Текст книги "Рыжая Соня и Владыка падших"

Автор книги: Энтони Уоренберг (Варенберг)

Соавторы: Джордж Бейли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Помолчи, а? – попросила Соня.

Она и сама много чего узнала, весь день просидев возле маленькой горной звёздочки. И чтобы узнать это, меньше всего были нужны слова.

Ближе к полуночи жители странного селения начали собираться около небольшого, сложенного из грубо отесанных камней мрачного храма, к которому вели древние полуразрушенные ступени, стертые тысячами ног. Соня заглянула в пахнущую плесенью и птичьим пометом тьму, разрываемую лишь светом нескольких невыносимо чадящих факелов. Следом за другими перешагнула высокий порог. При свете полной луны, падающем длинными полосами на мозаичный пол, рассмотрела алтарь. Над алтарем огромным темным прямоугольным камнем возвышалась полуобнаженная фигура жреца-мага, и Соня поняла, что это и есть Тун, о котором говорила Арвина. Он стоял неподвижно, воздев сильные руки, и, погрузившись в транс, произносил заклинание на неведомом языке. Когда глаза привыкли к темноте, Соня разглядела, что мозаика пола образует идеальный круг, в который никто не осмеливается ступить. Люди входили и останавливались возле самой его границы, возбужденно перешептываясь. Лейн, Сабайн и еще несколько селян выступили чуть вперед, застыв в ожидании. Внутри круга мелкими лазуритовыми плитками был выложен квадрат, углы которого касались окружности, а в центре квадрата, являвшемся одновременно и центром внешнего круга, находилась пентаграмма, посреди которой и располагался алтарь.

Внезапно, словно повинуясь неслышному приказу, все замолчали и расступились, давая дорогу Арвине. Она шла одна, подняв голову и опустив руки вдоль тела. Замерла на границе внешнего круга... ступила внутрь и остановилась у «подножия» пентаграммы, меж двух нижних лучей. Тун приблизился к ней и встал позади, лицом к западу. Он коснулся лба, груди, левого и правого плеча и произнес в полной тишине: «Атэх, Малкус, ре Гебрах, ве Гебрах...», а затем со словами «Ле-Олахм, Амеп» скрестил руки на груди. Затем, повернувшись на восток, он начертил в воздухе пентаграмму, то же самое проделал при повороте на юг, запад и север. Слова тяжело, точно крупные капли дождя, падали с его губ:

– Ихвх... аони... ахих... агла...

Тун поднял скрещенные кисти рук вверх – и в тот же миг высокие белые свечи возле подножия алтаря загорелись. Арвина, доселе стоявшая неподвижно, вздрогнула, повернулась лицом к черному жертвеннику, взошла на него, легла и вытянулась, точно мертвая. У Сони перехватило дыхание, расширенными от ужаса глазами наблюдала она за происходящим. Что они хотят сделать?! Тун обеими руками поднял длинный остро отточенный нож и занес его над неподвижным телом Арвины.

– Не-ет!..– Крик застрял где-то в груди, когда лезвие вонзилось в горло ребенка. У Сони потемнело в глазах, она готова была рвануться вперед и пусть даже ценой собственной жизни остановить этот кошмар. Алая кровь Арвины хлынула на черный камень алтаря, но не прошло и нескольких секунд, как страшная рана начала сама собой зарубцовываться, и вскоре на коже не осталось и следа разреза! А один из селян, стоявших чуть впереди прочих, радостно и изумленно вскрикнул:

– Я снова вижу! Чудо! Чудо!

Удовлетворенный вздох прошел по толпе. Но это было только началом.

– Сабайн,– возвестил Тун,– скажи, зачем ты пришел сюда в эту ночь? Что тебе нужно?

Получеловек-полузверь качнулся вперед.

– Я хочу стать... таким, как все. Избавиться от своего двойника оборотня.

Маленькая Арвина посмотрела на Сабайна огромными, полными слез глазами, улыбнулась и, чуть заметно кивнув, отвернулась. Нож Туна опять взметнулся в воздух и несколько раз полоснул девочку по лицу. Новые потоки крови обагрили холодный камень. Соня невольно отвела взгляд, не в силах смотреть на обезображенное лицо Арвины. Она чувствовала, что земля уходит из-под ног. Девочка не издала ни звука, хотя по тому, как судорожно сжались ее пальцы, было ясно, что ей больно и она бесконечно страдает...

Однако от этих жутких ран, как и от первой, не осталось и следа, а на том месте, где прежде находилось жуткое существо, теперь, с изумлением и восторгом разглядывая совершенно чистые, без следа шерсти, руки, стоял красивый высокий молодой мужчина. Тем, кто не видел, каким он был прежде, и в голову бы не пришло, что это бывший оборотень.

Тун назвал еще несколько имен. Всего Соня не видела. Сознание то и дело покидало ее, глаза застилали слезы.

– Лейн!..

Теперь вперед выступил старик. Губы его дрожали и не слушались, но он все-таки проговорил:

– Я устал жить. Пусть духи и боги позволят мне уйти. Прости меня, Арвина...

Тун Отложил в сторону окровавленный нож. Видимо, исполнение такого желания требовало чего-то иного. Да, вместо ножа в его руке оказалось длинное копье. Произнеся короткое заклинание, колдун вонзил острие в грудь Арвины, туда, где билось сердце. В тишине было слышно, как копье с ужасным хрустом пробило ее тело насквозь, и наконечник царапнул алтарь. Арвина задрожала и выгнулась в агонии, глаза остекленели... Зажимая рот рукой и расталкивая селян, вытягивающих шеи, чтобы получше все рассмотреть, Соня выбежала из храма, спотыкаясь на высоких ступенях. Марсал рванулся за ней. Соня стояла, обхватив себя руками за плечи и безудержно рыдала.

– Ты тоже, кажется, чего-то хотел от нее?! – набросилась она на Марсала.—Ну так иди, попроси! Может, если ее разорвать на куски, ты и заберешься на лошадь?!

Марсал не ответил. Похоже, он был потрясен увиденным ничуть не меньше.

Сколько прошло времени, Соня не знала. Она стояла, Окаменев от горя, как вдруг детская ладонь коснулась ее руки.

– Не плачь. Все кончилось.

Соня медленно обернулась. Маленькая Арвина нашла в себе силы на то, чтобы утешать ее. Девушка опустилась на колени.

– Но... как же? Зачем... зачем ты идешь на это?!

– Иначе нельзя,– с грустью проговорила девочка.—Вот уже много веков подряд я ложусь на алтарь, но только... к этому никогда нельзя привыкнуть. Знаешь... когда уйдешь отсюда... без надобности не рассказывай обо мне никому, хорошо?

Соня кивнула. Конечно. Ведь иначе сюда повалят толпы страждущих, желающих осуществить свои мечты такой страшной ценой. Бессмертная девочка, умиравшая тысячи раз, не должна страдать еще и по ее вине.

– Нас было двое таких...– сказала Арвина.– Я и Лейн. Но он не мог быть жертвой. Он жил и хранил селение, чтобы несчастья обходили нас стороной. Но он больше не мог... Устал хоронить всех, кого любил, понимаешь? Теперь я осталась одна.

– Я могу помочь тебе, Арвина?

– Нет, милая. Не сомневайся, я справлюсь и с этим. Я рада, что Лейн теперь свободен.

– Но даже он не пощадил тебя,– с горечью проговорила Соня.

Как прошел остаток этой ужасной ночи, Соня не помнила. А наутро, разлепив глаза, она обнаружила, что осталась вдвоем с Марсалом. Поселок опустел. Очевидно, после совершения таинства, жители под предводительством Арвины бесшумно снялись с места и ушли неизвестно куда. Все-таки они кочевники, подумала Соня, хотя и задерживаются на одном месте по несколько лет. Или... Странный покалывающий холод где-то под кожей; чувство звенящего напряжения, накатывающее со всех сторон...

– Марсал! Уходим, быстрее!

Не спрашивая о причине такой поспешности, парень не медля последовал за Соней. Они снова устремились вверх из долины – и вовремя. Послышался гул сорвавшейся с вершины лавины камней. Черная глыба стремительно неслась вниз и разбилась на тысячи разящих осколков. Камнепад продолжался долго, разрушая казавшиеся игрушечными домишки. Гора содрогнулась, качнулась, накренилась над котловиной, закрывая просвет, в который заглядывали первые солнечные лучи. Громада вздрогнула и, надломившись, накрыла поселок

Когда, добравшись до относительно безопасного места, Соня и Марсал оглянулись на поселок, на его месте, еще дымясь пылью, простиралось озеро камней. Чувство невосполнимой утраты сжало сердце Сони. Образ удивительной девочки с пепельным нимбом волос и мудрыми карими глазами не выходил из головы. Неужели ей больше никогда не доведется увидеть Арвину? Наверное, нет... Только золотая цепочка – подарок этого вечного ребенка – свидетельствовала о том, что происшедшее отнюдь не было сном.

В Ванахейме, где в былые времена о магии боялись даже говорить, ныне черные искусства процветали. Особенно в западной части страны, куда два века назад, спасаясь от костра, бежали неме-дийские некроманты. Мать Сони, родом из этих мест, рассказывала детям о злодействах, творимых чародеями в неприступных цитаделях из серого камня...

Добравшись до окрестностей замка Эрдед, обиталища ведьмы Хегбы, Соне пришлось хорошенько поразмыслить о том, что делать дальше: одно лишь имя Хегбы наводило на местных жителей подлинный ужас. Эти люди, привыкшие к тяжелому труду, подобно тягловому скоту, были необычайно мрачны и грубы с себе равными, но боязливы в замке, они могли руками удержать волка, но падали ниц при появлении своей госпожи. Нанимаясь на службу в Эрдед,– а надо признать, за работу там платили не скупясь,– они в деревянных бадьях носили воду из реки высоко на холм, в замок, чистили дворы и пропалывали клумбы с фиалками и розовыми кустами, ухаживали за обвившим стены диким виноградом, зеленоватые соцветия которого наполняли воздух тяжелым ароматом, стирали горы белья, словом, несли, казалось бы, самую обычную службу. Однако в последние годы желающих добровольно стать слугами Хегбы поубавилось, ибо ее нечеловеческая жестокость отпугивала даже самых глупых и самых отчаянных. Поэтому Хегба приняла простое решение – верные и особо приближенные ведьме слуги обязывались обманом, посулами, а то и силой приводить к ней новых людей. Посланцы Хегбы неустанно рыскали по близлежащим деревням, как охотники в поисках добычи, а случалось, и сама госпожа не брезговала заниматься этим. Однако разговоры о том, что, раз попав к ней в услужение, человек никогда уже не возвращался из Эрдеда (во всяком случае, живым и в прежнем обличье) не умолкали. Именем Хегбы здесь пугали малолетних детей, а при появлении ее посланников родители старались подальше спрятать своих юных сыновей и дочерей, да и сами не стремились лишний раз попадаться слугам ведьмы на глаза.

– Что будем делать, Соня? – спросил Марсал.– Как нам лучше добраться до этой твари?

– По-моему нам следует наняться к ней,– поразмыслив, ответила девушка.– Это самый простой способ.

– Да ты с ума сошла! Слышала, что люди говорят?! Будто Хегба убивает или превращает в оборотней всех, кто оказывается в ее замке. А у нас нет никакой магической защиты. Во всяком случае, у меня уж точно.

– Ты хотел предложить что-нибудь другое? Ну что ж, только учти, Эрдед прекрасно охраняется. Проникнуть туда незамеченными вряд ли удастся. Приступом мы его вдвоем тоже не возьмем.

– Это точно,– со вздохом согласился Марсал.– Придется рискнуть. Ведь мы не можем вернуться в Гиперборею, не выполнив приказа Белой Волчицы.

...Высокая женщина стояла у окна, скрестив на груди холеные белые руки.

– Госпожа,– уродливый слуга, лицо которого беспрестанно подергивалось в отвратительных гримасах, осмелился прервать ее раздумья,– я привел новых людей.

Хегба медленно обернулась, сохраняя невозмутимо величественный вид. Ее черные, словно лишенные зрачков, глаза остановились на Марсале. Да, Север не ошибся. Эта женщина сказочно хороша. Высокий гордый лоб, светлые волосы, искусно уложенные под жемчужной диадемой, благородные черты, гладкая белая, точно мрамор, кожа, длинная тонкая шея... Марсал утратил дар речи, разглядывая это создание.

– Что ты так смотришь на меня? – спросила Хегба.– Подойди ближе.

Марсал повиновался. Она взяла его за подбородок и повернула лицом к свету, слегка прищурившись, потом едва заметно усмехнулась.

– Я не использую мужчин для внутренних работ в замке. Что же мне с тобой делать? Ты не слуга и не простолюдин. Голубая кровь, я права?.. Как твое имя?

Марсал назвался, лихорадочно соображая, как, даже в таком нищенском наряде, Хегба угадала в нем отпрыска знатного рода. Ведьма повторила его имя, словно пробуя на вкус, и удовлетворенно кивнула.

– Хорошо, что не солгал. Мне нужен помощник начальника стражи. Ты с виду крепкий, сильный мужчина и вроде не глуп – надеюсь, справишься.

Марсал разом воспрял духом. Подобной удачи он не ожидал. Сразу же такая высокая должность! И что самое главное – возможность выполнить задуманное.

– Фриск,– обратилась Хегба к уродливому слуге,– помоги Марсалу осмотреться в Эрдеде. Замок очень большой... Объясни, что он должен делать и покажи, где он будет жить. Ты привел кого-то еще?

– Да, госпожа. Девушку.

– Пусть войдет,– благосклонно кивнула Хегба.– Я поговорю с ней.

Едва Соня предстала перед ведьмой, от надменной невозмутимости Хегбы не осталось и следа. Она впидась в девушку хищными глазами, в которых словно полыхнуло темное пламя. На какой-то миг губы Хегбы искривились в почти зверином оскале, она с трудом взяла себя в руки, хотя, казалось, даже воздух задрожал от ее возбуждения.

– Ты хочешь служить мне? – спросила Хегба.

Соня стояла, скромно потупившись и почтительно склонив голову.

– Да, госпожа. Мы с братом весьма бедны и нуждаемся в деньгах и крове. Я получила хорошее воспитание и многое умею делать. Надеюсь, вы не откажете мне.

– Этот... как его... Марсал – твой брат? – рассмеялась Хегба.– Скажи лучше прямо, что ты делишь с ним ложе, рыжая бестия. Впрочем, это меня не касается. Откуда ты?

– Из Хаурана. Мои родители погибли, когда я была почти ребенком, и я привыкла сама заботиться о себе.

– Доводилось ли тебе слышать, что обо мне говорят люди? – Теперь голос Хегбы звучал иначе, словно сделался глубже.

– Мало ли слухов,– пожала плечами Соня.– Я ничему и никому не доверяю, кроме собственных ушей и глаз.

– И ты не боишься меня? – Ведьма приблизилась к Соне вплотную, и та с трудом подавила желание отшатнуться. Боги, жизни в этой женщине было не больше, чем в куске камня. Может, Хегба и была красива, но холодное совершенство ее идеальных черт едва ли могло пробудить мысли о любви. Она бодрствовала, но не жила. Она была достойна поклонения, но отыскать сердце, в котором могло зародиться даже подобие теплого чувства к такому, словно вырванному из времени созданию, не удалось бы.– Нет,– сама себе ответила Хегба.– Ты совсем не похожа на тех скучных, тупых тварей, которые окружают меня, и от которых мне делается дурно. Они начинают заикаться стоит им на меня взглянуть... Но ты другая Ты похожа на меня, и это мне нравится. Очень нравится... Соня.

Девушка могла поклясться, что не называла Хегбе своего имени. Может быть, Марсал?..

– Ты будешь при мне неотлучно, днем и ночью, являться по первому моему зову и выполнять все, что я прикажу. Но учти: я не терплю возражений и болтливости. Если сумеешь мне угодить, узнаешь, как щедра бывает владелица Эрдеда. Если нет... берегись,– в ее тоне прозвучала неприкрытая угроза.—Ты поняла?

– Да, госпожа. Я буду стараться.

...Первые две недели ничего не происходило. Жизнь в замке текла размеренно, будто в полусне. Ничего сверхъестественного Хегба не совершала, разве что, как вскоре поняла Соня, эта далеко не молодая особа во что бы то ни стало стремилась сохранить вечную юность, а потому каждый день совершала возводившиеся в степень ритуала омовения настоями неведомых трав, придававших ее коже сияющую белизну и упругость. Так же тщательно она ухаживала за волосами, от природы темными, но с помощью специальных составов изменившими цвет. В обязанности Сони входило ранним утром высоко зачесывать волосы Хегбы и украшать ее прическу унизанной жемчугом сеткой. Каждую прядь она продергивала через кольца в сетке, а затем завивала их, укладывая волнами. Хегба не переносила прикосновений опухших и искривленных от черной работы пальцев слуг. Работой Сони она неизменно оставалась довольна, и, придирчиво разглядывая себя в зеркале, не могла обнаружить никаких изъянов. Жемчугами были расшиты и кремовые шелка, в которые Хегба нередко облачалась, хотя предпочитала белые либо пурпурные цвета. Она была сказочно богата. Несколько раз случалось так, что ведьма нарочно, словно по небрежности, «теряла» свои драгоценности в самых неожиданных местах, но, повинуясь приказу, Соня повсюду следовала за ней как тень и неизменно находила их и возвращала госпоже, не покушаясь на собственность Хегбы: заподозрить немногословную старательную новую служанку в воровстве было невозможно.

В тот день Хегба с самого утра была необычайно раздражена и взвинчена. Мрачная ярость переполняла владелицу Эрдеда и она искала, на ком бы сорвать клокочущую в груди злобу. Изучив невыносимый нрав Хегбы – в такие черные дни ведьма была способна на любые бесчинства – служанки в панике жались по углам, и только Соня сохраняла невозмутимое спокойствие. Время от времени Хегбу терзали невыносимые головные боли, превращавшие ее в обезумевшую фурию. Никто не мог предугадать, когда это произойдет с ней. Резкая, ослепляющая боль возникала внезапно, и горе тому, кто в такие минуты подворачивался ведьме под руку. На сей раз незавидный жребий выпал Соне. Придравшись к какой-то мелочи, Хегба в бешенстве разразилась жуткими проклятиями и обрушилась на свою рыжеволосую служанку, с криком занеся для пощечины унизанную массивными кольцами руку. Однако Соня перехватила и сжала запястье Хегбы.

– Не стоит так поступать со мной, госпожа! – в ярости проговорила она.

Служанки замерли, вытаращив глаза. Все они не раз испытывали на себе гнев Хегбы и до сих пор никто не осмеливался противиться и защищать себя. Они не сомневались, что столь дерзкий поступок тотчас повлечет за собой страшную кару. Хегба, оскалившись и раздувая ноздри, замерла: она никак не ожидала, что ей окажут сопротивление, и кто – всего лишь служанка!.. Но гнев ее сменился на милость. Внезапно успокоившись, она проговорила:

– Что ж, это достойно, хотя и сумасбродно. Пойдем со мной, я желаю совершить конную прогулку по своим владениям. Это развлечет меня.

Оказавшись во дворе замка, Хегба щелкнула пальцами, подзывая слуг. Отвратительный урод, Фриск, впрочем пользовавшийся особой благосклонностью ведьмы, со всех ног бросился к ней.

– Вели седлать Винара – для меня и Чеиту для Сони.

Фриск неуклюже склонился в поклоне, торопясь выполнить распоряжение госпожи. Великолепный вороной жеребец Винар был любимцем ведьмы. Его не раз пытались купить, но Хегба отказалась продать его даже за несколько селений. Огромный и норовистый, он покорялся лишь ей одной. В нетерпеливом ожидании ведьма постукивала рукоятью хлыста по голенищу высокого сапога.

– О,– повернулась она к Соне,– вот и твои... брат.

И впрямь, к ним приближался Марсал. За прошедшие дни он виделся с Соней лишь несколько раз, да и то мельком: Хегба глаз не спускала с новой служанки, и перекинуться с Марсалом хотя бы парой слов оказалось не так-то просто. Между тем время шло, а дело не двигалось с места.

– Как тебе нравится служба в Эрдеде? – спросила Хегба у Марсала.

– Благодарю, госпожа, я всем доволен. Ваши люди хорошо обучены и достойно несут службу. Сюда и мышь не проникнет незамеченной. Эрдед прекрасно защищен...

– Мои люди – недоумки и пьяницы, у них голова забита только тем, как бы сходить в ближайшее селение, набраться в харчевне до потери человеческого облика да поразвлечься с девками,– отрезала Хегба.– Подлинная защита замка – я сама. Проверяй посты и дозоры на дорогах так, как если бы от этого зависела твоя жалкая жизнь. Помни, что твой предшественник за недостаточное рвение поплатился головой.

– Я слышал эту историю.

– Ну вот и не забывай ее. Я не прощаю предателей... Странно, почему Фриск так задержался. Марсал, ступай за ним. Сегодня я хочу, чтобы не он, а ты привел моего коня.

Соня обомлела. Этого Марсал сделать не мог. Он и сам растерялся. Заметив его замешательство, Хегба грозно сдвинула брови.

– Поторопись!..

– Позвольте мне, госпожа,– поспешно предложила свои услуги Соня.– Для меня будет великой честью вести Винара на поводу.

Второй раз за это утро она осмелилась перечить ведьме, испытывая ее терпение. А что было делать? Ждать, пока взбесившийся жеребец проломит Марсалу череп?.. Поэтому, даже не услышав ответа, Соня направилась к конюшням, где, вскочив верхом на белую кобылу, предназначенную ей, подхватила повод Винара и спустя пару минут вновь предстала перед Хегбой. Поспешно спрыгнув на землю, Соня помогла хозяйке оседлать ее любимца, и обе женщины покинули Эрдед.

Хегба пустила Винара в галоп. Черный как ночь жеребец мчался, точно подгоняемый демонами. Не менее своенравная и быстрая Чента, управляемая уверенной рукой Сони, не отставала, словно соревнуясь с ним в скорости. Несмотря на встречный ветер, на мертвенно белом лице Хегбы не появилось даже намека на румянец, губы ее были плотно сжаты. Добравшись до леса, ведьма придержала коня, и Винар перешел сначала на рысь, затем на шаг.

– Соня,– обратилась Хегба к своей спутнице,– через три дня я намерена устроить в замке небольшой прием. Ничего особенного, не более полутора сотни приглашенных. Возможно, ты думаешь, будто я живу затворницей, но это не совсем так. Все должно пройти на самом высоком уровне... ты с этим справишься.

За три дня подготовить замок к встрече ста пятидесяти человек – задача не из легких, но Соня сказала только:

– Да, госпожа.

– Я старею,– без всякого перехода продолжала Хегба.–  Несмотря на все старания, время уходит,

унося с собой мою красоту, а ведь я всегда следовала советам людей... и древних книг. Но паучьи лапки морщин возле моих глаз говорят о том, что все они лгали, и даже собственное тело предает меня.

– Вы прекрасны, госпожа,– вежливо возразила Соня.

– Была прекрасна. Ты красива, рыжая бестия, но тебе не снилась та красота, которой сияло мое лицо лет тридцать назад. Ни один мужчина не мог устоять передо мной. Мой муж закрывал глаза на мои измены, лишь бы я была с ним, а ведь он был доблестным воином, и в бою не знал себе равных. Но я была ему дороже чести, рядом со мной он терял рассудок и превращался в безвольную игрушку, которая наскучила мне еще задолго до его гибели.– Хегба задумчиво покачала головой.– Страсть, которую я пробуждала в сердцах мужчин, бросала к моим ногам многих, но ни один из них не тронул моего сердца. Я рождена не для любви. Власть и вечность – вот, что влечет меня, заставляя кровь быстрее бежать по жилам, а вовсе не жалкая человеческая привязанность, делающая людей такими уязвимыми.

– Власть над людьми? – уточнила Соня.

– И над людьми тоже. Но прежде всего – над временем. А оно не желает мне покоряться, хотя даже природа не противится мне. Смотри!

Хегба коснулась ствола вяза, и густая темнозеленая крона в считанные минуты почернела, будто тронутая пламенем. Затем она подняла руки и произнесла короткое заклинание: три маленьких птицы замертво упали на землю под ноги коня, а ведьма только вздохнула, словно этого ей было мало. Оглядевшись, она подняла с земли камень и опять что-то проговорила. Очертания камня начали меняться. Он задрожал в ее руках, как живой, а затем появилась зубастая пасть и отросли четыре тонких лапки. Хегба положила бывший булыжник на землю, и он резво бросился бежать, на ходу с хрустом пожирая другие камни и перемалывая их в песок. Боги, подумала Соня, что же она способна делать с людьми?!

– Кровь...– мечтательно проговорила Хегба, прикрывая глаза, словно в сладострастной истоме.– Мне нужна кровь. За свою жизнь я выпила ее больше, чем ты воды, ибо я слышала, будто это помогает победить время и обрести вечность. Однако далеко не сразу я узнала, что не всякая кровь обладает такой силой. То, что я делаю, приостанавливает бег времени лишь отчасти, но о полной победе говорить еще слишком рано.

– Почему вы говорите мне все это, госпожа? – спросила Соня. Она уже поняла, что жуткие слухи о ведьме из Эрдеда чистая правда. Хегба даже не пыталась скрыть своих злодеяний, уверенная в том, что остановить ее невозможно.

– Скоро узнаешь,– ответила ведьма, поворачиваясь к Соне лицом.– Соня, Соня... я чую в тебе силу, подобную моей собственной. Впервые в жизни я вижу человека, способного сравниться со мной. Ты думаешь, я не знаю, зачем и по чьему приказу ты явилась в Эрдед? Гиперборейская Волчица послала тебя на верную смерть, ибо я не поверю, что она обо мне столь нелестного мнения. Я могла бы убить тебя сразу – и этого дурака, что пришел с тобой, но не сделала этого, потому что... я хочу быть с тобой всегда и разделить с тобой вечность... Я сказала тебе однажды, что Хегба умеет быть щедрой. Я не спрашиваю, согласна ли ты. Ты слишком молодое и глупое создание, чтобы принять правильное решение: я сделаю это за тебя, и поверь, со временем ты будешь мне благодарна, девочка моя.

От такого обращения Соню передернуло. Она чувствовала, что попала в ловушку, из которой нет выхода. Поистине, гнев ведьмы был не так страшен, как ее милость. Что она намерена сделать – превратить ее, Соню, в вампира, в вечную наперсницу своих ненасытных злодейств? О, проклятие!

– Что от меня требуется, госпожа? – Соня изо всех сил старалась, чтобы голос не выдал охватившей ее тревоги.

– Молчать, ждать и не бояться.– Был ответ.– Поедем назад... любовь моя.

Вот только этого еще не хватало. Теперь понятно, почему эту тварь не способен возбудить ни один мужчина, почему она окружает себя только девушками, одна прекраснее другой, а из мужчин ее не раздражают лишь такие, как уродец Фриск. Нужно срочно поговорить с Марсалом... Но как? Ведь оба они для Хегбы раскрытая книга, ведьма просто играет с ними, как кошка с придушенной мышью. «Вырви черное сердце Эрдеда»,– велел Север. Да скорее Хегба вырвет ее собственное. Что, если их с Марсалом в самом деле предали? Неужели никому нельзя верить? Нет, пока об этом лучше не думать. Как бы там ни было, теперь Соня не понаслышке знает, что такое Хегба, и теперь у нее появились свои причины уничтожить ее. Тем более, что ведьма очень близко подошла к разгадке,  иначе вряд ли она бы так уверенно раздавала обещания. И этот прием в замке... Постойте-ка... Прием! Не так уж плохо. Соберется масса народа. Хегба будет занята гостями, и можно попытаться проникнуть в ту подземную часть замка, где хранится проклятый череп. Правда, до сих пор Соне не доводилось там побывать ни разу. Эти мысли не давали Соне покоя, однако она вела себя как ни в чем не бывало, словно никакого разговора в лесу и не было. Она выполняла обычные обязанности и сверх того отдавала прислуге необходимые распоряжения, касательно грядущего приема. Эрдед гудел, как потревоженный улей, сама же Хегба оставалась невозмутимо холодной и с одобрением наблюдала за спокойствием Сони. Однако теперь в каждом взгляде и жесте проклятой колдуньи девушка видела сжигающую Хегбу страсть.

На следующий день ближе к ночи Хегба сказала:

– Пойдем, я хочу тебе кое-что показать.

Соня повиновалась и последовала за ней сквозь открывшийся в стене проход куда-то вниз по винтовой лестнице. Хегба шла впереди, держа в руке большую черную свечу. Комната, в которую она привела Соню, напоминала одновременно сокровищницу и храм. Девушка огляделась. Высокие сводчатые стены, украшенные магическими символами и гербом рода Хегбы, на котором был изображен дракон, кусающий собственный хвост. Алтарь... Что же он напоминает? Соня опустила взгляд на пол, рисунок которого в точности повторял тот, что она видела в горном селении: круг, квадрат, пентаграмма с жертвенником в центре, только на сей раз черный камень не был пуст – на нем возвышался хрустальный череп, совершенная копия человеческого, только прозрачный. Череп сиял изнутри, благодаря хитрой системе призм и трубок, отражавших и усиливавших свет свечей. Хегба вступила в круг и протянула руку Соне.

– Иди сюда. Не бойся. Как вошла, так и выйдешь. Сейчас здесь ничего не произойдет... то, что должно свершиться, увидишь в ночь полнолуния.

Опять! Ночь полнолуния... Совсем, как тогда.

– Выбери для себя украшения, какие пожелаешь,– проговорила Хегба, царственным жестом раскрывая один из стоящих возле стены сундуков.– Здесь их много. Посмотри вот на этот. Салмордин, один из девяти благородных камней, созданных вспышкой молнии, которая отделает жизнь от смерти. Суеверные глупцы никогда не касаются этого камня, уверяя, что в нем соединились добро и зло, но он прекрасен, и талисманы из него даруют немалую силу.

Соня взяла из рук Хегбы тяжелый амулет в золотой оправе. Розоватый с красными прожилками и вкраплениями, напоминающими капли крови. В самом деле, очень красивый. Затем взгляд ее упал на еще один ни на что не похожий предмет жемчужно-серого цвета, переходящего в зеленоватый. Пожалуй, его можно было сравнить с букетом, насаженным на золотые стержни, вроде пучка искусственных цветов. Каждый стержень заканчивался подобием зеленоватого рога с зубчатыми краями, походившего на кремниевый наконечник стрелы. Но материал этот был тверже кремния и цветом бледнее зелени кхитайской ивы.

– «Гадючий язык»,– пояснила Хегба.– Окаменевшие языки змей. Они изменяют цвет, если в еде или питье есть яд. Я никогда не расстаюсь с таким же.

Соня кивнула.

– В Хауране для этого использовали, желтовато-коричневые камни-безоары, добывавшиеся из внутренностей серны,– сказала она.– Да только они не всегда помогали.

– Разумеется, чутье надежнее самого сильного камня,– согласилась ведьма.– Я все больше убеждаюсь, что не ошиблась в тебе. Среди таких богатств твой взгляд ни разу не вспыхнул жадным блеском – ты выше земных ценностей. Но все же... к твоим роскошным волосам подойдут изумруды и бриллианты. Бери, не бойся. Твоя красота затмит самых знатных особ... ты – драгоценнейший бриллиант в моей диадеме, милая.– Дыхание Хегбы участилось.– Если бы ты знала, что делаешь со мной! Но нет. Я и пальцем к тебе не прикоснусь, пока мы рука об руку не переступим порог преходящего... Теперь уже скоро... Мы будем повенчаны с тобой вечностью, в которой человеческие предрассудки не значат ничего. Но довольно! Я покажу тебе еще кое-что. Следуй за мной.

Продвигаясь по лабиринтам подземной части замка, едва ли не более внушительной, нежели верхние помещения, Соня вскоре услышала приглушенные голоса и крики множества людей. Ее глазам предстали узники Эрдеда, числом не менее двух сотен, содержавшиеся, точно скотина в загоне, в огромной каменной нише, заглянуть в которую можно было сверху через частую металлическую решетку.

– Кто эти люди? – спросила девушка.– Что они сделали?

– Ничего особенного,– отозвалась Хегба.– Просто они ждут свидания... с моими детьми, которых ты скоро увидишь. Не обращай внимания. Ты выше этих ничтожеств. А вот здесь хранится мое самое дорогое сокровище.– Колдунья раскрыла дверь, ведущую в маленькую, совершенно пустую, комнату, более всего похожую на камеру темницы.