355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Энтони Пирс » Совмещение » Текст книги (страница 2)
Совмещение
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 21:43

Текст книги "Совмещение"


Автор книги: Энтони Пирс



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

– Свисти, – сказала она.

Растерявшемуся Клефу ничего не оставалось, как засвистеть. Странно, но прикосновения прекратились. Он сделал свист громче и сложнее, соединяя в одной мелодии разные классические темы. Потом оживил свист трелью и двойными звуками, наполняя серенадой всю округу.

Постепенно начали проявляться фигурки существ. Это были маленькие человечки, сидящие на ветвях и на склоне и даже парящие в воздухе – все они восхищенно слушали Клефа.

– Это Сидхи, – пояснила Шеррилрайен, произнося это новое для Клефа слово через «ши». – Волшебный Народец. Они не причиняют вреда, так, озорничают самую малость.

Разоблаченные Сидхи тут же принялись танцевать и кружиться в воздухе. Девушки были ростом – если пользоваться старинной метрической системой – четыре фута, а юноши – чуть повыше. Они красиво двигались и постоянно улыбались – счастливый народец.

Но когда Клеф перестал свистеть, они вновь исчезли из поля зрения.

– Сидхи нечасто общаются с чужаками, но они очень любят музыку, – сказала волчица. – Мне было предсказано увидеть их три раза, прежде чем я умру.

– А сколько раз их уже видела ты?

– Это был третий.

– Тогда мне не надо было свистеть и вызывать их!

Она сделала жест, означающий, что ей все равно.

– Я стара, мой бег замедлился, мои зубы уже не такие острые. В любом случае моя стая не позволит мне долго жить среди них. Я рада, что увидала еще раз этот красивый Волшебный Народец.

– Но это же варварство! Другие волки не имеют право…

– Дело не в стае. В свое время я также убивала других и всегда знала: наступит и мой черед. Возможно, он уже наступил бы, не согласись я сопровождать тебя. Меня это вполне устраивает, Клеф-человек.

Клеф покачал головой. Чудовищный контраст: жестокость посреди красоты и волшебства этого мира.

Они продолжили путь.

Чуть позже произошло еще одно странное событие: словно неуловимый ветерок в лесу, или рассеяние несуществующих облаков в небе, или воскрешение того, что никогда не умирало. Скрытое напряжение в воздухе спало, обязательства были исполнены.

– Что это? – спросил Клеф.

– Исполнение клятвы. Она висела над лесом; теперь всё закончилось.

– Что за клятва?

– Голубой Адепт поклялся отомстить Красному Адепту.

– Понятно, но мне казалось, он хотел жениться, к тому же он участвует в Турнире на Протоне. Не слишком ли много он на себя взвалил?

– Непостижимы замыслы адептовы.

Кажется, так оно и было. Голубой Адепт, несомненно, обладал куда большей силой и был вовлечен в куда более значительные события, чем представлялось Клефу. Довольно странно, что такой маленький человек имел в этом мире такую огромную власть.

К ночи они достигли границ Платиновых Владений, там стояла табличка со знаком «PT78» [1]1
  Обозначение химического элемента и атомного номера платины ( прим. пер.).


[Закрыть]
.

– Идти дальше опасно, – сказала волчица, – лучше продолжить утром.

– Да, конечно. – Хотя Клеф не был так уверен: теперь, когда он уже так близко к цели, он действительно хотел быстрее добраться до этих таинственных эльфов. Хотя, если он не является Предопределенным, они заберут принадлежащую им Флейту.

Шеррилрайен знала, где поблизости можно найти укрытие, там они и заночевали.

– Хочу, чтоб знала ты, – сказал ей Клеф, – как я ценю все то, через что пришлось пройти тебе ради меня, независимо от того, как путешествие сие закончится для меня.

– Спасибо тебе, человек. Приятно мне было говорить с тобой и слушать музыку твою. В моей стае старикам нечасто уделяют внимание и время.

Выглядела она очень неважно, боль не позволяла ей расслабиться. Клеф непрерывно насвистывал мелодию и позволил себе расслабиться, только когда волчица погрузилась в беспокойную дремоту.

* * *

– Я не знал, что там поблизости были гарпии, – сказал Стайл, очнувшись. – Мне следовало лучше защитить Клефа. Хотя то, как он владеет рапирой… – Стайл пожал плечами и вновь погрузился в объятия Морфея, не уходя из объятий робота.

* * *

Следующим утром Клеф проснулся раньше волчицы, которая учащенно дышала и слегка поскуливала во сне. Её плечо распухло еще больше, и шерсть на нем выпала. Очевидно, это была тяжелая и опасная инфекция. Помочь могли бы хорошие антибиотики, но это – Фаза, мир магии, где антибиотики взять просто негде, и не факт, что здесь они бы подействовали.

Волшебство – вот, что требовалось. К сожалению, он не умеет колдовать, если не считать Флейту, но из-за значимости звучания Флейты играть на ней можно только для Платинового Народца. Тем не менее, возможно, её волшебство все же сможет помочь. Он положил музыкальный инструмент рядом с Шеррилрайен, как можно ближе к ее ране.

Волчица перестала скулить: ей стало легче от близости этого мощного талисмана. Однако её продолжало лихорадить, несмотря на теплоту утра, и укрыть её было нечем.

Клеф начал опять насвистывать – это все, что он мог для нее сделать. На этот раз он выбрал веселую народную песенку. Свистел он виртуозно, и радостные звуки, разгоняя печаль, разливались по всему лесу. Лихорадка у волчицы прошла, и та, наконец, крепко и спокойно заснула.

Клеф продолжал свистеть около часа. Затем волчица проснулась и издала недовольный рык из-за того, что проспала дольше Клефа, но Клеф не придал этому значения: ей нужен был дополнительный отдых.

Проблем с поиском завтрака не возникло: белки и птицы понакидали орехов и ягод в знак признания таланта Клефа – в этом мире любили музыку. В свою очередь, Клеф всей душой полюбил этот мир, хотя у мира этого были и недостатки, такие, как недуг Шеррилрайен.

Потом они взбирались по крутой тропинке, ведущей в Горные Владения. Теперь Клеф справлялся с подъемом лучше, чем волчица. Ему хотелось ей чем-нибудь помочь, но все, что он мог – это замедлить шаг, чтобы облегчить ей передвижение, не ущемляя при этом волчью гордость.

В глубине гор им встретился узенький, подвешенный над пропастью, мостик. Клеф смотрел на него с сомнением, в то время, как Шеррилрайен решительно взбиралась на мост. Она так опасно пошатывалась, что он тут же поспешил за ней, чтобы подхватить её, если она начнет заваливаться.

Где-то на половине пути через пропасть Клеф посмотрел вниз. Расщелина настолько глубоко уходила вниз, во тьму, что у него закружилась голова. Эти ощущения ему совершенно не понравились. К счастью, расщелина была узкой, и уже через считанные секунды путешественники преодолели её.

Наконец, они зашли внутрь горы. Шеррилрайен повалилась на раскиданную перед ней груду камней: её убывающие жизненные силы были почти на исходе. Она выполнила свою работу – она доставила его в целости и сохранности.

Однако поблизости никого не было. Ярко светило солнце, на холмах было полно животных и птиц – однако не было видно ни одного человека. Клеф, беспокоясь о волчице, решил ускорить знакомство с хозяевами Горы.

– Эй, там! – позвал он. – Я должен встретиться с жителями Платиновых Гор.

Ответа не последовало. Может, он ошибся с пунктом назначения?

– Шеррилрайен… – начал он.

Волчица с трудом приняла вид женщины. Выглядела она измученно.

– Мы там, где нужно, человек-музыкант. Горный Народец не выходит при свете дня. Ночью их увидишь ты.

– Не думаю, что вытерпишь ты до ночи, – сказал он. – Мы сейчас же должны раздобыть для тебя исцеляющее волшебство.

Она слабо улыбнулась:

– Слишком поздно, друг. Дни мои сочтены. Тебя лишь об одном прошу…

– Все, что угодно.

– Хотелось бы мне послушать Флейту перед смертью. Можешь сыграть эпитафию мне?

Он понял, что это конец: она не проживет и часа. Но он уже находился во владениях Маленького Народца и больше не мог ждать.

– Да, сейчас самое время, – согласился он, – самое время воспользоваться инструментом сим.

Он вытащил Флейту и заиграл старую народную песню, которую счел в данном случае уместной, – песню «Перекати-поле». Это была такая музыкальная тема, которую смогли бы по достоинству оценить волки: про свободу и широкие вольные просторы, про кочующие кусты, называемые «перекати-поле», несомые ветром через равнины, про тоску об оставленных за спиной землях. Быть может, для Фазы песня выбрана не совсем удачно, но Клеф чувствовал, что подобрал нужное настроение.

С самых первых нот Платиновая Флейта явила всю свою мощь лучшего инструмента из тех, на каких он когда-либо играл, усиленная волшебством, так что звук, казалось, не подчинялся законам физики. Музыка журчала, разливалась, резонировала; она давала Клефу ощущение, будто он взлетел, расширился и обнял собой сначала окружающую местность, затем целый мир, потом всю вселенную, а потом обе расколотые бесконечности – миры науки и магии. Звучание было настолько громким, чтобы объять всю Фазу, и настолько же тонким, чтобы проникнуть в душу.

И гора задрожала, земля затряслась, но ни как при обычном землетрясении. Дрожание началось с того места, где стоял Клеф, и начало ритмично вибрировать во все стороны, гармонично следуя музыке Флейты. Эффект усиливался по мере игры: листья на деревьях задрожали, сосновые иглы завибрировали, а молодая трава на склонах распрямилась и загудела, словно зубья камертона. Небо затянулось появившимися ниоткуда облаками, разбросав полосы радуг. Солнечный свет померк, наступили сумерки.

Клеф продолжал играть, не в силах сопротивляться вдохновению, навеянному воздействием Флейты на окружающий мир. Шерсть на Шеррилрайен зарядилась и встала дыбом. На ее морде появилась щенячья улыбка. Цвет волчицы стал каким-то неопределенным, в облике ее эстетично перемешались и волчья, и человеческая натура.

Теперь земля сотрясалась еще сильнее; ветви с деревьев падали; вершина Горы разваливалась на части; Горы Пурпурной гряды уже частично обвалились; в воздух поднялась пыль, а животные попрятались. В небе появилась воронка, и она становилась все ближе.

И тут появился Маленький Народец: теперь не было прямых солнечных лучей, могущих повредить им. Они стояли посреди пыли и тумана, с ужасом глядя, как рушатся их Владения. Но такова была мощь Флейты, поэтому никто из них даже не думал возражать.

Затем сверху начала сходить лавина – никто даже не шелохнулся. Каменные обломки проходили мимо, не задевая живых существ, и продвигались, словно стекающие по руслам ручейки, до тех пор, пока над телом Шеррилрайен, суки-волчицы, не образовалась аккуратная груда камней. Она испустила дух, и теперь была погребена.

Не двигаясь, Клеф продолжал играть. От камней отделился тонкий, вздымающийся призрак, он попеременно выглядел то как волк, то как женщина; это была душа Шеррилрайен, наконец освободившаяся от бренного тела.

По склону уже бежали демоны, внешне похожие на людей, но с рогами на головах и шипами на хвостах, а тела их окутывал огонь. Они торопились перехватить душу волчицы. Внезапно Клеф осознал, что волчица говорила про ад вовсе не фигурально: она знала, что демоны заберут её душу. Однако Клеф этого допустить не мог: она преданно помогала ему и в конце концов отдала за него жизнь, несомненно, это должно было помочь перевесить те злодеяния, которые случались в её жизни. Он должен был ей помочь. Клеф изменил игру, подбирая мелодию, способную переправить душу волчицы наверх.

И вдруг из разверзнувшихся небес появились волки, летящие без помощи крыльев; у каждого из них мех сиял аурой, словно нимб. Их вела вниз музыка, указывая им дорогу и отмечая место погребения.

Хотя демоны настигли душу первыми, волки-ангелы успели преградить им дорогу. Началась битва: призрачные человекоподобные силуэты против призрачных фигур псов. Туман, тучи и пыль вздымались одновременно на обоих планах: духовном и физическом. Но мелодия флейты придавала сил волкам и ослабляла демонов, и очень скоро волкам-ангелам удалось вырвать душу волчицы из рук служителей ада и унести ее в бушующее небо.

Однако перед тем, как окончательно покинуть земной мир, душа Шеррилрайен на мгновение задержалась, чтобы бросить один взгляд назад, на Клефа, и он знал, что в этот момент она благодарит его за неожиданный и прекрасный подарок. Небесные силы одержали верх: ее чистая волчья натура перевесила грешную человеческую составляющую. Шеррилрайен направила на землю прощальный взгляд, полный признательности, и воздух вокруг Клефа заискрился. Потом она повернулась и побежала прямо к Небесам в сопровождении своих божественных спутников.

Тем временем Пурпурные Горы продолжали сотрясаться и оседать; в южных землях в небо взмыли драконы; по всей Фазе переполошились многочисленные волшебные твари. Однако Клеф не переставал играть до тех пор, пока волчица благополучно не достигла Небес.

* * *

Стайл встревожено открыл глаза. Стены помещения дрожали!

– Кажется, происходит землетрясение, – прокомментировала Шина.

– Это Пурпурные Горы оседают, и это не простой природный катаклизм: его вызвал Предопределенный! – крикнул Стайл. – Теперь я понимаю, что Клеф – невероятно сильный волшебник: он может сравнять горы с землей и направить душу в рай.

– Предопределенный, – повторила Шина. – Клеф тот самый, кому суждено спасти Фазу?

– Он сыграл на Платиновой Флейте, и горы задрожали и обрушились – это знак. Я видел это в моем сне, и теперь я знаю, что это правда. Мои видения достигли настоящего времени и только что подтвердились.

Шина проверила новостной экран.

– Определенно на Протоне произошло землетрясение. Отключилась энергия по всей южной границе, произошли завалы в шахтах. Если это сделала мелодия флейты, значит, волшебство перешло через границу, разделяющую миры науки и волшебства.

– Похоже на то. Я уверен: моя случайная встреча с Клефом – это не простое совпадение, она была предопределена. И мои сны о нем и его путешествии – для этого должна быть причина. Подозреваю, что мы с ним еще встретимся.

– Ты всегда бежишь туда, где опасно, – согласилась она. – А теперь приготовься к Турниру.

– Тебе когда-нибудь говорили, что ты не по-человечески прагматична? Возможно, близится конец расколотой бесконечности, а ты думаешь только о моей предстоящей Игре.

– Твоя игра тоже предопределена, – произнесла Шина с довольным видом.

Глава 2
НАРДЫ

Шел тринадцатый раунд ежегодного Турнира. Оставалось всего три игрока, двое из них имели по одному поражению. Эти двое должны сыграть друг с другом, проигравший покинет Турнир, а победитель встретится с ни разу не проигравшим третьим участником.

Те, кто играл сейчас, казалось, были полными противоположностями. Первый – огромный, толстый, средних лет мужчина в просторном царском одеянии с блестящими драгоценными камнями. Второй – крошечный голый человечек, мускулистый и поджарый, возрастом за тридцать.

– А-а, Стайл, – поприветствовал одетый мужчина, – я так и знал, что встречу тебя.

– Вы знаете меня, господин?

– Я всегда изучаю своих вероятных противников, раб. Последние несколько часов у тебя были на редкость насыщенные. Устроил гонки за пределами купола, да еще с аварией, и куда-то бесследно исчезал между раундами.

Стайл решил уклониться от расспросов:

– Мое время между играми принадлежит только мне, господин.

– За исключением того времени, что приходится отдавать девчонке-роботу. Наверно, это весело – развлекаться с сексапильным роботом?

Стайл прекрасно понимал, что Гражданин пытается вывести его из себя, эмоционально накрутить, дабы Стайл не смог сконцентрироваться на игре. Знакомый прием. Стайл не мог ответить тем же, поскольку все Граждане теоретически были инкогнито для рабов, и в любом случае раб не мог выказывать неуважение к Гражданину. Поэтому Стайлу придется просто пропустить это мимо ушей и играть как ни в чем не бывало. Он уже сталкивался с такими штучками – Гражданин скорее себя разозлит, чем Стайла.

Итак, игровая таблица. Каждый стоял по свою сторону от табло, глядя на экран. Перед Стайлом расположились шестнадцать ячеек со следующими цифровыми обозначениями сверху:

1. ТЕЛО

2. УМ

3. АЗАРТ

4. ИСКУССТВО

и буквами-категориями сбоку:

A. БЕЗ ПРИСПОСОБЛЕНИЙ

B. ПРИСПОСОБЛЕНИЯ

C. МАШИНЫ

D. ЖИВОТНЫЕ.

Стайлу досталась панель с буквами.

– В последнем раунде ты проявил находчивость, – заметил Гражданин, – заставил Амазонку саму отдать победу тебе в руки. Конечно, ты ведь понимаешь, что со мной такой номер не пройдет.

– Разумеется, господин, – Стайл прикоснулся к надписи «ПРИСПОСОБЛЕНИЯ». Эта категория была его коньком.

Подтаблица выдала: «3B» – АЗАРТНЫЕ игры с использованием ПРИСПОСОБЛЕНИЙ. Стайл молча простонал. Вот тут будет проблематично проявить весь свой опыт и умения.

– Что, не нравится, а? – усмехнулся Гражданин. – А представь, что выпадет еще один игровой автомат. И тогда я сделаю тебя без особого труда.

Этот человек в самом деле изучил предыдущие игры Стайла на Турнире. Единственное поражение Стайл потерпел именно из-за игры наудачу.

– А вот я к этому готов! Знаешь почему? Потому что я фартовый. Сыграй со мной в покер, Стайл – я соберу «фул-хаус» и обыграю тебя. Или попробуй сыграть со мной в «Блэк Джек» – у меня всегда будет двадцать одно. Фортуна всегда на моей стороне! Ну что, испугался?

Гражданин слишком много болтал. Это могло быть потенциальной слабостью – или могло быть хитрой уловкой. На самом деле, Стайл вполне справлялся с азартными играми. Часто там требуется больше мастерства, чем кажется. Ему надо просто подобрать удобный вариант.

– У фортуны не бывает любимчиков, господин.

– Ты в этом уверен? Ну и дурак! Если сомневаешься в моих словах, то можем сыграть в кости!

Стайл выбрал категорию, Гражданин – тоже. Третья таблица высветила: «Настольные Азартные Игры».

– Окей, сосунок, как насчет Монополии? – продолжал подгонять Гражданин.

Но когда, наконец, они закончили выбирать, остались «НАРДЫ».

– Моя любимая игра! – воскликнул Гражданин. – Кости и ставки! Следи за моим движением!

Стайл решил, что противник блефует. Это должен был быть блеф. Стайл был экспертом по нардам, эту игру только формально можно считать азартной: главным там было умение.

Они переместились в игровую комнату. Доска была уже готова.

Реальных зрителей здесь не было – их заменяли голограммы.

– Полагаю, ты знаешь, что эта игра символизирует календарный год, – сказал Гражданин. – Двадцать четыре пункта [2]2
  «Пункт» – в нардах так называется любой из 24-х расположенных в ряд треугольников, по которым в процессе игры передвигаются шашки ( прим. пер.).


[Закрыть]
по числу часов в сутках, тридцать шашек по числу дней в месяце, двенадцать пунктов на каждой половине доски по числу месяцев в году.

– И по семь точек на противоположных сторонах костяных кубиков по числу дней в неделе, – продолжил Стайл, – и два кубика: как день и ночь. Едва ли это дотягивает до символизма обычной колоды карт или шахматных фигур, господин.

Им предстояло сразиться в разновидность игры, частично унаследованную от Эйси-Дьюси («один-два» или «американские нарды») – традиционной забавы военных моряков. В новых человеческих социумах игры Матери Земли продолжили свою эволюцию – какие-то разновидности процветали, какие-то исчезали.

В этой разновидности в начале игры на доске нет ни одной шашки. Все шашки стартуют с бара [3]3
  Бар (англ. bar) – разделительная полоса посередине доски, на которую можно выставлять шашки ( прим. пер.).


[Закрыть]
.

В игре, чтобы начать перемещать первые шашки, не было необходимости выводить на доску все пятнадцать шашек. Хотя это были все еще нарды («backgammon»), т. е. «возвращайся назад» и «играй» («back game»), где нужно постоянно возвращать шашки назад на бар, если нельзя пройти сквозь строй шашек противника. Большинство людей полагали, что данная игра всегда имела фиксированный набор правил, в то время как на самом деле существовало бесконечное количество вариаций. Стайл часто получал преимущество в состязании, ведя привычную игру в непривычном русле.

Гражданин, как и заявлял, оказался везунчиком. Он выиграл право первого хода, затем вырвался вперед с дублем из шестерок, в то время как Стайлу надо было выкинуть на костях 2 и 1. В нардах дубли имеют большое значение, так как с дублями каждая кость может быть использована дважды. Таким образом, бросок Гражданина позволил ему ввести на доску четыре шашки на шестой пункт, а Стайл ввел только две. Эта тенденция продолжилась, и вскоре Гражданин вывел на доску все пятнадцать шашек, а Стайл по-прежнему отставал.

Вскоре их шашки столкнулись. Гражданин побил первый блот, то есть он поместил свою шашку на позицию, занятую только одной шашкой Стайла, отправив таким способом ее на бар – стартовую позицию.

– Отправил тебя к твоей робо-шлюшке, не так ли? – фыркнул он. – «О, пусть не будет стенаний на земли полосе!» [4]4
  Здесь используется игра слов: одно из значений слова barв английском языке – «черта», «полоса» ( прим. пер.).


[Закрыть]

Это была литературная аллюзия – отсылка к древнему стихотворению Теннисона с Земли. Стайл хорошо был знаком с литературой прошлых лет, но промолчал. Гражданин демонстрировал псевдоэрудицию. Он не обладал знаниями о происхождении большинства модных цитат, да и эту цитату он переврал. Правильно фраза звучала так: «и не нужно стенаний у земли полосы». И Стайл мысленно закончил предложение: «когда я в море уплыву». Теннисон написал это в конце жизни, незадолго до смерти. Это стихотворение «Пересекая черту» было чем-то вроде эпитафии для самого себя. Когда он отправится в море, в переносном смысле, на норвежской лодке для мертвых, он надеется повстречать там своего Кормчего – Создателя – лицом к лицу. Те, кто остались позади, на земле, не должны горевать о нем, ибо он, подобно волчице-оборотню, нашел свое идеальное пристанище для отдыха.

Всегда лучше читать произведения авторов прошлого целиком и пытаться понять, как они жили, чем просто цитировать по памяти в отрыве от контекста. Но объяснять это невежественному и недалекому Гражданину было бесполезно.

Итак, Стайл намеревался отправить мерзкого Гражданина в открытое море. Уже стало очевидно, что этот человек отнюдь не лучший игрок: он слишком зависим от своей удачи и от своей основной стратегии набирания очков – установки двух и более шашек на пункт, так чтобы противник не мог ни встать на пункт, ни побить блот. Удача плюс традиционная манера игры – достаточно хорошая стратегия в большинстве случаев. В трех случаях из четырех это беспроигрышная стратегия.

Но Стайл не был обычным игроком. Он рассчитывал не на удачу, а на мастерство. Везение постепенно меняется, стремясь к выравниванию, особенно при продолжительной игре, а вот мастерство остается постоянным. Это то, что дает первоклассному игроку преимущество даже в азартных играх, рассчитанных, как известно, на везение.

Чтобы играть более эффективно, придется пойти на риски. Будут некоторые потери из-за этих рисков, но в итоге все окупится сторицей. Стайл уже разглядел слабое место в манере игры Гражданина. Вероятно, этот человек не имел полного представления об использовании кубика удвоения – и это могло в корне все поменять, независимо от его хваленого везения.

Вскоре Гражданин довел уже достаточное число шашек до своего «дома [5]5
  Дом – участок доски, на котором располагаются 6 конечных пунктов из 24-х; шашка может «выбрасываться» с доски только после достижения «дома» ( прим. пер.).


[Закрыть]
» и приготовился выбрасывать их с доски.

Первый, кто выбросит все пятнадцать шашек с доски, выиграет партию, но еще не весь раунд. В этой версии игры ведется счет набираемым очкам. Каждая ваша шашка, оставшаяся на доске в момент, когда противник завершил партию, дает противнику одно очко. Раунд завершается по достижению игроком ста очков. Для их накопления может потребоваться несколько партий. Ключ к победе – это минимизировать свои потери в проигранной партии и максимизировать выигрыш – в выигранной. И вот тут на первый план выходит кубик удвоения [6]6
  Куб, или кубик, удвоения – используется для учета кратного повышения ставок; на его грани нанесены коэффициенты умножения ставок: 2,4,8,16,32,64 ( прим. пер.).


[Закрыть]
.

Однако сперва надо определить уровень готовности противника. Стайлу нужно было иметь ясное представление об уязвимости оппонента, потому что Гражданин отнюдь не был круглым дураком, он был достаточно опасен. Удача действительно играет важную роль в нардах, как мускулатура в борьбе. Ее нельзя было сбрасывать со счетов.

Стайл выкинул кости на 3–2. Соответственно, он мог ввести на доску две шашки и побить блоты на втором и третьем пунктах. Это был хороший поворот игры: у Гражданина еще оставалось немного блотов, которые Стайл мог побить. Таким образом, двойка и тройка на кубиках Стайла свели на нет накопленный результат в двадцать один и двадцать два шага на кубиках Гражданина. Стайл заставлял свою маленькую удачу производить тот же эффект, который давала большая удача противника. Все дело в превосходящем мастерстве.

Но Гражданин почти не следил за ходами. Он пытался поколебать уверенность Стайла, полагая, что даже в азартных играх уверенность в себе играет важную роль.

– Многим интересно, где ты пропадал между раундами, маленький человек. Кажется, ты спустился по служебному коридору, но из него так и не вышел. Через несколько часов, или даже дней, ты появился там же, двигаясь в противоположном направлении. Это служебный коридор для продуктовых машин, но не похоже, чтобы ты обжирался продуктами. Как человек может исчезнуть, прямо как шашка на доске, отправленная на бар? Вот ведь загадка.

Стайл продолжал играть как ни в чем не бывало:

– Людям нравятся загадки, господин.

Кости падали, шашки продвигались. Гражданину по-прежнему везло. Он, несмотря на ущербность своей игры, продолжал лидировать.

– Загадки существуют для того, чтобы их разгадывать. А может, ты открыл что-то фантастическое, вроде завесы, отделяющей реальный мир от фантазии? И попал через этот невидимый барьер в мир, где ты можешь почувствовать себя не жалким рабом, а могущественным господином?

Итак, этот человек провел тщательное расследование и, возможно, узнал о существовании мира Фазы. Однако Стайл не клюнет на эту наживку.

– Несомненно, господин.

– И это правда, что в этой фантазии ты ездишь верхом на кобыле-единороге и общаешься с вампирами и оборотнями?

– В фантазиях возможно что угодно, – ответил Стайл.

– Удваиваю, – сказал Гражданин, повернув кубик удвоения двойкой кверху.

И вот игра закончилась. Гражданин финишировал первым. У Стайла осталось восемь шашек на доске. Удвоенные, они превратились в шестнадцать очков не в его пользу.

Они приготовились ко второй партии, так как до ста победных очков было еще далеко. Гражданин был отталкивающе дружелюбен, ему нравилось быть победителем. Стайл рассчитывал, что противник начнет вести себя неосторожно и самонадеянно. Если повезет, то Гражданин будет большую часть времени тратить на выведение Стайла из эмоционального равновесия.

Гражданину все еще сопутствовала удача. Он играл с безразличием, временами даже из рук вон плохо, но удача в бросании кубиков была на его стороне. Получив явное преимущество, он удвоил ставку, и Стайл должен был или принять ставку, или признать проигрыш партии. Затем Стайлу ненадолго улыбнулась удача – на самом деле это было умелое использование игровой ситуации – и он удвоил ставку.

– Удваиваю! – незамедлительно ответил Гражданин, когда очередь броска перешла к нему, демонстрируя тем самым, что последнее слово все еще за ним и что он уверен в своем везении. Теперь на кубике удвоения красовалась восьмерка.

– Я прекрасно понимаю, что такие маленькие наглецы, как ты, не постесняются применить магию, чтоб заполучить красивую женщину, – сказал Гражданин в процессе игры, – даже женщину, которая гораздо выше тебя ростом.

– Многие женщины и правда выше меня, – согласился Стайл. Намеки на его рост, разумеется, раздражали его, но он уже давно научился не показывать виду. Его рост составлял полтора метра, или на дюйм меньше пяти футов, если пользоваться старинной системой мер Фазы.

Дьявольское везение Гражданина все не прекращалось. Казалось, что-то подпитывало его удачу. Он определенно гораздо лучше Стайла бросал кости, а в этой игре, контролируемой Игровым Компьютером, о жульничестве и речи быть не могло. Он выигрывал и эту партию, правда уже с меньшим преимуществом, но восьмерка на кубе удвоения давала каждой шашке увеличенные очки. Гражданин был неравнодушен к удвоению. Возможно, это было связано с его склонностью к азарту.

– Я полагаю, могла найтись одна роскошная куколка, которая вышла бы замуж за карлика, – Гражданин посмотрел с ухмылкой, – но правда для этого она должна быть заколдована.

– Должно быть так.

Несмотря на то, что он проигнорировал укол по поводу его брака с Голубой Леди, Стайл все еще проигрывал. Если его план не сработает, он вылетит с Турнира. Если только удача не сделает резкий поворот.

– Или, может, она сходит с ума от лилипутов – что-то типа запретного плода. Некоторым людям срывает крышу только одна мысль об этом.

Гражданин старался вовсю. Но Стайл оставался невозмутим.

– Да, некоторым это нравится.

– А может, это педерастия – ей нравится это делать с детьми.

К счастью, эффект от этой злобной ремарки смягчился тем, что Гражданин использовал неправильный термин. Этот термин применим к сексуальным предпочтениям мужчин, а не женщин. Но все же с каким удовольствием Стайл скинул бы этого болвана в глубокую пропасть.

Стайл проиграл и эту партию тоже, оставив шесть шашек – сорок восемь очков не в его пользу. Итого: шестьдесят четыре. Еще одна такая игра, как эта, – и все будет кончено.

В этот раз удача повернулась к нему лицом, и он выиграл. Но он смог удвоиться только один раз и набрал всего шесть очков. Затем опять выиграл Гражданин: восемь шашек, дважды удвоенных, превратились в тридцать два очка. Общий счет стал 96–6. Следующая игра могла стать последней.

Потрясающее везение Гражданина не ослабевало. Мог ли Гражданин все-таки применить какой-нибудь хитрый трюк, чтобы фиксировать кости во время броска? Стайл сомневался в этом. Меры предосторожности на Турнире были очень строгими, а это была важная игра с большим числом зрителей. Броски должны были быть честными. Наука утверждает, что везение со временем выравнивается, но сейчас нарды говорили об обратном.

Стайл пребывал в отчаянном положении, хотя надежда все же оставалась. Он знал, как использовать особенность «игры назад», и теперь настало самое время это знание применить. Когда его позиция казалось выгодной, он тут же удваивал ставку. Когда явно лидировал Гражданин, Стайл также удваивал ставку; но Гражданин сохранял общее преимущество, поэтому удвоения Стайла выглядели идиотизмом.

Стайл использовал «игру назад», чтобы пресечь размещение Гражданина в собственном «доме». Поскольку большинство шашек Стайла ушли на бар, у него появился запас шашек, чтобы атаковать шашки Гражданина, когда они выстраивались в «доме» перед выбросом с доски. Такая игровая ситуация была более непредсказуема, чем могло показаться на первый взгляд.

– Удваиваю, – сказал Стайл, переворачивая кубик удвоения.

– Ты спятил, – ответил Гражданин, но и сам также удвоил ставку.

Стайл побил еще один блот. Ему требовалось нечто большее для выхода на хорошую позицию, но пока он был рад и этому достижению.

У Гражданина выпал дубль из шестерок. Это позволяло переместить его одиночную шашку по всей доске, начиная от бара, и оказаться в одном шаге от конца доски. Везения у него было все еще более чем достаточно, чтобы гасить любые уловки Стайла.

Стайл снова удвоился, хотя и выступал все еще в роли догоняющего. Гражданин, когда очередь перешла к нему, рассмеялся и тоже удвоил ставку. Теперь кубик удвоения показывал шестьдесят четыре – максимально возможный коэффициент умножения.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю