Текст книги "Эпитафия шпиону. Причина для тревоги"
Автор книги: Эрик Амблер (Эмблер)
Жанр:
Шпионские детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)
19
Эпитафия
В десять сорок пять вечера массивный «рено» выехал из переулка, ведущего к комиссариату, и на большой скорости направился по прибрежному шоссе на восток.
Вместе с Бегином со мной в машине было двое агентов в штатском. Один – за рулем. Другого я узнал, когда он сел рядом со мной на заднем сиденье. Это был мой друг – любитель лимонада. Впрочем, он категорически отказывался вспомнить меня.
Тучи рассеялись. От луны, скользящей высоко в небе, лился свет, растворяющий в себе свет автомобильных фар. За городской чертой двигатель автомобиля заработал натужнее, шины зашуршали по влажной извилистой дороге, бегущей прямо за пахотными землями, принадлежащими «Резерву». Я откинулся на спинку сиденья, пытаясь привести в порядок мысли.
Итак, я, Йожеф Водоши, человек, перед которым не далее как два часа назад стояла перспектива потерять работу, свободу и всякие надежды на будущее, спокойно сижу сейчас на заднем сиденье французской полицейской машины, направляющейся на поимку шпиона.
Спокойно? Нет, не совсем так. Я был отнюдь не спокоен. Хотелось петь. Только не очень понятно о чем. Возможно, меня грела мысль, что завтра, то есть почти через двадцать четыре часа, я буду сидеть в поезде, приближающемся к Парижу. Или дело было в том, что еще раньше, нынешней ночью, мне предстояло узнать ответ на некий вопрос, а именно – что все мои проблемы решены за меня, без малейшей волокиты. Все это не давало покоя.
По-моему, это была чисто телесная, физическая реакция на переживания последних трех дней. Все вело к подобному заключению. В желудке у меня беспрестанно урчало. Хотелось пить. Я зажигал сигареты одну за другой и выбрасывал их в окно, даже не затянувшись. И еще самое, пожалуй, главное, у меня было странное чувство, будто я что-то забыл, оставил в Сен-Гатьене нечто такое, что мне могло понадобиться. Чушь, разумеется. Ничего я, конечно, не оставлял в Сен-Гатьене, что хоть как-то понадобилось бы мне нынешней ночью в Тулоне.
Машина, ровно гудя двигателем, ехала сквозь залитые лунным светом зеленые аллеи. В какой-то момент деревья остались позади, мы выехали на более открытую местность. Здесь росли одни оливы, свет фар придавал их листьям серебристо-серый оттенок. Мелькали одна за другой деревушки. В какой-то момент мы въехали в городок. Мужчина, стоявший на площади, что-то злобно бросил нам вслед. «Скоро будем в Тулоне», – подумал я. Неожиданно захотелось с кем-нибудь поговорить. Я повернулся к соседу:
– Как называется это местечко?
Он вынул трубку изо рта.
– Ла-Кадьер.
– Слушайте, вы имеете хоть какое-то представление, кого мы собираемся брать?
– Нет. – Он вернул трубку на место и уставился вперед.
– Извините за лимонад, – сказал я.
– О чем это вы? – буркнул он.
Я оставил дальнейшие попытки заговорить. «Рено» круто повернул направо и помчался по прямой дороге. Я смотрел на затылок и плечи Бегина, четко выделяющиеся при свете фар. Он закурил сигарету и полуобернулся ко мне.
– Из Анри вы ничего не вытянете, даже не старайтесь, – посоветовал он. – Это сама дисциплина.
– Да, я уже заметил.
Бегин выбросил спичку в окно.
– Водоши, вы провели в «Резерве» четыре дня, и что же, так и не поняли, кого мы преследуем?
– Нет.
– И даже не догадываетесь? – Он хрипло засмеялся.
– Даже не догадываюсь.
– В таком случае детектив из вас никудышный. – Анри завозился рядом со мной.
– От всей души надеюсь, что вы правы, – холодно парировал я.
Он проворчал что-то. Бегин снова усмехнулся:
– Будь начеку, Анри. У него во рту жало змеи, к тому же он еще очень зол на полицию. – Бегин повернулся к водителю: – Когда доедем до Ульюля, у почты притормози.
Через несколько минут мы уже были в этом городке и затормозили рядом с неприметным зданием на площади. У двери стоял полицейский в форме. Он подошел к машине, откозырял и наклонился к окну.
– Месье Бегин?
– Да.
– Вас ждут на пересечении главного шоссе и дороги из Саблета. Машина, взятая напрокат в гараже Сен-Гатьена, вернулась пять минут назад.
– Отлично!
Мы снова двинулись в путь. Несколько минут спустя я увидел впереди габаритные огни полицейской машины. «Рено» сбросил скорость и остановился позади нее. Бегин вышел.
Около машины стоял высокий худощавый мужчина. Он шагнул навстречу Бегину, и они обменялись рукопожатием. Разговор продолжался минуту-другую, затем высокий мужчина сел в свою машину, а Бегин вернулся в «рено».
– Это инспектор Фурнье из портовой полиции, – пояснил он, садясь на место. – Мы вступаем на его территорию. – Бегин захлопнул дверь и бросил водителю: – Поезжай за инспектором.
Машина тронулась с места. Полосы деревьев, через которые мы ехали от Ульюля, вскоре поредели, мы проехали мимо одной, потом другой фабрики и, наконец, свернули на ярко освещенную дорогу с трамвайными рельсами посредине и множеством кафе с обеих сторон. Потом мы повернули направо, и на угловом здании я увидел надпись «Страсбургский бульвар». Мы приехали в Тулон.
В кафе было полно народу. По улицам шатались французские матросы. Повсюду много девушек. Впереди нас невозмутимо пересекала дорогу юная мулатка в красочной шляпе и тесно облегающем фигуру черном платье. Наш водитель ударил по тормозам и крепко выругался. Наигрывая на мандолине, вдоль сточной канавы брел какой-то старик. Я заметил, как смуглый толстяк остановил матроса, что-то сказал, тот сильно толкнул его, и толстяк врезался в женщину с подносом сладостей в руках. Дальше мы миновали морской патруль, прочесывающий одно кафе за другим и напоминающий матросам, что пора возвращаться на пристань, откуда катера доставят их на военные корабли. Потом началась более тихая часть бульвара, где идущая впереди нас машина притормозила и повернула направо. А еще несколько минут спустя мы уже петляли по лабиринту узких улочек, на которых теснились дома и магазины с закрытыми витринами. Затем домов стало меньше, а в какой-то момент их и вовсе сменили высокие голые стены складов. На одной из таких улиц мы в конце концов остановились.
– Выходим, – скомандовал Бегин.
Ночь была теплая, но, стоя на мокрой мостовой, я зябко поеживался. Может, от возбуждения, но скорее всего виною были нервы и чувство страха. Было в этих голых стенах нечто сверхъестественное, что-то…
Бегин тронул меня за локоть:
– Пошли, Водоши, пройдемся немного.
Чуть впереди нас ожидали инспектор и трое его людей.
– Тихо как, – сказал я.
– А чего вы ожидали ночью в складском районе? – буркнул Бегин. – Следуйте за Анри, да смотрите шума не поднимайте.
Сам он подошел к инспектору. В спину им пристроились эти трое, а уж за ними – мы с Анри. Водители остались в машинах.
Дойдя до конца стены, мы повернули направо и вышли на кривую улочку, которая терялась из виду буквально в нескольких метрах отсюда. Справа тянулась глухая складская стена, у которой стояли машины. Слева – старые дома, трехэтажные, с темными окнами. Правда, кое-где сквозь закрытые ставни пробивались полоски света. Неровный свет излучала и луна, образуя у покрытых штукатуркой потрескавшихся стен неровные тени. Из комнаты на верхнем этаже доносились скрипучие звуки танцевальной мелодии.
– Ну и что дальше? – спросил я.
– Мы просто заглянем, – прошептал Анри. – Нанесем визит вежливости. А вы держите язык за зубами, иначе не поздоровится. Мы уже рядом.
Улица стала еще уже. На очередном повороте я почувствовал, что дорога идет под уклон. Впереди по обе ее стороны смутно угадывались привычные голые стены, укрепленные на сей раз высокими бетонными опорами. В тени одной из них вдруг что-то мелькнуло.
Сердце у меня так и подпрыгнуло. Я схватил Анри за руку.
– Там кто-то есть!
– Тихо, – сквозь зубы осадил меня он. – Это один из наших. Место оцеплено.
Мы прошли еще несколько метров. Дорога снова выровнялась. В стене справа я увидел пролом. Выглядел он как вход в один из складов, или, скорее, въезд для машин. Шедшие впереди нас растворились в тени. Шагая за ними, я почувствовал, что булыжник под ногами сменился угольной пылью.
– Подайтесь в сторону, – прошептал Анри, – налево.
Я повиновался, и в тот же момент моя вытянутая рука уперлась в стену. Движение впереди прекратилось. Я поднял голову. Стены поднимались, как склоны глубокого каньона, устремляющиеся вверх, в сторону звездного неба. Вдруг впереди темноту прорезал луч фонаря, и я увидел, что все остановились у деревянной двери, врезанной в стену с левой стороны. Я шагнул вперед. На двери высветилась надпись:
Бегин взялся за ручку двери и мягко повернул ее. Дверь открылась внутрь. Анри подтолкнул меня в спину, и я последовал за остальными.
За дверью начинался короткий коридор, обрывающийся у крутого пролета деревянной лестницы с голыми ступенями. Холодный свет от лампы без абажура, покачивающейся на площадке, падал на стену с отслоившейся штукатуркой. Судя по виду, агентство месье Метро не слишком-то преуспевало.
Бегин двинулся наверх, ступеньки заскрипели под его ногами. Следуя за ним, я заметил краем глаза, что Анри, шедший за мной почти вплотную, достал из кармана пистолет. Вопреки его утверждению визит явно не был простым визитом вежливости. У меня учащенно забилось сердце. Где-то в чреве этого сырого, вонючего, зловещего дома притаился человек, которого я знал. Не более получаса назад он поднялся по тем же ступенькам, по которым я поднимаюсь сейчас. Через мгновение-другое нам предстояла новая встреча. Именно это меня больше всего и страшило. Ничего он мне сделать не мог, и все равно было страшно. Я пожалел вдруг, что лицо мое не укрыто маской. Глупо, конечно. Тут я начал прикидывать, кто бы это мог быть. Мне вспомнились, одно за другим, лица обитателей «Резерва», когда они, потрясенные, напуганные, смотрели, как меня «арестовывают». И при этом один из них, один из них…
Анри снова толкнул меня в спину и кивком велел следовать за впереди идущим мужчиной.
На первой же площадке Бегин остановился перед тяжелой деревянной дверью и подергал за ручку. Подалась она легко, и при свете лестничной лампы стала видна пустая комната, пол которой был усыпан кучами отвалившейся от потолка штукатурки. Бегин на секунду задержался, вытер капли пота, блестящие на лбу и шее, и двинулся дальше.
Немного не дойдя до второй площадки, он снова остановился и жестом велел нам подождать. Затем вместе с инспектором они поднялись еще на несколько ступенек и исчезли из виду.
В темноте было слышно, как тикают часы на руке стоявшего впереди меня мужчины. Потом, когда тишина сделалась еще напряженнее, я уловил чей-то слабый говор. Я затаил дыхание. Почти сразу над перилами появились голова и плечи инспектора. Он махнул рукой – поднимайтесь, мол.
Площадка была в точности такой, как и пролетом ниже, только свет не горел. Все тихо, стараясь не сделать лишнего движения, выстроились перед дверью. Меня прижали к стене около входа. Голоса сделались громче, и хотя слов было по-прежнему не разобрать, я уловил, что какой-то мужчина говорил по-итальянски.
Бегин схватился за ручку, замер на мгновение, затем плотно обхватил ее и повернул. Дверь оказалась заперта; но скрип ручки, пусть и слабый, внутри услышали. Голоса мгновенно смолкли. Выругавшись про себя, Бегин громко постучал в дверь. Ответом ему была мертвая тишина. Немного выждав, он круто повернулся к Анри. Тот протянул ему пистолет. Бегин кивнул и стиснул рукоятку в ладони. Вновь повернувшись к двери, он поставил пистолет на взвод и под углом приложил дуло к замочной скважине. И спустил курок.
Раздался оглушительный выстрел. Дверь подалась не сразу. Лишь после того как на нее навалились всей тяжестью двое детективов, она с грохотом повалилась на пол. В ушах у меня звенело. Следом за остальными я шагнул внутрь и очутился в маленькой комнате, обставленной как рабочий кабинет, но с железной койкой в углу. В комнате никого не было. Однако на противоположной стороне обнаружилась еще одна дверь. Инспектор с криком рванулся вперед и рывком распахнул ее.
Дверь вела еще в одну комнату, где было совершенно темно; но когда открылась дверь, свет от люстры в кабинете упал на окно, выходящее на улицу. В темноте раздался пронзительный женский крик. В следующий момент какой-то мужчина рванулся к окну, открыл его и перебросил ногу через подоконник.
Все случилось в какую-то долю секунды. Мужчина оказался у окна почти в тот же момент, когда инспектор, споткнувшийся о порог, восстановил равновесие. Краем глаза я заметил, как Бегин вскидывает пистолет. Мужчина у окна мгновенно повернулся и выбросил вперед руку. Вспышка, крик. Пуля попала инспектору в плечо за миг до того, как Бегин выстрелил. Раздался звон стекла, женщина снова взвизгнула. Окно с грохотом открылось. Мужчина исчез. Но в тот момент, когда он повернулся и выстрелил, я успел увидеть его лицо. Увидеть и узнать. Это был Ру.
С искаженным от боли лицом инспектор прислонился к косяку двери. Следом за остальными я бросился в комнату.
В углу, бледная как полотно, всхлипывая и съежившись от страха, прижималась к стене мадемуазель Мартен. Рядом с ней, с поднятыми руками, стоял плотно сложенный лысый мужчина и бегло, глотая слова, с возмущением говорил по-итальянски, что он честный бизнесмен, друг Франции, что он не совершил ничего противозаконного и у полиции нет никакого права задерживать его.
Бегин подошел к окну. Пущенная им пуля разнесла оконное стекло. Ру не было видно. Заглянув через плечо Анри, я увидел метрах в двух внизу крышу соседнего дома.
Бегин быстро обернулся.
– Крышами уходит. Дюпре, Марешаль, присмотрите за этими двумя. Мортье, живо на улицу, скажи ребятам, пусть следят за крышами и, если кого заметят, сразу стреляют. И сразу возвращайся, сам видишь, инспектор Фурнье ранен, может, перевязать надо. Анри, за мной! И вы тоже, Водоши. Можете понадобиться.
Обливаясь потом и ругаясь, он перевалился через подоконник и спрыгнул на крышу. Следуя вместе с Анри за ним, я услышал, как инспектор слабеющим голосом призывает детектива Мортье не стоять столбом и не глазеть, как остолоп, по сторонам, а бежать на улицу и делать, что велено.
Я очутился на низком парапете, окаймляющем с четырех сторон плоскую крышу со стеклянным люком в форме огурца посредине. Вокруг возвышались голые стены соседних складов. При колеблющихся от лунного света тенях могло показаться, что с крыши никуда не деться. Но Ру и след простыл.
– Фонарь есть? – резко бросил Бегин, поворачиваясь к Анри.
– Да, месье.
– Давай его сюда, а сам ступай к люку и посмотри, открывается ли он с этой стороны. И ради Бога, шевелись поскорее.
Анри повиновался, а Бегин двинулся по парапету. Слышно было, как он на ходу ругается почем зря. Вскоре я понял, куда он направляется. В дальнем углу крыши смутно угадывался небольшой просвет между близко сходящимися стенами. Бегин направил луч фонаря в ту сторону, и как раз в этот момент Анри крикнул, что через люк никак не пролезть, А еще мгновение спустя вспыхнуло пламя, прогремел выстрел, и позади меня на крышу с шумом обрушилась штукатурка – пуля угодила в стену. Бегин опустился на колени, потом плашмя лег на крышу. Я последовал его примеру. Из темноты, перегнувшись пополам, вынырнул Анри.
– Он за углом, месье, между стенами.
– Догадываюсь, болван. Не поднимайте головы, Водоши, и вообще не трогайтесь с места. А ты, Анри, дуй к стене. Если увидишь его, свети фонарем. Он у нас в руках.
Анри бросился в сторону, а Бегин, сжимая в руке пистолет, медленно двинулся по крыше, направляясь к просвету между домами. Луну на мгновение заслонило облако, и я потерял его из виду. А еще секунду спустя вспыхнул фонарь и раздались два выстрела подряд. Свет зажегся как раз на краю крыши. Когда эхо выстрелов замерло, я услышал, как Бегин приказывает Анри остановиться.
Не в силах больше противостоять искушению, я пошел в ту сторону. Приблизившись к краю, я едва не налетел на Бегина, который настороженно вглядывался в черный проем между стенами.
– Вы его видели? – прошептал я.
– Нет. Это он нас заметил. Знаете что, Водоши, ступайте-ка лучше отсюда.
– Я предпочел бы остаться, если вы не против, конечно.
– В таком случае не жалуйтесь, если вас подстрелят. Он за углом, на пожарной лестнице, метрах в двадцати отсюда. Это задняя стена склада, выходящего на улицу, параллельную той, которой мы пришли сюда. Анри, спускайся вниз и скажи там ребятам, чтобы послали кого-нибудь к складу. Если сторож спит, пусть ломают дверь. Этого типа надо обойти с тыла. Да побыстрее.
Анри отполз в сторону. Мы молча выжидали. Издали доносился стук колес поезда, меняющего стрелку, и звон трамваев, проходящих по бульвару. А вокруг стояла мертвая тишина.
– А что, если он ускользнет до того, как… – не выдержал я.
– Тихо! Слушайте!
Я прислушался. Поначалу не услышал ничего, но потом уловил очень слабый скребущий звук. Бегин задержал дыхание и перегнулся через кирпичную кладку. Я тоже пригнулся, медленно двинулся вперед и заглянул за парапет. Темноту внезапно прорезал луч фонаря. Он уперся в бетонную поверхность противоположной стороны проема и остановился. Я увидел пожарную лестницу.
Ру был уже почти наверху. Оказавшись на свету, он круто повернулся и вскинул пистолет. Лицо его было бледно, он часто моргал. Бегин выстрелил. Пуля попала в лестницу и со звоном отрикошетила вбок. Ру опустил пистолет и рванулся наверх. Бегин выстрелил еще раз и побежал вдоль водосточного желоба к подножию лестницы. Потоптавшись секунду на месте, я бросился за ним следом. Когда я добежал до лестницы, он уже наполовину поднялся по ней. На фоне неба выделялся его торс – тень, медленно скользящая по стене. Я тоже двинулся наверх.
И сразу пожалел об этом, ибо на том же фоне мелькнула еще одна тень.
Бегин остановился и крикнул, чтобы я шел вниз. В тот же момент в перила у моих ног попала пуля, выпущенная из пистолета Ру. Бегин выстрелил в ответ, но Ру больше не было видно. Толстяк преодолел последние несколько ступенек. Когда я поравнялся с ним, он, осторожно перегнувшись через рифленый бортик, огибающий крышу по всему периметру, вглядывался в темноту. Вероятно, ничего не разглядев, Бегин негромко выругался.
– Что, ускользнул?
Не ответив, Бегин перешагнул через бортик и ступил на крышу.
Она была длинной, узкой и плоской, как доска. Рядом с нами оказался большой бак с водой. В дальнем конце угадывался треугольный вырез: дверь, ведущая вниз. А перед ней – целый лес металлических вентиляторов квадратной формы. Бегин отвел меня в тень бака.
– Придется ждать подмоги. Иначе нам никогда не найти его в этом частоколе вентиляторов, да если и попробовать, он всегда может подстрелить нас из своего укрытия.
– Да, но пока мы ждем, он запросто уйдет.
– Нет. Тут он в ловушке. С крыши есть только два выхода: один по пожарной лестнице, другой вон через ту дверь. Оба перекрыты. Правда, он может начать стрелять. Так что когда появятся наши люди, вам лучше не высовываться.
Однако нашелся и третий выход, и Ру готов был им воспользоваться.
Долго ждать не пришлось. Едва Бегин замолчал, как на крышу через дверь буквально хлынули gardes mobiles[45]45
Зд.: спецназовцы (фр.).
[Закрыть] с карабинами наперевес. Бегин крикнул, чтобы они рассредоточились по крыше и двигались к нам. Те повиновались, образовали нечто вроде строя, который сразу пришел в движение. Я ждал затаив дыхание.
Не знаю уж, на какое развитие событий я рассчитывал, но то, что произошло, стало для меня полной неожиданностью.
Спецназовцы почти добрались до последнего ряда вентиляторов, и я уже решил, что Ру не остается ничего, кроме как поднять руки, но вдруг из-за одного из вентиляторов выскользнула мужская фигура и бросилась к противоположному бортику. Кто-то из спецназовцев угрожающе крикнул и кинулся в ту же сторону. За ним – Бегин. Ру вскочил на бортик и, пошатнувшись, твердо уперся обеими ногами в рифленую поверхность.
Тут я все понял. Между крышей, на которой стояли мы, и крышей склада было всего два метра.
Ру пригнулся и изготовился к прыжку. Ближайший к нему спецназовец, пытаясь справиться на бегу с затвором карабина, находился от него в двадцати метрах, Бегин еще дальше. Он остановился и поднял пистолет.
Выстрел прозвучал в тот самый момент, как Ру распрямлялся. Пуля попала ему в правую руку – я понял это по тому, что левой он зажал рану. И потерял равновесие.
Картина была ужасной. Какую-то секунду он еще пытался спастись, но, убедившись, что это невозможно, вскрикнул.
Крик перешел в вопль, резко оборвавшийся в тот момент, когда тело с глухим стуком ударилось о бетон.
Бегин подошел к бортику и посмотрел вниз. И тут, во второй раз за последние двадцать четыре часа, меня вывернуло наружу.
Когда полицейские подошли к Ру, он был мертв.
– Его настоящее имя, – начал Бегин, – Веру. Арсен Мари Веру. Наш старый знакомый. Он француз, то есть француз по отцу, а мать его итальянка. Родился в Бриансоне, недалеко от итальянской границы. В двадцать четвертом году дезертировал из армии. Вскоре после этого нам стало известно, что Веру завербовала итальянская разведка и послала его в Загреб. Потом какое-то время работал на военную разведку Румынии. Далее отправился в Германию, с тайным заданием еще какого-то правительства, возможно, снова итальянского. Во Францию приехал по подложным документам. Ну что, удовлетворены вы или еще что-то узнать хотите?
Мы вернулись в агентство Метро. Инспектора Фурнье увезла «скорая». Детективы деловито переносили различные бумаги, досье, книги из кабинета в грузовик, вызванный специально для этой цели. Один был занят тем, что последовательно вскрывал обивку стульев. Другой отрывал планки паркета.
– А как насчет мадемуазель Мартен?
– Ну, она просто его любовница, – неопределенно пожал плечами Бегин. – Конечно, ей было известно, чем он занимается. Сейчас она на почте, в полубессознательном состоянии. Как только придет в себя, допросим. Но думаю, ее придется отпустить. А вот кого я рад заполучить, так это Малетти, или Метро, как он сам себя называет. Он-то и есть мозг всего предприятия. Ру – что? Всего-навсего исполнитель. Скоро узнаем остальное. Здесь содержится вся информация.
Бегин отошел и принялся листать связку бумаг, только что извлеченную из-под пола. Я был предоставлен самому себе.
Итак, это был Ру. Теперь я понял, почему мне показался знакомым его акцент. Он говорил так же, как мой коллега Росси, преподаватель итальянского в языковой школе Матиса. Я также понял, что имел в виду Ру, предлагая мне пять тысяч франков за некую информацию. Он хотел знать, где спрятаны фотографии. И еще стало ясно, кто ударил меня по голове, кто обыскивал мой номер, кто запер дверь в читальню. Да, теперь я все узнал, только какое это имело значение? В ушах моих все еще звучал пронзительный крик. А перед глазами стояли мадемуазель Мартен и покойный ныне шпион, склонившиеся над бильярдным столом. Она прижималась к нему. Но… Ру – это что?.. Всего лишь исполнитель… а она всего лишь его любовница. Да, конечно. На это дело можно было посмотреть и так.
В комнату вошел полицейский с пакетом в руках. Бегин отложил бумаги и открыл его. Внутри оказались цейссовский фотоаппарат и два больших телевика. Бегин знаком подозвал меня к себе.
– Вот что нашли при нем, – сказал он. – Желаете проверить номер?
Я проследил за его взглядом. От телевиков и шторки осталось одно воспоминание.
– Верю вам на слово, месье Бегин, – покачал головой я.
– В таком случае вам больше нет нужды здесь оставаться, – кивнул он. – Анри внизу. Он отвезет вас назад в Сен-Гатьен. – Бегин вернулся к своим бумагам.
Я заколебался.
– Еще одно, месье Бегин. Как вы думаете, почему он так долго оставался в «Резерве», стараясь заполучить назад свои пленки?
Бегин посмотрел на меня с некоторым раздражением и пожал плечами:
– Понятия не имею. Возможно, с ним рассчитывались по результату. А деньги ему, полагаю, были нужны. Спокойной ночи, Водоши.
Я спустился на улицу.
«Ему были нужны деньги».
Прозвучало как эпитафия.
