Текст книги "Чужеземные тропы, незнакомые моря"

Автор книги: Эрих Раквитц

Эта таинственная Африка

Но следам двух землепроходцев. Унтер-ден-Линден, 1849 год. Откуда Гомер знал о пигмеях? Течет ли Нигер вспять? Конрад Хорнеман – «правоверный мусульманин» и исследователь. Тысяча опасностей на пути европейца. Безумный бег Кайе в Тимбукту. «Королева Сахары» – нищее место. Генрих Барт: «Исследование важнее выгоды!» Римские руины в пустыне. «Говорящие скалы» Тель-Исарджена. Цветущий мир, исчезнувший в песках. Роковая вылазка к «оплоту призраков». Лжемессия. Ибн-Баттута знал об Африке больше. Торговля черными рабами. Интриги вокруг Абд эль-Керима. С фисгармонией через пустыню. Кандидат в смертники становится первооткрывателем. Швейнфурт находит «карликов фараона». Решение загадки нильских истоков. Репортерский конек Стэнли: «Найдите Ливингстона!» 19 тысяч рабов в год через озеро Ньяса. «Мотсе оа Каримо» – «божьи жезлы» водопадов Виктории. Бизнес становится важнее исследований.

Как мы уже говорили выше (глава первая, «Ранние путешествия»), Геродот, названный потомками отцом истории, пришел однажды в солнечный день 445 года до нашей эры в Афины, в эту древнюю блестящую столицу. Но если сегодня попытаться отыскать в Афинах хотя бы малейший след Геродота, то с большим успехом можно было бы найти утерянный в пустыне драгоценный камень. И ничего удивительного в этом нет. Больше 2400 раз сменили друг друга лето и зима, и то, что не уничтожило время, погубили бесчисленные войны.

Что же заставило нас вспомнить о Геродоте?

Подобно ему, бродил по свету другой человек. Но жил он не в Афинах, а в Берлине и умер не более ста лет назад, так что пройти по его следам менее трудно и безнадежно.

Мы начнем прогулкой от университета имени Гумбольдта, вдоль по Унтер-ден-Линден, в направлении Бранденбургских ворот. Бомбы последней войны пощадили единственного уцелевшего в этом районе свидетеля былого, и, как раньше, высится над воротами квадрига. Наш путь поведет нас по Нойе Вильгельмштрассе и дальше через Луизенбрюке.

От дома № 22 по Луизенштрассе, куда мы, собственно, и направляемся, не сохранилось ничего. Очень жаль! Потому что то, что можно увидеть своими глазами, лучше воскрешает прошлое. Впрочем, вот ступенька, заделанная в асфальт. Это все…

Но почему нас интересует этот дом? В нем в середине прошлого века жил доктор Генрих Барт – один из крупнейших исследователей Африки; его холостяцкая квартира находилась в первом этаже.

Барту не исполнилось еще и 25 лет, когда он удостоился в 1845 году ученой степени доктора философии и магистра искусств; к тому времени он успел уже многое повидать. Об этом молчаливо свидетельствовали собранные им коллекции: турецкие ковры, медные сосуды из Марокко и драгоценности из Египта. В 1845–1847 годах Барт совершил свою первую большую научную экспедицию – побывал в Испании, североафриканских странах, Египте, Малой Азии, Греции. Он буквально следовал путями Геродота, кстати сказать, Барт всегда возил с собой сочинения отца истории.

Собственно говоря, в юности Генриху Барту предназначалась совсем другая карьера. Отец, крупный гамбургский торговец, прочил Генриха своим наследником, но мальчика не прельщал уравновешенный, оседлый образ жизни за отцовским гроссбухом. Он предпочел другие книги. И когда его сверстники проводили время в играх, Генрих зачитывался сочинениями старых географов и естествоиспытателей (нередко слишком пространных и малопонятных). Скоро он познакомился со Страбоном[313]313
  Страбон – греко-римский историк и географ (I в. до н. э. – I в. н. э.). На 83-м году жизни, после написания своей знаменитой «Истории» в 43 книгах, приступил к созданию «Географии» в 17 книгах, которую и закончил. Труд Страбона представляет собой сокровищницу сведений по древней географии.


[Закрыть], Плинием[314]314
  Известны: Плиний Старший (Гай Плиний Секунд) – римский писатель-энциклопедист (23–79 гг. н. э.), погибший при извержении Везувия; Плиний Старший является автором дошедшей до нас «Естественной истории» в 37 книгах (книги 2, 3—б посвящены географии); Плиний Младший (61–114 гг. н. э.), племянник Плиния Старшего, известный как оратор и писатель-прозаик, автор «Писем к Тациту» в 10 книгах. Очевидно, в тексте речь идет о Плинии Старшем.


[Закрыть], Павсанием[315]315
  Павсаний (II в. н. э.) – путешественник по Греции, Африке и Азии. Описал свои путешествия и указал на исторические и мифологические достопримечательности. Его сочинения считались важным документом археологии и использовались при раскопках.


[Закрыть] и Геродотом, которых читал в оригинале. Наряду с этим Барт пламенно упивался описанием приключений Мунго Парка[316]316
  Мунго Парк (1771–1806) – шотландский врач и путешественник. По поручению Британского африканского общества совершил два путешествия во Внутреннюю Африку и исследовал на большом протяжении реки Гамбию и Нигер.


[Закрыть]; этот шотландец один-одинешенек пробрался внутрь незнакомого в то время континента и был первым белым, плававшим по Нигеру. После неимоверных лишений ему удалось возвратиться на родину. Второе путешествие в Африку Мунго Парк совершил в 1805 году. Но на этот раз судьба не осталась милостивой к бесстрашному путешественнику. В одной из стычек с местными жителями он утонул в Нигере, у порогов Буса. История отважного шотландца произвела большое впечатление на молодого Барта. Таинственная, неизвестная Африка очаровала его. Но кто же в юности не полон приключенческой романтики, кто не видел себя в мечтах героем смелых путешествий в неизведанные края? У Генриха Барта это было иначе. Для него тяга к дальним странам была не только заветной мечтой, какую люди в пожилом возрасте продолжают тихо хранить в сердце. Этот мальчик готовился к тому, чтобы осуществить свою мечту. Легко усваивая языки, он наряду с английским, греческим и латынью изучил еще и язык Магомета – арабский. Барт понимал, что этот язык поможет ему подобрать ключи к Черному континенту. Кроме того, опыт Мунго Парка, Хорнемана[317]317
  Фридрих Конрад Хорнеман (1772–1801) – первый европеец, пересекший Сахару и Судан от Египта до Нигера и открывший озеро Чад.


[Закрыть] и Рене Кайе[318]318
  Рене Кайе (1799–1838) первым сообщил Европе о Тимбукту – сказочном торговом городе на Нигере, «королеве пустыни», как его называли в Европе.


[Закрыть] научил его: чтобы выстоять в Африке, нужно железное здоровье. И учителя Гамбургской гимназии только качали головами, видя, как Барт занимался гимнастикой, вместо того чтобы шалить с товарищами на школьном дворе. Такой целеустремленный фанатизм мальчика казался учителям чуть ли не зловещим. Но оснований жаловаться у них не было: хотя Генрих и был замкнутым одиночкой, учился он хорошо.

Барт не упускает свою цель из виду и в университетские годы. Избрав предметом изучения археологию и филологию, он исподволь готовит себя к занятию географией – молодой для того времени наукой, которая совсем недавно выделилась из общей дисциплины естествознания и специализировалась как самостоятельная отрасль знания. Подготовленный таким образом, Барт впоследствии мог полнее осмыслить прошлое и настоящее своей мечты.

Как мы уже говорили, Барт, окончив университет, предпринял свое первое в жизни путешествие по Северной Африке и другим странам Средиземноморья. Затем, получив звание приват-доцента в 1849 году, он стал преподавателем Берлинского университета и начал читать лекции о почвах Северной Африки. Но слушателей оказалось слишком мало. Революция 1848 года направила интересы студентов в сторону других событий, они не очень-то интересовались столь отвлеченной темой. Неудача тяжко ударила по честолюбию Барта. Чрезвычайно требовательный к себе, он не находит оправдания своей несостоятельности, ему становится ясно: чтобы проявить себя и вновь обрести уверенность, нужно другое, более широкое поле деятельности.

Однажды октябрьским вечером 1849 года Генрих Барт обнаружил дома письмо профессора Карла Риттера – друга отца и своего учителя, благодаря которому он в свое время познакомился с географией. Как благодарен был Барт этому 70-летнему ученому! (Риттер вместе со знаменитым Александром фон Гумбольдтом был одним из творцов сравнительной географии и много способствовал тому, чтобы она развилась в самостоятельную дисциплину.) Барта охватило предчувствие, что письмо содержит нечто чрезвычайно важное; только несколько дней назад он навестил Риттера, но ведь ни о чем особенном тогда разговора не было. Торопливо он вскрыл конверт. В письме Риттер сообщал, что английское правительство намерено послать в Центральную Африку известного своей смелостью путешественника Джемса Ричардсона[319]319
  Джемс Ричардсон (1806–1851) – английский путешественник по Африке; в 1849–1851 годах совершил путешествие по Северо-Западной Африке, во время которого прошел из Туниса в Триполи, затем через Мурзук, Гат и Агадес достиг Зиндера. Путешествовал вместе с известными исследователями Африки Г. Бартом и А. Офервегом.


[Закрыть]. Бунзен, прусский посол в Лондоне, давал понять, что кто-либо из немецких ученых может присоединиться к этой экспедиции при условии, если внесет 200 фунтов стерлингов на покрытие дорожных расходов. Барт быстро взглянул на последние строки письма: в качестве участника экспедиции предлагали именно его!

Такая возможность бывает только раз. И он ее не упустит!

Генрих Барт зажег керосиновую лампу на своем письменном столе и осмотрелся. Как здесь было тепло и уютно и как каждый предмет в этой комнате ему дорог и мил! Задумчиво он раскурил трубку и откинулся в кресле, следя за колечками дыма. Что же он получит взамен?

Африку!

Раскаленная пустыня, непроходимые девственные леса, дикие звери – таковы были в то время обычные представления об Африке. Но как мало, в сущности, знали об этом гигантском материке! Разве не удивительно? Ведь еще на заре истории северные районы этого континента были хорошо известны. Более того, в глубокой древности существовали прочные связи с далекими районами гигантского материка. Царица Хатшепсут[320]320
  Царица Хатшепсут (1525–1503 гг. до п. э., согласно датировке советского египтолога проф. В. И. Авдиева) – дочь Тутмоса I (1538–1525 гг. до н. э.); ко времени ее царствования относятся первые достоверные документы—надпись в храме Дейр-эль-Бахри о плаваниях египтян в знаменитую в древности Страну Благовоний (Пунт) – современный Сомали. Правда, существует мнение, что плавания в Пунт начались где-то задолго до 1500 годов до н. э., в четвертом тысячелетии. Советский египтолог проф. Б. А. Тураев считал, что одна из первых экспедиций в Пунт была предпринята египтянами в царствование фараона IV династии Снофру около 2900 года до н. э.


[Закрыть], дочь фараона Тутмоса I, уже за 1500 лет до нашей эры снарядила суда на юг, в страну Пунт, чтобы привезти оттуда ладан, мирру и прежде всего золото. Но кто может теперь уверенно сказать, где расположена эта страна? Многие признаки указывали на то, что Пунт царицы Хатшепсут находится в районе Замбези. Если так, то египтяне плыли морем целых восемь тысяч километров. Нужно, однако, заметить, что инициатива такой экспедиции зародилась не в голове царицы. Она лишь вспомнила древнюю традицию, насчитывающую, как теперь доказано, тысячу лет и возникшую еще раньше. Заслугой Хатшепсут было только то, что она вспомнила об этих выгодных экспедициях. Так или иначе, но подвиг древних египетских моряков, преодолевших такое громадное расстояние на своих утлых суденышках, достоин всяческого уважения.

Не менее примечательна совместная экспедиция финикиян и египтян (596–594 гг. до н. э.) при фараоне Нехо, объехавшая за три года весь Африканский континент от Красного моря до устья Нила. Это путешествие следует считать вполне достоверным, ибо о нем сообщает Геродот.

Примерно через 70 лет, около 525 года до нашей эры, карфагенский адмирал Ганнон доказал своим плаванием в Гвинейский залив, что подобного рода дальние походы были доступны античному мореплаванию. К сожалению, Геродоту, более молодому современнику Ганиона, эта экспедиция из-за строгой секретности карфагенского «адмиралтейства» осталась неизвестной. В противном случае он, вероятно, менее сдержанно описал бы и путешествие, совершенное в царствование фараона Нехо.

Прошло еще две тысячи лет, прежде чем в XV веке португальцы рискнули поплыть путем Ганонона. Им удалось довольно подробно нанести на карту очертания побережья. Несомненно, что за столь долгий период времени предпринимались и другие смелые походы. Но как мало об этом известно! Твердо установлено лишь, что финикияне па протяжении веков не страшились Геркулесовых столбов, долгое время слывших краем Земли, и объезжали на своих парусниках западное побережье вплоть до Канарских островов. Арабские моряки тоже долгое время поддерживали торговлю с обитателями восточного побережья Африки и Передней Индии.

Уже исследование одного только побережья Африки было результатом бесконечно длительного процесса. Тем более книгой за семью печатями в течение целых эпох человеческой истории оставался самый континент. Загадочная, как сфинкс, неприступная Сахара, подобно бесконечному морскому простору, легла непреодолимым барьером на пути к неизведанному миру. Скудные сведения о нем возмещались фантастическими россказнями. Этот мир населяли всевозможными диковинными и страшными существами: там жили и бесчинствовали полулюди, невиданные звери, циклопы, карлики… Кстати, о карликах. Удивительно, что по их поводу написал в своей «Илиаде» старик Гомер:

 
С криком таким журавли пролетают над небом
высоким,
Прочь убегая от грозной зимы и дождей
бесконечных,
С криком несутся они к океановым быстрым
теченьям,
Смерть и погибель готовя мужам низкорослым,
пигмеям;
В утренних сумерках злую войну они с ними
заводят[321]321
  Гомер, Илиада, песнь III, стихи 3–7.


[Закрыть].
 

При всем уважении к гению слепого поэта едва ли он сам придумал карликов. Достоверно известно, что еще за три или четыре тысячелетия до нашей эры египтяне посылали на юг военные и торговые экспедиции, задачей которых в числе прочего было привозить чернокожих карликов для царского двора и именитых семейств. В числе прочих доказательств это подтверждается надписью эпохи Рамсеса II Великого[322]322
  Рамсес II (1300–1230 гг. до н. э.) – египетский фараон, предпринимавший далекие завоевательные походы; начал постройку канала между Средиземным и Красным морями.


[Закрыть], откуда становится известно, что область Больших Нильских болот была известна египтянам за 1250 лет до нашей эры[323]323
  Известно, что еще в середине третьего тысячелетия до н.э., во время VI династии (фараон Пепи II), задолго до2280 года до п. э., доверенный фараона Хуфхор предпринял четыре путешествия в глубь континента; в частности, из последнего он привез с собой пигмея из племени акка.


[Закрыть].

Итак, Черный материк в глубокой древности не был покрыт мраком неизвестности, но сведения о нем затерялись в глубине веков, и в античном мире никто о нем больше ничего не знал. Так, например, бравые центурионы Нерона полагали, что, продвинувшись до 5° северной широты в бассейн Нила, они будто бы стали первооткрывателями этой страны. Несколько больше оснований для этого было у римской воинской части под командованием Светония Павлина, дошедшей в 42 году новой эры до гор Атласа. Но и это достижение было перекрыто другой воинской частью под командованием Юлия Матерна, которая 58 годами позже, в 100 году нашей эры, добралась до озера Чад[324]324
  Кроме перечисленных военных экспедиций римлян во Внутреннюю Африку, нам известны их следующие походы: вторжение Корнелия Бальба – римского наемника из Гадеса – а страну гарамантов Феццан в 20 году до н. э., «единственного иностранца, – как о нем пишет Плиний Старший, – удостоенного триумфальной колесницы и полного права римского гражданства», и поход Септимия Флака в Судан в 100 году н. э., который, правда, многие из исследователей ставят под сомнение.


[Закрыть].

Более значительными в смысле научного исследования континента (начавшегося лишь в конце XX века) были средневековые экспедиции арабов. До нас дошло имя марокканца Идриси, объездившего и описавшего в XII пеке крупные районы Северной Африки; позже вместе с норманнским королем Роджером он составил знаменитую «серебряную жарту мира». Двумястами годами позже бродил по свету араб Ибн-Баттута[325]325
  Ибн-Баттута (1303–1377) – выдающийся арабским путешественник и географ. Им составлено 69 карт, хотя и очень несовершенных, но имеющих первоклассное значение для суждения о географических понятиях его времени. В своем первом путешествии, длившемся 24 года (1325–1349), Ибн-Баттута в числе прочих стран посетил и юг нашей Родины (Крым, Астрахань, город Сарай – район сегодняшнего Волгограда, город Булгар в устье Камы и территории сегодняшних среднеазиатских республик).


[Закрыть], зарабатывая себе на жизнь службой у многочисленных владык тогдашнего мусульманского мира. Более чем за 30 лет он объездил почти всю населенную землю. В 1352 году, примкнув к марокканскому посольству в Судане, он прошел через Западную Сахару до Сенегала и далее до Тимбукту – крупного торгового и культурного центра бассейна реки Нигер. Это был замечательный поход, который лишь через 500 лет повторил англичанин Ленг[326]326
  Александр Гордон Ленг (1793–1826) – шотландский путешественник по Африке, первым из европейцев достиг Тимбукту.


[Закрыть], а вслед за ним француз Кайе.

Сочинения обоих арабских путешественников, Идриси и Ибн-Баттуты, были, наконец, в середине прошлого века переведены на европейские языки и с тех пор стали бесценным кладом для сравнительного изучения. Но как бы отважны пи были эти путешествия, они совершались в такое время, когда еще не могли дать каких-либо реальных результатов.

Ситуация быстро изменилась, когда в результате второго путешествия Кука надежда англичан на многообещавшую Terra Australis погибла окончательно. Это было сильным ударом для Англии, в то время державы мира номер один. Она вынуждена была признать, что в южном полушарии не было сколько-нибудь равноценной замены утраченным колониям в Америке. Англия поняла, наконец, что, гоняясь за отдаленным фантомом, упустила добычу у собственного порога. Тогда она обратила свой взор к Африке.

С открытием Черного континента началась одна из самых больших трагедий человеческой истории. В 1441 году португальцы доставили в Лиссабон первый транспорт рабов. За людьми начали охотиться, как за животными, и продавать их в рабство на американские плантации. Жестокая торговля продолжалась целые столетия.

Видный негритянский ученый и общественный деятель профессор Уильям Б. Дюбуа определяет число жертв работорговли в 100 миллионов человек. Многие африканские пароды понесли громадный урон, их хозяйственная и культурная жизнь была подорвана в корне. Карл Маркс писал по этому поводу, что «…без рабства Северная Америка, страна наиболее быстрого прогресса, превратилась бы в патриархальную страну»[327]327
  К. Маркс, Нищета философии; К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., изд. 2-е, т. 4. стр. 135.


[Закрыть].

Только когда торговля рабами перестала быть выгодной, некоторые государства, и среди них первая Англия, под личиной якобы человечности выступили против торговли рабами. Население Африки начали эксплуатировать на месте, на африканских плантациях и рудниках. Африка превращалась в колониальный материк.

В 1778 году в Лондоне было основано Общество поощрения исследований внутренних районов Африки, так называемая британская «Африканская ассоциация»[328]328
  В свое время, в 1672 году, в Англии была создана Королевская африканская компания по торговле черными рабами. В объявлении о начале деятельности компании говорилось: «Рабов необходимо посылать во все американские колонии, потому что плантации не могут существовать без них». Африка, по образному выражению К. Маркса, превратилась в «заповедное поле охоты па чернокожих». На новом этапе Англия также выступила застрельщиком в деле превращения Африки в колониальный материк.


[Закрыть].

Сообщение, составленное при открытии общества Джозефом Банксом – он принимал участие в экспедициях Кука, – было малоутешительным: «Вся Африка до сих пор остается почти непосещаемой и неизвестной. Карта внутренних районов – большое «белое пятно», на которое географ неуверенной рукой нанес названия нескольких неисследованных рек и народностей».

Действительно, на пороге XIX века Африка все еще хранила свои сокровенные тайны, но скоро такое положение вещей должно было измениться. Была поставлена задача «раскрыть» неизведанную территорию и сделать ее такой же доступной, как и другие земли. За подлинными исследователями двинулись представители куда более «земных» интересов. Закладывались торговые фактории – форпосты будущих колоний. Но, прежде чем строить фактории, сооружались военные форты, дабы впредь никто не сомневался в том, кто будет господствовать в стране. «Африканской ассоциации» предстояло первой зондировать почву. Таким образом, она способствовала поглощению обширных территорий Африки английским капиталом.

Когда Генрих Барт получил приглашение присоединиться к экспедиции Ричардсона, «Африканская ассоциация», с 1830 года переименованная в Лондонское географическое общество, насчитывала уже полувековую историю исследовательской деятельности. Но Черный континент от этого не становился «светлее»…

Одним из первых исследователей Африки был посланный ассоциацией в 1795 году шотландский врач и ботаник Мунго Парк. Еще в древности носились слухи о том, будто у Нила есть рукав, текущий на запад. На пороге XIX века знали об этом столько же. Мунго Парк решил разгадать загадку Нила. Преодолевая трудности, он пробился вверх по реке Гамбии, пересек область истоков Сенегала и, испытывая несказанные лишения, наконец, добрался до реки Нигер, которую африканцы называли «Большой водой»[329]329
  «Большой водой» (Джелиба) Нигер называют мандинго в верхнем его течении; Ковара, Куарра, Квора или Майо со значением «река» называют его йоруба, Нигер, или Нигир. – туареги (от туарегского «негирен», сегирен» – «река», «текущая вода»).


[Закрыть]. Он сделал попытку спуститься вниз по течению до Тимбукту, но, лишившись почти всех средств, вынужден был от этой затеи отказаться.

Однако того, чего все-таки Мунго Парк достиг, было не так уж мало. Он окончательно установил, что реки Гамбия и Сенегал ни с Нилом, ни с Нигером не связаны. Нигер приготовил ему особый сюрприз. Волны этой реки катились в северо-восточном направлении, как раз туда, откуда Нил питал свои воды. И у всех, с кем сталкивался Мунго Парк, он получал одну и ту же справку: Нигер всегда течет навстречу восходящему солнцу.

Если бы у Парка хватило сил добраться до Тимбукту и еще далее, то он установил бы, что знает только полправды, а именно, что, описав большую петлю, Нигер течет снова к югу и впадает в Атлантический океан на несколько тысяч километров юго-восточнее того места, где находятся его истоки. Но и без точных данных о Нигере все остальное, о чем сообщил Мунго Парк в Лондоне, когда, ограбленный и больной, он возвратился после двухлетнего пребывания из африканской глуши, было настолько сенсационно, что молодой ученый, едва достигший 26-летнего возраста, стал сразу знаменит.

В 1805 году Мунго Парк начал свое второе путешествие, на этот раз с твердым намерением окончательно установить течение Нигера. Но река, исследование которой стало задачей его жизни, взяла эту жизнь. В 1806 году Мунго Парк утонул в стремнине возле Буса в теперешней северной Нигерии во время атаки его маленького отряда местным кочевым племенем.

В 1797 году, в том самом году, когда Мунго Парк возвратился из своего первого путешествия, в Каире заканчивал свои приготовления к разгадке тайны Нигера Фридрих Конрад Хорнеман из Хильдесгейма. Он тоже не устоял перед чарами Черного континента и, отказавшись от занятия теологией, предложил свои услуги Африканскому обществу.

Чем же особенным отличился Хорнеман, что его сочли достойным доверия? Быть может, не чем иным, как только громадным воодушевлением и неукротимой энергией, побудившими лондонских господ послать в экспедицию именно этого молодого человека. В Каире терпение Хорнемана подверглось длительному испытанию. Дело в том, что в это время в Египте по стопам Александра Македонского шел Наполеон, и Хорнеман не мог двинуться дальше, не заручившись предварительно его поддержкой и не выправив необходимые документы. Правда, сразу же за первыми песчаными дюнами самоуверенное генеральское «Н», открывшее в Европе многие двери, стоило здесь не больше ржавого гвоздя; но форма была соблюдена – Хорнеман был представлен Наполеону, и тот милостиво «разрешил» ему трогаться в путь.

Итак, едва ли предвидя, что ему предстоит, молодой немец со своим небольшим караваном, покачиваясь на горбе верблюда, взял курс на Мурзук в области Феццан. Путь лежал через наиболее опасную и неприветливую часть пустыни, в которой караванные тропы отмечались лишь множеством скелетов людей и животных.

Хорнеман дошел до Мурзука и стал первым европейцем, последовавшим дорогой, которую и сегодня еще едва одолевает автомобиль. Но если бы он лучше знал географию Северной Африки, то мог бы дойти до Мурзука и с меньшим трудом. Хорнеман ориентировался по карте французского географа и картографа д'Анвиля (1749 года), согласно которой Мурзук был так же далек от Триполи, как и от Каира. Правда, старые волки пустыни говорили Хорнеману, что из египетской столицы путь будет более долгим и трудным. Но молодой исследователь не мог предположить, что предписанный ассоциацией маршрут в самом деле вдвое длиннее. И он решил придерживаться полученной инструкции.

Уже в самом начале своего путешествия Хорнеман едва не поплатился головой. Это случилось в оазисе Сива[330]330
  Знаменитый в древности оазис Юпитера Аммона находился в пустыне к западу от Каира; открыт англичанином В. Г. Брауном в 1792 году.


[Закрыть], где до него только два раза побывали европейцы: Александр Македонский и англичанин В. Г. Браун. Арабы обратили внимание на некоторые противоречия в действиях и поведении немца, выдававшего себя за мусульманина. Поставленный перед священным советом, он спасся только благодаря тому, что сумел, не задумываясь, бегло прочесть любую суру из корана. А спутник Хорнемана, какой-то подобранный им в Каире немецкий авантюрист, тот знал коран даже наизусть, ведь он 12 лет назад принял мусульманство и совершил целых три хаджа в Мекку. Такая ученость рассеяла все подозрения высоких судей, и оба путешественника могли спокойно продолжать свой путь.

Из столицы Феццана – Мурзука – Хорнеман направился в Триполи, чтобы доложить английскому консулу о результатах путешествия и прежде всего о своих деловых наблюдениях, которыми «Африканская ассоциация» интересовалась более всего.

Муса бен-Юсуф, как именовал себя наш хильдесгеймец, стал осторожнее. После занятия Каира французами разоблачение христианина в Северной Африке было бы для того равносильно смертному приговору. Поэтому, прежде чем начать свое новое путешествие, Хорнеман заклинал консула не начинать никаких поисков, разве только в том случае, если в течение трех лет он ничего не даст о себе знать; любые запросы неминуемо вызвали бы подозрение мусульман. Сначала англичанин не соглашался дать такое обещание. Но в конце концов признал, что так, пожалуй, будет лучше. Этот разговор происходил в декабре 1799 года.

…Три условленных года миновали, а Хорнеман не вернулся. За это время Наполеон прошел всю Европу, на полях сражения люди гибли тысячами. Так чего же стоила жизнь одиночки, затерявшегося где-то в далекой, незнакомой Африке! Только через 20 лет Лондонское географическое общество начало систематические поиски. Выяснилось, что Хорнеман, пройдя торговые города Кацину и Сокото, пробился до среднего течения Нигера и был, возможно, первым белым, увидевшим город Тимбукту, сказочную «царицу Сахары». Быть может, он даже добрался до озера Чад, но все эти сведения основывались лишь на показаниях туземцев, которые, как ни странно, а все еще по истечении такого долгого времени помнили удивительного светлокожего Муса бен-Юсуфа. Сам же исследователь не оставил после себя ни следа, ни строчки, которые могли бы пролить свет на его судьбу.

После этого на целых 20 лет исследование Африки почти совершенно заглохло, и только в 1822 году в путь отправились англичане Клаппертои, Аудни и Денхем[331]331
  Хью Клаппертои (1788–1827), Диксон Денхем (1786–1828), Уолтер Аудни (умер во время путешествия в 1824 г.) совершили путешествие в Судан, к Нигеру и озеру Чад.


[Закрыть], первыми заглянувшие в магометанский Судан.

Денхем и Аудни направились к озеру Чад, Клаппертои же попытался разведать течение Нигера. Спустившись из Сокото вниз по течению, он увидел то, о чем Мунго Парк мог только догадываться, а именно: Нигер течет на юг!

Следующая экспедиция, предпринятая Клаппертоном в 1825 году вверх по течению от устья Нигера (Невольничий берег Гвинейского залива) до Сокото, окончательно удостоверила, что река, текущая у Тимбукту на восток, изливает свои воды в Гвинейский залив. Таким образом, тайна Нигера была окончательно разгадана. Но Клаппертои погиб в Сокото от лихорадки. Известие о его триумфе доставил в Лондон сопровождавший его молодой слуга Ричард Лендер[332]332
  Ричард Лендер (1804–1834) вместе со своим братом Джоном Лендером в 1830–1831 годах продолжил дело Клаппертона, исследовав реку Нигер.


[Закрыть] – единственный из европейцев оставшийся в живых; позже Лендер исследовал верхнее течение Нигера.

Клаппертон, Денхем и Аудни на собственном опыте испытали, что европейцев в Африке подстерегают тысячи опасностей. В 1828 году, через шесть лет после того, как они впервые ступили на ее землю, никого из них уже не было в живых.

И все же недостатка в людях, готовых вновь начать борьбу, не было. Но среди них выделялся один, кого, пожалуй, можно было назвать одержимым самым настоящим африканским амоком[333]333
  Амок – психическое неистовство, наблюдаемое у многих малайских племен. Одержимый бросается на людей, пока сам не будет убит или укрощен. Вызывается употреблением наркотиков или сильным аффектом (гнев, ревность).


[Закрыть], – француз Рене Кайе. Он вырос в маленькой деревне в департаменте Дё-Севр среди людей, у которых при слове «Африка» пробегал холодок по спине. Но именно Африка стала страстной мечтой Рене. Он вбил себе в голову, что непременно увидит когда-нибудь таинственную «царицу пустыни» Тимбукту. Впервые он попал в Африку в 1816 году в возрасте всего 17 лет. Он приехал на грузовом судне «Луара», перевозившем переселенцев в Сенегамбию[334]334
  Сенегамбия – бассейны рек Сенегала и Гамбии.


[Закрыть]. Здесь он узнал, что англичане снаряжают экспедицию внутрь страны под начальством майора Грея. Кайе отправился туда. Придерживаясь морского берега, он прошел пешком по раскаленному песку 300 километров, прежде чем его взял на борт пароход, направляющийся в Горе. Но здесь ему сказали, что до Сьерра-Леоне, исходного пункта экспедиции Грея, ему придется идти еще несколько недель. Заболев в результате такого отчаянного марша лихорадкой, Рене возвратился на родину. Значит, он отказался от своего сумасшедшего плана? Ничего подобного! Едва оправившись, он нарисовал жителям деревни «свою» Африку такими яркими красками, что те согласились помочь ему. И вот с жалкими 300 франками в кармане Рене опять отправился в путь. На этот раз ему больше посчастливилось. В Сен-Луи на реке Сенегал ему удалось на собственный риск и страх примкнуть к вспомогательному каравану Грея. Колонна двигалась на лошадях, а Рене высунув язык бежал сзади. И все же он охотнее дал бы разорвать себя на куски, нежели согласиться упустить такую оказию. Сумасшедший? Нет. Просто фанатически одержимый человек, незнающий на избранном пути никаких преград. Колонна разыскала Грея, захваченного одним из негритянских племен, и выкупила его из плена, после чего отряд, однако, счел за благоразумное укрыться во французском форту. Кайе, заболев лихорадкой, остался один. Наступила пора дождей, все превратилось в топь, а ручьи стали бурными реками. В такой обстановке молодой француз оказался без средств и попутчиков. Однако, несмотря на жестокие лишения, он сумел пробиться к побережью и уехать обратно домой. Здесь он поступил на службу к крупному виноторговцу и по делам фирмы объезжал Антиллы, хорошо при этом зарабатывая. Так прошли четыре года. Кто поверхностно знал Кайе, мог бы предположить, что от Африки тот излечился окончательно. На самом же деле, все время упорно откладывая франк за франком, он скопил нужную, как полагал, сумму и в один прекрасный день был уже снова в Сенегамбии. На этот раз он твердо решил: либо добраться до Тимбукту, либо погибнуть…

Французский губернатор, к которому обратился Кайе, не знал толком, что ему делать с этим удивительным молодым человеком, представившим ему проект экспедиции в Тимбукту. Ведь научно он совершенно неподготовлен, а это тогда считалось необходимейшим атрибутом подобного предприятия. Но зато, по-видимому, у него есть другие достоинства: решимость, энергия и удивительное знание местных условий; наконец, что не менее важно, он знает наизусть весь коран. И так как этого 25-летнего парня с кожей почти такой же черной, как и его фанатически горящие глаза, нельзя было заставить отказаться от своего отчаянного плана, то губернатор и отпустил его. снабдив небольшим запасом товаров, легко уместившихся в кожаной сумке. Эта скудная помощь родины показалась нетребовательному Рене, до сих пор путешествовавшему с пустыми карманами, щедрым даром, способным устранить любые препятствия.

Но скоро он понял, что с таким более чем скромным багажом он никогда не достигнет цели. Любой из вождей, если даже ему подвластны всего лишь несколько хижин и тявкающих дворняжек, требует «законную» дань. А содержимое кожаной сумки тает гораздо быстрее, чем ее владелец подвигается вперед. Кайе меняет тактику. Чтобы лучше изучить страну и людей, он подвергает себя весьма тягостному допросу вождей племени бракна и, к всеобщему удовольствию, твердо произносит формулу веры: «Нет бога, кроме аллаха, и Магомет – пророк его». Он обещает быть верным слугой аллаха и впредь превыше всего любить свою новую родину – мавританскую пустыню. Впрочем, чужеземцу доверяют не во всем, он ведет себя довольно подозрительно. Заметили, что не раз, уткнувшись для вида в коран, он скрытно что-то пишет. Тогда с ним стали обращаться как с последним рабом. Вместе с рабами он должен был бегом следовать за кочующими номадами, когда те меняли стоянку, и выпрашивать каждую каплю воды.

Через полгода под предлогом паломничества в Мекку Кайе удалось бежать. Он возвратился в Сен-Луи, но, вместо того чтобы оказать ему помощь и поддержку, заместитель губернатора грубо его выпроводил.

Чего только не достигло бы титаническое упорство и энергия этого удивительного человека, если… да, если бы он не был беден, как церковная мышь!

Разочаровавшись в соотечественниках, Кайе пошел к англичанам. Те сразу сообразили, что в этом парне что-то есть. Но так как Лондонское географическое общество недавно назначило четыре тысячи фунтов стерлингов вознаграждения первому европейцу, сумеющему добраться до Тимбукту, то англичане, не желавшие лишать майора Ленга чести первым добраться до «королевы», назначили этого неудобного француза директором местной фабрики индиго и положили ему жалованье 3600 франков в год. Они полагали, что поставят таким образом конкурента, имеющего столь большие шансы на премию, вне игры.

В апреле 1827 года наш француз отказывается от своей доходной должности и с довольно значительной суммой денег в кармане – он упорно откладывал каждый франк – идет в Каконди. Там он, чтобы примкнуть к направляющемуся на восток каравану, превращается в чистокровного мусульманского купца и запасается порохом, табаком, кораллами и, в виде особой сенсации, зонтиком.

Все это вполне в духе Кайе, этого маленького бродяги с великими идеалами, нищего мечтателя и прожектера, кому никто не дает ни единого франка. Но он докажет свету, что, полагаясь исключительно только на себя, без связей с внешним миром, даже без какой-нибудь жалкой охранной грамоты, он все же будет в Тимбукту!

Пустыня сменяется болотами, бурные реки преграждают путь, но Кайе непоколебимо идет вперед…