Текст книги "1415. Азенкур. Новая история (ЛП)"

Автор книги: Энн Карри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

Рукопашная

Учитывая уровень интереса к лучникам, в исследованиях, посвященных этой битве, как правило, не уделяется должного внимания рукопашной схватке. Но с точки зрения продолжительности и кровопролитности это была самая важная часть битвы. Сражение при Азенкуре было тяжелым. Поскольку у французов было больше латников, их английские коллеги потенциально находились в невыгодном положении. Однако, как мы уже видели, уловка Генриха заключалась в том, чтобы как можно дольше защищать своих людей, одновременно ослабляя наступающих французов. С этой целью, вероятно, некоторое количество лучников было размещены между английскими баталиями. Они обстреливали наступающих французов, но прекращали огонь незадолго до сближения армий. Когда французы были уже близко, лучники должны были отступить. Поскольку французы не предприняли никаких контрмер против английских лучников, последние не подвергались опасности ни во время наступления французов, ни во время схватки латников обеих сторон. Они были слишком легко вооружены, чтобы вступать в рукопашную схватку с латниками. Поэтому они должны были отступить, пока французы не подошли слишком близко. Это было несложно, поскольку они были очень легко вооружены. Сообщение бургундских хронистов о том, что их штанины были спущены до колен, связано не с затянувшимися последствиями дизентерии, а с свободой их перемещений на поле боя. Поэтому их описывают как непокрытоголовых и босоногих.

Поэтому лучникам, находившимся впереди латников, было легко перегруппироваться на флангах со своими товарищами, возможно, даже за кольями. Безусловно, лучники не остались бы в стороне, пока происходило это побоище. Они бы обрушили шквал стрел на последующее продвижение французов. Действительно, после того, как авангард вступил в бой, лучники могли снова двинуться с флангов к центру и открыть огонь по фронту главной французской баталии по мере ее продвижения. Это очень важный момент, о котором следует помнить. Сила лучников использовалась не только против французского авангарда, но и против следующей баталии. Это еще одна причина, по которой неспособность французов выбить лучников кавалерийской атакой и контр-обстрелом нанесла ущерб всей их атаке, а не только авангарду. В хрониках этот момент не подчеркивается, так как они не дают подробного отчета о сражении, а только его основные контуры. Повторяющиеся действия исключены. Это затрудняет отслеживание продвижения различных французских баталий на этапах битвы.

Не совсем ясно, продолжали ли английские латники медленно продвигаться вперед под защитой залпов стрел. Если бы они это делали, то их темп дал бы им дополнительные силы против наступающих французов. Возможно также, что их продвижение и расположение по полю было несколько наклонным, когда авангард под командованием Йорка справа (и, следовательно, со стороны Трамекура) располагался впереди, а Камойс слева (со стороны Азенкура) – сзади. Хотя английские описания построения предполагают, что английские баталии были расположены близко друг к другу, "Gesta" говорит, что французы разделились на колонны, чтобы попасть в центр каждой английской баталии, где находились штандарты. Это говорит о том, что три английских баталии были разными. Йорк был убит. Отчет по его отряду после кампании показывает, что девяносто его людей также были убиты в битве, почти четверть его первоначального отряда из 400 человек, хотя, к сожалению, в нем нет распределения погибших между латниками и лучниками.[704]704
  E101/47/40. Из 400 воинов, с которыми он отплыл, 374 участвовали в битве, но только 283 вернулись в Англию..


[Закрыть] Несмотря на это, эти данные свидетельствуют о том, что английская правая баталия приняла на себя основную тяжесть французской атаки. Невозможно определить, где располагались другие лорды, так как очевидной закономерности не прослеживается. Майкл де ла Поль-младший был единственным человеком, записанным как убитый в его отряде. В свите Хантингдона были убиты один латник и четыре лучника. Сэр Ричард Кигли также был убит вместе с четырьмя лучниками.[705]705
  E101/46/24, 45/7, 44/29 соответственно.


[Закрыть]

Согласно рассказу "Religieux", молодые горячие головы на французской стороне предсказывали, что англичане будут поражены страхом при приближении французской армии. То, что они не испугались, было следствием ущерба, который английские стрелки уже нанесли французам. Кроме того, продвижение французов было еще больше нарушено отступающей кавалерией. Состояние поверхности поля боя также создавало им трудности. Земля была вязкой и влажной. По словам "Religieux", потоки дождя превратили ее в трясину. В результате французы были вынуждены месить ногами грязь, что привело к преждевременной усталости, прежде чем они достигли английских позиций. Но мы должны объяснить, почему, если для французов грязь была проблемой, то для англичан это не так. Как в "Chronique Anonyme" отмечается, что французы шли по недавно перепаханной земле, по которой трудно было передвигаться пешком, так и Уолсингем рассказывает нам, что Генрих вывел своих людей на поле, недавно засеянное пшеницей, где было трудно стоять или продвигаться вперед из-за неровности и мягкости земли. Не было бы ощутимой разницы в весе доспехов между двумя группами латников.

На этот вопрос можно дать три ответа. Первый заключается в том, что земля, по которой шли французы, была еще больше взрыхлена лошадьми, отступавшими после кавалерийской атаки, а возможно, и последствиями самой атаки. Каждый, кто ходит по грунтовой дороге в сырую погоду, знает, что колеи, натоптанные лошадьми, являются плохой опорой для ног человека. Во-вторых, англичане продвинулись вперед, но лишь на небольшое расстояние – двадцать шагов, согласно Титу Ливию. Хотя "Gesta" отмечает, что обе армии продвинулись примерно на одинаковое расстояние, вполне вероятно, что продвижение французов охватило большее расстояние. В-третьих, в первой баталии французов было гораздо больше. Численный перевес ухудшил положение, особенно для тех, кто шел позже. Огонь английских лучников с флангов заставлял их опускать головы и смещаться к центру. Это усугублялось тем, что они торопились вступить в бой как можно быстрее, поскольку видели, что английских латников гораздо меньше, чем их самих. В результате французы оказались слишком плотно сгрудились, что еще больше способствовало взрыхлению почвы. Некоторые хронисты отмечают, что авангард был настолько плотно стиснут, что люди не могли поднять оружие. Поэтому их доспехи казались тяжелее, чем были на самом деле.

К тому времени, когда они достигли англичан, они были измотаны. Некоторые были ранены стрелами. Даже если они не пронзили уязвимые места, эффект от шквала стрел должен был привести к сильным ушибам. Некоторые, возможно, уже упали во время продвижения. Кроме того, они укоротили свои копья в расчете на то, что англичане легко сблизятся с ними. Короткими копьями было легче орудовать и они имели большую силу удара, но поскольку английские копья были длиннее, они могли достать французов, прежде чем те подходили достаточно близко, чтобы использовать свои копья. В результате многие французы в пали в первом натиске. Англичане также, вероятно, стремились ранить людей в пах и ноги, чтобы заставить их упасть. Жильбер де Ланнуа[706]706
  Жильбер де Ланнуа (фр. Gilbert de Lannoy; 1386–1462) – фламандский рыцарь, советник и камергер герцога Бургундского Жана Бесстрашного, дипломат, путешественник. Один из 25 первых кавалеров ордена Золотого руна.


[Закрыть] рассказывает, что он получил ранение в ногу, а также в голову.[707]707
  Oeuvresde Ghillebert de Lannoy, 49.


[Закрыть] В "Gesta" особенно подчеркивается, что на упавших убитых в самом начале, наваливались следовавшие за ними. Среди них были не только смертельно раненые, но и другие ("живые", как их называет хронист), которые просто упали в давке.

Поскольку французская основная баталия получила приказ следовать вплотную к авангарду, нагромождение стало еще больше. С этими "огромными кучами мертвых", отмеченными в ранних хрониках с обеих сторон, последующим рядам французских солдат было чрезвычайно трудно приблизиться к своему врагу. Поэтому очень мало англичан было ранено и еще меньше убито. С другой стороны, французы были дезориентированы тем, что им приходилось обходить своих павших товарищей, и поэтому были легкой добычей для копий, топоров и булав. По словам Уолсингема, "французы стояли неподвижно, пока наши люди вырывали топоры из их рук и валили их так же, как если бы они были скотом". Проблема для французов заключалась в том, что их движение было направлено исключительно вперед. Они не могли развернуться, чтобы отступить, отдохнуть и перегруппироваться. Для этого не только не было места, но они были бы раздавлены следующей волной своих товарищей. Если бы они двинулись к флангам, то столкнулись бы с лучниками.

Некоторые хронисты отмечают, что лучники присоединились к этой стадии боя. Когда французские латники потеряли свое оружие и лежали на земле в кучах, лучникам стало безопасно играть свою дальнейшую роль. Они смогли вступить в бой с флангов, окружив французов, которых уже теснили друг к другу и к центру. Лефевр и Ваврен отмечают, что когда английские лучники увидели, что французский авангард распался, они вышли из-за своих кольев, бросили луки и взялись за другое оружие. "Gesta" также говорит о их вступление в бой после того, как их стрелы были израсходованы. Если взять все хроники вместе, то можно выделить следующие виды оружия: мечи, секиры, топоры, наконечники копий, соколиные клювы, молоты (что подразумевает боевые молоты, а также инструменты, используемые для забивания кольев) и колья. Некоторые из них явно принадлежат лучникам, но вполне вероятно, что они подобрали оружие ближнего боя, брошенное французскими латниками при падении.

Пока французы были сосредоточены на схватке с английскими латниками, было бы легко атаковать отдельных французов сбоку или сзади, нанося резкий удар по шлему и сбивая их на землю. Использование свинцовых молотов, возможно, использовавшихся для вбивания кольев, отмечено "Religieux", хотя и не приписывается лучникам. Более того, легко одетые лучники могли легко проникать сквозь кучи французов, чтобы нанести удар в пах, шею или, через забрало, в глаза. Ранения в голову и шею описаны хронистами как особая характеристика этой битвы. Кроме того, как рассказывают Лефевр и Ваврен, лучники наносили удары везде, где видели разрывы в линии французов. Это открыло бреши, в которые смогли проникнуть английские латники. Устремившись вперед, они атаковали главную баталию французов. Теперь англичане явно перешли в наступление. И английские, и французские хронисты особо отмечают, что когда началась атака на главную баталию, именно король последовал за ними, выступив в бой со всеми своими людьми в большом количестве. Его личное участие на этом этапе говорит о его уверенности в том, что французы вот-вот будут разбиты.

Конец битвы и убийство пленных

Когда это было? "Chronique de Ruisseauville" утверждает, что битва длилась всего полчаса. Невозможно, учитывая численное превосходство французского авангарда и главной баталии, а также время на кавалерийскую атаку, чтобы битва закончилась так быстро. В "Gesta" говорится, что французский авангард был разбит через два-три часа. Три часа упоминает и Тит Ливий. По его словам, "никто из тех, кто вступил в бой в течение трех часов, не был убит". "Religieux" утверждает, что слышал из надежного источника, что "каждая сторона сражалась до полудня". Если предположить, что наступление англичан началось около 10 часов утра, то эти авторы предполагают, что интенсивный бой шел до полудня или часа дня. У нас есть еще один возможный показатель времени. Если Динтер прав в том, что герцог Брабантский был в Ленсе ранним утром, но успел прибыть к месту сражения до его окончания, то он не мог прибыть намного раньше часа дня, так как ему наверняка потребовалось не менее шести часов, чтобы преодолеть 48 км между Ленсом и Азенкуром. В рассказах бургундских хронистов прибытие герцога помещено сразу после атаки англичан на главную баталию французов. Он прибыл поспешно всего с несколькими людьми, опередив свой основной отряд и обоз. Схватив знамя у одного из трубачей, он проделал в его середине отверстие и использовал его в качестве сюрко. Согласно Лефевру, не успел герцог сойти с коня, как тут же был убит англичанами.

Динтер комментирует, что после прибытия герцога "битва для французов продолжалась недолго". Несколько хроник указывают на то, что после уничтожения авангарда французские войска, шедшие позади, решили отступить. Это очень ясно показано у "Religieux". В этом рассказе "неожиданное поражение вселило страх в две линии оставшейся армии. Вместо того чтобы идти на помощь своим товарищам, они бежали, так как не было никого, кто мог бы их возглавить". Поскольку главные французские дворяне встали преимущественно в авангард, а авангард был непропорционально большим, это вполне правдоподобный сценарий, повторенный также Пьером Фенином. В "Chronique de Ruisseauville" также говорится о многих бежавших, которые "были недостаточно благородны, чтобы вступить в бой с англичанами, по сравнению с теми, кто был повержен". Бургундские хронисты придерживаются той же линии. Однако в их изложении англичане полностью вступают в бой с главной баталией с французов, продолжая убивать и брать пленных. Видя, что первые две баталии терпят разгром, конный арьергард обращается в бегство, за исключением некоторых своих командиров.

Согласно второму рассказу дез Юрсена, после поражения авангарда англичане предприняли еще одну форму атаки. Это была кавалерийская группа, которая вышла из леса и атаковала французов с тыла: "Английские всадники издали такой великий и удивительный крик, что напугали всех наших людей, настолько, что наша вторая баталия обратилась в бегство". Поскольку это не встречается ни в одном другом источнике и может быть путаницей с более поздним использованием Генрихом кавалерии против французов, которые пытались перегруппироваться, мы не можем быть уверены в его правдивости. Тем не менее, английские источники также предполагают, что французы отступили и боевые действия прекратились. Например, "Gesta" утверждает, что после того, как авангард был разгромлен, а остальные обращены в бегство, англичане начали растаскивать кучи французов и отделять живых от мертвых, намереваясь взять пленных и получить за них выкуп. Это подтверждают Тит Ливий и Псевдо-Эльмхем.

Из этого вытекают два важных момента. Первый заключается в том, что в битве участвовала не вся французская армия. Это делает обсуждение ее численности несущественным, поскольку, какой бы большой она ни была, не вся она была использована против англичан. В последующих рассказах о битве, есть обвинения французов в трусости и бегстве. Те, кто думал о перегруппировке, "бежали, чтобы спасти свои жизни", как выразились бургундские хронисты. В "Жизни четырех дам" Алена Шартье самой несчастной дамой оказывается та, чей муж бежал из битвы как трус. Это можно было бы легко отбросить, если бы не приведенные выше доказательства прекращения боя. Второй момент связан с убийством пленных. Приказ убивать пленных был отдан Генрихом не во время рукопашной схватки, на которой мы до сих пор концентрировались. Скорее, это было затишье, во время которого Генрих и его армия считали, что одержали победу. Поэтому они начали искать среди куч французских раненых потенциальных пленных, а также, предположительно, своих собственных убитых. Мы не знаем, как долго длилось это затишье, но его было достаточно, чтобы англичане начали расслабляться после боя. Поскольку Генрих впоследствии приказал своим людям убить пленных, должно было пройти достаточно времени, чтобы пленные были разделены и собраны вместе.

Легко понять, как теперь можно было взять в плен тех, кто лежал на земле раненый, или лежал под телами своих погибших товарищей. По описанию Грюэля, Ришмона вытащили из-под мертвых, "немного раненного". Жильбер де Ланнуа рассказывает, что он тоже, раненный в колено и в голову, лежал на земле вместе с мертвыми, но когда их растащили (despouiller), он попал в плен. Когда битва закончилась, у таких людей не было другого выбора, кроме как сдаться в плен. Мы должны представить, что их разоружали, снимали с них шлемы, а затем отводили в пункты сбора. Иллюстрация на обложке из "Vigiles de la mort de Charles VII" изображает пленных со связанными руками, но была ли это стандартная практика, неизвестно. Интересно, что заключенные изображены полностью вооруженными, в шлемах и все такое. В случае Жильбера де Ланнуа он рассказывает, что его отвели в дом неподалеку с десятью-двенадцатью другими пленными, которые, как и он, были ранены (impotens).[708]708
  Oeuvresde Ghillebert de Lannoy, 50.


[Закрыть]

Сбор пленных в конце битвы – дело простое, но мы не знаем, как и брали ли пленных во время битвы. Рассказ Монстреле о судьбе герцога Алансонского предполагает, что теоретически это было возможно. Герцог, предположительно ответственный за убийство герцога Йоркского, затем начал угрожать королю, ударив Генриха по голове с такой силой, что у него отломилась лилия с короны. Телохранители короля (уникальное упоминание о существовании такой группы) немедленно окружили герцога:

"Последний, видя, что ему не избежать смерти, поднял руку к королю Англии и сказал: "Я герцог Алансонский и сдаюсь вам". Но как раз в тот момент, когда король был согласиться, герцог был быстро убит телохранителем".

Если воин принимал предложенную ему капитуляцию, что происходило потом? Пленитель, конечно, не мог заняться тем, чтобы обезоружить пленника и привести его к месту сбора, поскольку это вывело бы его из боя. Трудно поверить, что в разгар боя военные конвенции были настолько взаимно соблюдены, чтобы сделать неприкосновенным любого, кто сопровождал пленного. Как же тогда это происходило? Ожидалось ли, что пленный просто отойдет в сторону и станет некомбатантом, обязанным по чести признать свой статус пленного по окончании этапа сражения? Обязан ли он был разоружиться? Возможно, определенные воины были заранее назначены для охраны пленных. Не обязательно было использовать задействованные в сражении войска. Достаточно было бы людей с легкими ранениями, пажей или других слуг. Действительно, молодые люди могли бы получить полезный боевой опыт благодаря такому участию. Но обязаны ли они были выводить из боя раненых и сдавшихся в плен людей? (Тот же вопрос можно задать и про английских воинов, раненым во время сражения. Существовал ли полевой пункт, куда они приходили сами, или куда их доставляли товарищи, слуги и пажи? Это было бы возможно, если бы, как предполагается, сражение не было непрерывным, а велось поэтапно).

Случай с герцогом Алансонским может свидетельствовать о том, что при Азенкуре капитуляции не принимались во время сражения. Однако это противоречит рассказу "Gesta", где во время боя французы были охвачены страхом настолько, что "некоторые из них, даже более благородного происхождения, сдавались более десяти раз в тот день". Далее автор говорит, что "никто не успел взять их в плен, но все, без различия лиц, были преданы смерти теми, кто их свалил, или другими, как только они были сбиты с ног". Этот отрывок неправдоподобен, поскольку если людей убивали, когда они сдавались в плен, то как можно было сдаваться десять раз? Но это может означать, что сдавшиеся просто прекращали сражаться на некоторое время, но затем начинали снова. Это также может означать, что даже если они сдались одному англичанину, это не было очевидно для других, и поэтому их можно было брать в плен повторно. Пункты дисциплинарных постановлений для армий, а также споры о выкупе показывают, что солдаты могли быть недобросовестными, требуя для себя пленных, которые сначала были взяты кем-то другим, но в пылу сражения легко понять, как возникала путаница. В отчетах, составленных после кампании, есть один пример, когда пленника, сира де Корп, взяли совместно солдаты из разных отрядов: Уильям Кэллоу, эсквайр из отряда сэра Роберта Бабторпа, и Уильям Кемптон, эсквайр из отряда сэра Уильяма Фелипа.[709]709
  E358/6 m.1.


[Закрыть]

Каков бы ни был способ захвата пленных, нет сомнений в том, что многие встретили свой конец в результате приказа короля убить пленных. Но почему был отдан этот приказ? Наиболее распространенная версия, встречающаяся в хрониках, заключается в том, что англичане думали, что французы перегруппировываются. Именно эта версия утверждается в "Gesta". Пока английские солдаты ищут пленных среди куч французского авангарда, раздается крик, что вражеский арьергард восстанавливает свои ряды для атаки. Означает ли это, что арьергард уже атаковал однажды, или же он еще не участвовал в битве? Это важный момент, к которому мы вернемся позже. Но продолжим рассказ "Gesta". В ответ на предполагаемую угрозу:

"не взирая на лица, пленные, за исключением герцогов Орлеанского и Бурбонского и некоторых других знатных людей и немногих других, были убиты мечами либо своих пленителей, либо других, следовавших за ними, чтобы они не навлекли на нас беды в последующей битве".

Эта формулировка очень интересна, тем более что это, вероятно, самый ранний письменный рассказ об этом событии. Здесь нет упоминания о королевском приказе. Убийство происходит как бы спонтанно. Это было намеренное затушевывание роли Генриха, чтобы избежать любых намеков на то, что он действовал вероломно и нерыцарственно. Помните, что целью "Gesta", скорее всего, было восхваление перед европейской аудиторией на Констанцском соборе достоинств короля как христианского принца. В "Liber Metricus" приводится идентичный рассказ, в котором убийство также происходит без приказа ("англичане убили французов, которых они взяли в плен, чтобы защитить свой тыл") и отсутствует любое упоминание о короле. Эта работа также была написана для церковной аудитории.

Интересно, что Томас Уолсингем вообще не упоминает об убийстве пленных. Мы можем предположить, что это было сделано по той же причине – чтобы сохранить репутацию Генриха в целости и сохранности, но нельзя сбрасывать со счетов и возможность того, что в то время убийство считалось малозначительным и неинтересным. В конце концов, Уолсингем не счел нужным избавить нас от комментариев по поводу жестокости Генриха IV в обращении с валлийцами. Несколько других более поздних английских рассказов не упоминают об убийстве пленных при Азенкуре. К ним относятся Джон Капгрейв и Джон Хардинг, в его первой версии. Во второй версии, однако, Хардинг включает следующее: "Он владел полем боя и держал его всю ту ночь, Но потом пришло известие о новом наступлении врагов, За что они перебили всех пленных, не оставив в живых герцогов и графов в ярости и жестокости". Хотя конкретная ответственность Генриха снова опущена, последняя фраза и включение этого инцидента вообще согласуется с антиланкастерским пересмотром этого произведения при Йорках. Эта цитата также демонстрирует опасность стихосложения, поскольку поиск рифмы заставляет Хардинга предположить, что убийство произошло глубокой ночью.

Все английские рассказы, в которых упоминается это убийство, объясняют его, как и "Gesta", новой французской угрозой. Тит Ливий повторяет мысль "Gesta" о том, что авангард уже был разгромлен, при этом автор добавляет "и победа достигнута". Затем король готовится к битве с "другой армией врага, не меньшей, чем первая". Но англичане были измотаны и боялись, что из-за большого количества пленных – по мнению автора, столько же, сколько их самих, – им придется сражаться не только с врагом, но и с пленными. В результате они предали многих смерти, в том числе многих богатых и знатных людей. Здесь есть попытка дать более развернутое объяснение решению англичан – признак того, что автор счел нужным найти оправдание. Обратите внимание на дополнительный акцент на усталость англичан и на якобы большое количество пленных. Как и в "Gesta", есть некоторая ирония в том, что ранее автор говорил нам, что когда битва против авангарда была в самом разгаре, "никто не был взят в плен; многие были убиты".

Действительно, согласно Титу Ливию, англичане стремились убивать, поскольку казалось, что "не было никакой надежды на безопасность, кроме победы". Но позже, "когда французы сдались и победа стала очевидной, англичане пощадили французов и взяли их в плен, включая многих принцев, сеньоров и дворян". В этой работе нет упоминания о солдатах, рыскающих в кучах мертвых, но есть то же самое впечатление об этапах битвы, сдобренное упоминанием английского великодушия и, косвенно, французской трусости. Еще раз обратите внимание на отсутствие прямого упоминания Генриха в убийстве. Однако Тит Ливий сообщает, что король послал герольдов к новой французской армии с вопросом, намерены ли они сражаться или отступить, "сообщив им, что если они не отступят или не вступят в бой, то все пленные и те, кто попадет в плен, будут убиты мечом без всякой пощады". Это позволяет сделать акцент на твердости Генриха, хотя мы также можем добавить его уровень тревоги и неуверенности, а также дальнейший намек на трусость французов, поскольку "они, боясь англичан и опасаясь за себя", решают уйти "с великой печалью от своего позора".

Рассказ в Псевдо-Эльмхеме по сути тот же, но в нем более явно говорится о страхе, что в случае нового сражения "люди, которых они взяли, бросятся на них в бой". Есть еще два различия. Первое заключается в том, что во время битвы, как говорят, было убито огромное количество людей, но принцев и аристократов, как нам говорят, увели в плен. Второе заключается в том, что Генрих собирался направить свои войска на помощь собственному авангарду, когда увидел большую группу французов, готовящихся к битве, против которых ему пришлось выступить. (Это согласуется с предположением, что основная тяжесть сражения пришлась на авангард под командованием герцога Йорка. Автор "Псевдо-Эльмхема" действительно черпал информацию у Уолтера Хангерфорда, который участвовал в битве). Затем нам сообщают, что "через некоторое время" все баталии короля, спереди и сзади, с каждого крыла, были победоносными. Здесь снова подразумевается несколько фаз конфликта, а также то, что англичане считали, что они уже победили.

Различные версии хроники "Brut" следуют этой же линии. В одной из версий число убитых приводится до того, как упоминается новость о новой баталии французов. Здесь, однако, король прямо отдает приказ, согласно которому каждый человек должен убивать пленных, которых он взял. Поскольку убийство возлагается на отдельных людей, это не требует, чтобы пленные были собраны вместе. К французам не посылают глашатаев, но Генрих выстраивает свою боевую линию, готовую к бою. Когда французы видят, что "наши люди убивают своих пленных", они отступают и распускают армию. Подразумевается, что французы находились достаточно близко, чтобы видеть происходящее. Другая версия, однако, отрицает, что французы собрали новую армию. Скорее, это была большая толпа женщин и других людей, которые пришли на поле, чтобы посмотреть, какая сторона потерпела поражение. Когда англичане заметили их, стоящих на холме рядом с полем, где происходило сражение (обратите внимание на то, что битва фактически закончилась), прошел слух, что это новая французская армия. Со временем Генриху пришло известие, что еще одна французская армия в сборе и готова идти на него. Тогда он отдал приказ, чтобы каждый человек убивал своих пленных. Когда это было сделано, Генрих приказал своей армии приготовиться к бою, но когда французы увидели, что англичане убили пленных, они отступили. Здесь мы видим свидетельство того, что различные устные свидетельства дошли до ушей хронистов.

Эта версия хроники "Brut", составленная в 1478–79 годах, является одной из всего лишь двух английских хроник, в которых дается какое-либо суждение об убийстве пленных. Это была, как пишет автор, "огромная потеря для Англии и причина большой печали для французов". Хроника Питера Бассета (ок. 1459 г.) завершает свой рассказ об убийстве замечанием "и это была причина, по которой было убито так много знати". Бассет – единственный английский хронист, назвавший сэра Гийома де Тибувиля, сира Ла Ривьер-Тибувиля, человеком, который собрал "20.000 воинов и более под белым знаменем, чтобы дать сражение". У Бассета король объявил по всей армии, что каждый человек должен убить своих пленников, подразумевая, что прилагательное "победоносный" перед именем короля означает, что битва уже считалась выигранной.

Поэтому все английские рассказы, в которых упоминается убийство пленных, сходятся в том, что оно было вызвано убеждением, что французы намеревались возобновить сражение, которое, по мнению англичан, они уже выиграли. Все они также дают веское основание полагать, что эта перегруппировка французов и ответные действия англичан произошли спустя некоторое время после первых фаз сражения. Придерживаются ли французские рассказы той же линии? В целом, да, но есть некоторые интересные различия в акцентах. Хроника "Religieux", вероятно, самый ранний рассказ, предполагает, что силы, которые, по мнению Генриха, намеревались атаковать его, были большой группой воинов на фланге авангарда, которые в действительности направлялись в тыл, чтобы покинуть поле боя. Другими словами, они были трусами. Хронист возлагает на Генриха ответственность за приказ убить пленных, а также за то, что он в конце концов "увидел своими глазами", что французы бежали и не собирались сражаться. Таким образом, преобладает мнение, что французы сами виноваты в гибели пленных.

Эта точка зрения, а вместе с ней и сопутствующее ей желание распределить вину, встречается и в некоторых других текстах, хотя ни один из них не подразумевает, что предполагаемая новая армия на самом деле была группой трусов. И в "Chronique de Ruisseauville", и у Динтера Клинье де Брабант назван человеком, ответственным за сбор латников для новой атаки. "Chronique de Ruisseauville" сообщает нам, что убийство вызвало большой крик как в английском, так и во французском лагерях, "из-за ценных пленных". Но, что еще более важно, он подразумевает, что граф Неверский (сын герцога Бургундского) был одним из пленных, которых предали смерти. Другими словами, "арманьяк", выживший в битве, считается ответственным за гибель бургундских героев. Эта тема также продолжена у Динтера, у которого Клинье возвращается не воевать, а грабить. Он более прямолинеен, говоря нам, что "в результате многие принцы и дворяне, оставшиеся в живых в качестве пленников, были убиты". Одним из них был герцог Брабантский, брат герцога Иоанна Бургундского. Динтер делает вывод, что Брабантский погиб таким образом, потому что был ранен в лицо и шею, чего не произошло бы, если бы на нем был шлем. (Это наводит на мысль, что с пленников снимали шлемы в знак того, что они попали в плен). Динтер добавляет, что другие пленники видели захваченного герцога, но не разговаривали с ним, надеясь, что за него можно будет получить небольшой выкуп на том основании, что англичане не узнают его таким, какой он есть. Помните, что Брабантский, очевидно, прибыл на битву с опозданием и был одет в импровизированный сюрко, сделанный из флага одного из его трубачей.