Текст книги "Отголоски тишины (ЛП)"

Автор книги: Энн Малком

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– Нет, Веснушка, но я не задержусь слишком надолго, – пообещал он.

– Без проблем. Мне нравится здесь. Я буду играть, а ты работай.

Киллиан переместил меня так, что его руки легли мне на бедра, а его лоб прижался к моему лбу.

– Не могу придумать ничего лучше, детка, – пробормотал он, опустив взгляд на мои губы. – Ну, разве только это, – тихо сказал он и коснулся губами моих губ.

Он целовал меня до тех пор, пока все мои отвратительные мысли не превратились в воспоминания, и во всем мире остались только я и он.

Я знала, что все будет хорошо. Пока у меня был Килл, тьме никогда не завладеть мною.

***

Моя полная стресса и немного лихорадочная подготовка к свадьбе окупилась сполна, когда настал день икс. Церемонию устроили в клубе, и ее вел Стег. Я проводила маму до алтаря. В глазах Зейна не было демонов, остался только свет. Нас окружала семья, и это было прекрасно.

Безусловно, на приеме играла наша группа, и даже Сэм не жаловался на «сопливые песни о любви», которые все время звучали со сцены. Килл сидел с пивом в руке и не отрывал от меня взгляда. Каждое слово своих песен я адресовала ему. До тех пор, пока Уайатт не прогнал меня со сцены, чтобы я потанцевала с Киллом. Он удивил всех, спев акустическую версию «Sweet Child O’ Mine». Я знала, что он умеет петь, мы постоянно пели дуэтом, но я не представляла, что он может исполнять песню столь эмоционально.

Не то чтобы я уделяла много внимания его пению. Все мое внимание было сосредоточено на моем парне, моем здоровенном, крутом и задумчивом парне, танцующем со мной.

Если бы я не проявила осторожность, у здоровенного, крутого, теперь уже проспекта МК Сыны Тамплиеров, возникли бы проблемы с моим теперь уже отчимом и полноправным членом МК «Сыны Тамплиеров».

– Хорошо, Зейн, – ответила я с улыбкой.

Он еще раз зыркнул на Килла и исчез.

Я полностью сосредоточила свое внимание на Килле, который секунду смотрел на дверь, а затем направился обратно ко мне.

Я схватилась за края его жилета.

– Ты обладаешь сверхчувством или что-то в этом роде? – спросила я ему в губы.

Он потерся носом о мой нос.

– Нет, просто хорошим инстинктом самосохранения, – пробормотал он. – Мне нравится, когда моя голова сидит на моей шее.

Я хихикнула ему в губы, проводя руками вверх и вниз по кожаному жилету. Он стал проспектом Сынов недавно. Несколько недель назад ему исполнилось восемнадцать, и в тот же день он бросил школу. Больше всего на свете я скучала по нему в школьных коридорах. Но он все равно подвозил меня и забирал, если позволяли его «обязанности», о которых мне было разрешено знать очень мало. Наконец, он обрел счастье, там, где, как он чувствовал, было его место. На данный момент этого было достаточно.

– Заеду за тобой завтра, – пообещал он.

– Тебе не обязательно. Я знаю, что ты занят… клубными делами. Это всего лишь очередной концерт. Такой же, как миллион других, на которых ты присутствовал.

Мне было неудобно, что почти каждые выходные он проводил среди толпы или таскал с собой мою гитару, теперь, когда дела группы стали принимать серьезные обороты.

И я имела в виду серьезные.

Мы давали больше концертов по городу, а иногда и за его пределами. Слухи разошлись. Это было хорошо. Затем Сэм решил загрузить на YouTube один из наших каверов на песню Macklemore «Can't Hold Us». Это должно было быть скорее шуткой, на тот момент колкостью в адрес мистера Хейзелтона. Мы изменили мелодию, замедлили, сделали своей. Мы не ожидали большего, чем несколько просмотров от мамы, которая обещала обойти каждый компьютер в отеле и просмотреть видео.

У нас оказалось около двухсот тысяч просмотров.

Видео посмотрели двести тысяч раз. Я была почти уверена, что это не мама щелкала и щелкала снова и снова. Хотя не стала бы сбрасывать ее со счетов. Мы получили отклик. Ною, Уайатту и Сэму ежедневно приходили сообщения от девочек. Мне тоже приходили сообщения от мальчиков. В основном пошлые, которые Килл читал, стиснув зубы. Так что дела шли хорошо. Лучше, чем мы когда-либо могли мечтать. Хотя это была не мечта. Это была работа. Тяжелый труд. Когда я не была в школе и не училась, мы репетировали. Когда мы не репетировали, мы писали песни. У нас вышло несколько хороших песен, и Уайатт пытался убедить меня исполнить на завтрашнем концерте песню, которую я написала.

Килл обхватил рукой мою шею и прильнул лбом к моему лбу.

– Веснушка, я никогда не пропущу ни одного концерта моей девушки, владеющей сценой и моей душой, – пробормотал он. – Для меня это не всего лишь очередной концерт. Потому что для тебя это не так. Я приду.

От его слов мои внутренности скрутило.

– Ладно.

Он кивнул.

– Теперь у нас есть примерно две минуты. Я хочу провести их, целуя тебя.

Затем его рот накрыл мои губы, и следующие две минуты мы провели вдали от всего, наслаждаясь только нами.

– О, Зейн точно поймал тебя за поцелуями, – поддразнила мама, когда я вернулась в дом две с половиной минуты спустя.

Мой взгляд метнулся к ней.

– Вот и нет, – возразила я, и мои щеки залил румянец.

Мама облизнула ложку и сунула ее обратно в ванночку с мороженым с арахисовым маслом.

– Поймал-поймал. Он вернулся с взглядом «где мой дробовик» и бубнил что-то о том, что проследит за тем, чтобы Киллу до конца его жизни ставили дежурство по уборке, что бы это ни значило.

Она сунула в рот еще одну ложку мороженого.

Я нахмурилась.

– Не важно, – огрызнулась я, стянув у нее ванночку.

– Эй! – запротестовала она с набитым ртом.

Я ухмыльнулась ей, опускаясь рядом с ней на диван. Ее возмущение растаяло, и она обняла меня.

Мы сидели в уютной обстановке и смотрели телевизор.

– Хотела бы я увидеть драку Гленна и Дэрила, – размышляла она, глядя на экран.

– Гленн запросто победит, – постановила я.

Она нащупала пульт и поставила сериал на паузу, чтобы уделить мне все свое внимание.

– Чувиха, серьезно? – спросила она. – Ты что? Я была уверена, что не роняла тебя на голову в детстве, но теперь вынуждена переосмыслить это.

– Из-за чего спорите на этот раз? – спросил Зейн, хватая маму на руки и садясь.

– Муженек, пожалуйста, скажи моей безумной дочери, что Дэрил Диксон уделает Гленна в смертельной схватке, – попросила она.

Зейн взглянул на нее.

– Мы сейчас говорим о вымышленных персонажах? – уточнил он.

Мама кивнула.

Он усмехнулся, покачав головой.

– Детка, – это все, что он сказал.

Она немного отстранилась.

– Детка – это не ответ, – огрызнулась она.

– Ответ, когда речь идет о чем-то ненастоящем, – парировал он.

Мама прижала руку к груди.

– Ушам своим не верю.

Он покачал головой и притянул ее для быстрого поцелуя. Ее глаза затуманились, когда Зейн отпустил ее.

Мама посмотрела на меня.

– Новые правила: Зейн Уильямс уделает обоих, – уверенно сказала она.

Я взглянула на Зейна. Его огромные татуированные руки крепко обнимали маму, и я подумала, что он никогда бы не отпустил ее, если бы ему дали на то волю.

Он не выпускал ее из виду после того, как ее забрал... он, человек, о котором я отказывалась думать как о своем отце. Мужчина, который отправил ее в больницу. Сломал руку и вынудил меня смотреть в лицо моей красивой и веселой мамы, лежащей избитой и в синяках на больничной койке.

– Скажи честно, я переборщила с тенями для век? – прохрипела она, когда я впервые увидела ее избитое лицо.

Я издала сдавленный смешок, превратившийся в рыдание, и нырнула в ее протянутые руки. Мы лежали так долгое время, Зейн стоял по другую сторону от мамы, накрыв ладонью ее голову.

Каким-то образом мы справились с этим. С кошмарами, воспоминаниями, реальностью произошедшего. Мы прошли через это благодаря тому, что не потеряли. Он не забрал у нас всё. Килл поправился, мамины синяки сошли, рука зажила. Зейн и мама поженились. Счастье возникло из самых темных мест.

ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ

– Спасибо всем, вы были потрясающими, – крикнула я в микрофон после того, как мы закончили «Me & Bobby McGee» Дженис Джоплин.

Раздавшиеся после моих слов крики, почти оглушили меня. Скорее всего, большая часть возгласов исходила от компании женщин прямо возле сцены. Мамы, Гвен, Эми, Рози и Люси. Они посещали практически каждый концерт… ну, Гвен не так часто, учитывая, что у нее было двое детей, но на этот она пришла. Сегодня все пришли. Бар был заполнен огромными мужчинами в кожаных жилетах с эмблемой Сынов Тамплиеров. Но в тот момент я смотрела только на одного. Его льдисто-голубые глаза не отрывались от меня. Глаза, для которых я пела, даже когда не смотрела в них.

– Сегодня мне хочется несколько иначе завершить выступление, – пробормотала я в микрофон, глядя на ухмыляющегося Уайатта, стоящего рядом со мной. – Это не кавер, а одна из наших песен. Надеюсь, вам понравится.

Я начала перебирать струны. Мне хотелось закрыть глаза. Сбежать куда-нибудь в другое место, пока я обнажаю душу в баре, полном незнакомцев. Но я этого не сделала. Я не сводила глаз с того человека, для которого написала эту песню. Человека, которому принадлежала моя душа, которую я обнажала с помощью слов.

Глубже океана,

Упорнее ветра,

Крепче алмазов.

Я безумна и вменяема.

Мой мир наполнен отголосками тишины.

Присоединяйся ко мне

В этой свободной поездке по одинокому шоссе.

Раз потерявшись, и так и не найдя себя,

Я становлюсь собой, только когда ты рядом.

Я свободна от цепей, только когда прикована к тебе.

Я поеду хоть на край земли, если ты повезешь меня туда.

Или останусь на этой земле.

Неважно, где я, пока ты рядом.

Присоединяйся ко мне

В этой свободной поездке по одинокому шоссе.

Раз потерявшись, и так и не найдя себя,

Я становлюсь собой, только когда ты рядом.

Я безумна и вменяема.

Я – шум, я – тишина.

Мелодия моей души свободна.

Эти отголоски тишины – часть меня.

***

– Святое дерьмо! – крикнул Сэм, заглушая аплодисменты, провожавшие нас за кулисы.

Он повернулся ко мне и начал трясти меня за плечи.

– Им чертовски понравилось!

– Чувак, не сверни ей шею, – приказал Ной, но даже он ухмылялся.

Сэм не отпустил меня. Вместо этого схватил в объятия и быстро сжал, прежде чем отпустить. Затем повернулся к Ною, схватил его за плечи и поцеловал в голову, прежде чем подпрыгнуть, как идиот.

– Грэмми, мы идем! – завопил он.

Уайатт закатил глаза, идя за ним следом.

– Держи себя в руках, придурок. К нам направляется руководитель звукозаписывающей компании, – одернул он Сэма.

Ной обнял меня за плечи.

– Лекс, ты как? – тихо спросил он.

Ребята улыбались, а я нет. По крайней мере, я так не думала. Я чувствовала себя почти вне собственного тела.

Я спела свою песню перед толпой, и она им понравилась. Очень понравилась. Но реакции одного человека я не понимала. Только его мнение имело значение. Не руководителя звукозаписывающей компании, которого пригласил сюда Клэй. А обладателя льдисто-голубых глаз, которые ожесточились в тот момент, когда я начала петь свою песню. И ни одна эмоция не отразилась на его лице.

– Кажется, нормально.

Он сжал меня.

– Ты выступила потрясающе. Эта песня прекрасна, – успокоил он. – Руководитель звукозаписи должен быть глухим или идиотом, чтобы она ему не понравилась.

Я кивнула.

– Да, – только и сказала я.

Ной повернул меня к себе лицом.

– Но ты беспокоишься не о нем, не так ли? – спросил он, понимая больше, чем другие мальчики.

Я покачала головой.

– Он тоже должен быть идиотом, чтобы песня ему не понравилась, – мягко заявил он. – Но учитывая, что Киллиан далеко не идиот, и искренне убежден, что ты – источник кислорода, которым он дышит, тебе не о чем беспокоиться, – сказал он уверенно.

Я одарила его дрожащей улыбкой.

– Спасибо, Ной.

На разговоры у нас больше не было времени, потому что мы как раз собирались встретиться с руководителем звукозаписывающей компании, который мог навсегда изменить нашу жизнь.

Глава 29

– Итак, значит, все прошло хорошо. Очень хорошо, – с воодушевлением воскликнула мама, когда мы вышли из клуба.

Она стиснула мои плечи.

– Ты станешь богатой и знаменитой, – полувзвизгнула она.

– Мам, мои барабанные перепонки, – предупредила я.

Она сжала меня крепче.

– Чтобы петь, не нужны барабанные перепонки, – решила она.

Я закатила глаза. Она была права. Встреча прошла хорошо. Настолько хорошо, что нам пообещали позвонить, и казалось, это прозвучало правдоподобно. Сэм и Уайатт все время старались сохранять серьезные, задумчивые рокерские выражения лиц, но как только руководитель звукозаписи вышел из комнаты, начали кричать и прыгать. Даже Ной широко ухмыльнулся. Как и Зейн, который, конечно же, присутствовал. Он очень опекал не только маму, но и меня. Мама присутствовала, потому что хотела этого и очень серьезно отнеслась к своей роли «маманеджера». Не так уж серьезно, если судить по тому, как она поприветствовала Уилла, исполнительного директора.

Я пожала ему руку.

– Я – Алексис, но все зовут меня Лекси, – представилась я с нервной улыбкой.

Уилл улыбнулся в ответ.

– Приятно познакомиться, Лекси. У тебя чертовски хороший голос. – Он кивнул маме. – Это твоя сестра? – пошутил он.

Мама с ухмылкой шагнула вперед, хотя Зейн хмуро смотрел на нее сзади.

– Я – Мия, но все зовут меня Потрясающая, – сказала она, не обращая внимания на убийственный взгляд мужа или серьезность встречи.

Хотя все прошло несерьезно и неофициально. Уилл показался мне приятным человеком и, судя по всему, действительно понимал наше звучание. Дела выглядели хорошо. Даже отлично. Но я не могла как следует сосредоточиться на этом. Все, что я видела, это безэмоциональное лицо Килла, когда я пела ему свою песню, его песню. Пока мы шли, я кусала губу, не обращая внимания на болтовню мамы и отрывистые, но забавные ответы Зейна.

Так продолжалось до тех пор, пока мы не увидели машину Килла, припаркованную рядом с нашей, и его высокую фигуру, прислонившуюся к ней.

Мне хотелось побежать в его объятия, но я сомневалась. Теперь я чувствовала себя странно после того, как спела ему, после того, как не смогла прочитать его реакцию. Он оттолкнулся от машины и направился к нам.

– Привет, Килл, – с усмешкой поздоровалась мама. – Так и думала, что ты ждешь нашу рок-звездочку. Возьми у нее прядь волос сейчас. В будущем ее будут продавать на eBay за тысячи долларов.

Я закатила глаза, но не смогла как следует разглядеть выражение лица Килла в тусклом уличном освещении. Он кивнул Зейну.

– Не возражаете, если я отвезу Лекси домой? – спросил он хрипло.

Я затаила дыхание. Уже перевалило за полночь. По выходным у меня был комендантский час до часу ночи, но сейчас был будний день.

– Конечно, – согласилась мама, и я расслабилась. – На этот раз я сделаю исключение... не пытайся заставить меня замолчать хмурыми взглядами, Зейн, – огрызнулась она, повернув к нему голову. – Если я хочу виллу в Тоскане, я должна оставаться на ее стороне.

– Хочешь виллу в Тоскане, я ее тебе куплю, – заявил он, притягивая ее к себе.

– Это не то же самое, – возразила она.

Мы все выжидающе смотрели на Зейна. Он вздохнул и покачал головой.

– Иисусе, – пробормотал он, что в мире Зейна означало согласие.

– Спасибо, – чирикнула я и схватила Килла за руку, прежде чем Зейн успел выкрикнуть какие-либо приказы.

Килл молча подвел меня к пассажирской стороне машины и открыл дверцу. Обогнув машину, также молча сел за руль. Я нервно перебирала руками, мне было некомфортно в такой тишине, особенно после песни.

– Думаю, встреча прошла хорошо, – сказала я, наконец, заполняя напряженную тишину.

Килл взял меня за руку, что немного расслабило.

– Неудивительно, Веснушка, – пробормотал он.

Наступила еще одна пауза.

Я сделала глубокий вдох.

– Песня, – начала я, нуждаясь как-то объяснить.

– Остановись, – приказал он, прерывая меня.

Мое сердце упало от его резкого тона.

– Мы не будем говорить сейчас об этом, – заявил он. – Не тогда, когда я за рулем и не могу уделить тебе все свое внимание. Не смогу держать тебя в объятиях. Не могу тебя поцеловать.

Мое сердце снова воспарило. Хорошо, значит, он не возненавидел песню.

– Значит, ко мне мы не поедем, – заключила я после его слов.

– Нет, – отрезал он.

– И ты готов рискнуть вызвать гнев Зейна? – спросила я, зная, что он, вероятно, будет следить за временем нашего отсутствия.

Килл поднес мою руку к губам.

– Ради тебя, Веснушка, я готов рискнуть чем угодно. Не забывай об этом.

Его слова наполнили меня еще большим теплом, и мне не потребовались разговоры всю дорогу до места. Нашего места.

В тот момент, когда Килл заглушил мотор, мой ремень безопасности был отстегнут, и меня дернули через консоль, чтобы я оседлала его. У меня даже не было возможности ничего сказать. Губы Килла заставили меня замолчать. Заглушили все. Заглушили мою душу. Осталось лишь одно ощущение его губ, и это мгновение одновременно показалось вечностью.

– Детка, после той песни я ничего не могу сделать, ничего не могу сказать тебе, – пробормотал он мне в губы. – Никогда не слышал ничего более прекрасного, чем слова твоей песни, зная, что она моя. Ты моя, – сказал он, стискивая меня в крепких объятиях. – Кроме того, я очень расстроен тем, что впервые услышал одну из твоих песен перед толпой, где не смог утащить тебя от них. Чуть не сошел с ума, ожидая, когда ты окажешься в моих объятиях. – Его ладони обхватили мое лицо. – Почему ты не сыграла ее мне раньше?

Я дала себе несколько секунд, чтобы взять под контроль сердцебиение.

– Музыка – это моя душа. Мое сердце бьется под мелодию. Я – музыка. Это моя суть. Когда я играю свою песню для кого-то, открываю перед ним душу, обнажая ее и делая себя уязвимой. Знаешь, каково это?

Я почувствовала на себе взгляд Килла, и его ладони прижались крепче.

– Да, Веснушка, у меня есть кое-какое представление. Часть тебя, твоя душа, она прекрасна, и никак иначе. Я неимоверно счастлив жить с тобой на одной планете, и что ты открыла мне свою душу, потому что моя душа уже лежит у твоих ног.

Он снова прикоснулся к моим губам.

– Музыка – моя душа, – прошептала я ему в губы. – Это значит, что моя душа никогда не бывает спокойной, мой разум никогда не бывает спокоен.

Я погладила его руку.

– Кроме тех случаев, когда я с тобой. Ты – тишина для моей мелодии. Ты также часть моей души, ты ведь это знаешь, да?

Килл прислонился лбом к моему лбу.

– Да, знаю, – ответил он, его голос был хриплым, почти севшим.

Мы оставались так долгое время, пока не стало очевидно, что нам нужно уезжать, если Килл ценил свою жизнь. Я ее ценила.

Я думала, что после сегодняшнего вечера буду на седьмом небе от счастья. После его слов, после его реакции на мою песню, но когда Килл усадил меня обратно на сиденье и повез домой, что-то изменилось, исчезло. Я не понимала – что. Он все еще держал меня за руку, положив ее себе на бедро, время от времени поднося ее к губам. Но что-то изменилось. Я говорила себе, что выдумываю глупости, убеждала себя, что раздуваю из мухи слона.

В ту ночь мне снилось, что я не доверилась своим инстинктам.

***

– Ребята, как вы относитесь к тому, чтобы пропустить вечеринку по случаю выпускного? – спросила я, когда мы сделали перерыв в репетиции.

Сэм в ужасе уставился на меня.

– Вечеринку по случаю выпускного? Ты ведь знаешь, что это гарантированная ночь для секса, да?

Уайатт ударил его по плечу.

– Чувак, – предупредил он.

Сэм потер плечо.

– Что? Лекси знает это. Вся Вселенная это знает. Что может быть такого важного, чтобы пропустить выпускной? – спросил он меня в искреннем шоке.

– Вечеринка по случаю вступления Килла в клуб, – ответила я.

Все мальчики замерли.

– Я с вами, – сказал Сэм через мгновение. – Руками и ногами. К черту выпускной, – решил он так, будто минуту назад не выражал свою привязанность к этому событию.

Уайатт ухмыльнулся.

– Серьезно? Килл получит нашивку?

Я кивнула.

– Лаки позвонил мне сегодня и спросил, не хотим ли мы сыграть на вечеринке. Конечно, после того, как ему удалось договориться с Зейном.

Я не стала упоминать, что о вечеринке мне рассказал Лаки, а не Килл. Не добавила, что Килл мне не сказал ни слова. Что я ничего о нем не слышала с того вечера, когда рассказала о контракте со звукозаписывающей компанией. Мне стало немного не по себе, но я знала, как много значила нашивка для Килла, сколького от него ждали. Он был занят. Это не было причиной сомневаться в нас. Ничто не заставит меня сомневаться в нас.

– Это чертовски круто, – воскликнул Сэм. – Лекси, ты официально станешь старушкой.

Я поморщилась.

– Мне еще нет восемнадцати. Мне не нравится, когда меня называют старушкой.

Это была шутка. Я знала, какое уважение несет в себе этот титул. Что он означал. Мама объяснила мне это, когда Килл стал проспектом.

– Эти парни, байкеры, они отличаются от обычных мужчин, – объяснила мама. – Килл никогда не был обычным мальчиком, в принципе, никогда не был мальчиком. Он всегда был одним из них, – продолжила она, нахмурив брови. – Когда его примут в клуб, дорогая, все изменится.

Она сжала мою руку.

– Между вами такое притяжение. Так было всегда, кажется, с самого первого дня. Меня это беспокоило и до сих пор беспокоит, но не тогда, когда я знаю, что Килл сделает все для моей девочки, а в случае необходимости прыгнет под пули.

Она остановилась, пристально глядя на меня.

– Не буду лгать, куколка, мне нравится, что у тебя это есть, и в то же время нервирует. Но я никогда не встану на пути твоего счастья, – пообещала она. – Тебе просто нужно знать, что все изменится, когда Килл станет полноправным членом Сынов.

Я подарила ей улыбку.

– Что-то может измениться, – согласилась я. – Но самое важное останется прежним. Мое отношение к Киллу никогда не изменится, пока я жива.

Предполагаю, многие мамы отвергли бы такое заявление. Но не моя. Она знала. Потому что знала меня и видела нас. Она также знала, потому что у нее с Зейном было то же, что и у меня с Киллом.

Она притянула мою руку к губам и поцеловала ее.

– Надеюсь, так и будет, куколка.

Она не ошиблась, все изменилось. И началось все той ночью, когда мы с Киллом были на нашем месте, и я обняла его, пока мы стояли, наблюдая за закатом. Скользнув под его жилет, я обнаружила что-то твердое, металлическое и чужеродное. Килл отшатнулся одновременно со мной. Я отступила на два шага и уставилась на него.

Он что-то увидел в моем взгляде и шагнул вперед.

– Веснушка, – начал он тихо.

Я подняла руку, останавливая его, и в то же время отступила.

– Нет, Килл, – твердо сказала я.

Его челюсть напряглась, но он остановился.

– У тебя пистолет. – Я кивнула на то место, где оружие было засунуто за пояс его джинсов.

– Веснушка… – начал он снова мягким тоном.

– Пистолет, Килл, – повторила я, перебивая его.

Его лицо потемнело.

– Да, Лекси. У меня пистолет, – согласился он суровым голосом. – Теперь я – часть Сынов. Это прилагается к статусу.

Я моргнула.

– Пистолет, который стреляет в людей, убивает людей, прилагается к статусу? – уточнила я.

Я не понимала, почему так шокирована. Мне следовало знать. У Зейна был пистолет. Я видела его много раз. Клуб занимался... делами, о которых я не знала, но эти дела требовали огневой мощи. Но они были мужчинами. А это был Килл. Теперь он стал одним из них.

– Да, Лекси. Ты знала это, – сказал он, скрестив руки на груди. – Такова жизнь.

Не было только сказано: «Привыкай. Ты ничего не можешь сделать, чтобы изменить это».

Я долго смотрела на него.

– Если ты носишь с собой пистолет, значит, можешь оказаться в ситуации, когда тебе придется им воспользоваться, – прошептала я, обнимая себя руками.

С Килла было явно достаточно держаться вдали от меня. Он шагнул вперед и обнял меня.

– Мне не вынести мысли, что с тобой что-то случится, – прохрипела я ему в грудь. – Что тебе причинят боль.

Килл погладил меня по волосам.

– Со мной ничего не случится, детка, обещаю.

Сэм шагнул вперед, всматриваясь мне в лицо, вырывая из воспоминаний.

Я отшатнулась.

– Что ты делаешь, чудик?

– Нет, я почти уверен, что вижу морщины, – решил он.

Я ударила его в плечо.

– Нет, не видишь, – возразила я.

Он отпрянул назад, потирая место удара.

– Почему все думают, что могут меня бить? – заныл он. – Для такой крохи ты слишком сильная, – добавил он, скептически глядя на меня.

Ной обхватил его за голову.

– Тебя продолжают бить, потому что ты продолжаешь открывать рот и позволять каждой мысли изливаться наружу, не используя эту штуку между ушами. – Он на секунду задумался. – Может, там ничего нет.

Сэм оттолкнул его от себя.

– Вы все просто завидуете, что я самый красивый и талантливый в группе. У меня, очевидно, будет больше всего поклонников-сталкеров, – скромно сказал он.

Я засмеялась.

– Забери себе хоть всех поклонников-сталкеров. Я вполне счастлива оставаться в стороне от этого.

Уайатт поднял бровь.

– Подруга, посмотри на себя. Ты ни в коем случае не останешься в стороне, если мы добьемся успеха. Нам придется нанять армию телохранителей, – заявил он.

Я показала ему язык.

– Армию? – повторил Ной. – Кому нужна армия, когда у нее есть парень, способный стрелять лазерными лучами из глаз? – пошутил он.

Сэм засмеялся, а Уайатт по какой-то причине – нет. Его лицо стало серьезным.

У меня не было времени подумать об этом, потому что теперь уже лицо Сэма стало серьезным.

– Подожди, что ты имеешь в виду под словами «если мы добьемся успеха»? Когда мы добьемся успеха. Через пару дней у нас чертова встреча с звукозаписывающей компанией. Не говоря уже о… – он поднял палец, вытаскивая телефон, – …восьмисот тысячах просмотров нашего последнего видео. Ребята, это почти миллион. Мы уже знамениты.

– Знамениты в Интернете, – поправила я. – Это не одно и то же.

Сэм сузил глаза.

– Почему ты так настроена причинять мне боль?

Я засмеялась.

– Потому что это так легко.

Сэм выглядел оскорбленным.

– Я возмущен. Я – кремень. Только потому, что твой парень может быть терминатором, не означает, что ты хорошо разбираешься в людях, – решил он.

– Терминатором? – повторил глубокий и веселый голос.

Я перевела взгляд на обладателя этого голоса, и мой живот сжался, как всегда при виде Киллиана. Он слегка ухмыльнулся Сэму, небрежно скрестив руки на груди. От такой позы на его предплечьях были видны выступающие вены. Он, как всегда, был одет во все черное, а также в жилет, который носил последние шесть месяцев. Его растрепанные чернильные волосы отросли, касаясь ворота жилета. Слой щетины делал его еще более похожим на мужчину, а не на мальчика, которого я встретила почти два года назад. Он навсегда останется для меня тем мальчиком. Мальчик, в которого я влюбилась, превращался в мужчину, которого я любила.

– Братан, ты прыгаешь под пули и называешь огнестрельные ранения «пустяками». Ты явно не человек, – заявил Сэм. – К тому же, тебе удалось избежать смерти от рук Булла, так что в моем представлении ты – терминатор.

Я снова засмеялась, ничего не могла с собой поделать. При этом почувствовала на себе темный взгляд Килла. Он не подошел ко мне, что было странно. Он всегда совершал в отношении меня какое-то физическое действие, независимо от окружения.

– Поздравляю, братан, – сказал Уайатт, проходя вперед, чтобы пожать Киллу руку. – Потрясно, что ты получил нашивку.

Лицо Килла помрачнело, но он кивнул и ответил на рукопожатие Уайатта.

– Спасибо.

Ной и Сэм последовали его примеру, но Сэм обнял мужчину, хлопнув его по спине одной ладонью, а другую прижав к груди.

Никто больше этого не заметил, потому что они не смотрели на Килла, как я, но он слегка вздрогнул, когда рука Сэма легла ему на спину.

Закончив с поздравлениями, все собрались уходить.

– Оставим влюбленных праздновать это событие, – заявил Сэм, подмигнув. – Помни, завтра репетиция, – сказал он серьезно.

Уайатт закатил глаза.

– Будто мы можем забыть. Ты составил чертово расписание на весь день, включая перерывы в туалет.

Сэм комично упер руки в бедра, напоминая злую домохозяйку.

– Ну, извините, за то, что я так серьезно отношусь к встрече с представителем звукозаписывающей компании, которая состоится через два дня, – воскликнул он.

– Никто никогда не сможет обвинить тебя в серьезности, братан, – сказал Ной, хлопая его по спине. – Пока, детка.

Он кивнул мне на прощание.

Сэм хмуро посмотрел ему в спину.

– Просто помни, что клавишника гораздо проще заменить, чем барабанщика секс-символа, – крикнул он ему в спину, рассеянно помахав мне рукой.

– Не волнуйся, Лекс, я уведу его прежде, чем он воспламенится, – успокоил меня Уайатт, перекидывая гитару через плечо и целуя меня в щеку. – Увидимся завтра, в девять.

Он кивнул на прощание Киллу.

– До свидания, – отозвалась я.

Мы с Киллом молча наблюдали за уходом мальчиков.

Когда они ушли, я прищурилась на него.

– Веснушка… – начал он странным голосом.

Я рванула вперед.

– Повернись, – распорядилась я тихим голосом.

Он слегка вздрогнул.

– Лекси… – попробовал он еще раз.

– Повернись, – потребовала я, пристально глядя на него.

Он вздохнул, но сделал, как я просила.

Сначала я зацепила ворот его жилета, стянула его и аккуратно положила на диван рядом с нами. Затем взялась за подол его футболки и очень осторожно потянула вверх. Когда его спина обнажилась, я ахнула. Всю спину покрывал прозрачный пластырь поверх очень красной, очень свежей татуировки.

Я знала, что это такое. Тот же рисунок был и на нашивке Сынов Тамплиеров. Мрачный жнец, размахивающий мечом и едущий на «Харлее» по дороге из черепов. И у Килла была татуировка с ним во всю спину. Я заметно вздрогнула, понимая, как ему, должно быть, было больно. И он набивал татуировку без меня. Ничего не сказав. Я бережно провела пальцем по краям пластыря.

– Почему ты мне не сказал? – спросила я обиженным голосом.

Килл повернулся, и ткань футболки выскользнула из моих рук. Он обхватил меня за шею.

– Не мог, Веснушка. Я хотел. Черт, это лучшая новость за всю мою жизнь, если не считать того дня, когда я услышал, что с твоей мамой все в порядке, и того дня, когда ты согласилась стать моей девушкой.

Он сделал паузу.

– Все хорошее, что происходит со мной, обычно связано с тобой. Если нет, то это не станет реальным, пока я не поделюсь этим с тобой. – Он погладил меня по щеке. – Но так устроен клуб, детка. Все дела клуба остаются в клубе.

Я нахмурилась.

– Почему ты мне не сказал сегодня? – мне ненавистно было звучать как ноющая подружка. – О вечеринке? Лаки мне рассказал.

Лицо Килла помрачнело.

– Я не сказал тебе, потому что пытался отменить вечеринку, – выдавил он.

Я отпрянула назад.

– Отменить? Какого черта ты хочешь ее отменить?

– Потому что это вечер пятницы, – объяснил он, будто это что-то значило.

Я ждала, что он продолжит.

– И? – надавила я, когда он больше ничего не сказал.

– И именно в этот вечер я должен отвести свою девушку на выпускной, – пробормотал он.

Я вздрогнула.

– Думаешь, меня волнует выпускной? – спросила я его с недоверием.