Текст книги "Отголоски тишины (ЛП)"

Автор книги: Энн Малком

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Энн Малком

«Отголоски тишины»

Серия: Беспокойные умы (книга 1)

Автор: Энн Малком

Название: Отголоски тишины

Серия: Беспокойные умы 1

Перевод: Алла

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Poison Princess

Оформление: Eva_Ber

Аннотация

Люди заставляют любовь казаться сложной. Запутанной. Романы пытаются передать ее силу, музыка – обуздать ее дух.

Я прочитала все романы, какие только могла. Жила и дышала каждой песней, которую могла послушать. Звуки заполняли мой беспокойный ум.

Потом появился он.

Киллиан.

Он принес с собой красоту тишины, которая отголосками отдается в моей душе, и показал, что в любви нет ничего сложного. Она простая. Прекрасная.

Кто-то говорит, что любви с первого взгляда не существует, что нельзя найти свою вторую половинку в шестнадцать лет. Эти люди крепко пустили корни в реальность, приковали себя к границам жизни, которые диктуют, как вы должны мыслить. Киллиан разорвал эти оковы. Разорвал в клочья все, чтобы я увидела, что реальность переоценивают, а мечты могут каким-то образом воплотиться в жизнь.

В то время, когда мы с ним познакомились, моя жизнь погрузилась во тьму, настолько непроглядную, что я не уверена, увижу ли когда-нибудь снова свет. Но он всегда на моей стороне. Его жизнь показала ему, как ориентироваться в темноте, и он может вывести меня из нее.

Я пробираюсь сквозь тьму с ним рядом.

Мы будем вместе всегда, я была в этом уверена.

Пока меня жестоко в этом не переубедили.

Примечание: Это первая книга дилогии о Киллиане и Лекси, чья история продолжится в книге – «Наши останки».

Посвящается

Каждому беспокойному уму. Желаю вам обрести красоту тишины.

Глава 1

– Легкое чтиво? – спросил глубокий голос, заставив меня выпрыгнуть из мира, который заменил окружающий меня гараж.

Мы с мамой остановились, точнее, были вынуждены остановиться по дороге в кино. Наша машина решила заглохнуть прямо возле вышеупомянутого гаража – к нашему счастью. Неприятно думать, что было бы, случись это на пустынном участке дороги. Ни одна из нас не разбиралась в устройстве автомобиля. Мама велела мне оставаться в машине из-за того, кому принадлежал этот гараж. Сынам тамплиеров. Мотоциклетной банде. Или клубу, как они себя называли. У меня возникло ощущение, что это различие важно. Я мало что о них знала, так как мы совсем недавно переехали в этот город, но Зейн, наш сосед, был членом клуба.

Я удивительно быстро пришла в себя, тем более, что парня, прислонившегося к маминой машине, можно было назвать чертовски горячим. Иссиня-черные шелковистые пряди, касающиеся плеч, и высокий рост. Несмотря на то, что в данный момент он стоял, склонившись, по длине его конечностей я могла сказать, что он высокий. Эти конечности производили серьезное впечатление, как и мускулистые предплечья, на которые он опирался на открытое окно, возле которого я свернулась калачиком. Поскольку он находился всего в нескольких дюймах от меня, я могла увидеть выпирающие вены, если бы присмотрелась достаточно внимательно. Глаза у него были самого ярко-голубого цвета, который я когда-либо видела. Они почти не позволяли мне рассмотреть остальные черты его лица. Почти. Они были идеально пропорциональны, с четко выраженной челюстью, которая выглядела так, словно принадлежала мужчине, а не мальчику, по моим предположениям, примерно моего возраста. Так что, да, он был так горяч, что от него шел дым. В буквальном смысле, так как в руке он держал зажженную сигарету.

Положив книгу на колени, я прищурилась, глядя на раздражающую палочку смерти. Некоторые подростки, многие подростки моего возраста, курили эти штуки по разным причинам: имидж, потеря веса или стремление выглядеть «круто». Этому парню, с его модельной внешностью, кожаной курткой и образом «да, пошло оно все», не требовалось что-то столь тривиальное, как сигарета, чтобы сделать его крутым.

– Знаешь, они тебя убьют, – заметила я, игнорируя его вопрос.

Он ухмыльнулся и пожал плечами.

– Так я слышал, – ответил он голосом, от которого у меня по спине пробежала странная дрожь.

– Значит, ты либо думаешь, что никотин, смола и мышьяк, которыми ты наполняешь не только свои, но и мои легкие, не окажут пагубное влияние, либо тебе просто все равно? – спросила я с врожденным сарказмом. В этом была виновата мама.

Его небольшая ухмылка стала шире.

– Веснушка, это всего лишь одна сигарета. Не волнуйся, я не упаду сейчас замертво, – его взгляд сверкнул, – и ты тоже.

Веснушка?

Я сглотнула.

– Итак, «Война и мир»… для урока литературы? – вернулся он к первоначальной теме, кивнув мне на колени.

Я взглянула на совершенно забытую книгу, что еще пять минут назад представлялось бы совершенно невозможным. О книгах я не забывала так же, как о кислороде. Они были необходимы для моего выживания. Они и музыка.

– Нет, – сказала я, наконец, – просто… читаю для себя.

Не желая выглядеть законченным ботаном, я не стала добавлять, что читаю ее уже во второй раз. Я никогда не стыдилась своей чрезмерной любви к письменному слову, но не думала, что этот красавчик оценит степень моей зависимости. Мало кто мог ее оценить. Книги являлись частью моей жизни, частью меня; я не знала, какие части были настоящими, а какие созданы страницами книг.

Он кивнул, что выглядело как одобрение, и глубоко затянулся. Но специально отвернулся, чтобы выдохнуть дым в сторону от меня.

– Эту я читал в девятом классе. Сейчас ушел с головой в «Анну Каренину», – тут же шокировал он меня. Его глаза метнулись обратно к моему взгляду. – Ты ее читала?

Я уставилась на него, затем медленно кивнула, ничего не говорила, просто кивала, как идиотка.

Он снова ухмыльнулся, показав ровный ряд белых зубов. Я, как завороженная, уставилась на его рот, праздно гадая: какие на вкус его губы.

– Как тебя зовут, Веснушка? – спросил он, его взгляд стал томным.

– Лекси.

Мои мысли все еще были о его поцелуе. Я погрузилась в них, возможно, потому, что никогда не делала этого с мальчиком, которого только что встретила. Забудьте, я никогда не делала этого ни с одним настоящим мальчиком. Только в фантазиях с участием давно умерших музыкантов и героев боевиков.

– Лекси, – повторил он.

Я пришла к выводу, что никогда еще мое имя не звучало более потрясающе, чем когда горячий парень передо мной произнес его своим хриплым голосом.

– Киллиан, – представился он.

– Еще бы, – выпалила я, даже не задумываясь.

Он приподнял бровь.

– Еще бы?

Блин.

– Эм, ну, конечно, такого парня, как ты, звали бы Киллиан. Я бы не удивилась, если бы тебя звали Хитклиф. Без фамилии, – пролепетала я, как идиотка. – Ты шотландец? – предположила я, и мой разум неохотно представил, как он верхом на коне, одетый в офигенный килт, уносит меня в свой замок.

Мне пришлось по-настоящему тряхнуть головой, чтобы вернуться в реальность и вырваться из страны грёз. В ней я прожила половину своей жизни. Большую часть времени это приносило пользу, но сейчас мне не хотелось убегать из реального мира.

При моем движении головой глаза Киллиана слегка округлились, но ухмылка осталась.

– Ирландец, – поправил он. – Любопытно, что ты думаешь о таком парне, как я. Скажу сразу, я совсем не похож на этого засранца Хитклифа, только не в отношении хорошеньких блондинок, – пообещал он.

Между нами что-то произошло. В наступившей тишине возникло нечто почти осязаемое. Его льдисто-голубые глаза не отрывались от моих, а я не могла отвести от него взгляд. Походило на очередное погружение в мои фантазии, но на этот раз не в одиночку. Это не я решила сбежать от мира и отправиться в другой, предложенный книгами или музыкой. Дело было в нем. Эти льдисто-голубые глаза манили меня, заставляя отгородиться от всего. В их глубинах таилось обещание, которого я не понимала, но хотела исследовать.

– Эй, малой, разве ты не должен полировать покрышки или подметать гараж? – прервал момент глубокий голос, и я быстро заморгала, когда Киллиан лениво оторвал свой взгляд от моих глаз.

Он посмотрел на кого-то поверх машины и показал недокуренную сигарету.

– Перекур, – небрежно ответил он, будто того, что произошло между нами, на самом деле не было, будто мне это привиделось.

Я уставилась на него, когда он бросил на меня последний взгляд, за который я уцепилась, потому что этот взгляд обещал, что я не сплю и не страдаю приступом галлюцинаций. Он обещал нашу общую с ним тайну. Невозможную связь, которая имела бы смысл только в книгах, потому что между людьми не возникало подобной связи за пять минут разговора, не в реальной жизни.

Я подпрыгнула, когда дверца со стороны водителя открылась, и в машину села мама, ее голубые глаза смотрели на меня с обвинением.

Я сглотнула, пытаясь взять дыхание под контроль.

– Что? – невинно спросила я.

Надеялась, мой голос даст понять, что мне нечего скрывать. Это не сработало, поскольку я никогда ничего не скрывала от мамы. Она была моим лучшим другом. Я рассказывала ей все. До этого момента. Что-то, чего я не совсем понимала, предостерегало меня держать это при себе и не рассказывать женщине, которую я полностью обожала и уважала, оставить это между мной и Киллианом, незнакомцем, о котором я ничего не знала.

Мама недоверчиво подняла бровь, будто мой лоб был прозрачным, и она могла видеть каждую содержащуюся там мысль.

– Не строй из себя дурочку. Малоизвестная русская литература на твоих коленях делает игру недостоверной.

Я села прямее. Следовало стараться сильнее, если я хотела скрыть от нее правду о своих чувствах. Лучший способ сделать это – отвлечь и положиться на крайнюю ненависть мамы к чтению всего, что не касалось знаменитостей.

– Льва Толстого едва ли можно назвать малоизвестным. Он считается одним из лучших писателей всех времен, – сообщила я ей.

Она закатила глаза.

– В этой книге полторы тысячи страниц.

Я подняла бровь.

– И?

– И этой книгой можно потопить маленькую лодчонку или использовать как оружие, чтобы сбить с ног даже самого твердолобого нападавшего, – сказала мама с полной серьезностью.

Я поборола улыбку.

– Я использую ее по прямому назначению.

Она не осталась в долгу с ответом.

– Сомневаюсь, что ее прямое назначение – лежать на коленях у девочки-подростка, пока мальчик-подросток пускает ей дым в лицо.

Мой восторг от отвлекающих маневров быстро рассеялся, но, к счастью, меня спас голос, позвавший маму из-за капота машины.

Мама указала на меня пальцем.

– Мы еще не закончили, – предупредила она.

Как только она ушла, я откинулась на сиденье.

Не понятно, что именно я так отчаянно пыталась утаить от мамы. Мне было почти стыдно за то, что я так упорно это делала. Мама не была из тех, от кого мне приходилось что-то скрывать. Но это принадлежало мне. Чтобы лелеять и беречь это маленькое чувство. В любом случае, я сомневалась, что дело пойдет дальше; мальчики, вроде Киллиана, не интересовались такими девочками, как я. Поэтому я решила просто оставить это при себе.

Пару минут я просидела в машине без дела, раздраженная поднятым капотом, мешавшим мне наблюдать за происходящим. Ладно, лишавшим меня возможности глазеть на Киллиана.

Бездумно сунув книгу в сумку, – обычно я относилась к своим книгам с тем почтением, которого они заслуживали, – я выбралась из машины, чтобы еще раз погрузиться в опьяняющее присутствие Киллиана.

Обогнув машину, я столкнулась не только с опьяняющим присутствием Киллиана. Трое других мужчин в кожаных жилетах стояли полукругом возле мамы. Один очень горячий лысый парень болтал с ней и улыбался. Я сосредоточилась не на нем, и даже не на Киллиане, чьи глаза остановились на мне, когда я появилась в пределах видимости. Я пристально смотрела на самого крупного мужчину среди всей компании. Того, кто хмуро глядел на мою маму.

На Зейна.

Мы познакомились с ним пару дней назад, когда он помог нам поменять колесо. Он жил с нами по соседству. Судя по всему, говорил он мало и пугал большинство людей. Его массивная фигура, многочисленные татуировки, грозные серые глаза и окутывающая его аура кричали об опасности. Почти уверена, что к этой цели он и стремился, поскольку за тот небольшой промежуток времени, что я провела в его присутствии, ни разу не видела, чтобы он улыбался. Но он нуждался в улыбке. Некая часть меня инстинктивно понимала это и чувствовала себя с ним комфортно. Он заслуживал улыбку. Поэтому я широко ухмыльнулась ему.

– Зейн, – поприветствовала я его звонким голосом.

От нервозности спина покрылась мурашками не только из-за его пристального взгляда, обращенного на меня, но и из-за всех мужчин, уделявших внимание маме. Я сглотнула. Мне не нужно было выглядеть неуклюжей идиоткой перед Киллианом, к тому же я очень обрадовалась, увидев Зейна. Я знала, что в нем скрывалось нечто большее, чем он показывал.

– Так и думала, что вы можете быть здесь. Это ведь ваш клуб, верно? – спросила я, оглядывая гараж и большое здание сбоку, заметив развевающийся над ним флаг. – Я сказала маме, что мы должны зайти и поздороваться. – Я посмотрела на нее. – Но она не хотела вас беспокоить. Полный отстой с машиной, но, по крайней мере, вы здесь, и мы можем еще раз поблагодарить вас за помощь.

Этот жест нашел отклик где-то глубоко внутри. Это заставило меня осознать, что мой отец сделал бы то же самое, если бы был рядом. По крайней мере, тот отец, которого я себе представляла. Может, именно поэтому Зейн мне сразу понравился, несмотря на грозную внешность. Он был хорошим парнем. Я чувствовала это, а также то, что ему нужен тот, кто поможет, точно так же, как нам время от времени может понадобиться чья-то помощь. Не спрашивайте меня, откуда взялась эта идея; я понятия не имела. Просто знала, что так и есть.

Над моей головой вспыхнула лампочка.

– Вы должны пойти с нами в кино, мы приглашаем вас в качестве благодарности. Не волнуйтесь, мы не смотрим девчачьих фильмов. Мы любим боевики – чем больше невероятных, нереальных взрывов и автомобильных погонь, тем лучше, – быстро добавила я, желая дать ему и, возможно, другим мужчинам, особенно Киллиану, понять, что мы с мамой не похожи на других. Я не понимала, зачем мне нужно, чтобы они это знали. Я никогда не старалась изменить мнение людей о себе. До настоящего времени. Какая-то странная, инстинктивная часть меня чувствовала, что это поворотный момент для нас с мамой.

Зейн посмотрел на меня, хотя и не улыбнулся, но моя улыбка не дрогнула. Я понимала, что ему, вероятно, нужно сохранять свой уличный авторитет или как там это называется. У меня же таких проблем не было.

– Кино – не моя тема, Лекс, – ответил он.

Моя улыбка слегка дрогнула. Видимо, это была рискованная ставка.

Взгляд лысого мужчины с татуировками на шее заметался между мной и мамой.

– Мама? – повторил он недоверчиво. – Ни хрена подобного. Это твоя дочь?

Я проглотила смешок, услышав его откровенные ругательства. Мама никогда при мне не ругалась. Это было действительно смешно. Каждый ребенок в школе сквернословил, как и каждый персонаж большинства фильмов, которые мы смотрели, но она этого не делала. Поэтому я следовала ее примеру: инстинктивно подражала некоторым маминым убеждениям и привычкам. Я тоже не особенно любила ругаться. Возможно, этому способствовали мои любимые книги. Где это видано, чтобы Джейн Эйр ругалась так, как это делали мои ровесницы в наши дни.

– Так мне сказали в больнице, – сухо ответила мама, и я заметила, что ей пришлось оторвать взгляд от Зейна, чтобы обратиться к спросившему ее мужчине.

От этого взгляда у меня что-то сжалось в животе.

– Да ты прикалываешься! Не может быть, что тебе столько лет, чтобы иметь такую взрослую дочь, – возразил он.

Ничего необычного, люди часто удивлялись, узнавая, что мама приходится мне мамой, а не старшей сестрой. Она родила меня молодой, очень молодой, и едва выглядела достаточно взрослой, чтобы иметь ребенка, не говоря уже о шестнадцатилетнем подростке, как я. По сути, мы очень походили друг на друга. У обеих вьющиеся светлые волосы, хотя я носила свои длиннее и не так сильно их укрощала, как мама. Обе светлокожие и миниатюрные, но мой нос украшала россыпь веснушек, чего у мамы не было.

Веснушки.

От этой мысли мой желудок перевернулся, и мой взгляд остановился на Киллиане. Он пристально смотрел на меня, будто делал так все время.

– Скажи это врачам, которые вырезали ее из меня шестнадцать лет назад. Хотелось бы думать, что я не зря перенесла серьезную операцию, – ответила мама в своей – и моей – фирменной саркастической манере.

Я удивилась раздавшемуся смеху пугающих байкеров над мамиными словами. Не то чтобы мама не была смешной, напротив, но эти мужчины выглядели серьезными – горячими, но серьезными. Приятно видеть, что они не лишены чувства юмора; это делало их менее пугающими.

– Представлю вас официально. Это плод чрева моего, иначе известная как Лекси. – Мама указала на меня, будто вручала призового быка.

Я тепло улыбнулась всем и слегка помахала рукой.

– Привет, – поздоровалась я, по какой-то неизвестной причине чувствуя себя с ними комфортно. Я была дружелюбной, но не всегда сходилась с людьми сразу. Все эти мужчины, хотите верьте, хотите нет, вызывали во мне непринужденность.

Ну, почти все. Я чувствовала на себе взгляд Киллиана. С ним мне определенно было не по себе.

– Я – Кейд, – ответил высокий брюнет, слегка угрожающего вида, переводя внимание то на маму, то на меня. Его взгляд казался одновременно суровым и нежным. Телосложение у него было не таким массивным, как у Зейна, но все же крупным. И, как и у всех остальных, за исключением Киллиана, его тело покрывали разнообразные татуировки.

Блондин, немного худее, но тоже крупный, и с потрясающим мужским пучком на голове, тепло ухмыльнулся.

– А я – Брок, рад познакомиться с вами обеими. – Он направил свою ухмылку на Зейна, но это выглядело скорее поддразниванием. – С Зейном вы, видимо, уже знакомы.

Он подчеркнул имя Зейна. Я предположила, что причина этого заключается в том, что он впервые представился как «Булл», когда менял нам колесо. Я отказалась верить, что это его настоящее имя, и он отрывисто объяснил, что это его «дорожное имя». Зейн – его настоящее. Мне оно понравилось гораздо больше, и подходило ему как нельзя лучше.

– Да, Зейн на днях спас наши шкуры, когда у нас спустило шину, – объяснила я, поскольку мама в присутствии Зейна, казалось, проглотила язык. – Мама не умеет менять колеса, – добавила я, немного подзадоривая ее.

Мое заявление попало в цель, и ее взгляд остановился на мне.

– Я могу поменять колесо, – почти прошипела она в мой адрес.

Я ухмыльнулась ей.

– Нет, мама, отсюда и твое предложение позвонить в «помощь на дороге», – поддразнила я.

Она прищурилась на меня.

– В то утро я еще не выпила ни капли кофеина, куколка, – выдавила она с натянутой улыбкой. – Я едва контролировала мелкую моторику, что уж говорить о смене колеса. Несомненно, если бы представился еще один подобный случай, и я была бы должным образом накачана кофеином, то без проблем сменила бы колесо, – заявила она не только мне, но и мужчинам.

– Несомненно.

Мой тон, возможно, был дразнящим, но эта мысль меня немного огорчила. Я поняла, что не хочу, чтобы маме приходилось одной справляться с подобными вещами. Она заслуживала партнера, который помогал бы ей не только в замене колес. Больше всего на свете я желала маме счастья, тем более что через два года меня ждало поступление в колледж. Я не хотела оставлять ее одну.

– Фото с маллет, – предупреждающе прошипела она уголком губ.

Это был ее способ отговорить меня от чего угодно: угроза выложить в Интернет на всеобщее обозрение мою детскую фотографию с прической маллет. Ужасное фото.

Она перевела внимание от меня к мужчинам, наблюдавшим за нашим разговором.

– Итак, вернемся к хорошей части. Ты упомянул, что мы все еще можем успеть на наш фильм, несмотря на ужасный диагноз Бетти, – обратилась она к мужчине в комбинезоне.

Я и не догадывалась, что у нашей машины ужасный диагноз. Опять же, звуки, которые она издавала, были не совсем нормальными. Меня не особо расстроил такой поворот событий. Наши с Киллианом глаза снова встретились. Нет, совсем не расстроил.

– Бетти? – повторил Брок, заставляя меня отвести взгляд от Киллиана.

– Бетти – наша машинка, – снова ответила я за маму.

– Вы дали имя своей машине? – недоверчиво спросил он, глядя на маму.

– Имя ей дала не я, а Лекси. В десять лет она решила, что такой машине нужно имя, – быстро сказала мама с ноткой смущения в голосе.

Странно. Мама никогда не смущалась, даже в тот раз на родительском собрании, когда пролила кофе на свою белую блузку, отчего та стала прозрачной. Она посмеялась над этим и воскликнула: «Я отвалила за этот бюстгальтер кучу денег, по крайней мере, его хоть кто-то увидит».

– Технически имя ей дала не я, – поправила я, прислоняясь к машине. – Я всего лишь затронула концепцию имени для автомобиля. Это ты окрестила ее Бетти.

Возможно, я несколько зло обошлась с моей горячо любимой мамочкой, но было довольно забавно видеть ее взволнованной, а также поучительно. Да, эти мужчины были довольно привлекательными и слегка устрашающими в своих байкерских жилетах, но маму было нелегко запугать. У меня возникло странное ощущение, что это заслуга Зейна. Я вынашивала эту крошечную мысль и идею о том, что Зейн улыбается одной из маминых шуток.

– Только потому, что все тобой придуманные имена были совершенно нелепы и не подходили к характеру машины, – парировала мама, обретая дар речи.

– У машины есть характер? – спросил Брок, чуть не поперхнувшись от смеха.

Мама указала на машину, о которой шла речь.

– Конкретно у этого автомобиля есть. У некоторых, очевидно, нет. Например, у «Тойоты Королла» или «Вольво» любой модели. А вот у вишневого «Фольксваген-жука»…

Больше она ничего не добавила; ей и не требовалось, подумала я. Бетти говорила сама за себя, хотя это было мнение шестнадцатилетней девушки; у горячих байкеров могли быть другие мысли на этот счет.

– Так, мы снова отклоняемся от темы, – сказала мама, пристально глядя на меня. – С такой скоростью просмотра трейлеров мы лишились, поэтому нам нужно вернуться в правильное русло разговора.

Я бы с радостью лишилась нашего столь любимого просмотра трейлеров, чтобы наблюдать за мамой в таком состоянии, время от времени украдкой поглядывать на Киллиана и постоянно испытывать на себе его взгляд.

Кейд покачал головой.

– Предполагаю, что с вами двумя нет такого понятия, как оставаться в правильном русле разговора, – сделал он верный вывод. Мы с мамой имели склонность отклоняться от темы, когда у нас было настроение. Это составляло часть нашего очарования.

К счастью, мужчины, похоже, сочли это забавным, тепло завершили разговор и даже дали нам на время машину взаймы. Поскольку она еще не совсем была готова, мы не могли поехать на ней в кино. К счастью, улыбчивый лысый парень в комбинезоне предложил не только подвезти нас, но и сходить с нами на фильм. Даже для такой неопытной в подобных вещах девушки, как я, было очевидно, что он интересуется моей мамой.

Должно быть, это стало очевидно и для кое-кого с гораздо большим опытом, поскольку от предложения Лаки лицо Зейна приобрело рассерженное выражение.

Он шагнул вперед и едва не зарычал на Лаки, заявив, что сам нас отвезет. Я не совсем поняла динамику этого жеста, но от него ощутила тепло.

Зейн не хотел, чтобы мама ходила в кино с Лаки. Это что-то значило, даже если почти всю дорогу до кинотеатра он изъяснялся только ворчанием и ни разу не улыбнулся. Он настоял на том, что заплатит за все закуски, и я уловила моменты, когда Зейн смотрел на маму каким-то странным взглядом. Я даже использовала свои блестящие способности, ухитрившись усадить их вместе.

Я была полностью и чрезвычайно довольна собой, когда Зейн после фильма отвез нас обратно в гараж за взятой напрокат машиной.

– Увидимся, Зейн, – сказала я с улыбкой, открывая дверцу. – Я могу сказать, что вам очень понравилось. Вы придете в следующий раз? – спросила я с надеждой.

Мы с мамой традиционно ходили в кино каждую неделю. Его молчаливое присутствие было бы нам приятно.

Он слегка улыбнулся мне, в уголках его суровых глаз показались едва заметные морщинки. По какой-то причине его губы никогда не улыбались, но это было его дело.

– Посмотрим, Лекс.

Я улыбнулась ему.

– Клааасс, тогда, до встречи, – воскликнула я, выпрыгивая из грузовика.

Мой план состоял в том, чтобы дать возможность им с мамой провести время наедине. Во всяком случае, по большей части. Крохотная часть меня надеялась еще раз пересечься с Киллианом. Прошло всего два часа. Я только с ним познакомилась, но жаждала его увидеть. Я обшарила глазами отсеки, где мелькали работники в комбинезонах. Затем перевела взгляд туда, где, как я догадалась, стояло здание клуба. Перед ним располагалась лужайка, и вокруг бродило несколько мужчин в таких же кожаных жилетах, что и Зейн. Я прищурилась, чтобы лучше видеть.

– Хочешь, спрошу у них, не согласятся ли они попозировать, пока ты будешь писать с них картину? – раздался рядом со мной мамин голос.

Я подпрыгнула от неожиданности. Не знала, что она так быстро выйдет из грузовика.

Я наклеила на лицо улыбку.

– У меня есть все, что нужно. Нарисую по памяти, – парировала я.

Она закатила глаза и обняла меня за плечи.

– Пошли, пора убираться отсюда, пока ты не решила купить себе мотоцикл, – сказала она, уводя нас от здания клуба.

Я подавила желание оглянуться в последней отчаянной попытке увидеть его. Уверена, он-то уже обо мне забыл.

Глава 2

Я не могла перестать думать о нем. Что за нелепость. Я никогда не обращала внимания на мальчиков, даже и близко нет. Я зачитывалась бесчисленным количеством книг на всевозможную тематику, великими литературными произведениями, которые только попадались мне в руки. Сестры Бронте, Диккенс, Фицджеральд. Заслушивалась каждой песней, которую считала жизненно необходимой. Курт Кобейн. Боб Дилан. Джим Моррисон. Стиви Никс. Все, это было частью моей души, большинство вдохновлено, призвано и создано любовью и симпатией. Так что я была знакома с концепцией любви в абстрактном смысле.

Но никогда в своих самых смелых мечтах я не думала, что действительно почувствую что-то похожее на то, чем вдохновлялись некоторые из моих любимых авторов. Мне хватало ума осознать, что это не любовь, это просто смешно, но вид его иссиня-черных волос и струйка дыма, вырывающаяся из его рта каждый раз, когда я закрывала глаза, граничил с безумием.

После возвращения домой из кино мама не отставала от меня с вопросами о Киллиане. К счастью, мне удалось сбить ее со следа, небрежно отозвавшись о нем, что при обычных обстоятельствах не сработало бы. Мы с мамой были на одной волне, и если отбросить ее ненависть к литературному величию, она была сообразительной. Она бы поняла, что я скрываю что-то о Киллиане.

Так бы и произошло, не будь ее мысли заняты другим мужчиной, который тоже был тогда в гараже.

Зейном.

Она тоже пыталась скрыть то, что между ними возникло, но я не была идиоткой, и хотя взрослым нравилось думать, что подростки слепы к таким вещам, я это видела. Я видела, пожалуй, больше, чем мама.

Я видела Зейна. Видела его за образом крутого парня, которым он, казалось, прикрывался. Его что-то преследовало. Даже не представляю, что это могло быть, но по его взглядам, которые он бросал на маму, я понимала, что она, возможно, сможет ему помочь. И он, возможно, сможет помочь маме с тем, что преследовало ее.

Она думала, что этого я тоже не замечаю. Очень старалась быть счастливой и подарить мне жизнь, полную смеха, что ей удавалось. Я считала себя самой счастливой девушкой на свете, у которой была одновременно и мама, и лучшая подруга, а также Стив и Ава, которые не приходились мне родней, но я считала их бабушкой и дедушкой. Я дорожила окружающей меня любовью. Но также видела тени, омрачающие мамино лицо, когда она думала, что я не смотрю, и ее странный взгляд на Стива и Аву, когда я впервые спросила о своем отце, которого никогда не знала. В мамином прошлом скрывалась некая тайна, нечто потенциально ужасное, от чего она, скорее всего, меня защищала.

Мне с моим романтическим духом хотелось, чтобы наша жизнь превратилась в какой-нибудь роман. Чтобы мама и Зейн влюбились, исцелили друг друга, и мы снова заставили бы Зейна улыбаться. Сами мы все время улыбались и смеялись. Что-то подсказывало мне, что Зейн тоже нуждается в улыбках и смехе.

Вот о чем я думала, закрывая шкафчик: как свести маму и Зейна. Поэтому подпрыгнула, когда поняла, что к соседнему шкафчику кто-то прислонился.

Тот, о ком я мечтала.

– Веснушка, – поприветствовал он, не сводя с меня глаз.

– Эм... Киллиан, привет, – заикаясь, пробормотала я, прижимая книги к груди, чтобы не уронить их ему под ноги, как неуклюжая дурочка.

Одним плавным движением книги исчезли из моих рук и надежно угнездились в его мускулистых руках.

Прозвенел звонок, и Киллиан оттолкнулся от шкафчика.

– Тебе не обязательно нести мои книги, – быстро возразила я, осознавая пристальное внимание ребят, проходивших мимо нас. Девочек в особенности. Большинство из них бросало на меня убийственные взгляды. Я с трудом заводила друзей, потому что за обедом слушала музыку в наушниках или читала книгу. Так что еще не успела найти общий язык с компанией девушек. Но я знала, как девчонки сходили с ума по Киллиану. Все до единой. И с той встречи в гараже несколько дней назад я понимала, почему.

– Какой у тебя урок? – спросил он, игнорируя мои слова и обращенные на нас взгляды.

Казалось, он действительно ничего не осознавал; каждая капля его внимания была сосредоточена на мне. Это, мягко говоря, нервировало. Люди, особенно подростки, никогда не уделяли вам полного внимания. Они залипали в телефоны или витали в своих мыслях. Вероятно, поэтому я предпочитала небольшую горстку друзей, с которыми общалась в старой школе, а также маму, Стива и Аву. Вероятно, поэтому я пока не завела здесь еще друзей.

– Математика, – ответила я на автомате, не сдерживая ужаса в голосе.

Я страстно ее ненавидела. Но будучи перфекционистом, несмотря на крайнее отвращение к этому предмету, я много работала, чтобы получать достойные оценки. Для стипендии мне нужны более чем приличные оценки.

Киллиан чему-то слегка ухмыльнулся и повернулся в сторону классов.

– Тогда, пойдем. Не хочу, чтобы ты опоздала на урок, на который тебе явно не терпится попасть, – невозмутимо сказал он.

Я пошла рядом с ним.

– Ты забавный. Тому, кому нравится математика, нужно проверить голову, – серьезно заявила я.

Он искоса взглянул на меня, и наши плечи во время ходьбы соприкоснулись. От случайного касания и его близости, все мои нервные окончания, казалось, заискрились, будто от легкого удара током. Я инстинктивно потянулась к своим волосам, чтобы убедиться, что они не встали дыбом.