Текст книги "Отголоски тишины (ЛП)"

Автор книги: Энн Малком

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Сейчас уже Килл выглядел шокированным.

– Детка, ты – девушка. Каждую девушку волнует ее выпускной вечер.

Я ухмыльнулась.

– Кажется, мы определились, что я не обычная девушка, – поддразнила я.

Килл оставался серьезным.

– Я знаю это, Веснушка. – В его глазах мелькнуло что-то непонятное, но оно мне не понравилось. – Я не хочу, чтобы ты пропустила свой выпускной, не из-за меня.

Я обхватила его запястье.

– Выпускной для меня ничего не значит, глупый. Нет ничего важнее, чем то, что мальчик, которого я люблю, осуществил свою мечту.

Его глаза сверкнули.

– Нет, Веснушка. Моя мечта уже осуществилась раньше, – пробормотал он.

Затем его губы коснулись моих губ. Поцелуй не был голодным и отчаянным, как бывало в последнее время. Он был медленным, нежным, полным чувств и чего-то еще, что отражалось в его глазах.

После этого мне потребовалось несколько мгновений, чтобы вернуть сердцебиение к нормальному ритму.

– Могу я сыграть тебе кое-что? – спросила я, когда смогла отдышаться.

– Одну из твоих песен? – тихо спросил он.

С того вечера, когда я спела «Отголоски тишины», Килл чуть ли не требовал, чтобы я играла ему каждую песню, которую написала для него. Будь его воля, он бы целыми днями смотрел на меня и слушал, как я пою. Так однажды и было на пляже, пока я не решила, что хватит играть, и отложила гитару в сторону. Килл тут же заключил меня в объятия и нежно поцеловал.

– Я так горжусь, слушая тебя, Веснушка, – пробормотал он.

Я прижалась к нему, ничего не говоря, просто наблюдая за людьми вокруг нас, счастливая быть в объятиях Киллиана, пока мир проходит мимо.

– Хотелось бы мне того же. – Я кивнула на пожилую пару, держащуюся за руки и улыбающуюся внукам, с визгом и смехом бегающим вокруг них.

– Чего? Морщин? – подразнил Килл.

Я села и ударила его в плечо. Это было похоже на удар по камню. Я непроизвольно потерла руку. Килл увидел это и поднес мою руку к губам. В тот момент, когда он коснулся костяшек, боль исчезла.

– Нет, – ответила я, взглянув ему в глаза. – Я хочу пустить корни. Хочу, чтобы они уходили в землю под моими ногами и давали мне место, которому я принадлежу.

Килл напрягся. Его взгляд снова метнулся к пожилой паре.

– Тебе не нужны корни, Веснушка, – не согласился он. – Тебе не нужны корни, если у тебя уже есть крылья. Когда ты готова взлететь.

– Кто сказал, что я не могу иметь и то, и другое? – спросила я с усмешкой.

– Физика.

Я пожала плечами, позволяя ему снова заключить меня в объятия.

– Кто сказал, что физика должна что-то диктовать? – пробормотала я ему в грудь. – Я – творец своей судьбы.

Килл ничего не сказал. Его тело оставалось напряженным, и он сжал меня немного крепче.

Я помотала головой, чтобы вырваться из воспоминаний и ответить Киллу:

– Не в этот раз.

Килл снова поцеловал меня.

– Нет ничего лучше, чем услышать в конце дня пение моей девочки.

Я вышла из его объятий, и он сел на диван, слегка вздрогнув, надевая жилет обратно.

Зрелище мне не понравилось, поэтому я взяла гитару и села на табурет перед ним. Не отрывая взгляда, я спела ему «Lost Boy» Рут Би (прим.: в переводе с англ. Lost Boy – потерянный мальчик).

Когда я закончила, он мгновенно встал. Гитара исчезла из моих рук еще до того, как я поняла, что происходит. Его губы снова оказались на мне, и этот поцелуй не был нежным. Он был голодным. В нем чувствовалась острота, присущая всем нашим поцелуям в эти дни.

Весь год мы пытались урвать как можно больше отчаянных поцелуев. Это были длительные поцелуи, украденные на заднем сиденье его машины или на покрывале на нашем месте на скалах. Но дальше лихорадочных ласк дело так и не пошло. Иногда мы были близки к тому, чтобы перейти на новый уровень. Иногда все, чего мне хотелось, – это то, что обещал поцелуй. Но Килл всегда отступал. Говорил, что еще не время. Каким-то образом я чувствовала, что не готова, когда теряла всякую способность мыслить разумно.

Но не сейчас. Я приняла решение. Просто не знала, когда. Теперь я поняла. В ту ночь, когда он, наконец, получит все, что хотел, я отдам ему всю себя.

Не подозревая о моем решении, Килл отступил.

– Думаешь, я потерялся, детка?

Я покачала головой.

– Нет. Ты свободен, – уточнила я. – Это я была потеряна, пока не нашла тебя. Ты мой Неверленд, Килл, – прошептала я.

Глаза Килла потемнели.

– Я свободен только потому, что у меня есть ты, – ответил он, затем снова завладел моими губами.

Глава 30

Я стояла перед зеркалом, скептически разглядывая себя. Большую часть дня я потратила на выбор наряда. Весь мой гардероб был разбросан по полу, вся косметика, что была у нас с мамой, раскидана по туалетному столику. Это напомнило тот день, когда я волновалась из-за своего первого выступления. Вот только мышцы внизу живота сжимались еще сильнее. Не только из-за концерта. Сегодня был тот самый день, когда я отдам Киллу всю себя. Он уже владел моим сердцем. Моей душой. И скоро единственное, что я держала при себе, наконец-то, станет его.

– Ого. Простите, юная леди, вы не подскажете, куда пропала моя дочь-подросток? Примерно вот такого роста, отзывается на имя Лекси, – сказала мама с порога, подняв руку до плеча.

Я полностью повернулась к ней. Она выглядела, как обычно, потрясающе. Очевидно, ее пригласили на вечеринку Килла. Как и всегда, она выложилась на полную. Выпрямленные волосы доходили до середины спины, на ней было облегающее черное платье с высоким воротом и длинными рукавами. С шеи свисало несколько ожерелий. Она не выглядела так, будто собиралась на байкерскую вечеринку. Она выглядела так, будто собиралась на коктейльную вечеринку, но раз там будут Гвен и Эми, она окажется в хорошей компании. Эти женщины всегда ходили в дизайнерских шмотках.

– Это твой способ сказать мне, что я выгляжу хорошо? – спросила я, дергая подол платья.

Меня нельзя было принять за гостью коктейльной вечеринки. В отличие от мамы, я не приручила свои белокурые локоны. Часть их я заколола в беспорядочный пучок, а другая часть падала мне на спину.

Мое радужное, связанное крючком, платье стало находкой из винтажного магазина, я и не думала, что когда-нибудь мне представится повод надеть его. Потому что оно было очень коротким и довольно откровенным. Воротник-хомут завязывался на шее, разноцветная вязь шла кругом на фестончатом подоле. Походило на вязание крючком. Подол заканчивался значительно выше колен. Ну, очень значительно. Открытые ноги я компенсировала высокими черными замшевыми ботфортами на каблуке. На моих запястьях звенело множество серебряных браслетов, а для макияжа я выбрала темно-карие дымчатые тени.

Мама прошла в комнату, ее взгляд пробегал по каждому дюйму моего тела. Когда она добралась до меня, в ее глазах стояли слезы.

– Ты выглядишь более чем хорошо, куколка. Ты похожа на женщину, в которую я всегда знала, ты превратишься, но не предполагала, что это произойдет так скоро. – Продолжила она дрожащим голосом: – Я не готова к тому, чтобы ты взрослела. Еще нет. Неужели нельзя, чтобы ты навсегда осталась моей маленькой девочкой?

Теперь уже на мои глаза наворачивались слезы.

– Я всегда буду твоей маленькой девочкой, – пообещала я.

Она посмотрела мне в глаза, и мне стало не по себе, будто она увидела мои планы на вечер. Я обещала ей, что скажу, когда буду готова пойти дальше с парнем. Но я не хотела посвящать в это кого-то еще, кроме нас с Киллом. По крайней мере, на данный момент.

Я сделала глубокий вдох. Пусть я не расскажу маме о том, что запланировала на сегодняшний вечер, но я должна хотя бы попытаться.

– Поскольку сегодняшний вечер… особенный, а мне почти восемнадцать… – начала я.

Мама отстранилась.

– О, этот тон мне знаком. Это разговор «почти восемнадцать», – прервала она.

Я ухмыльнулась.

– Ну, мне почти восемнадцать. Я почти взрослая. Завтра утром состоится встреча с руководителем звукозаписывающей компании, – напомнила я, будто она могла забыть.

Да, завтра. Встреча после концерта прошла хорошо, более чем хорошо, учитывая, что руководитель на самом деле направлялся в Амбер, чтобы встретиться с нами в субботу. Я была вне себя от волнения. Я знала, что это значит. Возможно, мои мечты сбываются. Но каким-то образом перспектива завтрашнего контракта на запись бледнела по сравнению с тем, что я собиралась отдать Киллиану сегодня ночью. Что у нас будет.

– Так что, эти обстоятельства требуют пересмотра комендантского часа, – объяснила я.

Мама подняла бровь.

– Да?

Я кивнула.

– Да, особенно если ты хочешь, чтобы я упомянула тебя в своей речи на «Грэмми».

– Ты же знаешь, что шантаж незаконен, да? Я могла бы привлечь тебя к ответственности за это, – пригрозила она.

– Тогда тебе никогда не встретиться с Адамом Левином, – парировала я.

Мама отмахнулась от меня.

– Адам – кто? Ты видела моего мужа? – Она выдержала паузу. – Мне придется отвлечь мужа, чтобы он не следил за временем, иначе слетит с катушек, когда ты вернешься домой после комендантского часа.

Я широко ухмыльнулась.

– Спасибо, спасибо, – скандировала я, обнимая ее.

– Не благодари меня сейчас. Сделай это на камеру, детка, – ответила она, когда я ее отпустила.

– Непременно.

Ее лицо стало серьезным.

– Я доверяю тебе, малышка. Кажется, ты повзрослела раньше меня. Ты никогда не вела себя как обычный подросток. Всегда была особенной. Зрелой. Но тебе все равно еще нет восемнадцати. Я доверяю тебе, так что принимай правильные решения, ладно, куколка?

Я снова кивнула.

– Всегда, мама, – пообещала я.

Никогда в жизни я не была более уверена ни в одном решении. Как то, что у нас должно произойти с Килом могло быть чем-то иным, чем хорошим?

***

– Черт возьми, я нервничаю, – воскликнула я, от нервов моя нога подпрыгивала.

Ной накрыл мое колено ладонью, успокаивая судорожные движения. Он улыбнулся мне. Ничего не сказал, просто, как всегда, тихо поддержал.

Сэм обернулся к нам.

– Подруга, откуда нервы? Ты никогда не нервничаешь. Это вечеринка твоего парня… нет, погоди, вечеринка старика.

– Именно поэтому я нервничаю. Это важный вечер для Килла, самый важный. Я не хочу ничего испортить.

Глаза Сэма вылезли из орбит.

– Будто наша музыка может что-то испортить. Этот байкерский клуб даже не успеет опомниться, как будет сражен, – уверенно сказал он.

Но я нервничала не из-за этого. Меня беспокоило не выступление перед толпой. Теперь это было естественно. Я нервничала из-за того, что должно произойти после. И это была не толпа, а ее отсутствие. Только я и Килл. Я не видела его целый день. Мы готовились к встрече, а он был занят «клубными делами», поэтому не смог меня забрать. Не то чтобы Сэм позволил бы ему. В данный момент он был силой, с которой нужно было считаться. Мы репетировали буквально ради наших жизней. Я думала, что у нас все будет в порядке.

Мы остановились возле клуба. Там уже было полно народа, и мы из машины могли слышать музыку.

Я глубоко вздохнула и вышла вместе с ребятами, с гитарой на плече и сердцем, застрявшем в горле. Оно упало в живот, когда мы пробирались через толпу, которая с теплотой приветствовала нас, и мой взгляд остановился на Килле. На Килле с новой нашивкой на спине. Все, о чем он когда-либо мечтал. Но я смотрела не на нашивку, а на ярко-красный ноготь очень женской руки, скользящий по кожаному жилету.

Женщина была одета в красное платье. Гораздо короче и уже моего. Ее лица я видеть не могла, но она была старше меня, женщиной. Опытной. Одной из тех, кто тусовался в клубе. Мама, Зейн и Килл пытались оградить меня от того, чтобы я узнала о роли таких женщин, но я не была идиоткой. Не была слепой. Я знала, что они собой представляют. Женщины, которые тусовались в клубе, но никому не принадлежали; они принадлежали всем. В библейском смысле. Я не осуждала их, поскольку знала, что их и так осуждали многие. Каждая вела свои битвы, у каждой была своя история. Я не могла судить о них по обложке.

И я чертовски старалась не судить и эту обложку. Я поняла, что замерла на месте, когда Сэм врезался мне в спину.

– Подруга, что ты...? – начал было он, но затем проследил за моим взглядом.

– Вот дерьмо, – пробормотал он себе под нос, вся легкость исчезла из его голоса.

Килл смахнул с себя руку и повернулся с пивом к нам. В этот момент наши глаза встретились. На секунду он замер. Затем устремился вперед, проталкиваясь сквозь толпу и не обращая внимания на крики и хлопки по спине.

Гитара исчезла из моих рук и оказалась за плечом Килла в тот момент, когда он встал передо мной, взял меня за руку и потащил через толпу, ни на кого не обращая внимания, пока вел нас вверх по лестнице в здание клуба. Он не остановился в общей зоне, а повел нас по коридору в комнату, где я спала той ужасной ночью.

Теперь она казалась гораздо больше обжитой. В тот день, когда Килл стал проспектом, он съехал от матери. Насколько я знала, с ней он не разговаривал. Раз в неделю доставлял ей продукты и оплачивал счета за электричество.

Комната была маленькая, в ней уместилась только неубранная двуспальная кровать и несколько ящиков. Повсюду были расставлены фотографии, одна из них – мы с ним – на столе возле кровати. Теперь ее окружало гораздо больше рамок. Килл несет меня на пляже в прибой, они с Зейном с хмурыми лицами стоят со мной и мамой на праздновании Дня святого Валентина. Килл в жилете с нашивкой «Проспект», прислонившись к своему мотоциклу, обнимает меня. Мы с Киллом танцуем на маминой свадьбе, наши лбы соприкасаются, и он смотрит на меня так, будто никто для него не существует в этом мире.

Воспоминания. Прекрасные воспоминания о прекрасном и самом счастливом годе в моей жизни. У нас не было драм, как у других пар нашего возраста. Никаких разъединяющих нас недоразумений или бурных ссор. Только страсть. Только любовь. Любовь, которая одновременно сводила меня с ума и наделяла разумом. Любовь, которая охватила каждую частичку меня.

Килл бросил мою гитару на кровать, и его глаза остановились на мне. Они потемнели.

– Что на тебе надето? – рявкнул он.

Я застенчиво посмотрела вниз, мой желудок сжался. Потом я вспомнила тот накрашенный ноготь и вскинула голову.

– Тебе не нравится? Очевидно, ты предпочитаешь красные платья, – выпалила я.

Пусть у нас еще не было полноценной ссоры, но, похоже, все шло к ней.

Его глаза сверкнули от растерянности.

– О чем ты?

Я шагнула вперед.

– Не притворяйся глупым. Та женщина висела на тебе. – Мне не понравилось, что мой голос в конце превратился в шепот.

Лицо Килла смягчилось, и он провел рукой по волосам.

– Господи, детка. Она ничто для меня. Я не вижу других женщин. Не тогда, когда думаю только о тебе.

Я закатила глаза.

– Да, выглядело так, будто ты грезил обо мне, когда она лапала твой жилет, – заявила я с сарказмом.

Килл шагнул вперед. Его руки легли на мои бедра.

– Из всех вещей, о которых тебе нужно беспокоиться, Веснушка, такие девушки даже не достойны внимания. Ты – единственная девушка, кто мне важен. И так будет всегда, – пообещал он. – Несмотря ни на что.

Я слегка расслабилась, мои руки скользнули по его спине.

– Она коснулась твоего жилета, – прошептала я. – Опередила меня. Для тебя это самая дорогая вещь, и она прикоснулась к ней раньше меня.

Килл замер.

– Для меня не это самое ценное, Веснушка. Главную драгоценность я держу сейчас в своих руках. Она в радужном платье, которое может свести меня с ума. Возможно, я стану первым человеком в истории, убившим своего брата в тот же вечер, когда получил нашивку.

Он сделал паузу.

– Вот что я сделаю, если они будут смотреть на тебя слишком долго, – яростно заявил он.

Я улыбнулась и погладила его по щеке.

– Я не вижу никого, кроме тебя. Я – твоя. Только твоя, – пообещала я. – Навеки.

Киллиан поцеловал меня глубоко и долго.

– Я хочу быть твоей, – пробормотала я ему в губы.

– Ты – моя, детка, и так будет всегда.

– Нет, – прошептала я. – Я хочу быть твоей полностью. Хочу, чтобы ты был моим. Сегодня ночью. Я готова, – уточнила я дрожащим голосом.

Килл замер, затем отстранился, чтобы посмотреть мне в глаза. Между нами повисло долгое, напряженное молчание.

– Веснушка, – выдавил он.

Мы оба вздрогнули, когда в дверь постучали.

– Киллиан, тебе не разрешено прятаться в этой комнате со своей девушкой, какой бы красивой она ни была, – прокричал Лаки через дверь. – Если не хочешь, чтобы Булл убил тебя в первую же ночь, когда ты стал полноценным членом Сынов, – добавил он, и я услышала в его голосе улыбку.

Я застенчиво улыбнулась Киллу в губы.

– Лучше пойду готовиться.

Я хотела вырваться из его объятий, но они сжались крепче. Глаза Килла горели множеством эмоций, которых я не узнавала. Кроме одной. Чистого голода.

– Веснушка, ты уверена? – прохрипел он.

Я слегка поцеловала его.

– Никогда в жизни не была более уверена ни в чем, – пробормотала я.

Его объятия сжались еще крепче.

– Я тоже.

***

Приветствия неистовой толпы были просто оглушительными. Я едва это заметила. Мои глаза были прикованы к Киллу, который сидел среди хаоса, сжимая в руке пиво, и его взгляд не отрывался от меня. До выхода на сцену он не отпускал меня от себя ни на шаг, в то время как мужчины со смехом пытались заставить его пить разные спиртные напитки, но он не делал этого, не желая отвлекаться ни на что, кроме меня. Они все меня знали, знали нас, поэтому уважали это. А также уважали убийственные взгляды Зейна на любого, кто хотя бы предложит мне пиво. Вот почему я пила газировку.

Мама и Зейн выглядели счастливыми. Радостными. Он держал ее в крепких объятиях, похожих на объятия Килла, и не отпускал далеко от себя. Это наполнило меня огромной радостью. Хотя я заметила, что она тоже пила газировку. Мама не пила много, по сравнению с семьей Сынов Тамплиеров, но она любила вечеринки. Я знала причину ее воздержания и от этого мое сердце воспарило. Я бегала по дому в поисках своей гитары, думая о сегодняшнем вечере и о завтрашнем дне. Потом все эти мысли вылетели у меня из головы, когда я увидела положительный тест на беременность в руках мамы и обрадовалась перспективе иметь брата или сестру.

В данный момент мой разум был спокоен. Тих. Несмотря на крики и аплодисменты. Все исчезло, когда я посмотрела в глаза Киллу.

– Это наша последняя песня, – прохрипела я, наклоняясь к микрофону и поправляя гитару. – Вы все, возможно, знаете одного человека, которого посвятили сегодня вечером, – продолжила я, не сводя глаз с Килла.

При этом толпа разразилась хаотичными аплодисментами. Я ждала, пока все угомонятся. Мой взгляд на секунду остановился на Сэме, который ухмыльнулся и покачал головой. Он заявил, что я «чокнулась», раз собираюсь спеть песню о любви моему «старику» на вечеринке в честь его посвящения в Сыны. Возможно, я чокнулась, но я также была в здравом уме.

– Это для тебя, Килл, – прошептала я и начала наигрывать аккорды «No Matter What» Papa Roach.

Всю песню я смотрела только на Килла. Пела ему каждое слово. Каждый аккорд моей гитары был для него.

Сэм ошибался. Судя по всему, я не чокнулась, спев песню о любви перед крутыми байкерами. Им понравилось. Я могла бы обрадоваться этому, если бы в этот момент они для меня существовали. Если бы существовал хоть кто-то, помимо меня и Килла.

Поэтому, когда Килл подошел к сцене и сдернул меня с нее, я проигнорировала все крики и возгласы, пока он тащил нас сквозь толпу.

Ему бы такое не сошло с рук, будь здесь Зейн, но они с мамой ушли после нашего первого сета.

– Позвони мне, если тебя нужно будет забрать, – скомандовал он перед уходом, глядя на Килла.

Я кивнула.

– Зейн, со мной все будет в порядке.

Он посмотрел на меня долгим и скептическим взглядом, прежде чем кивнуть.

Мама поцеловала меня в голову.

– Веселись, куколка, – пробормотала она. – Но не переборщи, – быстро добавила она.

Вот так я оказалась за пределами вечеринки, в комнате Килла, когда он захлопнул за нами дверь. Мы долго смотрели друг на друга, а потом уже не могли оставаться на расстоянии. Он приблизился ко мне в два шага, прижав к стене. Я издала гортанный стон, когда он поднял мою ногу и провел мозолистой ладонью по моему голому бедру.

Он никогда раньше не прикасался ко мне так. Очень грубо. Но в хорошем смысле. Его пальцы проникли мне в волосы, вынув из них заколку, и пробежались по освободившимся локонам. Его губы покинули мои и спустились по моей шее.

Именно тогда я поняла, что он сдерживался. Почти два года он сдерживался, уважал меня, ждал. Теперь ждать было нечего.

Он притянул меня к себе, прижимая к своему твердому телу. Я резко вдохнула.

– Веснушка, – пробормотал он хрипло, – ты должна сказать мне сейчас, хочешь ли этого. Готова ли.

Тяжело дыша, он соединил наши лбы. Его рука не отпускала мое бедро.

– Я подожду, если ты не готова. Если понадобится, буду ждать хоть целую вечность. Но мне нужно знать, прежде чем мы зайдем дальше, прежде чем я полностью потеряю контроль, хочешь ли ты этого.

– Килл, я никогда не хотела ничего большего. Никогда не хотела никого, кроме тебя.

Мои руки легли на его жилет и стянули его с плеч. Их трясло, когда они подняли его футболку вверх, и она пролетела над его головой, упав на пол. Мои глаза жадно скользнули по его груди, а пальцы последовали за взглядом.

Килл приподнял мой подбородок так, что наши глаза встретились.

– В любой момент, когда все станет для тебя слишком, скажи мне, Веснушка, – приказал он.

– Все уже слишком, – призналась я. – Я уже так сильно хочу тебя, что чувствую, что могу лопнуть.

Его глаза потемнели, когда я подняла руки к завязкам на шее и потянула за них, нервничая от предвкушения. Перед платья упал до бедер, и мне потребовался каждая капля силы воли, чтобы не прикрыться руками.

В глазах Килла вспыхнул огонь, и он с шипением выдохнул. Моя нервозность растаяла вместе с его взглядом, полным любви, благоговения и изумления. Он вытер губы тыльной стороной ладони.

Наши глаза встретились.

– Ты так чертовски красива, – пробормотал он.

Килл подцепил край платья и осторожно стянул его полностью. Он легко коснулся моих обнаженных бедер, скользнул вверх по бокам и обхватил обеими ладонями мое лицо.

– Детка, я должен сказать тебе это сейчас, прежде чем ты отдашь мне самый драгоценный дар, который только может получить мужчина, – прохрипел он. – Люблю тебя. Я не говорил тебе этих слов раньше, но я чертовски сильно люблю тебя, Веснушка. И меня это ужасно пугает. Раньше эти слова пугали меня. Это были последние слова, которые я сказал своему старику, когда видел его в последний раз. Я был убежден, что эти слова были поцелуем смерти. Словами прощания. А я никогда не хочу с тобой прощаться, никогда не хочу тебя отпускать. Поэтому я их и не говорил.

Он немного помолчал.

– Но теперь я понимаю: несмотря ни на что, я никогда тебя не отпущу. Никто на этой планете не будет владеть моим сердцем. Только ты, – пообещал он. Его руки сжались, а в глазах заплясали эмоции, которых мое грохочущее сердце не понимало. – Обещай мне, что ты будешь помнить это. Что бы ни случилось, помни, как много ты для меня значишь. Что ты значишь для меня всё.

– Обещаю, – прошептала я сквозь слезы.

Килл стер их. В ту ночь больше не было слов. Они были не нужны. Килл подарил мне самую прекрасную ночь в моей жизни.

Глава 31

Я бежала по причалу, и в тот момент мне казалось, что эхо от моего топота грохотало громче волн. Перед собой я видела только одну цель. Одного человека. В жилете со знакомой нашивкой на спине. Нашивке, которая мне очень нравилась. А мальчик, носивший ее, мне нравился больше всего на свете.

– Мы получили! – запыхавшись крикнула я, подбежав к нему. – Контракт. Нам предложили чертов контракт на запись, – взвизгнула я, и моя улыбка грозила расколоть мне лицо.

Нам предложили не только контракт на запись, но и деньги. Большую сумму. Достаточную, чтобы Уайатт поперхнулся водой в тот момент, когда Уилл, руководитель звукозаписывающей компании, произнес сумму.

Сэм рассеянно похлопал его по спине, не сводя глаз с Уилла.

– Не умирай, братан, – прошипел он. – Контракт аннулируют, если наш бас-гитарист склеит ласты, не успев поставить подпись над пунктирной линией.

Я издала сдавленный смешок, испытывая своего рода шок. В тот момент мы с готовностью подписались бы под любыми условиями, но Зейн подал голос и потребовал включить в наш контракт самые разные пункты, о которых я бы даже не подумала.

Уилл немедленно уступил всему. Я не знала, было ли это потому, что он так сильно нас хотел, или потому, что мой отчим-байкер смотрел на него сердито и обещал расправу, если не получит желаемого. Какова бы ни была причина, меня она не волновала.

Мне не терпелось поставить подпись, но огромная ладонь Зейна сжала мою руку.

– Лекс, ты уверена в этом? – ко мне он обращался совершенно другим тоном, чем к Уиллу. – Вся твоя жизнь изменится в тот момент, когда ты это подпишешь, – заявил он, кивнув в сторону стола.

Я ухмыльнулась ему.

– Ты ошибаешься. Моя жизнь изменилась в тот момент, когда мы с мамой приехали в Амбер. Когда мы встретили тебя. Когда я встретила Килла. – Мой взгляд метнулся к дивану. – Моих мальчиков. В тот момент, когда я узнала, что у меня будет братик или сестренка, – прошептала я, и уголки губ Зейна приподнялись.

Я сжала его руку.

– Многое изменится, но самое важное останется прежним, – добавила я.

Он внимательно смотрел на меня, прежде чем поцеловать в голову и кивнуть.

Сэм драматически вздохнул.

– Слава Господу, – воскликнул он, взглянув на Зейна. – Я уж подумал, мне придется сразиться с Буллом, чтобы мои мечты попасть на обложку Rolling Stone сбылись. И я бы это сделал.

Зейн покачал головой, уголок его губ слегка приподнялся.

Я оглядела своих мальчиков.

– Должны ли мы это сделать?

Они кивнули.

Итак, мы подписали договор над пунктирной линией. Группа «Беспокойные умы» официально заключила контракт на запись с одним из крупнейших звукозаписывающих лейблов в мире.

Киллиан продолжал смотреть на волны. Будто я ничего и не говорила. Будто его оглушил и загипнотизировал грохот прилива.

Я потрясла его за плечо.

– Земля вызывает Килла, ты меня слышал? – спросила я, все еще паря на седьмом небе от счастья. – Твоя девушка станет богатой и знаменитой рок-звездой. Безусловно, тебе придется стать моим доблестным телохранителем и защищать от обезумевших фанатов, – поддразнила я.

Несмотря на мой шутливый тон, глубоко в животе шевельнулось некое чувство, – интуиция, болезненное ощущение, которое начало сжиматься вокруг горла, как змея.

Киллиан медленно повернулся, и это странное чувство полностью убило весь восторг, который я испытывала несколько минут назад. Я уже не верила и не помнила, что была недавно так счастлива. Не тогда, когда Киллиан смотрел на меня с холодным и безразличным лицом, отчего я заметно вздрогнула.

– Килл, – прошептала я, сжимая его плечо.

Его взгляд скользнул туда, где я прикасалась к нему. Очень медленно и целенаправленно он накрыл мою руку ладонью. На один счастливый миг мне показалось, что прикосновение перейдет в ласку, его лицо прояснится, и мальчик, которого я любила, вернется. Этот странный момент станет мимолетным воспоминанием. Сейчас я желала только этого.

Но он сжал мою руку, снял ее с плеча и отпустил, ясно показывая свои намерения.

Я позволила руке онемело повиснуть сбоку. От того места, где он меня коснулся, исходило ощущение покалывания. Оно пробежало по руке. Я боялась, что оно поселится в моем сердце, если в ближайшее время чего-то не произойдет.

– Килл, – повторила я голосом едва громче хрипа, и на глаза навернулись слезы.

Его холодный взгляд на мгновение остановился на мне.

– Все кончено, – произнес он наконец.

Никогда не думала, что два слова могут иметь такую силу. Только прошлой ночью он сказал мне два слова, которые обладали силой поднять мне настроение, заставить чувствовать себя в безопасности, тепле, защищенности, экстазе. Я и понятия не имела, что другие два слова смогут полностью уничтожить меня. Оставить растерзанной в клочья.

– О-о чём ты говоришь? – заикаясь спросила я.

Киллиан взглянул на океан, затем снова на меня.

– Слушай, это… мы? Это бы не продлилось долго. Будь реалисткой. Мы не созданы друг для друга. Ты мне не подходишь, Лекси, – сказал он механическим, лишенным эмоций голосом.

Я удивилась, что все еще стою и не кричу, настолько велика была боль. Быстро и отчаянно я замотала головой, так что мои кудри захлестали мне по лицу.

– Ты меня так не называешь. Для тебя я не Лекси. Для всех остальных, возможно. Но я твоя. Только твоя, – умоляюще лепетала я.

В его глазах сверкнула сталь, и я едва могла поверить словам, которые в следующий миг сорвались с его губ.

– Да, Лекси. Ты была моей. Прошлой ночью ты вся была моей. Я получил то, что хотел, единственное, что хотел. Теперь все кончено, – заявил он.

Я почти ожидала, что он отмахнется от меня, будто отбрасывая в сторону, как какой-то... предмет. Мусор. Не то сокровище, которым он меня считал и ошибочно заставил поверить.

Слёзы теперь свободно текли по моим щекам. Поднялся ветер, и соленые океанские брызги залили мне лицо. В ужасе я не осознавала, где кончались мои слезы, и начинался океан. Боль была настолько глубока, что мне казалось, моим горем можно заполнить океанские впадины.

– Ты это не серьезно. Ты врешь. Не знаю, почему. Но ты должен прекратить это. Прекрати немедленно, – истерично потребовала я. – Прекрати, – взмолилась я.

– Детка, я же говорил тебе, что клуб значит для меня. Мне нужно быть свободным. Мне не нужны оковы, – продолжил он в пустоту, не обращая внимания на то, что я истекаю кровью прямо перед его ледяными глазами.

Я быстро заморгала, сдерживая слезы. Я для него оковы. Вот кем он меня считал.

– Никто не свободен, даже птицы прикованы к небу, – прошептала я прерывающимся голосом, страстно желая достучаться до него, не опускаясь до того, чтобы использовать Боба Дилана, нашего Боба Дилана, чтобы встряхнуть его, пробудить от этого кошмара.

Киллиан и бровью не повел. Не сказал ни слова, просто посмотрел на меня пустыми глазами.

Эти пустые глаза будут мне сниться каждую ночь следующие пять лет.

Я не могла этого вынести. Не могла вынести того, что человек, владевший моим сердцем, всей моей душой, смотрел на меня так, будто я была никем. Пустым местом. Поэтому я развернулась и побежала по причалу, будто от этого зависела моя жизнь. Словно могла каким-то образом сбежать от боли в разбитом сердце.

Глупая я, мне следовало знать, что от этого невозможно убежать. Это будет преследовать меня повсюду. Станет частью меня.

Киллиан

Он смотрел, как она мчится от него прочь, и был удивлен, что не упал на колени. Он хотел. Настолько сильна была его агония, его ненависть к себе. Ему хотелось утопиться в океане.

Он причинил ей боль. Он увидел это в тот момент, когда произнес эти омерзительные слова. Он смотрел, как уничтожает свою единственную любовь на этой земле. Единственного человека на всей планете, за защиту которого он с радостью отдал бы свою жизнь.