Текст книги "Рыжая Соня и Владыка падших"

Автор книги: Энтони Уоренберг (Варенберг)

Соавторы: Джордж Бейли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Соня посмотрела на рисунок и едва сдержалась, чтобы не выругаться: на листе пергамента был нарисован кинжал в ножнах, как две капли воды походивший на тот, что лежал в ее сумке. Свиток пошел по рукам. Приглашенные старательно разглядывали рисунок, в то время как Ханторек продолжал говорить:

– Много раз пытались мы достать его, но ни один из посланцев так и не вернулся. И вот теперь решили отправить за Ним сразу нескольких человек, посчитав, что, быть может, совместными усилиями удастся сделать то, что не удавалось совершить в одиночку.

Свиток дошел до зингарца, и, бросив на него беглый взгляд, он поднял глаза на говорившего:

–В чьем доме находится эта вещица?

– Дело в том, что она не в доме,—теперь Ханторек говорил, тщательно подбирая слова,– а в одном из храмов в Гиперборее.

– Далеко,– заметил Эингарец.

– Что поделаешь,– сокрушенно вздохнул Ханторек.

– Меня это не интересует,– равнодушно произнес Золо и поднялся, недвусмысленно показывая, что вовсе не шутит, а и в самом деле намерен уйти.

– Вознаграждение соответствует усилиям й риску,– растерянно пролепетал чужак.

– А я задешево вообще не работаю,– пожал плечами Золо и скрылся за занавесью.

Соня мысленно поздравила себя с удачным началом разговора: чем больше людей уйдет, тем сговорчивей станет чужак, а значит, оставшимся легче будет вытрясти из него кругленькую сумму. Впрочем, главное заключалось не в этом. Коли речь шла об уже знакомой ей вещи, не мешало разузнать о ней побольше.

– А каково, кстати, вознаграждение? – поинтересовался аргосец, и Соня еще раз поздравила себя: Зарус никогда и медяка гнутого не упускал, наизнанку выворачиваясь, лишь бы вытряхнуть из нанимателя все возможное.

Она взяла рисунок и еще раз, уже внимательнее, вгляделась в него. Сомнений быть не могло – это именно тот кинжал, о котором говорил отец Пайр! Как аквилонец назвал его? Клинок Тьмы, кажется?

– Я уже сказал, что вознаграждение весьма велико,– раздраженно ответил чужак, которому все больше не нравились эти люди.

Аргосец тем временем склонился к Соне, мельком взглянул на рисунок и присвистнул:

– Ого! Да здесь одних камней, если выколупать их из оправы, тысяч на шесть, а с оправой и вообще вдвое больше!

– Это ритуальный кинжал! – неожиданно зло выкрикнул Ханторек, и вдруг стал удивительно похож на хорька – гнусное существо с отвратительным характером и такими же повадками.

– Значит, его стоимость еще раз удваивается,– спокойно подвел итог аргосец.– Двадцать пять тысяч на...– Он обвел взглядом собравшихся.– На шестерых. Это по четыре с небольшим на нос. Пожалуй, за такое дело стоит взяться.

– Именно это я собирался предложить,– нервно облизнув губы, кивнул незнакомец.– Я рад, что ты согласился.

– Разве я сказал, что согласен? – удивился аргосец.

– Как тебя понимать?

– Очень просто. Я пока не уверен, что наш разговор серьезен.

Он поочередно обвел взглядом присутствующих, и каждый кивнул, подтверждая, что придерживается того же мнения. Только Сурхан вместо ответа еще раз смачно рыгнул, то ли соглашаясь со сказанным, то ли лишний раз восхищаясь стряпней повара.

Ханторек вздрогнул; чувствуя, как комок подкатывает к горлу, и спросил:

– Чего же ты хочешь?

– Все очень просто,– терпеливо объяснил аргосец.– Выплати задаток, назови место, где спрятана вещь, и утром я отправлюсь в. путь.

– Сколько же ты хочешь? – поинтересовался Ханторек, и Соня увидела, как заиграли желваки на его скулах.

Как видно, незнакомец не привык так вот запросто расставаться с деньгами. Аквилонец, помнится, тоже не ликовал, вытягивая из-за пояса припрятанные кошели, но и не злился. Соня никогда не обманывала заказчиков, но в этот миг ей впервые захотелось надуть незнакомца.

– Как принято,– объяснил Зарус.– Не менее четверти доли. Остальное после.

Ханторек позеленел не то от злости, не то от жадности.

– Задатка не будет,– процедил он сквозь зубы,– вся оплата после завершения работы!

– Почему-то я предполагал, что именно так ты и ответишь,– заявил аргосец, вставая.– Приятно оставаться.

Соня посмотрела на остальных. Там и Сям о чем-то неслышно переговаривались. Сурхан вообще ни на что не обращал внимания, словно пришел сюда лишь для того, чтобы пожрать и выпить на дармовщину. Впрочем, может, так оно и было? Альво за все время разговора не произнес ни слова, но девушка знала; что он всегда так себя ведет. Он много балагурил, пока беседа ничего не значила, но как только начинали говорить о деле, закрывал рот на замок и больше слушал.

– Итак,– Соня подняла бокал с вином, понюхала, поморщилась и отставила его в сторону,– нас осталось пятеро, а значит, доля каждого возросла до пяти тысяч, если я правильно поняла.

Она вопросительно посмотрела на Ханторека, и тот хмуро кивнул, подумав, что зря собрал их всех вместе и что с каждым в отдельности наверняка договориться было бы проще.

– Однако,– продолжала девушка,– мне кажется, ты не совсем понял, во что предлагаешь нам ввязаться. Как ты думаешь, почему ушли эти двое?

– Потому что не получили незаработанных денег! – выпалил Ханторек.

– Но ты же платишь задаток сапожнику,– насмешливо прищурившись, возразила Соня.

– Сапожник никуда не денется с моими деньгами,– огрызнулся Ханторек.

– Если боишься обмана,– Соня ухмыльнулась,—общайся с честными людьми. Но запомни одно: без предварительной оплаты никто за такое дело не возьмется.– Девушка не сводила глаз с лица Ханторека. Она видела, как он пожирает ее глазами, попеременно то краснея, то бледнея. Решив позабавиться, она обольстительно улыбнулась. Глаза Ханторека налились кровью, а челюсть отвисла.—Так что ты подумай.

Он прикрыл глаза. Его душили злость и отчаяние. Он бы послал их всех куда подальше, если бы не Соня! В мыслях он уже видел ее своей, а теперь вдруг понял, что если не заплатит, то все его надежды рухнут. Причем, чтобы заполучить ее, платить придется всем! И не меньше пяти тысяч! От этого впору сойти с ума! Но у него нет выбора. Или он соглашается, или они уходят.

– Я согласен,– выдавил он, словно соглашался с собственным смертным приговором.—Только денег у меня с собой нет. Получите их завтра, перед отъездом. Сейчас я могу заплатить только одному.

– Хорошо.– Немедиец встал.– Ей заплати,– он указал на Соню,– а мы вернемся сюда завтра в полдень..

Четверо мужчин поднялись и дружно пошли к выходу. Последним плелся Сурхан, с явным сожалением поглядывая на остатки жаркого. Соня усмехнулась.

– Ну давай! Еще разок,– попросила она, умоляюще глядя на огромного туранца.– Ради меня.

Сурхан кивнул, сосредоточился, и от его прощальной отрыжки стоявший рядом Ханторек едва не упал в обморок.

– Я рад, что они наконец убрались,– едва они остались вдвоем, доверительно сообщил он Соне.– С этим туранцем просто невозможно находиться рядом.

– Да,– миролюбиво согласилась Соня,– Сурхан любит покушать.

Ханторек кивнул и жадно припал к кубку, чтобы хоть как-то притупить душившую его тошноту.

– Не понимаю, как ты можешь пить эту дрянь? – поморщившись, спросила Соня.—На бойне в нем размачивают копыта.

Когда смысл слов дошел до него, Ханторек на мгновение замер с полным ртом, потом резко выплюнул облако мелких брызг и закашлялся, пролив на себя все, что не успел проглотить.

– Я думала, ты знаешь,– спокойно продолжила девушка, с трудом подавив улыбку.– Когда копыта окончательно раскисают,– охотно пояснила она,– смесь ставят на огонь – выпаривать. Вонь, говорят, стоит ужасная, зато получается отличный клей.

Успокоившийся уже было Ханторек вновь закашлялся, не понимая, шутит она или говорит всерьез. Он и сам не слишком любил туранское красное, но пил его и находил довольно приятным, а многие так даже и любили. Но ведь девушка и впрямь не притронулась к вину, когда поняла, что они пьют.

–  А сама-то ты что предпочитаешь? – поинтересовался он, когда кашель утих.

– Саиб! – крикнула она, не оборачиваясь, и духанщик мгновенно появился из-за занавеси.– Принеси нам чего-нибудь из моих запасов. Я угощаю.

Саиб исчез, но вскоре вернулся с подносом, на котором стояли высокий стройный кувшин вендийской чеканки и два хрустальных бокала. Наполнив их ароматным напитком, он, пятясь, удалился.

Еще поднося бокал ко рту, Ханторек почуял терпкий аромат, узнал его и, не сдержавшись, шумно отхлебнул и блаженно зажмурился, став на мгновение похожим на мальчишку, который впервые втайне от взрослых попробовал запретное зелье. Соня чуть слышно прыснула. Он тут же открыл глаза, но взгляд его невольно переместился с лица девушки на ее божественную грудь и, едва не застонав, он уставился в стену, заметив только:

– А неплохо живут воры в Шадизаре!

Соня сочла необходимым поправить его:

– Не все. Только лучшие.

– Да.– Ханторек задумчиво кивнул, соглашаясь, но по выражению его лица девушка поняла, что думает он о другом.– А ты не находишь, что занятие это слишком... опасное? – вдруг спросил он.

– Опасное? – переспросила девушка и тут же ответила: – Возможно... Как подойти к этому.

– А как подходишь ты к своему ремеслу? – поинтересовался он, вновь посмотрел на девушку и впервые не отвел взгляда.

– Как осел,– ответила она, а Ханторек, явно не ожидавший такого ответа, рассмеялся:

– То есть как это?

– Осел никогда не пойдет вперед, не убедившись, что есть куда отступать,– снисходительно объяснила она.—Ты разве не знал об этом?

– Признаться – нет,– ответил он и вновь не понял, шутит девушка или говорит серьезно.– И ты ни разу не попадалась?

– Поначалу неудачи случаются у каждого,– пожав плечами, уклончиво ответила она, явно не. понимая, к чему он клонит.—Как и во всяком другом деле. Но почему ты спрашиваешь?

Соня пригубила вино, наслаждаясь восхитительным напитком. Ее собеседник залпом осушил бокал и вновь наполнил его:

– Ты согласилась бы бросить свое ремесло?

Соня удивленно вскинула брови,

– Я так понимаю, ты хочешь предложить мне нечто головокружительное? – спросила она насмешливо.

Однако собеседник ее уже выпил изрядное количество туранского красного и наполовину опорожнил кувшин с божественным нектаром, который прекрасная воровка считала достойным себя, и больше не робел перед девушкой.

– Именно так,– кивнул он.– Я не обещаю тебе власти над миром, но за то, что ты окажешься близко к вершине пирамиды; поручиться смогу.

– И что же это такое? – поинтересовалась девушка, невольно посерьезнев,

– Я не могу тебе сказать сейчас.

Он покачал головой, и девушка рассмеялась:

– Понимаю, непросто с ходу придумать правдоподобную историю!

– Ничего ты не понимаешь! – Он опять покачал головой.—Я и завтра тебе ничего не скажу, и послезавтра...

– А когда?

– Когда принесешь кинжал,– заявил он вдруг почти трезвым голосом, и оба замолчали,– Я молод и занимаю высокое положение в некоей организации,—начал, он, отводя взгляд.– Если ты принесешь кинжал, я смогу подняться еще выше.

– И при чем здесь власть над миром?

– А при том, что мир скоро изменится,– сказал он, окончательно протрезвев, и девушка почувствовала, как, несмотря на духоту, отвратительный холодок пробежал по спине.– Он не всегда был таким, как сейчас, и оставаться прежним ему осталось не долго.

– Я найду себе место и в новом.

– Быть может, да. А если в нем не окажется места... даже предусмотрительным ослам? – грубо возразил он.– Однако если ты будешь рядом со мной,– он посмотрел ей в глаза,– обретешь величие, станешь по-настоящему свободной!

– Я уже обладаю большим, чем ты мне предлагаешь,– ответила девушка насмешливо.

– Ты, наверное, шутишь? – только и смог сказать Ханторек.

– Отчего же? – Ее тонкие брови выразительно взметнулись, в то время как в прекрасных серых глазах плясали веселые искорки.– Посуди сам: если мне нравится вещь, я просто беру ее, когда перестает нравиться – выбрасываю. Я живу где мне хочется и делаю что мне хочется. В средствах я тоже недостатка не испытываю. Я получаю самые выгодные предложения, и мне достаточно выполнить всего пару заказов, чтобы безбедно прожить целый год.

– Заказов может и не быть,– заметил он.

– Может,– согласилась девушка,– но у меня великолепная сеть наводчиков и осведомителей, а время от времени, чтобы не потерять навыка, я работаю на себя, и тогда вся добыча остается у меня.

– Ты можешь иметь больше.

– Больше иметь можно всегда, но зачем? – возразила она.– Посмотри, на мне надето совсем немного,– тут она позволила себе улыбнуться,– но эти доспехи стоят больше, чем полная плата за твой кинжал!

Он поджал губы:

– На тебя могут донести!

– Могут,– опять согласилась она,– но у меня на откупе все нужные люди, от десятников городской стражи и выше,– Она усмехнулась .– Даже если из Аренджуна придет приказ арестовать меня, я узнаю о нем раньше тех, кому поручат его выполнить.

– То есть ты не хочешь?..– Он нервно сглотнул и не закончил фразы.

– Я хочу получить задаток,– усмехнулась Соня.– Это для начала.– Ханторек торопливо достал два увесистых кошеля и передал девушке.– А дальше видно будет,– продолжила она, пряча деньги в суму, где лежала копия клинка, который ей предстояло выкрасть, и деньги, полученные от отца Пайра.– Но не думаю, что твое предложение придется мне по душе.

– Но почему?!

– Ты, кажется, говорил о какой-то организации?– Он судорожно кивнул.– И забыл об одной мелочи – даже глава ее не свободен.– Она подождала, пока смысл сказанного дойдет до него, и продолжила: – Ты никогда не задумывался над тем, как устроена жизнь? Нет? А вот я задумывалась.

– Ну и?..

– Интересно получается. Чем беднее и бесправней человек, тем он свободней, хотя бы потому, что ему нечего терять. И наоборот, чем он богаче и чем большей властью облечен, тем более несвободен он в своих поступках.

– Послушать тебя,– иронично усмехнулся Ханторек,– так самые несчастные – владыки хайборийских держав.

– Верно,– кивнула девушка– Так оно и есть, И скажу тебе честно: я не согласилась бы стать королевой,—она смочила губы в вине,—хотя бы той же Заморы, где мы сейчас находимся. Понимаешь, это как маятник: те, кто пребывает на нижнем его конце,– самые свободные, но они в самом низу. Тот же, кто неподвижно замер в верхней точке, связан по рукам и ногам, хотя и богат, и знатен.

– А самые свободные, значит,– гнул свое Ханторек,—нищие, потому что им вообще нечего терять И они вольны идти куда заблагорассудится и делать все, что пожелают?

– Правильно,– согласилась Соня.– Хотя ты, наверное, скажешь, что такая свобода не слишком привлекательна?

–  Конечно, скажу!

– Именно поэтому я и выбрала такую жизнь, которая соединяет в себе преимущества обоих концов маятника – и свободу, и богатство.

– И все-таки ты забыла кое о чем,– прошептал Ханторек, и его бегающие глазки загорелись торжеством.

– Что же это?

– Власть! – выкрикнул он.– Власть над людьми, над их. жизнью и смертью... Более того, власть над душами. —О, да!– выдохнул он.– Что может быть упоительней власти? Когда одним движением руки решается жизнь человека, одним росчерком пера – судьба страны! Разве нет?!

Он торжествующе посмотрел на девушку, но мгновением раньше она с отвращением отвернулась.

– Да, власть,– задумчиво повторила она.– Власть пьянит сильней вина, и достоин ее не всякий. Но ведь и власть бывает разной.

– Что ты имеешь в виду?

– Что? – Она усмехнулась.– Ты можешь взять женщину силой, можешь добиться своего угрозами, можешь купить ее любовь за деньги, можешь одурманить сознание и воспользоваться ее беспомощностью, но можешь и пробудить в ней любовь. Что ты предпочтешь?

 – Мне все равно,– гордо заявил он.– Главное – добиться цели!

– Прости, но ты напоминаешь мне старого пьяницу,—Соня брезгливо поморщилась,—готового пить и тонкое вино,– она посмотрела на своего собеседника через хрустальные грани бокала,– и пойло, в котором растворяются копыта – все без разбора, лишь бы одурманить свой разум!

Ханторек побагровел от ярости:

– Ты забыла еще кое о чем – тебя могут сцапать на месте!

– Всюду есть свои подводные камни, но, выражаясь языком моряков, опытный шкипер знает их наперечет и не посадит корабль на мель.

Впрочем, ты вовремя вспомнил о деле. Где искать твой кинжал?

– Я знаю только,– вздохнул Ханторек и отвел глаза,– что он находится в святилище храма Белой Волчицы.

 * * *

Соня стояла у дверей духана и задумчиво смотрела вслед удалявшемуся к центру города паланкину. Заправленные свежим маслом лампы на стенах домов освещали опустевшую улицу. Близилась полночь, и лишь редкие прохожие, испуганно поглядывая в сторону раскинувшейся на противоположном берегу канала Пустыньки, где ночная жизнь лишь набирала силу, спешили по домам.

Когда паланкин скрылся в переулке, девушка взглянула на узкий серп молодого месяца, который только начал свой длинный путь, и вернулась в духан.

– Моя комната свободна? – спросила она у Саиба.

– Конечно, Соня! – Круглое лицо духанщика расплылось в слащавой улыбке. И без того узкие глазки толстяка превратились в две тоненькие щелочки.– Ту комнатку, что тебе приглянулась, я никому не сдаю.– Он улыбнулся еще шире, хотя, казалось/ это уже невозможно.– Все надеюсь, что когда-нибудь ты почтишь ее своим божественным присутствием!

Девушка не смогла удержаться и улыбнулась в ответ. Пару лет назад она помогла Саибу перебраться из Пустыньки сюда, где посетители богаче, а значит, и прибыль выше. Она использовала для этого свои связи и деньги, став таким образом совладелицей заведения. Поначалу Саиба попытались выжить: кому-то из местных воротил не понравилось, что доходное место досталось не своему, а выходцу с окраины.

Соня и тут помогла духанщику. Она выяснила, что Ваир-Хан, владелец дюжины самых прибыльных заведений Шадизара, сам имел виды на выгодно расположенный духан, а упустив его, не оставил надежды прибрать к рукам. Остальное оказалось просто. Теперь уже у Ваир-Хана начались неприятности. Один за другим четыре его каравана не добрались до Шадизара, а самая большая таверна, расположенная в центре города, сгорела. Вскоре выяснилось, что кто-то откупорил его тщательно спрятанную кубышку и выпотрошил ее До дна. Злосчастный скряга принялся ездить по Шадизару, выжимая слезы и деньги из друзей, число которых вдруг резко сократилось. В отличие от не слишком умного Ваир-Хана все понимали причину его бед. Наконец нашелся доброжелатель, который посоветовал ему оставить Саиба в покое, объяснив, что выходец из Пустыньки – не та рыбка, которую можно слопать и не подавиться.

У бедолаги хватило ума последовать совету, и его неприятности тут же закончились. Соня же заработала на этом изрядную сумму, еще больше упрочила свой авторитет и обрела пожизненную признательность Саиба. Именно поэтому она могла ему доверять.

– Хорошо,– кивнула девушка,– тогда вели отнести туда вина и фруктов. Мне надо хорошо отдохнуть и кое о чем подумать.

– Что-нибудь еще?

– Да. Завтра в полдень у меня встреча здесь же. Разбуди меня так, чтобы я успела не торопясь позавтракать.

– Ты встречаешься с теми же людьми, что приходили сегодня?

– Да, но почему ты спрашиваешь?

– О-о-о! Не подумай, что я любопытен! – воскликнул Саиб, выставив перед собой пухлые ручки.– Я ничего не хочу сказать о твоих друзьях, которые мне хорошо знакомы, но вот чужак в залитом вином камзоле...

– Что чужак? – Соня насторожилась.– Если знаешь о нем что-то...– Она понизила голос, но неожиданно оборвала сама себя!– Впрочем, мне нет до него дела. Покажи мою комнату.

Саиб понимающе кивнул, позвал жену, стройную черноволосую гирканку лет на десять моложе его и, пятясь и кланяясь, повел гостью наверх.

Как только дверь за ними закрылась и Саиб зажег фитили в лампах, Соня спросила:

– Ты что-то узнал о Хантореке?

– Да,– ответил гирканец.– А впрочем,– тут же поправил ой себя,– я ведь не знаю, кого ты называешь этим именем.

– Я говорю о заморыше в сером камзоле.

– Значит, мы говорим об одном человеке,– кивнул Саиб, перед тем как продолжить.– Так вот, утром он пожаловал ко мне и сказал, что на вечер у него назначена встреча в моем духане. Сказал, что кроме него придет еще семь человек, что предстоит серьезный разговор не для чужих ушей и пожелал, чтобы я подготовил один из маленьких зальчиков. Потом расплатился и ушел.

Соня открыла было рот, чтобы спросить о чем-то, но в это мгновение раздался стук в дверь и она осеклась. Саиб впустил в комнату девчушку, как две капли воды похожую на жену почтенного хозяина. Она весело впорхнула, неся поднос, на котором стояла ваза с фруктами, кувшин охлажденного вина и высокий бокал розового хрусталя. Девочка оставила поднос на столе, мельком глянула на гостью и принялась застилать постель.

– Жаркая нынче весна.– Соня подошла к открытому окну, выходившему на канал.

– Да,– согласился духанщик,– страшно подумать о том, что всех нас ждет в городе летом. Ты уже закончила, Гюли? – Он обернулся к дочке.– Скажи маме, что я сейчас спущусь.

Та еще раз стрельнула на гостью глазками и скрылась за дверью. Едва шаги ее стихли, Соня затворила окно и обернулась. Она не думала, что кто-то станет их подслушивать, но не хотела рисковать, прекрасно зная, как далеко разносятся звуки в ночной тишине, особенно по воде.

– Какими деньгами он расплатился? – спросила она.

– В том-то и дело, что среди полновесных туранских золотых, которые в основном у нас в ходу, отыскался один гиперборейский, а ты сама знаешь, насколько редко они встречаются. Конечно, это могло оказаться чистой случайностью, но я послал за ним Юрга, подумав, что хуже не будет, если я узнаю, где остановился этот парень.

– Ну?

Соня чувствовала, что Саибу есть что сказать и неспроста он затеял этот разговор.

– Это оказалось совсем несложно – следить за паланкином.– Лицо духанщика расплылось в довольной улыбке.

– Не томи, Саиб,– чуть ли не простонала Соня.

– Его приютил храм Белой Волчицы!

* * *

Паланкин мерно покачивался, а устроившийся на мягких подушках Ханторек погрузился в раздумья. В голове его царила полная неразбериха. Шадизар был последним городом на его пути. Завтра он отправится на север, в Гиперборею. Посланник понимал, что миссия его в Шадизаре закончилась провалом: вместо двенадцати воров он сумел договориться только с пятью. В другое время это огорчило бы его до крайней степени, но сейчас он даже не задумывался о постигшей его неудаче.

Облик полуобнаженной амазонки стоял у него перед глазами. Он даже не сожалел о потерянных деньгах, что было просто невероятно! Воспоминания о Халиме, оставшейся в Гиперборее, больше не тревожили память посланника. Его теперь волновала совсем другая женщина.

Он, конечно, добился того, что Соня согласилась на поездку, но не мог не понимать, что совсем не понравился девушке. Это было очень неприятно, но он гнал от себя мысли об этом. Только бы она добралась до храма, а уж там он постарается убедить девушку, что отказываться от его предложения, по меньшей мере, глупо.

Ханторек улыбнулся. Да, конечно, так оно и будет. Он представил, как жарко станут ласкать его руки красотки, как он будет покрывать поцелуями ее прекрасное лицо, тугие груди, и ему захотелось, чтобы это случилось прямо сейчас... Проклятие! Воистину тут есть от чего сойти с ума!

«А если она не согласится?» – вдруг подумал он и тут же рассмеялся. Что за чушь приходит в голову! Как будто она и впрямь завладеет клинком, получит награду и откажется от его предложения! «Впрочем, нет»,– одернул он себя. Не все так просто. Кинжала ей, конечно, не найти, но ведь она может почуять опасность и сбежать! Не зря Влтах рассказывал о ней такое... Он слушал тогда и посмеивался, но теперь, когда познакомился с девушкой, понял, что все услышанное запросто может оказаться правдой. Она не только прекрасно сложена, но, без сомнения, сильна и ловка. И Ханторек не сомневался, что кривой туранский меч висел у пояса воительницы отнюдь не для красоты. Но главное – в ней чувствовалась сила. Незаурядность. Редкие качества, особенно для женщины.

Да, что ни говори, а такая вполне может и ускользнуть. С этим нужно что-то сделать. С одной стороны, все вроде бы предельно просто. Она должна добраться до храма, ее нужно поймать, а уж пойманная с поличным воровка вряд ли станет капризничать.

Итак, добраться... Тут, пожалуй, затруднений возникнуть не должно. Эти пятеро хорошо знают свое дело. Большие банды, нападающие на караваны, не трогают одиночных путников, а с обычными грабителями они легко справятся. Но вот сумеют ли ее схватить на месте? Это действительно вопрос непростой. Обычно в таких случаях Ханторек полностью полагался на Кучулуга, но сейчас почему-то прежней уверенности не испытывал. Если рассказы Влтаха правдивы хотя бы наполовину...

Здесь нужен человек умный, а не просто сильный и жесткий. Хорошо бы сделать так, чтобы Север оказался на месте... Ханторек недовольно поморщился. Правда, он не враждовал с этим сильным и умным воином, но не любил его. Впрочем, все это не важно. Дело они делают одно, и если он, Ханторек, сообщит матери-настоятельнице о своем желании, значит, Север сделает все, что ему прикажут!

Посланник заметно повеселел. Мысли его вновь вернулись к рыжеволосой красавице, Он задумался о том, что, когда они окажутся вместе (в этом он уже ничуть не сомневался), вдвоем они горы свернут! Девушка знает себе цену и помимо прочих достоинств еще и умна. Он вспомнил ее рассуждения насчет устройства мира. Странная, доморощенная, но тем не менее не лишенная здравого смысла теория. Но самое главное, что Ханторек понял из рассуждений девушки,– она явно честолюбива. Ей, видите ли, тесно в рамках существующего общества, и она решила поставить себя выше него! Одно это стоило многого. По крайней мере, его письмо матери Разаре с просьбой о помощи будет оправданно. Он не сомневался, что, познакомившись с девушкой, настоятельница поймет его.

* * *

Саиб не мог знать, о чем они говорили, и поэтому Соня удивленно посмотрела на толстяка: чего это он так всполошился из-за гиперборейских монет?

– Я знаю смотрителя храма Белой Волчицы в Шадизаре,– сообщил духанщик.– Не лично, конечно. По разговорам. Так вот, в разное время он нанимал людей. Никто, правда, не знает, зачем, но только все они пропали.

– Как это пропали?

– А вот так. Уехали из Шадизара и не вернулись,– прошептал он, вытаращив глаза.– А люди-то были из лучших! Темная история, одним словом.

– Что верно, то верно,– задумчиво кивнула Соня.– Впрочем, я и сама знала, что дело тут нечисто, но все равно – спасибо.

– Ну о чем ты говоришь! – воскликнул Саиб и вновь широко улыбнулся.

Оставшись в одиночестве, Соня задумалась. Впервые услышав от Ханторека о кинжале, она поняла: что что-то здесь не так, но что? Чем больше она размышляла над этим, тем меньше нравилась ей вся затея, однако даже мысли о том, чтобы отказаться от дела, у девушки не возникло.

Сознание грозящей ей опасности не отпугивало ее, а наоборот, привлекало, заставляя действовать. Собственно, и ремеслом своим она давно уже занималась не ради денег, а чтобы вновь и вновь испытывать острые ощущения, зачастую отклоняя даже выгодные заказы только из-за того, что они оказывались слишком простыми для нее. В новом деле Соню смущало лишь одно: она не понимала его сути.

Девушка порылась в сумке, достала чехол, распустила завязку и вытряхнула кинжал на стол, затем налила себе вина и вынула серповидный клинок из ножен. Клинок Тьмы... Ритуальный кинжал. Она сжала рукоять в ладони и сделала несколько отработанных движений. Удар получался скользящим, как у любого восточного оружия, как у ее меча, когда кривизну клинка тщательно выверяют по длине руки будущего владельца. Если все рассчитано верно, то клинок не перерубает, а как бы врезается в плоть, и силы требуется значительно меньше, чем при ударе, скажем, аквилонским прямым мечом. Клинок Тьмы в этом смысле казался созданным специально для нее.

Соня вновь уселась в кресло и, взяв бокал, вдруг почувствовала жажду: в комнате стало душно. Она отворила окно и, глядя на темную воду канала, выпила вино. И что все это дает? Ощущение того, что она ввязалась в серьезную историю? Но это ясно и так.

Соня откинулась в кресле и попыталась сосредоточиться. Отец Пайр... Какая у него цель? Несомненно, та, о которой он сказал. Получить кинжал. Зачем? Это другой вопрос. Но Соня отчего-то верила, что он не солгал, когда говорил о своем желании пресечь исходящее от кинжала зло. Она знала, что митрианство постепенно утрачивает свои позиции, но понимала и то, что среди его приверженцев есть люди, которые не будут мириться с этим. Похоже, старый аквилонец именно из таких. С его стороны она не боялась обмана, ибо хорошо разбиралась в людях и чувствовала фальшь. Отец Пайр был искренен, чего нельзя сказать о Хантореке. Этот явно что-то недоговаривал, вот только что?

Она долго размышляла, тщательно взвешивая все «за» и «против», и в конце концов твердо решила: когда в ее руках окажется не эта подделка, а настоящий клинок, она отправится с ним в Ианту. Ханторека с его бегающими глазками видеть ей больше не хотелось.

* * *

На маленьком круглом столике у окна стояла ажурная золотая клетка трех локтей в высоту. В клетке сидела... ворона. Она могла бы показаться чучелом, если бы изредка не помаргивала и не поворачивала голову, словно прислушиваясь к чему-то, но кроме нее в комнате находился только человек, и он молчал.

Человек нетерпеливо ходил из угла в угол, будто чего-то ждал и мучился от вынужденного безделья. Солнце врывалось в распахнутое настежь окно, и ярко освещенный прямоугольник на полу медленно полз вдоль стены. Наконец человек остановился, потом шагнул к клетке, и ворона повернула к нему голову.

– Ты помнишь, о чем мы с тобой говорили? – спросил он так, словно разговаривал не с безмозглой птицей, а с человеком.

Однако ворона, взглянув на него, каркнула, явно отвечая на вопрос.

– На всякий случай повторю: ты должна проследить за людьми, с которыми я сейчас встречусь, и, если они попытаются скрыться, найти это место, а если нет, то предупредить мать Разару, когда они окажутся в дне пути от храма. Ты все поняла?

Ворона вновь отозвалась, подтверждая, что все поняла и готова действовать.

– Хорошо.– Ханторек открыл дверцу клетки.– Лети!

 * * *

Когда утром Соня спустилась в общий зал, там уже сидели четверо ее будущих спутников.

– Как дела, мальчики? – весело прощебетала она, подойдя к столу.

Братья вместо ответа заулыбались, а Альво насмешливо спросил:

– Как спала богоподобная Соня?

– Спасибо, прекрасно,– ответила девушка, присаживаясь за стол.

Там и Сям тоже улыбнулись, а Сурхан оторвался от жаркого и смачно рыгнул.

– Фу! – Соня сморщилась и помахала рукой перед лицом.– Пахнешь ты и в самом деле отвратительно!

– Зато чувствую себя прекрасно,—усмехнувшись, ответил туранец, и если бы Ханторек услышал его, он понял бы, что ошибался: великан не только не глуп, но и не лишен своеобразного чувства юмора.