Текст книги "Лазурь и Пурпур. Месть или Любовь? (СИ)"

Автор книги: Энни Вилкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– А ты можешь? – недоверчиво протянула Кьяра, касаясь носом подбородка мужчины и на мгновение проваливаясь в нежность этого момента. – То есть нет! И я имею в виду, они же все в артефактах, и там наверняка защита?

– Конечно, – кивнул Дэмин, гладя Кьяру по волосам, словно ребенка. – Некоторые из пар-оольцев хорошо закрыты. Но никто из ставящих магические щиты не предусматривает влияния целителей. Защита направлена на то, чтобы не дать нанести вред, то есть изменить состояния тел снаружи, но они не станут блокировать протекающие в их телах изменения, верно?

– Потому что не могли бы двигаться? – поежилась Кьяра.

– И двигаться, и дышать, и даже видеть или слышать.

– Ты хочешь сказать, что лекари могут просто… Подожди, но ты же используешь заговоры?

– Заговоры использовать не получится, это правда. Но они мне и не нужны.

Кьяра попыталась уложить в голове услышанное, но в конце концов просто спросила напрямую:

– Что такое лекарь?

– Тот, кто управляет живыми субстанциями с целью инициирования или предотвращения изменений в живых организмах.

– А языком, который поймет даже степнячка? – улыбнулась Кьяра и ощутила солнечный свет ответной радости лекаря.

– Использовать свойства живых организмов и изменять их по велению мысли.

– Без заговоров?

– Чаще всего без. Заклятия нужны скорее для сложных исцелений и для разрыва устойчивых работающих механизмов.

– Но ведь можно быть целителем, не будучи лекарем?

– Конечно. Как можно научиться драться без оружия – и быть достаточно смертоносным воином, даже более опасным, чем противник с мечом.

– И все же клинок дает серьезные преимущества.

– Да.

– Вот бы Гэрэла услышала. Она рассказывала мне сказки о лекарях, очень их любила.

– И что же то были за сказки?

– Что лекарь может разозлиться и посмотреть на человека, а тот иссохнет. И что может превратить воду в яд, – вздохнула восхищенная Кьяра. – И что у лекаря невероятная власть над человеческой жизнью и над жизнью тварей и растений.

– Не спросишь, что же из этого правда? – осведомился лекарь, целуя Кьяру в нос.

– Спрошу, – ответила она, потянувшись вверх. – То есть вы можете просто убить любого из них? – Кьяра кивнула на лагерь. – Даже защищенных заговорами?

– Могу. Мы снова на «вы»?

Кьяра не обратила внимания на замечание Дэмина. Десятки вопросов теснились в ее разуме, тревожных, ответы на которые не могли быть утвердительными.

– И это правда, что вы расправлялись с нападавшими на вас воинами, даже не пользуясь тайным языком?

– Да.

– И что можете превратить воду в яд?

– Да.

– Что можете на расстоянии остановить сердце живого существа?

– Почти любого.

– И даже можете пройти мимо укрытого артефактами и…

– Кьяра, – мягко остановил ее Дэмин.

– Это нереально жутко, – признала Кьяра. – Получается, никто вас толком не видит за вашим титулом. Все называют великим лекарем и думают, что вы только исцеляете и представляете собой лишь сильного врачевателя. Великий лекарь… Надо же. Лекарь. Как удобно.

– Да.

– И вы прячете свои реальные возможности за красивым названием? Как и влияние за титулом?

– Один из первых властителей назвал это лекарством. Думаю, у него были на то свои причины, не слишком отличающиеся от тех, что перечисляешь ты. Он мог бы обозначить это иначе, но его выбор пустил историю именно по такому руслу. Лекари – это врачеватели, и большинство открывших в себе талант уверяются в своей миссии помогать людям. Сила слов очень велика. Шен, Тинек, Джеан – все они уверены, что просто не могут навредить, лишь помогать. У них и не получится.

– Но вы – не как они.

– А разве я не помогаю?

– По прихоти. Это звучит ужаснее сказок Гэрэлы.

– Я страшный? – поднял бровь Дэмин.

– Может быть. Повезло же, что меня не так уж легко испугать, даже великому лекарю, – мотнула волосами Кьяра и тут же прижалась к мужчине крепче, чтобы он не видел ее пораженно вытянутого лица.

Соврала, конечно. Дэмин Лоани теперь пугал ее куда больше, хоть и не нес опасности ей самой – этот человек был самым жутким из всех, кого она встречала.

.

Несколько минут они стояли так, обнимаясь, и только выглянувшая из-за туч луна омывала их, согретых, своим ледяным светом. Кьяра, разморенная магическим теплом, наматывала на палец белую прядь – и всем своим нутром ощущала льющееся сквозь нее счастье Дэмина. Его чувства становились и ее чувствами тоже, и мир окрашивался этой чистой радостью. Как сон, от которого не хотелось просыпаться.

– Они открывают порталы, – шепнул ей Дэмин на ухо. – Готова?

24. Лиамея

Лиамея мерила быстрыми шагами увитую мертвыми стеблями окоченевшего плюща небольшую беседку. Здесь, у самой южной стены, за глухими зарослями вечнозеленых кустарников, за живописными развалинами старого столового павильона она встречалась с Олтаром раз в год – в ночь рождения ее сына.

Мастер безопасности приходил всегда рано утром, когда небо еще не начинало выцветать от подступающего солнца. Птицы в начале зимы не пели, и мир застывал, покрываясь ледяной коркой, пока наложница ждала появления Олтара, надеясь, что в этот раз он возьмет ее с собой. Лиамея послушно приходила еще ночью, кутаясь в тяжелое меховое пальто, и, не зажигая огня, сидела в полной темноте, не привлекая внимания стражи – Олтар мог появиться в любой момент, который счел бы безопасным.

Обычно он уводил наложницу ближе к неровной кладке стены, откуда открывал портал – и, путаясь в платье, она следовала за ним через заболоченное и заросшее поле, окружавшее дом опекунов ее сына. Они проскальзывали мимо тяжелых ворот и шли к реке, где Лиамее дозволялось не только увидеть и обнять родное дитя, но и разделить с ним скудную трапезу. Каждый раз дрожащим голосом она представлялась его матерью – и юноша пораженно округлял глаза, но когда Олтар подтверждал ее слова, бросался обнимать счастливую женщину.

Они проводили так время до рассвета – рассказывая друг другу о том, как живут.

После чего Олтар, конечно же, давал сыну какое-то снадобье из тех, что готовила Йолана – и мальчик забывал часы, проведенные с матерью. Лиамея, обычно прячущаяся в тени деревьев, каждый раз со слезами видела, как светлый взгляд сына становится пустым, и как он вскидывается, словно проснувшись – а Олтар указывает ему на дом, и парень потерянно бредет в сторону садовых ворот.

Мастер безопасности давал снадобье и Лиамее – ей не позволялось помнить о том, что рассказывал ей сын. Олтар следил, чтобы она выпила все до капли – и воспоминания тускнели, пропадая, оставляя за собой ощущение невероятной потери и невероятной скорби. Оставался лишь момент встречи – пораженное лицо сына и жаркие, счастливые объятия – и слезы, которые Лиамея утирала изодранными ногтями руками.

Потом наложница лелеяла эти образы долгими и холодными днями, когда тоска по ребенку накрывала ее с головой столь плотным пологом, что становилось сложно дышать.

Лиамея ждала этой ночи весь год. И сегодня пришла на условленное место, даже понимая, что Олтар не явится: и тень тени надежды стоила того.

Минуты текли куда быстрее, чем обычно.

Ведь император был мертв.

И это меняло все: мир, каким Лиамея его знала, должен был вот-вот рухнуть в хаос.

Окна корпусов зияли черными провалами. Никто не носился по коридорам, не кричал – а значит, никто еще ничего не знал.

.

– Ты пришел, – подхватилась Лиамея.

Она вскочила с ледяной скамьи и бросилась к мужчине навстречу, и Олтар не стал останавливать ее, так что наложница сама застыла прямо перед ним, лихорадочно вглядываясь в красивое, спокойное лицо, теперь словно ожесточившееся.

Острые скулы и глубокие тени под глазами, едва различимые в темноте, почему-то сделали мастера безопасности страшным, и Лиамея отступила, не узнавая его. Вдруг Олтар улыбнулся – неожиданно хищно сверкнули зубы, – и протянул ей руку ладонью вверх.

Лиамея послушно вложила свою ладонь в его горячие сильные пальцы. По всему телу словно прошла волна жара от этого вежливого прикосновения, и пока Олтар вел наложницу обратно к скамейке беседки, Лиамея почти не ощущала ног – одно лишь это горячее касание кожи к коже и силу поддерживающей ее руки.

– Сядь, – предложил Лиамее мужчина.

Она послушно опустилась на остывающий камень, но сам Олтар остался стоять. Он молча убрал руку, и Лиамея прижала согретые пальцы к груди.

– Мы пойдем? – дрожащим голосом спросила она, уже зная ответ, как знала, что Йолана не спасет императора.

– Не сегодня, – ответил Олтар. – Но ты увидишь сына совсем скоро, он прибудет во дворец уже завтра.

– Я не понимаю, – прошептала Лиамея.

– Ты, любимая наложница, подарила императору наследника, как и должна была.

Это было невозможно! И вместе с тем вдруг все сложилось воедино…

– Ты обманул меня… – выдохнула Лиамея. – Ты хочешь использовать моего сына… Ты убил…

– Будь аккуратна в словах и не позволяй своей глупости подписать тебе приговор, – оборвал ее Олтар. – Завтра, когда твой сын предстанет перед всеми и тебя осмотрят лекарь Шен и лекарь Йолана, ты расскажешь, что родила мальчика ровно семнадцать лет назад. И что мы спрятали его, чтобы враги императора не смогли отравить единственного наследника императора.

– А потом? – выдавила из себя Лиамея.

– Потом будешь видеться с сыном сколько захочешь, – холодно ответил Олтар, и впервые за все годы, что Лиамея знала мастера безопасности, она усомнилась в его словах.

– Он меня не помнит.

– Это неважно.

– Кто на самом деле воспитывал моего мальчика?

Олтар смотрел на наложницу сверху вниз. Он был похож на чудовище, и Лиамея поразилась тому, что раньше считала его красивым.

– Даже ты не настолько глупа, чтобы не понимать, Лиамея.

О да, теперь она понимала. Олтар – а может, Йолана была с ним заодно? И почтенный лекарь Шен? – создал для себя идеально послушную марионетку, которая должна была вот-вот получить власть над континентом. Единственный наследник почившего императора, наследник, о котором никто не знал – ни герцоги, ни советники, ни даже великий лекарь.

– Не убивай меня после проверки. Я буду ему хорошей матерью. Я буду говорить лишь то, что ты хочешь, чтобы я говорила, обещаю.

– Ты и сама считаешь, есть смысл избавиться от тебя.

– Нет! Олтар! Не надо. Не надо. Я верна тебе и ему! – взмолилась Лиамея. – Ты подарил мне возможность видеть сына, ты подарил мне его! Я благодарна! Я все приму! Я с тобой заодно, ты же знаешь! Я всегда любила тебя!

– Это ничего не меняет.

– Это гарантирует мою верность!

– Ты можешь признаться, что дала императору яд по настоянию лекаря. Что Тинек и Джеан давно просили тебя подносить правителю по вечерам снадобье, которое, как ты думала, должно помочь ему быстрее засыпать. Сегодня ты снова дала его. Это подтвердит твою верность мне и твоему сыну куда лучше громких слов.

– Ты хочешь обвинить их?! Это станет и моим приговором! Меня казнят! И я знаю, что там была вода! Лекарь Тинек хотел помочь. И Джеан… он не был предателем, да? Нельзя же просто так позорить их имя!.. Ты не можешь. Пожалуйста, только не ты. Ты не можешь…

– Тинек и Джеан мертвы, им уже все равно. Ты жива и твой сын жив. Сделай верный выбор.

– Олтар… – Лиамея сжала руки у груди в молящем жесте. – Прошу тебя!

– Какая же ты всегда жалкая, – брезгливо бросил Олтар. – Сделай последнее, о чем я тебя прошу.

– Хочешь, чтобы казнили других, – прошептала сжавшаяся в ожидании удара Лиамея.

– Ты отказываешься?

– Ты хочешь, чтобы император слушал лишь одного человека, – бормотала прозревшая Лиамея. – Пока великого лекаря, который помешал бы, нет… Ты решил изменить все и стать новым правителем.Заставил меня поверить, что я родила от Варны, а сам забрал сына императора и воспитал его как собственного? Может, как своего слугу?! – Голос Лиамеи сорвался на крик.

Олтар предупреждающе наклонился к ней, и его лицо – совсем незнакомое – заполнило собой все пространство. Мужчина приблизился к Лиамее вплотную, так близко, что она могла видеть далекий блеск луны в его глазах и слышать металлический запах одежд.

– Как послушного пса.

И схватил ее за нижнюю челюсть с такой силой, что у женщины из глаз посыпались искры. Борясь, пытаясь оттолкнуть Олтара, она выгнулась дугой. Ногти беспомощно царапали кожаный жилет. Будто не замечая ее сопротивления, Олтар потянул женщину на себя, шепча какой-то заговор, от которого горло словно заполнила вата.

В агонии Лиамея закричала, не слыша собственного голоса – и язык и небо защипала холодная кислая жидкость. Инстинктивно наложница проглотила снадобье, пытаясь избежать удушья, и Олтар отпустил ее.

Лиамея упала обратно на скамью, ударившись спиной о парапет. Мысли путались.

.

Вот она села. Что-то тревожащее не давало ей покоя, и наложница попыталась восстановить это в памяти, но образы ускользали, как далекий сон. Лиамея повела плечами и поморщилась от боли – спину саднило.

Она была в беседке, в которой обычно ожидала Олтара перед встречей с сыном.

Разве сегодня та самая ночь? Лиамея старалась припомнить, как вышла из покоев – и не могла. Разве она не должна была сегодня прийти к императору? Так почему же сидит в беседке, почему так болит спина, почему огнем горит горло?

Женщина вскочила, пошатываясь.

– Что это за магия? – прошептала она в пустоту.

– Я рад, что даже в бессознательном состоянии ты пришла сюда, моя дорогая Лиамея, – раздался любимый голос.

Олтар заботливо накинул на ее плечи плащ.

– Что произошло? – отчаянно искала в его глазах ответ Лиамея.

– Тинек был в сговоре с Джеаном, – мрачно отозвался Олтар, усаживая женщину. Глаза его горели искренним беспокойством. – Ты ничего не помнишь?

– Н-нет…

– Значит, он все-таки напоил тебя эликсиром. Таким же, как тот, что я давал твоему сыну.

– Зачем Тинеку делать что-то подобное? – не поняла Лиамея. – Он замечательный.

– Он убил императора. Твоими руками, Лиамея. Затем напоил тебя снадобьем.

Несколько секунд наложница просто смотрела на Олтара, отказываясь поверить в услышанное. Но не мог же благородный мастер безопасности ей лгать! Не стал бы! Как можно поверить в такое?!

И что теперь будет?! Ведь у императора нет наследников!

– Я ничего не помню, Олтар, – взмолилась Лиамея. – Что я сделала? Ты же знаешь, я не стала бы помогать предателю, ты же знаешь! У меня все тело болит! Я сопротивлялась! Ты же меня знаешь!

– Конечно, знаю, – успокаивающе ответил Олтар, садясь рядом. – Тинек дал тебе отраву, чтобы ты поднесла ее старику. Конечно, ты об этом не знала. Когда мы пришли в покои императора, ты была в бессознательном состоянии и убежала сюда. Йолана не смогла ему помочь, а Дэмина Лоани, единственного, кто сумел бы спасти императора, сейчас нет во дворце. Мы не успели.

– Я не делала этого! – холодея, воскликнула Лиамея. – Я не стала бы!

– Я знаю, что ты не хотела, не бойся, – погладил ее руку Олтар. – Я защищу тебя.

– Спасибо! – глотая слезы благодарности, прошептала Лиамея. – Спасибо! Как я рада, что ты нашел меня!

– И новый император поверит мне, обещаю.

25. Дэмин

– М-мы не можем вас пропустить, великий лекарь… – растерянно заикаясь, пробормотал стражник. – Мастер Олтар закрыл от вас дворец как от… – он понизил голос и снова запнулся, увидев выражение лица Дэмина: – …от заговорщика. Сказал, вы знаете, о какой защите он говорит. Простите. Девушка может пройти, о ней мастер Олтар не упоминал. Пожалуйста, не убивайте нас. Это приказ императора.

– Твоя смерть ничего не поменяет, – задумчиво отозвался лекарь.

Он неспешно прощупывал пространство ворот, сейчас ставшее для него враждебным: стоило даже заговору протянуться сквозь окружавшую дворец невидимую сферу – всего первую из шести, – и искры рассеивали поисковый маячок без следа. Великолепная защита, одна из лучших на континенте: внешние периметры, непреодолимые для искусных в артефактологии пар-оольцев, около двух сотен лет назад обновил черный герцог Даор Карион, а установленные больше тысячи лет назад внутренние два кольца были созданы еще его отцом, Седааром Карионом, величайшим артефактологом современной истории.

Дэмин много лет изучал эти периметры и все еще не был уверен в своей возможности вскрыть внутренние завесы, окружавшие покои императора. Продраться сквозь внешние кольца великий лекарь, безусловно, мог, но быстрое создание подобного хода стало бы смертельным для всех и всего, что попалось бы на пути, а медленное и вдумчивое взламывание заняло бы не меньше получаса.

Руководствуясь одним лишь интересом, давно не имевший подобной тренировки Дэмин попробовал бы пробить дыру в защите разом, однако теперь рядом была Кьяра, и так готовая подставиться всем опасностям на свете – отчаянная девчонка, которую следовало беречь.

– Вы не пускаете великого лекаря? – выступила вперед Кьяра, но Дэмин придержал ее за плечо. – Звучит как какой-то бред. Император не мог такого приказать! Это же великий лекарь, самый близкий ему человек! Амон, мы же еще несколько дней назад тренировались вместе, помнишь? Ты чего дуришь?

– Кьяра, я не могу. – Парень покосился на девушку. Брови его были приподняты, губы дрожали от страха, он разве что не писался под себя. – Объясни великому лекарю, пожалуйста.

– Ты считаешь, мне нужно что-то объяснять? – холодно осведомился Дэмин. – Двух свежих запряженных лошадей. Живо.

Амон с облегчением бросился внутрь. Врата он закрывать не стал – тяжелые створки смыкались только ради красивых праздничных шествий: каждый знал, что периметр не пропустит незваных гостей, даже если двери будут открыты.

– Мы что, просто уедем?! – заглянула лекарю в лицо Кьяра. – Ты серьезно? А ты не хочешь узнать, что вообще происходит?

– Ты уедешь, Кьяра. Я провожу тебя до безопасного места и вернусь.

– Нет, – сделала девушка шаг назад.

– Не время спорить.

– Давай проникнем внутрь! Ты можешь взять меня с собой и не терять время. Я не буду обузой, вот увидишь. Я быстрая и ловкая.

Широко раскрытые от возмущения и удивления золотые глаза и смешно закушенная нижняя губа, разметавшиеся, еще хранившие в себе рыжий песок пышные косы. Распрямленные плечи и дрожавший от напряжения стройный стан. Волна неудовольствия прокатилась внутри при мысли, что вместо душистой от масел ванны эта непокорная девчонка снова окажется в седле – и еще несколько часов не удастся заключить ее в объятия. Поэтому Дэмин увлек Кьяру в тень, там, где переплетения щитов встречались креплением с камнем кладки, и куда бить было бы опаснее всего – Олтар не стал бы рисковать разрушением стены или защитного периметра.

Чтобы атаковать эту точку, не обрушивая стены, мастеру безопасности пришлось бы выйти из ворот – а это устраивало Дэмина целиком и полностью: в открытом бою он стер бы этого шепчущего в порошок.

Дэмин легко прижал Кьяру к стене и навис над ней, удерживая тонкие запястья. Лекарю нравилось, что девушка не боялась его силы – взор был озорным, довольным, немного смущенным, но никак не испуганным.

– Объясни! – потребовала Кьяра, чуть приподнимаясь на цыпочках. – А потом уже целуй!

Дэмин усмехнулся и накрыл ее губы своими, девчонка забавно прогнулась, пытаясь вывернуться, отстаивая свои правила, но спустя пару мгновений уже сдалась, отвечая, и ее ногти расслабленно царапнули камень.

– Только чтобы не делать, как я сказала? – выдохнула она своими очаровательно раскрасневшимися губками. – У тебя ужасный характер.

– Бедняжка, как же ты миришься со мной.

– Не мирюсь!

Дэмин снова прервал ее, не давая ни вдохнуть, ни вымолвить еще хоть слово, и когда, наконец, отпустил, не позволяя себе подчиниться горячей счастливой волне, Кьяра кивнула:

– Ладно, допустим, мирюсь.

– Хорошо.

Кьяра мягко вытащила свою руку из ослабевшей хватки Дэмина и положила узкую ладонь ему на грудь – как живительный огонек.

– С императором что-то случилось, и Олтар не хочет тебя пускать, чтобы ты ему не помог, верно? – уточнила его умница.

– Скорее всего, император опоен или мертв.

– Они могли соврать?

– Нет, никто бы не стал, приказ об этом император отдает сразу, как вступает на трон, и все о нем знают. А благополучие всего континента – и даже больше, всего Альвиара, – зиждется на том, что избранному человеческому правителю подчиняются безоговорочно.

– Отец говорил, что это вроде магического контракта, только я не поняла его смысла. И что если я не послушаюсь императора, это убьет меня на месте.

– Он упростил, чтобы ты не задавала вопросов.

Некоторое время девчонка что-то припоминала, а затем тряхнула головой:

– Это звучит странно, но допустим, хотя потом, так и знай, потребую рассказать больше. Неважно. Я о том, что Олтару может быть плевать на благополучие Империи.

– Судя по тому, что происходит, он хочет властвовать над императором, а эта власть имеет вес только в нашем мире. Олтар провел во дворце слишком много времени, раз уверился, что подобное ценно.

– Контроль того, кто может отдать приказ, который нельзя нарушить под угрозой таинственного неблагополучия мира – звучит достаточно ценно, – заметила Кьяра.

– У этого больше ограничений, чем кажется. Повеление нужно услышать и осознать, истолковать именно так, как приказавший задумал, да еще и знать достаточно, чтобы бояться нарушить. Эти правила сделали наш народ – да и другие участвующие в этом народы – заложниками утомительных ритуалов и подстраховок. Олтар, например, всю жизнь не столько защищает императора от тех, кто может ему навредить, сколько от тех, кто может по глупости, незнанию или умыслу возразить правителю и оставить указание без внимания – и поэтому мастер безопасности имеет право казнить изменников без суда во имя мира. Лучшие умы Империи сочиняли пункты обязательной речи императора, с которой он обращается к каждому, кого видит впервые. За ним приходится следить, как за маленьким ребенком, чтобы он не бросил необдуманных фраз – или хотя бы отменил свои долгосрочные приказы после.

– Ты, наверно, давно заставил императора снять с тебя все ограничения из этой его обязательной речи, да? – догадалась Кьяра и улыбнулась, дождавшись кивка. – Но и Олтара он знает очень давно. Император мог многое разрешить и ему, разве нет? В том числе давать приказы от его имени, например. Пока никто не видит и не слышит.

– Император не остается один на один ни с кем, кроме не обладающих даром наложниц и великого лекаря в моменты близости к смерти.

– Это правило?

– И уверяю тебя, все во дворце соблюдают его под страхом смерти.

– Какой кошмар.

– Ты жалеешь императора?

– Нет, но я сейчас еще лучше поняла, зачем ты стал не просто дворцовым лекарем, а великим лекарем.

– Как же я ужасен в твоих глазах.

– Еще как! Но речь не об этом. Олтар мог подговорить кого угодно. Мне во дворец можно, я все узнаю и вернусь. Согласись, будет полезно. Я найду Лиамею, она точно в курсе всего, что касается Олтара. И с парнями Вартана поговорю.

«Неужели Кьяра не понимает, что я не отпущу ее одну?»

– Нет.

– Нет, – упрямо повторила за Дэмином Кьяра.

– Я не позволю тебе подвергать себя опасности.

– Ладно. Но тогда разве мне не безопаснее всего с тобой? – вдруг ухмыльнулась Кьяра. Но потом ее красивое лицо стало серьезным: – Я не оставлю там Лиамею посреди не пойми чего – если с императором что случится, другие наложницы ее живьем съедят. Пойдем внутрь вместе. И даже не думай силой сажать меня на лошадь. Не дамся.

– Конечно, не дашься, – с досадой, но и с нежностью согласился Дэмин. Не сказать, чтобы он всерьез не рассматривал варианта оглушить неугомонную и свободолюбивую девчонку и запереть ее в хорошо защищенном убежище, но в конце концов, она была права: Олтару было наплевать на Кьяру, и опасности она точно не представляла, а о связи мастер безопасности знать быть не мог. Скорее всего, он решил бы только, что Кьяра умрет без Дэмина, и не стал бы этому мешать. – Хорошо.

– Правда? – вдруг по-детски обрадовалась Кьяра, не ожидавшая согласия.

– Правда, – вздохнул Дэмин. – Не связывать же тебя. Вижу, как глаза загорелись. Я возьму тебя во дворец, но! – остановил он подпрыгнувшую от радости и нетерпения Кьяру. – Будешь слушаться меня, поняла?

– Я буду идеальным помощником, – заверила его Кьяра.

– Сейчас пойдешь к своим друзьям, заберешь лошадей и расскажешь историю о том, что злой лекарь приказал тебе отправиться с ним в его дом в Цветочной долине, а ты вынуждена подчиниться. Жалостливо. Чтобы Амону и в голову не пришло, что ты вернешься.

– Не очень хочется ему врать, – вздохнула Кьяра.

– Приказываю тебе отправиться со мной в мой дом в Желтых землях, – улыбнулся лекарь.

– Спасибо! – просияла Кьяра. – Хотя ты плохо на меня влияешь.

– Всего лишь помогаю тебе быть честной.

Девушка стояла, прикусив изнутри щеки, и смотрела на лекаря, не зная, что сказать. Ее сомнение прервал скрип седел и цоканье копыт: Амон выполнил приказ лекаря.

Стражники вывели под уздцы лошадей. Скакунов явно запрягли наспех, чуть неровно лежали попоны, но сами животные выглядели хорошо. Дэмин с некоторой тревогой смотрел, как Кьяра подскочила к Амону, радостно передавшему ей уздечки, как легко их перехватила и солнечно, широко улыбнулась, рассказывая стражнику о своей нелегкой судьбе. Врала девчонка откровенно плохо: все время поправляла то седла, то стремена и смотрела тоже чересчур прямо, да еще и зачем-то добавила ворох неправдоподобных деталей – Дэмин никогда бы не поверил в такую неумелую ложь. Но Амон подвоха не заподозрил, наоборот, с сочувствием похлопал Кьяру по плечу – от фамильярности этого жеста Дэмин ощутил вполне оформленное желание оторвать наглецу руку.

– Поехали, великий лекарь! – с чрезмерным энтузиазмом прокричала Кьяра, махом вскакивая в седло.

***

Полтора часа спустя Кьяра, укрытая отводящими взор завесами так, что даже сам Дэмин терял ее из виду, стоило ему отвести взгляд, шагала вдоль одной из глухих снаружи угловых сторожевых башен и маялась от скуки. Иногда она пробовала залезть на отвесную стену по неровным камням, и, нужно признать, ловко взбиралась довольно высоко, потом спрыгивала – каждый раз у Дэмина сердце замирало, – и снова начинала ходить.

Когда лекарь закончил вскрывать первый контур, солнце было уже в зените, неожиданно горячее для зимы. Услышав, что придется подождать, Кьяра, раньше кутавшаяся в созданную Дэмином накидку, расстелила ее на подернутой льдом траве и уселась сверху, по-мужски скрестив ноги.

– Уже прошло часа два, – вздохнула она. – Нам еще долго сидеть тут?

– Прошло всего три четверти часа, судя по солнцу. Еще часа два, пока артефактолог дворца пытается понять, что случилось с контуром, и осматривает кузнецов, которые только что миновали главные ворота.

– Как ты их уговорил?

– Это было несложно, – ответил Дэмин, вспомнивший, как торговцы и мастера передавали друг другу мех с водой, уже окрасившейся по велению лекаря соком пузырчатки. – Олтар будет требовать объяснений, и наш бедный трусливый Лаймеон, которому останется только предоставить хоть какой-то ответ, придет к выводу, что контур разомкнула одна из кованых безделушек в товаре.

– У них были амулеты?

– Несколько безделушек, о которых они и сами не знали, скорее всего. Ничего опасного.

– И мы ждем?..

– Пока Лаймеон осматривает артефакты, во дворец вернется первый из шпионов, которых послали за нами, и расскажет, что своими глазами видел нас на переправе. Ему, как прибывшему первым после разрыва контура, охрана также уделит особое внимание, но, проверив, Олтар придет к выводу, что его человек не врет.

– Ты и его убедил?

– И это несложно.

Кьяра повернула голову – на лицо упали рыжие пряди, которые она уже и не пыталась собирать. Опасение читалось в ее взгляде, и Дэмин почувствовал через эр-лливи укол неуверенности.

– Ты так просто подчиняешь людей?

– Это довольно топорно и не слишком надежно, – пожал плечами лекарь. – Эффекты трав выветриваются быстро, эффекты заговоров легко обнаружить. Дара знатока разума у меня нет, так что я обхожусь... – он хотел привычно назвать это манипуляцией, но увидел тревожный взгляд Кьяры и перефразировал: – …убеждением, мотивацией и направлением.

– Для чего пользуешься? – неожиданно спросила она.

Мигом в мыслях всплыли схемы уничтожения красной семьи, и Дэмин, успокаивая больше собственную тревогу, погладил девушку по руке, не желая отвечать.

– Мы ждем, когда Олтар убедится, что шпион говорит правду. Затем под видом второго шпиона я войду во внешний двор. Помнишь свою роль?

– Быть невидимой и неслышимой, как мышка, – подтвердила Кьяра, откидываясь на спину и забрасывая одну ногу на другую. – Не мчаться тебе на помощь, когда ты упадешь от мнимых ран и начнешь звать лекарей. Быстро укрыться в дальней части двора и не лезть под руку. Кстати, ты уверен, что убедишь лекарей тебе помочь?

– Смотря что им сказал Олтар, – ответил Дэмин, пропуская между пальцами красные пряди. – Но они мне верят и знают, на что я способен. Я не смогу убедить принципиального до зубовного скрежета Тинека, остальные же так боятся за свою жизнь, что под угрозой смерти подтвердят что угодно.

– Даже Джеан? Он вроде очень хороший, – тихо сказала Кьяра, продолжая смотреть в ясное голубое небо.

– Джеана Олтар казнил еще в утро нападения пар-оольцев.

– Почему? – Девушка села.

– Причиной каждой казни Олтар называет предательство.

– Ты тоже думаешь, что Джеан сделал что-то такое?

– Нет, – просто ответил Дэмин, зная, что Кьяра его поймет.

– Понятно, почему Олтара так боятся, – тоскливо, но без страха заметила девушка, снова откидываясь на спину. Глаза ее были влажными. – Перейти ему дорогу, наступить на ногу, просто оказаться неудобным – и никакого суда, только смерть. Неужели никто не понимает, насколько это дико?

– Двинка должна была предупредить тебя.

– Я думала, она преувеличивает. Мне показалось это нереальным.

– Олтар умен, так что не причинил бы вреда моей помощнице.

– А я и не за себя боюсь.

– Да. Ты у меня самая смелая, ничего не боишься, я заметил, – нежно улыбнулся Дэмин. – Только за других. Мне это не близко, и я считаю, ты слишком печешься о случайных людях, но я уважаю твердость твоей позиции.

– Ни за что не поверю. Наверняка тебе это кажется глупостью.

– Это не так, – искренне заверил девушку лекарь. – Иди ко мне, мой маленький борец за правду.

– И вот опять! – возмутилась Кьяра. – Мне кажется, это вообще не уважительно.

– Я люблю тебя.

Девушка смотрела на Дэмина, не мигая. В этот раз в глазах ее не читалось недоверия, скорее, она не знала, что ответить. Сердце ее билось быстро-быстро, как у птицы.

– Ты мне очень нравишься, – наконец поборола она себя. Румянец на ее щеках был так очарователен, что Дэмину захотелось прикоснуться к нему губами – что он и сделал, ощущая, как напрягается и тут же блаженно расслабляется девушка в его объятиях.

– Иди ко мне, мой пустынный огонек, – шепнул он Кьяре на ухо, и девушка послушно устроилась в кольце его рук, не открывая глаз. Дэмин нежно погладил ее по щеке, скользнул пальцами по подбородку. – Я прошу тебя быть осторожной, хорошо?