Текст книги "Лазурь и Пурпур. Месть или Любовь? (СИ)"

Автор книги: Энни Вилкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

18. Лиамея

Олтар вернулся то ли раздраженным, то ли расстроенным. Лиамея встретила его у полы шатра, но Олтар глянул на нее коротко и зло. Это так не вязалось с его обычным благодушным расположением духа!

Как и тот несильный, но такой болезненный и унизительный удар, которым он отметил ее прохождение через портал.

«Как в твою глупую голову пришла мысль, что нужно пойти за нами?!»

Ссадина на скуле ныла, Лиамея почти ощущала, какой большой и горячий налился синяк, как он выпирает на коже. Прежний Олтар никогда бы не позволил себе такого! Что же с ним произошло? Что его так угнетало?

– У Вартана спал жар, он хорошо спит, – обратилась Лиамея к любимому. – Вы спасли его своими целительными заговорами, даже щеки порозовели. А пар-оолец в сознание без вас не приходил. Я не приближалась к нему, как вы и велели.

Олтар кивнул. Он подошел к пленнику, как колбаса перевязанному воздушными путами, наклонился к нему, положил руку на скрюченную спину. Темнокожий мужчина не пошевелился.

– Он не мертв? – нервно спросила Лиамея.

– Нет, – ответил Олтар. – Он нужен во дворце живым, так что будет доставлен живым. Сейчас ни у нас, ни в Приюте Тайного знания не умеют снимать ошейники так быстро.

– А он справился всего за пару минут, – с готовностью подхватила наложница. – Как себя чувствует Кьяра?

Олтар повернулся:

– Достаточно хорошо, чтобы следить за пар-оольцами. Я бы сказал, ее чувства немного приглушены, но на язык она такая же бойкая, как и всегда.

– Не судите ее строго, – попросила Лиамея. – Она воспитывалась…

– Ее воспитание меня не волнует, – вдруг перебил ее Олтар. – Никто из хорошо воспитанных вельмож не позволил бы себе говорить так прямо, и только потратил бы мое время.

– Да, в прямоте ей не откажешь, – согласилась женщина. Почему-то комплимент Кьяре задел наложницу, и задумчивое, чуть смягчившееся лицо Олтара растревожило давно грызущего ее змея ревности. С момента, как она увидела, как любимый кладет спящую Кьяру на тюфяк, как аккуратно придерживает голову, этот аспид почти не засыпал, а когда Олтар совершил опаснейшую вылазку за мастером по артефактам, стало совсем плохо. Конечно, Лиамея понимала, что пар-оольский мудрец был нужен не только для освобождения Кьяры, и все же Олтар оставил ее и Вартана без сомнений. Сейчас, пока никто не слышал их, женщине хотелось выяснить, права она или нет, будто это что-то могло поменять. – Она яркая и умная девушка. Мне повезло, что мы дружим.

– Если бы не ваша дружба и не ее неуемное желание сделать твою жизнь лучше, тебя бы здесь не было, – отрезал Олтар.

– Правда… – тихо ответила Лиамея. – Но я рада, что я с вами. Знаю, вам это не нравится, но я не могла не пойти. И Кьяра бы пошла.

– Кьяра полезна. Она плохой воин, но быстрая и ловкая и хорошо соображает. Ты же – лишь обуза.

– Почему вы так жестоки сегодня со мной? – с болью проговорила Лиамея. – Я не понимаю. Вы ушли, а я ухаживаю за Вартаном. Разве это не польза?

– Что ж, – усмехнулся Олтар. – Считай пользой, если это тебя успокаивает. – Он немного помолчал, словно что-то взвешивая. – Прости меня, Лиамея. Я расстроен, и мои сегодняшние слова и действия импульсивны. Но я доставлю вас всех обратно во дворец, обещаю.

И стоило ему произнести эти слова, сердце Лиамеи потеплело. Олтар еще никогда не извинялся перед ней.

– Что вас расстроило? – нежно спросила она.

– Лекарь Джеан или кто-то из его слуг докладывает пар-оольцам о происходящем во дворце.

– Как вы узнали? – выдохнула пораженная Лиамея.

– Я рассказал о застенной тренировке защищающих дворец шепчущих всем, кого счел подозрительными, и назвал разные дни и разное время. Пар-оольцы пришли за пополнением своей армии по его указке. Они попали в ловушку, как и должны были, и все же предательство Джеана могло пустить корни во всех, с кем он общался, и поставить под угрозу жизнь императора.

– Вы казните его?

– Я уже сделал это, – хмыкнул Олтар. – Позвал лекарей врачевать раненых. Джеан пришел одним из первых, чтобы не вызывать подозрений. Так что у меня была возможность пойти за Вартаном.

Лиамея молчала, переваривая услышанное. Джеан всегда казался таким закрытым, нелюдимым – и благонадежным! Даже наложницы не могли сказать о лекаре ничего плохого: он всегда был вежлив, готов помочь, спокоен. Неужели его больше нет в живых? Но ведь Олтар никак не мог ошибиться, и ей не стоило ставить под сомнения его решения!

Наконец она посмотрела на прикрывшего глаза мужчину:

– Простите, что пошла с вами, а теперь вы вынуждены защищать меня. Тогда, в лагере, когда вы закрыли меня, я поняла, как мне на самом деле повезло, что вы здесь. Но прошу вас понять: я не могла бросить подругу.

«И вас», – не сказала Лиамея. И правда, на что она надеялась? Что ее жертвенность растопит суровое и благородное сердце?

– Она не так проста, как кажется. Стойкая змейка. Ее сердце бьется не в такт и наверняка приносит сильную боль, а она делает вид, что все хорошо. Ей нужно во дворец как можно скорее, – словно сам себе сказал Олтар, подтверждая худшие страхи Лиамеи. И словно очнулся, становясь прежним: – Ты узнала, доверяет ли ей Дэмин достаточно, чтобы пустить в свою лабораторию?

Лиамея вздохнула. Неприязнь к великому лекарю, которого Олтар явно опасался, была ей понятна, но каждый раз, когда мастер безопасности задавал подобные вопросы, Лиамея ощущала себя предательницей. Знала наложница и то, что если ответит утвердительно, то Олтар попросит ее сопровождать Кьяру в дом Дэмина, чтобы осмотреть так интересовавшую его лабораторию изнутри. Лиамея почти привыкла к боли, которой сопровождалось чтение ее воспоминаний – сложный, кажущийся невозможным трюк, который Олтар проворачивал не реже раза в неделю.

Воспоминания о Кьяре он не читал. Лиамея любила цепляться за эту мысль, когда вспоминала, как любимый смотрел через громадное окно оранжереи.

Конечно, даже зантересуйся он, Кьяра была бы тут ни при чем, она не делала ничего предосудительного, Лиамея знала это. Олтара подруга избегала как могла, точно не пыталась обратить на себя его внимание и довольно резко высказывалась о манере мастера безопасности вести разговор.

– Кьяра говорила, что Дэмин ее пускает только на террасу и в один рабочий кабинет.

Мужчина медленно кивнул и сделал Лиамее знак приблизиться. Вся трепеща, наложница подошла и остановилась рядом с мягким воздушным кубом, служившим Олтару креслом. Для нее мужчина ничего подобного не создавал, и Лиамее приходилось обходиться скудным убранством брошенного когда-то кочевниками истрепанного шатра, служившего странникам укрытием от песчаных бурь.

– Я хочу, чтобы ты подумала о вашем разговоре на тренировке. Вспоминай все настолько подробно, насколько сможешь. С самой встречи и до нападения, – проинструктировал ее Олтар.

«Раньше не читал».

Сжав зубы, Лиамея выполнила приказ, ощущая, как разум затопляет болезненный холод вторжения.

***

Мгновенно пробуждающий визг заговора вырвал Лиамею из неспокойного сна. Стояла глубокая ночь, в шатре было бы совсем темно, если бы не облако желто-зеленых светлячков, роившихся у самой земли – так шепчущие освещали себе путь в ночи, если не требовалось ничего разглядывать. Женщина несколько раз моргнула, ощущая лихорадочное биение сердца.

– Идем? – спросила она Олтара.

– Немедленно, – ответил мужчина, уже спеленавший и поднявший в воздух Вартана и пар-оольца. Вздрогнул и пошел рябью воздух: открылся портал. – Шевелись.

Лиамея подхватилась, спотыкаясь, бросилась к Олтару. Он подтолкнул ее к проему, пропуская перед собой. Наложница пошатнулась, сжатая переходом – и рухнула на песок, мазнув юбкой по лежащей ничком Кьяре.

Подруга была очень бледна, губы крепко сжимала, словно глушила в себе вопль. И поза выглядела неестественно, будто Кьяра до этого удобно устроилась, а потом что-то заставило ее свернуться в комок и повалиться на бок. Длинные рыжие косы, разметавшиеся вокруг головы солнцем, присыпал песок, песок же покрывал колет и рубашку, так что казалось, что девушка вросла в пустыню и стала ее частью.

Кьяра мелко дышала.

– Свет! – воскликнула Лиамея, бросаясь к ней. – Кьяра! Как ты?

– Бывало лучше, – выдавила из себя девушка. – Двигаться не могу, ни руки поднять, ни встать. Не волнуйся, меня починят, буду бегать, – с трудом улыбнулась она, увидев выражение лица Лиамеи.

Олтар, появившийся из портала, хмуро оглядел женщин и, отодвинув наложницу, наклонился к Кьяре.

– За шею меня возьми, – жестко приказал он, но она только шевельнула кистями в ответ, и Олтар поднял ее так. С девушки посыпался песок. Задыхаясь, Лиамея смотрела на это зрелище, и в ней боролись страх за подругу и обида.

Светло-карие глаза Кьяры с расширенными заговором зрачками скользнули по лицу Олтара, и девушка скривилась, словно прикосновение мужчины могло оказаться неприятным. В руках Олтара она смотрелась миниатюрной. Вот Кьяра с усилием отвернула лицо, обращая взор за бархан – туда, где копошились похожие на муравьев воины.

– Подождите! – крикнула Кьяра. – Отпустите! Там Дэмин Лоани! Вон же, почти по центру площадки! Смотрите!

Мужчина проследил за ее взглядом и усмехнулся каким-то своим мыслям.

– Пришел за тобой. Хочешь остаться? – уточнил он, уже открывая портал. – Ты до него даже не доползешь сама, змейка.

– Пошлите сигнал, – бледными сухими губами шевельнула Кьяра. – Пожалуйста. Если его нет во дворце, мне там все равно не жить.

Внизу что-то грохнуло, а затем пламя прорезало ночь. Лиамея испуганно прикрыла голову руками. До нее донеслись крики на незнакомом языке, и треск творимых заговоров. Лиловые, красные и синие вспышки озарили воздух, слепя не привыкшие к свету глаза.

Инстинктивно наложница прильнула к Олтару, и он повел плечом, отбрасывая женщину прочь. Он все еще держал Кьяру, словно не хотел отпускать ее, и смотрел в упрямо расширенные глаза в упор.

– Пожалуйста, – повторила Кьяра.

– Хорошо, – медленно проговорил Олтар, словно они не теряли драгоценное время.

И бережно, как хрупкую вазу, положил Кьяру на песок.

Он постоял, глядя на нее, еще пару секунд и открыл портал. Юркнувшая в проем Лиамея с облегчением успела заметить, как блеснула за ее спиной вспышка – и расплакалась.

19. Дэмин

Великий лекарь выжал оставленного Олтаром для допроса пар-оольца досуха. Дэмин не беспокоился о сохранении рассудка мудреца: тот оказался почти бесполезен, он мало знал о веле – плавучих поселениях, куда поначалу прибывали захваченные шепчущие; почти ничего – об общих планах Пар-оола. Назначение пар-оольца оказалось скудным: лишь повелевать порученной ему дюжиной марионеток, вовремя использовать портальное окно и следить, чтобы его рабы прошли в проем и не потерялись по дороге.

Пар-оольцу было известно и время, и даже место следующей отправки войск. Прямо сейчас ожесточенная битва разворачивалась у стен Приюта Тайного знания – магического ордена, укрывавшего остатки тех, кто не попал в ловушку сразу после праздника, во время которого и началась война. Именно тогда множество знатных семей потеряли своих отпрысков, о чем до сих пор сокрушались. Пар-оольцев же куда более интересовали не до конца обученные шепчущие, чем имперская знать. Этому мелкому военачальнику, как и десяткам других, передали приказ об абсолютном приоритете пополнения армии.

А еще захваченный мудрец был отлично осведомлен, как быстро и неотвратимо работают артефакторные ошейники – и это его знание отозвалось в Дэмине новой волной ледяной ярости.

Ошейник Кьяры связывал ее с ушедшим военачальником, а значит, воля девушки если и оставалась где-то внутри, значения уже не имела. Память извивающегося от мучения пар-оольца вспыхивала картинами одна другой безжалостнее: поначалу ни он, ни другие мудрецы не верили, что власть, даваемая артефактами, безгранична, и проверяли ее разными способами, ища предел – будь то боль, страх за свою жизнь или неприемлемые для раба действия.

Предела не находили.

Симпатичных девушек-шепчущих пар-оольцы считали почти за животных, но пользовались ими для снятия напряжения. Ощутив отдаленное брезгливое презрение с примесью похоти, Дэмин сжал пар-оольцу сердце – тот закашлялся, синея, – но вовремя остановился.

Дэмин хорошо умел держать себя в руках. Однако происходящее выбило из него дух своей неотвратимостью и разворотило в душе что-то, о чем он даже не знал.

Мысль о Кьяре, попавшейся в лапы этих животных, Кьяре на грани смерти, теряющей, возможно, свою честь прямо сейчас, вылилась в силовой всплеск: охнул и прижался к спинке император, вскрикнули лекари, и только парни Олтара выставили перед собой щиты, спасаясь от дробящей трещинами камень волны. Лестница раскололась натрое, но волна миновала трон, лишь отрезав от золотого солнца лучи, которые тут же рухнули за спинами Тинека и Шена, с треском хватая острыми гранями ткань знамен. Вокруг императора и лекарей и по стенам заплясали сполохи заговоров: это Екат и его подчиненные не дали всплеску навредить ни людям, ни зданию.

– Все? – осведомился Екат, очевидно, решивший, что волна – след неизвестного ему заговора. И тихо, так, что только Дэмин услышал, добавил: – Отлично, меня всегда раздражало это солнце.

– Все, – отрезал Дэмин, не реагируя на то, что раньше счел бы забавным.

.

– Следующее открытие порталов? – несколько минут спустя осведомился Екат, когда великий лекарь отпустил уже остывающее тело.

Эта информация была почти бесполезна.

– Ранним утром, в шестой час здесь.

– При захвате того, у кого есть подобные сведения, они могут поменять время, – понятливо протянул Екат, обращаясь к Дэмину и игнорируя императора. – Мы бы поменяли, верно? Я сейчас же напишу в Приют, но, думаю, они не рискнут своими людьми. Так что это мясо бесполезно.

Дэмин слышал его слова словно через пелену.

– Да, – отозвался он. – Напиши.

– А зачем убили этого? – поднялся с трона император и блеснул по-детски пустыми глазами. – Он теперь вонять будет. Можно же было…

– Нельзя, – оборвал его слабоумное брюзжание Дэмин, не озаботившись даже формальной вежливостью.

Быстрым шагом он вышел из тронного зала, не прощаясь и не оборачиваясь.

.

Заместитель Олтара был прав. Скорее всего, пар-оольцы изменили время, если могли так оперативно делать это. Дэмин не присутствовал на заседании, но знал решение военного совета: шепчущими не рисковать. Никто не собирался открывать портал в назначенный час, столь ничтожна была вероятность избежать ловушки.

Никто, кроме Дэмина.

Сложно оказалось не принять решение последовать за девчонкой, а не пойти раньше, понимая, что время идет, и все эти часы Кьяра в опасности. Лекарь останавливал себя очевидным: вне озвученного окна шанс оказаться там же, где она, и вовсе нулевой. Попадание в силовую мясорубку, недавно почти уничтожившую сильнейшего из директоров Приюта, ничего бы не изменило.

Олтар находился там же. Дэмин мог не любить мастера безопасности, но тот был сильным и расчетливым шепчущим, умеющим повернуть себе на пользу почти любую ситуацию. Сейчас его заинтересованность Кьярой – пусть и применительно к получению информации о великом лекаре, – сулила надежду, что девушка жива и цела. Дэмин предполагал, что Олтар, если его самого не захватили, попытается отбить и Вартана, и Кьяру, и искренне желал ему успеха.

Но воин не знал, насколько сильно Кьяра больна, как и то, что ей нужно пить снадобье, чтобы не чувствовать боли и оставаться на ногах. Хорошо хоть, Дэмин не сказал Кьяре правды, опасаясь, что она отнесется к ней несерьезно – у нее в любом случае было в запасе три дня. Но если девушка не вспомнит, что нужно использовать эликсир, быстро потеряет возможность двигаться. Увидев, что она больна, пар-оольцы просто бросят ее? Или…

Дэмин накладывал на себя щит за щитом, не надеясь, но делая все возможное, чтобы уберечься при возможном попадании в истребляющий капкан. Лекаря как-то отстраненно поражало, насколько ничтожно мало меняла эта перспектива в его планах. За всю свою долгую жизнь Дэмин Лоани никогда не ставил чужие интересы выше своих, и даже покойные родные не могли бы упрекнуть его в подобном.

Прежний великий лекарь посмеялся бы над метаниями и упертостью нынешнего.

Дэмин все понимал.

И это было единственным естественным вариантом.

Кьяра была далеко, но продолжала зависеть от своего спасителя, потому что он поступил с ней именно так – наплевав на ее жизнь.

«Тогда я еще не знал».

Не видел наполненных светом глаз, не слышал звонкого смеха, не возмущался нерациональными возражениями тому, от кого зависит ее жизнь – и не умилялся ее принципиальности. Не замечал сильного духа и трогательной беззащитности, острого ума и неиссякаемого оптимизма, храбрости и беззаботности даже в самых тяжелых ситуациях. Не пил легкость проведенных с ней мгновений, как прохладную воду в жаре лицемерного дворца. Не привык видеть ее каждый вечер, не ждал ее появления, не согревался прикосновением к ней и не хотел знать о все глубже врезавшейся в его душу девчонке больше и больше.

Влюбляться в нее с каждым днем сильнее оказалось так просто! Как же он, великий лекарь Дэмин Лоани, пропустил?! Чем морочил себе голову, как объяснял своей рациональности чувства, считая, что у него масса времени, и Кьяра всегда будет рядом?

«Когда я найду тебя, все будет иначе».

***

Портал открылся именно туда, куда собирался вернуться неудачливый пар-оолец – в самое сердце пустыни Хурлах, в лагерь пар-оольцев. Мгновение спустя Дэмин уже сориентировался: временное окно оказалось безопасным, лагерь, в который он попал, был наполнен не слишком готовыми к вторжению марионетками, и Кьяра вполне могла оказаться где-то неподалеку.

На нежданного гостя со всех сторон посыпались заговоры, но еще до того, как плетения коснулись мудреных щитов, сотворившие их шепчущие рухнули наземь, извиваясь, как угри на сковороде. Они не кричали, только пучили безумные глаза, словно пытаясь вытолкнуть их из лиц. Должно быть, бедняги даже не поняли, что произошло: закольцевавшиеся сосуды, остановленные сердца – и ни следа снаружи, как обычно. Выбежали пар-оольцы – и следующие шепчущие, теперь со спинелью в руках. Дэмин поднял в воздух столб песка и спрятался за ним от россыпи проклятого металла, а сам в тот же миг, пока державшие спинелевые сети враги хватались за разодранные песком глаза, укрылся простенькой, недолговечной, но весьма правдоподобной иллюзией и застыл, словно ожидающий приказа воин.

– Где он? – на пар-оольском прокричал один из мудрецов. – Где? Куда он ушел?

– Открыл портал за песком, – ответил ему второй, постарше. – Пошел докладывать о нашем местоположении. Нужно менять позицию немедленно.

– Не рядовой запятнанный, – с сомнением протянул первый. – Мои куклы почти все мертвы. Они не видели заклинаний. Почему он не убил нас?

На площадку, не замечая Дэмина, вышли еще четверо, затем еще трое. Девять мудрецов. Этого было достаточно.

– Всему свое время, – нарушил великий лекарь тишину, окрашенную ужасом рассматривающих синие лица своих марионеток пар-оольцев. Он говорил на пар-оольском бегло, почти без акцента, так что дернувшиеся от неожиданности мудрецы сначала не поняли, кто к ним обращается. Дэмин снял иллюзию, но прежде, чем раздались возгласы, все девять темнокожих мужчин упали на песок, не способные вдохнуть. – Один заговор, один шарик спинели от ваших марионеток – и двое из вас умрут, – скучающе оповестил их Дэмин. – Дернется еще кто-то – умрут следующие двое.

Все они были хорошо защищены от заговоров: короткие жилетки покрывали медные и бронзовые артефакты. Но Дэмину, уже в подробностях рассмотревшему их хрупкие оболочки, не нужны были заговоры, и хотя спинель экранировала мудрецов, свободной поверхности кожи хватало, чтобы запустить нужные процессы.

Похоже, лекарей пар-оольцы видели впервые.

– Лик смерти, – прошептал один из пленников, не сберегая дыхание. – Чего ты хочешь?

– Рыжеволосая девушка в красном кожаном костюме. Вы захватили ее днем. Где она? – Внутри все сжалось, ожидая ответа.

Дэмин дал пар-оольцам вдохнуть – обогащенная кровь понеслась по жилам, – и снова, ядом пуская рябь по мелким, тянущимся от кожи сосудикам через крупные и самые широкие, слепил спазмом легкие.

Шепчущие безынициативными куклами толпились вокруг. Глаза их были абсолютно пустыми. Дэмин оглядывал одинаковые, бесстрастные лица, но Кьяры не видел.

– Почти все только что ушли, – с трудом проговорил пожилой мужчина в ярко-желтом платье. – Осталось мало… народу. Женщин тоже почти нет. Все у дверей обители скверны.

Если Кьяру перебросили в мясорубку Приюта… Об этом даже думать не хотелось.

– Сюда всех, кто остался, – распорядился Дэмин, сжимая зубы так, что стало больно.

И тут же отовсюду побежали марионетки женского пола. Похоже, пар-оольцам было все равно, кто нужен, они гнали к Дэмину всех. Грязные, истерзанные, зачастую в рваной одежде, покрытые неровным слоем грязи женщины разных возрастов и с сероватыми от песка волосами всех цветов окружили Дэмина. Лекарь всматривался в их несчастные пустые лики.

Когда он осмотрел всех, повернулся к пар-оольцам, и те что-то прочли в его лице, отчего забились на песке яростнее.

– У меня была еще одна, – прохрипел молодой невысокий пар-оолец. – Отпусти! Не могу говорить!

Похолодевший Дэмин позволил парню счастливо задохнуться и с удовольствием закашляться ощущением отступающей смерти, а затем чуть тронул сердечную жилу, чтобы поторопить.

– Она, она… Ее забрал воин! С ним еще была женщина и еще один… Они убегали, но их поглотил бархан, – затараторил пар-оолец. – Они не могли выжить. Где-то там, под песком… Отпусти меня, прошу…

Словно что-то схлынуло вниз, и стало легче дышать. Дэмин усмехнулся с облегчением: девчонка была жива и с Олтаром, а мастер безопасности никогда не позволил бы земле погрести его. Значит, убедил в этом пар-оольцев, чтобы скрыться и не насторожить их.

Неплохо. Вполне вероятно, стоило последовать его примеру и умереть на их глазах, раз они настолько глупы, чтобы продолжать оставаться здесь после того, как Олтар ворвался в их лагерь.

Сейчас Дэмин был готов обнять мастера безопасности при встрече. Если бы не он, Кьяра уже была бы в Серых землях.

– Ты чувствуешь связь с ней?

– Прервалась, когда умерла, – захныкал молодой.

Значит, Кьяра без сознания.

И за этот день Олтар мог уйти довольно далеко – в любом направлении. Однако он потрудился инсценировать свою смерть не просто так. Дэмин на его месте остался бы неподалеку. Собственно, стоило оставить пар-оольцев в живых, постепенно допросить одного за другим, надеясь найти того, кто знает дальнейшее расписание безопасных для использования порталов временных окон.

Дэмин уже готов был исчезнуть в столбе песка, как на него разом обрушились десятки заговоров: уже распрощавшиеся с жизнью пар-оольцы решили рискнуть. Он мог бы прекратить это одним движением пальцев, оборвав жизнь хозяев, но это было недальновидно. Щиты, которые лекарь строил несколько часов, легко поглотили пламя и молнии. Дэмин отпустил пар-оольцев – они покатились по земле, жадно втягивая воздух, – а сам снова укрылся той простой иллюзией, которой когда-то обучил его лучший иллюзионист мира. Замешательство пар-оольцев было забавным, но в этот раз они сообразили лучше – стали рассыпать широкими веерами спинелевую россыпь. Укрываясь от нее, Дэмин вместе с другими марионетками шагнул под полог одного из шатров – и тут заметил далеко за острыми ткаными крышами вспышку холодного белого света.

Тут же чуткие, улучшенные заговором глаза выцепили на фоне черного в темноте бархана маленькую женскую фигурку с длинными волосами. Девушка эта – смелая и безрассудная! – перевалилась через гребень и покатилась боком вниз, как с горки.

.

Дэмин не помнил, как покинул лагерь. Он не помнил, как избежал потоков спинели, как убил несколько десятков пытавшихся остановить его шепчущих, как поставил между собой и остатками пар-оольского отряда стену стекленевшего от иномирного пламени песка, как взметнул за собой целый бархан, накрывая их разрозненные попытки выбраться.

Он не заметил, как преодолел весь путь до подножия бархана, у которого лежала Кьяра – и как издалека ощутил, что ее сердце слабо бьется, а кровь течет по венам, и грудь вздымается в рваном, похожем на птичье дыхании. Что-то происходило за его спиной, засыпанные шепчущие расчищали себе путь, и стеклянная стена начала рушиться внутрь, обжигая и изрезая врагов.

Одним движением, словно натягивая одеяло, лекарь на ходу создал вокруг себя и девушки сферу – и тут же ее засыпал песок, глуша остатки света.

Кьяра ойкнула в его крепких, лихорадочных объятиях:

– Я знала, что это вы! – выдохнула она куда-то ему в плечо. – Вы же меня раздавите!

В его руках. Живая. Даже не в ошейнике.

С силой выдернув себя из морока, Дэмин обезболил грудь девушки, и Кьяра тут же немного расслабилась, и лекарь ощутил, как она робко улыбается и такой мелочи.

– Кьяра, – прошептал он ей в волосы, продолжая прижимать к себе, с трудом не давая себе стиснуть ее аккуратные плечи со всей силы: несмотря на все свое бесстрашие, Кьяра была такой хрупкой!

Он целовал ее волосы, исцеляя – все, без остатка, – а Кьяра только застыла, как зайчонок, а потом робко протянула руку и погладила прядь его волос. Здесь, в абсолютной темноте, было темно и жарко, как под одеялом. Дэмин ощутил губами ее горячую щеку, слышал тяжелое дыхание – свое или ее?

– Вы… – попыталась она что-то сказать.

Темнота заострила чувства почти до боли. Спутанные песком тяжелые волосы, гладкая кожа, нежные влажные губы, приоткрытые в сбивчивом дыхании, небольшие руки, схватившиеся за полы его накидки, эти тонкие пальцы, которые девушка, не думая, переплела с его – рядом.

Живая.

Поцелуй опьянил его. Девушка легко и, кажется, улыбаясь, шевельнула губами в ответ, не пытаясь отодвинуться, а только прижимаясь сильнее. Ее дыхание было сладким, и сердечко билось совсем рядом с его. Вот Кьяра все-таки попыталась отстраниться, чтобы вдохнуть – это было как отдирать часть себя. Не желая отпустить ни на миг, Дэмин снова зарылся носом в ее волосы. Казалось, ее аромат наполняет его целиком.

– Я так рад, что нашел тебя, – выдавил он из себя. Мысли с трудом оборачивались словами, будто озвучивание было лишним.

– А я-то как рада! – легко, словно зазвенел колокольчик, рассмеялась Кьяра, и Дэмин ощутил чистое, яркое счастье. – Оно ведь приятно, когда сердце бьется!

Нет, девчонка еще и играла с ним! Не пыталась изобразить смущение, а вот так! Дэмин улыбнулся – и понял, что улыбки его девушка видеть не может.

– Эиисш, – тихонько шепнул лекарь, и послушные его воле два светлячка заметались по полусфере, выхватывая из темноты то ли от озорства, то ли от смущения сморщенный носик девчонки, то ее растрепанные косы, то скрещенные ноги. – Звучит весьма двусмысленно.

– И это вы мне говорите? – беззлобно возмутилась Кьяра. – Куда уж мне до организованной вами полной темноты!

– Мы скрываемся от пар-оольцев, – заметил Дэмин весело, ловя и целуя узкую ладонь.

Тут он все-таки заметил, что девушка храбрится: все же она была сконфужена неожиданной близостью, хоть глаза довольно светились, и этот свет грел Дэмина почти так же, как ее прикосновение.

– Спасибо, что пришли за мной, – серьезно сказала Кьяра. – Но могли не приходить. Мы с Олтаром как раз собрались назад. Не заметь я вас, глупо бы разминулись.

– Да ну? – засмеялся Дэмин. – Благодарности было бы достаточно, несносная ты девчонка.

Кьяра потянулась и неожиданно невесомо поцеловала его в щеку – и отодвинулась бы, но Дэмин поймал ее в объятия.

– Спасибо, – сказала она еще раз. – А я знала, что вам нравлюсь! – заявила она обхватывая его за пояс.

– Это абсолютно не подходящее слово, – неверяще прошептал Дэмин. – А ты потрепала мне нервы, знаешь?

Кьяра пожала плечами:

– Извините.

– И еще скажешь, что больше не будешь? – поддел ее Дэмин, целуя в висок. Внутри разгорался такой пожар, что, не будь он лекарем, было бы по-настоящему тяжело. Похоже, она, прижимаясь к нему всем телом, совсем не думала об этом.

– А вы относитесь проще. Все же хорошо.

Что-то снаружи, за толщей песка, зашуршало. Девушка отодвинулась от Дэмина и вопросительно посмотрела на него.

– Нас ищут. И нас ждет очень странное путешествие.

– Я знаю Хурлах лучше вас, – вздернула носик Кьяра. – Куда?

– Туда, где ты не бывала. Вглубь, – ответил Дэмин.