Текст книги "Вуаль тысячи слез"

Автор книги: Эрик ван Ластбадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 43 страниц)

– Под этим подразумевается, что гэргоны что-то планируют против коррушей.

– Разве я так сказал?

– Вы имели это в виду.

– Кажется, вы лучше знаете, о чем я думаю, – мрачно посетовал Сорннн.

– Как вы можете обвинять меня в подобном? Я всего лишь скромная тускугггун. Разве у меня хватит ума понять, что вы думаете?

– В вас больше яда, чем в кундалианской агаве.

– А упрямства, говорят, еще больше.

– Вряд ли это преувеличение. – Прим-агент увидел, как усмехнулся Олннн Рэдддлин, проходя мимо.

– А вы такой же скучный и недалекий, как и большинство баскиров.

– Теперь я правда обиделся.

– Не принимайте близко к сердцу, – отворачиваясь, сказала Маретэн, – говорят, я довольно бестактна.

* * *

Нит Батокссс наблюдал, как Курган начинает обряд Перевоплощения, но его собственные мысли находились далеко отсюда. И разве могло быть иначе? Какой гэргон станет размышлять о повседневных проблемах в'орннов? Смерть интересовала Батокссса лишь как состояние, которого надо всеми силами избегать. Честно говоря, ему было неуютно здесь, в общественном месте, среди суеты, блеска и постоянного движения огромной толпы, вдали от своей лаборатории в Храме Мнемоники. Гэргону было не по себе от какофонии голосов; казалось, что он тонет среди беспрестанного шороха, беспорядочно бьющей энергии. Батокссс просто не мог сосредоточиться. Несмотря на защитные фильтры нейронной сети, входившей в состав биокостюма, он чувствовал себя ужасно. От досады гэргон скрипел зубами так, что болели челюсти.

Возможно, возбуждение имело какое-то отношение к бронзовому нейронному змею, ставшему частью его мозга. Это был змей кундалианской колдуньи Малистры. Хотя Дар Сала-ат убила Малистру, змею удалось спастись, и он вернулся к хозяину. К сожалению, когда Нит Батокссс ввел змея в собственный окумммон, вернув его в первоначальное ионное состояние, техномаг понял, что змей поврежден. Гэргон имел доступ к сведениям о той битве, но не видел лица Дар Сала-ат. Это казалось ему непостижимым, и Батокссс еще болезненнее переживал поражение и скрежетал зубами.

Мучаясь от неприятных мыслей, гэргон смотрел по сторонам. Он увидел группу негромко переговаривающихся баскиров, месагггунов, только что отработавших смену на шахтах, ядерных электростанциях или подземных акведуках, тускугггун, покрывших головы сифэйнами – традиционными капюшонами, которые носят все приличные женщины. Он чувствовал, как они все его боятся, упивался этим страхом и успокаивал расшатавшиеся нервы. В'орнны и кундалиане были гэргону безразличны, он мог заставить их сделать все что угодно. Каждый из них был просто парой рук и ног, появившихся на свет, чтобы выполнять его приказы, и умиравших, когда становились бесполезными.

Думая о в'орннах и кундалианах, Нит Батокссс вспомнил о Кургане Стогггуле. Он помог ему быстро стать регентом, а за это Курган поклялся в вечной преданности. Вечной. Но Стогггул был очень амбициозным парнем и ставил перед собой высокие цели. Курган не знал, что такое жалость, и, не задумываясь, запачкал бы руки в чужой крови. Похоже, кровопролитие его даже притягивает… Однако готов ли он к заданию, которое гэргон для него приготовил? Ответ на этот вопрос Нит Батокссс хотел получить без промедления.

Правда, не сегодня. Сегодня он будет просто стоять в стороне и смотреть, чувствуя постоянное напряжение ионов в нейронной сети, которые принимали новую информацию, классифицировали мельчайшие детали и переправляли дальше непрерывно поступающий поток. Только не в основной слой рецепторных кристаллов, а в отдельный пульсирующий кристалл сине-белого цвета, надежно укрытый в секретном отделении лаборатории гэргона от всех, даже от якобы всевидящего ока Товарищества. Нит Батокссс ненавидел процесс приема информации, он превращал его в посыльного, оператора по обработке данных, библиотекаря. Это было унизительно и мерзко, но он выполнял это бесконечное задание безупречно, без единого слова протеста. Протестовать при таких обстоятельствах бесполезно.

«Я в ужасном, отвратительном настроении! – думал он. – А почему?»

Батокссс знал почему. Ответ на этот вопрос он знал так же точно, как и то, что проклятое кундалианское солнце с пурпурным пятном взойдет ровно через три часа двадцать три минуты семнадцать целых и девятьсот семьдесят три тысячных секунды. Батоксссу не хватало достойного соперника. Битву со своим давним противником Нитом Сахором он выиграл, сумев нанести тому рану, от которой Сахор скончался. Без Нита Сахора мир казался пустым, а каждый наступающий день – серым и бесполезным. Без противостояния Батоксссу было скучно и даже грустно. Представляете? Он почти что оплакивал своего злейшего врага!.. В другое время гэргон, наверное, посмеялся бы над абсурдностью этой идеи.

Он презирал Нита Сахора и все его убеждения. Сахор заслужил такую судьбу. Нит Сахор слишком увлекался кундалианскими легендами, кундалианской историей и магией. Он не мог отличить зерна от плевел, дешевых фокусов – от реальной действительности, не видел границы между фактом и выдумкой. И самое страшное, что Нит Сахор стремился изменить устои и традиции Товарищества. Он стал подвергать сомнению основные заповеди, которые все гэргоны считают верными и единственно правильными с того момента, как мыслительные программы инсталлируются в их мозг. Заповеди, на основе которых и была создана кристальная база данных. Заповеди, ставшие источником всех знаний и достижений в'орннов еще до того, как была разрушена их собственная планета. Нит Сахор считал заповеди подозрительными; он утверждал, что ядовитые испарения страшного пожара в древности помешали пересылке информации, и то, что осталось от заповедей, – либо недостоверная, либо не полная версия. Сахор осмеливался поносить даже Товарищество и саму расу в'орннов. Он был очень опасным предателем, ибо пытался свергнуть власть гэргонов. Под конец, ведомый собственными иллюзиями, он вступил в сговор с врагами – сначала с бывшим регентом Элевсином Ашерой, а затем с колдуньей Джийан и ее любовником, предателем Реккком Хачиларом.

От воспоминаний о Ните Сахоре и его вероломном предательстве кровь Нита Батокссса закипела. А потом гэргон снова почувствовал ужасную пустоту, ибо его собственная сила наиболее ярко проявлялась на фоне почти равного ему по силе противника. Теперь же врага нет, и его останки, если есть на свете справедливость, должно быть, отправились в ледяную Н'Луууру.

Зеленоватая луна робко светила в окна палаты предков, а кипящая энергия собравшихся согревала не хуже фотонного реактора. Ниту Батоксссу воздух казался спертым от огромной очереди плакальщиков, нескончаемой змеей вползавшей в палату с одной стороны и выползавшей с другой. Вот бы вернуться в лабораторию и заняться экспериментами!.. Прищурившись, Батокссс наблюдал за толпой – как они едят, пьют, негромко переговариваются, тяжело дышат, будто огромное стадо глупой скотины. Как он всех их ненавидел! О чем они думают? Незначительные события их ничтожной жизни, повседневная суета, от которой все гэргоны, за исключением Нита Сахора, давно отказались. Гэргоны не боялись посмотреть в лицо вечности, а после этого все выглядит уже иначе. Необыкновенное по остроте и глубине, почти не поддающееся контролю ощущение – держать частицу Космоса в нейронной сети собственной руки, покрытой защитной оболочкой. Что это значит – управлять кусочком Космоса, разгадывать его тайны, затаив дыхание, следить за микроскопическими орбитами энергии, из которой состоит сама жизнь!

Однако из-за этих экспериментов Батокссс стал презирать все касты. Ну или почти все. Даже в этой толпе был некто, еще интересовавший гэргона. Взгляд Батокссса упал на Кургана – властолюбивого, гордого, опасного, такого, каким с раннего детства учил его быть он сам – гэргон, в ту пору именовавшийся Старым В'орнном. Рубиновые зрачки загорелись – Курган Стогггул был загадкой, достойной исключительного интеллекта Нита Батокссса и его научного любопытства. С момента рождения Кургану была предрешена особая судьба, но насколько особая – никто из в'орннов и представить себе не мог. Нит Батокссс приложил все силы, чтобы Курган вырос особенным, не похожим на других.

Гэргон подошел к регенту, и они тут же остались одни. Вокруг выросла стена молчания. И в'орнны, и кундалиане отводили глаза. Их страх казался чем-то материальным, однако даже он не мог развеять раздражения, которое окутывало Батокссса, словно вуаль – плакальщика.

– Время пришло, – спокойно и мрачно проговорил гэргон. – Пора начать Перевоплощение.

Курган подошел к байену. Нит Батокссс смотрел, как правитель повернул ручку. Сердца мертвого регента начали пульсировать, будто возвращаясь к жизни, а потом принялись медленно таять, растворяясь в сине-черной жидкости, стекающей в Чашу души.

Тишина, подобно фотонной волне, накрыла собравшихся. Нит Батокссс слышал их тихое, как у испуганных животных, дыхание. Глаза были прикованы к Кургану, который поднял хрустальную чашу, и все увидели растворившиеся сердца. Посмотрев вокруг, регент прочитал молитву за Перевоплощение, которая кончалась знакомой всем фразой: «Жизнь – это смерть, а смерть – это жизнь».

Курган залпом осушил чашу.

3
ЗАГАДКИ

– Что же нам теперь делать без Джийан? – проговорила Элеана.

Реккк Хачилар, Элеана и шестиногая раппа Тигпен стояли рядом в свете трех лун.

– Спасать ее! – с железной логикой воина ответил Реккк.

– Это будет не так просто, – предупредила Тигпен.

Риана рассказала им о том, откуда взялись хризалиды Джийан.

– Но ведь Джийан – могущественная волшебница, – возразила Элеана. – Как она позволила захватить себя?

– Маласокка – очень опасное заклинание.

По названию заклинания Риана догадалось, что оно принадлежит языку Венча – прародителю старорамаханского языка. На нем еще говорили друуги – кочевые племена, населявшие бескрайние просторы Большого Воорга и считавшиеся потомками первых рамахан.

Усы Тигпен дрожали от возбуждения.

– Ручаюсь, ничего подобного на Кундале не видели уже много столетий. Хотя известно заклинание с незапамятных времен. Только смерть гостевого тела может нейтрализовать его. – Тигпен заглядывала в глаза друзей. – Возможно, нам следует смириться с тем, что мы потеряли нашу госпожу.

– Должен быть какой-то выход.

– Отправимся за ней следом, – твердо сказал Реккк. – Уверен, что мы вместе сможем…

– Как раз это у нас и не получится! – возразила Тигпен, прижав треугольные уши к голове, покрытой рыжеватой шерстью, и встала на крепкие задние лапы. – При первой же попытке она точно перебьет нас всех. Даже если кто-то и останется в живых, что тогда? Кто сможет ее убить?

– Что же ты предлагаешь? – Элеана уперлась руками в бока. – Я, например, не собираюсь просто сидеть и смотреть, как какой-то демон из Бездны уничтожает дух госпожи Джийан!

Усы Тигпен бешено задергались.

– Твоя преданность госпоже Джийан воистину трогательна, дорогая моя. Только дело не в том, что ты чувствуешь, а в том, насколько хватит этой преданности. – Она постучала длинными когтями. – Не забывая ни на минуту о положении госпожи. Джийан, я не могу позволить вам подвернуть себя огромной опасности, которую представляет Маласокка. Ведь появление заклинания возвещает об ужасном возвращении демонов в наш мир.

– Откуда ты можешь знать…

– Я знаю. – Тигпен разжала челюсти, и тонкий желтый язык вытащил из ее рта маленький круглый предмет. Тигпен держала его между зубами так, чтобы все могли рассмотреть, что в глубине предмета рассеивающиеся облака составляют нескончаемый узор. – Он показывает мне будущее. И не просто предсказывает, а точно показывает наиболее вероятное будущее, в котором вы с Рианой уходите вслед за Джийан и умираете рядом с ней.

– Кундалианская чушь! – воскликнул Реккк. – Не верю ни единому слову! – Он вложил свой меч в ножны. – Я отправляюсь за госпожой и найду способ ее освободить. – Было ясно, что он никого не слышит и даже толком не понимает, о чем говорит.

– Сейчас ты никуда не идешь, – остановила его Риана. От слов Тигпен у нее будто мороз прошел по коже. – Хотя бы потому, что не знаешь, где она.

– Риана права, – вздохнула Элеана. – Реккк, я не меньше твоего хочу отправиться за госпожой Джийан. Но пока у нас, кажется, нет другого выхода. Надо послушать Тигпен.

Ночь становилась все холоднее. По предложению Рианы друзья влезли через разбитое окно обратно в библиотеку и составили тяжелые грубые стулья из аммонова дерева вокруг длинного обеденного стола.

– Прежде чем услышать продолжение твоей истории, я хотел бы знать, как ты можешь видеть будущее, – проворчал Реккк.

Тигпен, свернувшаяся калачиком на стуле, вздохнула.

– Как я уже сказала, это наиболее вероятное будущее из многих возможных.

– Из скольких возможных? – спросила Элеана.

– Из бесчисленного множества, дорогая моя.

Реккк был слишком возбужден, чтобы сидеть спокойно. Вскочив на ноги, он нервно зашагал по плиточному полу, подошел к камину и, сложив дрова в почерневший очаг, развел огонь.

– Объясняй! – потребовал он.

– Терпение, храбрый воин.

– То малое, чем я обладал, ушло вместе с Джийан, – начал Реккк, оторвавшись от камина, – поэтому прошу не тянуть с ответом.

Раппа вновь показала маленький шарик.

– Риана подтвердит, что в тех из нас, кто способен к Припрыжке, живет крошечное, похожее на маленького червячка существо. Его называют мононкул.

Элеана вскрикнула, ее лицо выражало отвращение.

– Это правда, Риана? – спросил Реккк, вытирая руки от сажи. – В тебе действительно кто-то живет?

– Да, это существо необходимо для Припрыжки. Во время нее тело накапливает самую разную энергию, в том числе и довольно вредную. Мононкул действует наподобие фильтра, способствуя превращению одной энергии в другую и очищая организм.

– Риана еще не знает, – вставила Тигпен, – что, когда организм припрыгивает, мононкул поглощает всю радиацию. Миры безграничны, они существуют как параллельно один другому, так и внутри друг друга. Когда организм припрыгивает, не существует таких категорий, как время и пространство, по крайней мере в обычном понимании. Все миры существуют одновременно. Поэтому неудивительно, что в процессе Припрыжки накапливаются остатки самой разной энергии. – Раппа катала шарик между пальцами. – Обломки прошлого или будущего врезаются в сам организм припрыгивающего. Они для нас довольно вредны, однако их нейтрализует мононкул. Но в отличие от радиации остатки энергии не могут быть переработаны, поэтому по отношению к ним выбирается альтернативный способ – он объединяет их вокруг себя.

Риана взяла шарик у Тигпен и внимательно на него посмотрела.

– В конце концов он принимает вот такую форму.

– Именно, – довольно кивнула Тигпен, – а потом покидает готовый предмет.

Огонь в камине разгорелся, а Реккк подошел к Риане.

– А как же будущее? И прошлое?

– Как мне объяснить? – Тигпен почесала за ухом. – Представляешь, как солнце отражается о водную гладь или свет лампы – о хрустальную вазу? Представь, как ты воспринимаешь эти отблески, – иногда кажется, что их видно, а иногда – нет. Именно так и устроен этот шарик.

Элеана тоже подошла поближе, чтобы рассмотреть любопытную вещицу.

– И ты видишь здесь будущее, такое будущее?

Тигпен торжественно кивнула.

– Где-то когда-то случится именно так, как я сказала. Риана и Реккк погибнут от рук демона, в которого превратилась госпожа Джийан.

– Да пошел этот мононкул в Н'Луууру, – выругался Реккк.

Элеана проницательно взглянула на раппу.

– В таком случае мы должны постараться, чтобы это будущее никогда не настало.

Тигпен выпрямилась на стуле.

– Моя дорогая, ты смогла понять самую суть. – Раппа посмотрела на Реккка. – А ты понимаешь, упрямый солдат? – спросила она.

– Я сильно ее люблю, раппа. Это ты понимаешь?

Тигпен аккуратно положила лапу на его руку.

– Лучше, чем ты можешь себе представить, смельчак.

– Ну тогда предложи что-нибудь другое, чем найти Джийан и сразиться с демоном, который овладел ею. От твоих пророчеств у меня руки опускаются.

– Мы найдем Джийан, – сказала Риана, – только сначала нужно придумать, как изгнать демона, не убив ее. – Она видела, как Тигпен наблюдает за ней блестящими глазами. – Сильная рука и бесстрашное сердце не помогут уничтожить демона. Нужно использовать знания.

– Я не понимаю, Дар Сала-ат, – нахмурившись, проговорил Реккк.

– Единственное, что я знаю про демонов, – продолжала Риана, – это то, что они созданы из огня. Силой и храбростью их не одолеть. Наоборот, во время борьбы они становятся еще сильнее. Можно представить, будто они кровожадные грабители: чем яростнее от них отбиваешься, тем с большим напором они стараются вернуться. Однако, как и те грабители, они довольно ограниченны, хотя глупыми их не назовешь. Вот только все, что не касается их непосредственно, выше понимания демонов.

– Дар Сала-ат абсолютно права, – заявила Тигпен, – зло повторяется снова и снова, следуя бесконечной модели. Зло безжалостно и неумолимо, обладая огромной властью. Но оно не имеет свободы и, если так можно сказать, запрограммировано. Поэтому все его действия механически примитивны и предсказуемы.

– Наконец-то мы заговорили о чем-то конкретном, – воскликнул Реккк, – о трещинах в броне противника.

– Сейчас мы говорим об абстрактном зле, поэтому ничего нельзя воспринимать буквально.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась Элеана.

– То, что я сейчас говорю, поможет нам остаться в живых. – Тигпен снова заглядывала в глаза собравшимся. – Природа зла, то, что Реккк так живописно назвал трещинами в броне, скрыта под огромной силой. Именно поэтому его механические, часто предсказуемые проявления нас так шокируют.

– Абсурд! – выпалил Реккк. – Каждый из нас не раз сталкивался со злом и отлично изучил его проявления.

– Ну конечно же! – согласилась Тигпен. – А теперь вспомни, Реккк, как Малистра смогла проникнуть в твое сознание настолько, что ты попытался похитить Дар Сала-ат. И у тебя все получилось бы, если бы не находчивость Рианы.

– Это больше не повторится, – мрачно пробормотал Реккк. Похоже, он давно позабыл о пренеприятном инциденте.

– Реккк, я не сомневаюсь в чистоте твоих помыслов. – Тигпен постучала когтями по столу. – Однако в душе каждого из нас есть темная сторона. Ты ведь сам прошел испытание… Есть место, которое рамахане называют Белокостные Врата. Там скрывается весь гнев, отчаяние, зависть и другие отрицательные эмоции, которые мы испытываем. Суть в том, что демоны инстинктивно чувствуют, как открыть Врата и довести нас до такого состояния, когда эмоции, накопившиеся на темной стороне души, вырываются наружу. Чем ближе мы ко злу, чем больше мы с ним миримся, тем вероятнее, что Бело-костные Врата откроются и из черной дыры польются нечистоты, заражая, оскверняя, ослепляя и сбивая нас с пути. Поэтому Риана права, когда говорит, что мы должны использовать знания. Мы должны точно знать, что делаем, прежде чем сразимся с демоном, который завладел душой Джийан.

– Так скажи нам, что делать! – прогремел Реккк.

– Увы, не могу, я ничего не знаю про Маласокку.

– А кто может знать? – спросила Элеана, испуганно поглядывая на неистово потрясающего кулаками Реккка.

– Никто из моих знакомых, – развела руками Тигпен. – Но оглянитесь вокруг, здесь собраны лучшие мысли великих рамахан.

– Ни я, ни Реккк не умеем читать на Древнем языке кундалиан, – напомнила Элеана.

– Но Риана и я… – Тигпен зацокала желтым языком.

– У меня другое предложение, – вмешалась Риана. – Джийан говорила, что для продолжения магического образования мне нужно встретиться с Джоннкой, имари из «Сияния» в Аксис Тэре. Держу пари, она сумеет нам помочь.

– Как раз это мы и не должны делать, – покачала головой Тигпен.

– Я за то, чтобы пойти туда, – резко сказал Реккк. – Я бывал в том кашиггене и помню его расположение. Сейчас это лучшее, что можно придумать.

Полосатый хвост Тигпен застучал по спинке стула.

– Послушайте меня хоть секунду! Нужно предполагать худшее – что Тзелос уже овладел памятью и мыслями Джийан. В таком случае существует большая вероятность того, что Тзелос станет искать Риану именно там. – Она снова вытащила маленький шарик. – Именно в «Сиянии» все и случится, Реккк, там вы и умрете вместе с Рианой. Мы не должны этого допустить. Нельзя идти туда.

Реккк зарычал и полез в разбитое окно.

– Думаю, вам с Рианой нужно искать собственный выход из положения. И чем скорее, тем лучше, – заявила Элеана, направляясь вслед за Реккком.

* * *

Некоторое время они стояли молча, наблюдая, как занимается заря. Прохладный ветер, первый вестник наступающей осени, развевал их одежду, обжигая руки и ноги.

– Бездействие сводит с ума, – наконец проговорил Реккк. – Где-то она страдает в заключении, терпит жуткую боль, борется за собственную жизнь…

– Не стоит себя мучить, – мягко произнесла Элеана. Реккк запрокинул голову.

– Это единственное, о чем я в состоянии думать с тех пор, как исчезла Джийан, – заорал он, – и я буду думать об этом до тех пор, пока она не окажется рядом!

– В таком случае ты скоро сойдешь с ума.

– Отлично. Ничего другого я не заслуживаю.

– О чем ты говоришь?

– Я должен был защитить ее.

– Ерунда! Джийан – могущественная волшебница. И даже она не смогла себя защитить. Ты бы не смог помочь ей, Реккк. И ты прекрасно это понимаешь!

Он не ответил. Элеана подошла ближе и положила руку ему на плечо. Реккк нехотя обернулся.

– Дело ведь не в том, что ты не смог защитить Джийан, правда?

Реккк свирепо взглянул на Элеану, но тут же отвел глаза. Он попытался отвернуться, однако Элеана коснулась его щеки и заставила посмотреть ей в лицо.

– Поговори со мной, Реккк.

Вырвавшись, он, спотыкаясь, побрел по одной из аллей монастыря. Элеана бросилась за ним и, когда наконец Реккк остановился, подошла к нему. Он обнял ствол акации, ветки которой вились по стене восточного храма, расщепляя ветхие оконные рамы.

Элеана снова положила руку ему на плечо.

– Забавно, – хрипло прошептал Реккк, – что настолько безобидное дерево может пробить известь и камень. – Он покачал головой. – Мы ведь почти не замечаем деревья, правда? Они всегда где-то на заднем плане, мы о них и не думаем, просто принимаем как само собой разумеющееся.

– Реккк, – прошептала Элеана, – что случилось?

Подняв голову, он смотрел на шелестящие ветви акации.

– Это дерево похоже… – Реккк на секунду закрыл глаза, – на то место внутри меня… Как назвала его Тигпен?

– Белокостные Врата.

Он кивнул.

– Именно через него Малистра проникла в мою душу, извиваясь, будто змея. Я не знал, что в моей душе есть темная сторона, где-то на задворках сознания. Она овладела моей душой, заставила меня… – Реккк оторвал руку от ствола акации, словно по нему вдруг пустили ток.

– Реккк, пожалуйста…

– Ты что, не понимаешь? – Он обернулся к Элеане. – То же самое сейчас происходит с Джийан! Только страшнее, намного страшнее… У нее отнимают и тело, и душу, превращая во что-то… страшное, ужасное, злое.

– Мы найдем ее, Реккк, и обязательно спасем. Ты должен верить.

– Верить! – грубо рассмеялся Реккк. – Ты не знаешь, что чувствуешь, когда внутри тебя ползает что-то злобное, вгрызается в твой мозг, порабощает его. Это так ужасно! – Он сжал ее руку. – Молись, чтобы это не случилось с тобой, Элеана! Молись своей Великой Миине, чтобы она сберегла тебя от подобной участи.

Элеана подвела Реккка к каменной скамье.

– Ты очень устал. Давай посидим здесь немного и поговорим о чем-нибудь другом. Или лучше помолчим. – Она взяла его руку в свои ладони. – Давай поглядим, как встает солнце. Это так красиво! Мы станем смотреть на разноцветные облака и освободим наши сердца от боли.

* * *

– Перед нами задача не из легких, – объявила Тигпен, снимая книги с полок.

– Есть ли что-то, чего я еще не знаю?

Тигпен заметила, как изменился голос Рианы, когда она листала «Происхождение тьмы».

– С другой стороны, у нас большое преимущество – ты можешь очень быстро читать и воспринимать текст.

Риана услышала неясные звуки, раздававшиеся откуда-то из-под пола. Каждый монастырь строили на месте пересечения силовых ручьев, сеть которых опутывала территорию Кундалы. И каждая из точек пересечения была уникальной. Однако эти факты давно были преданы забвению. И все же по ночам Риана ощущала слабое журчание ручьев, похожее на дыхание смертельно больного.

Наконец она решилась озвучить подозрение, которое не давало ей покоя.

– Ты убедила нас не идти за Джийан, утверждая, что хочешь защитить меня, не так ли?

– Это одна из причин. Но если тебе кажется, будто я солгала…

– Может, хватит опекать меня, а?

– Нет, не хватит! – резко сказала Тигпен. – Ты ничего не знаешь о собственной судьбе. Ты Дар Сала-ат и еще…

Риана пристально посмотрела на раппу.

– Ты молода. Твой Дар только начал раскрываться, а власть – проявляться и давать первые результаты. К тому же ты – женщина. Трудно сказать, с какими трудностями это сопряжено. Мы ждали прихода Дар Сала-ата, надеясь, что он избавит нас от рабства. Но даже рамахане, которые верят в тебя сильнее других, ждали спасителя-мужчину. Когда ты объявишь о своей миссии, все испытают шок, и неминуемо появятся те, кто откажется тебе верить. Правда, известно, что у тебя будет могучий заступник.

– Снова пророчества! Почему же я раньше не слышала о могучем заступнике?

– Пророчества записываются только сейчас, а из поколения в поколение они передавались устно. Их существуют многие тысячи, они переплетаются, словно тропическая лоза. Значение одних пророчеств совпадает частично, других – полностью, а третьи и вовсе противоречивы. Так, например, существует пророчество, которое можно истолковать так, что Дар Сала-ат будет мужчиной. Хотя если все эти пророчества идут от Миины, то сложности, запутанности и даже парадоксы имеют смысл. Миина никогда не считала нас рабами и предоставила нам большую свободу. Именно поэтому пророчества требуют толкования, некоторые из них окажутся верными, а другие – ложными. Жизнь сложна, иногда парадоксальна. В любом случае будущее заранее неизвестно. Иначе зачем было бы жить? Тем не менее пророчества существуют, и их растолковывают провидцы. Но, как тебе известно, провидцы быстро сходят с ума и умирают.

– Наверное, мой могучий заступник – это ты.

– Я? – рассмеялась Тигпен. – Его называют Наватиром, он – сильный и безжалостный воин, а появится на свет в результате магического превращения. Его появление ознаменует следующий этап твоего развития, Дар Сала-ат. Что касается меня, я была и останусь раппой, существом, близким к Миине, сопровождавшим первых рамахан, пока нас несправедливо не обвинили в убийстве Матери и не вынудили скрываться.

Риана опустила глаза. Кто станет ее Наватиром?.. Она на время отставила вопросы и начала читать. Страницы книги замелькали перед глазами. Через некоторое время Риана с головой ушла в чтение, а потом внезапно текст будто растворился. Мысли стали легкими, и она увидела картину из прежней жизни, до того, как ее умирающее тело соединилось с духом Аннона и сорвалось в пропасть их совместной памяти…

Риана шла по обледенелому горному хребту. Сильный ветер швырял в нее пригоршни снега. На вершине мира, среди зазубренных вершин Дьенн Марра, она двигалась осторожными шагами. Разреженный горный воздух мало подходил для дыхания, и Риана старалась не дышать. Сердце бешено стучало – она одновременно чувствовала усталость и оживление. Резкий крик заставил ее обернуться, и Риана увидела птицу, летящую к ней в теплом воздушном течении. Птица со снежно-белыми крыльями и крапчатым черно-белым телом стремительно неслась к девушке. Она была большой, такой большой… (Аннон не видел подобных даже в книгах.) Птица была в три раза крупнее самой Рианы, но она не испугалась, когда крылатое существо приблизилось. Голубые глаза внимательно разглядывали девушку, и Риана внезапно почувствовала огромную любовь, тепло и спокойствие. Она говорила с птицей на языке…

Вздрогнув, Риана села. Она говорила с большой птицей на языке Венча! Что же она ей сказала? Больше девушка ничего не помнила, будто из книги воспоминаний кто-то специально вырвал несколько страниц. Риана потерла виски, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, но, как и обычно, ничего не вышло. Воспоминания, разрозненные картинки прошлой жизни появлялись сами собой, где и когда угодно. Риана будто собирала огромную головоломку. В ней было много отдельных кусочков, но как собрать их вместе, она не знала.

Риана взглянула на Тигпен, которая раскрыла первую книгу из стопки. Раппа сидела за трапезным столом, обернув вокруг себя хвост, и негромко напевала под нос. Ее вид заставил Риану встряхнуться, и девушка разозлилась.

– Тебе ведь все равно? – спросила она.

– Что? – подняла глаза Тигпен.

– Тебе все равно, что душа Джийан сейчас медленно разлагается.

– Моя дорогая Риана, – выпрямилась Тигпен, – конечно же, мне не все равно. Я очень переживаю. Только паника еще не помогала никому, не поможет она и Джийан.

– Ты так ужасающе спокойна!

– Я училась этому многие века. – Тигпен слезла со стула и подошла к Риане. – У всех рапп высокое давление. Это – результат того, что мы сотни лет были любимой едой йа-гааров. Увидев одного из них, мы тут же падаем в обморок. Не самое сильное качество в борьбе за выживание, сама понимаешь. Однако отсутствие одного качества всегда компенсируется присутствием другого, не правда ли? Мы должны были учиться держать давление под контролем. Иначе просто не выжить. Поэтому я стараюсь сохранять спокойствие, что и тебе советую. Очень помогает трезво мыслить, а это нам сейчас не помешает.

– Ты, конечно, права, но… – Рианой снова завладели воспоминания, и сердце болезненно сжалось. – Тигпен, Джийан говорила мне, что Тзелос может попасть в наш мир только вместе с архидемоном.

Глаза раппы расширились.

– Значит, у нас на одного врага больше! О Великая Миина!

Глаза Рианы стали злыми.

– Однажды я уже ее теряла, Тигпен, и лишь чудом смогла вернуть. А теперь, теперь… – Ее руки сжались в кулаки. – Клянусь, что сделаю все, чтобы спасти ее! – Голос Рианы задрожал, а глаза наполнились слезами. – Но как? Как?

– Терпение, Дар Сала-ат, мы только начали…

– В Н'Луууру терпение! – Риана рывком сбросила со стола все книги. Несколько долгих томительных секунд раппа и девушка смотрели друг на друга. – Мне нужен знак, Тигпен, – почти умоляла Риана, – что-то, что показало бы мне, как ее спасти.

Тигпен легко спрыгнула на пол.

– Настало время великих испытаний. – Она начала собирать разбросанные книги. – Знак нужно искать в своей душе, Дар Сала-ат. – Раппа полезла под стол за последней книгой. – Это время…

Вдруг настала тишина.

– Тигпен?

Раппа вылезла из-под стола.

– Риана, посмотри сюда!