Текст книги "Вуаль тысячи слез"

Автор книги: Эрик ван Ластбадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 43 страниц)

24
ПРОВАЛ В ПАМЯТИ

Когда Риана вернулась, ноги Перрнодт уже были на солнцепеке. Обняв дзуоко за плечи, Риана потащила ее на другой конец дюны, где уже начали сгущаться тени, и положила параллельно склону. Тело Перрнодт оказалось в тени, и она скоро открыла глаза.

Опустившись на колени, Риана напоила Перрнодт и смочила губы себе.

– Как ты? – спросила Риана. – Ты лишилась чувств, как только я сняла ионное поле.

Перрнодт кивнула и попросила еще воды.

Риана, успевшая переодеться в бело-синие накидки Джени Серии, молча протянула дзуоко флягу. Одна из накидок, хоть и разорванная кинжалом Рианы и перепачканная кровью корруша, вполне годилась для носки. То же самое можно было сказать и о другой накидке, поврежденной гороновым жезлом.

Выкапывая кинжал из песка и спускаясь к тому месту, где осталась Перрнодт, Риана постоянно думала, от чего мог сработать гороновый жезл. Скидывая грязную одежду Горов, девушка случайно нашла подаренный Му-Аввулом камень с изображением фулкаана. Совершенно позабытый, он лежал в одном кармане с гороновым жезлом. Риана задумалась и приложила камешек к гороновому жезлу. Камень притянул жезл словно магнит, а при соприкосновении гороновый излучатель запульсировал.

Что же сказал ей Му-Аввул, когда дарил камень? «Изображение фулкаана источает силу и джихани».

Тогда его слова показались Риане обычной метафорой. В конце концов, старик подарил ей талисман Джихарра – символ удачи или, как он сказал, джихани, духовного богатства. Теперь она поняла, что слова Му-Аввула были буквальными. В камне жила какая-то сила, которой хватило, чтобы активизировать гороновый жезл. Какое отношение сила камня имела к гороновому жезлу, Риана не понимала и собиралась разобраться при первой же возможности.

– Мне уже лучше, – вздохнула Перрнодт, – но очень хочется есть. Хотя, наверное, еды у тебя нет.

Из мешка Риана достала немного сушеного мяса, которое украла у Джени Серии.

– Судя по твоему наряду, – проговорила Перрнодт, – ты встретила патруль Джени Серии.

Когда дзуоко наелась, Риана рассказала ей про лагерь Джени Серии, а потом и обо всем, что случилось за последние несколько дней.

– Знаю, что ты – рамахана, – сказала Риана. – И мне говорили, тебе известно, где находится Маасра.

Перрнодт посмотрела на нее с подозрением.

– Для такой молодой девушки ты знаешь слишком многое. Говоришь, ты убила гэргона и соромианта?

– Останки Нита Сэттта вон там, – показала Риана. – Соромиант погиб возле дворца капудаана в Агашире.

Перрнодт посмотрела туда, куда показывала Риана. Сначала девушка ничего не почувствовала, потом ей показалось, что земля уходит из-под ног. Но земля не двигалась, и, увидев, что Перрнодт стоит, плотно закрыв глаза, Риана поняла, в чем дело. Перрнодт двигалась по воздуху. Вернее, двигалась какая-то ее часть. Это была не обычная Припрыжка, а что-то совсем другое.

Земля перестала дрожать, Перрнодт открыла глаза.

– Да, – проговорила она. – Нит Сэттт и правда мертв.

– Тебе кажется, я агент гэргона, – проговорила Риана, уязвленная тоном дзуоко.

– Гэргон, которого сюда послали, был каким-то странным, – протяжно проговорила, будто пропела Перрнодт. – Он знал о существовании Маасры. Откуда? Ему хотелось ее отыскать. Зачем? До этого гэргоны никогда не интересовались ни пророчествами, ни рамаханами вообще.

Вспомнив Нита Сахора, Риана подумала, что это не совсем так. Однако Нит Сахор не был похож на остальных гэргонов. И тут она еще кое-что вспомнила.

– А Вуаль Тысячи Слез упоминается в Пророчестве?

– Несколько раз, – ответила Перрнодт. – Пророчество гласит, что Дар Сала-ату потребуется Маасра, которую он потеряет, а потом вернет в кровавой битве. Во время этой битвы Дар Сала-ата предадут.

Риана чувствовала, как бешено забилось сердце. Страшно слушать, когда о твоем будущем говорят, будто это прошлое. Неужели это означает, что у нее больше нет выбора? И какое из решений на ее жизненном пути приведет к беде? Неужели ей не уберечь Маасру и не предотвратить войну? Зачем ей нужна сила, зачем вообще быть Дар Сала-ат, если все ее поступки предначертаны?

Внезапно Риана вспомнила кое-что еще. «В Пророчестве сказано, что у Дар Сала-ата будет три союзника – один будет его любить, второй предаст, а третий попытается погубить», – предупреждала девушку Джийан. Перрнодт сказала почти то же самое.

– А что конкретно представляют собой эти Пророчества, о которых так много говорят? Это книга или несколько книг, переведенных рамаханами с Древнего языка?

Перрнодт слабо улыбнулась.

– Ты же говорила, что воспитывалась в монастыре Плывущей Белизны! Хотя ты еще слишком молода и неопытна. Пророчества читают более…

– Я не просто неопытная послушница, – не выдержала Риана. – Я Дар Сала-ат.

Перрнодт молчала, будто слова Рианы совсем ее не удивили. Ее лицо отразило лишь сдержанный скептицизм. Риана вспомнила, как Джийан предупреждала, что из-за того, что Дар Сала-ат окажется девушкой, рамахане отнесутся к ней с недоверием. Риана только горячо понадеялась, что Перрнодт не придется убеждать слишком долго.

– Ничего себе заявление, – наконец проговорила дзуоко.

– Зато оно объясняет то, что я смогла убить соромианта и гэргона, не так ли? – рассудительно заметила Риана.

– Это одно из возможных объяснений, – признала Перрнодт. – С другой стороны, может быть, ты просто не по годам умна.

– А ты знала хоть одну послушницу, которая смогла бы одолеть таких врагов?

Перрнодт молчала.

– Хоть одна из них могла Припрыгивать?

– Вообще-то нет, – улыбнулась дзуоко. – Только где гарантия, что ты сама умеешь?

– Ты права, сейчас не могу, – Риана коснулась родинки у правого уха, – но взгляни сюда!

Секунду поколебавшись, Перрнодт наклонилась к Риане, которая повернулась, чтобы лучше было видно родинку. Риана услышала подавленный вздох.

– Ты ведь знаешь, что это, – проговорила Риана. – На время пребывания у коррушей мой Дар спрятан.

– Мудрое решение. – Перрнодт прижала два пальца к шее Рианы. – Кто тебе его подсказал?

– Сефирор по имени Миннум.

Перрнодт отпрянула, будто ее ужалили.

– Этот пройдоха заявил, что он сефирор?

Риана кивнула.

– Так он что, соврал?

– Он взял слово из Венчи…

– Я знаю, что оно означает, – вставила Риана, – сефирор – член тайного общества.

– Так, послушница знает слово из Венчи.

– Я знаю не только это слово! – возмутилась Риана.

– Не верится, что послушница знает праязык! – пробормотала Перрнодт на Венче.

– Тем не менее я свободно говорю на Венче, – на том же языке ответила Риана.

Перрнодт не нашлась что сказать.

– Пресвятая Миина! – воскликнула дзуоко наконец. – Все, что ты сказала, – правда. Но разве Дар Сала-ат может оказаться юной девушкой? – Она покачала головой, отказываясь верить в происходящее.

– Расскажи мне о Миннуме, – попросила Риана, – я поверила ему и разрешила спрятать свой Дар.

– Сначала самое главное, – заявила Перрнодт. – Подойди поближе.

Риана послушно подошла, и Перрнодт коснулась ее ладонями. Девушка почувствовала озноб, Перрнодт дотронулась до фальшивой родинки, и в тот же момент Осору яркими огнями зажглось в ее сознании. Тяжело дыша, Риана ощущала великую силу магии, ее таинственную мощь.

– В тебе огромная сила… – начала было Перрнодт, но осеклась. – Нужно признать, Миннум поработал на славу.

– Но если он не сефирор…

– Миннум – не сефирор.

– Тогда кто же он? Он сказал, что последний из оставшихся в живых.

Перрнодт рассмеялась.

– Это было бы здорово! Только, увы, это не так. Есть и другие. И об одном из них ты сама мне рассказывала.

– Я?

Перрнодт кивнула.

– Миннум – соромиант.

– Нет, ведь он колдун, – возразила Риана, – и смог спрятать мой Дар. Значит, он не врал!

– Зато он врал обо всем остальном. Впрочем, не стоит его ругать, он делает это несознательно. Это проклятие, часть наказания Миннума.

– Он говорил, что Миина наказала его за грехи.

– Он так сказал? – Перрнодт явно удивилась. – Вот это уже интересно! Представляю, каких сил ему стоило это признание.

– И это он посоветовал мне разыскать тебя.

– Правда?

– При этом Миннум же понимал, что ты расскажешь про него…

– Значит, он верит, что ты Дар Сала-ат.

– И все же он не сефирор?

– Нет! Между соромиантами и сефирорами огромная разница. Во-первых, соромиантами бывают только мужчины, а сефирорами – и мужчины, и женщины. Во-вторых, они используют совершенно разную магию. Соромианты – разновидность, и довольно извращенную, Кэофу. Я назвала ее извращенной, потому что это черная магия, настоящая грязь. Соромианты убивают и используют тела в качестве фетишей. Именно под их влиянием появились новые разновидности магии, которые считаются сильнее, чем Осору или Кэофу.

– А они на самом деле сильнее?

– Не знаю. Единственное, в чем я уверена, – то, что они нечестивые. А раз так, то не опираются на силовые ручьи, текущие у поверхности Кундалы. Наоборот, любой контакт с ручьем убьет соромианта. Сефироры, наоборот, большую часть силы берут у ручьев. Их белая магия – древняя смесь Осору и Кэофу.

– Она называется Кади'ир.

– Да, это Глаз-Окно. Но есть еще одно, более ощутимое различие между соромиантами и сефирорами, – проговорила Перрнодт. – Все сефироры – друуги. – Дзуоко пристально посмотрела на Риану. – Ты слышала о друугах, детка?

– Да, конечно. – Риана рассказала, как в Середке она встретилась с тремя кочевниками, которые спасли ее от пьяных кхагггунов. При помощи пения они открыли Третий Глаз Рианы и использовали его как линзу, многократно увеличившую силу их колдовства – магии слов.

– Пресвятая Миина! – прошептала Перрнодт, целуя кончики Рианиных пальцев. – Теперь я понимаю, почему Миннум тебе поверил. Ты на самом деле Дар Сала-ат.

Только теперь Риана узнала певучую интонацию Перрнодт и поняла, откуда она так хорошо говорит на Венче.

– Ты друуг, Перрнодт! – горячо зашептала Риана. – Ты друуг!

* * *

За охрану предателя Броннна Палллна отвечал командир отряда Кооолм. Пленный сидел на двойной ионной цепи в кхагггунском каземате на Серопарной улице. Занятие было неинтересным, однако Кооолму было наплевать. Кхагггун знал, что его сослуживцы уничтожают отряды Сопротивления, пока он вынужден сидеть здесь и сторожить толстого баскира. Однако ему было все равно. Кооолм был уже не молод, ранен в бою, а знаменитая ненависть к врагу превратилась в усталое равнодушие и посещала его все реже и реже. Унылыми черно-серыми ночами кхагггун стал посещать бордели, куда большинство его знакомых ходили с одной-единственной целью – забыть о происходящем хоть на время. В основном туда ходили те, кто считал, что Кундала – последняя остановка, а гэргоны, тоже погрязшие в бездействии, никогда не прикажут собираться в новый поход. Командир отряда Кооолм, хоть и заразился всеобщим унынием, в беседах не участвовал. Однако он знал, о чем говорят в его отряде, и понимал, что с каждым днем споры становятся все яростнее и эмоциональнее. Впрочем, собственное мнение он держал при себе. Ведь если верить сплетням, гэргоны не собирались сдерживать слово, данное кхагггунам сто с лишним лет назад, когда в'орнны впервые высадились на Кундалу.

Не обращая внимания на постоянные причитания заключенного, командир отряда разглядывал баскира с презрением. Даже предстоящий допрос и пытки нисколько не радовали, потому что Кооолм знал, что сам не будет в них участвовать. Он был простым надзирателем, с такими обязанностями справился бы даже рядовой. Да и ночные дежурства Кооолму изрядно надоели. Но он был кхагггуном, первая задача которого – подчиняться. Приказы исходили от самого Локкка Виэрррента, так что Кооолму приходилось выполнять самые невероятные распоряжения беспрекословно.

Именно поэтому при виде устрашающей фигуры звезд-адмирала Олннна Рэдддлина с эскортом у него появилось дурное предчувствие. Кооолм приказал кхагггунам отдать честь, а Палллну велел заткнуться. Терпеть причитания баскира о том, что он невиновен, было невозможно. Кроме того, командир отряда не хотел, чтобы жуткие вопли слышал звезд-адмирал.

Кооолм нервно облизал губы. Что нужно звезд-адмиралу? Неужели он, Кооолм, в чем-то ошибся? Он заметил, что при адмирале нет телохранителя. Еще более удивительным было то, что с ним была тускугггун в форме тех же цветов, что и у звезд-адмирала, – белого и золотого!

– Добрый день, командир взвода! – приветствовал Кооолма звезд-адмирал. – Я решил сам допросить заключенного.

Кооолм, разинув рот, глазел на тускугггун и не мог вымолвить ни слова.

– Вы сейчас же дадите войти! – рявкнул звезд-адмирал. – А потом уберетесь отсюда вместе со своим кхагггунами.

– Сэр?

– Я уполномочен допрашивать заключенного без посторонних.

– Да, сэр! – отозвался Кооолм и вытянулся по стойке «смирно». – Сию секунду, сэр!

По его приказу один из кхагггунов открыл дверь в камеру Броннна Палллна и поспешно отошел.

– Командир отряда, вы что, не в состоянии закрыть рот? – раздраженно спросил звезд-адмирал. – Может, вызвать геноматекка?

– Нет, я в порядке, – испуганно пролепетал командир отряда. – Но, сэр… в присутствии тускугггун… Я хотел сказать, что она будет присутствовать при…

– Она мой адъютант.

– Извините, я не знал… – Кооолм захлебнулся словами, однако огромным усилием воли заставил себя продолжать: – Я не знал, что на такие должности назначают тускугггун.

– Теперь будете знать, – резко ответил звезд-адмирал и быстро зашел в камеру. – Как вас зовут? – мрачно осведомился он.

– Командир отряда Дорт Кооолм, сэр! Конечно, я буду знать, сэр!

– До дальнейших распоряжений вы освобождаетесь от своих обязанностей, командир отряда Дорт Кооолм, и поступаете в распоряжение начальника отдела снабжения. Кажется, нынешняя должность надорвала ваши душевные силы. Интендантская служба подойдет вам намного больше.

– Да, сэр. Спасибо вам, сэр.

Итак, Кооолм попал в черный список звезд-адмирала, да еще на глазах всего отряда. Что теперь они о нем подумают? И все из-за его несдержанности! Ладно, хоть в рядовые не разжаловали! Чтобы не наделать больших глупостей, Кооолм прикусил язык. Но тускугггун в кхагггунской форме – его затошнило от такого зрелища! Руки так и чесались прибить какого-нибудь кундалианина. Взглянув на свой бывший отряд, Кооолм понял, что они чувствуют то же самое.

* * *

– Ясно, что у них на уме, – проговорила Рада, когда Кооолм и его кхагггуны вышли, – одни убийства!

– Пора тебе к этому привыкнуть. В ближайшем будущем ты много чего увидишь, – отозвался Олннн. – Зачем переживать? У кхагггунов убийства в крови, мы рождаемся с потребностью убивать. Мы – воины. Проще считать это чертой характера или врожденным признаком.

Рада резко рассмеялась, а Олннн пристально на нее взглянул.

– Скажу, чтобы тебе выдали оружие. Не хотелось, чтобы тебя порезали в уличной драке.

– В моей жизни было предостаточно драк, звезд-адмирал.

– И все же! Раз сопровождаешь меня, вид у тебя должен быть соответствующий.

Рада взглянула на Броннна Палллна.

– Может, вытащим кляп?

– Зачем?

Рада недоуменно на него посмотрела.

– Ты же сам сказал командиру отряда, что собираешься его допрашивать!

– Если вытащить кляп, он начнет орать.

Услышав эти слова, и без того бледный Броннн Палллн стал серым и замычал.

– Что за запах! – воскликнула Рада, поспешно отступая. – Звезд-адмирал, он наложил в штаны!

Не сказав ни слова, Олннн схватил Броннна Палллна за шиворот и швырнул в дальний конец камеры. Увидев, что Рада двинулась за ним, адмирал знаком велел ей стоять у входа и не вмешиваться.

– Что ты задумал? – подозрительно спросила Рада.

– Делай, что тебе говорят! – рявкнул Олннн.

Он резко обернулся к Броннну Палллну.

– Ты все испортил, баскирское отродье, – прошипел адмирал.

Олннн ударил Палллна наотмашь. Баскир ударился о стену, выпучив глаза в немом страхе. Колени подогнулись, и Олннну пришлось поднимать его на ноги.

– Если в касту избранных переводят таких, как ты, то, клянусь, мне не нужен этот окумммон.

Немой крик застрял в горле Броннна Палллна. Проколов сонную артерию, Олннн стал бить баскира головой о каменную стену. Брызнула кровь. Олннн тут же шагнул назад и увидел, что Рада, ослушавшись, бежит к нему.

– Кажется, заключенный не выдержал первой же пытки.

– Ты… ты убил его… Просто зарезал, – словно безумная повторяла Рада. – Как ты мог?

Она пыталась помочь Броннну Палллну, который, едва дыша, сползал по стене, но Олннн не позволил. На каменной стене осталась широкая полоса бирюзовой крови, которая капала на блестящую от пота макушку Броннна Палллна.

Рада хотела ударить адмирала, однако Олннн схватил ее за руку.

– Во-первых, есть вещи, о которых тебе лучше со мной не спорить. Во-вторых, этот баскир предал в'орннов. Существуют доказательства того, что он тайком продавал оружие кундалианскому Сопротивлению. – Увидев в глазах Рады неприкрытую ненависть, Олннн легонько ее встряхнул. – В-третьих и в-главных, он владел информацией, которая могла бы скомпрометировать меня в глазах регента.

– И ты решил его убить.

– Я не мог позволить ему встретиться с регентом, – хрипло проговорил Олннн. – Ведь я велел этой гниде копать под Сорннна СаТррэна, который сейчас в фаворе у регента, а он сам ухитрился в это впутаться. Теперь понимаешь? Узнай про это регент, все было бы в опасности. Понимаешь, все.

Камеру заполнил тяжелый запах смерти. Мертвые глаза Броннна Палллна смотрели на них будто с осуждением. Рада закрыла глаза, и все же мертвый Палллн не исчез.

– Видишь, непросто быть воином, – тихо, почти нежно проговорил Олннн.

25
РОЖДЕНИЕ НАРИЯ

Порывистый ветер шевелил верхушки сосен. То тут, то там слышалось поскрипывание могучих ветвей. Три огромных черных жука неспешно проползли по иголкам всего в метре от ног беглецов.

– Лежа в болоте с трупами, я вдруг вспомнила дедушку, – сказала Элеана, – хотя не думала о нем уже много лет. Я не видела деда так давно, что почти забыла его лицо.

Элеана закуталась в накидку и поудобнее устроилась возле Реккка.

– Дедушка часто брал меня на прогулки. Роста он был невысокого, но все равно сажал меня на плечи, так что ноги свешивались ему на грудь. Помню, как он щекотал мне пятки. Миина, помоги мне вспомнить лицо деда!

– Расскажи мне о нем.

– Помню его большие квадратные ладони с выступающими венами. Он так крепко держал меня за лодыжки! Дедушка часто брал меня в чащу, куда другие боялись заходить. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь густую листву. Пение птиц, жужжание насекомых. Я совершенно не боялась. Странно? По-моему, нет. – Элеана вздохнула, предаваясь воспоминаниям. – В самой чаще дед начинал медленно кружиться и приговаривать: «Чувствую мир внутри себя, и это здорово, потому что помню прошлое и знаю, как все было раньше!»

Реккк беспокойно зашевелился.

– «Раньше» значит до того, как появились в'орнны?

– Да, – тихо ответила Элеана, – он всегда кружил меня и произносил одни и те же слова. Так он передавал свои знания для будущих поколений, которые…

Тишина.

Реккк смотрел на жуткое болото.

– Продолжай, все в порядке.

Элеана чувствовала, что и Реккк, и ребенок дышат синхронно, словно один организм.

– Для будущих поколений, которые родятся и вырастут под в'орнновским гнетом. Чтобы они знали, какой когда-то была Кундала, какой она могла быть…

Реккк обнял Элеану.

– Сделаешь кое-что для меня? Давай представим, что твой дедушка жив, что он, как и раньше, взял тебя на прогулку в лесную чащу. Я тоже хочу услышать, какой раньше была Кундала.

Закрыв глаза, Элеана велела себе представить лицо дедушки, коренастого загорелого кундалианина, долгие годы прожившего под открытым небом. У него был большой крючковатый нос, еще Элеана вспомнила крупный рот и смеющиеся глаза. Почему-то она не могла соединить все эти черты воедино и расстроилась.

– Дедушка рассказывал мне истории о Великой Богине Миине и о волшебных существах, которые когда-то населяли склоны Дьенн Марра. Больше все мне нравились нарии.

– Кто такие нарии?

– Ну, – протянула Элеана, в голосе которой внезапно появилось что-то мечтательное. – Представляешь чтавра? А теперь представь, что нарий в три раза больше. Три пары ног с белыми копытами, длинная гибкая шея, гордая посадка головы, выразительные влажные глаза. А теперь попробуй вообразить между глазами длинный сужающийся к концу рог. Белый, переливающийся в лунном свете, почти два метра в длину.

– А нарии на самом деле существовали?

– Когда-то существовали, – прошептала Элеана. – Так рассказывал дедушка, а он никогда не лгал и не преувеличивал. Он не решился бы искажать историю Кундалы, она была для него самым святым.

– Что еще он про них рассказывал?

Ветер вихрем ворвался в пещеру. На стенах плясали тени куэлловых ветвей, и казалось, что полуразложившиеся тела внизу шевелятся.

– Не хочешь рассказывать, потому что я в'орнн?

– Нет, Реккк, тебе обязательно надо послушать, – покачала головой Элеана. – Просто я подумала, что еще никому об этом не рассказывала.

Реккк снова обнял Элеану.

– Пришло время рассказать обо всем твоему малышу, чтобы прошлое его планеты представлялась ему так же ярко, как и настоящее.

Элеана смотрела на жуткую зловонную яму – неприглядное настоящее, от которого ей бы так хотелось уберечь малыша.

– Как в'орнн я понимаю, насколько важно знать историю своего народа, потому что у моего народа нет истории, – сказал Реккк. – У в'орннов нет полных описаний событий прошлого, истории жизни на родной планете. Увеличившаяся радиация, из-за которой мы и начали покорять Космос, повредила матрицу магнитных сердечников. Лишь со временем мы поняли, что они самоуничтожаются, и с каждым днем все быстрее. Мы пытались восстановить данные, но без особого успеха. Остались лишь разрозненные файлы, по которым невозможно реконструировать полную картину. Радиация породила вирус, изменивший код, и с тех пор мы стали бродягами и сиротами.

– Поработителями и завоевателями, которые пытаются отнять у других то, что не сумели сберечь сами.

– С такой позиции то, что случилось, я никогда не рассматривал, – признался Реккк, – но я не пытаюсь оправдаться.

– Похоже, воинский дух во мне и не думает угасать.

– А что ты думала?

– Думала, что беременность сделает меня мягче… Что ребенок навсегда меня изменит.

– Зачем волноваться? Ведь ты уже не та девушка из движения Сопротивления, с которой я и Джийан познакомились месяц назад.

Элеана подняла глаза.

– А вот ты совсем не изменился, Реккк.

– В'орнны и не должны меняться.

– Вот и я о том же.

Реккк мечтательно улыбнулся.

– Так ты выполнишь мою просьбу? Очень интересно послушать про нариев.

Снова повернувшись к Реккку спиной, Элеана уставилась в темноту. Чувствуя себя в безопасности, она подумала о том, что несколько месяцев назад и представить себе не могла, что будет вести доверительные разговоры с кем-то из в'орннов.

– Дедушка очень любил лес и горы, в которых вырос и прожил всю жизнь. Даже в молодости наедине с природой ему было уютнее, чем в компании сверстников. Он брал лук со стрелами и уходил в лес на целый день, старясь познать тайны и загадки земли. Ему никогда не было страшно, лес казался деду чем-то вроде храма, созданного специально для него.

Так вот, в тот день, когда ему исполнилось пятнадцать, дедушка был далеко на севере, когда прямо на узкой горной тропе он увидел нария. Естественно, в тот момент дед не знал, кто это. Да и откуда? Рога у нария не было, но огромный белый зверь казался прозрачным и на шести ногах двигался по узкой тропе с граций танцора. В нем было что-то необычное. Какая-то аура или магнетизм, что именно – дедушка так и не понял. Только много лет спустя, рассказывая эту историю мне, он отметил, как почувствовал – перед ним священный зверь.

И он не ошибся, нарии – священные животные Миины. Первые нарии появились из Жемчужины в день рождения Кундалы.

– А почему у того нария не было рога?

– Сейчас я до этого дойду.

Взглянув поверх головы Элеаны на верхушки елей-куэлло, Реккк увидел сову в короне. Птица сидела на покачивающейся ветке, плотно поджав пестрые крылья, оглядывая круглыми глазами и его, и яму с разлагающимися телами.

– Дедушка еще не знал, что это нарий. И все же в глубине души дед был уверен в святости зверя и пошел за ним, не раздумывая. Это было не так-то просто, ведь тропа пролегала через скалы, и то и дело почва осыпалась под ногами, камни крошились. Но дедушка чувствовал, что теперь лучше познает и горы, и природу в целом. А это уже тогда было смыслом его жизни.

О том, чтобы остановиться или повернуть назад, дедушка и не думал. Он чувствовал, что должен узнать, куда идет нарий. Откуда взялась это уверенность, дед не знал. Он просто шел следом, не раздумывая; нечто подобное происходит, когда купаешься в реке и плывешь по течению.

Что-то привлекло внимание совы, и она завертела головой. Лунный свет отражался в огромных глазах, делая их неестественно прозрачными.

– Утро плавно перешло в день, настали сумерки, а дедушка все шел за нарием по извивающейся горной тропе. Тропа вела вверх по пологому склону, однако, двигаясь по ней час за часом, дедушка поднялся так высоко, как еще никогда не заходил. Погода переменилась, и дед увидел, что порывистый ветер подгоняет темные тучи, которые еще недавно жались к северным склонам Дьенн Марра. Тут он впервые испугался, что может попасть под дождь высоко в горах.

Поворачивать назад было поздно, оставалось только идти за нарием и молиться Миине, чтобы зверь привел в безопасное место. Именно в этот момент дед услышал первый раскат грома, прогремевший по бездонным ущельям по обе стороны крутой горной тропки. Чувствуя, как стремительно падает давление, дедушка понял, что гроза будет сильной.

Сова вдруг расправила крылья и, соскочив с ветки, полетела в ночь. На мгновение Реккк потерял ее из виду. Только еловые ветки покачивались на ветру, но вот птица появилась снова, сжимая в клюве еще живую добычу.

– Стало темнеть, и начался дождь. Сильный ветер практически сбивал дедушку с ног, и он отчаянно замахал руками, боясь поскользнуться на узкой тропе. С трудом удержав равновесие, дед заметил, что нарий остановился. Он стоял, слегка наклонив голову, будто ждал дедушку.

Опустившись на четвереньки, дед пополз к нарию. Гром гремел так, что болели барабанные перепонки. До нария оставалось несколько сантиметров, когда зверь бросился прочь, так ловко балансируя по скользким скалам, что не упал ни один камешек. Увидев это, дедушка стал шагать прямо по следам нария.

И ветер, и дождь усиливались. Гром разрывал тучи, которые висели, как казалось дедушке, всего в паре метров над головой. Дед испугался, что его смоет со скалы, и тут нарий повернул налево, на узкую крутую тропинку, которую дедушка не нашел бы даже при дневном свете.

Минут двадцать они спускались по невероятно крутому склону. В кромешной тьме дедушка шел словно слепой, положив одну руку на бок нария. Внезапно он понял, что горный хребет позади. Дед чувствовал под ногами ровную землю, в воздухе стоял запах сырости. Оглядевшись по сторонам, он рассмотрел огромные каменные глыбы, возвышающиеся с обеих сторон. Ветер воронкой вился в замкнутом пространстве. Скалы будто сдавили дух, и дедушка понял, что они идут по огромному ущелью.

Лунный свет снова высветил сову, которая, сложив крылья, опустилась на ветку совсем близко к входу в пещеру. Не сводя глаз с Реккка, хищная птица переломила хребет своей добыче, а потом аккуратно, не спеша, принялась за ужин – сначала мех, потом кожа и наконец кости несчастного зверька.

– Они вышли из ущелья, и дедушка понял, что скалы расступились. Дождь продолжал лить, и по направлению порывов ветра дед определил, что они выбрались на открытый участок почти идеально круглой формы. Нарий остановился, и дедушка понял, что они пришли. Молния на миг осветила все вокруг, и дед успел рассмотреть форму и размеры огромной каменной чаши. Плоский участок оказался намного больше, чем ему сначала показалось. Дедушка даже удивился, что в самом сердце гор может находиться такой большой ровный участок.

Нарий поднял голову, шумно вдохнул воздух, и дедушка благоразумно попятился, но далеко уходить не решился. Гром продолжал греметь, дед стал закрывать уши ладонями, что практически не помогало.

И вдруг прямо над ними небо просветлело, будто солнце засияло где-то в толще облаков. Дедушка смог осмотреть естественную арену, на которую его вывел нарий. У деда дух захватило от изумления – такой огромной была арена! Дедушка знал, что этому может быть одно объяснение – нарий привел его в священное место, созданное в сердце Дьенн Марра самой Мииной.

Размышлять времени не было, потому что ослепительный свет молнии ударил нария промеж глаз. Нарий заржал, заглушая гром, и опустился на землю. Он тихо лежал, дрожа всем телом. Из молочно-белого он стал черным, будто удар молнии мгновенно его испепелил. Дедушка испугался, что нарий может умереть, подошел к зверю и погладил по горячему влажному боку. Тут нарий приподнял голову, и дедушка увидел рог, который вырос от удара молнии. Или, может, это и была молния, отвердевшая по приказу Великой Богини.

В тот момент дедушка уже не знал, жив он сам или нет, стоит ли он в таинственной каменной чаше или смертельно раненный лежит на горном склоне и бредит. Тут и произошло самое необыкновенное. Нарий наклонил голову, опустив рог прямо к дедушке. По поверхности рога стекали капли дождя, острые, как нож, края сверкали, словно инкрустированные самоцветами. Подчиняясь желанию нария, ведь именно он привел его сюда, дедушка взялся за рог обеими руками. И в это самое мгновение дед увидел сияющее лицо Миины.

Сова в короне исчезла во тьме, пока Реккк воображал рождение нария. Не увидев сову, воин стал смотреть, как мерно раскачиваются верхушки деревьев. Элеанины слова все еще звучали в его сознании, так что Реккк думал и о нарии, и о сове. Джийан говорила, что сова в короне считается посланницей Миины. Зачастую она приносит ответы на сложные вопросы, но иногда предвещает насильственную смерть.

– Грозы не было с тех самых пор, как мы высадились на Кундале.

– И перестали рождаться нарии.

– Почему?

– В'орнны – разрушители. Это генетически заложено в каждом из вас. Миина не позволила бы вам убивать священных нариев.

– Тем не менее своих детей Великая Богиня убивать позволяет.

– Ты же знаешь почему, – отозвалась Элеана. – Мы ее ослушались. Рамахане захватили власть и пытались использовать Жемчужину в своих корыстных целях. За это богохульство Миина столкнула нас в яму, и мы до сих пор не можем избавиться от запаха смерти.

– И чем все закончится? – спросил Реккк. – Как кундалиане смогут вернуть себе расположение Богини?

– Тебе известно не хуже моего, – ответила Элеана. – В Пророчестве упоминается Дар Сала-ат и начало великих перемен.

От веток шел пар, клубившийся словно дым над зловонной ямой. «Куда исчезла сова? – подумал Реккк. – Она вернулась к Миине или продолжает охотиться?»