Текст книги "1415. Азенкур. Новая история (ЛП)"

Автор книги: Энн Карри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

Поскольку все свидетельства указывают на то, что именно французы стремились к битве, нет причин сомневаться в том, что это было не так. Что касается Генриха, то маршрут, который он выбрал через Пикардию, позволяет предположить, что он пытался вырваться из лап французов, даже если он изначально согласился сражаться. Теперь на французах лежала ответственность за то, чтобы заставить его остановиться в другом месте. В среду 23 октября Генрих отправился из Ашо, пересек реку Аути у Тьера и прошел между Дуллансом слева и Люше справа. Дуланс был обнесен стеной. В Люше были укрепленные ворота, а также сильный замок, принадлежавший графу Сен-Полю. Армия держалась в стороне от этих мест, впрочем, как и от других укрепленных центров после перехода Соммы. Ночь на 23 октября была проведена в Бонньер-ле-Скаллон, а авангард под командованием герцога Йоркского расположился в Фревене на реке Канш.[638]638
  Titus Livius говорит о битве с французами за мост, датируя ее 22 октября, но также называя этот днем святого Романа, что соответствует 23 октября. Неясно, где это было.


[Закрыть] Бонньер находится на склоне холма, который спускается к Фревену. Это было подходящее место для лагеря, поскольку отсюда открывалась обширная открытая местность с видом на город. То, что Генрих послал Йорка с авангардом для обеспечения переправы через Канш, указывает на то, что он хотел убедиться в том, что на следующее утро можно будет без промедления продолжить поход на север от реки. Организация переправы была сложным маневром, так как мост был сломан, а у французов в этом районе были патрули, которые могли оказать сопротивление.[639]639
  Возможно, это и есть то сражение, о котором говорит венецианец Морозини: "мы узнали, что англичане попали в ловушку на мосту и что они не могли отступить и поэтому были вынуждены дать сражение". (Sources, 193).


[Закрыть]

Утром в четверг 24 октября англичане переправились через реку и продолжили движение в  направлении к Тернуаза. Тит Ливий и Псевдо-Эльмхем утверждают, что Йорк был послан на разведку с частью авангарда. Использование для этой цели более крупных сил, чем обычно, напоминает нам о том, что Генрих ожидал, что французы будут надеяться вступить с ним в бой в этот день. Он получил известие о том, что французы действительно собираются в большом количестве. Однако на данном этапе они все еще находились на марше, и английской разведке могло быть ясно, где именно они намереваются собраться. Английский план заключался в том, чтобы как можно быстрее пересечь Тернуаз. Сегодня река выглядит узкой и легко проходимой, но протяженность низменности между деревней Бланжи и холмом, ведущим к Мезонсель, говорит о том, что в прошлом здесь была очень обширная зона для маневра. Как и при переправе через Сомму, армия была потенциально уязвима, когда пробиралась по узким дамбам. В этот день, несомненно, происходили стычки, поскольку в финансовых отчетах несколько английски лучников записаны как взятые в плен.[640]640
  Например, семь ланкаширских лучников под командованием сэра Ричарда Кигли (E101/44/29).


[Закрыть] Переправившись через реку, англичане начали подниматься на холм к северу, но обнаружили, что французы собрались в большом количестве. Поход был окончен. Началась подготовка к битве.

Характер похода Генриха

К этому времени Генрих провел свою армию на расстояние от 378 км до 402 км.[641]641
  Я не учитываю здесь возможность переправы через Сомму в Эклюзье-Во..


[Закрыть] Мы уже обсуждали маршрут, но есть общие замечания, которые можно сделать в отношении похода в целом и которые могут пролить свет на его намерения. Во-первых, он не пытался захватить какие-либо места по пути следования. Поскольку он оставил свою артиллерию в Арфлере, у него не было возможности попытаться сделать это, да он и не хотел. Он хотел двигаться дальше как можно быстрее. С этой целью он избегал крупных укрепленных центров. Его ответ французским герольдам, от 20 октября, гласил, что он не останавливался ни в одном городе или крепости, обнесенном стеной. Это правда, поскольку в Бове он остановился в городе, а не в замке, с защитниками которого, как и в Э и Арке, он договорился о проходе своей армии.

Поход, однако, не обошелся без военных столкновений. Некоторые из них происходили по инициативе французов. В Арке гарнизон замка произвел несколько залпов из своих пушек, чтобы не дать армии Генриха подойти слишком близко. При Э и Корби французы предприняли вылазки против англичан, а при переправе через Канш также была предпринята попытка заманить англичан в ловушку и спровоцировать бой. Однако это не означает, что Генрих не был готов к действиям. Нам рассказывают, что в Арке король выстроил свои баталии на виду у всего замка. 24 октября он также привел свою армию в состояние готовности. Хронисты также предполагают, что в целом он заставил свою армию выступить в полном вооружении, начиная с 20 октября – дня, когда герольды оповестили французов о намерении дать сражение.

В других случаях он направлял части своей армии для выполнения конкретных задач, например, проверки возможных переправ через Сомму, выяснения расположения французских войск и поиска мест для ночных бивуаков. Разведчики, отправленные на разведку, скорее всего, были небольшими отрядами, посаженными на лучших лошадей и действующими как можно незаметнее. Те, кто искал запасы продовольствия и ночлег, известные как квартирьеры, должны были собираться в достаточно большие группы, чтобы произвести впечатление на местное население, с которым они взаимодействовали, но у них была менее опасная задача, поскольку крестьяне не были в состоянии оказать серьезное сопротивление. Кавалерийские отряды, отправленные против французов, угрожавших сорвать переправу через Сомму, должны были быть хорошо вымуштрованными, хорошо вооруженными и хорошо обученными латниками. Временами хроники создают впечатление, что для боевых столкновений выставлялись более крупные смешанные отряды. Так было при отражении французских вылазок из Э и Корби, где отмечено использование лучников. Большие отряды также были отправлены вперед для охраны моста через Канш у Фревента и моста через Тернуаз у Бланжи. Конные отряды постоянно использовались для патрулирования и защиты флангов армии во время похода, а также для небольших рейдов на местности по пути следования армии. Французы также использовали небольшие отряды для выполнения аналогичных функций, хотя об этом у нас есть гораздо меньше данных. В нескольких случаях мы слышим о французских конных патрулях, выходящих из укрепленных центров для наблюдения за англичанами, но без намерения вступать в бой.

О столкновениях с французами во время похода свидетельствуют упоминания в финансовых отчетах английской армии. По крайней мере, один человек был убит и трое взяты в плен 8 октября в бою с гарнизоном Монтивилье.[642]642
  Убит: Джеффри Блейк (Nicolas, 361). Ричард Курсон, лучник из отряда мастера сапожника, Грегори Бенет (E101/45/13), Роджер Роберт (латник) и Ричард Турнур (лучник) из отряда Майкла де ла Поля, графа Саффолка, были взяты в плен. (E101/46/24).


[Закрыть] Были некоторые потери в районе Фекампа.[643]643
  В плен были взяты следующие: Уильям Брамшульф (латник), Эдвард Лег и Джон де Реде (лучники). (E101/45/1).


[Закрыть] Англичане были взяты в плен 21[644]644
  Джон Релвердж, оруженосец Майкла де ла Пола младшего (E101/46/24 m. 4).


[Закрыть] и 23 октября,[645]645
  Неназванный ланкаширский лучник, который перешел в отряд сэра Джона Саутворта, но после смерти последнего в Арфлере был переподчинен Уильяму Портеру (E358/6 m. 4).


[Закрыть] но самые большие потери были в день перед сражением, когда семь ланкаширских лучников были взяты в плен.[646]646
  E101/44/29. Один из лучников Эрпингема, Ричард Чарман, был захвачен в плен в какой-то момент между Арфлером и Азенкуром. (E101/47/20).


[Закрыть] На первый взгляд, английские потери были небольшими. Проблема, однако, заключается в том, что решения, принятые по учету личного состава после кампании, устранили необходимость фиксировать события в походе, поскольку все, кто служил во второй четверти срока до битвы включительно, должны были получить жалование за весь период, независимо от их судьбы. Аналогичная сложность связана с захватом французских пленных и добычи. Об этом говорится в хрониках, но в отчетах после кампании нет никаких свидетельств о такой добыче. Либо на них закрывали глаза, либо их выкупали за еду во время похода, либо они представляли слишком малую ценность, чтобы подпадать под правила короны, и капитаны снимали сливки со своей доли.

Хроники дают несколько сведений о возможной организации армии во время похода. Некоторые из них говорят разделение армии на три баталии после выхода из Арфлера. Тит Ливий также предполагает, что в дополнение к баталиям было выделено два отдельных отряда, возможно для защиты флангов. Согласно Ваврену, авангард возглавляли сэр Джон Корнуолл и "граф Кентский". Поскольку лордов с таким титулом не было, то, скорее всего, имеется в виду сэр Гилберт Умфравиль, лорд Кайм. Во время первой высадки и в других случаях во время кампании Корнуолл и Умфравиль действуют вместе. В центре сражения командовал король вместе с герцогом Глостером, графом Хантингдоном, лордом Роосом и другими. Арьергард возглавляли герцог Йоркский и граф Оксфордский. Сохранялось ли это командование на протяжении всего похода, неизвестно, поскольку Йорк упоминается в конце похода Вавреном и Монстреле как возглавляющий авангард, которым он должен был командовать и в битве. Это согласуется со случайными замечаниями о том, что именно Йорк посылал разведотряды, и что они отчитывались перед ним, как, например, при подходе к Бланжи и Азенкуру. Йорк также принимал герольдов, прежде чем их допускали к королю. Есть также предположения, что он был коннетаблем и маршалом армии. Сложив все это вместе, мы можем предположить, что на практике он был командующим похода.

При Канше авангард был размещен во Фревене, король – в Бонньере, а войска распределены между восемью-девятью деревнями в окрестностях. Следует предположить, что они все еще были организованы по баталиям. Хотя некоторые из них были переформированы в результате того, что часть людей была отправлена на родину, а другие были оставлены в гарнизоне Арфлера. Распределение воинов или отрядов между тремя баталиями не известно, как и при осаде Арфлера или перед битвой. Точно так же мы не можем с уверенностью сказать, была ли большая часть армии на марше конной. Свидетельства списка личного состава герцога Йоркского за второй квартал – единственного сохранившегося списка тех, кто был взят в поход, – показывают, что у большинства лучников было по одному коню, а у латников – больше.[647]647
  E101/45/2. Здесь также говорится о пленных, но не указываются даты.


[Закрыть] Это подтверждается и для других отрядов судовыми отчетами о возвращении из Кале в Англию. Таким образом, в армии были тысячи лошадей. По крайней мере, в некоторых отрядах лошади тех, кто был отправлен домой, были сохранены для использования теми, кто все еще находился в армии.[648]648
  E101/47/37 (отряд графа-маршала, в котором было 138 человек и 345 лошадей, включая двадцать четыре, принадлежавших графу, который сам был отправлен домой).


[Закрыть] Самым простым способом передвижения на лошадях было передвижение на них легким шагом. Пройденное за день расстояние позволяло использовать одну лошадь без необходимости замены. Но такая скорость подходит и для пешего передвижения.

Мы знаем, что материалы перевозились на грузовых лошадях, а также в повозках. Хотя тяжелую артиллерию и осадные машины в поход не брали, нужно было перевезти очень большое количество вооружения и продовольствия, а также все палатки и домашнюю утварь. Вместе с королем передвигались все атрибуты королевской власти, короны, печати и предметы религиозного культа.[649]649
  Частично об этом свидетельствует выписка, данная 1 июня 1416 года Джону Харгроуву, сержанту– кладовщику, относительно того, что было потеряно из королевского багажа, когда он был разграблен во время битвы (Foedera, IV, ii, 163).


[Закрыть] Тит Ливий предполагает, однако, что при отъезде из Арфлера были предприняты меры для ограничения количества ненужного багажа. Опять же, можно предположить, что Генрих хотел, чтобы его армия двигалась как можно быстрее.

Кроме того, он очень редко вступал в официальные контакты с местным населением. В Э, Арке и Бове были проведены переговоры, о проходе армия без помех со стороны французов в обмен на отказ анличан разорять округу. Заключая эти соглашения, Генрих стремился избежать задержек, а также получить продовольствие в дополнение к тому, которое армия взяла с собой из Арфлера. Как сказано в "Religieux": "Я знаю по достоверным сведениям, что англичане были настолько подавлены недостатком продовольствия, что вместо того, чтобы выкупать ее у жителей городов и деревень за деньги, они требовали у них провизию". Перед лицом такой большой английской армии у населения не было иного выбора, кроме как снабжать ее припасами. Даже укрепленные места в Па-де-Ко были, по словам Тита Ливия и Псевдо-Эльмхема, "охвачены страхом". Только когда армия прибыла в Несле, местные жители отказались от таких условий, что привело к приказу Генриха поджечь и полностью уничтожить деревни на следующий день. "Gesta" молчит о том, произошло ли это на самом деле, так как после упоминания приказа он сообщает, что была найдена возможная переправа через Сомму. После переправы через реку ни одна хроника не упоминает о каких-либо переговорах с местным населением. Из этого следует, что Генрих стремился как можно быстрее переправить свою армию через реку и поэтому избегал переговоров о поставках продуктов питания, поскольку это могло привести к задержкам. Таким образом, к моменту битвы, а также к моменту прибытия в Кале его армия испытывала острую нехватку продовольствия.

Из этого вытекает еще один момент. Если переговоры о поставках продовольствия были ограничены, неужели армия Генриха просто грабила местность на своем путь через Нормандию и Пикардию? В "Gesta" нет никаких упоминаний о таком поведении. Возможно, автор намеренно опустил упоминание о нем, поскольку хотел представить Генриха как истинно христианского короля, который проявлял заботу о своих французских подданных не меньше, чем об английских. Другую картину "Gesta" показывает в отрывке, где говорится,  о спорах (при подходе к Сомме) о том, когда французы дадут сражение. Некоторые советники Генриха, по его словам, считали, что французы не выдержат бесчестья отказа от сражения, поскольку Генрих "вступил на их землю, оставался там так долго, осадил и взял город, и, в конце концов, с таким уменьшившимся войском, опустошил их страну на таком большом расстоянии".[650]650
  Соответствующий отрывок звучит как "in tam longa distancia eorum patriam populantem", что Роскелл и Тейлор перевели как "опустошили свою страну на таком большом расстоянии от нее".


[Закрыть] В то время как другие английские хроники также умалчивают об актах грабежа и насилия по отношению к местному населению, французские хроники дают менее лестный отчет о действиях Генриха.

Тома Басен (1412–1491), который во время вторжения Генриха был трехлетним ребенком и жил в Кодбеке, в 40 км вверх по течению от Арфлера, написал пятьдесят лет спустя, что Генрих опустошил все на своем пути через Па-де-Ко. Этой линии также придерживаются в "Journal d'un Bourgeois de Paris", где после капитуляции Арфлера следует комментарий "и вся сельская местность была опустошена и разграблена". У Ваврена тоже есть сведения о том, что после выхода из Арфлера король Англии "путешествовал в окружении своих войск по землям Нормандии, уничтожая все перед собой", хотя это не встречается в данном контексте у Монстреле и Лефевра. Монстреле говорит о грабежах англичан после неудачи с переправой через Сомму в ее западной части, что вынудило Генриха двинуться к Эрену, "сжигая и разрушая всю страну, захватывая пленных и получая большую добычу". Дез Юрсен также говорит о том, что Генрих двигался в направлении Гурнея и Амьена (это тот же этап похода, что и в рассказе Монстреле), "совершая бесчисленные злодеяния, сжигая, убивая людей, захватывая и похищая детей". При переправе через Сомму Лефевр и Ваврен также говорят, что англичане разрушали дома, забирали лестницы, ставни и окна, чтобы построить мост. "Religieux" добавляет, что они были так раздосадованы, обнаружив, что мост разрушен, что "с яростью бросились на окрестные деревни и подпалили их".

Поведение английских солдат, однако, было подчинено дисциплинарным предписаниям. В "Gesta" упоминается, что Генрих издал несколько указов перед осадой Арфлера, в которых запрещалось нападать на церкви и женщин. В "Gesta" отмечаются дополнительные распоряжения короля, когда армия начала свой поход, включая приказ о том, что "никто не должен жечь и разрушать или брать что-либо, кроме пищи и того, что необходимо для похода, или захватывать мятежников, кроме тех, кто оказывает сопротивление".[651]651
  Вопрос о таинствах также упоминается у Тита Ливия и Псевдо-Эльхема. A. Curry, "The Military Ordinances of Henry V: Texts and Contexts", War, Government and Aristocracy in the British Isles c. 1150–1500, ред. C. Given-Wilson, A. Kettle and L. Scales (Woodbridge, 2008), 214–49.


[Закрыть] В тексте, конечно, не говорится, что английским солдатам было запрещено брать еду, но указывается, что Генрих пытался предотвратить чрезмерный грабеж. Кроме того, английские хронисты рассказывают, что Генрих предал смерти солдата, укравшего дарохранительницу из церкви близ Корби. Таким образом, существует достаточно доказательств того, что Генрих был заинтересован в поддержании дисциплины. Хорошо известен свод указов, который он издал в 1419 году, но у нас есть еще один не датированный свод, который может относиться к кампании 1415 года.[652]652
  British Library Additional Manuscript 33, 191. В одном из пунктов говорится об "этой поездке, которую наш вышеупомянутый суверенный король совершает за свой счет", что очень напоминает лексику, использованную в отношении кампании 1415 года. Многие из этих положений перекликаются с теми, которые содержатся в первом известном тексте дисциплинарных предписаний, изданных на французском языке для шотландской кампании 1385 года, напечатанном в "The Black Book of the Admiralty", изд. T. Twiss (London, 1871), i, 453–8, постановления 1419 года напечатаны в Nicolas, Appendix, 31–40, и C. Hibbert, Agincourt (London, 1964), Appendix IV.


[Закрыть]

Из текста видно, что дисциплинарные ордонансы были обнародованы и расклеены по всему городу. Копии также выдавались капитанам, которым вменялось в обязанность следить за тем, чтобы их люди были полностью информированы о них. Наказания осуществлялись централизованно констеблем и маршалом, которые имели право штрафовать и арестовывать. Ордонансы предписывали солдатам носить Георгиевский крест и устанавливали правила в отношении пленных и военной добычи. Одной из их главных целей было предотвращение разногласий в рядах солдат, обеспечение боевой готовности при несении службы, а также ограничение возможностей для самостоятельных военных действий и дезертирства. Все мужчины, покидающие войска, должны были иметь на это билет ("billet") с королевской печатью, именно этот метод использовался для выдачи разрешения на возвращение домой заболевших из Арфлера.

Несколько пунктов регулировали взаимодействие с мирным населением. Только квартирьерам разрешалось выезжать вперед отряда, и их распоряжения нужно было принимать и слушаться. Это гарантировало, что только небольшое число солдат имело дело с гражданским населением. Кроме того, существовал контроль со стороны тех, кто находился в непосредственном подчинении короля. Это могло предотвратить нежелательные действия после заключения договоров с городами о поставках продовольствия в обмен на отказ от разорения окрестностей. Таким образом, в целом, как Генрих высоко ценил свои собственные права короля, так он ценил и обязательства по отношению к тем, кого считал своими подданными, в данном случае к французам. Об этом хорошо свидетельствует его вторая нормандская кампания, но мы видим явные признаки этого и в походе 1415 года.[653]653
  Интересно также отметить, что во время переговоров с герцогом Бургундским летом 1414 года король попросил своих посланников спросить, как герцог будет относиться к "арманьякским" владениям, через которые пройдет англо-бургундская армия, одержав победу. Ответ был таков: "упорядоченно и мирно, оплачивая все продовольствие". (Vaughan, John the Fearless, 207).


[Закрыть] Об этом свидетельствует инцидент, рассказанный бургундскими хронистами, которые отмечают, что Генрих "всегда соблюдал надлежащие и почетные обычаи". Они иллюстрируют это общим замечанием, что когда он хотел послать разведчиков к городам и замкам, он заставлял их снимать доспехи, когда они отправлялись в путь, и снова надевать их по возвращении. Затем они добавляют конкретный случай, когда король покинул Боньер и направлялся в Бланжи. Квартирьеры нашли деревню, в которой он мог остановиться, но он не знал об этом и поехал дальше. Когда ему сказали об этом, он ответил, что не может вернуться в деревню, потому что на нем доспехи. Поэтому он поехал дальше, туда, где остановился его авангард, и приказал двигаться вперед. Дело в том, что он был в доспехах, и это было неподобающим для общения с мирным населением. Он хотел дать понять, что это не его враг, а его народ. Такое же впечатление он хотел произвести на своих разведчиков и квартирьеров во время похода.

Генрих также понимал, что дисциплина важна для эффективности военных действий. В Бове солдаты отправились искать вино, чтобы наполнить свои бутылки, что очень обеспокоило короля. Когда его спросили, почему, "он ответил, что проблема в том, что многие будут наполнять не только бутылки, но и желудки, и именно это его беспокоит". Присутствие короля помогало поддерживать дисциплину. Важно помнить, что король в походе был почти недоступной фигурой для всех, кроме своих придворных и главных командиров. Для него всегда организовывалось отдельное жилье, а придворные ритуалы сохранялись как в мирное время. В армии, как и в средневековом обществе в целом, большое значение придавалось иерархии и почтению. Все дисциплинарные ордонансы были основаны на угрозе наказания.

В этом контексте казнь солдата, укравшего дарохранительницу, очень показательна и как прецедент, и как выражение стиля командования Генриха, который тесно связан с его концепцией царствования в целом. "Gesta" использует его для того, чтобы подчеркнуть преданность короля Всевышнему превыше всех прочих забот. Сравнение проводится с поступком Финееса, который без колебаний убил израильтянина Зимри, чтобы "яростный гнев Господа" был отвращен от Израиля.[654]654
  Numbers 25:14.


[Закрыть] Зло поклонения "ложным идолам" и смертный грех жадности еще больше подчеркивается тем, что вор украл дарохранительницу из меди, полагая, что она сделана из золота. Тит Ливий заставляет короля приказать своей армии остановиться, пока религиозное святотатство не будет искуплено, а сосуд возвращен церкви. Он также приказал повесить тех, кто совершил кражу (подразумевается, что злоумышленников было несколько), перед всей армией. В Псевдо-Эльмхеме фигурирует только один вор, но приводится очень красочный рассказ о том, как его протащили через всю армию и повесили недалеко от церкви, из которой была совершена кража.

Способствовало ли присутствие короля поддержанию морального духа, узнать невозможно. Если солдаты считали своей целью Кале, то, несомненно, по мере продолжения похода нарастало беспокойство. Но хроники не позволяют нам проникнуть в сознание солдат в этот момент. Победа при Азенкуре устранила всякую необходимость рассказывать об их прежних тревогах или неуверенности Генриха, когда он вел своих людей через северную Францию. Конечно, это был не первый случай, когда английская армия совершала дальний поход по Франции, а французская армия отправлялась в погоню за ней. Знаменитый поход Эдуарда III по северной Франции в 1346 году, завершившийся в Креси, и его сына от Атлантики почти до Средиземного моря и обратно в 1355 году, а также к Луаре в 1356 году, приведший к битве при Пуатье, хорошо известны, но существует огромное количество других средних и дальних походов на протяжении войны в XIV веке. Совсем недавно герцог Кларенс провел своих людей от высадки в Котентене до Блуа и далее до Бордо. Эти действия обычно классифицируются как "chevauchées", конные рейды по французской территории, предпринятые для грабежа и мародерства, подрыва морального духа и авторитета противника, а не для захвата городов и укреплений. Роджерс утверждает, что такой стиль ведения кампании был также направлен на побуждение французов к сражению.[655]655
  Изложено в C. J. Rogers, "Edward III and the dialectics of strategy, 1327–1360", Transactions of the Royal Historical Society, 6th series, 4 (1994), и более полно изложены в книге "War Cruel and Sharp. English Strategy under Edward III, 1327–1360 гг." (Woodbridge, 2000).


[Закрыть]

В кампании Генриха, по-видимому, было гораздо меньше преднамеренных грабежей, опустошений и мародерства, чем в предыдущих походах.[656]656
  Для сравнения см. H.J. Hewitt, The Black Prince's Expedition of 1355–1357 (Manchester, 1958), Rogers, War Cruel and Sharp; M. Livingstone and M. Witzel, The Road to Crécy. The English Invasion of France 1346 (London, 2004). См. J.W. Honig, "Reappraising Late Medieval Strategy: The Example of the 1415 Agincourt Campaign", War in History, 19 (2012), 123–51.


[Закрыть] Недавнее исследование похода Эдуарда III через Нормандию в 1346 году подчеркивает, что "армия на марше могла быть уязвимой, особенно когда рейдовые отряды были широко рассредоточены и грабежи велись небрежно", и что, хотя Эдуард допускал такую деятельность, он старался, чтобы она регулировалась военными и дисциплинарными потребностями. Например, разрушения ради них самих разрешались только после того, как фуражиры выполняли свою задачу по поиску припасов.[657]657
  A. Ayton, "The Crécy campaign", в Ayton and Preston, The Battle of Crécy, quote at 66. Некоторые этапы похода Эдуарда в 1346 году были быстрее, чем другие: A. Burne, The Crécy War (London, 1955), 154, отмечает, что после переправу через Сену он проходил в среднем 14,5 миль (23 км) в день. См. также его карту на p. 141.


[Закрыть] Некоторые методы Эдуарда были похожи на методы Генриха, но важно отметить, что в целом последний перемещал своих людей быстрее, чем Эдуард III в 1346 году или его сын в 1355–56 годах, и он, как и они, не останавливался надолго в одном конкретном месте. На грабежи отводилось так мало времени, что вряд ли они могли иметь место. Кроме того, Генрих избегал мест с богатой добычей и совершал поход через районы с относительно небольшими деревнями. Даже если продовольственные запасы были получены по договору или захвачены, их количество не могло быть большим. Хотя продовольствие для похода было доставлено в Арфлер, не приходится сомневаться, что к моменту достижения Мезонселя его армия страдала от недостатка пищи.

Не следует забывать, что французы также совершали длительные марши во время кампании 1415 года. Проблема в том, что хронисты рассказывают нам о них гораздо меньше, как о маршрутах движения, так и о более общих вопросах. Английские авторы, в конце концов, были бы совершенно не осведомлены о французских маневрах. Ни один хронист не был с французской армией в походе. У нас есть платежные ведомости по нескольким отрядам за период похода Генриха. Они будут более подробно рассмотрены в следующей главе, поскольку, возможно, эти отряды внесли свой вклад в силы, которые французы собрали при Азенкуре. Однако платежные ведомости не позволяют понять, как была организована французская армия во время ее передвижения.

Там, где хронисты делают комментарии, они критикуют поведение французских войск. В "Religieux" упоминается приказ о сборе ополчения, изданный 28 августа, и отмечается, что он запрещал войскам останавливаться на ночлег у местного населения более чем на одну ночь в одном месте. Поскольку у нас есть полный текст приказа, мы также знаем, что он запрещал грабежи и нанесение ущерба жителям тех мест, через которые двигалась французская армия.[658]658
  BN manuscrit français 25709/725.


[Закрыть] Хронист утверждает, что собранные войска полностью игнорировали этот приказ, хотя его замечания о пестром происхождении войск не совсем верны: "Воины, находившиеся на службе у баронов, были в большинстве своем иностранцами, незаконнорожденными и незнатного происхождения, изгнанниками и преступниками, более склонными к грабежам, чем привыкшими к военной дисциплине, не обращали внимания на приказы короля и заставляли жителей королевства страдать даже больше, чем обычно. С неслыханной доселе жестокостью они заставляли их отдавать свои повозки, тягловых животных и собственные дома. Они отнимали у них все, что можно было унести, и насильно увозили животных, даже лошадей, которые использовались для сельскохозяйственных работ. Одним словом, они совершили больше преступлений, чем сам враг, за исключением убийств и поджогов".

Дез Юрсен также сообщает, что французский гарнизон в Фекампе нанес ущерб городу и аббатству. Лошадей гарнизона разместили даже возле главного алтаря, а солдаты взломали сундуки с ценностями, которые горожане поместили в аббатство на хранение.[659]659
  Des Ursins, 510.


[Закрыть] "Chronique de Ruisseauville" дополняет эту картину недисциплинированности комментарием о том, что женщины, изгнанные из Арфлера, хотя и были защищены указом Генриха о том, что они должны уйти невредимыми, были ограблены и изнасилованы французами, как только они оказались на значительном расстоянии от города. Тот же хронист отмечает, что в кампании вдоль Соммы французские войска также "не делали ничего, кроме грабежей и мародерства в городах, монастырях и аббатствах и насилия над женщинами".

Общее впечатление таково, что англичане были лучше дисциплинированы. В какой-то степени это объясняется характером похода. Генрих хотел поддерживать хороший темп, и поэтому не было времени на беспричинные акты насилия. В то время как англичане везли припасы из Англии, французская армия неизбежно истощала местные продовольственные ресурсы и ожидала постоя у населения, уже обремененного высокими налоговыми требованиями короны. Хотя за провизию полагалось платить, армейское жалование было нерегулярным. Особые трудности возникали, если войска долгое время базировались в одной местности. Это в полной мере относится к тем войскам, которые собрались в районе Руана во время осады Арфлера. Жители Дюбефа, расположенного к западу от Лувье, жаловались в конце октября, что им пришлось отдавать зерно и сено на содержание солдат в течение более двух месяцев.[660]660
  BN manuscrit français 25709/728. 12 ноября было вынесено постановление о проведении расследования по их жалобам (British Library Additional Charter 6799).


[Закрыть] Аббатство Бек также жаловалось, что армия "оставалась там, постоянно опустошая и разрушая весь регион с августа месяца и до самого сражения".[661]661
  Chronique du Bec et Chronique de François Carré, ed. Abbé Porée (Société de l'Histoire de France, Paris, 1883), 81–2.


[Закрыть] Были и тактические военные соображение. Псевдо-Эльмхем и Тит Ливий рассказывают, что как только французы узнали, каким маршрутом англичане шли из Арфлера, они немедленно отправили войска, чтобы очистить местность от продовольствия для людей и лошадей, чтобы заставить врага испытывать недостаток в пище. Эта тактика использовалась во время осады, когда прилегающие к Арфлеру районы оказались во власти как английских, так и французских отрядов. Поэтому местное население ненавидело проходящие войска  даже своих предполагаемых защитников. Примечательно, что в приказе, разосланном 20 сентября для сбора войск в Амьенском бальяже, те, кто отказывался служить, могли быть наказаны не только арестом и конфискацией их имущества, но и размещением в их домах войск на постой.[662]662
  Sources, 143.


[Закрыть]

Хроники свидетельствуют о том, что англичане в некоторых случаях размещались в деревнях, но обычно они спали в палатках или под открытым небом. Французы чаще размещались в домах, но в некоторых случаях им также приходилось разбивать лагерь. Таким образом, они тоже страдали от ненастной погоды, о которой говорят хронисты. Например, в "Chronique de Ruisseauville" упоминается "грязная, сырая и ветреная погода", а Уолсингем также говорит о холодных ночах. Дождливая погода перед битвой также упоминается в нескольких текстах. Многие французы, оказавшиеся при Азенкуре 24 октября, скорее всего, были так же измотаны и деморализованы, как и англичане. Даже если командиры с обеих сторон говорили ободряющие и вдохновляющие речи, солдаты обеих сторон должны были испытывать трепет. Сражения по своей природе были событиями с непредсказуемым исходом.