Текст книги "Отголоски тишины (ЛП)"

Автор книги: Энн Малком

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

– Короче, я был занят. Обычно для тебя я никогда не бываю слишком занят. Это было исключение. И оно станет единственным, – пообещал он.

Я сглотнула.

– Мог бы воспользоваться той штукой, которую изобрели для информирования людей о том, что они заняты, – тихо предложила я. – Знаешь, это модифицированное изобретение Александра Грэма Белла?

Я слегка поддразнивала его, главным образом, чтобы скрыть боль, которую почувствовала, несмотря на его красивые слова.

Киллиан помолчал, затем снова вздохнул. На одно великолепное мгновение он прильнул лбом к моему лбу, прежде чем ответить:

– Я к этому не привык, – пробормотал он. – К необходимости отмечаться, хотеть отмечаться. Думать о ком-то каждую секунду, когда я бодрствую. Я не совсем хорош в этом.

– Думаю, ты в этом вполне хорош, – прошептала я.

– По отношению к тебе «вполне хорош» – не приемлемо.

Мы снова замолчали, пока его словах омывали меня. И тут в моей голове что-то щелкнуло.

– Завтра, – сказала я внезапно. – Ты сказал, что мы поговорим о твоей маме завтра. Что будет завтра?

– Завтра, – ответил Киллиан, поглаживая мою щеку, – будет наше первое свидание. Наше первое настоящее свидание.

При этом мое сердце пропустило около миллиона ударов.

– Это довольно короткий срок, – произнесла я наконец. – А если бы я была занята?

В поле моего зрения возникла улыбка на привлекательном лице Киллиана.

– Детка, ты занята завтра вечером?

Я помолчала какое-то время.

– Нет, – сказала я в итоге.

Он искренне усмехнулся, заключая меня в объятия. Его губы прижались к моей голове, и я растворилась в кольце его рук. От него пахло потрясающе: мускусом, с легкой ноткой сигаретного дыма. Хоть я и ненавидела сигареты, на Киллиане отголосок их звучания мне нравился.

Слишком скоро он прервал наши объятия.

– Твоя мама не будет возражать, Веснушка? – спросил он несколько настороженным голосом.

Все внутри упало от того, что я до сих пор ничего ей не рассказала. Об этом я бы Киллиану говорить не стала, помня о нашем разговоре на школьном дворе. Он считал себя недостойным меня из-за своего воспитания, как бы ни пытался скрыть этот факт. То, что я не рассказала о нас маме, затронуло бы его. Навредило. Я этого не хотела. От этой мысли мне стало немного не по себе.

– Она не возражает, на самом деле, она в восторге, – солгала я.

Я почти почувствовала на себе недоверчивый взгляд Киллиана.

– Твоя мама не против, что ты впервые начала встречаться? С парнем на мотоцикле?

– Учитывая, что она встречается с тем, у кого есть мотоцикл, она не может ставить мне это в упрек, – парировала я, стремясь уклониться, а не откровенно лгать.

Киллиан замер.

– Она встречается с кем-то, у кого есть мотоцикл? – медленно повторил он.

Я кивнула.

– Хотя старается держать это в тайне. Она не рассчитывала на мою острую наблюдательность. – Я сделала паузу. – Или на мою бессонницу. Я поймала ее, когда она перебегала улицу, – поправила я себя.

В последующем молчании чувствовалась некая странная энергия.

– Бессонница? – повторил он с беспокойством.

Наступила пауза.

– Перебегала улицу? – отрывисто повторил Киллиан мои слова.

– Ага.

– К Буллу? – уточнил он.

– К нему самому.

– Дерьмо, – пробормотал он с недоверием в тоне.

– Почему ты так удивлен? Конечно, они с мамой не совсем подходят друг другу, учитывая, что он почти немой, а она так много говорит, что поразительно, как ее голосовые связки до сих пор не отказали. Тем не менее, он – мужчина, а моя мама – настоящая находка, – несколько защитно заявила я.

Киллиан потер мои руки.

– Дело не в твоей маме, – успокоил он. – Дело в Булле и, ну, в любой женщине, – прозвучало расплывчато.

– Почему? Он гей или что-то типа того?

В жизни бы в это не поверила. Помимо полуночных визитов мамы, во время которых они вряд ли играли в шашки, были еще взгляды Зейна, обращенные на нее. Конечно, до приезда в Амбер у меня не имелось большого, да и вообще никакого, опыта в этой области, но я понимала, что мужчина-гей не смотрит так на женщину. А вот гетеросексуальный мужчина очень даже смотрит. Примерно как Киллиан смотрел на меня.

Киллиан рассмеялся, прежде чем быстро замолчать.

– Нет, дело не в этом. А в...

Я оживилась.

– В чем?

Киллиан покачал головой и легко чмокнул меня в нос.

– Ни в чем, Веснушка.

Я нахмурилась, чувствуя, что в этой истории есть нечто большее, но поцелуй в нос меня отвлек.

– Завтра вечером, – пробормотал он, приближаясь к моим губам.

– Да, завтра вечером, – выдохнула я.

Этот момент прошел в каком-то прекрасном состоянии невесомости, которое, казалось, длилось вечно и в то же время совсем недолго.

Киллиан прижался губами к моим губам нежным, неспешным поцелуем, будто я была сделана из стекла.

– Иди спать, – тихо приказал он.

Ага, будто я усну. Теперь мне предстоит пересмотреть весь свой гардероб в поисках наряда для свидания, но, скорее всего, у меня случится нервный срыв из-за того, что я никогда раньше не была на свидании, и из-за перспективы рассказать об этом маме.

– Хорошо, – прошептала я.

Киллиан поцеловал меня в лоб и остался стоять на своем месте, и я поняла, что он ждет, пока я войду в дом. Я с сожалением отстранилась от его теплого тела и побрела к дому, украдкой кинув взгляд через плечо.

– Спокойной ночи, – тихо сказала я.

– Сладких снов, Веснушка.

Глава 12

Мой прогноз после ухода Киллиана оправдался. Я не спала еще пару часов. Во-первых, потому что казалось, мое тело пронзало электричеством, и мне хотелось найти розетку, чтобы избавиться от него – извините за каламбур. Так что, я продолжила делать записи в своем блокноте, пыталась читать, а затем занялась йогой. Все это я проделала, плывя на волне счастья, с небольшим страхом, наконец, рассказать маме о Киллиане. Я не нервничала по поводу того, что она скажет. Она была моей мамой, очень классной мамой. Даже если ей не понравится идея моего свидания, она мне не запретит. Я была в ужасе от того, что она мгновенно возненавидит Киллиана за то, кем он, по ее мнению, являлся. За его стереотипный образ: курение, езда на мотоцикле и наплевательское отношение, характерное для личности, которую он создал, чтобы держать мир на расстоянии. Возможно, на первый взгляд он казался типичным – до тошнотиков привлекательным – плохим мальчиком, но в нем таилось гораздо большее. Я должна заставить маму увидеть то, что скрывается под поверхностью. То, что увидела я. Ее одобрение значило для меня все.

Итак, сон не приходил до раннего утра, когда мой разум достаточно успокоился, чтобы погрузиться в страну грез под музыку, играющую в наушниках.

Американские адреналиновые горки явно сказались на мне, когда на следующий день я проснулась около полудня. Мне удалось выдернуть себя из кровати и снов о Киллиане и направиться за кофе, а затем в гостиную.

– Привет, соня, – поздоровалась мама, оторвавшись от экрана телевизора, и улыбнулась.

Все еще пребывая в полусне, я не ответила. Прижалась к ней на диване, просто желая обнять маму. Она обняла меня в ответ, и мы обе в довольном молчании стали смотреть телевизор. Мой одурманенный сном разум понял, что таких моментов становится все меньше. Я росла. Мамины объятия – уже не единственный вид привязанности, о котором я узнала. Я открыла для себя другой вид, тот, который превращал девушку в женщину. Это мысль была меланхоличная, последнее прощание с последними моментами моего детства.

– Твое тело наконец-то осознало, что принадлежит подростку и не может вставать в шесть утра после ночи на сцене, – заметила мама.

Я потягивала необходимый мне кофе, пока мои мысли успокаивались. Последние утренние объятия с мамой были не единственным этапом превращения в женщину. Еще были секреты. Дело в том, что мама не знала о причинах моего недосыпания или позднего подъема.

– Я не планирую начинать этот образ жизни, пока не научусь обходиться без восьмичасового сна, – сказала я, отвлекаясь от серьезных мыслей и переходя к таким незначительным, как количество кофеина.

– Пока кофе остается единственным веществом, которым ты злоупотребляешь, чтобы справиться с недосыпанием, меня это устраивает, – сказала мама, пробегая пальцами по моим волосам.

– Хм, значит, мне следует выбросить кокаин, который я купила в пятницу вечером? – серьезно спросила я.

Мама сделала вид, что задумалась.

– Просто положи его на мою тумбочку, – решила она, наконец.

Я улыбнулась и отпила кофе. Возможно, с некоторыми вещами мы прощаемся, но наши саркастические подшучивания останутся с нами навсегда, независимо от нашего возраста.

Мамины пальцы продолжали бегать по моим локонам.

– Мне есть о чем поговорить с тобой, малышка, – сказала она, и из ее голоса исчез прежний юмор.

Я взглянула на нее. На серьезном лице отражалась легкая нервозность. Я точно знала, о чем будет разговор.

– Это начинается на «З» и заканчивается на «Н»? – спросила я.

На лице мамы промелькнуло удивление.

– У тебя больше мозгов, чем я думаю, куколка, – поддразнила она.

Я постучала себя по голове.

– Не просто вешалка для шляп.

Ну и еще тот факт, что я поймала ее с поличным. Я рассудила, что могла бы и не раскусить их отношения так быстро, но со временем все равно заметила бы.

– Мам, это совершенно очевидно. Даже ребята из группы заметили, – объяснила я. – А я увидела это еще раньше.

Брови мамы поднялись, и она неуверенно закусила губу. Приятно узнать, откуда у меня эта привычка.

– И ты не сердишься? У тебя нет вопросов?

Неуверенность в ее голосе заставила меня сесть и поставить кофе, чтобы полностью сосредоточиться на ней.

– Сержусь? – повторила я недоверчиво. – Ни за что! Я в восторге. Мама, ты заслуживаешь быть с кем-то. Годами ты только и делала, что воспитывала меня, работала в поте лица, чтобы обеспечить нам все это.

Я обвела рукой гостиную с эклектичным дизайном, а потом оглянулась на нее.

– Я всегда беспокоилась, что у тебя никого нет. Теперь понимаю: ты ждала нужного человека. Зейн – твой человек, – уверенно постановила я.

Возможно, я почувствовала уверенность, потому что имела представление о том, каково это – найти своего человека. Как бы безумно это ни было, мой возраст, наше короткое знакомство – все это не имело значения. Киллиан был моим человеком.

Мама посмотрела на меня блестящими от слез глазами, затем покачала головой. Но не моему утверждению, а какой-то своей мысли.

– Да, малышка, он – мой человек, – пробормотала она, взяв меня за руку. – Но ты – моя единственная и неповторимая, ты ведь это знаешь, да? Ты – мой главный человек. Никто никогда не сместит тебя с этого места, – пообещала она.

Я сморгнула слезы, набежавшие от ее слов, и закатила глаза.

– Ну, да. Я – самая замечательная дочь на свете. Даже горячий байкер не смог бы сместить меня с этого места. К тому же, я – твой талон на питание, когда ты выйдешь на пенсию. Ты должна оставаться на моей стороне.

Я улыбнулась ей, лучась счастьем от того, что она, наконец, доверилась мне, и от того, что у мамы наконец-то появился мужчина. Ее раскрытый секрет делал вопрос о моем свидании с Киллианом еще более актуальным. Но я промолчала. Маме требовалось время, чтобы переварить то, что только что произошло.

Я встала.

– Мне нужно делать домашку, – заявила я сущую правду.

Я пренебрегала ей слишком долго. Мне нужно закончить уроки до... сегодняшнего вечера. Я взглянула на маму, и глаза снова защипало от слез. Я и не осознавала, как сильно хотела для нее этого счастья, этого чувства. Может, я никогда этого не осознавала, потому что никогда не задумывалась о том, чего она лишилась за годы моего воспитания, работая, не покладая рук. Теперь я это понимала.

– Рада, что ты счастлива, мама, – тихо добавила я.

Она улыбнулась.

– Я всегда была счастлива, малышка, – твердо ответила она.

Я задумалась об этом на секунду. Она говорила правду. Она всегда улыбалась, смеялась, была довольна. Счастлива. Но то, что, как я предполагала, было у нее с Зейном, принесло ей другой вид счастья. Я подмигнула ей и быстро вышла из комнаты. Мне захотелось пуститься вскачь. Я тоже всегда была счастлива. Мама подарила мне прекрасную жизнь. Возможно, у нас не было материальных благ, иногда жизнь становилась борьбой, но я знала, что это была хорошая жизнь. У нас были Ава и Стив, и мы были друг у друга. Теперь мы получили больше. С широкой улыбкой я села за стол и приступила к домашнему заданию по математике.

***

Время настало. Математика решена. Английская литература закончена. Даже биология. Комната убрана. Я откладывала достаточно. Почти целый день. Я сделала перерыв, чтобы поболтать с Эми, Рози и Люси, не только исключительно красивыми, но и очень милыми женщинами. Эми была замужем за Броком, а Рози – сестрой Кейда. Это еще одна вещь, которая меня порадовала: у мамы были друзья, связанные с Зейном и Сынами Тамплиеров. Казалось, Амбер встретил нас с распростертыми объятиями.

Мне просто нужно сделать то, что уже не терпело отлагательств.

Я дотащилась до гостиной и прислонилась к дверному косяку, наблюдая, как мама складывает белье, прежде чем набралась смелости заговорить.

– Мам? – позвала я, наконец, тихим голосом.

Она взглянула на меня.

– Я дам тебе сто долларов прямо здесь и сейчас, если ты согласишься сложить белье в память о времени, проведенном дома, – серьезно сказала она.

Я поморщилась, радуясь отсрочке от намечавшегося разговора.

– Сто долларов за три с половиной года. Это примерно... тридцать восемь баксов в год, плюс-минус. – Я подняла бровь. – Это рабский труд, даже Золушка получила бы больше карманных денег, – заметила я, садясь на диван.

– От своей сделки Золушка получила модные туфли и принца в мужья.

– Значит, вдобавок к сотне долларов ты взмахнешь волшебной палочкой и достанешь мне ужасно неудобные туфли и принца в мужья?

Мама покачала головой.

– Конечно, нет, мне не нужна палочка, чтобы достать тебе ужасно неудобные туфли. Просто загляни в мой шкаф. Мода – это боль. А что касается принца, не сомневаюсь в твоей способности поймать себе кого-нибудь самой, хотя тебе лучше поторопиться. А иначе всех хороших уведут, – поддразнила она.

Я сглотнула, по моему горлу словно провели наждачной бумагой. Мама непреднамеренно вернула нас к пугающей теме.

– Что случилось, милая? – спросила она, слишком хорошо меня зная.

Просто сделай это.

– Я хотела спросить… – медленно начала я, беспокойно перебирая пальцами.

Я взглянула на маму и вздохнула.

– Ну, у меня свидание, – быстро выпалила я, всем телом обвисая от облегчения, как только произнесла эти слова.

Мама, кажется, тоже вздохнула с облегчением.

– Значит, никакой татуировки? – странно спросила она.

Я посмотрела на нее с ужасом. Как мама могла сделать из этого вывод о татуировке?

– Конечно, нет. Мне всего шестнадцать.

Теперь, когда ее, казалось, успокоило отсутствие на мне чернил, она ухмыльнулась.

– Спасибо за напоминание. А то я подзабыла.

Мне требовалось убедиться, что мы не отклоняемся от намеченного курса, как это часто происходило.

– Итак, ты не против свидания? – уточнила я.

– Конечно, нет, – ответила она, и у меня отлегло от сердца. – Я бы предпочла, чтобы ты осталась старой девой и жила со мной, пока не состаришься и не покроешься морщинами, но я знала, что этому никогда не бывать, – продолжила она, подавляя мою панику. – Так что, думаю, все в порядке. При условии, что ты вернешься домой к десяти, и он не будет распускать руки.

Ее тон был легким, но я знала, что мама серьезно относилась к этой конкретной детали.

– Так кто же счастливчик? – спросила она с улыбкой.

Мое сердце заколотилось даже от одной мысли о нем.

– Киллиан, – сказала я, улыбаясь, ничего не в силах поделать с собой.

Как только я рассказала маме, что собираюсь на свидание, все стало по-настоящему. Очень по-настоящему. У меня возникло странное желание пуститься колесом по комнате. Я подавила это желание, главным образом по причине того, что лицо моей мамы слегка сникло.

От выражения ее лица страх вернулся. Страх, что Киллиан ей не понравится. Это, скорее всего, разорвало бы меня на две части.

– Он ведь не повезет тебя на мотоцикле? – спросила она с резкостью в голосе.

В попытке успокоить я похлопала маму по руке.

– Нет, мама, он знает твое правило. У него есть машина.

Попытка успокоить ее, похоже, имела неприятные последствия. Мама с подозрением вскинула брови.

– Машина и мотоцикл? Как подросток может себе их позволить?

Я ощетинилась от тонкого намека в ее словах.

– Он их не крал, если ты об этом, – огрызнулась я, испытывая к Киллиану защитные чувства, и иррационально раздраженная тем, что мама сразу же причислила его к людям подобного сорта.

Она вскинула руки вверх в притворной капитуляции.

– Ничего подобного я не говорила.

– Но подумала так, – резко возразила я. – Они с отцом вместе собрали машину с нуля, а Кейд отдал ему мотоцикл на починку, когда тот превратился в груду хлама, – объяснила я, нуждаясь в том, чтобы мама знала предысторию, и что в Киллиане есть нечто большее, чем то, о чем она думала.

И снова мои усилия пошли прахом.

– Ты много знаешь о мальчике, с которым еще не ходила на свидание, – поддразнила она, приподняв бровь.

Во рту у меня внезапно снова пересохло от чувства вины.

– Да, потому что мы сперва разговаривали. Начали с общения. Стали друзьями. Разве не этому ты меня учила? – пошла я в оборону, в основном, чтобы скрыть вину за то, что мы уже преодолели стадию «дружбы».

– Не напрягайся, дружище, я всего лишь поддразнивала, – усмехнулась мама. – Давай перейдем к самому главному вопросу.

Я смотрела на нее скептически, ожидая новых нападок на Киллиана. Или ждала вопроса: «Где бы купить дробовик?»

– К какому? – спросила я, наконец.

Мама ухмыльнулась.

– Что ты наденешь?

***

– Ладно, уходи, – скомандовала я, направляя маму к двери.

Она имела наглость выглядеть обиженной.

– Что? Почему? – заныла она.

– Потому что от тебя никакой помощи, – сообщила я ей, уперев руку в бедро.

Она приложила ладонь к груди.

– Я воспринимаю это как личное оскорбление, как нападение на мою индивидуальность. Мой талант в моде пользуется большим спросом, а ты получаешь его бесплатно и пытаешься от меня избавиться? Ну, нет!

Я посмотрела на нее.

– Твой талант в моде может и пользуется большим спросом, но ты продолжаешь выпрашивать вещи вместо того, чтобы помочь мне выбрать наряд, – заметила я.

– Ты должна воспринимать это как комплимент. У тебя отличный вкус и весьма желанный гардероб. Тебе это, безусловно, передалось от твоей матери.

Я сдержала улыбку.

– Уходи, – скомандовала я.

Она сделала обиженный вид, надув губы.

– Ладно-ладно. Но если что-то пойдет не так, я рядом.

Став серьезной, она положила руки мне на плечи.

– Можешь надеть хоть бумажный мешок, ты все равно будешь слишком красивой и слишком хорошей для любого мальчика, – тихо сказала она. – Хотя, пожалуйста, не делай этого. У нас есть репутация, и нам нужно ее поддерживать, – добавила она, сжимая мои плечи и выходя из комнаты.

После ее ухода я снова опустилась на кровать и уставилась в потолок. Мгновение я не двигалась, а затем схватила телефон и поднесла его к уху.

– У меня свидание, – выпалила я, как только услышала в трубке голос лучшей други.

– Черт возьми, свидание? – повторила Эмма, не смущенная моим отсутствием приветствия.

– Ага. Через… – я проверила время на телефоне, – менее чем через два часа. И я понятия не имею, что надеть, какой макияж сделать, что сказать и куда девать руки. Я уже говорила, что понятия не имею, что надеть? – бормотала я, чувствуя, как паника подступает к горлу. – О, боже. Я не могу пойти на свидание. Я все отменяю.

– Дыши, – спокойно скомандовала Эмма.

Я замолчала, делая, как она сказала.

– Хорошо, теперь, когда тебе не грозит опасность безумия, мне нужно, чтобы ты ввела меня в курс дела, – приказала она через мгновение. – Последнее, что я слышала от тебя, это о потрясающем концерте, и я готовилась стать лучшей подругой рок-звезды и, возможно, закрутить роман с одним из твоих товарищей по группе.

Я держала Киллиана и мои... дела в секрете, даже от Эммы, моей лучшей подруги. Самого близкого человека в моей жизни, помимо мамы и Авы. Мы не разговаривали каждый день, но когда все же созванивались, то часами болтали обо всем на свете.

Обо всем, кроме Киллиана.

Я испытала легкую вину за свою скрытность.

– Ты не можешь крутить роман ни с одним из мальчиков, – огрызнулась я. – Это обернулось бы полным кошмаром, и я просто не выдержала бы такой драмы.

– Не меняй тему, – приказала Эмма, слишком хорошо меня зная. – Свидание. Мальчик. Выкладывай.

Я вздохнула и, как будто у моего рта было собственное мнение, выложила все до мельчайших подробностей о моем… романе с Киллианом.

– И теперь, когда у нас наконец-то официальное свидание, все кажется другим и новым, и я чувствую, что меня вот-вот вырвет, – закончила я, запыхавшись.

На другом конце линии повисла долгая пауза.

– Ого, – наконец сказала Эмма. – Мне хочется злиться на тебя, лучшая подружка, за то, что ты так долго хранила от меня такую колоссальную тайну, но у меня также есть желание станцевать счастливый танец вокруг кофейни, в которой я сейчас стою, несмотря на горячего бариста, который посчитает меня придурошной.

Я приготовилась.

– Так какое из желаний победит?

Ответа я не получила, но услышала безошибочно узнаваемые звуки счастливого танца Эммы.

Я ухмыльнулась.

– Ладно, я снова с тобой. Ты моя должница, потому что бариста определенно считает меня придурошной. Отменяй запрет на участников группы, – заявила она.

– Запрет остается в силе.

Она драматично вздохнула.

– Тебе лучше познакомить меня с принцем Гарри, когда будешь выступать на 100-летнем юбилее королевы, – смягчилась она.

Я ухмыльнулась шире.

– Договорились.

– Хорошо, похоже, времени у нас мало, поэтому я не могу говорить столько, сколько хотелось бы, об этом Киллиане, – затараторила она. – Скажу одно. Я рада за тебя, Лекси. В полном восторге. Ты всегда была сногсшибательной, а идиоты в школе всегда были слишком слепы, гоняясь за пустоголовыми дурочками, чтобы это заметить. Похоже, ты нашла того, кто знает, что ты достойна внимания.

Я глубоко вздохнула.

– Это он достоин внимания.

– Нет-нет, ничего подобного. Ты – выгодная партия. Ему лучше дорожить тобой, иначе я приеду и хорошенько его вразумлю, конечно, после того, как это сделает Мия. Чуть позже мы еще поговорим об этом. А сейчас иди к шкафу, возьми свои любимые линялые джинсы, в которых твоя попка смотрится красиво, и блузку Free People с рукавами-колокольчиками и глубоким вырезом.

Я вскочила с кровати и собрала указанные вещи.

– Готово? – спросила она.

– Готово, – подтвердила я.

– Отлично. Теперь одолжи у мамы пыльно-розовые туфли на танкетке и дополни ими свой потрясающий наряд.

Эмма знала мамин и мой гардероб почти так же хорошо, как и мы, учитывая, что наш дом был для нее вторым домом. Семья у нее была не самой лучшей, поэтому мама старалась, чтобы она как можно чаще ночевала и ужинала с нами.

– Волосы. – Она призадумалась. – Богемский рыбий хвост, – решила она.

– Киллиану нравятся мои волосы распущенными.

Наступила пауза.

– Ну, сейчас 21 век, и мы не делаем прически в соответствии с мужскими предпочтениями. Мы делаем их согласно моде, – ответила она.

Я не удержалась и засмеялась.

– Да, мэм.

– Не переусердствуй с макияжем. Тебе он не нужен. Только тушь, немного хайлайтера, румян и бледно-розового блеска. Того, что я тебе дала, который не размазывается от поцелуев, – проинструктировала она, имея большой опыт испытания стойкого к поцелуям блеска. В плане общения с мальчиками она была далеко не так неопытна, как я.

– Ты – спасительница. – Мой желудок уже меньше хотел избавиться от обеда.

– Для этого и нужны лучшие подруги.

– Тебе нужно приехать к нам и остаться. Я скучаю по тебе больше всего на свете, – выдавила я, испытывая серьезный приступ тоски по дому и моей подруге. На самом деле я скучала не по Вашингтону, а по оставшимся там людям.

– Как только заработаю достаточно денег, подумаю о переезде, – пошутила она.

Я отметила резкость в ее голосе, и меня взволновало, что дела с ее родителями могут ухудшиться, но у меня не было времени расспросить ее об этом.

– Мы поговорим сегодня вечером или самое позднее завтра. А теперь иди наводить красоту, хотя природа тебя щедро ею наградила, сучка, – поддразнила она. – Люблю тебя вечно.

– Люблю тебя дольше, – прошептала я в ответ, прежде чем отключиться.

Я посмотрела на одежду, разложенную на кровати, и вздохнула.

– Ладно, давай сделаем это, – пробормотала я сама себе, усмиряя порхающих в животе бабочек.

Глава 13

Когда раздался стук в дверь, на мне была только одна туфля. Прыгая, в попытке надеть вторую, я бросилась в гостиную.

– Я не готова, я не готова, – скандировала я в отчаянии. – Мам, открой дверь. Займи его чем-нибудь, – приказала я, прежде чем броситься обратно в свою комнату.

Мне удалось надеть вторую туфлю на бегу в спальню, не причинив себе непоправимой травмы. Я сунула кое-какие вещи в сумочку с бахромой и подошла к зеркалу. Последовав совету Эммы, я заплела свои кудри в свободную косу «рыбий хвост», ниспадающую на одно плечо. Невыносимыми муками добилась того, чтобы несколько кудряшек, будто сами собой, выбились из прически. Макияж был легким. От румян я отказалась, зная, что мое тело восполнит нехватку этого косметического средства из-за нервозности. Я остановила свой выбор лишь на блестящих тенях и туши. Быстро нанеся на губы розовый блеск, я застенчиво подтянула верх блузки.

Она была обалденной. Мы с мамой сражались за нее в магазине уцененных товаров. Я победила. Она была в цыганском стиле, даже больше бохо, чем обычно. С длинными и струящимися рукавами, но с нежным принтом. Она сужалась на талии и расширялась к бедрам. Именно вырез заставил меня остановиться. Обычно я носила под этой блузкой майку, но сегодня отказалась от нее, поэтому более чем осознавала, насколько декольте бросается в глаза. Мне не то чтобы не хватало груди, но я никогда не показывала ее так много, по крайней мере, на свидании.

Я вырвалась из своих мыслей. В любом случае переодеваться было уже слишком поздно. Я глубоко вздохнула, пытаясь не потерять сознание и заглушить сотню и одну мысль, кружащуюся в моем мозгу. Мне удалось не потерять сознание, но мысли не успокаивались.

Медленно выйдя из двери, я направилась в гостиную под тихий гомон голосов. Я очень надеялась, что они мирно общаются, и мама не угрожает убить Киллиана или сделать что-нибудь столь же нелепое.

Как только я добралась до гостиной, мои мысли замерли. В тот же момент, когда наши взгляды с Киллианом встретились. Не сводя с меня глаз, он поднялся с дивана.

В этот миг мой разум успокоился. Интенсивность его взгляда делала все остальное незначительным. Это заставило меня почувствовать себя ростом в десять футов. Будто я была красивой. Будто я была его.

– Веснушка, – пробормотал он, скользнув взглядом по моему телу. – Ты прекрасна.

Наши глаза снова встретились. От его слов и нежного, хриплого голоса шею и щеки обожгло пламя, и это прямо перед моей мамой. Я обрадовалась, что не воспользовалась румянами.

Я молча наблюдала, как он пересек комнату и взял меня за руку.

– Доставлю ее домой к десяти, Мия, – обратился Киллиан к маме, отводя от меня взгляд.

У меня была доля секунды, чтобы рассмотреть его. Он выглядел, как обычно, потрясающе. В выцветших синих джинсах и футболке Grateful Dead, которую я сразу же возжелала. Я также оценила, как она облегает его мускулистый торс. Несмотря на тепло калифорнийской погоды, он был в своей фирменной кожаной куртке.

Киллиан осторожно потянул меня к двери. Я помахала маме через плечо. Она грустно ухмыльнулась, и затем мы оказались снаружи.

Я ни о чем не думала, пока Киллиан вел меня через лужайку к своей машине.

Мой взгляд скользнул по улице, где Зейн работал над своим мотоциклом. Его суровый взгляд не отрывался от Киллиана, или, скорее всего, от нашим переплетенных рук. Я помахала Зейну и улыбнулась. Киллиан, наблюдавший за мной, проследил взглядом за моим жестом. Он кивнул Зейну, после чего подвел нас к пассажирской дверце своей машины и открыть ее для меня.

– Как по-рыцарски, – с улыбкой заметила я.

От ответной улыбки Киллиана по мне пробежали электрические импульсы. Он приподнял воображаемую шляпу.

Я хихикнула и села в машину, а он захлопнул за мной дверцу. Пока Киллиан обходил машину, я взглянула на Зейна, который наблюдал… нет, пристально смотрел на Киллиана. У меня не было времени подумать об этом, потому что Киллиан сел за руль, и мы поехали. Именно тогда я поняла, что раньше никогда не находилась наедине с Киллианом в замкнутом пространстве. Мы несколько раз обедали вместе в многолюдной столовой. Сидели одни, но под открытым небом и на просторе. Теперь же мы действительно остались одни, только мы двое, и это ясно ощущалось. Порхающие в животе бабочки заставляли меня нервно теребить руки, не зная, что делать или что сказать.

Киллиан потянулся, чтобы взять меня за руку и положить ее себе на бедро. Я взглянула на него, он внимательно посмотрел на меня, прежде чем снова перевести взгляд на дорогу.

Наступила тишина, но никакого дискомфорта не чувствовалось. Напротив. Мы словно купались в компании друг друга, не нуждаясь в словах.

– Куда мы едем? – наконец спросила я, когда Киллиан свернул на незнакомую дорогу, ведущую за город.

Киллиан взглянул на меня. Его рука на мгновение оставила мою, чтобы переключить передачу, и мне стало неловко от того, что моя одинокая рука лежала на его мускулистом бедре. Как раз в тот момент, когда я собиралась ее убрать, его рука снова сомкнулась с моей, сжимая ее.

– Подожди, Веснушка, и увидишь, – пробормотал он.

Я поморщилась.

– Я не очень люблю сюрпризы.

Вообще-то, я ненавидела сюрпризы. Каждый год я разворачивала и переупаковывала свои рождественские подарки. Маме еще предстояло это узнать.

Киллиан ухмыльнулся.

– Это не сюрприз. Подожди и увидишь.

Я посмотрела на него.

– Картофель – это и есть картошка.

Он усмехнулся и покачал головой, подняв наши переплетенные руки и прижавшись губами к моей руке. При этом жесте я лишилась способности двигаться. Совершенно забыла о своей ненависти к сюрпризам. Он мог бы отвезти меня прыгать с парашютом, я бы и бровью не повела.

– Не терпится узнать? – пробормотал он.

– Нет, – ответила я охрипшим голосом. – Просто я не самая большая поклонница сюрпризов.

Киллиан посмотрел вперед.

– Учту на будущее.

Я проследила за его взглядом к освещенному зданию перед нами. Несмотря на воскресенье, парковка была забита машинами. Причудливая надпись на крыше стеклянного ресторана с видом на океан гласила: «Валентинки». Я слышала об этом месте – лучший ресторан в Амбере. Не то чтобы это о многом говорило. В Амбере не так уж много ресторанов, но многие приезжали сюда. Пока Киллиан парковался, я с некоторым разочарованием смотрела на переполненные столики. Идея посетить такой хороший ресторан была трогательна, но мне не хотелось находиться среди толпы. Как я уже говорила, за исключением нескольких полуночных встреч, мы с Киллианом никогда не оставались наедине. Мне хотелось тех моментов блаженной неопределенности, когда все исчезало. Я хотела, чтобы они продержались дольше, чем краткий миг. Я хотела этого, но мне было страшно оставаться с ним наедине, но в хорошем смысле, вроде тех чувств, что я испытывала на сцене в пятницу.