Текст книги "Вуаль тысячи слез"

Автор книги: Эрик ван Ластбадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 43 страниц)

9
ТО, ЧТО ОСТАЕТСЯ

– Итак, ты вернулась, – проговорил Миннум. – И привела с собой раппу. – Смотритель присел, чтобы поближе рассмотреть Тигпен. – Просто чудо! Я снова вижу раппу.

Тигпен презрительно фыркнула, и Риана не могла не рассмеяться. Они стояли под карнизами во дворике музея. Вокруг горели факелы, освещая цистерну и темную мерцающую воду. Ни одной галогенной лампы, ни вообще какого-либо другого изобретения в'орннов…

– Миннум, это – Тигпен, – представила Риана.

Смотритель улыбнулся.

– Добро пожаловать в Музей Ложной Памяти.

Тигпен склонила голову.

– Почему вы сказали Риане, что вы сефирор?

– Ну, просто так, – пробормотал Миннум, вставая, – без особых причин.

– Надеюсь, вы знаете, что прикидываться сефирором – серьезное правонарушение? – жестко спросила Тигпен.

– Пусть прикидываются гэргоны, – усмехнулся Миннум и развел руками. – А даже если и так… Кто станет меня преследовать?

– Ну, остались конары, – ответила Тигпен, вспомнив о рамаханских жрицах.

– Да уж, жадные до власти бестии вроде Бартты.

– Бартта умерла, – вмешалась Риана.

– Правда? – Миннум поднял кустистые брови. – На твоем месте я бы поостерегся от таких опрометчивых высказываний о Бартте.

– Сначала вы говорите, что Нит Сахор жив, – с жаром начала Риана, – а теперь утверждаете, что и Бартта не умерла.

– Замолчите, вы оба!

Риана и Миннум испуганно взглянули на Тигпен. Оскалившись, она стояла на задних лапах. Риана видела ее в таком состоянии лишь однажды, когда Тигпен собиралась напасть на огромного первиллона – волшебного пещерного хищника.

– Не желаю больше слышать о гэргонах! Предупреждаю в первый и последний раз! – прорычала Тигпен.

– Чувствительная зверушка, – пробормотал Миннум и пожал плечами. – Хотя кого здесь только не встретишь… Это ведь музей, место для отдыха и развлечений.

– Подождите, – остановила смотрителя Риана. – Вы ведь сказали, что ваши экспонаты лучше не видеть.

– Да, это так, – рассеянно проговорил Миннум. – Возможно, мне следовало сказать, что здесь отдыхают и развлекаются такие, как ты, Дар Сала-ат.

У Тигпен чуть лапы не подкосились.

– Она вам?..

– Нет, она ничего не сказала, – прищурившись, ответил Миннум.

– Тогда как же вы?..

– Так же, как и ты, полагаю, – засучил рукава смотритель. – Думаю, нам лучше пройти внутрь. – Он взглянул на освещенное в'орнновскими огнями небо. – Холодает. – Сильно хромая, Миннум пошел к зданию. – Так можно и до смерти себя застудить, поверьте.

Он провел их мимо полных строительного мусора урн, и Риана заметила несколько неприметных дверей, открывшихся при помощи панели дистанционного управления, которой коснулся Миннум.

В музее было тепло и уютно. В базальтовых каминах играло пламя. Увидев черный камень, Риана тут же вздрогнула, вспомнив перевернутый черный треугольник, у которого в Айяме томилась Джийан.

– Это главный зал, – объявил Миннум, когда его спутницы вошли в большую пятиугольную комнату с куполом. – Отсюда видны почти все экспонаты.

На полу из зеленоватой яшмы плясали тени. Странная, жуткого вида мебель из неизвестных пород дерева жалась к каменным стенам. К тяжелым, покрытым сажей балкам поднимались кремово-черные колонны. Медные кадила испускали тонкие потоки мускусного фимиама, который смешивался с запахом ароматического масла из бронзовых филигранных ламп. Стояла тишина, будто музей существовал отдельно от бешеного шума и суеты города.

Миннум резко повернулся и посмотрел на Риану.

– Я ведь говорил, что ты вернешься, не так ли? Я знал, что ты их увидишь.

– Что это он несет? – резко спросила Тигпен. Она по-прежнему была очень расстроена.

– Расскажи ей, Дар Сала-ат, – с вызовом велел Миннум.

– Каменные горгульи на парапете на самом деле демоны, – объяснила Риана. – В Иномирье я встретилась с их призраками.

– По крайней мере одна из горгулий уже смогла выбраться из тюрьмы, – пробормотал Миннум, – в этом не может быть сомнения.

– Да что ты можешь об этом знать! – не успокаивалась Тигпен.

Тут Миннум щелкнул указательным и большим пальцами, послышался треск, будто в огонь бросили скарабея, и на месте Тигпен появилось огромное, жуткое, похожее на ящера существо. У него было восемь коротких, но мощных лап, лоснящаяся сине-черная чешуя и длинная плоская голова с дрожащим желтым языком. Остроконечный хвост усеивали колючие шипы. Блестящие желтые глаза горели дьявольской хитростью и умом. Чудище шипело, из восьми грязных ноздрей вылетал едкий дым.

– Н'Лууура! – закричала Риана. – Это же бритвозуб!

– Ага, вижу, ты знакома с в'орнновской ксенобиологией. – Миннум кивнул. – Да уж, впечатляющее зрелище. – Он снова щелкнул пальцами, на этот раз большим и мизинцем, и на месте чудища появилась Тигпен. Раппа растерянно оглядывалась по сторонам.

– Ну, как самочувствие после кратковременного… э-э-э… пребывания в чужом теле? – поинтересовался Миннум.

– Это было… признаюсь, так отвратительно я себя никогда не чувствовала. Никогда в жизни… – Тигпен наконец взяла себя в лапы. – Простите меня, не могла себе представить, что…

– Что подобные мне еще существуют? – улыбнулся Миннум. – К счастью, ты не одна такая. Мне удалось выжить благодаря… м-м-м… как бы вам объяснить… благодаря позиции отмалчивания… нет…

– Сдержанной позиции? – подсказала Риана.

– Именно.

– Почему вам приходится прятаться? – спросила она.

– Не время для уроков истории, – возразила Тигпен. Апломб вернулся к ней с завидным проворством. – Миннум, раз уж ваши полномочия подтверждены, расскажите нам о Маласокке.

– Ну и вопросики у вас. Да уж, хоть я что-то подобное и предвидел. Маласокка, да? Дайте подумать. – Прищурившись, Миннум взглянул на закопченный потолок. – Очень опасное заклинание, но им вовсю пользовались до того, как Миина сослала демонов в Бездну. Демонам нужна власть, власть любой ценой. Стремление к власти является частью их сущности, это в них заложено. Но ведь мы не можем заставить демонов превратиться в рамахан, так ведь? Это было бы слишком опасно. Именно по этой причине Миина решила запереть их в Бездне. Демонам нельзя доверять ни на секунду.

– Почему же их не изолировали с самого начала?

– Отличный вопрос. Казалось, мы сможем их изменить. Это часть нашей сущности – бесконечный оптимизм. Мы всегда стараемся изменить мир к лучшему, это заложено в нас. – Миннум пристально посмотрел на Риану. – В этом наша сила, Дар Сала-ат.

– Однако это же привело к неизбежным страданиями и жертвам.

– Согласен, к страданиям и жертвам, – глубокомысленно начал Миннум. – Но не соглашусь с тем, что подобный результат был неизбежен. Видишьли, мы по умолчанию считаем все существа добрыми и достойными, пока не доказано обратное. Если отказаться от нашей философии, то чем мы будем отличаться от в'орннов? Мы обладаем большой властью, но от нее неотделима и большая ответственность. Нельзя отвергать какое-то существо, пока ему не дали шанса раскрыть свою истинную сущность. Даже если оно оказалось злым, следует дать ему возможность исправиться. А как же иначе?

Тигпен покачала головой.

– Спасибо за историческую справку, Миннум, но, может, пора вернуться к Маласокке?

Миннум зацокал языком.

– Маласокка – очень сложное и опасное заклинание. Почему вы им интересуетесь?

– Это заклинание наложили на нашу жрицу, – ответила Риана.

– Обычному демону такое не по зубам. С таким заклинанием может справиться лишь архидемон, не так ли? – Миннум покачал головой. – Как все произошло?

Риана не могла рассказать, что, нарушив волшебное заклинание Нантеры, Джийан непреднамеренно открыла Портал в Бездну. Это вызвало бы множество вопросов о том, почему Джийан использовала Нантеру, и поставило бы под удар тайну Аннона.

Смотритель музея внимательно разглядывал обеих.

– Какой из архидемонов держит ее в плену?

– Хоролаггия. Миннум нахмурился.

– По-моему, я ослышался. Ты вправду сказала, Хоролаггия?

– Именно.

– О нет! – Миннум тяжело опустился на стул из полированного дерева. – Спаси нас, Миина!

Страх сжал сердце Рианы холодными липкими пальцами, когда она увидела выражение лица сефирора.

– Что такое? – Она боялась услышать ответ.

– Не знаю, чем можно противостоять такой… мерзости, Маласокке, которую вызвал этот ублюдок, отродье Пэфороса.

– Сколько она сможет продержаться?

Миннум прищурился.

– Когда это случилось?

– Несколько дней назад.

– Зависит от ее силы. Думаю, до конца зимы.

– Всемогущая Миина, осталось всего шесть недель.

– Миннум, ты должен нам помочь, – заявила Тигпен. – Тебе что-нибудь известно о Маасре?

Миннум молча покачал головой. Его мысли были где-то далеко.

– Это как-то связано с Маласоккой, – настойчиво проговорила Риана.

– Вряд ли, – уныло пробормотал Миннум. – Я бы знал об этом. Или хотя бы слышал.

Тигпен положила передние лапы на колени Миннума.

– «Маасра» – ни из Древнего языка, ни из Венчи. Нам кажется, что это какой-то диалект. Я знаю кое-кого, кто мог бы нам помочь, одного лингвиста. Проблема в том, что он уже умер. – Ее влажные глаза смотрели прямо на Миннума, и она продолжала: – Нам нужно, чтобы ты провел краткосрочное восстановление.

* * *

Восьмиугольное здание кафе «Пряный Джекс» находилось в центре огромного шумного рынка пряностей, который никогда не закрывался. Не закрывалось и кафе. Строй-генерал Локкк Виэрррент пришел на встречу с звезд-адмиралом Оллном Рэдддлином на пятнадцать минут раньше. Это было неспроста. Ему хотелось посидеть в одиночестве, выпить бокал-другой нумааадиса и собраться с мыслями, прежде чем придет Олннн и расскажет свои новости.

Строй-генерал Виэрррент и Олннн Рэдддлин дружили уже много лет. Их отношения во многом напоминали родственные, как у отца с сыном. Виэрррент гордился достижениями Олннна, особенно зная его происхождение, и восхищался твердостью молодого кхагггуна. Теплые чувства охлаждало лишь то, что именно Олннн, такой молодой и сравнительно неопытный, был назначен новым звезд-адмиралом, опередив всех остальных военачальников, включая и Локкка Виэрррента.

Не то чтобы Виэрррент завидовал ежедневным встречам Олннна с Курганом Стогггулом. Даже с отцом Кургана, раздражительным и страдающим паранойей, было общаться довольно непросто, а уж нового регента Виэрррент вообще обоснованно считал опасным эгоистом. Более того, строй-генерал соглашался с мнением многих генералов о том, что правитель проводит тайную политику, от которой выигрывает лишь один в'орнн – сам Курган Стогггул.

Почему же его дела не идут так, как хотелось бы?

Прежде чем генерал мог придумать ответ, появился Олннн Рэдддлин и сел напротив него.

Виэрррент подождал, пока Олннну принесут выпить.

– Ну, что нового?

Когда Олннн рассказал ему о решении гэргона приостановить имплантацию окумммона кхагггунам, Локкк Виэрррент слушал, не перебивая.

– Ну, что скажешь? – наконец проговорил адмирал.

Строй-генерал пожал плечами.

– А что тут сказать? Это решение гэргона, которому мы подчиняемся. Со своей стороны я очень благодарен ему за то, что он печется об интересах моих кхагггунов.

– Другими словами, ты этому веришь?

Темные глаза Локкка Виэрррента впились в молодого кхагггуна.

– У меня нет причин не верить. Не стану утверждать, что понимаю решение Товарищества, равно как и ты. – Генерал глотнул нумааадиса. – Олннн, ты всегда слишком мрачно смотришь на вещи. Я, например, не вижу в этой новости ничего ужасного, наоборот…

– Они никогда не возобновят программу, – мягко проговорил Олннн. – Словам регента я не верю.

– Что за изменнические разговоры? – взволнованно спросил строй-генерал. – Нам, кхагггунам, обещали положение касты избранных. Если гэргон откажется от своего слова сейчас, то это будет величайшим унижением.

– Об этом я и говорю.

Локкк Виэрррент шумно вздохнул.

– Я люблю тебя как сына, звезд-адмирал, хоть сейчас ты и мой командующий. И я не настолько глуп, чтобы не посоветовать тебе: держи радикальные мысли при себе. Услышь такие слова любой другой генерал…

– Именно поэтому я и пришел к тебе. Тебе я могу доверить собственную жизнь. Ты не знаешь нынешнего регента так, как я… – И тут Олннн сделал то, что обещал себе никогда не делать. Он рассказал Локкку Виэррренту о том, как они с Курганом убили любовницу бывшего звезд-адмирала и свалили все на Веннна Стогггула. – Настроить отца против звезд-адмирала было частью плана Кургана Стогггула. Как он и предполагал, они уничтожили друг друга. В итоге Курган стал регентом, а я – звезд-адмиралом.

Локкк Виэрррент схватил Олннна за запястья.

– Твои руки по локоть в крови. Однажды ты уже совершил измену.

– Мне это представляется по-иному. Этот ублюдок был настоящим бритвозубом, а уж его сынок…

– Говори тише, звезд-адмирал, – болезненно сморщившись, посоветовал Локкк Виэрррент.

– Локкк, мне неприятно, что ты так обращаешься, когда мы наедине. В конце концов…

– Ты – мой звезд-адмирал, я не могу обращаться к тебе по-другому.

Олннн слабо улыбнулся.

– В этом вся твоя суть, строй-генерал.

– Правила необходимо соблюдать. Без дисциплины мы скоро превратимся в диких зверей.

– Возможно, ты и прав, – задумчиво проговорил Олннн.

Локкк Виэрррент пристально на него смотрел.

– Однако бывают моменты, когда чрезвычайные обстоятельства позволяют… гибко трактовать правила. – Квадратная голова наклонилась. – Скажи мне, Олннн, какие мысли терзают твой бедный ум?

Олннн потер лоб.

– Дело в том, что чем лучше я узнаю нового регента, тем подозрительнее становлюсь. Возвышение касты избранных пришло в голову его отцу. Именно для этого он и заключил союз с бывшим звезд-адмиралом. Однако тот союз не выстоял. С какой стати новый этап возвышения будет иметь иную цель?

– Гэргоны дали свое добро. Окумммон – биоинструмент гэргонов.

Олннн Рэдддлин жестом заставил строй-генерала замолчать. Медленно повернув руку, он показал недавно имплантированный окумммон.

– Мне самому этот биоинструмент не нужен. Кажется, его единственное назначение в том, чтобы регент мог держать нас под беспрестанным контролем.

– Регент?

– Подумай сам. Кастовое различие существовало веками, пока к власти не пришел Веннн Стогггул. Как ему удалось убедить Товарищество…

– Хочу снова напомнить, что никому из нас не дано понять замыслы гэргонов.

– Гэргоны ненавидят перемены. Думаю, с этим ты спорить не будешь.

– Да, но ты знаешь не хуже меня, что окумммоны имплантируются только по приказу гэргона.

– Возможно, регент вступил в союз с этим гэргоном, Нитом Батоксссом, который хозяйничает в регентском дворце, как у себя дома. Не стану утверждать, что понимаю все до конца, строй-генерал, и все же так или иначе грядут перемены. И я боюсь не только за себя, но и за всех кхагггунов. Кажется, сын умеет врать еще лучше, чем отец.

– Зачем это ему?

– Чтобы поставить нас под полный контроль и лишить власти.

– По твоим описаниям, Курган – настоящий параноик.

– Я именно так и считаю, – мрачно проговорил Олннн, – ведь это он организовал заговор против собственного отца.

– Ты же сам говоришь, что устранение Веннна Стогггула можно считать благим делом. Нельзя считать Кургана и героем, и преступником одновременно.

– Локкк, ты ничего не понимаешь.

– Ради нашей многолетней дружбы я закрою глаза на оскорбление. И Курган Стогггул – мой регент, неплохо бы тебе об этом помнить.

– Уверен – он очень и очень опасен.

– Тебе предан каждый из наших кхагггунов. Пока это так, можно ничего не бояться. – Локкк Виэрррент покачал головой. – Олннн, когда ты в последний раз развлекался?

Олннн не нашелся с ответом.

– Даже до того, как… – Локкк Виэрррент не мог оторвать глаз от изуродованной ноги Олннна. – Даже до того, как с тобой случилось несчастье, ты всегда был букой. Сколько раз я тебя тормошил? Помнишь, как…

– Ты привел четырех девушек.

– Две предназначались тебе.

Скрестив руки на груди, Олннн отвернулся.

– Нельзя жить в постоянном напряжении, не расслабляясь.

Олннн снова взглянул на старшего друга – в глазах адмирала горела злоба.

– Даже мы, кхагггуны, должны иногда развлекаться. А ты развлекаться не умеешь. Ведь так, Олннн? – Локкк пожал плечами. – Я надеялся, что воскресение из мертвых изменит твое отношение к жизни.

– Я больше не сплю по ночам, и силы практически не восстанавливаются. Постоянно снятся кошмары, смысла которых я не могу постичь.

– Возможно, геноматекк…

– Геноматекк тут не поможет.

– Тогда помоги себе сам. Пойдем сегодня на обед к Доббро Маннксу. Знаешь его? Он вполне уважаемый баскирский адвокат. Довольно забавный парень.

– Спасибо за приглашение, но я не могу. – Олннн положил на стол несколько монет. – Наверняка это будет пустой тратой времени.

– Я запомню сегодняшнюю беседу. – Локкк Виэрррент пристально посмотрел на Олннна. – Ты знаешь меня, как никто другой. Если понадобится, я готов защищать своих кхагггунов ценой собственной жизни.

Олннн поднял глаза на старого друга.

– Ловлю тебя на слове, строй-генерал. – Звезд-адмирал чопорно кивнул. – Желаю хорошо повеселиться.

– И тебе того же, звезд-адмирал, – проговорил Локкк Виэрррент, поднимаясь. – Только, боюсь, мои слова тебе как об стенку горох.

* * *

– Ключевое слово здесь – «краткосрочное», – заявил Миннум, выстраивая мелкие экспонаты в круг.

Он провел своих спутниц в крошечный зал в северном крыле музея, где было выставлено на удивление мало экспонатов. В основном здесь находились изящные фигурки из дерева и вытравленной бронзы. В отличие от ужасного бардака внутреннего дворика в зале царили идеальный порядок и чистота.

– Как только этот лингвист материализуется (кстати, это называется именно так) в нашем мире, у вас будет три минуты, ясно? Всего три минуты и не больше! Гм! – бормотал Миннум про себя. – Три минуты! Вполне вероятно, что вообще ничего не получится! О чем они только думали?

Пока сефирор бормотал и суетился, Риана осматривала одну витрину за другой, пытаясь понять, что же в них выставлено.

Она видела лишь клубящуюся мглу. Сначала ей показалось, будто в витринах вообще ничего нет, хотя все стекла были отполированы до блеска. Отсутствовали любые надписи. А с другой стороны, зачем нужны надписи, если не видно того, что они обозначают? Неудивительно, что в музее так мало посетителей.

– Ну ладно. – Миннум встал в центре зала, разложив вокруг странные экспонаты. – Дар Сала-ат, встань здесь. Да, вот так. А ты, Тигпен, становись напротив. Правильно, сюда! Как зовут твоего знакомого лингвиста?

– Кашснейл, – быстро ответила Тигпен.

Миннум кивнул, засучил рукава, и в его пальцах мелькнуло что-то похожее на льдисто-голубой мелок. Затем на каменном полу зала смотритель нарисовал равносторонний треугольник.

Риана знала, что треугольник – древний символ кундалианской власти. Вот почему тюрьма Джийан в Иномирье внушала ужас на подсознательном уровне. Она была прикована к перевернутому треугольнику, символу зла, которое и не думало таиться. Однако Миннум продолжал чертить мелком, и от его рисунка у Рианы захватило дух. Поверх первого треугольника Миннум нарисовал второй, перевернутый так, что получилась шестиконечная звезда.

– Это – Ферегоннен, – объявил сефирор, начиная обряд, – символ, центр которого во всем сущем, а лучи расходятся в никуда.

Он просеял в закопченную жаровню какие-то порошки из незакрытых пузырьков, добавил тертого рога и что-то похожее на шанин и латуу. Смесь на жаровне стала огненно-красной. Затем она загустела, как желе, и принялась испускать клубы желтоватого дыма, которые вились подобно дымке внутри музейных витрин.

Риана попыталась затаить дыхание, но не выдержали даже ее тренированные легкие. Вдохнув дым, она зашаталась, чувствуя слабость и головокружение. Воздух кипел и блестел сотней звездочек, слепивших глаза. Риана пыталась рассмотреть хоть одну из них, но они тут же исчезали.

Потом она взглянула на центр Ферегоннена – там блестящие звездочки сначала сгустились в шар, а потом превратились в фигуру кундалианина. Судя по его одежде, при жизни он был конарой, рамаханским жрецом.

– Кашснейл! – радостно окликнула его Тигпен. – Я так боялась, что больше тебя не увижу!

– Нет, только не ты, – мрачно проговорил рамахан. Длинные седые волосы крупными волнами ниспадали на плечи, а на лбу росли четким мыском. Нос напоминал орлиный, под темными глазами залегли тени. У лингвиста было лицо аскета, лицо ученого, рамахана, отдавшего науке всего себя без остатка. – Что заставило тебя разбудить меня подобным образом?

– Помните о времени, – предупредил Миннум, – второй такой возможности у вас не будет.

– Верно, – кивнула Тигпен. – Кашснейл, это – Дар Сала-ат.

– Дар Сала-ат? – Умные глаза широко раскрылись от удивления, но потом снова заморгали, привыкая к обстановке. – Если ты – Дар Сала-ат, то где же твой Наватир?

– Не знаю, – вздохнула Риана, – у меня его нет.

– Надо же! Надо же! – зацокал языком покойный лингвист. – Без Наватира ты очень уязвима.

– У нас нет времени на разговоры, – хмуро зашептал Миннум, – ради Миины, переходите к делу.

– Нам нужна твоя помощь, – настойчиво начала Риана. – Скажи, пожалуйста, что означает слово «Маасра»?

Кашснейл нахмурился.

– Раз ты спрашиваешь про Маасру, значит, Портал открыт и Хоролаггия пробрался в этот мир?

– Да, – сказала Риана. – Мою подругу, колдунью, захватил этот архидемон и пытается изменить ее сущность с помощью Маласокки. Мы должны что-то предпринять до зимнего солнцестояния, пока изменения не станут необратимыми.

– Очень непростая ситуация, – пробормотал лингвист, – вы должны соблюдать крайнюю осторожность. Невозможно объяснить, насколько это важно. Прежде чем вступать в бой с Хоролаггией, необходима серьезная подготовка, но и тогда нет уверенности, что… – Он задрожал. – Ну надо же, ну надо же…

– А что с Маасрой? – снова спросила Риана.

– Ах да. – Кашснейл покачивался с носка на пятку. – Это слово священно, как, несомненно, сказали бы Гази Каны. Ведь на их родном диалекте оно означает Вуаль Тысячи Слез.

Риану так и распирало от возбуждения.

– Джийан велела мне найти Вуаль Тысячи Слез… Зачем? Что это такое?

– Известно, что когда Пять Священных Драконов Миины с помощью Жемчужины создали Кундалу, внешний слой Жемчужины повредился в результате катаклизмов. Однако большая часть осталась невредимой. В нее и попали слезы, которые пролили драконы при рождении Кундалы. Слезы превратили твердую Жемчужину в воздушную ткань переливающегося цвета с неповторимым сиянием.

– Почему драконы плакали?

– Потому что они предвидели смерть и разрушения, которые будут сопровождать закат кундалианской расы.

– Значит, мы были обречены еще до рождения?

– Ничто в жизни нельзя рассматривать как приговор. Особенно – предсказание ясновидящих драконов.

– Милый Кашснейл, – вмешалась Тигпен, – можешь ли сказать, где найти Вуаль Тысячи Слез?

– Не могу даже определенно сообщить, существует ли она. Хотя представители многих непримиримых философских течений искали ее всю жизнь, убивая ради сохранения тайны или умирая в безумии и изгнании, Вуаль так и осталась легендой.

– Но она точно существует. Джийан просила меня ее найти. Это единственный способ освободить ее. Если я не найду Вуаль, Джийан умрет.

– Маласокка гораздо хуже смерти. Намного хуже. Когда паутина затянет ее полностью, Джийан станет рабой архидемона навсегда. – Фигура лингвиста начала мерцать, сквозь нее проступили стены.

– Он уходит, – объявил Миннум, – я вас предупреждал.

– Пожалуйста, – в отчаянии зашептала Риана, – ты должен мне объяснить.

– Я уже рассказал тебе все, что мог. – Голос Кашснейла стал слабым и неразборчивым. – В остальном разбирайся сама.

– Подожди! – закричала Риана.

– Если ты на самом деле Дар Сала-ат, ты все поймешь.

– Объясни же, пожалуйста!

Слишком поздно. Лингвист исчез.

Отчаянно ругаясь, Риана повернулась к сефирору.

– Кто такие Гази Каны? Где их найти?

– Ну, наконец-то легкий вопрос. – Потирая руки, Миннум повел раппу и девушку из зала. Желтый дым рассеялся, а начерченный мелом Ферегоннен исчез. – Гази Кан – одно из пяти коррушских племен. Если ты решила отыскать Вуаль Тысячи Слез, то советую начать поиски у них.

– Вне всякого сомнения, нам нужно отправиться на север. И чем скорее, тем лучше, – взглянув на Риану, сказала Тигпен.

«Что она задумала?» – удивилась Риана. Она ожидала, что Тигпен начнет осторожничать, особенно учитывая… И тут Риана все поняла. Она так сильно дернула Миннума за рукав, что сефирор остановился как вкопанный.

– Кашснейл имел в виду меня, когда говорил, что нельзя бросить вызов Хоролаггии без соответствующей подготовки. Возможно, я и Дар Сала-ат, однако волшебству мне нужно еще учиться и учиться. Джийан была права, надо набраться терпения и использовать все имеющееся время для учебы.

– И что? – не понял Миннум.

– Ну, я думала, что смогу учиться у вас… – Она не договорила, увидев, как мрачно Миннум посмотрел на Тигпен.

– Ты сама объяснишь ей, милая раппа, или лучше это сделаю я?

– Это твое право, – отозвалась Тигпен, – и твой долг.

Вздохнув, Миннум кивнул.

– Хотя я очень польщен твоей просьбой, Дар Сала-ат, выполнить ее я не смогу.

– Почему? – воскликнула Риана. – Вы – сефирор, причем, возможно, последний оставшийся в живых. Как и Матерь, вы помните время, когда мы еще не были рабами в’орннов. Кто может научить меня лучше вас?

Миннум немного смягчился.

– Милая Дар Сала-ат, именно поэтому мне и запрещено учить тебя или кого-то другого волшебству. – Он поднял руку. – Пожалуйста, пойдем. Давай не будем говорить об этом в холодном коридоре.

Миннум провел своих собеседниц через главный вход в узкую галерею, полную скульптурных изображений змей. Риана, автоматически подмечавшая мельчайшие детали, заметила сходство между этими фигурками и цитриновой статуей священной змеи Миины, которую она видела в подземных келлах монастыря Плывущей Белизны.

Миннум угостил гостей теплым, прозрачным и терпким на вкус вином, какого Риана никогда раньше не пробовала. Они сидели на гобеленовых стульях, удлиненные спинки которых под разными углами наклонялись к потрескивающему в каменном очаге огню.

Осушив кубок, Миннум вытер губы, подался немного вперед и заговорил очень тихим, переходящим в шепот голосом:

– Полагаю, ты слышала о бунте, в результате которого Матерь лишили власти?

Риана кивнула.

– Это произошло в день, когда на Кундалу высадились в'орнны и была потеряна Жемчужина.

– Да нет, Жемчужина не была потеряна, – покачал лохматой головой Миннум. – Сама Великая Богиня забрала Жемчужину с Кундалы. После того, как группа рамаханских сефироров свергла Матерь и завладела Жемчужиной, после того, как заговорщики заглянули внутрь и увидели не правду, а то, что им хотелось увидеть, Миина в ярости схватила Жемчужину и унесла далеко-далеко. Богиня создала Жемчужину для Кундалы, она была нашей по праву рождения, но мы злоупотребили этим правом, Миина его аннулировала и отвернулась от нас.

Многочисленные последствия не замедлили сказаться. Мы утратили силу, которую могла нам дать Жемчужина, чтобы оказать сопротивление в'орннам. Миина молча наблюдала. Она стала безразличной к судьбе собственного народа. Даже когда группа мятежных сефироров сделала из рапп козлов отпущения и их перебили, Миина только наблюдала. Ей было все равно, когда жрицы вернули себе власть. Конары могли прогнать сефироров из монастырей, но лишить их магической силы они бы не сумели. И что же сделали конары? – Миннум вздохнул. – Перебили сефироров. Всех до одного, кроме меня. Я уцелел потому, что сбежал туда, где меня никто бы не стал искать, – к коррушам. Двадцать лет я, таясь, жил среди Джени Серии, жестоких воинов степей. От них я научился многочисленным изощренным способам расправы с врагами. Именно там я и заработал это. – Смотритель похлопал себя по кривым ногам. – В погоне за мародерами я на полном скаку упал с куомешала. И очень неудачно. Мы были в ста пятидесяти километрах от ближайшей деревни, поэтому, перекинув через седло, меня повезли в Бандишир. За всю дорогу я даже не застонал. Корруши лечили мою ногу как умели, но помочь мне было невозможно.

Риана вспомнила, как Джийан вправляла сломанную ногу Аннона.

– Почему вы не использовали магию?

– Я ведь прятался, помнишь? Я жил среди Джени Серии, и все должно было выглядеть естественно. – Миннум усмехнулся. – Потом о моей храбрости ходили легенды. – Он устроился поудобнее. – О чем это я? Ах да, постараюсь покороче. Когда я понял, что внушаю одновременно восхищение и страх, то тут же уехал. Вернувшись в Аксис Тэр, я увидел этот музей, рассыпающийся от ветхости, и решил стать его смотрителем. Однажды во время одной из своих прогулок сюда забрел Элевсин Ашера. Регент ушел, лишь осмотрев все экспонаты до единого.

– Но как это связано с тем, что вы не можете меня учить? – спросила Риана. – Я должна спасти Джийан от Хоролаггии. Не позволю, чтобы она переродилась! Вы должны мне помочь.

Миннум покачал головой, и его глаза внезапно погрустнели.

– Как бы сильно мне ни хотелось тебе помочь, Дар Сала-ат, я не могу. Видишь ли, это мое наказание. Миина так карает меня.

– За что?

– За то, что Жемчужина попала в недобрые руки, Миина лишила Матерь значительной части ее магической силы.

Риана знала, что это правда. Сама Матерь рассказала ей то же самое, когда Риана освободила ее из заключения.

– А за то, что я оказался единственным из сефироров, который пережил геноцид, Миина наказала меня по-другому. Я столько всего знаю, Дар Сала-ат! А вот передавать знания и учить не могу.

Риане стало жалко Миннума.

– Ты же не сделал ничего дурного! Ты просто один сумел уцелеть. Разве ты заслуживаешь наказания? Почему Миина так жестока?

– Разве это жестокость, Дар Сала-ат? Не слеши судить Великую Богиню. Из-за жадности, надменности, зависти мы потеряли настоящее сокровище. Неужели это случилось не потому, что мы стали так самодовольны и прекратили ценить то, что воистину бесценно? Или же потому, что нам доверили слишком много власти? Если это так (а лично я считаю, что это так), то что остается нам? Сражаться каждый день, теряя родных и близких. Только ценой страданий можно избавиться от жадности, надменности и зависти. Лишь при помощи суровых испытаний, пыток и наказаний мы можем вспомнить то, что позабыли, понять, кто мы такие, и ощутить себя частью Космоса.

Риана низко склонила голову.

– Миннум, вы сказали, что не имеете права учить. Однако за сегодняшний вечер вы научили меня очень многому.

Миннум улыбнулся.

– Тогда, возможно, Миина немного смягчилась, потому что я уверен – не простой случай привел тебя ко мне.

– Прошу вас, помогайте мне и дальше, – умоляла Риана. – Я ведь и без Кашснейла знаю, что не готова к встрече с Хоролаггией. Бесполезно спасать Джийан, если у меня нет шансов выжить.

Угловым зрением она увидела, как улыбается Тигпен. Риана умела извлекать пользу из отрицательного опыта. Миннум почесал небритую щеку.