Текст книги "Рыжая Соня и Владыка падших"

Автор книги: Энтони Уоренберг (Варенберг)

Соавторы: Джордж Бейли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Весть о поступке Дайвы облетела весь Асгард, Народ был на ее стороне, и она ходила с видом терпеливой мученицы, потупив взгляд, иначе в нём бы слишком явно читалось торжество. Теперь ей оставалось разыграть последнюю карту, что она и сделала. Лойор, прежний оруженосец Дансубарга, явился к Раммару с известием, будто его господин из мести пытался подготовить верные ему отряды к бунту, и часть войск ждет лишь сигнала для начала действий. По словам Лойора, Дайва случайно услышала беседу мужа с одним из старших офицеров, но сама не может явиться во дворец, так как чудовище, Дансубарг, зверски избил ее, узнав о том, что ей все известно. По просьбе своей госпожи, находящейся чуть ли не при смерти, он, Лойор, поспешил с докладом к своему правителю...

Дансубарга немедленно арестовали, лишили всех прав, состояния и бросили в камеру. Дайва свидетельствовала против него. Поверить в то, что женщина, совсем недавно так отчаянно защищавшая своего мужа, с какой-то стати возьмется лгать, подписывая ему смертный приговор, было никак не возможно. Несчастный не сознавался в измене даже под пытками. Ни огонь, ни плеть не могли заставить его возводить на себя напраслину, хотя от боли и унижений он почти лишился рассудка, тогда как Дайва сделалась едва ли не героиней Асгарда. По распоряжению кенига все состояние ярла перешло в ее безраздельную собственность, а самого Дансубарга ждала публичная казнь.

Он так и не узнал, кто подкупил охранников и устроил ему побег, кто был тем единственным другом, что не предал его в роковой час. Ярл бежал за два дня до казни, но совершил еще одну непростительную ошибку...

Пока Дансубарг был в тюрьме, Дайва благополучно разрешилась от бремени, и вместо того, чтобы немедленно покинуть Асгард, ярл явился в свой бывший особняк, чтобы увидеть сына – и, конечно же, вновь был схвачен слугами Дай-вы. Однако Дайва не спешила вернуть мужа в камеру, а приказала своим прихвостням во главе с Лойором прикончить несчастного, и с удовольствием наблюдала за тем, как его, связанного и не способного оказать сопротивления, избивали. Убедившись, что Дансубарг вот-вот испустит дух, Дайва, которой пришла на ум новая мрачная фантазия, приказала: «Похороните его живым». Что и было исполнено. Ребенка Дансубаргу так и не довелось увидеть.

Вот такую историю бывший асгардский ярл рассказал Северу, а Вожак поведал Соне, Девушка слушала его долго и внимательно, потом тряхнула огненными локонами и проговорила:

– Между прочим, так ему и надо. Знала бы раньше, и не подумала бы его выкапывать.

Вожак ждал продолжения. Он не ошибся. Соня посидела пару минут молча, затем добавила:

– Впрочем, он уже и так достаточно жестоко наказан. А эта Дайва еще отвратнее, чем ярл, или кто он там теперь. Терпеть не могу, когда такие стервы торжествуют. Это несправедливо. Пожалуй, я помогу ему, но с одним условием.

– Каким? —улыбнулся Север, любуясь ее суровым выражением.

– Позови Дансубарга. При нем скажу.

Презрительно глянув на вошедшего, Соня произнесла:

– Говоря откровенно, ты настоящий мерзавец. Если хочешь, чтобы я тебе помогла, поклянись, что разыщешь Илу и вымолишь у нее прощение. Во всяком случае, теперь ты знаешь, как больно, когда тебя предают.

– Да,– с горечью сказал он, не смея поднять взгляд.– В тюрьме я понял больше, чем за всю прошлую жизнь. Я сделаю все, чтобы вернуть Илу.

– Хорошо,– удовлетворенно кивнула Соня.– Тогда собирайся. Мы возвращаемся в Асгард.

По дороге девушка заставила Дансубарга подробнейшим образом описать жизнь в его поместье, назвать имена слуг, рассказать, как выглядит каждый из тех, кто ближе всех находился к нему и Дайве.

Когда ярл в конце концов спросил, зачем ей все это нужно, Соня фыркнула:

– Хорошо же я буду выглядеть на месте твоей женушки, понятия не имея, к кому как следует обращаться. Ты что, в самом деле так глуп или прикидываешься? Не ты ли говорил, что я похожа на Дайву? Ну-ка, скажи, чего не хватает для полного сходетва.

– Ну... она немного повыше ростом, волосы темнее, скорее бронзовые. Губы более полные...

– Это поправимо,—подытожила Соня.

– Но, во имя всех богов, что ты задумала?

– Небольшой розыгрыш, всего-навсего. Неужели не понятно?

Соня посвятила Дансубарга в дерзкий план, успевший созреть в ее хорошенькой головке, план, которым она имела все основания гордиться. Вот только удалось бы его осуществить... Соня надеялась, что удача не покинет ее: в таких рискованных делах любой пустяк способен перечеркнуть все.

– Но ты не сможешь проникнуть в поместье,– возразил Дансубарг.– Его охраняют огромные псы. Их пятеро, злобных, точно демоны, и выученных нападать, не лая. Меня они знают, но ты...

– И что, они весь день свободно бегают возле дома и живьем съедают каждого входящего?

– Нет, разумеется, их спускают с цепи только по ночам.

– А мы придем днем, только и всего.

– По-моему, то, что ты предлагаешь, слишком опасно. Один раз я уже попался...

– Ну, тогда ты был один и плохо соображал. Да что с тобой, Дансубарг? Неужели в тюрьме из тебя выбили все мужество, а Лойор с товарищами довершили начатое? Встряхнись! Вожак не даром послал с тобой именно меня. Я считаюсь одним из лучших бойцов в Логове...

– И ты презираешь меня, Соня,– тихо сказал он.– После того, что узнала обо мне...

Девушка пустила Чейту шагом, бок о бок с конем Дансубарга.

– Давай поговорим начистоту. Мне не важно, что было с тобой раньше. Я стану судить о тебе по тому, как ты поведешь себя теперь.

...С Эрдедом, воспоминания о котором были все еще слишком свежи в памяти Сони, особняк в поместье Дансубарга, не шел ни в какое сравнение, однако строил его человек, наделенный изысканным вкусом и смелой фантазией.

– Я хотел, чтобы дом освещался солнцем постоянно, ты увидишь, сколько там Окон,– сказал Дансубарг.– Терпеть не могу темноту, мрак, низкие потолки, тесные комнаты. Воздуха и света никогда не бывает слишком много.

– Красиво,– проговорила Соня, залюбовавшись домом.

– Тебе нравится, правда? Здесь все придумано мною,– не без гордости сказал Дансубарг.– До малейшей детали. Знаешь, мне никогда не было все равно, где жить.

Соне хотелось сказать, что лучше бы он заботился о том, не где, а с кем, но сдержалась.

Вместо глухой каменной ограды особняк окружала ажурная решетка. Несмотря на высоту, перелезть через нее для Сони не составляло никакого труда, хоть с завязанными глазами. Возле дома был разбит огромный парк – тоже весьма кстати, есть где спрятаться.

– Ну что ж,– улыбнулась Соня,– веди меня в свои владения.

Действовать требовалось предельно осторожно и уж конечно не лезть напролом через главные ворота. Навыки ловкой шадизарской воровки и здесь пригодились Соне. Оказавшись на территории Астера и памятуя о том, что до темноты необходимо попасть в дом, дабы не растерзали собаки, девушка через черный ход пробралась туда, оставив Дансубарга снаружи – ему псы не страшны. Если бы требовалось похитить какую-нибудь вещь, подумала Соня, то хватило бы получаса – как ни странно, никакой охраны Дайва не выставила, да и ее самой дома не оказалось.

Соня поднялась на второй этаж и с помощью нехитрой отмычки открыла замок двери, ведущей в покои Дайвы. Добравшись до гардероба, Соня подыскала себе подходящее одеяние и, прижав платье к груди и немного покрутившись перед зеркалом, осталась собой довольна.

Стук копыт во дворе возвестил о том, что Дайва вернулась и, судя по всему, как поняла Соня, осторожно выглянув в окно, с охоты. Особняк немедленно ожил. Слуги готовы были Сбиться с ног, стараясь угодить спесивой хозяйке. Копия Хегбы, неприязненно подумала Соня, проскользнув в комнату личной прислуги Дайвы. Если эта стерва не успела сменить служанку, все пройдет лучше некуда...

Дайва ворвалась как ураган и тут же накинулась на прислугу – Соня услышала звук звонкой оплеухи. Знакомая картина! Служанка Сурайя, естественно, смолчала и принялась заниматься туалетом своей госпожи, которая продолжала поносить ее на чем свет стоит, перемежая брань сетованиями на то, что «эта тварь опять ускользнула», а ведь она, Дайва, подняла на ноги две сотни егерей для охоты на «проклятого оборотня» и приказала пустить в ход стрелы с серебряными наконечниками... О чем это она, не поняла Соня. Похоже, тут появились новые загадки.

Не прошло и часа, как Дайва была готова спуститься в столовую, и Сурайя, сопроводив ее и препоручив заботам других слуг, возвратилась к себе. Каков же был ужас девушки, когда, открыв дверь своей конуры, она лицом к лицу столкнулась... со своей госпожой! От потрясения Сурайя и вскрикнуть не смогла, только прижала руку к груди и, закатив глаза, сползла по стене на пол. Соня слегка похлопала ее по щекам, приводя в чувство, и когда взгляд Сурайи принял более осмысленное выражение, прошептала:

 – Тихо, милая; я не призрак и не твоя хозяйка.

 Та судорожно закивала, ничего не понимая.

 – А... а... кто ты?!

 – Не бойся. Ты помнишь своего прежнего господина, Сурайя?

 Глаза молодой служанки мгновенно наполнились слезами.

 – Ну, брось плакать. Я знаю, ты любила его,– улыбнулась Соня.– Так вот, ему нужно помочь.

 – Он жив? – недоверчиво спросила та.– Боги, о, если бы это было правдой! Дайва всех со свету сживает, совсем обезумела... Ярл, тот всегда слуг ценил, он добрый был и на деньги, и на подарки... Мы все его любили, не я одна. А теперь одни крики да оплеухи! Никакого житья не стало!

 – Ладно, не болтай, и гляди, не выдавай, что я здесь. Вернется твой господин, наведет порядок. Помоги-ка мне лучше. Сделай прическу в точности как у Дайвы, сумеешь? Я слышала, ты по этой части весьма искусна, и насчет лица мастерица.

 Сурайя хихикнула.

 – А то нет. Дайва бы давно меня выгнала или еще чего похуже, но обойтись без меня не может.

 Дансубарг не ошибся, отозвавшись об этой девушке как о не очень умной, но честной и преданной ему: когда-то он спас ее отца, выплатив за него большой долг, и в семье Сурайи его весьма почитали. Эти простые люди умели помнить добро.

К моменту возвращения Дайвы служанка успела сделать все, что от нее требовалось, проявив поразительную расторопность и незаурядное мастерство, и тут же занялась исполнением прихотей своей госпожи. Дождавшись, пока та уснет и весь дом затихнет, Сурайя снова скользнула к себе.

– Ну до чего вы с ней вышли похожи! – прикрыв рот рукой, чтобы не ровен час не хихикнуть слишком громко, восхитилась она плодами своего труда.– Отличить невозможно!

– Ты молодец,– похвалила Соня.– Но это только начало, веревку принести можешь?

Сурайя исполнила и это. Закрепив веревку и выкинув свободный конец в окно, Соня перегнулась через подоконник и негромко свистнула. Спустя минуту Дансубарг поднялся к ним. Увидев своего господина живым, Сурайя не смогла сдержать чувств и бросилась ему на шею;

– Ты меня задушишь, дурочка,.. – улыбнулся Дансубарг.– Давай лучше делом займемся.

...Пробуждение Дайвы было таким, что она не сразу отличила его от продолжения сна. Перед нею стоял... ее собственный призрак-двойник в белом, слегка колышущемся одеянии и со свечой в руках! Сказать, что она была потрясена, значит не сказать ничего. Дайва лишилась дара речи.

Боги, лицо, которое она сотни тысяч раз видела в зеркале... Нет, это невероятно! Но и это еще не все, ибо за спиной первого призрака возник второй, еще более жуткий: мертвый – в том, что он мертв, Дайва не сомневалась – Дансубарг в боевых доспехах стоял, опираясь на меч, и не мигая взирал на нее.

– Все кончено, Дайва,– проговорил он, и она потеряла сознание.

...Наутро Дайва явилась к завтраку чуть позже обычного, была несколько рассеянна и выглядела усталой, но и только. Отдала несколько незначительных распоряжений и вернулась к себе, сославшись на разыгравшуюся мигрень. Спустя час явился дворецкий с докладом, сообщив, что ее аудиенции дожидается начальник городской стражи. Хозяйка Астера велела впустить его; разумеется, Соня видела этого человека впервые в жизни и понятия не имела, о чем пойдет разговор, но тот, раскланявшись, заговорил первым:

– Мы до сих пор не нашли убийцу Аойора.

– Это ужасно,– резко проговорила она.– Возможно, плохо искали.

– Но дело запутывается по известным вам обстоятельствам... Единственный свидетель продолжает утверждать, что женщина, совершившая убийство, как бы это точнее сказать...

– Знаю, знаю, слышала уже. Этот пьяница указывает мои приметы? Он не способен отличить одну женщину от другой! Как мне это надоело!

В день убийства Лойора меня видели десятки людей здесь, в Астере, я не выезжаю за пределы поместья, тем более без сопровождения, с тех пор, как мой бедный муж бежал из тюрьмы. Ведь он очень опасен и, кстати, его тоже до сих пор не поймали. Кошмар, просто кошмар!

– Но, моя госпожа, та женщина была не одна. С нею был сообщник... разглядеть его лица наш свидетель не смог.

– Да. Мой призрак ходит по Асгарду на пару с неведомым приятелем и убивает моих людей. Я в восторге от ваших успехов,– язвительно проговорила Соня.– Убирайтесь вон из моего дома и не появляйтесь в Астере до тех пор, пока не сможете сообщить ничего более вразумительного.

Выпроводив начальника стражи, Соня, изображая крайнее бешенство, швырнула в стену хрустальный графин, а спустившись вечером к обеду, извела слуг придирками по поводу отвратительно приготовленных блюд, сервировки и тому подобного, следя только за тем, чтобы не переиграть, но, кажется, все проходило просто замечательно, во всяком случае, украдкой бросая взгляд на Су-райю, Соня неизменно встречала заметный ей одной одобрительный кивок. Дайва из нее получалась хоть куда.

Но оказалось, что ей уготовано еще одно испытание. Ближе к ночи Сурайя предупредила:

– Сегодня заявится Гантар... будь осторожна.

Дансубарг много чего говорил Соне об этом человеке.

– Он ведает охраной Астера,– пояснила Сурайя.– Прежде был телохранителем ярла.

– Я знаю, кем он был,– кивнула Соня.– Но что значит «заявится»? Что, я не могу попросту не впустить его к себе?

– Вряд ли. Гантар спит с Дайвой, и уже давно.

Ах вот как! Играть роль любовницы этого предателя?! Да никогда в жизни. Ничего, теперь ему придется попоститься.

Тот, кого Сурайя называла Гантаром, тоже был знаком Соне. Он оказался одним из той троицы на кладбище. Вероятно, он привык к более радушному приему, нежели тот, который был оказан ему на этот раз. Войдя в спальню Дайвы, он уж слишком рьяно взялся за дело и был неприятно поражен, когда Соня бесцеремонно оттолкнула его.

– В чем дело, любимая? Я тебя просто не узнаю,– произнес он торопливо.– Ну, не ломайся, не капризничай.

– Да неужели? – прищурилась она.– Знаешь, Гантар... я много думала и поняла, что ты ведешь со мной нечестную игру. Лойор не идет у меня из головы.

– При чем тут Лойор, дорогая? И зачем мне обманывать тебя, мать моего сына?..

Соня едва не расхохоталась. Так вот как давно длится эта связь. Ребенок Дайвы не имеет к Дансубаргу никакого отношения.

– Кто убил Лойора? Ты думаешь, я способна поверить, будто это дело рук женщины?!

– Ну не моих же. Ты знаешь, что я вернулся в Астер сразу же, как мы все закончили, и не покидал его несколько дней.

– Не твоих. Дансубарга.

Гантар рассмеялся, неестественно и зло.

– Дайва, забудь о нем, он давно мертв! Милая моя, мы забили его почти насмерть у тебя на глазах и сбросили в яму, не развязывая. Он не мог выбраться, это исключено, и тем более на следующее утро кого-то убить...– Гантар предпринял новую атаку.

– Не трогай меня,– взвизгнула Соня.– Я видела кошмар... будто Дансубарг встает из могилы... Это видение каждую ночь не дает мне покоя, я боюсь, Гантар – что он сделает с нами, если... если вернется?!

– Знаешь, Дайва, от твоих фантазий голова идет кругом. То тебе мерещилась какая-то белая олениха, теперь оживший мертвец! Говорю тебе, все в порядке!

– Нет, Гантар, нет. Прошу тебя... ради нашей любви... проверь еще раз. Богами тебя заклинаю! Поезжай туда, посмотри... Я не могу ни о чем думать, не могу предаваться любви, пока ты этого не сделаешь!

– Ну что ж,– со злостью и явным разочарованием прошипел Гантар, сверля ее мутными от страсти глазами,– я поеду немедленно и еще до рассвета привезу тебе его руку или голову. Лишь бы ты прекратила изводить себя дурацкими сомнениями!

Он хлопнул дверью так, что, кажется, весь дом содрогнулся, и Соня облегченно откинулась на подушки, услышав по стуку копыт, что Гантар ускакал. Нелегко же ему будет исполнить обещанное, злорадно подумала она. До рассвета!.. Как бы не так! Интересно посмотреть, с какими глазами он вернется назад, Соня позвонила в колокольчик, призывая Сурайю.

– Я его выпроводила, полагаю, надолго. А ты слышала о белой оленихе?

– Это странная история.– Служанка побледнела и передернулась, словно на нее внезапно повеяло холодом.– Бродила тут одна; ее многие видели, особенно в сумерках или когда опускались туманы. Точно ручная, близко людей подпускала, и трубила так страшно, будто плакала. Однажды на охоте Дайва сама с нею столкнулась, а выстрелить не смогла, словно руки отнялись. Потом ночью позвала меня, вот как ты сейчас. Я прибежала, смотрю – госпожа сидит на полу и трясется так, что зуб на зуб не попадает, и на окно показывает, говорит, та олениха только что в упор на нее глядела... А до земли-то сколько?! С утра всех подняла, велела окрестные леса обыскать – не нашли даже следа копыт. Выходит, олениха-то по воздуху летает. Потом ее опять видели...

– Действительно странная история,—задумчиво проговорила Соня.– Ты, Сурайя, сбегай завтра домой, погляди, что там и как.

– Не волнуйся, мои отец, эту стерву не проморгает,– улыбнулась служанка.

Утро принесло новые неожиданности и загадки. Гантар все-таки возвратился, хоть и не до рассвета, как обещал, и... бездыханный. Его принесли в Астер в середине дня с проломленным черепом, причем удар, отправивший предателя на Серые Равнины, был нанесен не человеком, это Соня определила сразу, хотя старательно изображала панический ужас и растерянность. Все говорило о том, что его лягнула лошадь или... ка-кое-то другое животное, имеющее копыта. Ган-тара нашли на старом кладбище возле разрытой пустой могилы. Что он там делал, да еще ночью, никто, кроме Сони, не понимал. На мертвом лице его застыло выражение предельного страха: что увидел Гантар в последние мгновения? Этого не знала и она.

Навестив своего отца-лесничего, Сурайя пришла в Астер в прекрасном настроении и сообщила, что все складывается как нельзя лучше: Дайва еще не оправилась от потрясения и даже не пытается бежать, просит только не убивать ее.

– Мне она нужна живой,– сказала Соня.– Так что пусть не беспокоится за свою драгоценную шкуру.

Узнав о смерти Гантара, Сурайя весьма воодушевилась, произнеся что-то вроде «собаке – собачья смерть», но тут же встревожилась:

– А кто его...

Соня пожала плечами.

– Не я. И не Дансубарг. В общем, понятия не имею, но похоже на то, что какое-то животное.

Сурайя смертельно побледнела.

– Она... это она!..

– Да кто?! Тебе что-то известно?

– О... олениха! – выдавила служанка.– Ой, я боюсь... боюсь привидений, оборотней!..

Соня как могла успокоила свою подругу, хотя у нее самой душа была не на месте. Никаких других «привидений», кроме самой себя, она не ожидала здесь встретить ни в человеческом, ни в зверином обличье. Но отмахнуться от жутких рассказов было невозможно. Тем более после того, как той же ночью Соня убедилась в их правдивости. Она проснулась около полуночи от сжавшей сердце необъяснимой тревоги, чувствуя на себе чей-то пристальный взгляд. Соня медленно повернулась к темному окну... и едва не закричала: на нее глядели огромные влажные карие глаза. Снежно-белое животное, как бы замерло в воздухе по ту сторону окна, и в его совершенно человеческом взгляде стыла тоска, чуткие ноздри вздрагивали и раздувались. Пересилив страх. Соня поднялась с постели и подошла к самому окну, стараясь выдержать этот взгляд и ни в коем случае не отвести глаз.

– Кто ты? – спросила она.– Что тебе нужно, неприкаянная душа?

Глаза зверя изменили выражение: теперь в них читалось удивление. С минуту олениха белым облаком колыхалась в воздухе, потом развернулась, пошла прочь, горестно трубя – от этого жуткого звука кровь стыла в жилах,– и растаяла в темноте, так и не коснувшись копытами земли.

Только тут Соня почувствовала, что ноги у нее дрожат, а все тело покрыто липкой испариной. Она никак не могла перестать трястись, вдобавок принялась неудержимо икать от страха. Ей хотелось позвать Сурайю, но она и голоса-то лишилась —рот открывала, а звуки не получались. Лишь спустя полчаса она успокоилась настолько, чтобы соображать, и решила сохранить ночное происшествие в тайне: что толку больше прежнего пугать Сурайю? Еще наделает глупостей... Ни к чему так рисковать.

Еще через три дня покончил с собой третий участник казни Дансубарга, его нашли болтающимся в петле в собственном доме. Своей ли рукой он накинул себе веревку на шею или с чьей-то помощью, осталось тайной, но, учитывая, что дверь была заперта изнутри и окно плотно закрыто, выходило, что он все-таки сам свел счеты с жизнью. Вот только с чего бы, не совесть же замучила?! Что-то неладное творилось в Астере, в дело явно вмешивались потусторонние силы – в этом Соня не сомневалась, весьма сожалея о том, что не владеет магией. Она испытывала непреодолимое желание поскорее разделаться с этой историей, но для этого требовалось добиться приглашения во дворец Раммара.

Однажды вечером в одиночестве прогуливаясь по парку возле особняка и обдумывая, что делать дальше, Соня внезапно остановилась как вкопанная. Прямо перед ней выросла белая олениха, только на этот раз она твердо стояла на земле, нагнув голову и ударяя копытом в землю. Соня невольно отпрянула – похоже, ей предстояло разделить судьбу Гантара. Олениха вела себя так свирепо, будто защищала потомство. Опомнившись, Соня выхватила нож: убегать от такого животного не имело смысла, человеку не сравниться с ним в скорости. Олениха прыгнула на девушку, рассчитывая сбить с ног и затем затоптать копытами, Соня едва увернулась и метнула нож, тот самый, созданный для нее Арвиной и не знающий промаха. Однако он пролетел мимо, даже не задев животное! Лишившись своего оружия, Соня поняла, что обречена. Она могла теперь только уворачиваться, ибо олениха бросалась на нее как безумная. Отступая, Соня поскользнулась на влажной от вечерней росы траве и не удержалась на ногах. Смертоносные копыта были всего в нескольких дюймах от ее головы, и тут Соню словно озарило.

– Я не Дайва! – крикнула она.– Не Дайва...

На миг сознание померкло, а когда девушка вновь открыла глаза, никакой оленихи не было. Все еще в изумлении и страхе, Соня встала на ноги и подняла свой нож. Почему он подвел ее? Уже второй раз. Ведь, брошенный в Дансубарга, он тоже только ранил противника, вонзившись в плечо, а не в сердце. А тут и вовсе... Что, если этот нож сам  знает, кого убивать, а кого нет?! Значит, белая олениха не заслуживала смерти...

Соня привыкла любое начатое дело доводить до конца, но теперь ей было попросту не избавиться от желания покинуть Астер. Ждать пришлось недолго. Раммар не забыл о Дайве. О ней в Асгарде всё еще продолжали много говорить, и, узнав о странных событиях в поместье, о том, что хозяйка Астера растеряна и напугана загадочной гибелью уже троих верных ей людей, что она никуда не выезжает, кениг решил сделать широкий жест, лично засвидетельствовав ей свою благодарность и готовность оказать любую поддержку. Гонец Раммара прибыл в Астер со столь необходимым Соне приглашением, и девушка немедленно принялась готовиться к выходу в свет. По счастью, ее с детства обучали премудростям этикета. Через Сурайю известив Дансубарга о том, что близится развязка, Соня думала теперь только о том, как бы не случилось ничего непредвиденного. Сурайя непрерывно восхищалась Соней, уверяя, что она в сто раз красивее Дайвы, но девушку это вовсе не радовало.

– Да я не должна отличаться от нее, пойми ты! – втолковывала она служанке.– Представь себе, Дайва запугана, подавлена и вдруг является этакой богиней! Нарисуй-ка ты мне лучше темные круги под глазами, которые я вроде как изо всех сил стараюсь скрыть под слоем белил. Пойми, сейчас Дайва не должна быть неотразимой!

Уразумев, что от нее требуется, Сурайя постаралась на славу. Посмотрев на себя в зеркало. Соня удовлетворенно кивнула. Выглядела она теперь так, словно не спала минимум неделю и изрядно сбросила в весе. Можно себе представить, какое впечатление она произведет, явившись во дворец в таком виде.

Прибыв в резиденцию правителя Асгарда, «Дайва» была невероятно рассеянна и чуть ли не заговаривалась. Ее трясло, как в лихорадке, и на сочувственные вопросы она отвечала, едва шевеля губами: «моя жизнь в последнее время ужасна...» Казалось, она едва сдерживает слезы. Сам кениг принялся успокаивать ее, уверяя, что дерзкого преступника вот-вот поймают, но «Дайва» была безутешна. Она не могла ни есть, ни танцевать, ни толком поддерживать беседу, делаясь час от часу все более встревоженной. Бедняжка собрала вокруг себя толпу сочувствующих и кончилось тем, что она вдруг пошатнулась и упала в обморок, вызвав тем самым подлинный переполох. Подоспевший лекарь суетился возле несчастной, но привести ее в чувства никак не удавалось, казалось, «Дайва» вот-вот умрет. Но вдруг она с диким криком открыла полные ужаса глаза.

– Змеи... змеи...– лихорадочно шептала она, вцепившись в свои волосы.– Они ползают по мне, душат меня! О, не-ет... Дансубарг, прости, я поступила ужасно, оболгав тебя перед кенигом! Спасите меня... змеи... я умираю... своими раздвоенными языками они слизывают кровь невинного с моих рук, но она проступает снова...– Она подняла трясущиеся кисти и поднесла их к лицу, кусая губы.—Боги, что же я натворила... Все мертвы... Лойор, Гантар, Керр... все, кто был причастен к моему преступлению... Теперь моя очередь... Змеи высасывают мое сердце за то, что я совершила, предав невинного... ибо я обрекла его на ужасные пытки и позорную смерть...

– Ведьма,– проскрежетал Раммар, содрогаясь от ее откровений.– Взять ее!

Задыхающуюся и разрывающую на себе одежды «Дайву» грубо поставили на ноги, а она сопротивлялась и всё норовила рухнуть к ногам кенига, продолжая каяться во всех смертных грехах и не забывая при этом приукрасить свою исповедь бормотанием о змеях. Слуги Раммара поволокли ее прочь, и теперь Соня была готова молиться кому угодно, лишь бы Дансубарг не опоздал: подвергнуться пыткам и быть сожженной вместо Дайвы ей вовсе не хотелось. Когда Соню выводили из парадной залы дворца, она нако-нец-то услышала возглас:

– Остановитесь!

Дансубарг бежал к ней через анфиладу залов, Раммар шагнул ему навстречу.

– Дансубарг... боги мои... она только что во всем призналась!

Ярл склонился перед кенигом.

– Это должно было случиться,– задыхаясь, проговорил он.—Я служил честно тебе и Асгарду... Мог ли я думать, что судьба моя будет разбита из-за навета собственной жены? Если я кого-то предал – то только мою Илу, но не тебя, мой господин и повелитель, Позволь же мне теперь сказать этой ужасной женщине несколько слов наедине – а потом да будет воля твоя на то, как с нею поступить! – Он схватил Соню за руку и увлек за собой. Дансубаргу не стали препятствовать. Захлопнув за собой дверь одной из парадных комнат, ярл прошептал:

– Соня, ты всех перехитрила...

– Да ладно тебе,– отмахнулась девушка.– Бежать мне надо, пока не сожгли! Где настоящая-то Дайва, Нергал тебя разорви?!

– Здесь она.– За маленькой дверью в стене на ступенях, ведущих вниз, без чувств лежала связанная Дайва.– Поменяйся с ней платьем,– сказал Дансубарг и втащил женщину в комнату.

Соня мгновенно выполнила его просьбу.

– Дальше что?!

– Теперь быстро вниз: иди, я приду за тобой,– пообещал Дансубарг, благодарно глядя на Соню.

– Пожалуй, мне проще уйти одной,– возразила она.– И пойду, разумеется, не в Астер, а к родителям Сурайи, у них и встретимся. Не хвастало еще, чтобы все узнали, что у Дайвы был двойник.

Соня без труда покинула дворец, где всех заснимало лишь одно – признание Дайвы.

Дансубарг возвратился на следующий день. Он с трудом находил слова, способные выразить его благодарность, но Соня быстро прервала его восторженную речь:

– Ладно, хватит. Свою часть договора я выполнила, а ты?.. ВеДь ты клялся мне и Северу разыскать Илу.

Дансубарг как-то странно посмотрел на нее.

– Соня... я уже сделал это. Но она...– Он замолчал, борясь с волнением.

– Говори,—попросила девушка.—Что произошло? Наверное, она не хочет тебя видеть. Расскажи мне правду.

Он поднял глаза, полные невыразимой муки.

– Ила больше не человек.– Голос Дансубарга сорвался.– Не знаю, как тебе объяснить...

Соня положила руку ему на плечо.

– Не надо ничего объяснять. Я знаю. Я видела... белую олениху. Это... она, ведь так?

Дансубарг закрыл лицо руками.

– Да, Соня. Когда мы расстались. Ила стала жить вместе с моими родителями, попросив их ничего не сообщать мне. Они приняли ее как родную дочь» Она очень страдала... она даже хотела покончить с собой, если бы не одно обстоятельство: Ила ждала от меня ребенка! Ну почему, почему она мне не сказала?!

– Она не хотела только этим удержать тебя.

– Может быть... не знаю... Все могло быть совсем иначе, Соня!

– И что же?

– У нее родился сын... мой истинный сын! Однако Ила, препоручив его заботам моей матери, каждый день уходила из дома к реке и плакала там, пока не иссякнут слезы. А когда я попал в тюрьму, она стала думать, как вызволить меня оттуда. Ила решилась подкупить стражу, но у нее не было ни денег, ни драгоценностей, ничего, чтобы заплатить за меня, ведь она ушла из Астера, ничего не взяв с собою. Тогда Ила пошла к знаменитому колдуну, и он предложил ей денег, но с одним условием. Ила должна была продать единственное, что у нее осталось – свою красоту – уродливой от рождения дочери этого колдуна, а взамен получить обличье дикого зверя.

– И она согласилась.

– Да. Она пошла на это, спасая мне жизнь. Я бежал, а Ила в ту же ночь превратилась в белую олениху.

– Как же ты узнал об этом, Дансубарг?

– От отца Су райи. Он хранил тайну Илы даже от собственной дочери. Я встретился с нею... Боги... Она узнала меня, Соня! Но она не хотела, чтобы я видел ее такой, и попыталась бежать. Я погнался за нею... крикнул ей: «Ила, ты принимала меня, когда я был безумнее зверя: неужели теперь я не приму тебя? Вернись ко мне, иначе я убью себя». Она остановилась, подошла ко мне, и я увидел, что глаза у нее остались прежними. Соня, я жестоко отверг ее и не умел ценить, когда она была прекрасной женщиной, а теперь, клянусь, до конца дней своих готов любить ее в облике оленихи, ведь не только глаза, но и ее верное, смелое сердце осталось прежним. Я понял это! Идем: я хочу, чтобы и ты узнала мою Илу.