Текст книги "Отголоски тишины (ЛП)"
Автор книги: Энн Малком
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)
В отличие от остального дома, эту комнату заливал свет. Огромное окно выходило на пожелтевший задний двор, проволочный забор и дом за ним. Не лучший вид, но, по крайней мере, было светло. Я шагнула дальше в комнату, когда Килл отпустил мою руку и посмотрел на меня пустым взглядом, будто следил за моей реакцией.
Единственное, что роднило эту комнату с остальным домом, – запах сигаретного дыма. Но он был слабым и смешивался с чудесным мускусным ароматом Киллиана. На этом сходство заканчивалось. Если в доме не было и намека на воспоминания или индивидуальность, то комната Киллиана пестрила этим. Его неубранная кровать была сдвинута в угол маленькой комнаты, а в конце нее стояла скамья и штанга. Напротив, под окном, во всю длину комнаты, тянулись книжные полки, заставленные книгами. Они просто вываливались из них. Подойдя к штанге, я провела рукой по слегка заржавевшей поверхности, на конце которой крепился устрашающего вида диск.
Оглянувшись на Килла, я приподняла бровь.
– Ты ее хоть поднимаешь, бро? – невозмутимо спросила я.
Непонимание на его лице сменилось ухмылкой, он покачал головой, все еще молча, не сходя со своего места, скрестив руки, и наблюдая за мной. Я перевела взгляд от него на книги, запихнутые в каждое свободное место на полках. Сверху стояли рамки. Много рамок. Я взяла одну наугад. На фото маленький мальчик с лохматыми иссиня-черными волосами сидел на огромном мотоцикле. На таком монстре он казался крошечным. Его мальчишеское личико растянулось в широкой улыбке, а его плечики обхватывали большие руки. Позади него стоял мужчина в жилете Сынов Тамплиеров, он слегка наклонил голову над маленьким мальчиком и смеялся. Волосы у мужчины были такие же иссиня-черные, как и у мальчика, хотя по бокам виднелись серебристые пряди. Длинные волосы прикрывали плечи. Та же волевая челюсть была видна в профиль, даже под густой щетиной, скрывающей половину лица. Мужчина был крупным и высоким, с мускулами, выпирающими из-под белой футболки, и небольшим животиком над широкой пряжкой ремня.
Он смотрел на мальчика самым открытым и прекрасным взглядом любви, который я когда-либо видела.
Одинокая слеза скатилась с моей щеки и упала на стекло.
Со спины я почувствовала жар. Килл не коснулся меня, но его дыхание овеяло мою шею.
– Твой папа, – прошептала я, глядя на фото.
– Посадил меня на байк, прежде чем я научился ходить, – пробормотал он в ответ.
– Он красивый, – заметила я, – как и его сын.
Киллиан ничего не сказал.
– Он любил тебя. Очень, – продолжала я.
Киллиан молчал.
Осторожно поставив фото обратно, я принялась рассматривать остальные. На одной был крупный мужчина, державший в татуированных руках крошечного ребенка, на его щетинистой щеке виднелась татуировка в виде слезы. На другом фото был долговязый, худощавый мальчик с рюкзаком, весь в черном, обнимающий отца за талию, а отец держал его за плечо. Оба показывали камере средний палец.
Я улыбнулась.
На следующем фото маленького мальчика не было, только мужчина, окруженный другими мужчинами в похожих одеждах, возле знакомого здания клуба. Затем было фото, где двенадцатилетний Килл стоял в том же клубе с теми же мужчинами. Там также присутствовало несколько женщин, в одной из которых я узнала Рози. Другая женщина, немного постарше, прильнула к руке отца Килла, другой рукой обнимая Киллиана за плечо. Ее я не знала. У нее были обесцвеченные светлые волосы, ниспадавшие ей на плечи, и даже на фотографии я видела, сколько много на ней макияжа. В каком-то смысле она была хорошенькой. Пусть, я ее и не знала, но эти льдисто-голубые глаза мне были хорошо знакомы. В отличие от ее сына, даже на этом фото в них ничего не отражалось.
Мой взгляд переместился на другой снимок, и я слегка ахнула, увидев изображение, затесавшееся между его драгоценными воспоминаниями об отце. Я подняла рамку дрожащей рукой.
– Когда она у тебя появилась? – спросила я, поворачивая голову.
Килл стоял так близко, что я почти коснулась его лица, когда встретилась с ним взглядом. Его глаза не были пусты. Они были полны эмоций. До самых краев.
Его ладони легко легли на мои бедра.
– Примерно месяц назад, – ответил он.
Я уставилась на него, а затем снова посмотрела на фотографию. Мои пальцы скользнули по лицам. Моему лицу. И профилю Килла.
Снимок был сделан в один из тех редких случаев, когда Килл был застигнут врасплох. Я попросила Ноя тайком сфотографировать нас на мой телефон. Мне нужны были воспоминания. Доказательства. Однажды во время воскресной репетиции между сетами Ною удалось поймать идеальный ракурс. Килл сидел и наблюдал.
Это произошло сразу после того, как я спела «Church» Хозиера, а он подошел ко мне и поцеловал, прямо на глазах у мальчиков.
Сэм и Уайатт засвистели, и я отстранилась, слегка покраснев, но улыбаясь. А когда перевела взгляд в сторону Ноя, на меня была направлена камера. Поэтому он уловил томную, блаженную улыбку на моем лице и профиль Килла, смотрящего на меня. Он касался обеими ладонями моей шеи, а у меня за спиной висела гитара. Это фото я поставила на обои телефона. Хотела его обработать, но все руки не доходили.
– Откуда ты ее взял? – спросила я нежно.
Его ладони переместились мне на талию, и он уткнулся носом мне в шею.
– Незаметно перекинул с твоего телефона, – ответил он мне в шею.
– Откуда ты знаешь мой пароль? – упрекнула я, на самом деле не обвиняя. В моем телефоне точно не хранилось секретов.
– Детка, – сказал он, подняв голову. – Это день рождения Боба Дилана.
Из его уст это прозвучало как очевидный факт. Все верно, но только для людей, которые меня знали. По-настоящему знали.
Я не могла найти в себе силы даже немного разозлиться на это. Была слишком занята, пытаясь не разрыдаться.
Аккуратно поставив фото на полку, я повернулась в его руках и провела пальцем по его щетинистой челюсти. С каждым днем он все больше походил на своего отца. Превращался в мужчину. Мой палец на секунду скользнул по его губам. Килл обвил мое запястье, поворачивая мою ладонь вверх, чтобы поцеловать ее. Затем опустил ее, но оставил наши пальцы переплетенными, а я приподнялась и нежно поцеловала его в губы.
– Твой отец очень гордился бы тобой, Киллиан Дечезаре, – прошептала я ему в губы.
Килл напрягся и в его глазах появилась отчужденность.
– Он бы гордился тем, что мне удалось заполучить девушку не из моей лиги. Даже не из моей стратосферы, – заявил он напряженным от притворного веселья голосом.
Я нахмурилась, когда он поцеловал меня в голову и отпустил наши руки, чтобы отступить.
– Не знаю, откуда ты это взял, но ты очень ошибаешься, – заявила я.
Он посмотрел на меня.
– Останусь при своем мнении.
Я раздраженно вздохнула и посмотрела на него. Это только заставило его ухмыльнуться.
– Ты милая, когда сердишься, Веснушка.
Я закатила глаза.
– Займись уже делом, – приказала я, махнув на него руками. – Нам нужно быстрее попасть в клуб. Я не могу быть в плохом настроении из-за упрямства моего парня. Мне нужно обладать достаточным добросердечием, чтобы разрешить любые споры, которые, несомненно, возникнут между Уайаттом и Сэмом.
Я повернулась к нему спиной и услышала смешок, но проигнорировала его. Мой взгляд остановился на стене напротив комода. На ней висели плакаты с Rolling Stone и Grateful Dead, но мое внимание было приковано к рамке между ними и к тому, что было в ней – куску потертой, обветренной и выцветшей кожи со знакомой нашивкой. МК Сыны Тамплиеров. Клуб, который был его семьей. Скорее всего, это и послужило причиной того, что Килл стал тем, кем он являлся сегодня. Мальчиком, которого я любила. И я любила клуб только за это. А также за то, что они приняли нас с мамой как родных. За то, что Зейн был частью их. И Килл тоже однажды станет. Эта мысль наполнила меня теплом. Затем кое-что еще, что-то более холодное, поселилось внизу моего живота.
«Место Килла всегда будет в клубе, – сказал мне голос. – Что это будет значить для вас и твоей мечты исследовать мир?»
Отогнав неприятную мысль, я быстро обернулась. Любая попытка избавиться от подобных мыслей блекла по сравнению с тем, что лишило мой мозг связного потока сознания.
Киллиан с обнаженным торсом.
Он приехал домой переодеться перед вечеринкой, и я застала его прямо посреди процесса. Его широкая спина была мускулистой, с упругими и ярко выраженными мышцами. Он повернулся ко мне с футболкой в руке и замер, увидев мой взгляд.
Я сглотнула, когда воздух, казалось, стал достаточно густым, чтобы его можно было жевать. Киллиан и я. В его спальне. За закрытой дверью. С кроватью. Голый по пояс Киллиан смотрел на меня так, словно я – ужин, а он не ел несколько недель.
Я снова с трудом сглотнула. Мы никогда не заходили дальше поцелуев. По большей части это были очень интенсивные поцелуи, но только поцелуи. Он даже не пытался перейти на вторую базу. Казалось, чувствовал мое сопротивление, мою потребность действовать медленно. Меня раздирали противоречия. Я хотела большего. Жаждала этого. Мне даже снились сны об этом, и я просыпалась с грохочущим сердцебиением и вся в поту. Но я не была готова. Не к этому. Мне было страшно, даже в ужасе, что ему надоест ждать. Кто-то вроде Килла... со всем его опытом. Ему надоест ждать.
Но была и обратная сторона медали. Что, если я поддаюсь страхам? Не лучше ли победить страх и идти дальше? Но что, если после этого он действительно уйдет? Логическая часть меня понимала, что Килл так не поступит. Я знала, как много для него значу, даже если он не ответил на мои три коротких слова. Я знала. Но это была не логика. Это был чистый ужас. Потому что я была уверена, уверена больше, чем когда-либо в своей жизни, что если он уйдет, то оставит меня разбитой на мелкие осколки.
Все это время Киллиан наблюдал за мной. В его глазах все еще виднелся тот голод, но его брови нахмурились в замешательстве, словно он пытался прочитать мои мысли. Выйдя из ступора, он натянул через голову белую футболку и направился ко мне. Будучи теперь надежно скрыт за одеждой, он притянул меня к себе и, удерживая палец под моим подбородком, приподнял мою голову вверх.
– Выглядишь напуганной, Веснушка, – пробормотал он, глядя мне в глаза.
– Да, – призналась я. Врать я ему не могла. Не здесь, не в окружении его воспоминаний.
– Я никогда не сделаю тебе больно, Лекси. Ты ведь это знаешь, да? – тихо спросил он. – Это невозможно. Причинить тебе боль – значит покончить с собой.
Он обхватил мою щеку.
– Это значит, что я никогда не буду на тебя давить. Ты никогда не почувствуешь этого со мной. Я буду ждать столько, сколько ты захочешь. Вечность, если понадобится. – Он улыбнулся у моих губ. – Хотя мне не нравится думать, в каком состоянии я окажусь в конце вечности. – Он сделал паузу. – Со мной все будет в порядке, пока ты рядом.
Глядя на него, я нервно облизнула губы.
– Ты не… ты не хочешь… большего? – прохрипела я. – Тебе не надоест обходиться… меньшим?
Руки Килла сжали мою шею.
– Ты не меньшее, – заявил он резко, впиваясь взглядом в мои глаза. – Я никогда не захочу большего, потому что у меня есть большее. Ясно?
Я посмотрела на него, ища признаки лжи в его глазах. И не смогла найти ни одного.
– Ясно, – прошептала я.
Килл поцеловал меня в голову.
– Хорошо. А теперь давай уйдем отсюда, прежде чем моя мать выйдет из ступора, – сказал он, и его лицо снова стало отчужденным.
Я взяла его за руку.
– Ты ведь понимаешь, что мне придется когда-нибудь с ней встретиться, да?
Он посмотрел на меня.
– Когда-нибудь, – согласился он. – И это «когда-нибудь» я планирую сделать далеким будущим, – заявил он, открывая дверь.
Мы миновали дверь откуда грохотала музыка; теперь она была приоткрыта.
Впереди послышалось проклятие Килла. Когда мы достигли гостиной, все его тело напряглось. Его рука сжала мою так сильно, что стало больно. Я ничего не сказала, главным образом потому, что смотрела на женщину, покачивающуюся посреди комнаты.
Она пару раз моргнула, глядя на нас.
– Киллиан, – почти выплюнула она.
Килл притянул меня к себе, слегка закрывая собой, будто защищая от этой женщины-скелета.
– Лиз, – выдавил он.
Женщина перед нами совсем не походила на ту, что была на фотографии в комнате Килла. Это была ее тень. Ее живой труп. Я могла узнать ее только по глазам. Глаза Киллиана смотрели на него, хотя они были затуманены и полны презрения. Женщина на фотографии выглядела суровой, это точно, но она была привлекательной. Эту женщину так не назовешь. Она была... Я даже не могла подобрать слово. Прямые желтые волосы нуждались в тщательном мытье. Они свисали жирными колтунами вокруг ее лица. Черные корни отросли почти по всей голове. Ее глаза были наспех накрашены. Из намазанного помадой рта свисала зажженная сигарета. Она была одета в некогда белую, но теперь всю в пятнах кофточку, отделанную кружевом, обнажавшую костлявые руки с красными пятнами повсюду. Серые спортивные штаны свисали с костлявых бедер.
– Кто твоя подружка? – спросила она между затяжками. Ее глаза пробежались по мне. – Какая красотка, – добавила она. Это не прозвучало как комплимент, а, скорее, как обвинение.
Килл держал меня так крепко, что я боялась, он сломает мне пальцы. К счастью, он резко вздохнул, и давление немного ослабло.
– Лиз, это моя девушка, Лекси. Лекси, это Лиз, – выдавил он.
Она шагнула вперед, роняя пепел на пол. Она этого даже не заметила. По мере ее приближения, Килл напрягался все сильнее.
– Лиз? – выплюнула она, наконец. – Ты даже не представишь меня как свою мать?
Килл посмотрел на нее полным ненависти взглядом, и я почти не узнала его.
– Нет, не представлю, потому что ты мне не мать. Не была ею уже много лет, – прорычал он. – Нам пора уходить.
Он потащил меня к двери.
Лиз шагнула перед нами, обняв одной рукой себя за талию, а другую поднеся ко рту и небрежно затягиваясь сигаретой.
– Уйди с дороги, Лиз, – приказал Килл, трясясь от ярости.
– Тебе стыдно за меня? Да? Не хочешь, чтобы я проводила время с твоей хорошенькой подружкой? – горько спросила она.
– Да, – ответил Килл. – Все верно.
Хотя ее глаза сузились, мне показалось, что в их глубине я увидела боль. Но она быстро исчезла. Женщина покачала головой.
– Ты считаешь себя кем-то, – прошипела она. – Потому что торчишь в том... клубе, – выплюнула она это слово, – который убил твоего отца. Позволь мне сказать тебе кое-что: они просто кучка неудачников. Ты тоже такой, раз проводишь с ними время.
Она перевела свой ядовитый взгляд на меня.
– Когда-то я была молода и красива, как и ты. Тогда я совершила ошибку, связавшись с его отцом. Он разрушил мою жизнь. Украл ее. Из-за него я застряла здесь, в этой дерьмовой дыре. Беги, пока можешь. Вот мой совет, – сказала она, почти неторопливо затягиваясь снова.
В одно мгновение Киллиан исчез, он больше не держал меня за руку. Он наступал на мать. Он ее и пальцем не тронул, но она все равно шагнула назад к стене. Ее оброненная сигарета хрустнула под его мотоциклетным ботинком.
– Никогда больше не сравнивай себя с Лекси, – прошипел он, глядя ей в глаза. – Ты даже не заслуживаешь того, чтобы, бл*ть, принадлежать к одному с ней биологическому виду. И больше никогда не говори плохо о моем отце или клубе. Не обвиняй их в том, что они превратили тебя в ту, кем ты была всегда.
Он с отвращением оглядел ее сверху донизу.
– Иначе, я перестану платить по нашим гребаным счетам, перееду в здание клуба и удостоверюсь, чтобы ты ничего не получила, – пригрозил он.
Она посмотрела на него.
– Ты – мой сын, – укорила она.
Килл повернулся к ней спиной и протянул мне руку. Я немедленно взяла ее.
– Биология очередной раз облажалась, – резко бросил он, открывая дверь и таща меня за собой. Он удосужился захлопнуть входную дверь, прежде чем отвести нас к своей машине и открыть мне дверцу.
Я не двинулась с места.
– Килл… – начала я тихим голосом.
Он не смотрел на меня.
– Садись в машину, Лекси, – приказал он резким голосом. Ничего похожего на тот, полный ненависти, которым он разговаривал со своей матерью, но я все равно вздрогнула.
Когда он захлопнул свою дверцу, то так сильно вцепился в руль, что его пальцы побелели.
– Ремень, – рявкнул он на меня.
Я снова вздрогнула, спеша выполнить его команду. В тот момент, когда замок щелкнул, он положил руку на спинку моего сиденья и на высокой скорости сдал назад по подъездной дорожке. Сам он ремнем не пристегнулся. Визжа шинами, мы рванули от дома и молча поехали к окраине города к зданию клуба. Тишина была некомфортной. Удушающей. Полной ярости. Я не знала, что делать. Что сказать. Я никогда не видела Килла таким.
Он даже не смотрел на меня. Его яростный взгляд не отрывался от дороги, ведущей к его клубу. Единственной семье, которая у него была. Теперь я это полностью понимала. Его руки по-прежнему крепко сжимали руль. Он никогда не держал его обеими руками. Когда он возил меня куда-нибудь, а это случалось почти каждый день, одна его рука всегда держала меня за руку или лежала на моем бедре.
Я осторожно потянулась к нему и опустила ладонь ему на колено.
– Килл… – снова попыталась я нарушить тишину.
– Не трогай меня, Лекси, – пробормотал он, все еще не глядя на меня.
Я отдернула руку, будто от ожога. Слезы навернулись мне на глаза. Не из-за его резкого ответа, по крайней мере, не полностью. В основном мне хотелось плакать из-за гнева, чистой ярости, скрывавшейся в нем так глубоко, что я ее не замечала. На его мать. Взгляд, которым он наградил ее, то, как он с ней разговаривал, меня шокировали. Судя по увиденному, я не сомневалась, что она это заслужила. То, как она смотрела на него, разговаривала с ним, вызвало у меня отвращение. Я подумала о наших отношениях с мамой, и почувствовала привкус желчи.
– Бл*ть, – прошипел Килл себе под нос.
Он нажал на тормоз и свернул на обочину. Мы уже почти доехали до клуба. Вокруг не было жилых кварталов, и мы припарковались у пустыря, заросшего участка.
Килл не терял времени даром. Как только машина остановилась, он вышел. Я подпрыгнула от звука хлопнувшей дверцы, а он стал вышагивать по пустырю, обхватив ладонями затылок.
Какое-то время я смотрела на него, а затем выбралась из машины. Медленно подошла к тому месту, где он стоял неподвижно. Я знала, что он слышал, как я приближаюсь, но не повернулся и не заговорил. Я ждала.
– Понимаешь? – прохрипел он наконец.
Он повернулся, и я почти вздрогнула от безразличия на его лице, от скрывающейся под ней болью, которую могла видеть только я.
– Теперь ты понимаешь? – спросил он, сохраняя между нами дистанцию. – Откуда я родом? Всю мою грязь?
Он покачал головой.
– Мать постоянно говорит такие гадости, Лекси. Несколько раз я приходил домой и обнаруживал ее на грани передозировки. Чаще всего с ней был какой-нибудь неудачник.
Он глубоко вздохнул.
– Это моя мама. А твоя мама... она даже, бл*ть, не ругается, – полукрикнул он, качая головой. – Иисусе. Может, Лиз и злобная стерва, но она права: ты слишком хороша для меня…
– Прекрати, – скомандовала я, шагнув вперед и прикрыв ладонью его рот. – Если я хоть немного важна тебе, если ты не хочешь причинить мне боли, ты не скажешь больше ни слова.
Я подождала немного, не отнимая ладони от его губ, прежде чем отпустить. Килл стоял неподвижно, глядя на меня.
– Ты так плохо думаешь о себе, и это разбивает мне сердце, – прошептала я. – Твоя мама – это не ты. Это, – я махнула рукой в том направлении, откуда мы приехали, – ни черта не значит.
Подойдя еще ближе, я прижала ладонь к его сердцу.
– Вот это. Важно то, что здесь. То, что на тех фотографиях с твоим отцом, которые ты сохранил. Ты – не твоя мама. Ты – даже не он. Ты – это ты. И ты потрясающий. Держу пари, в основании фундамента большая заслуга твоего отца. Но именно ты несешь ответственность за воздвижение небоскреба.
Килл на секунду застыл. Его рука накрыла мою у него на груди.
– Нет, – пробормотал он, – если кто и ответственен за высоту моего небоскреба, то она сейчас передо мной.
Я пристально посмотрела на него.
– Останусь при своем мнении.
К моему полному удивлению и полнейшему восторгу, Килл ухмыльнулся и притянул меня к себе, целуя в голову.
– Давай отвезем тебя на вечеринку, – пробормотал он наконец, после того, как некоторое время удерживал в молчаливых объятиях. – Я ничего не боюсь, Веснушка, – сообщил он мне, отпуская и беря за руку, чтобы отвести обратно к машине. – Но я боюсь Гвен, если по моей вине солистка опоздает на ее вечеринку.
Я засмеялась. Легко и искренне. В тот момент я знала, что все будет хорошо.
Кто мог предугадать, насколько сильно я ошибалась.
***
Я плыла, паря выше облаков. Мы только что потрясли эту вечеринку. Даже байкеры танцевали. Байкеры. Даже суровый здоровяк Кейд. Конечно, он просто крепко обнимал свою беременную жену и покачивался под музыку, но я бы приняла это за танец. Мама танцевала с Гейджем, одним из мужчин клуба, с которым я познакомилась сегодня. Он был большим, грозным и горячим, как и большинство других мужчин. Хотя его мускулистые руки были изрешечены шрамами, а его взгляд нервировал. Не в плохом смысле, по крайней мере, не в том, в каком он нам его адресовывал. Он общался легко и дружелюбно. Но у меня создалось странное ощущение, что эти глаза могли смотреть совершенно по-другому на тех, кого он не считал друзьями или семьей.
Глядя на толпу передо мной, я поняла, кем является эта компания в кожаных одеждах. Семьей. Мой взгляд остановился на Зейне, сидевшем за самым дальним столом и ни с кем не разговаривающим. Он определенно не танцевал. Я сомневалась, что что-нибудь заставит его танцевать, даже мама, как бы она ни была ему важна. Что, судя по его пристальному взгляду на нее, смеющуюся и танцующую с Гейджем, было очень много. Встретившись с ним взглядом, я ухмыльнулся, исполняя «Scar Tissue» группы Red Hot Chili Peppers. Он, конечно, не ухмыльнулся в ответ, но я была почти уверена, что уголки его губ приподнялись.
Мы выступали потрясающе. Звучали лучше, чем когда-либо. Так и должно быть, учитывая, сколько мы репетировали.
Сэм смахивал на сержанта-инструктора. «Народ, это самые крутые из всех крутых чуваков в штате, а может и в стране. Если мы облажаемся, я с тем же успехом могу купить себе банджо и стать кантри-певцом. Я никогда не смогу стать уважающей себя рок-звездой», – сказал он нам.
Можно было с уверенностью сказать, что он нервничал, когда мы с Киллом прибыли, держась за руки. Я даже не успела ни с кем познакомиться, как он набросился на нас.
– Разойдитесь, голубки, – приказал он, отдергивая мою руку от Килла, который пристально посмотрел на него.
Сэм, надо отдать ему должное, проигнорировал его или слишком отвлекся, чтобы заметить.
– Ты идешь со мной, – объявил он, – чтобы просмотреть сет-листы, составленные в последнюю минуту, и разобраться с настройкой гитары.
Он сдернул мою гитару с плеча Килла.
– Ты, – он указал на Киллиана, – отойди далеко-далеко, где не сможешь отвлекать Лекси. Пусть ты и чертовски пугающий, когда дело касается ее, но не испытывай меня, когда дело касается моей музыки.
Я выдавила легкую улыбку.
– Это не смешно, – рявкнул он на меня.
Я мрачно кивнула.
– Извини, ты прав, – согласилась я. – Это совсем не похоже на, ну, не знаю, вечеринку или что-то в этом роде.
Сэм не нашел меня забавной, но, к счастью, это сделал мой парень.
Килл усмехнулся и поцеловал меня в голову.
– Я скоро приду за тобой, – пообещал он, отворачиваясь.
– Нет, не придешь, – крикнул Сэм ему вслед. – Она придет к тебе, когда я скажу.
Килл проигнорировал его, и я прыснула от смеха. Сэм обнял меня за плечи и повел через толпу, по большей части, незнакомых байкеров, хотя некоторые из них кивали мне в знак приветствия. Я улыбалась всем.
– Братан, прими успокоительное. Если столкнешься с одним из этих парней, можешь поцеловать себя на прощание, – предупредил Уайатт, отрываясь от настройки гитары.
Отложив ее, он наклонился и поцеловал меня в щеку.
– Привет, детка, – поприветствовал он с усмешкой.
– Никаких «успокоительных» или других изменяющих сознание веществ, способных помешать моему божественному таланту, – зашипел на него Сэм.
– Божественному таланту? – повторил Ной, спрыгнув с импровизированной сцены и стукнувшись со мной кулаком. – Приятно видеть, что ты такой скромный, Сэм, – сухо заметил он, обнимая меня за плечи.
Сэм нахмурился. Затем принялся командовать нами и следить за тем, чтобы все было идеально. У нас нашлось достаточно времени, чтобы поговорить с Гвен и чтобы все мальчики обменялись шутками с Эми, прежде чем пришло время выступать.
Мы начали с олдскульного рока, Led Zeppelin и Pink Floyd, а затем перешли к другим хитам. Килл сидел перед столами для пикника, болтал с мужчинами, иногда играл с детьми, но его взгляд, казалось, всегда обжигал меня. Я улыбалась ему широко и так часто, как только могла, и пела для него каждое слово. Музыка может исцелить что угодно. Я надеялась, что она поможет прогнать и его демонов.
Дело подходило к нашей последней песне. Сэм яростно настаивал, чтобы мы не играли никакой «бабской фигни», которая могла бы повредить нашему драгоценному уличному авторитету. Но Гвен специально попросила эту песню, и он растекся в лужу у ее ног, даже не будь она беременной.
– Это все акцент, – сказал он позже. – С этим акцентом она могла бы попросить меня откусить себе пальцы, и я бы это сделал.
Вот почему я начала петь «You and I» Ингрид Майклсон. Песня идеально подходила для солнечного дня. Я была счастлива до безумия. Черное пятно от сегодняшней встречи с мамой Килла растворила одна из самых красивых песен на свете. Моя мама была счастлива, танцевала и, запрокинув голову, смеялась. Зейну не нравилось смотреть, как мама танцует с другим мужчиной, но он был счастлив с ней.
Мой взгляд остановился на Килле.
Я была счастлива.
Безумно.
Затем мир взорвался
Глава 21
Я даже не заметила, как мотоциклы влетели на парковку у края лужайки, где проходила вечеринка. А даже если бы и заметила, то, вероятно, ничего плохого бы не подумала. Мотоциклы были повсюду, куда не кинь глаз.
Эти я увидела в тот момент, когда с них открыли огонь по толпе. Толпе с маленькими детьми, семьями. Моей семьей. Парализованная ужасом, я смотрела, как пули летали по воздуху, поражая людей. Вероятно, люди кричали, но я их не слышала. Я не слышала ничего, кроме выстрелов.
Я все смотрела на мужчин на тех мотоциклах. На мужчин с оружием.
Это, должно быть, сон. Этого не могло происходить на самом деле. «Такого не бывает», – смутно подумала я.
Мимо моей щеки что-то просвистело, и я поняла, что все происходит на самом деле. Люди стреляли. Люди умирали. Прямо на моих глазах. А я стояла перед ними и смотрела.
Потом я больше не стояла. Внезапно я оказалась на сцене, распластавшись на спине, а надо мной оказался Киллиан, закрывая собой каждый дюйм моего тела, и окружая руками мою голову.
– Ложись! – услышала я его крик кому-то позади нас.
«Мои мальчики, – подумала я. – Боже, в нас стреляют».
В маму. В Зейна.
Зейн позаботится о ней. Я должна верить в это. Эти пули не заберут ее у меня. Это не конец света, как бы страшно это ни звучало. Тело Киллиана поверх моего и его запах успокаивали меня. Я была в безопасности. Килл со мной.
Внезапно наступила тишина. Не полная тишина; слышался визг шин, крики и плач людей. Но по сравнению с оглушительной стрельбой, наполнявшей воздух несколько мгновений назад, это была тишина.
Меня посадили. Побледневший Килл отчаянно водил руками по моему телу. Его прикосновения не воспламеняли меня, как обычно. В его глазах не отражался голод, только отчаяние.
– Лекси, – позвал он настойчиво, отчего я подумала, что он не в первый раз зовет меня по имени. – Детка, ты должна сказать мне: ты где-нибудь ранена? – тихо спросил он, глядя мне в глаза.
Я моргнула, осознавая его вопрос.
– Нет, – быстро заверила я. – Мальчики…
Я со страхом оглянулась назад.
– У нас все нормально, детка, – прозвучал дрожащий голос Сэма.
– Лекси, ты как? – в беспокойстве спросил Ной.
Киллиан аккуратно поднял меня на ноги.
– Она в порядке, – сказал он с явным облегчением в тоне.
Он быстро огляделся по сторонам. Я же не могла этого сделать. Не в тот момент. Боялась того, что увижу. Если бы я смотрела на Килла – живого, дышащего Килла – все было бы в порядке.
– Парни, помогите увести детей внутрь, – рявкнул он мальчикам.
Он обхватил мою голову ладонями и на долю секунды прижался лбом к моему лбу.
– Ты в порядке, Веснушка? – прошептал он.
Говорить я не могла. Только кивнула.
Килл больше ничего не сказал. Он отвел нас к краю сцены и первым спрыгнул вниз, а затем протянул ко мне руки. Я оперлась на его плечи, позволяя ему обхватить меня за бедра и спустить на лужайку. Я по-прежнему не могла найти в себе сил осмотреться. Я слышала все, что сейчас происходило. Плач, выкрики приказов. Чьи-то душераздирающие рыдания, отдающиеся эхом в моей душе.
«Этого не происходит», – все повторяла я себе.
Наконец я нашла в себе смелость перевести взгляд, и все во мне расслабилось, когда я увидела маму. В руках Зейна. Живую, дышащую.
– Мама! – закричала я, вырываясь из хватки Килла и подбегая к ней.
Я погрузилась в ее объятия, нуждаясь в них в тот момент больше всего. Больше, чем в Килле. Мне нужна была моя мама. Чтобы она сделала все лучше. Мне снова было пять лет, и всеми фибрами своего существа я верила, что моя мама может исправить всё.
– Ты в порядке, – тихо прошептала она мне.
Я прижалась к ней. Я была в порядке.
***
– Так, кто-нибудь хочет жареной курочки или чего-нибудь вредного? – спросил Сэм нашу компанию, собравшуюся в углу клуба Сынов.
Воцарилась тишина, Ной и Уайатт в недоумении смотрели на него.
– Нет? Значит, только я, ладно, – пробормотал он.
Я слабо улыбнулась ему, он пытался поднять настроение, как-то нормализовать ситуацию, несмотря на то, что его лицо было белым как полотно. Несмотря на присутствие в здании клуба людей с огнестрельными ранениями. Снаружи лежал мужчина. Мертвец. Мертвец.
Я вздрогнула в объятиях Киллиана, и он крепче прижал меня к себе, целуя в голову. Я теснее прильнула к нему. Лишь его молчаливое присутствие помогало мне дышать ровно. И еще то, что мама стояла напротив меня. Целая и невредимая. Зейна здесь не было, но я знала, что с ним тоже все в порядке. С важными для меня людьми, моими близкими, все было в порядке. Другим не так повезло. Я подумала о мертвеце и женщине, которую Стегу, пожилому мужчине, о котором Килл отзывался с любовью, пришлось оттаскивать от безжизненного тела. Она сидела в углу, тупо глядя в пространство, держа в руках стакан с прозрачной жидкостью. Рядом с ней сидела Эви, жена Стега.
Никто не улыбался. У всех присутствующих в этой комнате были либо не читаемые, либо полные шока, боли и гнева лица. Гнев в основном исходил от мужчин в кожаных жилетах. Он кипел где-то под поверхностью, но был виден. Я взглянула на Килла. Он крепко сжимал челюсти, в его глазах ничего не отражалось, он тщательно скрывал свои эмоции. Почувствовав мой взгляд, он посмотрел на меня сверху вниз. Его взгляд тут же смягчился.
