Текст книги "Завет"

Автор книги: Эрик ван Ластбадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 36 страниц)

Глава 26

Когда мусульманин говорит: «В геометрии нам является Бог», – он вкладывает в свои слова буквальный смысл. Аль-Бируни, арабский математик, живший в первом веке нашей эры, систематизировал имевшиеся знания по геометрии, которую назвал «геодезией». Он полагал, что основанная им дисциплина одновременно является и естественнонаучной, и религиозной, так как рассматривает соотношение материи и формы с пространством и временем.

Величественное здание Мечети Зигана, состоящее из островерхих арочных конструкций теплого медового оттенка и напоминающее фантастический пчелиный улей, полностью соответствовало всем священным канонам Аль-Бируни, хотя и было перестроено когда-то из византийского собора. Возле одной из стен действительно располагалась винтовая лестница, ведущая на минбар – кафедру для проповедей под самым куполом. Высеченные из какого-то черного дерева – возможно, эбенового – ступени были отполированы до блеска и сверкали, как стекло.

Некоторое время Браво стоял и смотрел на лестницу. Особенная акустика позволяла отчетливо слышать даже тихий шепот у противоположной стены огромного помещения. Он видел всех посетителей мечети. Опасности, похоже, не было. Браво почувствовал, как проникает в душу глубокое, умиротворенное спокойствие, словно он плыл в прозрачной голубоватой воде, отрешившись от всех мирских забот.

Людей вокруг было немного. Откуда-то доносилось мелодичные звуки молитвенного песнопения, приглушенные расстоянием, удвоенные и утроенные эхом под сводами мечети. За спиной Браво открылась дверь, и он сразу же напрягся. Нужно было встать так, чтобы видеть входящих и выходящих! Слишком поздно. Двое худощавых, смуглых и бородатых людей тихо прошли мимо, так близко, что Браво уловил исходящий от них слабый запах. Плечом к плечу они удалились по проходу. Мнимая опасность миновала.

Глубоко вздохнув, Браво пересек мечеть, миновав три одинаковые стрельчатые арки, и остановился у основания изящной черной спирали. Он стоял неподвижно, как изваяние, низко опустив голову, словно готовился к молитве. На самом деле он обдумывал второе слово из последнего послания отца. Пурпур. Один из геральдических цветов. В средневековой Англии в отсутствие нужного красителя пурпурный цвет передавали штриховкой, и линии в этом случае шли по диагонали слева направо и сверху вниз… или, в геральдической терминологии, из левого верхнего угла щита в правый нижний угол.

Следующий шифр располагался в основании лестницы.

Джордан следил за матерью. Это был интересный опыт, заставивший его задуматься: следила ли она когда-нибудь за ним? В данный момент Джордан был готов побиться об заклад, что следила, и не раз. Через линзы мощного бинокля он увидел, как Камилла перешла через улицу, на которой располагался ее отель. Как всегда, одета она была с безукоризненным вкусом: английская блузка в тонкую полоску, желтая льняная юбка, подчеркивающая красоту длинных, стройных ног. Она скользнула в кабину обшарпанного грузовика. За рулем сидел Деймон Корнадоро – ее любовник и соучастник заговора.

Джордан подавил почти непереносимое желание взять пистолет у одного из своих людей, выбраться из минивэна с затемненными стеклами и дойти по улице до грузовика. Он постучит в окно со стороны водителя, Корнадоро опустит стекло, и выстрел в упор размозжит ему голову. Он представил Камиллу… модная блузка и юбка залиты кровью, запачканы выбитыми мозгами, безупречный макияж испорчен… Уж тогда-то она наконец заговорила бы с ним по-другому…

Зазвонил телефон.

– Американец хочет вас видеть, – прожурчал в трубке голос Спагны.

– Могу себе вообразить.

– Он просто потрясен.

– Его можно понять, – заметил Джордан, по-прежнему неотрывно следя за парочкой в грузовике. Рядом с ним перед радиопередатчиком сидел в наушниках один из его рыцарей. – Передай, что я встречусь с ним. В свое время. И еще: в знак его верности мне нужен залог.

– Что-то, что для него важно.

– Его дочь. – Джордан жестом приказал рыцарю передать ему наушники. – Скажи ему, что я о ней позабочусь, оплачу все расходы на лечение, – все, что потребуется.

– Он спросит, на какой срок.

– Пока я не сочту возможным ее вернуть.

Спагна хихикнул в трубку.

– Американец просто взбесится.

– Напротив, думаю, он будет удручен в еще большей степени, чем сейчас. Его это просто раздавит.

Джордан убрал телефон, взял из рук рыцаря наушники и надел их. Теперь он слышал каждое слово Камиллы и Корнадоро. Разоблачая себя, они заодно предоставляли ему самую последнюю информацию о Шоу. Параболический микрофон, заброшенный человеком Джордана в окно грузовика, работал превосходно.

Рассматривая лестницу, Браво исподтишка наблюдал за входом, бросая взгляд на двери каждый раз, когда кто-то входил или выходил. Каждый раз его сердце испуганно подпрыгивало. Браво беспокоила не только мысль о рыцарях. Он понимал, что после ссоры с грузином ему нужно опасаться и вассалов Картли. Браво обидел его. Пусть Картли позволил ему уйти живым и невредимым, – он мог в любую секунду передумать, приказать найти Браво и убить его. Несомненно, Картли обладал достаточной для этого властью и авторитетом. Выполнять приказ без колебаний кинутся не только его сыновья, но и любой из его людей.

Браво опустился на колени у основания тускло поблескивающих ступеней. Никогда он еще так отчетливо не ощущал своего одиночества в совершенно чужом, враждебном окружении. Что касается рыцарей, тут у Браво, как ему казалось, уже развилось подобие шестого чувства, но люди Картли… он подозревал любого посетителя мечети, слишком медленно прошедшего мимо, немного дольше задержавшего на Браво взгляд, любого, кто, отведя глаза, торопливо отворачивался и спешил прочь. Единственное, что оставалось Браво в сложившихся обстоятельствах, – не останавливаясь, двигаться дальше. Если он позволит себе сбавить скорость, – он покойник.

Глубоко внизу, под толщей этого пола, лежали руины древней империи – могучие корни давно мертвого дерева, до сих пор пронизывающие скалы. Браво слышал бормотание священников, читающих молитвы на трапезундском наречии, видел императора в белых шелковых одеждах, золотых имперских орлов, усыпанную драгоценными камнями царскую митру, верных воинов из рода Кабаситов по обе руки от правителя, приветственно поднятые церемониальные мечи…

Движение справа привлекло его внимание. Не поворачивая головы, он краем глаза наблюдал, как двое тех самых худых и бородатых мужчин опустились на молитвенные коврики у противоположной стены мечети, чуть ближе к входу, чем он, и прижались лбами к пестрому ворсу. Теперь они выглядели еще мрачнее, чем раньше. Ковры переливались в свете ламп яркими, глубокими оттенками. Что-то было не так, и это «что-то» лежало буквально на поверхности, но Браво никак не мог понять, что именно он упускает. Что происходит?

Он ощутил легкое покалывание у основания шеи; оно спускалось все ниже, ядовитой змей ползло по позвоночнику. Ловушка, где-то рядом ловушка, он слышал лязг смыкающихся огромных челюстей… Он оглянулся. Все спокойно.

Нужно как можно быстрее разобраться со следующим шифром и выбираться отсюда, решил Браво. Опустив глаза, он принялся рассматривать мозаичный пол в основании лестницы. На первый взгляд никаких отличий от узора, повторяющегося по всей мечети. Браво наклонился ниже. Различия все же были. Одна зеленая плитка заменена голубой. Восемь красных подряд, а в других местах они уложены по четыре… Кое-где вместо оранжевых плиток были белые. Браво всмотрелся и понял, что эти небольшие аномалии ограничены прямоугольником, причем в точности такого же размера, как вписанное в полукруглую апсиду изображение Златоглавой Богородицы, называемое так из-за позолоченного покрова Девы Марии.

Три замены цвета: красный, синий, белый. Браво вытащил значок с изображением американского флага, найденный среди прочих вещей на яхте в Вашингтоне. К этому времени он уже успел подробно рассмотреть значок и выяснил, что число звезд и полосок было неправильным.

Он поднял глаза. В поле его зрения появился человек в длинном одеянии с капюшоном, перепоясанный широкой полосой материи. Он разговаривал с двумя бородачами, прервав их молитву. Имам? Точно Браво не знал. Все трое выглядели мрачно, точно служители похоронного бюро при исполнении обязанностей. В облике священника было что-то знакомое… то ли в фигуре, то ли в походке, то ли и в том, и в другом… Браво рискнул и окинул его беглым взглядом, но в этот самый момент священник отвернулся. Капюшон надежно скрывал его лицо. В общем-то, Браво мог ошибаться.

Он вернулся к своему занятию, превозмогая тревогу. Найдя центр прямоугольника с измененным мозаичным рисунком, он отсчитал пять плиток наверх – число недостающих звезд на значке – и три вправо – число недостающих полосок. Плитка цвета желтой охры. Ничего интересного. Он попробовал другую последовательность: пять плиток наверх, три налево. Зеленая плитка. Снова ничего. Пять вниз, три направо. Черная плитка. Пять вниз, три налево. Коричневая. Ни одной красной, белой или синей, как он предполагал. И что теперь? Браво шевельнулся, его тень сдвинулась вместе с ним. Центр прямоугольника теперь был на свету. Взгляд Браво невольно снова притянула черная плитка. Он провел по ней пальцами. Она была не плоской, как остальные, а слегка выпуклой.

Почти касаясь лбом пола, наподобие набожных бородачей на молитвенных ковриках, Браво пристально рассматривал черную плитку. Ему показалось, что она изготовлена из другого материала.

Подцепив ногтем за край плитки, Браво неожиданно легко вытащил блестящий каменный квадратик. Он потер его поверхность подушечкой большого пальца, а потом поднес к полу. Пылинки поднялись с плиток, покрыв камешек тонким слоем. Статическое электричество.

Браво сделал это, чтобы подтвердить свою догадку. Он держал в руках кусочек гагата, черного янтаря, точнее, одной из его разновидностей, называемой здесь oltu tasi. С этим камнем работали монахи в мастерских Сумельского монастыря, расположенного в горах неподалеку от Трапезунда: его использовали в ювелирном деле и для изготовления декоративных предметов. Из образовавшегося на месте вынутой плитки небольшого углубления Браво вытащил тщательно сложенный много раз листок бумаги.

Краем глаза он уловил движение справа. Священнослужитель в длиннополой накидке, оставив своих вновь погрузившихся в молитву собеседников, определенно направлялся в сторону Браво. На ходу он поднял руку и откинул со лба капюшон. Браво удивленно прислушался. В мечети стояла неестественная тишина. Кроме него и этих трех посетителей, здесь никого не было. Неправдоподобно.

Священник вошел в косую полосу света, и Браво узнал его. Калиф! Зачем он беседовал с теми двумя людьми? На чьей он стороне? Трапезунд, казалось, принадлежал Картли, хотя это Калиф, а не он, был местным жителем.

Словно в подтверждение этой гипотезы двое бородачей поднялись с колен и принялись сворачивать молитвенные коврики. Свет снова заиграл на красочном узоре, искусно выполненном в сочных, ярких тонах. В одно мгновение ока Браво понял, что именно сразу насторожило его: ковры были шелковыми, чересчур дорогими и ценными. Их явно использовали не по назначению. Эти люди пришли в мечеть вовсе не для молитвы. Шпионы Картли, торговца коврами. Адем Калиф сделал единственный разумный выбор в сложившейся ситуации. Он выбрал Картли. Этого Браво и боялся. Теперь его преследовали не только враги, но и союзники, на чью помощь он должен бы был рассчитывать.

Браво повернулся и побежал, услышав, как кричит ему что-то вдогонку Калиф. Но он уже завернул за колоннаду – все звуки позади отрезало, как ножом, – и помчался к выходу. Бородачи бежали наперерез, намереваясь перекрыть выход.

Браво метнулся направо, налево, пытаясь сбить их с толку, но они неумолимо приближались. Бросив взгляд через плечо, он понял, почему: с другой стороны к дверям бежал Калиф в одеждах имама, снова что-то крича, но Браво не стал прислушивался. Он не даст себя одурачить. Нужно сосредоточиться на главном. Он обязан выжить, а сейчас это означало одно: вырваться из западни.

Огибать деревянную скамью не было времени, и Браво прыгнул через нее, но в последний момент зацепился носком ботинка за спинку. Извернувшись, он тяжело приземлился на ноги, запнулся, потеряв несколько драгоценных мгновений. Один из его преследователей, воспользовавшись этой заминкой, живой ракетой взвился в воздух и ударил Браво по пояснице. Браво упал на колени. Бородач потянулся вперед, намереваясь схватить его. Браво выкинул назад локоть и ударил противника по переносице. Брызнула кровь, бородач разжал пальцы, и Браво вскочил на ноги.

К нему подскочил Калиф, что-то крича, но Браво молча заехал ему кулаком в солнечное сплетение. Турок охнул и согнулся пополам. Браво перепрыгнул прямо через него и помчался дальше. Он миновал обрамлявшие вход колонны-близнецы, выскочил из дверей на лестницу и сбежал вниз по ступеням.

Оказавшись на свободе, окруженный синевато-серыми сумерками, он смешался с толпой и почти сразу же перестал ориентироваться в пространстве. Он позволил людскому потоку увлечь его прочь от мечети, словно балласт, сброшенный с корабля. Сейчас его не интересовало, куда именно он движется, главное – прочь от врагов. Плывя по течению, Браво смотрел на окружавшие его яркие краски, вдыхал запахи специй, крепкого кофе, опасений и тревог. День подходил к концу, люди вспоминали сегодняшние маленькие удачи и будничные поражения. Перекликающиеся ритмы нескольких языков и местного уличного жаргона врывались в уши боем ритуальных барабанов.

Блаженное ощущение затерянности в толпе быстро прошло, утекло песком между пальцев. Браво увидел невдалеке одного из бородатых преследователей, чуть дальше – второго. Тот зажимал перепачканным рукавом рубашки сломанный нос, пытаясь остановить кровь.

Заметили они его или еще нет? Этого Браво не знал, но двигались преследователи в верном направлении. Он резко свернул направо, выбрался из плотного потока людей. Конечно, несколько мгновений он был на виду, но ради того, чтобы оторваться от погони, стоило рискнуть.

Он шел теперь по узкой боковой улочке, подлаживаясь под темп прохожих, стараясь не сорваться на бег и шагать более или менее размеренно. Непростая задача, учитывая, что сердце у него колотилось как бешеное и в крови бурлил адреналин. Беспокойно оглянувшись, Браво увидел, как те двое вынырнули из толпы, точно акулы из морских волн, и безошибочно свернули на нужную улицу.

Браво шмыгнул в грязный темный переулок, где воняло тухлыми отбросами и креозотом. Залаяли, почуяв чужака, собаки. Браво увидел уставившуюся на него треугольную морду одной из них; подумав немного, дворняжка снова зашлась лаем.

Он упорно двигался вперед, мысленно приказывая себе не останавливаться, несмотря на терзавшие его сомнения в правильности выбранного маршрута. Ни магазинов, ни гостеприимных дверей, за которыми он мог бы искать спасения… Оглянувшись, он увидел, как скользнули в переулок темные тени, и тлеющие в груди угли страха взметнулись ярким пламенем. Это они! Браво услышал торопливые шаги. Кто же еще, как не его преследователи?!

Он споткнулся, удержал равновесие и ринулся вперед. Дальше улица круто поворачивала – ни дать ни взять спина сгорбленной старухи. Пробежав еще несколько метров, Браво остановился, как вкопанный. Прямо перед ним стоял Адем Калиф.

– Это может быть опасно, Камилла, – предупредила Дженни, когда они приблизились к дому Картли. – Скорее всего, до него уже дошел слух о том, что это якобы я убила отца Мосто.

– В этом случае ты можешь сказать ему, что священник был предателем, – невозмутимо сказала Камилла, – чтобы оправдать себя.

– Что? Незаслуженно очернить святого отца?

– Мы должны найти Браво, – ответила Камилла. – Если для этого потребуется солгать твоему знакомому насчет священника… думаю, не стоит даже раздумывать.

Она была абсолютно уверена в своей правоте и предельно откровенна. Сквозящая во всех поступках этой женщины стальная воля напомнила Дженни об Арханджеле.

– Можно подумать, отцу Мосто не все равно, – прибавила Камилла. – Он же мертв.

– Картли может не поверить мне.

– Поверит, если ты преподнесешь ему это должным образом. – Камилла подняла руку и легонько пробежала пальцами по волосам Дженни. – Я верю в тебя, Дженни. – Она улыбнулась. – Не тревожься. Какую бы историю ты ни рассказала, я поддержу тебя.

Дженни повернулась лицом к двери и постучала особенным образом, словно набивая сообщение морзянкой. Камилла автоматически взяла это на заметку, продолжая размышлять о том, как это все-таки забавно – изображать чувства перед людьми, которыми манипулируешь. Искусственные эмоции, причесанные, приглаженные. Они не могли запустить в твою плоть когтистые лапы, не могли причинить боль…

Дверь распахнулась, на пороге появился сам Картли, хмурый, с непроницаемым выражением на лице. Он провел их в маленькую сумрачную гостиную с тяжелыми шторами на окнах. Лампы освещали низкий потолок с многочисленными балками. Стены украшали великолепные шелковые ковры ручной работы, висевшие строго в ряд, словно картины в художественной галерее. Опустившись в кресло, Камилла с любопытством оглядывала комнату. Картли разлил по чашкам чай, горячий, крепкий, ароматный. Старенький чайный сервиз стоял на изумительном медном подносе ручной ковки. Из блюда с печеньем Камилла и Дженни взяли по одной штучке, – больше из вежливости.

Камилла намеренно уселась сбоку от Картли, чтобы иметь возможность исподтишка наблюдать за ним. Картли был главным человеком ордена в Трапезунде, городе, долгие годы не попадавшем в поле зрения рыцарей святого Клемента, и она была заинтригована. Он заявил Корнадоро, что покончил с делами ордена и теперь свободен от обязательств. А независимого бойца можно нанять. Камилла пригубила чай и откинулась на спинку кресла, рассматривая Картли, пока Дженни разговаривала с ним.

Хозяин дома занимал их светской беседой об обыденных вещах: погоде, городских достопримечательностях, местной кухне. Он перечислил рестораны, которые стоило посетить. Разумеется, он не спрашивал о цели их посещения, не интересовался, что им от него нужно. Картли, как ясно видела Камилла, был не из тех людей, что станут открываться первому встречному. Осторожность для него превыше всего. Такого человека нужно сначала выманить из его берлоги. Любого собеседника он сперва пристально изучает, точно поднявшееся из морских пучин к его ногам невиданное чудище.

С возрастающим интересом Камилла следила за ходом беседы. Она с удивлением отметила, что Дженни, несмотря на все свои страхи, прекрасно умеет разговаривать с уроженцами Востока. Камилла привыкла к тому, что американцы не способны должным образом общаться ни с азиатами, ни с европейцами. В большинстве своем они полагают, что те, кто не разделяет их собственные убеждения и не соблюдает привычные для них обычаи, не достоин ни внимания, ни уважения. Но Дженни вела себя совсем иначе. Камилла поняла, что недооценивала ее.

Картли, прикрыв глаза тяжелыми веками, изучающе поглядывал на Дженни. Он сидел совершенно неподвижно, грудь вздымалась и опускалась почти незаметно, так что трудно было понять, дышит ли он вообще.

– Я расскажу вам правду, – сказала Дженни. – В Венеции меня выставили убийцей отца Мосто. И я действительно виновна – виновна в том, что не сумела отразить атаку рыцарей, не смогла остановить их прежде, чем они убили священника.

Картли, который до этого момента слушал Дженни молча, подперев подбородок рукой, выпрямился в кресле.

– Значит, вы пришли сюда, чтобы рассказать мне правду. – Он сделал рукой неопределенный жест. – Но мы почти незнакомы. Чему же я обязан подобной честью?

– Вы – представитель ордена в Трапезунде.

– Поэтому теоретически мне можно доверять. Однако сдается мне, что нынче нельзя доверять никому, посвященный он или нет.

– Мне больше некуда идти. И нечего терять, – сказала Дженни.

Пауза.

– А этот отец Мосто…

– Честно говоря, я почти ничего о нем не знаю. Да это и неважно.

– Неважно? Человеческая жизнь…

– Поймите, – с силой проговорила Дженни, – не я и не Паоло Цорци предали орден, а Энтони Рюль. Он был лазутчиком рыцарей…

Картли сверлил Дженни пытливым взглядом.

– Паоло Цорци был вашим наставником, – он утверждал, а не спрашивал. – Трудно поверить в то, что учитель может обратиться против всего, чему сам же и учил, не так ли?

– Напротив, – ответила Дженни, – это было очень легко. Его поведение казалось крайне подозрительным.

– Да… действительно.

– Но предателем оказался Рюль. Безукоризненный выбор со стороны рыцарей. Он был ближайшим другом Декстера.

Картли промолчал. Лицо его оставалось непроницаемым, Дженни не могла даже предположить, о чем он думает. Наугад, не зная, чего ждать, она упорно продолжала:

– Главное сейчас – найти Браво до того, как его вычислят рыцари, и обеспечить его безопасность.

– Не понимаю, чем я могу помочь.

– Полагаю, вы встречались с Браво незадолго до нашего визита. Как и мне, ему просто некуда было больше идти в Трапезунде.

– Еще раз повторяю – не вижу, чем я могу вам помочь. Я больше не работаю на орден.

Дженни глубоко вдохнула, словно готовилась прыгнуть с обрыва в стремнину. Выпрямившись, она подалась немного вперед, в сторону Картли. Камилла увидела, как Дженни подобралась, на ее лице появилось выражение крайней сосредоточенности. Казалось, отказ Картли нисколько ее не смутил. Она собиралась добиться своего. Любой ценой.

– Позвольте, я расскажу вам о Браверманне Шоу, – сказала она. Картли, похоже, собирался возразить, но подавил первое побуждение и ничего не сказал.

Дженни принялась говорить, страстно и убежденно, и почти сразу же Камилла заметила, что Картли попался, точно мотылек в паутину. Он слушал молча, внимательно, завороженный неподдельным чувством, звучащим в словах Дженни. Камилла и сама ощущала то же самое.

Кто бы мог подумать? Дженни была уязвимым звеном в цепочке, тем рычагом, одним нажатием на который Камилла склонила чашу весов в свою пользу. Но только теперь она начала понимать, что столкнулась с действительно глубоким чувством. Прежде Камилла полагала, что для них с Браво это легкое романтическое увлечение, мимолетная влюбленность. Почти неизбежное последствие близости, порожденной необходимостью сражаться плечом к плечу. Сколько раз она сама переживала подобные пылкие, но скоротечные романы… Теперь же Камилла услышала правду из уст самой Дженни. С удивлением, отчасти даже с испугом, она поняла, что Корнадоро на этот раз оказался прав. Дженни была искренне и глубоко предана Браво, и ничто на свете не могло этого изменить.

Камилла сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Что ж, это в корне меняет дело.

Картли, вероятно, чувствовал то же, что она, поскольку сказал:

– Поверьте, Дженни, я действительно не знаю, где сейчас Браверманн Шоу.

По лицу Дженни мелькнула тень какого-то чувства. Проницательный взгляд Камиллы успел ее перехватить. «Друг или враг?» – вот вопрос, который Дженни теперь задавала себе первым делом. Тот, кто не мог или отказывался помочь ей, становился врагом. Полутона исчезли, слишком много пришлось ей вынести за последнее время, слишком часто она сталкивалась с предательством. Теперь Дженни смотрела на Voire Dei совсем другими глазами, нежели прежде. «Это придется учесть, – подумала Камилла. – Девчонка растет на глазах…»

– Что ж, – сказала Дженни. – Тогда мне понадобится оружие.

– «Люгер»? Или, может быть, «витнесс»?

– Если он от «Танфоглио». Я предпочитаю итальянский вариант.

Картли улыбнулся так, словно Дженни успешно прошла тест.

– «Танфоглио» обойдется дороже.

– Плюс самые лучшие патроны, – только и сказала на это Дженни. – Тратиться, так с умом.

Браво замер в защитной стойке. Но Калиф не собирался нападать, он поднял обе руки ладонями вверх, демонстрируя мирные намерения.

– Я не намерен причинять тебе вред, Браво. Честное слово.

– А те двое, сзади?

– Они тоже.

– Черта с два. Это люди Картли!

– Совершенно верно, – признал Калиф. – Но Картли тебе не враг, как и я.

– Да вы не иначе как помешались! – Он сам чуть не сходил с ума, пытаясь следить одновременно и за Калифом, и за двумя приближающимися бородачами. – Я же оскорбил его, нанес ему смертельную обиду! Он жаждет моей крови!

Калиф качнул головой.

– Точно. Именно так дело и представляется всем, кто наблюдал за разыгравшейся между вами сценой.

В молчании Браво обдумывал услышанное. Давешняя бездомная псина крутилась вокруг них, – ни дать ни взять стервятник, поджидающий кровопролития, после которого будет чем поживиться! Один из бородачей поднял пустую бутылку и запустил в собаку, попав по ребрам. Дворняжка взвизгнула и убралась прочь.

– Кто-то наблюдал за нами? – спросил Браво.

– Именно поэтому Картли отказался последовать моему совету и пройти внутрь магазина. – Калиф робко улыбнулся. – Мне это все время не давало покоя. Более чем глупо обсуждать дела и устраивать разборки на людях. А Михаил далеко не глупый человек.

– Что верно, то верно, – признал Браво.

– Нам нужно поговорить более обстоятельно, – продолжал Калиф, – но, прошу тебя, давай выберем для этого место посимпатичнее!

– А как насчет этих… «Сияющих близнецов»? [52]52
  Прозвище Мика Джаггера и Кита Ричардса, лидеров рок-группы «Роллинг Стоунз».


[Закрыть]– Браво мотнул головой в сторону застывших за его спиной бородачей.

Калиф перевел взгляд на эту парочку и обратно.

– Это телохранители, приставленные к тебе Михаилом. Картли велел им позаботиться о тебе. Я бы оставил все как есть. – Он пожал плечами. – Впрочем, полагаю, этот вопрос полностью на твоем усмотрении.

Браво помедлил, размышляя.

– То есть я могу в любой момент отослать их?

– Разумеется.

Он встретился взглядом с честными карими глазами Калифа.

– Хорошо. Идем.

Минут двадцать они кружили по базару и наконец остановились возле неприметной двери в обшарпанной стене. Мостовая под ногами была залита пивом, вокруг сновали, бойко стреляя глазами, ярко размалеванные девицы.

Дверь, когда-то давно выкрашенная зеленой краской, теперь поблекшей и облупившейся, открылась после первого же стука Калифа. Они прошли внутрь. Браво увидел типичный, судя по голливудским фильмам, опиумный притон пятидесятых: обои в красных тонах, канарейки в бамбуковых клетках, массивные медные кальяны возле роскошных мягких диванов, женщины в длинных переливающихся шелковых одеждах с высокими разрезами. На одной из стен висела картина – портрет обнаженной полногрудой женщины, полулежащей на диване в откровенной позе; по ее лицу блуждала пугающая улыбка хищницы.

Девушки в шелковых платьях не обращали ни малейшего внимания на четверых посетителей. Они неспешно переплывали из комнаты в комнату, напоминая Браво экзотических рыбок в декоративном пруду. Калиф кивнул появившейся откуда-то женщине постарше, со слоем пудры и косметики на лице никак не меньше дюйма толщиной. Она провела их в небольшую комнату, вышла и плотно прикрыла за собой двери.

На столике посередине комнаты стояли графин ракии, восемь бутылок пива, неразбавленный виски, несколько чистых стаканов. Браво и Калиф опустились на стулья. «Близнецы» остались снаружи, встав на страже по обе стороны двери.

Калиф вопросительно кивнул в сторону напитков, но Браво покачал головой.

– Михаил подозревал, что за тобой следят, – сказал Калиф. – Более того, он предполагал, что надежно и быстро вычислить шпионов можно только одним способом. Он разыграл свирепую ярость, будто бы всерьез вышел из себя. Я, ни о чем таком не подозревая, невольно стал участником спектакля, пытаясь примирить горячие головы. Хитрость сработала. Не прошло и часу с того момента, как ты покинул магазин, как к Картли явился человек. К тому времени я уже ушел, сопровождаемый одним из сыновей Михаила. Я решил, что его приставили ко мне, чтобы помешать встретиться с тобой…

Калиф вытащил мобильный телефон, нажал несколько кнопок и развернул миниатюрный аппарат цветным экраном к Браво.

– Снимок сделан сыном Картли. Узнаешь?

– Да. – Браво нахмурился. – Это Майкл Берио, его нанял мой друг для нашей охраны. Он встречал нас в аэропорту в Венеции…

– Боюсь, твоего друга одурачили, – и тебя тоже. Настоящее имя этого человека – Деймон Корнадоро. Он принадлежит к одной из Case Vecchie.

– Одна из двадцати четырех семей-основателей Венеции, – кивнул Браво. – Как и Цорци.

– Важнее то, что он работает на рыцарей святого Клемента. По сути дела, он их лучший наемный убийца.

– Боже всемогущий… И он в Трапезунде!

– Верно, и ищет тебя. Вот что рассказал мне Картли, когда его сын привел меня обратно в магазин.

Калиф открыл одну из бутылок с пивом, сделал большой глоток из горлышка и поставил бутылку обратно на стол.

– Браво, боюсь, то, что рыцари отправили за тобой этого человека, – плохо, очень плохо. Корнадоро умеет добиваться своего. Он умен, опытен, безжалостен и невероятно опасен. Эти качества он получил по наследству, они у него в крови.

– И этот человек сумел втереться в доверие к моему лучшему другу, отправившему его за нами из лучших побуждений! – Браво покачал головой и достал свой телефон.

Калиф схватил его за руку.

– Что ты делаешь?

– Звоню своему другу, Джордану. Я должен его предупредить…

– Как только ты это сделаешь, Корнадоро поймет, что разоблачен. Подумай, Браво – стоит ли звонить?

– Если он хотя бы вполовину так опасен, как вы утверждаете, – стоит.

– И что тогда случится, как ты думаешь?

Браво попытался оставить в стороне мысли о безопасности Джордана и сосредоточиться на том, что происходило в данный момент здесь и сейчас, в Трапезунде.

– Да… разумеется, вы правы, Адем. Рыцари просто подошлют ко мне другого наемника, неизвестно кого… так что его контролировать будет еще сложнее.

Калиф, казалось, был удивлен.

– Вообще-то мы с Картли имели в виду другое. Корнадоро нужно убрать. Контролировать его – это, знаешь ли…

– … Звучит пугающе. Согласен. Однако, убей мы его сейчас, эффект будет тот же, как если бы я позвонил Джордану. Рыцари охотятся за тайной, которую всю жизнь охранял мой отец, и только я могу вывести их на след. Смерть Корнадоро их не остановит.

– Определенно у тебя появился какой-то план. – Калиф откупорил графин и плеснул виски в два стакана. – Расскажи. В этом деле замешаны мы все.

Деймон Корнадоро нашел Ирему, дочь Картли, в клубе «Трапезундспор» в Ортахисаре. Свое название клуб получил в честь одной из самых знаменитых турецких футбольных команд и был соответствующим образом оформлен – стены украшали фотоснимки, знамена, вымпелы с автографами прошлых и настоящих звезд «Трапезундспора». Официантки носили в качестве униформы длинные футболки, доходящие до середины бедер. Из четырех огромных черных динамиков по углам зала неслось турецкое техно. Мерцающие экраны телевизоров демонстрировали наиболее яркие эпизоды футбольных матчей. В воздухе стоял крепкий запах пива и «травки».