Текст книги "Завет"

Автор книги: Эрик ван Ластбадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 36 страниц)

Подчиняясь инстинкту выживания, Картли высвободил придавленное трупом колено и с размаху заехал Корнадоро в пах. Его противник, согнувшись, заслонился одной рукой, ребром другой рубанув по шее Картли в том месте, где пульсировала сонная артерия. Он вложил в это движение всю свою мощь, а затем выдернул из руки грузина заточку, перехватил ее и всадил в грудь – точно посередине, под костью. Глаза Картли широко распахнулись, но он не издал ни единого звука, хотя Корнадоро знал точно, что он испытывает нестерпимую боль. Его невероятная воля к жизни поразила даже Корнадоро с его зловещим опытом. Последний подарок судьбы, загадочный и непостижимый.

– Я знаю, какой вопрос занимает твои мысли, Картли, – произнес Корнадоро. – Но мной движут не религия, не политика и не национализм.

– Ты – ничтожество, и даже меньше, чем ничтожество, потому что у тебя нет ни убеждений, ни веры, ни души! – прохрипел Картли. – Разумеется, тебя интересуют только деньги!

Корнадоро расхохотался, неожиданно придя в восторг.

– О нет! Как я и говорил при нашей первой встрече, меня интересует информация. Когда тайное становится явным, рушатся все преграды, обнажаются слабые места.

В последнем, отчаянном порыве борясь за свою жизнь, Картли выбросил вперед обе руки, схватил Корнадоро за горло и сжал с нечеловеческой, едва ли не сверхъестественной силой. Ему почти удалось лишить противника сознания. Но удар по сонной артерии ослабил его, координация и быстрота реакции нарушились. Зарычав, Корнадоро вырвался из рук Картли и вцепился ему в волосы.

– Я нашел твое слабое место, Картли. Я обесчестил твою дочь. Ты был мертв два часа назад.

Взмахнув кинжалом, одним безошибочным движением он с обычной точностью рассек горло Картли. Несколько мгновений он пристально вглядывался в мертвое лицо, словно пытаясь перехватить искру уходящей из широко раскрытых глаз жизни. Потом вытер кинжал о брюки Картли и вышел из исповедальни. Через пару секунд он и думать забыл о своих жертвах.

Глава 28

В то время, когда Папа тяжело дышал на смертном ложе, а кардинал Канези бесконечно мерил шагами больничный коридор, снова и снова нажимая на кнопки телефона, пугая ужасной карой и задабривая ложными обещаниями турецких священников, до которых мог добраться, Браво и Калиф были на дороге в Сумелу. Дождевые облака затянули промозглой завесой зарозовевшее было на востоке рассветное небо, заволокли вершины гор. С моря порывами налетал ветер, перемешивая сырой, тяжелый воздух. Само же море казалось все менее реальным по мере того, как они приближались, – тускло сияющая, как алюминиевая фольга, твердая, рифленая металлическая поверхность.

Пару веков назад перевал Зигана преодолевали на спинах крепких, надежных лошадей или выносливых ослов, навьюченных товарами. Самые предприимчивые путешественники, миновав Анатолию, отправлялись дальше, следуя долгим и небезопасным караванным путем до самого Тебриза, что в Северной Персии.

Теперь же Браво и его спутники ехали по горной дороге на побитом драндулете Калифа, выплевывавшем едкие облака выхлопного газа каждый раз, когда Адем переключал передачи. Машина была набита битком: на задних сиденьях расположились «близнецы», вооруженные до зубов и с воодушевлением обсуждавшие информацию, высвечивавшуюся на экранах их телефонов, – современных дельфийских оракулов. Благодаря спутниковой связи с Джи-пи-эс-системой они свободно ориентировались на местности. Время от времени «близнецы» связывались с остальными людьми Картли. Те уже заняли оговоренные посты вдоль маршрута и наблюдали за проезжавшими машинами в мощные бинокли.

Браво услышал прерывистый звонок и схватил свой телефон, но сигнал пропал, и даже номер не высветился на экране. Он подумал об Эмме, которая по его просьбе послушно просматривала зашифрованные лондонские файлы. Он понял, что очень хочет поговорить с сестрой, словно один только звук ее голоса мог помочь ему вернуть хотя бы толику душевного равновесия, которое он терял с каждой смертью, с каждой мыслью об измене.

На коленях у него лежали записная книжка отца и листок с шифром, найденный в мечети под черной янтарной плиткой. Последовательность была длинная и чертовски сложная для расшифровки. Браво никак не мог понять, с какой стороны к ней подобраться. К тому же шифр казался ему незаконченным, хотя он понимал, что этого не может быть.

Сидящий рядом с ним Калиф не умолкал ни на секунду, рассказывая истории из прошлого ордена, в основном касающиеся фра Леони.

– Он был не только святым, но и гением. Ты когда-нибудь слышал о Леоне Альберти?

Браво, на секунду оторвавшись от шифра, бросил на Калифа быстрый взгляд.

– Конечно. Он изобрел алгоритм шифра Виженера. Это был величайший прорыв в истории криптографии за тысячелетие ее существования. Кроме того, Альберти был философом, художником, композитором, поэтом и архитектором. Он сконструировал бассейн для фонтана Треви в Риме и написал первую книгу по истории архитектуры, задокументировав переход от готики к Возрождению.

– А как ты думаешь, кто поспособствовал тому, чтобы книга была напечатана?

– Я не знаю. – Разговаривая с Калифом, он продолжал обдумывать зашифрованную последовательность.

– Его добрый друг и наперсник, который, кстати, и познакомил его с принципами криптографии, фра Леони.

Браво заинтересовался.

– Так фра Леони был крестным отцом виженеровского шифра?

– Именно. – Калиф кивнул. – Вскоре после того, как его избрали великим магистром, фра Леони обнаружил, что некоторые из используемых орденом алгоритмов перехвачены рыцарями и расшифрованы. Он понимал, что необходимо изобрести более надежный способ кодирования, и уже разработал основные принципы нового шифра. Суть заключалась в использовании двух ключей одновременно. Первый символ последовательности замещался соответствующим символом первого алфавита, второй – символом второго алфавита, третий – снова символом из первого, и так далее, фра Леони полагал, и вполне обоснованно, что применение двух алфавитов вместо одного собьет с толку любого, кто попытается взломать шифр. Он привлек к работе Альберти.

Создание шифра началось в 1425 году, или около того. Альберти не успел завершить работу, не успел отшлифовать разработанный метод кодирования. В последующие годы фра Леони обращался за помощью к разным людям. Немецкий аббат, итальянский ученый… И наконец французский дипломат Блез де Виженер фра Леони удалось выхлопотать ему назначение в Риме. Это было в 1529 году. Он показал Виньеру труд Альберти с примечаниями членов ордена. Им понадобилось еще десять лет, чтобы довести алгоритм до совершенства.

– Шифр Виженера никому не удавалось взломать на протяжении двух столетий, даже дольше, – сказал Браво. – Он должен был сослужить неплохую службу ордену. Только в 1854 году английский математик Чарльз Бэббидж сумел расшифровать алгоритм.

– Точно. – Калиф свернул на обочину, объезжая стадо коз, недоброжелательно уставившихся на машину своими миндалевидными глазами. – Но при этом его открытие оставалось неопубликованным до семидесятых годов двадцатого века, когда…

– Постойте… не хотите ли вы сказать, что орден имел отношение к замалчиванию открытия?

– Чарльз Бэббидж был членом ордена.

– Как?! Объясните…

– Ну уж нет. – Совершив головокружительный маневр, Калиф вывел машину обратно на дорогу. Прямо перед ними промчался дизельный грузовик, оглашая окрестности почти непереносимым рыком двигателя. – В данном случае я намерен действовать так, как действовал бы твой отец. Подумай сам. Вся необходимая информация у тебя уже есть.

Браво посмотрел в зеркало заднего вида. «Близнецы» что-то горячо обсуждали. Похоже, наконец-то все налаживалось. Он напомнил себе, что радоваться пока рано, но невольно чувствовал удовлетворение. Если бы только не этот треклятый шифр, к которому он так пока и не нашел ключ…

Он мысленно вернулся к тому, что рассказал Калиф.

– фра Леони потратил столько лет, вложил столько энергии в создание этого шифра, специально предназначенного для безопасной передачи секретных сообщений ордена… На его месте я бы через голову прыгнул, только чтобы сделать шифр абсолютно неуязвимым.

– И как бы ты действовал?

– Ну, я, наверно, применил бы тот же метод, что и вначале. Собрал бы команду для работы над дешифровкой алгоритма.

В глазах Калифа мелькнул огонек, и Браво приободрился. Он был на верном пути.

– Они взломали бы шифр, и что дальше?

– Дальше я бы приложил все усилия, чтобы об этом не узнала ни одна живая душа, пока не будет создан новый, более совершенный шифр. И это произошло в семидесятых годах.

– Совершенно верно.

Браво покачал головой, охваченный благоговейным трепетом.

– После этого труд Бэббиджа и был, наконец, опубликован…

– Твой отец принимал во всем этом непосредственное участие. – Калиф бросил на него быстрый взгляд. – Именно он изобрел новый шифр – Струну Ангела. Прошло уже несколько десятков лет с тех пор, как фра Леони не стало. Твой отец подхватил его знамя. Мне часто казалось, что их с фра Леони соединяла почти мистическая связь. – Он пожал плечами. – Кто знает… разумеется, я не могу быть уверен, но, возможно, твой отец каким-то образом сумел встретиться с фра Леони. Не смотри на меня такими глазами, все может быть. Когда твой отец ставил перед собой какую-то цель, он почти всегда добивался своего.

Струна Ангела была созданием его отца! Он мог бы сразу догадаться. Отец ведь рассказывал ему о том, как был взломан код Виженера, – с помощью специально разработанного метода определения длины ключевого слова. Последовательность разбивалась на отрезки, соответствующие полученному числу символов. С этими отрезками работать было уже проще. После применения частотного анализа последовательность легко было дешифровать. Главный принцип, который необходимо применить для создания шифра следующего поколения, говорил сыну Декстер, заключается в уходе от ключевого слова вообще. Но тогда криптограф просто-напросто заблудится в дебрях многочисленных алфавитов, не зная, с чего начать кодирование, где спрятать конец клубка…

Неожиданно что-то словно щелкнуло у Браво в голове. Он вытащил из кармана зажигалку «Зиппо», открыл ее, взял в руки фотографию Джуниора. Странно, что отец выбрал этот черно-белый снимок, после раскрашенный вручную, причем довольно небрежно, тремя цветами: красный, голубой, зеленый… Он присмотрелся. Лицо Джуниора было раскрашено бледно-желтым карандашом, не розовым.

Открыв блокнот на чистой странице, он записал подряд цвета видимого спектра. Список начинался с красного и заканчивался фиолетовым. Браво поставил номер напротив каждого цвета. Цвета на фотографии получили номера 1, 5, 4, 3. Значит, нужно использовать первый, пятый, четвертый и третий алфавиты по очереди. Браво уже приходилось работать с таблицей Виженера. Наклонившись над блокнотом, он принялся за расшифровку текста.

За его спиной «близнецы» все оживленнее что-то обсуждали. Браво пытался не обращать на них внимания, но потом работать стало и вовсе невозможно. К этому времени он добрался до середины последовательности. То, что он прочел, заставило его крепко призадуматься.

Оторвавшись от работы, он обернулся.

– Как там наш пеленг?

– Вот мы… – сказал один из «близнецов», Бебур, указывая на точку на ярко светящемся экране телефона.

– …А вот Деймон Корнадоро, – закончил Дьюра, его напарник. Его нос, распухший и посиневший после удара, полученного в мечети, перетягивала тугая повязка. – Его грузовик примерно в полукилометре от нас.

– Отлично. Пока план работает.

– Не совсем, – отозвался Бебур. – Михаил отдал своим людям приказ стрелять на поражение… Но Корнадоро каким-то образом проскользнул мимо всех постов и по-прежнему движется за нами.

– Что сказал Браво?

– Я же говорила тебе еще вечером, – ответила Камилла. Она сидела за рулем взятой ими напрокат машины, маневрируя по перегруженной трассе.

– Я думала над этим всю ночь, – сказала Дженни.

– Я не верю.

Камилла бросила на нее озабоченный взгляд, пытаясь понять, насколько Дженни рассержена. Черт возьми, идея заключалась в том, чтобы обернуть эту злость против Браво, а не против нее!

– С какой стати я стала бы лгать тебе? – Камилла яростно просигналила, объезжая две вставшие посреди дороги потрепанные машины, водители которых, опустив стекла, орали друг на друга.

– Ты сама говорила, что Браво тебе как родной сын. Ты не раздумывая пожертвуешь мной, чтобы защитить его. – Дженни повернулась к ней всем телом. – Похоже, ты не понимаешь, что я тоже пытаюсь его защитить.

– После всего того, что он сделал? Он обвинил тебя в убийстве, в предательстве… После того, как он пригрозил, что убьет тебя?..

– Я люблю его, Камилла.

– Он отказался от тебя, – сказала она. – Он ясно дал мне это понять вчера вечером.

– Это не имеет никакого значения.

Камилла покачала головой, совершенно искренне недоумевая.

– Я тебя не понимаю.

– Разве не в этом суть любви? Это выше любых трудностей… любых разочарований и разногласий, даже выше измены…

Впервые в жизни Камилла, будучи в полном замешательстве, просто потеряла дар речи; она вспомнила Декстера… Когда он предал ее, гнев захлестнул ее с головой, сметая все на своем пути. Теперь же, столкнувшись с чужими чувствами, Камилла вынуждена была с запозданием посмотреть в лицо правде. О да, она любила Декстера. Эта безумие грозило вывернуть ее наизнанку, заставить ее отказаться от всех тщательно выношенных планов. Это чувство так напугало ее, что она заставила себя подавить его, стиснуть зубы и идти вперед, к цели, отвращая Декстера от тех, кого он больше всего любил. Вот только это не сработало. Она проиграла, что само по себе было ужасно. Хуже того, был момент, когда Камилла поняла, что готова сама отвернуться от тех, кого любила. Ради него. Только ради него…

Она стукнула по баранке стиснутыми кулаками.

– Что такое?

– Ничего, – глухо сказала она. – Ничего.

Ложь. Кругом ложь, ничего, кроме лжи. Ей был нужен Декстер, только он, никто другой. Джордан? Она могла бы любить его… но вместо этого она вскормила его ненавистью и злобой. Она вырастила его с единственной целью: чтобы с его помощью отомстить и рыцарям, и ордену. Она хотела поставить их всех на колени… Теперь уже ничего не изменишь. Джордан слишком далеко от нее, так же далеко, как мертвая, холодная луна – от Земли. Она не испытывала по отношению к нему ровным счетом никаких чувств.

– Я тебе не верю, – повторила Дженни, всматриваясь в лицо Камиллы. Она снова слышала далекий голос затворницы, эхо ее мужества, проницательности, бесстрашия… Те самые качества, которые старался привить ей Паоло Цорци… которые он буквально вбивал в нее с каждым ударом на тренировках. Она почувствовала, как из неведомого ей прежде источника вливаются в душу новые силы. Перед ее мысленным взором появились Ронни Кавано, Декстер, Цорци и, разумеется, отец… Теперь все встало на свои места. Они были частью ее испытания, элементами в пылающем алхимическом тигле, из которого она вышла новым человеком. В конце концов, боль и страдание только закалили ее, теперь она знала наверняка, и эта уверенность пронизывала ее насквозь.

– Что ты скрываешь от меня, Камилла?

Камилла, почуяв неладное, быстро взглянула на Дженни. Ее ждало очередное потрясение. Что произошло за те несколько секунд, пока она смотрела в другую сторону? Куда делась растерянная, уязвимая, обманутая женщина? Ощущение опасности поползло от кончиков пальцев вверх, по спине побежали мурашки… Дженни не станет послушно проглатывать очередную ложь. Придется сделать нечто глубоко противное собственному характеру: сказать правду.

– Я завидую твоим чувствам к Браво, – сказала она, борясь с тошнотой. От правды Камиллу всегда мутило. – Я не способна испытывать ничего подобного. Внутри я мертва, Дженни. Мертва.

– Камилла, что ты такое говоришь?! Я знаю, ты любишь Браво и своего сына, конечно же, тоже…

Камилла молча смотрела вперед, на машины, взбирающиеся по извилистой дороге на крутой холм. Она чувствовала себя одинокой и совершенно обессиленной. Неважно. У нее был план, – план, вынашиваемый не одно десятилетие. На него можно было опереться, как на надежного друга… Мысль о мести показалась Камилле уютной, как мягкое, теплое одеяло. Главное, месть не способна предать тебя, как это делают люди…

– Послушай, Дженни. Вчера вечером я предложила Браво быть его «лазутчиком»… сообщать ему о твоих планах.

– Ты не попыталась оправдать меня? Не сказала ему правду?

– Он все равно не поверил бы мне, уверяю тебя.

– Но зачем ты ему подыгрывала, почему не попыталась развеять это чудовищное заблуждение?

– Иначе мне не удалось бы уговорить его рассказать, куда он направляется.

Камилла смаковала эту ложь, тающую на языке, словно масло. Разумеется, на самом деле к Браво их вел Корнадоро, но она не собиралась рассказывать об этом Дженни. Сказать правду ради достижения задуманной цели она еще могла. Но в других случаях… Нет. Ни за что, никогда.

Корнадоро вцепился в них, как клещ, он не отступит, если они не приложат все усилия, чтобы избавиться от него, рассуждал Браво. И в этом для них была определенная выгода. «Бессмысленно пытаться обогнать его или скрыться от него. Я попробовал, и это принесло мне только вред», – сказал он Калифу прошлой ночью.

Адем предложил использовать вторую машину в качестве ложной приманки, но Браво только покачал головой: «Нет, это неверный путь. Мы должны действовать совершенно иначе, заставить опыт Корнадоро работать на нас…»

Он изложил собственный план. Калиф позвонил Картли и подробно пересказал его. Картли дал свое согласие. По крайней мере, так он сказал Калифу. Очевидно, у него все же были другие планы. Его люди атаковали Корнадоро раньше времени, напали на него из засады, и неудачно. Теперь Корнадоро знал о том, что его разоблачили. Их план превратился в рискованное мероприятие. Все равно, что добровольно сунуть голову в осиное гнездо…

Еще и «близнецы» на задних сиденьях донимали Браво своей неуемной болтовней.

– Необходимо четко придерживаться первоначального плана, – сказал Браво, обращаясь якобы к Калифу. Все четверо прекрасно понимали, что эти слова адресованы в первую очередь Дьюре и Бебуру. – Мы решили, что следует заманить его в мечеть, следовательно, так тому и быть.

– У нас есть идея получше, – сказали «близнецы» практически хором.

Дьюра расстегнул молнию на длинном брезентовом чехле, лежащем у них в ногах, и достал пару снайперских винтовок «Мак-Миллан», с прицелами «леопольд», дающими шестнадцатикратное приближение. Даже не вполне точный выстрел из такой винтовки, заряженной пулями пятидесятого калибра, наверняка способен был разорвать человека на части. Глядя на страшное оружие, Браво с содроганием вспомнил, как Картли приказал своему снайперу пристрелить Дженни.

– Высадите нас через сотню метров. – Намерения «близнецов» были яснее некуда.

– Ваши люди не справились с ним. Почему вы полагаете, что…

Его прервал телефонный звонок. Браво схватил трубку.

– Эмма!

– Слава богу, наконец удалось дозвониться. – Она запыхалась, в голосе сквозило явное беспокойство.

– Что случилось?

– Ты был прав, заставив меня вернуться к лондонским отчетам. Поручение отца оказалось совсем не бессмысленным.

Она тяжело сглотнула, так что даже Браво услышал.

– Он действительно хотел, чтобы я помогла ему найти предателя…

– Подожди секундочку, Эмма!

Браво обернулся к Калифу и попросил его остановить машину.

– Не позволяйте им делать глупостей, – тихо проговорил он, наклонившись к Адему, прежде чем выбраться из салона. Охваченный невнятным беспокойством, он сделал несколько шагов и остановился, спиной к машине, лицом к призрачному солнечному диску, просвечивающему сквозь хмурую пелену облаков.

– Ну вот, Эмма, продолжай…

– Думаю, ты в курсе, что последние несколько лет дядя Тони работал в Лондоне.

– Ну разумеется, – нетерпеливо сказал Браво. – Эмма… что ты обнаружила?

– Я ничего не находила, пока не дошла до еженедельных отчетов дяди Тони. Ничего интересного, сплошная рутина…

– То, что никто не стал бы просматривать дважды…

– Точно. Кроме папы.

Он слышал в трубке ее взволнованное дыхание. Эмма была так далеко, а ее голос звучал совсем рядом, словно она звонила из машины Калифа, сидя рядом с «близнецами». На душе у Браво заскребли кошки.

– Похоже, в каждом из его зашифрованных еженедельных отчетов для Вашингтона спрятан дополнительный код. Шифр не наш, я уверена. Думаю, отец это обнаружил и начал работать над расшифровкой, но не успел закончить.

У Браво перехватило дыхание. С трудом переставляя ноги, он дошел до тополя на обочине и прислонился к стволу. Снова он слышал зловещий треск льда под ногами, переживая боль очередной потери. Дядя Тони был предателем. Человек, настолько близкий Декстеру, что у того земля поплыла под ногами, когда он узнал правду. Теперь то же самое чувствовал Браво. Весь его мир перевернулся с ног на голову, добро и зло поменялись местами… Дружеская привязанность Энтони, их совместные занятия, советы, которые он давал Браво, – все, все было ложью, блестящей актерской игрой. Рюль хитростью завоевал его любовь, использовал его в качестве прикрытия, чтобы проникнуть в самое сердце ордена! Невозможно, чудовищно… и все же это было правдой.

А в следующее мгновение он застыл, пораженный другим откровением.

– Браво? – раздался у него над ухом голос Эммы. – Ты меня слышишь?

Браво прижал руку ко лбу. Ему казалось, что он сходит с ума.

– Эмма, я был так уверен в измене Паоло Цорци и Дженни…

Он так жестоко, бессердечно обошелся с Дженни, он обвинил ее в убийстве, оборвал все отношения… угрожал ей! Он не желал прислушиваться к ее словам, не попытался поставить себя на ее место, он упрямо отказывался верить в правду. Горечь самоуничижения и злость на самого себя захлестнули его.

– Как я мог так ошибаться! Дженни ни в чем не виновата!

– Возможно, виновен Цорци.

– Вряд ли. Это Энтони подставил Дженни. Он намеренно ввел меня в заблуждение. Рюль хотел, чтобы я поверил в ее виновность, тем самым он отвел подозрения от себя… – Перед глазами у Браво встала ужасная сцена в церкви Сан-Джорджио дей Греки. – Боже мой, теперь все понятно! Когда дядя Тони застрелил Цорци, Дженни догадалась, что он изменник…

Браво вспомнил их последнюю встречу на залитой лунным светом террасе ресторана в Трапезунде, беззащитный изгиб ее шеи, алебастровую кожу… почувствовал болезненный укол совести, вспомнив, как намеренно унизил ее, как отозвал Камиллу в сторону, чтобы предупредить об опасности. Но мучительнее всего было вспоминать собственные постыдные слова, эхом звучавшие у него в голове: «Если я увижу тебя еще хоть раз, я тебя убью».

– Конечно, она выстрелила в Энтони. На ее глазах он лишил жизни ее наставника, она знала, что он предатель! Я бы сделал на ее месте в точности то же самое!

«А как же убитые священники, отец Мосто и отец Дамаскинос? – мелькнула в голове внезапная мысль. – Дженни действительно виновна, или и это подстроил Энтони?»

– Значит, отец разоблачил Рюля. Вот почему он велел мне прекратить работу, – задумчиво проговорила Эмма. – Но ему недоставало неопровержимых доказательств. И сейчас я наткнулась на эти недостающие сведения.

– Блестящий план, а? Как ловко Энтони все устроил. Ни тайников для передачи информации, ни внезапных подозрительных отлучек, чтобы проворачивать свои дела. Все на виду, все как обычно. – Браво помолчал. – Эмма, тебе удалось выяснить, куда он отправлял сведения?

– Для этого необходимы копии протоколов передачи в реальном времени, – сказала Эмма. – Не буду вдаваться в утомительные подробности, но мне удалось найти расхождение в содержании передаваемых последовательностей на входе, при отправке из Лондона, и на выходе, то есть в Вашингтоне. Пришлось просеять гору информации…

– Можешь отправить этот шифр мне на телефон?

– Да, конечно.

– И частоту радиоволн, которую Энтони использовал для передачи сигнала.

– Частота менялась каждую неделю. Я отправлю тебе список.

– Хорошо. Сделай это прямо сейчас, пожалуйста.

– У тебя появилась идея, верно?

Браво увидел, как Калиф выбрался из машины, отчаянно жестикулируя. Без сомнения, «близнецы» со своими винтовками рвались в бой.

– Возможно.

– Выражаешься в точности, как отец.

Почему в последнее время все вокруг твердят ему об этом?

– Эмма, я должен идти.

– Секунду, Браво… я выяснила еще кое-что. Ты должен знать. Отец и Дженни… поддерживали определенные отношения.

Браво закрыл глаза. Он не хотел этого слышать, не хотел, чтобы подозрения отца Мосто оказались правдой… Словно со стороны он услышал собственные слова:

– Какого рода отношения?

– Я… на самом деле я не знаю. Он снимал для нее квартиру в Лондоне.

– Как долго?

– Браво, ради бога, успокойся. Нет никаких доказательств, что у них с отцом был роман.

Браво поднес свободную руку к лицу и с силой потер веки большим и указательным пальцами, пытаясь усмирить мучительную резь в глазах.

– Как долго, Эмма?

– Одиннадцать месяцев.

– Господи. У них был роман.

Эмма молчала. После недолгой паузы он проговорил:

– Как еще это можно объяснить, Эмма?

Снова молчание. Браво увидел, как Калиф направился в его сторону.

– Мне правда пора.

– Понятно. Береги себя, Браво.

– Ты тоже.

– Держи меня в курсе событий. – Эмма засмеялась, но Браво услышал в этом смехе щемящие нотки сарказма. – Мне не нравится блуждать в темноте…

– Мне тоже. – Неужели это слезы, слезы на его глазах? – Спасибо тебе, Эмма. Мы оба тебе обязаны, и я, и отец.

Он повернулся и зашагал обратно к машине, поравнявшись с Калифом на полпути.

– Вы говорили, что отец хотел быть в курсе всех событий, а вы были его глазами и ушами на Ближнем Востоке. – Он открыл полученное от Эммы текстовое сообщение и показал Калифу высветившийся на экране список радиочастот. – Вам приходилось записывать сигналы на этих частотах?

Калиф прищурился, вглядываясь в ряды цифр.

– Тут их слишком много, не могу точно сказать. Вся информация у меня в офисе…

– Что ж, пусть эти двое думают, что им угодно, – сказал Браво, – но мы должны отправиться туда немедленно.

– Браво, я вынужден напомнить тебе твои же собственные слова: неразумно отходить от первоначального плана.

– Слишком поздно, – мрачно ответил Браво. – Все равно ваш приятель Картли уже сгубил весь план к чертовой бабушке.

Офис Калифа располагался в современном высотном доме, одной из пяти одинаковых башен с балконами на всех этажах, напоминающих белые картонки из-под молока. Башни объединяло общее название «Синоп-А-Блок». К входу вела петляющая дорожка. По обеим сторонам черной асфальтовой полосы выстроились аккуратно подстриженные кипарисы. Розовые осенние крокусы, по случайности или, может быть, из экономии рассаженные слишком редко, слабо покачивались, приветствуя гостей. Браво и Калиф, недовольные, сидели в тарахтящей машине, в то время как «близнецы» сновали тут и там среди деревьев, обследуя окрестности. Особенный интерес у них вызвали рабочие на подъемной площадке, которые чистили фасад при помощи пескоструйной установки.

– Не знаю, как тут можно жить, – сказал Калиф. – Эти здания построили по советскому проекту, и очень неудачному. Беднягам постоянно приходится заменять детали фасадов, заново облицовывать балконы и так далее.

Он вытряхнул сигарету из пачки, щелкнул зажигалкой.

– Не волнуйся, эти двое абсолютно надежны. Ты спокойно можешь доверить им свою жизнь.

– Даже тому, что разгуливает со сломанным носом?

– Ты рассуждаешь по-американски. – Калиф щелчком смахнул с кончика языка крупицу табака. – Ты удивил его. До того, как ты на него бросился, Дьюра был уверен, что перед ним трус. Боль для этих людей не имеет никакого значения, а проявленная тобой смелость – имеет.

Бебур вернулся к машине, сжимая в одной руке телефон, в другой – маузер. Лицо у него было совершенно серое.

– Что случилось?! – встревожился Калиф. – Вы что-то обнаружили?

– Михаил. Он убит. Прошлой ночью, в нашей церкви. Вместе с одним из священников, – бесцветным голосом проговорил Бебур. На его лице застыло напряженное, сосредоточенное выражение; он держался очень прямо, под кожей перекатывались мышцы. Воин, принявший вызов. – Его жена проснулась и увидела, что он не ночевал дома. Само по себе это ничего не значило, но утром он не пришел в магазин и не отвечал на звонки. Сыновья собрались и отправились в церковь. Ясное дело, они просто обезумели от горя и ярости.

Браво выбрался из машины.

– Кто это сделал? – Стоя лицом к лицу с Бебуром, он впервые смотрел ему прямо в глаза, как воин – воину. – Кто убил Картли?

– Деймон Корнадоро.

Калиф швырнул сигарету в окно и выскользнул из машины, встав рядом с Браво.

– Есть доказательства?

Бебур кивнул.

– И Картли, и священник убиты одним и тем же способом. Колющий кинжал. Почерк Корнадоро. – Он обернулся к подошедшему товарищу.

– Все чисто, – сказал Дьюра. – Пока.

Браво вздрогнул.

– Вы сказали – колющий кинжал?

Бебур кивнул.

– Да. Это очевидно, поскольку…

– Знаю… Резаная рана, нанесенная предназначенным для колющих ударов кинжалом, выглядит определенным образом. – Именно Картли упомянул об этом, рассказывая Браво о смерти отца Дамаскиноса. Его горло было перерезано необычным способом… убийца орудовал кинжалом, предназначенным для нанесения колотых ран. Так расправляется с жертвами один из наемников рыцарей святого Клемента.

Последний кусочек чудовищной мозаики встал на свое место.

– Это был Корнадоро. – сказал он.

Все трое посмотрели на него вопросительно.

– В смысле? – поинтересовался Калиф.

– Отца Дамаскиноса убила не Дженни Логан, а Корнадоро.

Теперь он убедился окончательно. Дженни говорила правду, с самого начала говорила правду… Браво вспомнил растерянное выражение на ее лице при вести о смерти отца Дамаскиноса. Он так злился на нее, что решил, будто она притворяется, но ее изумление было совершенно искренним. А отец Мосто? Дженни ведь говорила, что ее подставили намеренно… Корнадоро был вполне способен придумать и осуществить подобный план, и он был в Венеции, когда произошло убийство.

– Сыновья Михаила настаивают на немедленном возмездии, – сказал Бебур.

– Они просили нас приехать в магазин для получения дальнейших указаний. – Дьюра взглянул прямо в глаза Браво. – Теперь мы поступим так, как должны. Не вмешивайтесь.

– Корнадоро умен, очень умен, и вам это прекрасно известно, – сказал Браво. – Убить его непросто, вдобавок он знает о наших намерениях. Ваше решение открыто преследовать его – просто-напросто идиотизм.

Дьюра, задетый за живое, кинулся было на Браво, но Бебур шагнул вперед и встал между ними.

Калиф в отчаянии воздел руки.

– Неужели мы и в самом деле должны стать врагами?! – горестно воскликнул он.