все же существовали, имея реальный вес и силу истории.

* * *

От Рас Шамры не осталось почти ничего. Хоролаггия вытянул кровь Аватары, опутав ее прочным коконом Маласокки. Каждая нить кокона впивалась в тело, вызывая чудовищную боль. Зимнее солнцестояние приближалось. Секунды таяли, и Джийан чувствовала, как ее жизненная сила капля по капле орошает землю Иномирья.

Смерть приближалась, и Джийан зарыдала. Нет, она оплакивала не себя, смерти она не боялась. Ей было жаль Аннона, которого она погубила собственными руками, и Риану, слабую и неокрепшую, которой пришлось стать сосудом для чужой души. Солнцестояние близилось, и значит, у Рианы ничего не вышло. А раз так, то девушка, без всякого сомнения, уже мертва. Какой ужасный конец для матери, пытавшейся защитить свое дитя!

Джийан подняла опухшие глаза к небу Иномирья и стала ждать, когда за ней прилетит белый дракон, чтобы проглотить целиком и, перемолов волшебными зубами, превратить в пищу для архидемона.

Но Аватара Хоролаггии не появлялась, и колдунья заметила, что красное зарево над горной цепью исчезло, равно как и бесконечные крики многочисленных демонов, пытавшихся прорвать барьер между мирами.

Вместо белого дракона с неба упала серебряная слеза. Сначала одна, а потом еще и еще, поливая Джийан дождем благословенной влаги. Куда бы ни падали слезы, паутина архидемона превращалась в лечебный бальзам, восстанавливавший Рас Шамру.

Перевернутый треугольник превратился в пыль, ознаменовав конец долгого рабства Джийан. Раскрыв длинный клюв, Аватара издала ликующий крик, сотрясший Иномирье до самого основания. Взмыв в грозовое небо, Рас Шамра убедилась, что все так, как было раньше, и исчезла.

38
ИЗГНАННИКИ

Масляные лампы перестали отбрасывать кровавый отблеск, и солнечный свет вытеснил из храма душную тьму. Соромиант горел, быстро обугливаясь, его лицо исказилось в предсмертной гримасе.

Хоролаггия куда-то исчез, словно растворился в воздухе.

Едва оправившийся от заклятия йа-гаар почуял свободу и бросился вперед. Сахор не смог бы удержать волшебного зверя, даже если бы захотел.

Огромный прыжок, и йа-гаар, играя мускулами, приземлился рядом с Джийан и стал тереться о ее ноги. Колдунья наклонилась, сунула ладонь прямо в разверстую пасть, и зверь негромко заурчал, совсем как домашняя кошка.

– Ты вернулась, – сказал Сахор.

Джийан, как всегда, цветущая и прекрасная, неторопливо подошла к юноше. Следом за ней покорно брел йа-гаар. Его глаза сияли.

Колдунья молча изучала Сахора.

– Ты вылитый отец, – наконец сказала она, – но глаза… Это глаза Элеаны.

– Я ее сын, – проговорил Сахор. – Правда, ты знаешь, и кто я еще.

Джийан протянула руку, и Сахор пожал ее.

– Ты больше не Нит, – объявила она.

– Я ни в'орнн, ни кундалианин, я другой.

Джийан просияла.

– Да. – Она обернулась и почему-то напряглась.

Сахор поглядел через плечо. В храме было шестнадцать колонн, и Джийан смотрела на них, будто они были живыми.

– Выходи, – тихо позвала она.

За одной из колонн стоял Реккк.

– Ты что, потерял всякую выдержку, Наватир? – недовольно спросил Сахор.

– Я шел по твоим следам, – ответил Реккк. Сердца воина бешено бились, не давая нормально дышать. Джийан, могущественная волшебница, наверняка опознает его сущность. А если нет? Или еще хуже – если она не сможет полюбить его в новом обличии? От такой мысли у Реккка едва не подкосились ноги. – И что-то лишило меня удовольствия убить соромианта.

– Это Вуаль Тысячи Слез, – проговорила Джийан, вытягивая шею, чтобы лучше рассмотреть Реккка. – Хвала Миине!

– Значит, у Дар Сала-ат все получилось.

– Конечно, получилось. – Джийан шагнула к нему. – Наватир, я хочу на тебя посмотреть.

– Я не такой… – Набравшись смелости, светловолосый и бородатый Реккк вышел из-за колонны. Его светло-голубые глаза впились в Джийан.

– Видишь ли, Джийан, – вмешался Сахор, – как и я, он не такой, как раньше.

– Джийан!.. – душераздирающе закричал Реккк.

– Вижу, ты побывал в руках Миины.

– В лапах Эйга, – уточнил воин.

Джийан шагнула еще ближе.

– Только подумать, – прошептала она, вздрагивая, – ты встретился с одним из ее священных драконов…

– Даже не знаю… – Реккк погладил бородку, к которой никак не мог привыкнуть. – Эти перемены…

Джийан смотрела ему в глаза, чувствуя напряжение, неуверенность и страх; кончики ее пальцев нежно заскользили по лицу Реккка, ощупывая невидимые линии и складки, пока она не изучила его до малейших деталей.

– Внутри бьются сердца Реккка и цветет его любовь. Мой дух не обманешь.

Реккк протянул руку, и Джийан сжала ее в ладонях.

– Обними меня, Реккк! Я люблю тебя, как прежде.

Джийан разрыдалась, и Реккк сжал ее в объятиях. Притянув к себе, он стал покрывать поцелуями лоб, щеки и губы колдуньи. Пальцы Джийан продолжали ощупывать его лицо.

– Да, – шептала она, – да, да, да…

Реккк подумал, что он никогда не был так счастлив.

– Я боялся, что больше тебя не увижу.

– Ты потерял веру, милый?

– Наоборот. – Реккк купался в запахе ее волос. Он так сильно соскучился, что, боясь потерять, судорожно прижал к себе. – Я обрел ее.

* * *

Риана открыла глаза. Приятное тепло наполнило тело, будто смывая боль и все воспоминания о ней. Повернув голову, она увидела Тигпен, притаившуюся неподалеку. Усы раппы мелко дрожали.

– Ты в порядке, коротышечка?

– Конечно, – сказала Риана и внимательно осмотрела руки и ноги, на которых не осталось ни малейшего следа от ожогов. – Почему ты не подойдешь поближе?

– Из-за чертовой птицы, – фыркнула Тигпен. – Она не подпускает к тебе.

Риана обернулась. Фулкаан сидел рядом, словно защитник и хранитель, не сводя подозрительных глаз с раппы. Риана рассмеялась и поднялась на локте.

– Не бойся, он тебя не тронет.

Тигпен неуверенно приблизилась. Фулкаан вопросительно взглянул на Риану, и та кивнула. Неподалеку Перрнодт и Миннум пытались привести в чувство Сорннна СаТррэна. Курган уже очнулся и поднял голову.

Тигпен проследила за ее взглядом.

– С Сорннном СаТррэном будет все в порядке. Слезы помогают и ему.

– А что с Джийан? – взволнованно спросила Риана и резко села. – Она жива?

– Ты должна верить, – ответила Тигпен, сворачиваясь клубком возле девушки. – Слезы закапали перед самым солнцестоянием!

Курган пристально смотрел на Риану, и ей стало не по себе. Он не знал, что в ней живет дух его старого друга, кровного врага семьи Стогггулов. И все же несколько месяцев назад, когда они встретились в пещерах под регентским дворцом в Аксис Тэре, правитель почувствовал что-то незримое и непонятное. Риана видела, что ему хочется поговорить с ней, но он сдержался. Потом к регенту подошла Перрнодт, и Курган отвернулся.

Хвост Тигпен отбивал мелкую дробь.

– По крайней мере, мы разделались с демонами.

– Хотелось бы верить, – вздохнула Риана.

– О чем ты?

– Они помогали строить город. Мне кажется, это еще не конец.

Фулкаан беспокойно завертел головой, фиолетовые глаза пронзительно смотрели на Риану и Тигпен. Он издал низкий гортанный звук, и девушка коснулась крыла птицы.

Почувствовав беспокойство Тигпен, Риана погладила и ее густой нежный мех.

– Это фулкаан. Кажется, мы с ним встречались, да только я не помню, где и когда.

Услышав крик фулкаана, Риана вскочила. Оглянувшись, она увидела, что Курган исчез. В суете даже Тигпен не заметила, куда делся регент. Риана бросилась к колодцу, Тигпен – следом, заметив, что в нем появилась вода – слезы драконов. Услышав, что ее кто-то зовет, Риана опустила руки в источник. В ту же секунду Вуаль видоизменилась, снова обвившись вокруг ее тела.

Однако колодец недолго оставался пустым. Внезапно на солнце заблестела вода, словно поднявшаяся из неведомого подземного источника. Вода бурлила, и Риана вздрогнула, испугавшись, что Пэфоросу вновь удалось пробраться в этот мир.

Впрочем, она тут же обо всем позабыла, увидев, как из колодца выходит Джийан, а за ней Элеана, кундалианский воин ростом с в'орнна и юноша – полув'орнн-полукундалианин.

Джийан бросилась к Дар Сала-ат и крепко ее обняла.

– Спасибо тебе, Тэйаттт, – прошептала Джийан так тихо, что слышала только Риана. – Я обязана тебе жизнью.

– Так же, как и я тебе, – ответила Риана. – Как вы сюда попали?

– Колодцы образуют единую волшебную цепь, ею просто нужно уметь пользоваться. – Колдунья рассказала Риане о том, что случилось в монастыре Плывущей Белизны и как с помощью колодца в черном келле они попали в За Хара-ат.

– Теперь во главе монастыря конара Инггрес. А нам больше бояться нечего, – добавила Джийан. – Слезы не только отослали обратно в Бездну Пэфороса и Хоролаггию, но и уничтожили низших демонов, которыми были одержимы рамаханы. Они даже опечатали Портал, который я случайно открыла, когда нарушила заклинание Нантеры.

– Печать взломана и в Первом Колодезе, – объявила Риана. – Пэфорос проскользнул через тот Портал задолго до того, как ты нарушила Нантеру.

Джийан нахмурилась.

– Как только немного отдохнем, нужно будет отправиться туда и узнать, отчего образовалась трещина.

Обнимая Риану за плечи, волшебница представила ее Наватиру и сыну Элеаны. Далеко не сразу девушка привыкла к новому облику Реккка Хачилара. Благодаря Сахора и Реккка за смелость и отвагу, Риана не спускала глаз с Элеаны. Ее тело вновь стало стройным и упругим, а глаза смотрели смущенно, сердито и настороженно. Тяжелым камнем между ними висела их последняя ссора. И что-то еще. К сожалению, Риана никак не могла понять, что именно. Сколько раз за последние недели она проигрывала в уме сцену примирения? Однако всегда все заканчивалось плохо.

* * *

Задержались в городе только Миннум и Сорннн. Они оба чувствовали себя неловко в компании остальных и быстро подружились, высоко оценив взаимные познания в коррушской культуре и особенно в истории За Хара-ата. Прим-агент сказал, что подумывает остаться, и попросил Миннума помочь в исследовании древней цитадели. Бывший смотритель музея с готовностью согласился, и Сорннн твердо решил не возвращаться в Аксис Тэр.

Сорннн собрался послать сообщение в штаб Сопротивления, чтобы справиться о Маретэн. Ему было дорого все в возлюбленной: ее здоровье и благополучие, целеустремленность и задор. И даже ее страх. Никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. Сорннну нравилось думать о том, как сильно изменилась его жизнь. В душе царил покой, будто, уходя, Маретэн оставила ему в подарок свою веру и любовь.

* * *

Риана познакомила Джийан и Перрнодт, и между ними тут же пробежала искра взаимной симпатии. При других обстоятельствах их разговор очень заинтересовал бы девушку, но сейчас она могла думать только об Элеане. Оставив новоиспеченных подруг, она подошла к Элеане, которая что-то говорила Сахору. Элеана обнимала сына за талию, однако Сахор, интуиция которого граничила с телепатией, кивнул Риане и, поцеловав мать, отошел к фулкаану. Бывший гэргон успел полюбить всех необычных кундалианских животных, считая их еще одним ключом к тайнам Кундалы, которые он столько лет пытался разгадать.

Риана и Элеана молча смотрели друг на друга.

– Прости, что оставила тебя в таком положении, – начала Риана. – Мне не следовало этого делать.

– Я вижу, как ты смотришь на Сахора, – ответила Элеана. – Ты в нем видишь Кургана. Прошу, не надо его ненавидеть.

– У него твои глаза.

– Сахор не Курган и никогда не станет таким, как он.

Женщины немного отошли в сторону от группы изгнанников, как они себя называли. На востоке небо светлело. Занималась заря, неяркая, хоть и четко различимая в необыкновенно чистом воздухе коррушских степей. Из За Хара-ата можно было увидеть даже Большой Разлом в горах Дьенн Марра, до которого оставалось несколько километров.

– Я думала, ты возненавидишь меня за то, что я тебя обидела.

– Нет, – сказала Риана, – я не могу тебя ненавидеть.

– Тогда почему ты стала такой холодной?

– Я… я боялась.

– Чего? – удивилась Элеана.

Риана понимала, что просто не может ответить на этот вопрос.

– Мы не подруги, – мягко сказала Элеана, – мы никогда не были просто подругами.

Риана чуть не задохнулась.

– Когда смотришь смерти прямо в лицо, то непроизвольно меняешься. Меняешься ты сама, темп и смысл жизни. События последних нескольких недель заставили меня это понять. И, несмотря на возможные последствия, мы не должны скрывать то, что чувствуем. – Лицо Элеаны стало трагически красивым. – Когда ты далеко, я постоянно о тебе думаю. Когда ты рядом, мое тело трепещет. – Молодая мать остановилась в нескольких шагах от Рианы. – Пожалуйста, скажи что-нибудь!

«Что я должна сказать?» – спросила себя Риана. «Я тебя казалось банальным, даже пугающим в самом прямом смысле. Она почувствовала, что кинжал, тот самый, что подарила Аннону Элеана, вдруг резко потяжелел. Риана бессознательно сжала рукоять. Конечно, она больше не Аннон. Да только когда Элеана рядом, когда она так смотрит, сын Джийан снова оживает в теле Дар Сала-ат.

Упрямое молчание Рианы стало ошибкой. По крайней мере потому, что Элеана задала вопрос, который так пугал Риану.

– Почему госпожа Джийан отдала кинжал Аннона тебе?

– Потому что… – Слова застряли в горле Рианы. Вокруг них За Хара-ат возвращался к жизни. Воздух наполнялся легкими вздохами, шевелением, скрипами. Возможно, рассвет разбудил стаю насекомых, а может, это дышала сама заря. Или приходил в себя от многовекового сна древний город. – Потому что ты права. Мы не подруги. И никогда не были просто подругами.