Текст книги "1415. Азенкур. Новая история (ЛП)"

Автор книги: Энн Карри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

Атака англичан

Генрих рисковал, делая первый шаг. Его понимание этого факта выражается в том, что перед тем, как отдать приказ о наступлении, он приказал перевезти обоз в тыл с места ночевки. Согласно интерпретации "Gesta", это было сделано для того, чтобы защитить обоз, но есть и другие возможные причины для приказа Генриха. Первая заключается в том, что он хотел использовать обоз в качестве средства обороны тыла. Уже было высказано предположение, что он опасался флангового удара французов в тыл своей армии. Подтягивание обозных повозок помогло бы защитить тыл. Во-вторых, если его армия потерпит поражением и столкнется с необходимостью отступить, было бы разумно разместить багаж и лошадей как можно ближе, чтобы обеспечить быстрый отход. Такая тактика, вероятно, была использована Эдуардом III при Креси. Однако в действительности к моменту начала английского наступления обоз не был полностью перемещен в тыл. Это признает и автор "Gesta", отмечая, что в результате мародеры смогли напасть на "хвостовую часть" обоза, где и были разграблены ценности короля. Мы вернемся к этому вопросу, когда будем рассматривать нападение на обоз более подробно.

Приказ Генриха о наступлении сопровождался различными ритуалами. В хрониках существует некоторая путаница относительно того, произносил ли Генрих воодушевляющую речь во время первоначального построения, во время приказа о наступлении или в обоих случаях. Что именно он говорил, нельзя сказать наверняка. Хроники вкладывают разные слова в его уста, хотя "Gesta" цитирует только его речь в четверг 24 октября. В действительности, любую речь короля могли услышать только приближенные к нему люди, поскольку не было никаких средств усиления звука, хотя он и произносил ее верхом, чтобы его было видно и слышно. Его слова доходили до командиров, которые затем передавали их своим войскам. В этом контексте показательно, что в ряде хроник упоминается, что король объезжал колонны верхом, подбадривая командиров. Это было бы разумным шагом, как при первоначальном построении, так и при движении в перед. Для экономии времени речь не могла быть такой длинной, как предполагают некоторые хронисты (и Шекспир), но она, вероятно, включала напоминания о правоте английского дела, божественной поддержке и решимости самого короля сражаться до смерти. Поскольку солдаты шли на смерть, они должны были проводить время в молитве, стоя на коленях на земле и взяв в рот маленький кусочек земли, как в хронике "Brut", рассмотренной ранее. Также должны были звучать обращения к святым, особенно к Святому Георгию, Эдуарду Исповеднику, Богородице и Троице. В "Liber Metricus" описано, что священники возглавляли эти песнопения. Песнопения или пение в церковной манере были хорошим способом передать звук этих очень важных приготовлений к событию, которое могло привести к смерти.

Затем поднимались знамена. Это был знак как для собственных войск, так и для врага о начале сражения, поскольку поднятие знамен было официальным заявлением о враждебных намерениях. При движении вперед люди следовали за знаменами. Это помогало держать людей в строю и позволяет предположить, что воины отрядов были вместе во время продвижения. Но как именно английские войска узнавали, когда начинать движение? Армия насчитывала тысячи человек и была разделена на различные группы. Команда "Вперед знамена" подавалась голосом, как это делает современный сержант-майор, но для начала наступления был подан визуальный сигнал. Это было подбрасывание в воздух палицы сэром Томасом Эрпингемом, одним из старейших и опытнейших командиров короля. Иногда предполагают, что его сигнал был сигналом для лучников к атаке, но формулировка соответствующего отрывка, который встречается только у бургундских хронистов, указывает на то, что сэр Томас был верхом на коне перед всей армией в тот момент, когда он подбросил палицу в воздух. Он также выкрикнул слово, которое записано как "Nestroque" у Ваврена и "Nescieque" у Монстреле. Лефевр, который был с английской армией, не упоминает это слово. Ваврен добавляет, что это был сигнал к атаке. Поэтому то, что крикнул Эрпингем, скорее всего, было "сейчас ударим".[697]697
  Bennett, "The Battle", 31.


[Закрыть] Это давало предупреждение о начале наступления. Бургундские тексты рассказывают, что сэр Томас затем сошел с коня и встал в боевое построение со своим знаменем перед собой.

Крик "Вперед знамена!" разнесся эхом по округе, и англичане с громким криком начали двигаться вперед. Это был еще один стандартный способ сообщить о моменте наступления внутри армии и противнику. Трубы также использовались в этот момент и по мере продвижения вперед. (Вероятно, они также использовались для приказа о перегруппировке, хотя в повествованиях об этом упоминается). Некоторые рассказы говорят о том, что этот клич поразил или обеспокоил французов. Следовательно, подразумевается, что решение англичан атаковать застало французов врасплох. Они предполагали, что англичане находятся в оборонительной позиции и поэтому должны были сделать первый ход. Вместо этого они сочли себя обязанными ответить, и тоже начали наступление. Хроники не дают нам никаких подробностей о том, как это происходило. В "Gesta" обе армии продвигаются навстречу друг другу "примерно на одинаковое расстояние, фланги обеих боевых линий простираются в лесные массивы по обе стороны армий". В хронике Тита Ливия, в двадцати шагах от деревни Азенкур, англичане подходят к врагу и обрушиваются на него. Таким образом, фактическое сражение происходит около и к северу от дороги, пересекающей поле боя между Азенкуром и Трамекуром.

Согласно бургундским хроникам, английское наступление ненадолго остановилось, перед этим раздался еще один боевой клич. Это было сделано для того, чтобы люди могли перевести дух, но это также связано с началом действий 200 лучников на лугу. Другими словами, эти лучники получили приказ начать обстрел французских флангов вскоре после начала английского наступления, чтобы подтолкнуть французов к продвижению вперед и одновременно отвлечь их фланговым огнем. Затем хронисты переходят к комментариям об английской армии в целом: "англичане сразу же подошли к французам, сначала лучники… начали со всей силы пускать залпы стрел по французам, пока они могли натянуть лук". Таким образом, важной особенностью английского наступления было использование стрел против французов, когда они также начали продвигаться вперед.

Это встречается почти во всех описаниях битвы и является ее отличительной чертой. Однако я предполагаю, что продвижение вперед латников намеренно сопровождалось обстрелом стрелами. Разница между противоборствующими армиями была не столь значительной в численном отношении, сколько в типе воинов. Как мы уже видели, у англичан была очень большая доля лучников по сравнению с латниками. Лучники не могли противостоять в рукопашном бою с полностью бронированными людьми с копьями, мечами и другим клинковым оружием, булавами и т. д. Однако они могли нанести существенный урон этим бронированным людям на расстоянии, потому что лучников было много. Ниже мы рассмотрим распоряжение Генриха о защите лучников и неудачную попытку французов подавить их эффективность, обрушив на них кавалерийскую атаку, но сначала давайте рассмотрим, как использование стрел связано с наступлением.

Как говорится во многих хрониках, французские латники продвигались вперед сквозь бурю стрел, которая нарушила их строй. В "Gesta" отмечается, что французы начали свое продвижение шеренгами друг за другом, но, не доходя до англичан, они разделились на три колонны по двум причинам: во-первых, из-за страха перед стрелами, которые пронзали бока и забрала их шлемов, и, во-вторых, из-за собственного плана прорваться через самые сильные места английской линии и достичь знамен. И то, и другое имело бы одинаковый эффект – заставило бы французов сбиться в кучу и подвергнуться риску столкновения друг с другом. "Gesta" добавляет, что лучники продолжали обстреливать фланги противника без перерыва, пока их стрелы не были израсходованы. Поэтому тактика Генриха заключалась в том, чтобы как можно дольше использовать лучников против наступающих французов, чтобы сорвать их атаку на его латников. Это было разумно, учитывая, что в его армии латников было меньшинство. Что может быть лучше, чем нанести французам как можно большие потери, прежде чем они смогут вступить в рукопашный бой? Поэтому лучники использовались, как артиллерия в последующие века, для ослабления противника на расстоянии, чтобы ослабить его рукопашный натиск. Их ценность заключалась в двух отличительных особенностях. Во-первых, они были подвижными и могли легко менять позицию, чтобы вести огонь под другим углом в ответ на продвижение французов. Во-вторых, они могли поддерживать заградительный огонь. Это было просто потому, что длинные луки легко перезаряжались, а лучшие лучники могли сделать пятнадцать выстрелов в минуту. Дело было еще и в том, что более 7.000 человек вели огонь одновременно. При таком раскладе лучникам не требовалось быть снайперами, способными поражать цели с непревзойденной точностью. Ведение обстрела непрерывными залпами давало необходимый эффект. В результате французам было крайне сложно поддерживать темп пешей атаки. К тому времени, когда французы вступили в бой с английскими латниками, они были измотаны а многие ранены. Мы не можем себе представить, каково это – пытаться идти вперед под таким шквалом стрел. Люди не могли быть подготовлены к такой ситуации. Поэтому это была совершенно новая и исключительно пугающая ситуация. Кроме того, лучники вели огонь не только в лоб, но и с флангов. В силу особенностей местности французы наступали на все уменьшающемся с боков фронте. Стрелы с флангов еще больше усиливали эффект воронки. Мы рассмотрим эту проблему подробнее, когда будем изучать бой, но сначала мы должны понять, почему французы не смогли принять эффективные контрмеры против англичан. Они испробовали три: кавалерийскую атаку против лучников, использование арбалетного огня и атаку на обоз.

Французские контрмеры

План BL предусматривал создание отряда тяжелой кавалерии составленного "из хороших людей в количестве не менее 1000 человек" (hommes darmes) под командование Давида, сира де Рамбюра, мастера арбалетчиков.[698]698
  Позже он добавляет: "и в этой баталии половина боевых слуг из всех отрядов будет сидеть на лучших лошадях своих хозяев", что еще раз говорит о том, что этот план был составлен в то время, когда французские силы должны были быть максимально использованы.


[Закрыть] Отряд должен был держаться слева, немного позади второй французской баталии. Его задачей было атаковать английских лучников и сделать все возможное, чтобы разбить их. Как только кавалерия двинется вперед, баталии и фланги также должны были начать свое наступление. Кавалерия достигала английских линий задолго до того, как эти пешие баталии приблизились к ним. Таким образом, функция кавалерийского отряда была параллельна использованию лучников англичанами: кавалерия должна была ослабить англичан таким образом, чтобы это пошло на пользу главным баталиям французских латников. Если бы лучникам не давали стрелять, то французское пешее наступление не было бы подорвано.

Учитывая, что у Генриха было непропорционально большое количество лучников, план был очень разумным, поскольку он повышал уязвимость его латников. Следует предположить, что план был составлен с учетом распределения войск, которыми располагал Генрих. Предположительно, это было обнаружено с помощью шпионажа во время осады и похода. Поскольку армия двигалась в доспехах, наблюдателям было очевидно, что у них было мало латников. Намерение провести кавалерийскую атаку также содержится в плане сражения, приведенном во втором отчете дез Юрсена, хотя в формулировке не упоминаются лучники: "А кавалерия, предназначенная для перелома баталии [bataille] англичан, была адмирала [Клинье де Брабанта] и сенешаля Эно". В первом отчете дез Юрсена, однако, намерение выражено более четко: "было приказано, чтобы кавалерия атаковала английских лучников, чтобы сорвать их стрельбу". Эта кавалерия должна была состоять из Гальве, сира де ла Ферте-Юбера в Сулони, Клинье де Брабанта и Луи де Буабурдона [Босредона].

Все хронисты сообщают нам, что кавалерийская атака против лучников действительно была предпринята. С точки зрения хронологии, она была начата, как и предполагалось планом BL, когда французы готовились к наступлению, или, говоря словами "Gesta", "когда враг был почти готов к атаке". Описания также позволяют предположить, что кавалерия была разделена на две части и сосредоточена на флангах французской армии "как два острых рога", как выразился Тит Ливий, и атаковала лучников с обеих сторон английской армии. Хроники также единодушны в том, что подчеркивают чрезвычайно разрушительный эффект от стрел английских лучников против кавалерии.

Лошади носили некоторую защиту на голове, груди, плечах и крестце, но имели много открытых участков. Также сомнительно, что можно было обучить лошадей справляться со шквальным огнем стрел, поскольку в мирное время было трудно смоделировать это в таких масштабах, как во время войны. С другой стороны, лучники тренировались не только в стрельбе по неподвижным целям, но и по движущимся, например, птицам. В сражении способность поразить цель была наиболее важна в ответ на атаку кавалерии. Поэтому интересно, что в хронике "Brut" после упоминания о попытке кавалерии обойти лучников следует комментарий, что "лучники стреляли в тот день на пари", подразумевая, что цели выбирались. Таким образом, обстрел должен было заставить конницу споткнуться, разбежаться и повернуть назад. Те, кто падал, мешали тем, кто двигался следом. Те, кто поворачивал, продолжали подвергаться шквальному обстрелу стрелами. Хуже того, они наталкивались на наступающих пеших воинов, "сея ужас и смятение среди своих товарищей". В "Chronique de Ruisseauville" вышедшая из-под контроля кавалерия заставляет французский авангард распасться и рассеяться, тем самым позволяя английским латникам прорваться к двигающимся позади. Здесь мы видим еще один способ, с помощью которого лучники помогали латникам выполнять свою задачу.

В некоторых хрониках колья также имеют большое значение. В "Gesta", например, отмечается, что многие конники были остановлены вбитыми в землю кольями. Ваврен и Лефевр говорят скорее о том, что колья заставляли лошадей падать, что позволяло лучникам легко убивать седоков. Таким образом, колья выполнили свою задачу по защите английских лучников и нанесли урон французской кавалерии. Предосторожность Генриха оправдала себя. Интересно, однако, что колья упоминаются относительно редко. Их наличие и местоположение также несколько проблематично. В "Gesta" говорится, что когда король ранним утром выстроил свои ряды, он велел лучникам вбить колья перед собой, "как было принято на случай нападения кавалерии", но автор не уточняет, что произошло, когда был отдан приказ о наступлении. Возникают различные варианты.[699]699
  Я благодарна доктору Ровене Арчер за то, что она поделилась своими мыслями по вопросу применения кольев.


[Закрыть]

Во-первых, возможно, что лучники на флангах оставались неподвижными за своими кольями, в то время как остальная часть английской армии двигалась вперед. Эта возможность хорошо согласуется с идеей, подразумеваемой в неуклюжем описании "Gesta" о положении лучников в армии в целом, о том, что некоторые лучники находились между латниками, а также на флангах. В этом сценарии те, кто находился между ними, не имели кольев и поэтому двигались вперед, обстреливая наступающих пеших французов. Вторая группа на флангах оставалась на месте за своими кольями и в лесу по обе стороны поля. Обратите внимание, что у этого автора французская кавалерия, которая не была сбита или отброшена назад лучниками, смогла пройти в этот лес, тем самым подтверждая свое присутствие.

Во-вторых, может быть, что лучники, независимо от их позиции, вытащили свои колья по приказу наступать, а затем пересадили их дальше вперед. Ношение кола не позволило бы использовать лук, но поскольку расстояние было небольшим, продолжительность их недееспособности была бы ограниченной. Но насколько легко было бы забить кол в землю так, чтобы он оставался на месте? Если бы колья были направлены в сторону врага, то лучникам пришлось бы повернуться к нему спиной, чтобы вбить их. Было ли бы время сделать это до того, как французская кавалерия продвинулась вперед? Проницательные хронисты показывают, что они знают о проблеме кольев. Так, у Тита Ливия лучники берут колья, когда двигаются навстречу врагу. Однако в его рассказе говорится, что все англичане изначально закрепили колья в земле в качестве щита против наступающей кавалерии. Псевдо-Эльмхем говорит скорее о том, что лучники оставили свои колья при продвижении вперед. Однако если "Gesta" верно утверждает, что колья использовались для поражения французских латников позже, во время боя, то следует предположить, что их можно было легко извлечь.

Английские авторы изображают кавалерийскую атаку как неудачу, и нет сомнений, что так оно и было, поскольку она не достигла своей цели – сбить лучников с позиций. Однако никто не сообщает, что французы не смогли провести атаку, на которую рассчитывали. Они не могли знать об очевидных трудностях во французском лагере. На самом деле, существует проблема, связанная с тем, действительно ли французы не смогли провести атаку, как планировалось, или это была история, придуманная позже. Французские хроники разнятся в своих версиях этого события. У "Religieux" говорится, что между 9 и 10 часами утра Клинье де Брабант, Луи де Босредон и сир де Жоль получили приказ отправиться с 1.000 лучших латников с лучшими лошадьми, чтобы разогнать английских лучников, но первый же залп стрел заставил их бежать, оставив своих командиров с несколькими храбрецами. Рассказ Динтера схож, хотя он называет число 1.200 человек, а предводителем – Клинье де Брабанта, утверждая, что из-за обстрела лучников он вместо этого отправился грабить английский лагерь. "Chronique de Normandie" также называет причиной неудачи силу английских стрел, но приводит число кавалерии, назначенной для этой задачи, – 300 человек.

Другие хронисты предполагают, что французам не удалось найти достаточное количество людей для нападения. В "Chronique de Ruisseauville" Клинье де Брабант, сир де Гокур и некоторые другие получили приказ прибыть с большим количеством хорошо вооруженных латников, но прибыли лишь немногие. Во втором рассказе дез Юрсена утверждается, что когда они хотели найти 400 всадников, которым они приказали накануне прорвать боевую линию англичан, они смогли найти только сорок. Самое длинное объяснение такого рода можно найти у бургундских хронистов, но и здесь есть различия между авторами. По Монстреле, отряд Клинье де Брабанта должен была насчитывать 800 человек, но явилось только 120. У Лефевра и Ваврена назначенная численность составляла от 1000 до 1200 человек, причем половина должна была атаковать со стороны Азенкура, а половина – со стороны Трамекура, но когда пришло время атаковать, удалось найти только 800 человек. Позднее Ваврен говорит, что под командованием де Брабанта было всего 120 человек. Все трое упоминают храбрость сэра Гийома де Савейса, который выступил на стороне Азенкура с 300 людьми и бросился вперед со своим отрядом из двух человек. Странно, но Ваврен и Лефевр утверждают, что все вернулись, кроме Савейса и двух его спутников. Здесь мы видим намеренное нападение на Клинье де Брабанта и других "арманьяков", которые были назначены для проведения кавалерийской атаки. Луи де Босредон и сир де Гокур были тесно связаны с герцогом Орлеанским. Не была названа причина предполагаемой неспособности найти нужное число людей, но связь с "арманьяками" возложила вину на них, подразумевая плохое командование и трусость. Именно поэтому в качестве контраста приводилась предполагаемая храбрость де Савеза, пикардийского сеньора вассала бургундского герцога.[700]700
  В мае 1414 года, во время междоусобной войны, Гектор и Филипп де Савез совершили набег на Бланги, когда королевская армия продвигалась на север, и снова активно действовали в графствах Э и Омаль под бургундским флагом в 1416 году (Deck, La ville d'Eu, 28, 30).


[Закрыть]

Если полное количество людей для кавалерийской атаки не было найдено, то, скорее всего, это было связано с тем, что французская армия была не такой большой, как предполагалось. Более того, учитывая большое количество лучников, которых Генрих выставил на битву, даже 500 конникам с каждого фланга было бы трудно одолеть лучников и подвергаясь интенсивному обстрелу стрелами. Однако французы все же провели атаку в ходе своего наступления. Тит Ливий и Псевдо-Эльмем также предполагают, что арбалетчики использовались на французских флангах для рассеивания англичан, когда те вступали в бой. Это не упоминается ни в одном другом источнике и может быть путаницей с очевидным использованием арбалетного огня после наступления кавалерии. Об этом упоминается в "Gesta". Как раз перед тем, как французские латники начинают наступление, он говорит, что "вражеские арбалетчики, которые находились позади латников и на флангах, после первого, но слишком поспешного залпа, которым они ранили очень немногих, отступили, опасаясь наших луков".

Как мы уже видели, французские отряды иногда состояли как из латников, так и из лучников, также существовали отряды одних только арбалетчиков. План BL не упоминает арбалетчиков (в нем мастер арбалетчиков отвечает за кавалерийскую атаку), если только они не включены в выражение "gens de trait", которые должны были располагаться на флангах перед двумя пешими баталиями. Хроники свидетельствуют, что в сражении участвовали как лучники, так и арбалетчики. У Монстреле 4.000 лучников и 1 500 арбалетчиков были размещены в авангарде с 8.000 латниками, хотя эти цифры, вероятно, слишком высоки, исходя из соотношения в документально подтвержденных отрядах. Дез Юрсенс помещает лучников и арбалетчиков во вторую баталию. Однако только в "Gesta" есть определенное упоминание об их использовании. Дез Юрсен пишет, что "когда они напали, лучники и арбалетчики наших людей не выпустили ни стрелы, ни болта". Эта говорится и у Ваврена и Лефевра: "у них было много лучников и арбалетчиков, но никто не хотел позволить им стрелять". Причина этого заключалась в том, что место было настолько узким, что места хватало только для латников. Динтер вторит им, утверждая, что французы поставили своих лучников, арбалетчиков и пехоту в тыл, не желая пользоваться их помощью и намереваясь в своей великой гордости победить и захватить английского короля и всех его людей при помощи своих мечей и рукопашного боя, поскольку против одного англичанина было десять французских дворян. Это очень похоже на рассказ "Religieux":

"…четыре тысячи их лучших арбалетчиков, которые должны были выступить вперед и начать атаку, отсутствовали на своих позициях, и, похоже, что им было дано разрешение уйти от сеньоров из армии под предлогом, что те не нуждаются в их помощи".

Важно отметить, что только в этом последнем рассказе сообщается о том, что эти войска действительно ушли. В действительности, этого не могло произойти в тот день. Это предположение было просто еще одним элементом обвинений после поражения. Более правдоподобной, однако, является идея о том, что французские лучники и арбалетчики находились позади латников  (как говорит нам "Gesta"). Именно там мы и должны были их ожидать, поскольку они не были полностью облачены в пластинчатые доспехи, следовательно, не могли идти впереди, как из-за опасности стрел, так и из-за их непригодности для рукопашной схватки с английскими латниками. Их использование в качестве передового отряда провалилось при Креси именно из-за этой уязвимости. Тем не менее, не совсем ясно, как французы собирались использовать своих лучников. Комментарий "Gesta" говорит о том, что они, возможно, намеревались своим огнем, направленным с флангов и поверх голов первых линий, сопровождать атаку кавалерии и, таким образом, "размягчить" английских латников перед сражением. Но огонь английских лучников отбросил их назад, и у них не было возможности принять участие в бою. Как мы увидим позже, они, вероятно, были не единственными французскими войсками, которые не вступили в бой, когда стало ясно, что авангард полностью разгромлен.

Поэтому нет сомнений в том, что французы пытались нанести урон англичанам до того, как их латники подошли к английским линиям для вступления в рукопашный бой. Была попытка подавить лучников и, вероятно, еще одна – использовать собственную артиллерию, чтобы начать сражение на расстоянии. Когда французы говорили о сражении, они пытались возложить на себя вину за эти неудачи. На самом деле, проблема была присуща их военной системе и не была уникальной для Азенкура. Поскольку французы были способны собрать большое количество латников, они не собирали другие виды войск в таком же количестве. Арбалетчики, как правило, находились в гарнизонах. Французское городское ополчение состояло из небольших групп арбалетчиков, и существует мало свидетельств того, что многие из них были призваны на службу. Это объяснялось тем, что они не были обучены массовому бою, а также опасениями оставлять города без защиты. Французские лучники вооруженные длинными луками были немногочисленны и не могли сравниться с английскими в плане ведения залпового огня. Французы возлагали слишком большие надежды на кавалерийскую атаку, чтобы выбить английских лучников, но лучников было слишком много, чтобы это было осуществимо. В основе причины неудачи французских контрмер лежала сила английских лучников. Большая доля лучников в английской армии была сильной стороной, а не слабостью.

Однако одна французская контрмера все же увенчалась успехом. Это была атака на обоз. Согласно плану сражения BL, отряд из 200 латников, составленный из боевых слуг (оруженосцев) на лучших лошадях своих хозяев, должен был атаковать тылы англичан, где находились слуги и обоз. В тексте добавлено: "и в тылу баталий англичан". Их главной целью было не захватить добычу, а отвлечь англичан и заставить их опасаться нападения на их тыл. Это было сделано "в то время, когда бушевала битва", но мы не можем быть уверены, что это было сделано одновременно с атакой кавалерии. По свидетельству Фенина и бургундских хронистов, ее возглавляли Изамбарт д'Азенкур, Роберт де Бурневиль и Рифларт де Кламас, местные сеньоры относительно низкого статуса. Их отряд состоял из оруженосцев, которых подкрепляло местное крестьянство. "Chronique de Ruisseauville" предполагает, что нападение на обоз было совершено людьми Хесдина, а дез Юрсен утверждает, что именно в Хесдин была доставлена захваченная в английском обозе добыча.

Поэтому можно предположить, что французы не смогли выделить большое количество латников для атаки на обоз. Хотя местные люди должны были знать местность, чтобы иметь возможность обойти английские линии, это свело нападение к акту грабежа, который сосредоточился на постельных принадлежностях и сокровищах короля. Последние включали церемониальный меч, а также корону. Уолсингем добавляет, что захват короны позволил французам сделать вид, что Генрих попал в плен. Несомненно, это была одна из историй, распространившихся в Англии после битвы. Народная традиция, представленная хроникой "Brut", развивает эту историю дальше, утверждая, что корону увезли в Париж, где жителям сказали, что Генрих потерпел поражение, однако скоро город узнал от вернувшихся раненых воинов, что исход битвы был прямо противоположным. Проблемы с хронологией делают эту историю не более чем хорошей легендой, но она разрасталась в процессе пересказов. В "Chronique de Ruisseauville" говорится о том, что якобы были захвачены две короны, одна из которых была короной, которой Генрих собирался короноваться в Реймсе, а также "меч короля Артура, настолько ценный, что никто не знал, что с ним делать". Монстреле утверждает, что де Бурневиль и д'Азенкур позже подарили меч графу Шароле. Эти хронисты пытались создать некий акт французского успеха на фоне общего повествования о поражении.

"Gesta" предполагает, что атака произошла на хвостовую часть обоза, который еще не был доставлен в тыл английской армии. В кои-то веки есть предположение, что вина лежит на английском лагере, поскольку автор обвиняет в небрежности королевских слуг. Поскольку он также говорит, что король отдал приказ о наступлении, "как только решил, что почти весь его обоз достиг тыла", кажется, что переброска обоза была не так близка к завершению, как рассчитывал Генрих. В этом отношении он допустил ошибку, которая могла дорого обойтись. На то, что это было проблемой, указывает и то, что Псевдо-Эльмхем озабочен тем, чтобы сообщить нам, что король оставил очень мало людей для охраны обоза, потому что он думал, что враг будет больше заинтересован в сражении, чем в грабеже, – искусный способ очернить французов, а не возложить вину на Генриха.[701]701
  Ваврен и Лефевр приводят реальное количество людей, охранявших обоз, говоря, что король приказал дворянину с десятью латниками и двадцатью лучникам выполнить эту задачу, вместе с пажами благородного звания и другими людьми, которые были больны и не могли быть полезны.


[Закрыть]

Как оказалось, нападение было менее разрушительным, чем могло бы быть. Это не было набегом на весь английский лагерь, как это часто изображают. Целью было имущество короля.[702]702
  То, что было похищено, можно восстановить по реляции, выданной 1 июня 1416 года Джону Харгроуву, сержанту-кладовщику (Foedera, IV, ii, 163).


[Закрыть] Захваченные лошади были только вьючными, как отмечают бургундские хронисты. Безусловно, финансовые отчеты кампании свидетельствуют о том, что большое количество верховых лошадей было отправлено обратно в Англию. Кроме того, ни в одной хронике не говорится о потерях среди англичан. Что еще более важно с точки зрения тактики в целом, не было ни одной попытки французов атаковать англичан с тыла с помощью профессиональных воинов. По мнению английских хронистов, включая автора "Gesta", который, по его собственному признанию, сидел на лошади сзади обоза, нападение совершили мародеры и воры, а не французские войска. Французы не могли выделить людей для этой задачи.

Как и в случае с другими элементами французского провала, вина была впоследствии распределена. В хронике Динтера в качестве мишени был выбран "арманьяк" Клинье де Брабант, который быстро стал одним из любимых козлов отпущения у бургундцев. Поскольку он потерпел неудачу в кавалерийской атаке, которой командовал, он отправился в английский лагерь "грабить его". Другими словами, он не присоединился к своим товарищам в сражении, а выбрал себе легкую мишень в качестве грабителя, а не настоящего рыцаря. Фенин и Монстреле утверждают, что приказ Генриха убить пленников был отдан, когда король узнал о налете на обоз.[703]703
  Именно через Монстреле эта связь прослеживалась в историях Холла и Холиншеда и нашла свое отражение у Шекспира..


[Закрыть] Приводя еще один пример обвинений после поражения, Монстреле добавляет, что в результате де Бурневиль и д'Азенкур были арестованы герцогом Иоанном Бургундским, несмотря на то, что они подарили его сыну ценный меч. Очень маловероятно, что убийство пленников было вызвано нападением на обоз. Поскольку автор "Gesta" находился с обозом, он, несомненно, должен был бы подчеркнуть связь этих событий, но он этого не делает. Тит Ливий, информированный герцогом Глостерским, сообщает нам, что Генрих не знал о нападении на багаж, пока не вернулся в Мезонсель вечером после битвы (подразумевается, что обоз вообще не был доставлен в тыл армии!). Таким образом, для Генриха грабеж был личным неудобством, но не более того, поскольку он не повлиял на исход битвы и был компенсирован ошеломляющим характером победы.