Текст книги "1415. Азенкур. Новая история (ЛП)"

Автор книги: Энн Карри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

9.
Битва, 25 октября 1415 года

Реконструкция битвы – дело непростое. Проще говоря, утром обе армии расположились на некотором расстоянии друг от друга, но оставались на своих исходных позициях в течение нескольких часов. Затем Генрих решил отдать приказ своей армии двигаться вперед. Когда французы увидели, что англичане наступают, они тоже начали продвигаться вперед. Когда они это сделали, их встретил шквал стрел. Французы пытались атаковать английских лучников с флангов, но безуспешно. Рукопашная схватка была ожесточенной, но французские латники были слишком стеснены, чтобы быть эффективными. Они падали, а на них наваливались другие, становясь легкими жертвами для англичан. Во время сражения была предпринята атака на английский обоз. После некоторого затишья Генрих решил, что французы перегруппировываются, и приказал убивать пленных.

Все это кажется достаточно простым, но на каждом шагу мы сталкиваемся с трудностями. Рассказы хроникеров значительно различаются в деталях и хронологии событий.[696]696
  Соответствующие разделы в Sourcesare приведены ниже: Gesta (34–8); Liber Metricus (46–7); Walsingham (51–2); Titus Livius (59–62); Pseudo-Elmham (71–4); Brut (92–6); Religieux (104–8); Chronique anonyme (115); Fenin (118–9); Ruisseauville (124–6); Des Ursins (1329–34); Monstrelet, Waurin andLe Fèvre (156–65); Dynter (173–4); Bourgeois of Paris (177–8); Berry Herald, (180–1); Chronique de Richemont (184); Chronique de Normandie (187); Basin (190). For Chartier, "Livre des Quatres Dames", see Sources, 344–7.


[Закрыть] Очевидно смешение и путаница между предварительным этапом, который не привел к конфликту, и окончательным наступлением, которое привело к нему. Это не является неожиданным, поскольку на обоих этапах могла происходить стандартная подготовка к битве, такая как определение дислокации и исполнение молитв и ораций. Более того, события, помещенные одними летописцами накануне битвы, другие помещают в сам день. Это неудивительно, поскольку Генрих считал, что французы намеревались вызвать его на бой 24 октября. Как мы видели в предыдущей главе, он и в этот день некоторое время удерживал своих людей в боевых порядках.

Многие из наших трудностей обусловлены характером хроник, от которых мы зависим. Хотя автор "Gesta" присутствовал при сражении, он, по его собственному признанию, "сидел тогда на лошади среди обоза в тылу битвы". Позже мы увидим, что существует некоторая путаница относительно того, насколько близко был расположен обоз. Его восседание на лошади в какой-то степени помогло бы увидеть, что происходит впереди. Действительно, интересно, что он решил рассказать нам, где он находился, как бы для придания своему рассказу большей достоверности. Но даже в этом случае большая часть сражения происходила бы на расстоянии нескольких сотен ярдов, и автор не смог бы разглядеть ничего в деталях. Странно, но если он и был с обозом, то его рассказ о его разграблении французами очень поверхностный. Во многих отношениях его рассказ о битве туманен и безвкусен, и на каждом шагу он подчеркивает божественное вмешательство, поскольку целью его работы было подчеркнуть поддержку Генриха и англичан со стороны Бога. Нелегко использовать его рассказ для раскрытия плана сражения Генриха, и невозможно извлечь из него много полезного о действиях французов. Рассказы других очевидцев, Ваврена и Лефевра, более приемлемы с точки зрения военных деталей и передвижений французов, но они служат хорошим примером того, как трудно разобраться с событиями, происходившими одновременно. В результате их рассказы носят эпизодический характер и создают искусственное ощущение постоянного перехода от одного несвязанного события к другому. Сражение, скорее всего, длилось несколько часов, но не было непрекращающегося или непрерывного боестолкновения. Все хронисты склонны описывать основные передвижения, но не многочисленные перегруппировки и затишья в бою, которые должны были иметь место. Добавьте к этому ретроспективный и политизированный анализ, присущий всем хроникам, который особенно окрашивает трактовку роли отдельных людей в конфликте, и мы увидим, насколько проблематично, если не невозможно, точно восстановить, что произошло при Азенкуре в тот роковой день. Все, что мы можем сделать, это предложить возможные сценарии. При этом мы, возможно, уже создаем искусственные фазы, но это необходимо для того, чтобы иметь возможность реконструировать и анализировать произошедшие события сколько-нибудь значимым образом.

Подготовка к сражению

Давайте сначала рассмотрим то, что можно назвать предварительными событиями – то, что произошло до начала сражения. Восход солнца в пятницу 25 октября в Азенкуре был около 6.40 утра. Обе армии готовились к раннему началу, поскольку не могли позволить себе поступить иначе. Английские хронисты наиболее подробно рассказывают об этом, поскольку это было частью их восхищения Генрихом как христианским принцем и его собственным утверждениям, что победа была достигнута благодаря божественному вмешательству. В этом отношении то, что хронисты рассказывают нам о подготовке Генриха к битве, окрашено тем фактом, что он одержал столь убедительную победу. Поэтому много места уделено религиозным обрядам, которые король выполнял, прежде чем готовиться к битве. Ваврен и Лефевр (последний – очевидец событий в английском лагере) рассказывают, что Генрих выслушал три мессы, будучи уже в доспехах, кроме шлема. Затем он надел свой шлем, на котором была "очень богатая золотая корона, опоясывающая его, как императорская корона", и сел на маленького серого коня без шпор, без звука труб. Затем он выстроил свои ряды и произнес воодушевляющую речь.

Эти приготовления приукрашены в просторечной традиции хроники "Brut", чтобы создать более инклюзивную среду, объединяющую Генриха и его армию. Генрих, выстроив свою боевую линию, когда наступило утро, спросил, который час. В ответ прозвучало "Прайм", что позволило королю прокомментировать, что это благоприятное время (подразумевается, что для сражения), поскольку в Англии в этот момент будет проходить молитва. Зимой заутреня проводилась между 7 и 8 часами утра. Хроника "Brut" продолжается речью Генриха, в которой он призывает своих солдат вести себя как мужчины и сражаться за право Англии, призывая на помощь Бога и Святого Георгия. Речь короля призывает коленопреклоненных солдат: "В память о том, что Бог умер за нас на кресте, пусть каждый сделает крест на земле и поцелует его в знак того, что мы предпочтем умереть на этой земле, а не бежать". Приукрашивая историю, французский король (разумеется, не присутствовавший при битве) спрашивает, что делают англичане, на что французский рыцарь отвечает, что они показывают свое намерение умереть здесь, а не бежать.

Однако в рассказах о том, что произошло дальше, существует некоторая путаница. В хронике "Brut" за речью короля сразу же следует приказ "Развернуть знамена!". Это пример смешения между событиями первой ночи и тем, что произошло до фактического продвижения англичан позже. То, что хроника "Brut" рассказывает нам о солдатах, совершающих крестное знамение, несомненно, относится к наступлению, а не к раннему утреннему построению, если только это не произошло дважды. В других историях есть предположения, что перед фактическим началом конфликта произошла значительная задержка. Генрих привел свои войска в боевое положение в первые часы после рассвета. Это повторяло действия, предпринятые им в предыдущий день. Атаковать должны были французы, поскольку именно они блокировали английский проход в Кале и вынудили Генриха остановить свой поход. Поскольку Генрих находился в положении защищающегося, важно было создать как можно более сильную позицию, где лучники, а в некоторых случаях и вся армия, были защищены кольями. Он не мог быть уверен, в какое время французы нападут, но он должен был быть готов к этому. Кроме того, с точки зрения морального духа, мало что можно было выиграть, если позволить своим людям отсиживаться в лагере. Лучше поставить их в оборонительный строй и сосредоточить их мысли на цели дня. Как отмечает Псевдо-Эльмхем, Генрих знал, что зимний день будет коротким, и не хотел показывать врагу признаков страха, поэтому он позаботился о том, чтобы выйти в поле рано, "с первыми лучами рассвета". Однако наступило время, когда он понял, что не может больше заставлять своих людей бездействовать. Существовала опасность, что они, так сказать, выйдут из себя, стоя в строю, волнуясь и ничего не делая. Но мы можем быть уверены, что любому продвижению вперед предшествовали ритуалы, направленные на повышение их уверенности и ярости к битве. Мы вернемся к этому вопросу через некоторое время.

Французские религиозные приготовления были бы зеркальным отражением английских. Тот факт, что ни один хронист не рассказывает нам о богослужениях, возможно, объясняется поражением Франции, а также тем, что наиболее осведомленные авторы были светскими. Рассказ "Religieux" имеет весьма осуждающий тон и не упускает возможности подчеркнуть глупость на каждом шагу. Также нет уверенности в том, когда французы выстроились в боевой порядок. Хотя "Gesta" предполагает, что они выстроились в начале дня, французские авторы считают, что это произошло позже. Например, "Chronique de Richemont" утверждает, что это было примерно во время Tierce (третий литургический час) или позже. Эта монастырская служба обычно проводилась зимой между 9 и 10 часами утра. Бургундские хронисты также предполагают, что французы выстроили свои войска между 9 и 10 часами утра. В их рассказах также упоминается, что солдаты принимали еду и питье и обменивались объятиями в знак дружбы и единения, отбросив разногласия прошлого. Примечательно, что этот жест упоминают только бургундские хронисты.

Поскольку французы были атакующей стороной, битва должна была начаться только тогда, когда они были к этому готовы. Создается впечатление, что они не видели необходимости в срочности. Это объяснялось тем, что войска все еще прибывали. "Le Héraut Berry" утверждает, что герцог Орлеанский прибыл только утром 25 октября, добавляя, что "все утро бароны, рыцари и оруженосцы прибывали со всех сторон для оказания помощи". Французы также медлили в надежде, что таким образом герцоги Брабантский и Бретонский смогут прибыть вовремя для участия в сражении. По словам Динтера, герцог Антуан Брабантский был на мессе в то утро, когда получил известие о том, что сражение с англичанами должно начаться к полудню. Он немедленно отправился к Азенкуру. Также было известно, что герцог Бретонский движется на север. Возможно, он достиг Амьена только 25 октября, но французы ждали как можно дольше, надеясь, что он или хотя бы некоторые из его людей прибудут вовремя. Возможно, также ожидались люди герцога Анжуйского. Монстреле рассказывает, что сир де Лоньи прибыл с 600 людьми герцога во время сражения и встретил нескольких раненых французов, когда он был еще примерно в лиге от поля боя. В результате он уклонился от сражения.

В качестве затяжки времени французы начали переговоры. Они упоминаются у Тита Ливия и в достаточно независимых французских отчетах, чтобы можно было предположить, что они имели место, хотя, как мы видели, некоторые хронисты относят их к 24 октября, а не к 25 октября. Нередко попытки посредничества предпринимались перед сражениями. Они не были серьезными попытками избежать конфликта, а скорее являлись элементом процесса оправдания. В "Le Héraut Berry" утверждается, что Гишар Дофин и сир де Хейли были посланы на переговоры с Генрихом, который якобы предложил отступить. Хроникер добавляет, что никто не знает, что это были за предложения, кроме герцога Орлеанского, поскольку все остальные участники были убиты в битве. Тит Ливий также отмечает приезд для переговоров де Хейли, но в связи с тем, что его честь была опорочена тем, что он не выполнил условия своего освобождения из заключения в Англии несколькими годами ранее. Это была полезная история о французском бесчестии, но корни ее уходят в реальный инцидент. Ваврен и Лефевр не уверены в том, какая сторона требовала проведения переговоров, но говорят, что Генрих послал некоторых из своих самых доверенных людей встретиться и поговорить с французами. По их мнению, переговоры проходили на территории между линиями сражения. Французы якобы предложили, что если Генрих откажется от своего титула "короля Франции" и сдаст Арфлер, то они позволят ему получить то, что он держал в Гиени "и то, что он держал древним завоеванием в Пикардии", что, как мы можем предположить, означает Кале и его округу. В ответ представители Генриха потребовали герцогство Гиень и пять прилегающих к нему городов, а также Понтье и брак с Екатериной с приданым в 800.000 экю. (Эти требования были близки к его последним требованиям весной 1415 г.) В случае выполнения этих условий он должен был отказаться от своего французского титула и сдать Арфлер. Ни одна из сторон не приняла эти предложения, поэтому представители вернулись к своим армиям, чтобы подготовиться к битве. У Тома Басена Генрих предложил сдать Кале и заплатить большую сумму денег, чтобы вернуться домой без ущерба для своих людей, но французы отвергли его предложения, и англичане были вынуждены дать сражение. В этом коротком отрывке Басену удалось одновременно намекнуть, что Генрих был охвачен паникой и что именно французское высокомерие привело к катастрофе при Азенкуре.

Независимо от того, состоялись переговоры или нет, произошла задержка. По словам Монстреле, когда англичане увидели, что французы не наступают, они начали есть и пить, подразумевая, что они не сделали этого до того, как заняли свои позиции после рассвета. Они также выслали несколько своих разведчиков в деревню Азенкур, но не обнаружили там французских солдат. Разведчики сожгли амбар и дом (неявно в Азенкуре), принадлежавшие приору Святого Георгия из Хесдина. Вероятно, примерно в это же время Генрих отправил отряд из 200 лучников на свой правый фланг. По словам бургундских хронистов, им удалось скрытно расположиться на лугу у Трамекура, недалеко от арьергарда французов. Другими словами, Генрих отправил разведку по обе стороны поля, чтобы узнать, что замышляют французы, а также проверить, не готовят ли они свои собственные действия, чтобы обойти его фланги и напасть с тыла. О том, что французы также посылали разведчиков для изучения английской позиции, говорится в "Gesta". Их действия также отмечают Тит Ливий и Псевдо-Эльмхем, хотя у них французские рыцари вынуждены были вернуться на свою сторону галопом, отогнанные залпами лучников по приказу короля.

Когда же на самом деле началась битва? Как мы уже видели, хроника "Brut" помещает построение Генриха близко к часу заутреней. Раннее время начала битвы – "после восьми часов утра" – также указано в одном из рассказов дез Юрсена. По его словам, французы опустили головы, чтобы солнце не било им в глаза под английским обстрелом. Это кажется довольно причудливым, поскольку маловероятно, что положение солнца могло вызвать такие трудности в столь ранний час. Скорее всего, это представление было заимствовано из рассказов о Креси. В английских рассказах говорится, что французы своей задержкой истратили "много или, по крайней мере, большую часть дня", и это, наконец, побудило Генриха перехватить инициативу и начать наступление. Сколько времени прошло в этот день, сказать трудно. Как мы видели, бургундские авторы считают, что французы выстроились между 9 и 10 часами утра. Однако в "Religieux" указывается тот же час, когда Клинье де Брабант и другие получили приказ начать кавалерийскую атаку против английских лучников. "Chronique de Ruisseauville" называет 10 часов утра как момент, когда англичане издав боевой клич и начали наступление. На первый взгляд, это время не соответствует сведениям, что прошла большая часть дня, но с точки зрения людей, которые ждали на позиции с 7 до 8 утра, ожидание могло показаться долгим.

В целом, маловероятно, что реальное сражение началось раньше 10 часов утра. Попытка французов оттянуть время провалилась. Поэтому они столкнулись с английской атакой еще до прибытия дополнительных войск. Кроме того, они только недавно выстроили свои линии, чтобы учесть прибытие других запоздавших войск. В их рядах царило замешательство или, по крайней мере, отсутствие координации, несмотря на заранее разработанные планы сражения. Хотя мы должны остерегаться ретроспективы, возможно, в этот момент, как предполагает Монстреле, среди них действительно были "некоторые более мудрые, которые опасались сражаться с англичанами в открытом бою". В этот момент обе стороны были полны опасений, поскольку исход битвы никогда не был предрешен.

Где именно находились армии в тот момент, когда Генрих начал свое наступление? Уолсингем называет расстояние между ними в 1.000 шагов, что, как мы можем предположить, означает около 1.000 метров. Учитывая споры о том, как далеко мог достать длинный лук, интересно отметить, что Псевдо-Эльмхем дает расстояние в три выстрела из лука, возможно, 450–500 метров. Однако определить местонахождение армий на местности невозможно. В "Gesta" говорится, что после религиозных обрядов Генрих приготовился к выходу в поле, "которое находилось на небольшом расстоянии от его покоев". Это не означает, что английская позиция была расположена в Мезонселе. Если бы это было так, то не было бы смысла в последующем приказе Генриха подвезти обоз к его тылу. Более того, если англичане могли видеть французские линии со своей первой позиции, что предполагают "Gesta" и некоторые другие авторы, то их позиции должны были находиться далеко впереди Мезонселя, иначе французы были бы скрыты склоном между Мезонселем и дорогой между Азенкуром и Трамекуром. По обе стороны поля между нынешними дорогами D71E и D104 земля понижается, и в тот период к этим дорогам, вероятно, подступали лесные массивы. Поэтому, учитывая имеющиеся у нас описания позиции Генриха, вполне вероятно, что он расположил свои войска по крайней мере на середине пути между Мезонселем и Азенкуром, а возможно, и ближе к последнему.

Судя по моим данным, наиболее вероятная позиция для его передовой линии находится на пересечении с церковью и замком Трамекур, в районе, описанном на карте как La Cloyelle. В этом месте местность более ровная и больше всего похожа на ту, которую описал Уолсингем – "поле, недавно засеянное пшеницей, где было очень трудно стоять или продвигаться вперед из-за неровности и рыхлой земли". По направлению к Мезонсель земля более наклонная и лучше дренируется. Поскольку Генрих намеревался занять оборонительную позицию, он должен был выбрать это место, чтобы максимально затруднить подход французов к нему. Земля также должна была быть достаточно мягкой, чтобы можно было легко вбить колья. Накануне вечером была предпринята разведка местности и рельефа.

Эта предполагаемая первая английская позиция также хорошо согласуется с расстояниями между его линиями и линиями французов. Если отмерить 1000 метров на север, то их передовая линия окажется в районе, который на карте называется Les Soixante, а их отряды займут самые высокие участки местности выше 130-метрового контура. Это также помещает их между Руиссовилем и Азенкуром, что соответствует описаниям хроник. Наконец, лесные массивы находились как со стороны Азенкура, так и со стороны Трамекура. Это, в сочетании с расположением местности, создало эффект воронки. Французы располагались в раструбе воронки, а Генрих – на более узком конце. Если он предполагал, что французы будут атаковать его, то он занял идеальную оборонительную позицию. Его фланги были защищены деревьями и тем, что земля обрывалась с обеих сторон. Его лучники были защищены кольями и, как я предположил ранее, могли быть частично укрыты за деревьями. Чтобы атаковать его, французам пришлось бы сосредоточить свои войска на фронте, который становился все более узким по мере продвижения в перед.

Однако именно Генрих сделал первый шаг вперед. Поэтому вопрос заключается в том, насколько далеко вперед продвинулись он и французы, прежде чем армии встретились и вступили в бой. Прежде чем ответить на этот вопрос, необходимо выяснить, почему Генрих решил наступать, создав сильную оборонительную позицию. Ответ заключается в том, что французы не проявляли никаких признаков атаки. Наиболее полный рассказ о решении Генриха содержится у Тита Ливия и Псевдо-Эльмхема, оба хрониста опирались на информацию, полученную от участвовавших в битве командиров. Поскольку было очевидно, что французы не проявляли никаких признаков желания сделать первый шаг, Генрих посоветовался со своими самыми опытными военачальниками, следует ли ему "наступать со своими войсками в том порядке, в котором они стояли". Их совет был таков: английская армия только ослабеет, если будет дольше стоять на месте, учитывая недостаток продовольствия и те нагрузки, которым она уже подверглась. С другой стороны, враг находился на своей собственной земле, и его можно было легко снабдить. Промедление позволяло им "увеличить свои силы за счет прибытия новых войск". Насколько Генрих располагал информацией о прибытии или ожидаемом прибытии подкреплений, неизвестно, но этот рассказ в точности соответствует тому, что мы подозреваем о причинах затяжки времени французами. Кроме того, если англичане выступили рано утром в преддверии атаки и взяли с собой мало провизии, они должны были все больше ослабевать и уставать. Необходимо было действовать.