Текст книги "Завет"

Автор книги: Эрик ван Ластбадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 36 страниц)

– Идемте со мной. Оба, – мрачно буркнул он.

Он провел их через дверь в задней стене, представляющую собой часть живописного панно. Проем был таким низким, что Браво пришлось нагнуться.

Коридор, в котором они очутились, неуклонно вел вниз. Очевидно, он проходил рядом с каналом, поскольку с каждым шагом все сильнее ощущалась сырость. Местами из огромных каменных блоков сочилась вода. Наконец они остановились. Коридор больше не понижался. Дальше проход закрывала металлическая решетка. Из темноты волнами накатывало густое зловоние.

Отец Мосто отпер тяжелую бронированную дверь по левую руку от тупика и шагнул внутрь. Дженни смотрела на решетку.

– Куда ведет этот коридор? – спросила она.

Поскольку священник проигнорировал вопрос, Браво повторил его еще раз.

– В Санта-Марина Маджоре, – поджав губы, неохотно процедил отец Мосто.

– Женский монастырь… – пробормотала Дженни.

– Вход туда запрещен, – сказал священник.

Когда Дженни перешагнула порог комнаты, отец Мосто уже сидел за своим письменным столом, довольно-таки роскошным для священника. Одну из стен полностью занимал массивный дубовый шкаф. Резные двери были закрыты на висячий замок. Кроме этих двух предметов, мебели в комнате почти не было, разве что два почерневших от времени и на вид крайне неудобных деревянных стула с высокими спинками. Над столом висело деревянное распятие. Пахло фимиамом и камедью. Из-за отсутствия окон комната производила довольно гнетущее впечатление.

– Боюсь, я вынужден сообщить вам дурные вести, – сказал отец Мосто. – Состояние Папы продолжает стремительно ухудшаться.

– Значит, в распоряжении у меня еще меньше времени, чем я предполагал, – ответил Браво.

– Воистину. За спиной рыцарей вся мощь епископской клики. Нынче они на коне, сомневаться не приходится. – Святой отец снова ухватил пальцами бороду. – Понимаешь, почему я пришел в такое отчаяние, когда ты вознамерился уйти? Ты – наша единственная надежда. Спасти сокровищницу означает спасти орден. Наши тайны – источник нашей силы, в них наше будущее, собственно, они и есть орден… Без них мы исчезнем. Наша сила иссякнет, и никто уже не сможет обуздать рыцарей святого Клемента в их погоне за властью. – Он горько усмехнулся. – Такова ирония судьбы. Мы добиваемся своих целей благодаря тайнам, попавшим в распоряжение ордена. Но и наше собственное существование зависит от этих тайн. Сокровищница утрачена, и мы не можем задействовать свои связи, чтобы защитить орден от рыцарей.

– Объясните мне вот что, святой отец, – сказал Браво. Дженни уверила меня, что орден больше не является монашеским. Теперь это мирская организация. Но вы-то священник. Не бизнесмен, не правительственный чиновник, как мой отец.

Отец Мосто кивнул.

– Все благодаря твоему отцу. Прочие члены высшей ступени отвернулись от этой стороны жизни ордена. Но только не Декстер. Он бережно поддерживал древние традиции и не позволил разрушиться веками существовавшим связям.

– Значит, у отца были секреты даже от посвященных внутреннего круга.

– Декстер был прав, ратуя за назначение нового великого магистра. Он всегда смотрел дальше, чем остальные… видел высшее назначение ордена, его главную миссию.

– В чем же, по его мнению, она состояла?

– Увы. Этого я не знаю. Мы не обсуждали эту тему. И другие члены высшей ступени, как ты понимаешь, тоже за пределами досягаемости…

Браво кивнул.

– Если бы он мог сам нам рассказать… Ведь ордену грозит опасность не только извне.

– Да… в наших рядах предатель. Теперь посвященные стали осторожнее.

– Моему отцу это уже не поможет…

– Ох, сын мой, все мы бесконечно обязаны Декстеру. Он определенно обладал даром предвидения. – Он положил руку на плечо Браво. – Настали тяжелые времена, Браверманн, но, если ты справишься со своей миссией, если мы переживем этот страшный момент… я чувствую, что тогда наконец все изменится к лучшему… Ох, да ведь я совершенно забыл о правилах гостеприимства! Садитесь, прошу вас.

Он сделал приглашающий жест.

Стулья действительно были ужасно неудобными. Браво и Дженни с трудом устроились на жестких сиденьях. Несмотря на эмоции и обилие новой информации, Браво не забывал о главной цели. Мысленно он напомнил себе: при первой же возможности позвонить сестре. Вдруг ей удалось выследить изменника? Но он тут же понял, что просто пытается сам себя подбодрить. Эмма тут же связалась бы с ним сама, если бы хоть немного продвинулась вперед.

Священник развел руки.

– Полагаю, вам рассказывали, что в определенный момент орден перебрался сюда, поскольку между Венецией и Римом никогда не было особой любви. Это верно. – Святой отец подался вперед, положив руки на стол. – Но на самом деле была и более важная причина. Нам придется возвратиться в 1095 год, когда объявили начало первого Крестового похода.

История описывает Венецию как город-республику, славную своими выдающимися государственными деятелями. Это тоже верно. «Храни от непогоды, Господи, всех твоих верных моряков, от кораблекрушений и от происков коварных врагов». – Священник поднял указательный палец. – Понимаете? «Коварных врагов»! Уже тогда! Однако я забегаю вперед.

Молитва, строки из которой я только что процитировал, относится к раннему периоду становления Безмятежной республики. Она звучала в День Вознесения, когда венецианские дожи приносили клятву верности своему народу, обручаясь с морем. Ибо Венеция всегда была, прежде всего, городом мореплавателей.

Когда Рим призвал всех воинов христианского мира к походу в Святую землю, кто откликнулся в первую очередь? Люди глубоко верующие, желавшие мечом проложить себе дорогу к вечной жизни? Ничего подобного. Лишь горсточка истинно набожных воинов могли по праву назвать себя солдатами войска Господня. Большинство присоединившихся к походу были корыстолюбцами, учуявшими возможность посреди кровавой неразберихи заполучить земли, поместья, целые государства в Леванте, как называли тогда Средний Восток.

Отец Мосто поднял руку.

– Я уверен, что вы оба знакомы с этим периодом истории. Но, прошу, позвольте мне все же кое-что добавить.

Он вышел из-за стола и остановился перед Браво и Дженни. С первого взгляда было видно, что святой отец оседлал любимого конька. Старинная манера речи, картинные позы, – он словно явился прямиком из Средневековья.

– Венецианские дожи тоже мечтали о собственных угодьях в Святой земле, как и их соперники из Генуи, Пизы, позже – Флоренции. Совет же, данный им орденом, заключался в том, чтобы позволить остальным проливать кровь на чужбине, а самим проявить мудрость и, использовав венецианский флот, захватить власть над морем. «Над морем, – недоумевали дожи. – К чему нам негостеприимные морские волны?» «Вы сможете контролировать торговые пути, – отвечали мы, – причем не только на просторах Адриатики, но и по всему Средиземному морю. Ваши непобедимые корабли позволят вам взимать подати со всех торговых судов, достигающих Италии, упрочив процветание Венеции. Вы сможете устанавливать выгодные для ваших купцов условия и окажетесь в выигрыше всегда, независимо от исхода любой войны».

Разумеется, у ордена были свои причины желать Венеции господства над всеми торговыми путями в Средиземноморье. Нам нужно было получить возможность беспрепятственно путешествовать до Леванта и обратно, поскольку уже тогда в распоряжении ордена находились секреты огромной важности… и они были спрятаны в заморских землях.

– Да, – пробормотал Браво, – Кипр, Сирия, Палестина…

– И не только там. Ты не упомянул южную оконечность Черного моря, не охваченную Византийской империей. Трапезунд.

Святой отец кашлянул, прочищая горло, нисколько, казалось, не смущенный тем, что его перебили.

– Совет показался венецианцам убедительным, и на протяжении четырех столетий они упорно добивались владычества над морями. В то время не существовало кораблей, приспособленных для длительной осады противника на море, так что они делали то, что умели делать: молниеносно атакуя, грабили чужие корабли и портовые города, в то время как их собственные суда благополучно добирались из порта в порт под надежной охраной.

Это мы предложили использовать мачты кораблей в качестве осадных башен. Константинополь был взят крестоносцами… Обладая недоступным прочим знанием о землях по ту сторону моря, орден помог братьям Николо и Маттео, отцу и дяде Марко Поло. Благодаря контактам в высокопоставленных кругах нам удалось узнать, что генуэзцы, перейдя на сторону греков, владевших Левантом прежде, замыслили отбить Константинополь. Мы убедили братьев Поло и многих других покинуть город. Те, кого мы не нашли и не успели предупредить, и те, кто не внял мудрому совету, были взяты в плен. С ними обошлись, как с пиратами: ослепили или отрезали носы…

Греки взяли Константинополь благодаря измене в стане противника. Менее чем через сотню лет история повторилась. Человек из свиты Давида Комнина, императора Трапезунда, предал своего господина, и город оказался под властью турок. В день падения Трапезунда мы забрали оттуда один из ценнейших тайников ордена.

– Все это крайне интересно, – снова перебил священника Браво, – но я здесь по делу, святой отец. Где…

Отец Мосто, присевший на краешек стола, вскочил и поднял ладонь.

– Послушай, Браверманн Шоу. Каждый раз, когда в наших рядах появлялся предатель, это выливалось в череду ужасных смертей, и орден надолго оказывался отброшенным назад. Каждый раз рыцарям святого Клемента удавалось согласно их чудовищному плану завербовать кого-то из членов ордена. Сегодня настал такой день. Но теперь само наше существование висит на волоске.

Твой отец был убежден в том, что орден предали; ты сам сказал это мне. Однако ты, вероятно, не знаешь о плане, согласно которому Декстер должен был вычислить изменника, чтобы мы могли допросить его, таким образом добраться наконец до того, кто стоит за всем этим, и уничтожить врага в его логове раз и навсегда…

– Допросить? – нахмурился Браво. – Уж не имеете ли вы в виду пытку?

– Для получения нужных сведений хороши любые средства.

Браво покачал головой.

– Отец никогда бы не дал согласия на то, чтобы мучить человеческое существо.

– Но все-таки этот план, порожденный отчаянием, предложил он сам, – ответил отец Мосто. – И все, включая – такова ирония жизни! – самого предателя, с ним согласились. Это война, Браверманн. Здесь, сейчас, в этот самый момент существуют только два возможных варианта. Жизнь или смерть. – Он махнул рукой в сторону двери. – Вот почему я вынужден настаивать, чтобы дальнейший разговор остался между нами.

Дженни вскочила.

– Я не предательница!

– Браверманн определенно верит в это. Но я не могу позволить себе такую роскошь. Я полон подозрений по отношению к любому, кто не является сыном Декстера Шоу.

– Но как я могу быть предательницей? – горячо возразила Дженни. – Все мы знаем, что это кто-то из внутреннего круга…

– …Возможно, заключивший союз с кем-то из стражей, охраняющих членов высшей ступени.

Браво бросил взгляд на священника.

– Вы сами верите в то, что говорите?

– Половина посвященных высшей ступени убита менее чем за две недели. Где же были их достойные защитники? – Отец Мосто покачал головой. – Сейчас не время полагаться на умозрительные доводы и якобы самоочевидные факты. Твой отец согласился бы со мной, Браверманн. И ты должен согласиться.

Браво, поднявшись со стула, молчал, обдумывая положение. Потом обернулся к Дженни.

– Пожалуйста, подожди за дверью.

– Браво, не думаешь ли ты, что…

– Я хочу быть уверен, что нашей беседе со святым отцом никто не помешает.

Ее лицо застыло; она коротко кивнула и вышла из комнаты, не взглянув на священника.

Когда они остались вдвоем, отец Мосто спросил:

– Ты доверяешь ей?

– Да, – в ту же секунду отозвался Браво.

– Полностью?

– Отец назначил ее моим стражем. Он сделал так, чтобы мы встретились…

– Да, верно. Твой отец… – Отец Мосто сложил вместе руки, сплетя пальцы. – Позволь мне кое-то рассказать тебе о твоем отце. Декстер обладал даром предвидения… Он не мог точно предугадывать будущее, нет, но… Никто из нас не мог понять, каким образом ему это удавалось, но довольно часто он, похоже, знал, к чему в конце концов приведет то или иное событие.

– Я уже слышал об этом.

– Если Декстер, как ты сам утверждаешь, привел тебя к Дженни, можешь быть уверен – это не просто так.

Браво пожал плечами.

– Просто она лучший страж.

– Не лучший. Но сейчас мы не будем это обсуждать. Даже если бы так оно и было, твой отец сделал это по другой причине. Он о чем-то догадывался или знал… Что-то должно было произойти в будущем, до которого, как чувствовал Декстер, ему не суждено было дожить.

Браво смотрел на священника во все глаза.

– Вы это серьезно?

– О, совершенно серьезно, уверяю тебя.

– Вот уж не подумал бы, что вы мистик.

– Я верую в существование добра и зла, в вечность духа, в миропорядок, заповеданный нам Господом. Мистики верят в добро и зло, в вечность духа, в существование высшего разума и установленного миропорядка… Полагаю, в самом главном мы не так уж далеко расходимся.

– Но с точки зрения церкви подобные мысли богохульственны.

– Полагаешь, теперь они должны сжечь меня на костре? Что ж, века три тому назад, возможно, так бы оно и случилось, – хмуро ответил отец Мосто. – Но обрати внимание: и служители церкви, и мистики соглашаются с тем, что в этом мире существует многое помимо человека и творений рук его. Я поддерживаю эту теорию, и ты должен прислушаться к ней. Где твоя вера, Браверманн?

Вопрос священника прозвучал эхом давешних слов Дженни, и Браво, захваченный врасплох, не знал, что ответить.

Помолчав, отец Мосто продолжил:

– В любом случае, ты должен запомнить мои слова насчет дара твоего отца, прежде чем двинешься дальше по оставленному для тебя лабиринту… Ведь так ты себе это и представляешь, не правда ли? Как лабиринт?

Браво кивнул.

– Хорошо. Поскольку именно так и есть. Лабиринт, в котором заблудятся недостаточно подготовленные и неверные, в то время как ты сумеешь пройти его до конца. Я хорошо знал твоего отца. Уверен, он учел все возможные случайности. Должно быть, это прозвучит невероятно, немыслимо, но… как бы близки вы ни были с Декстером, ты не знал его так же хорошо, как я. Его ум работал особенным образом… не так, как мой или твой.

– Я знаю. Мы играли в изобретенную отцом игру с зашифрованными сообщениями…

– Речь идет не о шифрах и не об играх, Браво, – резко перебил его святой отец.

Что-то в голосе священника насторожило Браво, и он немного подался вперед, сконцентрировав все внимание в ожидании объяснения. Отец Мосто заметил это и, казалось, был удовлетворен.

– Как я уже говорил, Декстер обладал особым даром. Он догадался о существовании предателя задолго до того, как это стало очевидным для остальных. Вначале некоторые не поверили ему. Глупцы…

– Но вы поверили.

– Да. Он поделился со мной своими подозрениями.

– И рассказал, кого подозревает?

– Нет. Но я убежден, что он знал.

– Тогда почему бездействовал?

– Потому, – произнес священник, – что боялся…

– Боялся? Мой отец? Он ничего не боялся. – В наступившей тишине Браво наконец продолжил: – Что же его пугало?

– Думаю, Декстеру удалось установить личность изменника… И это потрясло его до глубины души. Предателем оказался человек, которого он хорошо знал и которому безоглядно доверял.

Отец Мосто извлек из складок одеяния сложенный листок бумаги и протянул его Браво.

– Что это?

– Список тех, кого подозревал твой отец.

Браво развернул листок и пробежал глазами по строчкам.

– Здесь имя Паоло Цорци… – Неожиданно у него перехватило дыхание. – И Дженни… Но вы же сказали – кто-то, кого отец хорошо знал и кому безоглядно доверял!

Священник кивнул.

– Декстер и Дженни… довольно много общались.

– Ну разумеется, они же работали вместе.

Отец Мосто покачал головой.

– Их отношения выходили за рамки профессиональных. Они были личными… и близкими.

В этом есть что-то волнующее, подумала Камилла. Переодеться в мужскую одежду, более того, в одежду священника! Ее грудь была перетянута, талия исчезла под пухлой подушкой, создающей иллюзию полноты. На лице Жана-Карло, одного из людей Корнадоро, тоже переодетого священником, застыло приличествующее сану служителя церкви смиренное выражение, так хорошо знакомое Камилле. Верно сказал Корнадоро, этот человек явно жаждал актерской славы.

– В этом смысле он просто ненормальный, – жаловался Корнадоро. – Стоит команде из Голливуда приехать в Венецию для съемок какого-нибудь фильма, как он тут как тут. Вертится вокруг них, словно дворняжка, выпрашивающая подачку.

– Он достаточно надежен? – спросила в ответ Камилла.

– Ну разумеется. Иначе я давно вышвырнул бы его пинком под зад.

Корнадоро рвался на задание сам, но Камилла легко это пресекла. Жизнь Жан-Карло ничего не стоила, а рисковать Корнадоро она не собиралась. Элементарное уравнение, не требующее усилий для решения.

Ощущение становилось все более волнительным. Они с Жан-Карло приближались по галерее северного нефа церкви Сан-Николо к ничего не подозревавшим Дженни и Браво. Камилла чувствовала себя рыцарем в ожидании битвы, словно ткань, стянувшая ее грудь, и пышная подушка на талии были боевыми доспехами. Яростное ликование молнией пронизывало ее тело.

Они с Жан-Карло остановились в тени беломраморной статуи Иисуса, наблюдая за тем, как отец Мосто открыл потайную дверь и повел Браво и Дженни в свое жилище.

Камилла и ее спутник последовали за троицей на безопасном расстоянии. Они уже подходили к живописному панно, когда рядом появился, словно материализовавшись из ниоткуда, еще один священник, глубокий старик с гривой длинных седых волос и всклокоченной бородой. Он стоял совсем близко; черные глаза, казалось, пронзали Камиллу насквозь, и неожиданно она запаниковала, что было совсем на нее непохоже. Он раскусил ее, понял, что она женщина! Но через пару секунд старый священник отвернулся и продолжил свой путь, как ни в чем не бывало. Камилла и Жан-Карло наконец смогли беспрепятственно открыть дверь и последовать за отцом Мосто и его спутниками.

В конце затхлого каменного коридора Камилла увидела Дженни, стоящую возле железной двери. Шепотом она отдала приказ Жан-Карло. Он кивнул и прошмыгнул вперед.

Камилла проследила глазами, как он поравнялся с Дженни, удовлетворенно кивнула и сняла обувь. Жан-Карло, не останавливаясь, шагал вперед. Через пять-шесть шагов он остановился, словно в недоумении, и обернулся к Дженни, чтобы задать ей вопрос: «Что вы здесь делаете?» – или что-то в этом роде. Так велела Камилла: необходимо было заставить Дженни непременно обратить на него внимание, заговорив с ней строгим тоном, чтобы она начала оправдываться и потеряла бдительность.

Дженни обернулась к Жан-Карло. Камилла метнулась к ней. Она неслась по коридору совершенно бесшумно, едва касаясь пола босыми ногами. Приближаясь, она мысленно рассчитала траекторию и необходимую силу удара. Сфокусировав взгляд на виске Дженни, она чуть отступила, отвела назад плечо, размахнулась, используя бедра в качестве мощного рычага, и ударила сжатой в кулак правой рукой по тонкой кости.

Подхватив на руки потерявшую сознание Дженни, Камилла краем глаза заметила Жан-Карло, приблизившегося, чтобы помочь ей. Она отрицательно мотнула головой, и он остановился, молча, послушно, словно пес, ожидая дальнейших указаний.

Несколько секунд она прижимала Дженни к своей перетянутой груди; запрокинутая голова беззащитно болталась на плече Камиллы, открытое горло было так близко… Какой трогательный момент, подумала Камилла, мягко обхватывая шею Дженни одной рукой. Она вытянула указательный палец так, словно это был нож. Как просто было бы оборвать ее жизнь прямо сейчас, прямо здесь! Нельзя. Это было бы ошибкой. Орден приставит к Браво нового стража, незнакомого Камилле, – и виртуозно выстроенный психологический капкан так и не захлопнется. Придется все начинать заново, а этого они не могут себе позволить. Кардинал Канези торопит Джордана; Ватикан с каждым днем все нетерпеливей. Им нужны Квинтэссенция и Завет. Если рыцари не успеют, то, что питает их мощь, падет… возможно, навсегда. Нет, нужно придерживаться плана, напомнила себе Камилла.

Ее рука скользнула под рубашку Дженни, словно лаская ее. Она вытащила телефон и швырнула его Жан-Карло. К собственному удивлению, Камилла без труда обнаружила оружие; в свете настенных ламп блеснула перламутровая рукоять складного ножа. Камилла улыбнулась. На всякий случай ей пришлось заранее позаботиться о дубликате. Кто знал, сумеет ли она в нужный момент быстро найти нож, да и будет ли он вообще у Дженни при себе… Что же, дубликат не понадобился, подумала Камилла, пряча нож за пазуху. Но он отлично впишется в тайную маленькую коллекцию, которую она собирала годами. Славные маленькие вещицы, иногда вовсе бесполезные, но для Камиллы каждая из них что-то значила, поскольку они когда-то принадлежали Джордану, Браво, Энтони и Декстеру…

Закончив, она кивнула Жан-Карло. Они отнесли Дженни в маленькую каморку за одной из дверей в коридоре и уложили ее на пол. Камилла нашла свои туфли и обулась. Снабдив Жан-Карло дальнейшими указаниями, она растворилась в темноте.

Жан-Карло поспешил по коридору обратно в храм. За спиной он услышал тихий щелчок. Лезвие ножа выскочило из паза.

Пораженный, Браво с размаху опустился на стул, больно ударившись о жесткое сиденье. «Как она могла? – думал он. – Как она могла ничего мне не рассказать?» Он поднял глаза. Отец Мосто пристально смотрел на него.

– Я не знаю, Браверманн, имеет ли Дженни отношение к предательству в ордене. Но одно мне известно точно. Твой отец не мог быть объективен по отношению к ней. Думаю, именно поэтому он хотел, чтобы вы встретились. Ты должен был сделать следующий шаг, на который у него не хватило сил. Выяснить правду…

– Это какая-то чушь. – Браво покачал головой. – Чуть ли не все в ордене недолюбливают ее. Над ней вечно подтрунивают. Если бы она дала к этому хоть малейший повод, разве ее не заподозрили бы немедленно?

– Ничего подобного. Дженни – последняя, на кого пало бы подозрение. Посуди сам: ее ругают, над ней подшучивают, она всегда на виду, у всех на глазах…

– За исключением тех моментов, когда она на задании.

Священник промолчал; продолжать не имело смысла.

– Мой отец говорил о ней с Паоло Цорци? Ведь, в конце концов, именно он тренировал Дженни.

– Не забывай – имя Цорци тоже есть в списке.

Браво оглянулся через плечо на дверь.

– Думаете… это она?

– Я не… – начал было святой отец, но остановился на полуслове. – По правде говоря… я боюсь ее. Она каким-то образом сумела подобраться к Декстеру ближе, чем кто бы то ни было… может быть, даже ближе, чем ваша мать.

В голове у Браво что-то взорвалось.

– Нет, я не верю… У отца был роман с Дженни?!

– Я хорошо знал твоего отца, Браверманн. Поверь, это факт. – В глазах святого отца Браво увидел неподдельное сочувствие. – Ты должен найти прощение в своем сердце, сын мой. Твой отец был исключительным человеком. И его жизнь была исключительной.

– Он никогда не рассказывал…

– Почему это тебя удивляет? Декстер вел двойную жизнь, Браво, тебе ли этого не знать?

– Но Дженни в два раза его младше! – Браво вскинул голову. – И вы – священник! – оправдываете его?

– А ты хотел бы, чтобы я порицал его? – Святой отец уселся напротив Браво, так близко, что их колени соприкоснулись. – Я был другом Декстера, верным другом. Я старался наставить его на истинный путь, но… не мне рассказывать тебе, что твой отец был настоящей копилкой секретов… Он смог разделить две свои жизни так, чтобы они не имели ни единой точки соприкосновения. По причинам, о которых я даже не догадываюсь, он всегда был очень скрытным человеком.

Отец Мосто встал, положив руку на плечо Браво.

– Но в одном я уверен: он любил твою мать, Браво, любил искренне и беззаветно. И этого ничто не могло изменить.

Браво машинально кивнул, погруженный в собственные невеселые мысли.

– Будучи детьми, мы смотрим на наших родителей глазами детей. Если они ссорятся, мы думаем, что они ненавидят друг друга. Взрослея, мы понимаем, что люди – и родители в том числе – существа сложные… Они могут открыто враждовать, но при этом продолжать любить друг друга. Ты должен помнить, что твой отец никогда не оставлял твою мать, тебя и твою сестру. Когда ваша мать заболела, он просиживал возле нее днями и ночами. А когда ее не стало… Боже мой, как он горевал… Часть его умерла вместе с ней, я собственными глазами видел это.

Священник вздохнул.

– Горькая правда, Браверманн, но лучше горечь, чем неведение, верно? Решения лучше принимать, зная истину.

Браво посмотрел на святого отца.

– Но мы с Дженни… – Он не сумел закончить фразу. Неужели она соблазнила отца… как соблазнила его в номере венецианского отеля? Конечно, было еще сумасшествие в Мон-Сен-Мишель… Но и тогда – разве не она первая начала? Да, его захлестнула нежность, но ведь она первая обняла его, он почувствовал исходящее от нее тепло, увидел желание в ее глазах…

Священник смотрел на него с выражением бесконечной усталости и печали.

– Прошу, не доверяй ей слишком безоглядно, как доверял твой отец. Умоляю, не забывай об осторожности…

«Слишком поздно, – с горечью подумал Браво. – Черт побери, слишком поздно!»

Отец Мосто молча ждал, пока Браво справится с обуревавшими его чувствами.

Наконец Браво поднялся со стула.

– Полагаю, самое время обсудить, зачем отец отправил меня к вам.

Святой отец кивнул, в глазах мелькнул интерес.

– Конечно.

– Шкаф для податей.

– О, я так и знал, что это где-то здесь, в моем скромном приюте. Декстер проводил тут долгие часы, что-то искал, изучал записи… – Вытащив ключ, отец Мосто отпер огромный стенной шкаф, размотал железную цепь, пропущенную через дужку замка.

В этот момент раздался звонок. Сначала святой отец не обратил на это внимания, аккуратно откладывая в сторону цепь и замок. Но звонок продолжал надрываться, и священник сказал, обращаясь к Браво:

– Прошу прощения, очевидно, я срочно нужен в церкви.

Отец Мосто завернул за угол и отметил про себя, что несколько ламп погасли. Нужно будет зажечь их на обратном пути, подумал он, ускоряя шаги. Его мысли были заняты Браверманном Шоу и Декстером, поэтому святой отец ничего не услышал. Нападение было быстрым и бесшумным; он даже не успел ничего почувствовать перед тем, как лезвие ножа пропороло ему горло. По телу пробежала судорога, брызнул фонтан крови. Он хотел закричать, но перед глазами стремительно сгущалась чернота, сознание помутилось… Накатила странная апатия, ему захотелось спать, и он начал бороться с этим чувством что было сил. Но как он мог бороться? Жизнь выходила из него с каждым ударом сердца.

Последняя мысль… нет, последней мысли не было. Отец Мосто был мертв еще до того, как тяжело рухнул на залитый кровью каменный пол.

Не дожидаясь возвращения священника, Браво распахнул тяжелые дверцы шкафа. Внутри пахло стариной и кедровым деревом; стенки были обшиты благоухающими панелями. В шкафу имелись всего три высокие полки. Браво вытащил из ящика учетную книгу и другие бумаги, бегло пролистал документы. Он не имел ни малейшего представления, что именно нужно искать. Постояв с минуту неподвижно, вдыхая кедровый аромат, Браво обдумал положение. Он был уверен в том, что правильно расшифровал код. Где же «кошелек нищего»?

Потом ему кое-что пришло в голову. Кедровые панели выглядели старыми, но ведь с годами запах должен был выветриться, учитывая, что этому шкафу лет двести, не меньше! Заинтересованный, Браво принялся легонько простукивать панели кончиками пальцев.

Прислушиваясь к извлекаемым звукам, он вдруг услышал то, что хотел: под одной из панелей была пустота. Браво зацепил ногтями краешек обшивки и потянул. Панель отошла от стены, – точнее, от небольшой ниши в стене, из которой Браво и вытащил странный, холодный на ощупь предмет. Браво присмотрелся. Сталь… возможно, оружейная. Изящная металлическая вещица, тускло сияющая в свете лампы, действительно имела форму «кошелька нищего». [31]31
  Блинчик с черной икрой и сметаной, сколотый стрелкой лука в форме мешочка для монет.


[Закрыть]На закругленной вершине располагалось маленькое квадратное отверстие. Такой замок был ему уже знаком.

Вытащив золотые запонки, Браво выбрал ту, что не подошла к замку в Сен-Мало. Все верно, ключ вошел в отверстие. Браво уже собирался открыть шкатулку, когда снаружи раздался странный резкий звук – как будто от порыва ветра неожиданно распахнулось окно, – и хрип, словно выходящий из горла, стянутого удавкой…

Двумя огромными прыжками Браво подскочил к двери и распахнул ее.

– Дженни? Святой отец?

Коридор был пуст. Стояла зловещая тишина. Браво слышал, как колотится его собственное сердце, в ушах шумела кровь. Где-то неподалеку медленно капала на каменный пол вода. Где, черт возьми, Дженни?

Сунув в карман металлическую шкатулку, Браво торопливо зашагал по коридору. Завернув за угол, он увидел впереди лежащее на каменном полу тело.

Его сердце подпрыгнуло и остановилось.

– Дженни?!

Он побежал, подошвы заскользили по мокрым камням. Пол был залит какой-то густой, чуть липкой жидкостью. Кровь! У ног Браво, нелепо вытянувшись, лежал священник. Лицо отца Мосто, бледное до зелени, было обращено наверх, мертвые глаза изумленно открыты. Поперек шеи тянулся длинный разрез; страшная рана все еще кровоточила. Рядом в луже крови лежало орудие преступления. Нож.

Браво опустился на колени и внимательно рассмотрел его, не трогая руками. Небольшой складной нож с узким лезвием, рукоять украшена перламутром. Вчера вечером у него на глазах Дженни открыла этим ножом бутылку вина…

Дженни… Дженни убила отца Мосто? Он не поверил сам себе. Но если Дженни невиновна, где она?

Он уловил какой-то едва слышный звук, вскочил на ноги и бросился туда, где, как ему показалось, раздавались легкие торопливые шаги. Лампы на этом участке коридора не горели. Чем дальше он уходил от тела, тем темнее становилось. Вскоре Браво уже ничего не видел и на расстоянии фута перед собой.

Но он не остановился и продолжал упорно двигаться вперед. Что еще оставалось делать? Внезапно он почувствовал, что за его спиной кто-то есть, и резко обернулся. Сильный удар по лбу отшвырнул его назад. Браво налетел спиной на скользкую влажную стену и тут же получил еще один удар.

Он приготовился и, позволив противнику ударить еще раз, крепко ухватил того за запястье, – тонкое запястье с нежной кожей! На него напала женщина!

– Дженни… – выдохнул он, – что же ты делаешь?!

Снова удар, но Браво, проигнорировав его, не отпустил запястье, а резко вывернул его. Его противница зашипела от боли. Уворачиваясь от очередного удара, Браво дернулся, задев ее грудь, рванул за запястье, намереваясь развернуть спиной к себе и схватить за горло, но тут получил ребром ладони по переносице. Голова его откинулась назад; брызнули слезы, в глазах потемнело. На мгновение Браво ослеп от резкой боли. Воспользовавшись его секундным замешательством, она высвободилась и побежала по коридору. Браво успел увидеть темный женский силуэт на фоне ослепительного света; в следующее мгновение она исчезла за одной из боковых дверей, очевидно, ведущей на улицу.