Текст книги "1415. Азенкур. Новая история (ЛП)"

Автор книги: Энн Карри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

Переговоры о капитуляции

Как это было принято, Генрих предпринял несколько попыток переговоров во время осады. В конце концов, в его интересах было добиться быстрой победы, а также иметь достаточно возможностей напомнить горожанам об их затруднительном положении. В "Religieux" говорится о том, что Генрих пригласил де Гокура в свой лагерь для переговоров, но француз заявил, что его король не оставит это место в осаде надолго, а вскоре придет с большой армией. В той же хронике рассказывается, что несколько раз осажденные посылали к дофину своих представителей, передавая даже их предполагаемые слова. Было большое ликование, когда в Арфлер привезли известие о том, что сеньоры Франции собрались в большом количестве и занимают почти всю территорию от Парижа до Нормандии. По словам дез Юрсена, посланники выехали из Арфлера 1 сентября и передали свое послание дофину, когда он находился в Сен-Дени 3 сентября. 13 сентября герольд Монжуа подтвердил получение 4 турсих ливров за то, что он взял в свою компанию при переезде из Руана в Вернон (где тогда находился дофин) человека по имени Жовен Леско.[451]451
  BN manuscrit français 26040/4974, 4980.


[Закрыть] Последний был тайно послан из Арфлера де Гокуром, чтобы сообщить коннетаблю д'Альбре о состоянии обороны города. Точная дата миссии Леско неясна, но это дает интересное представление о том, как герольд мог быть использован для прикрытия секретной миссии. Возможно также, что таким образом можно было добиться скоординированных действий на суше и на море.

В "Gesta" Генрих издает очередной призыв к сдаче 17 сентября, снова ссылаясь на "Второзаконие" с его угрозой худших наказаний в случае продолжения сопротивления. Письмо, которое Генрих отправил в Лондон в день фактической капитуляции (22 сентября), скорее говорит о том, что к нему обратились жители города, но король отверг их предложения и решил начать штурм 18 сентября.[452]452
  Sources, 441–2, с оригиналом в London Letter Book I, folio cxliiib.


[Закрыть] В отличие от этого, в "Gesta" именно переговорщики, названные сиром де Гокуром и главными членами городского совета, отказались от соглашения, тем самым вынудив короля принять решение о начале штурма на следующий день. Это должна была быть крупная операция, в которой были задействованы не только все солдаты, но и моряки. Это, несомненно, подтверждает, что к этому моменту французская попытка прорыва блокады окончательно провалилась. Это должно было придать Генриху уверенности в том, что сопротивление французов ослабевает. В ночь на 17 сентября "звуком трубы" было объявлено, что все должны быть готовы под руководством своих капитанов к штурму стен на следующий день. Чтобы еще больше встревожить врага, Генрих всю ночь вел обстрел города.

Из "Gesta" следует, что 18 сентября штурма не было, но защитники Арфлера решили, что пришло время капитулировать. Их дух был сломлен потерей внешних укреплений и бомбардировками, и они были напуганы мыслью о штурме, где они будут полностью отданы на милость нападающих. Кроме того, они отчаялись получить какую-либо помощь из вне. И "Religieux", и Уолсингем утверждают, что сначала они обратились к герцогу Кларенсу, который сообщил об их желании королю. Затем Уолсингем утверждает, что Генрих послал графа Дорсета, лорда Фицхью и сэра Томаса Эрпингема для обсуждения условий. Его рассказ предполагает, что условием предварительного договора было то, что город сдастся в час дня в следующее воскресенье, 22 сентября (праздник Святого Мориса), если Карл VI или дофин, получив информацию о положении вещей, не снимут осаду силой оружия к этому моменту. Это условие было первоначально отвергнуто Генрихом, который хотел сдачи на следующий день, но затем он великодушно уступил желаниям осажденных.

На переговорах такого рода Генрих сохранял отстраненное величие, как и при осаде Руана в 1419 году. Так, по словам Уолсингема, король не присутствовал на церемонии передачи заложников из числа горожан и некоторых членов гарнизона, и было решено, что сир де Акевиль должен передать ультиматум французскому королю и дофину. Выбор де Акевиля, чья резиденция находилась недалеко от Этрепаньи в нормандском Вексене, подтверждается в письме, которое Генрих отправил в Лондон 22 сентября. Согласно Лефевру, де Акевиль передал дофину Людовику в Вернон послание, в котором говорилось, что помощь городу должна быть предоставлена в течение трех дней.

Предварительный договор, по-видимому, не сохранился, но его условия отмечены в нескольких хрониках и в письме, которое Генрих отправил в Лондон 22 сентября. В нем он сообщал, что город сдался в этот день, поскольку французская армия не появилась. В бургундских хрониках есть комментарий, что две башни, охранявшие гавань, продержались еще два дня (Монстреле увеличивает это число до десяти), но это сомнительно. Нет сомнений, что Арфлер сдался полностью. Однако это не то объяснение, которое приводится в "Religieux". По словам этого хрониста, в день, назначенный для полной капитуляции, осажденные создали впечатление, что не хотят выполнять соглашение. В результате в полдень Генрих начал активный штурм города, продолжавшийся три часа, по окончании которого те, кому было поручено защищать "другую часть города", открыли ворота англичанам. Таким образом, осажденные сдали себя и город англичанам. "Religieux" утверждает, что эта информация поступила от сиров д'Эстутевиля и де Гокура, а после этого отрывка следует обличение против бездействия тех, кто допустил падение города. Он утверждает, что из-за их бездействия французские военные командиры стали посмешищем в других странах. Но он стремится оправдать короля, чья храбрость, по его словам, могла бы предотвратить эту катастрофу, если бы не плохое здоровье, которое не позволило ему действовать. Этот рассказ был написан задним числом после катастрофы при Азенкуре. Подобно тому, как вокруг битвы сформировалась культура обвинения  в поражении, мы можем видеть, что это произошло и во время осады. Французские хронисты подчеркивают, что жители Арфлера были недовольны тем, что их заставили сдаться.

Хотя переговоры о заключении предварительного договора велись от имени Генриха, он принял полную капитуляцию лично, сидя в павильоне на вершине Мон-Леконта, вдали от суматохи осады и зловонного дыма! "Gesta" предоставляет нам великолепный отчет о церемонии, где Гилберт Умфравиль стоит справа и держит шлем короля, украшенный короной. Де Гокур и представители города подошли к Генриху и передали ему ключи от города. Король передал ключи графу-маршалу. Генрих милостиво обратился к де Гокуру, а затем пригласил его и других на банкет в компании своих английских сеньоров. Такое проявление великодушия было неотъемлемым элементом средневековой королевской власти во время войны. Это давало королю возможность продемонстрировать свою милость, а также подчеркнуть свою победу. В Арфлере были установлены английские штандарты, а граф Дорсет был назначен капитаном города.

Бургундские хронисты сообщают, что Генрих торжественно въехал в Арфлер 23 сентября. Он подъехал верхом к воротам, а затем сошел с коня и пешком направился к церкви Святого Мартина, где совершил обряд посвящения, поблагодарив Бога за удачу. Это поведение напоминает въезд в Лондон двумя месяцами позже. Генрих намеренно отказался от триумфа делая акцент на Божьей воле, что полностью соответствовало религиозному тону, в котором он объявил войну. Возможно, именно поэтому "Gesta" вообще не упоминает о торжественном въезде, говоря лишь о том, что 23 сентября Генрих вместе со своими ближайшими советниками отправился в Арфлер, чтобы осмотреть город. Точно так же в "Gesta" нет упоминания о добыче, взятой в городе, в то время как другие английские хронисты, а также бургундцы говорят, что король захватил большое количество вещей, причем некоторые были распределены "по заслугам", и что трофеи также были отправлены в Англию. В своих отчетах после кампании капитаны были обязаны подробно описывать военные трофеи, которые они и их люди захватили и на часть которых корона имела право. Ни в одном из сохранившихся отчетов не упоминается какая-либо прибыль, полученная на этом этапе кампании, что говорит о том, что ценного было мало.

Арфлер Генриха V

Обращение Генриха с городом полностью соответствовало обычаям и практике. Обычно побежденному гарнизону разрешалось уйти при условии, что они не будут больше поднимать оружие против короля во время этой кампании.[453]453
  Существовали различные практики относительно того, разрешалось ли им оставлять свои доспехи и личное оружие. Бургундские летописцы упоминают, что они пришли в своих pourpoints, подразумевая, что от них потребовали отказаться от доспехов.


[Закрыть] "Gesta" сообщает нам, что соглашения, заключенные с де Гокуром и его товарищами по гарнизону, были записаны и внесены в одну из книг записей, но таких текстов не обнаружено. Единственным условием, которое мы можем доказать, было то, что эти воины дали клятву явиться в Кале 11 ноября. Последствия этого и дополнительное задание, которое, по-видимому, было дано де Гокуру в связи с вызовом дофину, будут рассмотрены в следующей главе. Что касается горожан, то король приказал провести сегрегацию населения, как только прибыл в город. Те, кто присягнул на верность, и те, кто должен был содержаться под стражей с целью получения выкупа, были оставлены (хронисты расходятся во мнениях относительно того, были ли эти горожане-заложники вывезены в Англию).

"Gesta" утверждает, что из оставшегося населения 24 сентября были изгнаны 2.000 женщин, детей, бедных и беспомощных (в других источниках под ними понимаются также больные и престарелые). Отчасти это был гуманитарный акт. Этим группам населения было бы невозможно остаться в Арфлере, учитывая его физическое состояние и продолжающуюся войну. Обращение с женщинами было стандартным: им разрешили уйти со своей одеждой и всем, что они могли унести, а также, возможно, выдали по 5 су. Дез Юрсен предполагает, что в количестве 1500 человек они были сопровождены англичанами в Лиллебонн, где их встретил Бусико, который дал им еду и питье. На следующий день он приказал доставить их в Руан на лодках. Церковникам также было дано разрешение уехать.[454]454
  3 января 1416 года Генрих подарил Жану де Бурдену (или Бордилли) его приходскую епархию Святого Мартина. (French Rolls, 576).


[Закрыть] "Religieux" предполагает, что молодых людей заставили остаться, чтобы помочь в обороне города. Мы не можем точно сказать, сколько коренных жителей осталось.

В намерения Генриха входило создание второго Кале. 300 латников и 900 лучников (один к трем), размещенных в качестве гарнизона при графе Дорсете, отражали стандартную пропорцию в английской армии при походе в Кале.[455]455
  PPC, ii, 147–8.


[Закрыть] Изгнание коренного населения, попытки поощрить английское переселение и замена французских властных институтов были прямой параллелью с политикой Эдуарда III в 1347 году. В грамоте, выданной Арфлеру Карлом VIII в 1492 году, утверждается, что Генрих приказал сжечь на рынке муниципальные документы и существующие титульные грамоты, а также ограничил покупку и наследование собственности, так что оставшиеся местные жители были низведены до статуса арендаторов у своих новых английских хозяев.[456]456
  H. Lamotte, Antiquités de la ville d'Harfleur (Paris, 1799), 64.


[Закрыть] 5 октября 1415 года хранитель королевства Джон, герцог Бедфордский, направил приказ шерифам Лондона объявить, что все купцы, торговцы и ремесленники, желающие поселиться в городе Арфлер, должны отправиться туда со всей поспешностью с товарами и оборудованием, и что капитан города предоставит им дома. После того как они поселятся, король выдаст им хартию вольностей.[457]457
  London Letter Book I, 159.


[Закрыть] Мы не знаем, сколько поселенцев прибыло в город на этих ранних этапах. Документально подтверждено только одно предоставление дома до второго вторжения в августе 1417 года. В декабре 1415 года Ричарду Бокеланду из Лондона был пожалован дом в Арфлере под названием "Павлин" в награду за то, что он предоставил два судна для помощи королю во время осады города.[458]458
  French Rolls, 577.


[Закрыть] Но многочисленные пожалования, сделанные между 1417 и 1422 годами – всего 497, – часто ссылаются на предыдущих владельцев с английскими именами, что подразумевает, что какое-то переселение действительно ранее происходило. Хартия вольностей не выдавалась до 1444 года, к тому времени город был потерян французами, а затем возвращен. Эта хартия подтвердила первоначальное намерение Генриха "сразу же после завоевания" заселить город англичанами и вновь попыталась предложить стимулы, которые включали торговые льготы и право избирать мэра и городской совет. Любопытно, что выборы должны были состояться в годовщину взятия города Генрихом V (22 сентября) или в течение шести дней после этого.[459]459
  "Rôles normands et français et autres pièces tirées des archives de Londres par Bréquigny en 1764, 1765, et 1766", Mémoires de la Société des Antiquaires de Normandie, 23 (1858), 234–6.


[Закрыть]

Арфлер также предполагалось использовать в качестве военной базы и порта для поставок из Англии. Между 22 сентября и 5 октября в Лондоне было опубликовано еще одно объявление, в котором купцам предлагалось поспешить к королю в Арфлер со всеми видами продовольствия, одежды и доспехов.[460]460
  London Letter Book I, 161.


[Закрыть] О том, что это вызвало определенный отклик, свидетельствует поручение, выданное 12 октября Джону Лоуни, горожанину и бакалейщику города, взять провизию, доспехи и другие предметы для обеспечения, хранения и помощи Арфлеру.[461]461
  CPR 1413–16, 364.


[Закрыть] Поскольку Арфлер был форпостом на вражеской территории, он должен был полностью полагаться на снабжение из Англии, как сейчас, так и в течение длительного времени. Кроме того, нужно было провести множество ремонтных работ зданий, поврежденных во время осады. Ваврен говорит, что Генрих начал заниматься этим сразу же, как только вошел в город. Артиллеристы, плотники и каменщики, набранные во время кампании, были направлены в Арфлер для его обороны и восстановления, и поэтому очень вероятно, что Генрих оставил все свои пушки и другую осадную артиллерию в Арфлере.[462]462
  О восемнадцати артиллеристах, сорока двух плотниках и двадцати каменщиках там, см. BL Additional Manuscript 4601/99 cited in Wylie, Henry V, ii, 63 n. 8.


[Закрыть]

Содержание Арфлера оставалось дорогостоящим кошмаром даже после победы при Азенкуре. Парламент в ноябре 1415 года проголосовал за взимание налогов на его содержание, а вскоре после возвращения короля совет призвал провести полную инспекцию городских оборонительных сооружений и артиллерии.[463]463
  PPC, ii, 184. Для более полного понимания периода после осады см. A. Curry, "Harfleur et les Anglais 1415–1422", Нормандия и Англия в Средние века (Caen, 2003), 249–63. Версия на английском языке доступна в A. Curry, "Harfleur under English Rule 1415–1422", The Hundred Years War. Part III. Further Considerations, ed. A. Villalon and D. Kagay (Brill, 2013), 259–84.


[Закрыть] Для ремонта были привлечены дополнительные мастера, а также отправлены продукты питания, включая 1000 четвертей овса для солдатских лошадей. К концу года в городе была создана надлежащая финансовая администрация под руководством Томаса Барнеби, полномочия которого были идентичны полномочиям казначея Кале. Когда французы начали готовиться к попытке захвата города в следующем году, из Англии было отправлено в Арфлер большое количество вина, пшеницы, солода, бекона и живых животных. К апрелю 1416 года ситуация стала серьезной не только с точки зрения поставок продовольствия, но и артиллерии. Люди и множество лошадей были потеряны во время неудачных вылазок в окрестности в предыдущем месяце. Поэтому Дорсет написал Генриху письмо, предупреждая, что если помощь не придет, то ему и его гарнизону придется эвакуироваться из Арфлера.[464]464
  PPC, ii, 196–7.


[Закрыть] Ситуации помогла победа англичан в битве на Сене 15 августа 1416 года, победа, которую "Gesta" подчеркивает как еще одно проявление божественной поддержки, одержанной в равной степени, если не в большей, благодаря молитвам короля и храбрости Бедфорда как командующего.[465]465
  Gesta, 144–9.


[Закрыть]

Выбор Генрихом Томаса Бофорта, графа Дорсета, в качестве капитана своего нового завоевания не был случайным, учитывая опыт графа и его королевское происхождение, хотя и внебрачное, поскольку граф был сыном Джона Гонта от его любовницы, Кэтрин Суинфорд[466]466
  Екатерина (Кэтрин) Суинфорд (англ. Katherine (Catherine) Swynford), урождённая Екатерина де Роэ (англ. Katherine de Roet; ок. 1350 – 10 мая 1403) – дочь рыцаря из Эно Пейна де Роэ, 3-я жена Джона Гонта, 1-го герцога Ланкастера. Екатерина воспитывалась при английском королевском дворе, позже оказалась на службе у Бланки Ланкастерской, первой жены Джона Гонта. После смерти Бланки стала любовницей герцога, родив ему четырёх детей, которые носили фамильное прозвание Бофорт. После смерти второй жены Гонта английский король Ричард II позволил дяде жениться на давней любовнице, а все родившиеся до этого дети были легитимизированы папской буллой. Екатерина является предком всех английских (а позже и британских) королей, начиная с Эдуарда IV.


[Закрыть], хотя он и его братья и сестры позже были узаконены. Неудивительно и то, что король счел необходимым выставить гарнизон в 1.200 человек, хотя это сразу же уменьшило по меньшей мере на десятую часть его армию.[467]467
  PPC, ii, 184–5. Первая сохранившаяся ведомость ― за первый квартал 1416 года (E101/47/39).


[Закрыть] Оборонительные сооружения города были повреждена настолько, что требовалось большое количество защитников, а на ремонт пришлось потратить очень много денег.[468]468
  B. Le Cain, "Les fortifications de Harfleur au début du XVe siècle. Les années de l'occupation anglaise", Les fortifications Plantagenêt, ed. M-P. Baudry (Poitiers, 2000), 103–10.


[Закрыть] Кроме того, военная разведка обнаружила, что французы собираются с силами выше по реке в Руане.

Генрих добился успеха в своих первых военных действиях во Франции, но за это пришлось заплатить немалую цену. Осада заняла слишком много времени для той численности армии, которой он располагал. Дизентерия распространилась гораздо быстрее, чем обычно, и все еще давала о себе знать в течение нескольких недель после капитуляции. Потеря самых близких друзей и многих солдат из-за болезни, смерти и эвакуации домой не могла поднять боевой дух армии. Важно, однако, что Генрих не повторил ошибок, допущенных им при Аберистуите в 1407 году. В Арфлере он отвел совсем немного времени между заключением предварительного договора (18 сентября) и необходимой капитуляцией (22 сентября). Французы не могли послать армию всего за четыре дня. Однако, возможно, единственным настоящим гениальным решением Генриха было решение как можно быстрее уйти из Арфлера. Он правильно рассчитал, что французы будут стремиться преследовать его, поскольку он был тем призом, который они искали. Арфлер мог подождать, пока английский король будет разгромлен, поскольку тогда город станет легкой добычей.

5.
Сражаться или не сражаться, 22 сентября – 8 октября 1415 года

Когда осада Арфлера подходила к концу, обеим сторонам предстояло принять важные решения. Для французов вопрос заключался в том, стоит ли предпринимать усилия по освобождению города. Если нет, то что им делать дальше, чтобы противостоять действиям Генриха? Их ответ на второй вопрос, конечно же, зависел от того, что решит делать Генрих. Таким образом, как и во время первого вторжения, французы оказались в невыгодном положении и могли отвечать только на действия Англии. Однако Генрих тоже оказался перед дилеммой. Что ему делать дальше? Неужели осада настолько истощила его армию, что ему пришлось пересмотреть свои первоначальные планы? Теперь нам нужно перейти к вопросам, стоящим перед каждой из сторон, начиная с французов.

Почему французы не послали армию для освобождения Арфлера? Почему они не воспользовались возможностью, предоставленной соглашением 18 сентября, дать сражение, чтобы спасти город? Объяснение простое. Они не смогли вовремя собрать достаточно большую армию, чтобы гарантировать успех. Генрих V осадил в город с большой армией. Даже если бы дизентерия уменьшила численность его армии – а нет уверенности, что французы знали об этом или что болезнь к этому моменту полностью его поразила, – силы, имевшиеся в его распоряжении в день, назначенный для сдачи города (22 сентября), были бы значительными. Французы были не в состоянии принять вызов. Чтобы понять это в полной мере, необходимо проанализировать их действия с момента высадки англичан в середине августа. В это время король и дофин находились в Париже, а главные сеньоры – в своих владениях, куда они разъехались после заключения мира с Бургундией 13 марта.[469]469
  Monstrelet, iii, 69–70.


[Закрыть] Хотя в течение нескольких месяцев до высадки англичан и в ответ на осаду были предприняты приготовления, французы не могли выступить с широкомасштабным призывом к оружию до высадки англичан. Через несколько дней после начала осады Арфлера д'Альбре отправил бальи из Руана в Париж к королю, дофину и совету, чтобы сообщить им о "приходе англичан". Бальи также было поручено передать "par bouche" (устно) то, что д'Альбре считал необходимым для спасения Арфлера и его окрестностей.[470]470
  BN manuscrit français 26040/4971, printed in full inde Cagny, 95–6.


[Закрыть] Мы не можем точно знать, что он сообщил, но королевское правительство отреагировало так быстро, как только могло.

28 августа в Нормандии и прилегающих областях было объявлено о сборе дворянского ополчения.[471]471
  BN manuscrit français 25709/725 (приказ бальи Каена виконту Фалеза); BL Additional Charter 3464 (приказ бальи Кана виконту Байе).


[Закрыть] Это последовало за объявлением, сделанным в начале июня, о том, что все дворяне и другие лица, привыкшие носить оружие, должны быть готовы к отражению вторжения.[472]472
  BN manuscrit français 25709/722.


[Закрыть] Теперь можно было объявить, что англичане действительно высадились и осадили Арфлер, и что для оказания сопротивления и защиты королевства король отправил дофина в качестве лейтенанта и генерал-капитана в Нормандию. Король намеревался вскоре последовать за ним, чтобы снять осаду и сразиться с врагом с божьей помощью. То, что мы видим в формулировке этого текста, является зеркальным отражением английского оправдания войны. Французы отправили посланников в Англию в надежде заключить мир, который позволит избежать пролития христианской крови и всех неудобств и ущерба, которые принесет война. Они сделали все, что требовали Бог и разум, но враг все равно вторгся, угрожая разрушениями и уничтожением не только Арфлеру, но и всей Нормандии. Бальи должны были "во всеуслышание" объявить по всей территории входящей в их юрисдикцию, что "все дворяне и мужчины этой местности, способные вооружиться и привыкшие вести войну", а также лучники и арбалетчики, должны лично отправиться в сопровождении такого количества хорошо вооруженных и конных людей, какое они могли предоставить, чтобы как можно скорее присоединиться к дофину в Руане. Бальи также должны были следить за тем, чтобы города и замки оставались надежно укрепленными и защищенными, а церковники выполняли возложенные на них обязательства по предоставлению транспорта в виде телег и возчиков. Бальи также должны были сообщить войскам, что они получат жалование, как только прибудут на место сбора, и что они также получат защиту на шесть месяцев от любых судебных дел, рассматриваемых против них. По дороге в Руан или в другие места, согласно приказу, они должны были носить белый крест и были обязаны воздержаться от грабежа, а также не останавливаться более чем на одну ночь в одном месте за счет местных жителей.

В Париже это объявление было опубликовано 30 августа "перед обедом".[473]473
  Archives de la Prefecture de la Police, Livre vert vieil premier, folio 54v, cited in Famiglietti, 165.


[Закрыть] В Нормандии мы можем проследить чтение приказа в различных местах, включая рынок Байе 8 сентября и Тьюри 9 сентября. Созыв не был объявлен за пределами Пикардии, Нормандии и Иль-де-Франс, и, как утверждал Фамильетти, не являлся созывом арьербана. Подобный тип созыва ополчения, предполагал полную потерю земельных владений в случае неповиновения, использовался во время гражданских войн 1410–14 годов, несомненно, в качестве проверки верности короне.[474]474
  Famiglietti, 165; Contamine, Guerre, état et société, 214, 220.


[Закрыть] Как средство сбора войск против внешнего врага, он устарел и не использовался с 1356 года. Для противостояния англичанам в 1415 году требовалась профессиональная армия. Поэтому был использован semonce des nobles, созыв владельцев ленных поместий и других людей, являвшихся профессиональными военными – другими словами, это те слои общества, которые были освобождены от налогов, и обязаны нести военную службу короне. Цель semonce des nobles была двоякой: во-первых, предупредить опытных воинов о том, что король набирает армию, и, во-вторых, оповестить тех, кто был обязан нести службу в силу своего положения или должности. Эти люди должны были присоединиться к отрядам, созданным или готовящимся к созданию под началом коннетабля, маршала, герцога Алансонского и других дворян, а также к отрядам, состоящим на службе у дофина и короля. Ядром французской армии были вассалы короны и крупных сеньоров, дополненные меньшими отрядами рыцарей и оруженосцев. В этом отношении она была очень похожа на английскую, хотя в ней преобладали не лучники, а латники. Войска, собранные semonce des nobles, формировали свои собственные небольшие отряды под руководством местного бальи. Как и в случае с англичанами, все войска получали жалование, причем деньги выдавались капитану для передачи своим людям. У французов также был эквивалент контрактов в виде lettres de retenue (гарантийное обязательство).[475]475
  P. Contamine, War in the Middle Ages (English translation by M. Jones, Oxford, 1980), 153.


[Закрыть] Известно, что ни один такой контракт не был заключен для этой кампании, поэтому кажется маловероятным, что эта система использовалась. Это может быть связано с тем, что в lettres de retenue указывался срок службы, тогда как французам, очевидно, нужно было иметь в готовности столько людей, сколько было необходимо для противодействия английской угрозе.

Трудно было предугадать, как долго продлится эта угроза и какую форму она примет, но что бы ни произошло, затраты на сопротивление были бы значительными, поскольку Генрих вторгся в страну с большой армией. На заседании совета в Париже 31 августа было решено, что налоговых субсидий, назначенных в середине марта, не хватит для оплаты армии, снабжения артиллерии и всех других предстоящих королевских расходов. В результате было приказано собрать еще 24.000 турских ливров (около 4.000 фунтов стерлингов) к 20 сентября.[476]476
  BN manuscrit français 25709/726. Contamine, Guerre, état et société, 223 неверно истолковывает этот документ как означающий, что французы намеревались собрать еще 9.000 человек. В тексте не говорится об этом, а скорее о том, что необходимо взимать больше налогов для армии, которую король собирал ("mis sus"), состоящей из 6.000 латников и 3.000 лучников..


[Закрыть] В протоколе этого решения снова говорится о том, что французы приложили все усилия для заключения мира с Англией, но враг осадил Арфлер и намеревался продолжить свое "проклятое предприятие", направив войска в другие части королевства. Что еще более важно, здесь указана численность армии, которую предполагали французы – 6.000 человек пехоты и 3.000 лучников. Денег на то, чтобы собрать больше, не было.

Может показаться, что французские короли имели преимущество перед своими английскими коллегами в том, что они могли собирать налоги, когда им это было нужно, не обращаясь к Генеральным штатам. Но у них не было доступа к тем же источникам кредитования, что и у английской короны. Парламентское налогообложение было надежным, и поэтому можно было привлекать средства под гарантии их будущего сбора. Французская корона уже испытывала финансовые трудности в результате междоусобной войны. Новые затруднения были еще более серьезными. Налог, который предписывалось собрать к 1 июня и 1 августа, поступал медленно, хотя есть свидетельства того, что деньги доставлялись из населенных пунктов в Париж в течение всего лета.[477]477
  Rouen, AD Seine Maritime 100J6, no. 40 (квитанция от 5 июля, полученная в парижской кассе за 1.500 турских ливров, доставленных Кардо де Лэтре, комиссаром по сборам в Кан, как часть помощи "для сопротивления англичанам"). Он заплатил еще 500 турских ливров 28 июля. (no. 41).


[Закрыть] После того, как Руан был определен в качестве места сбора армии, налоговые сборы в Нормандии стали доставляться туда, чтобы их можно было напрямую направить на военные расходы. К середине сентября один из военных казначеев, Маке Герон, находился в столице Нормандии.[478]478
  См., например, Rouen, AD Seine Maritime 100J8, no. 1 (квитанция от 16 сентября 1415 года об оплате перевозки 3.000 турских ливров из Сен-Ло в Руан для Маке Герона).


[Закрыть] Карл VI также получил от Папы Римского из Авиньона буллу, которая позволяла ему взимать налоги с духовенства для покрытия военных расходов.[479]479
  BN pièces originales 423, du Boscaule 2.


[Закрыть] Налоговое бремя было крайне непопулярным среди населения. По словам парижского буржуа, король ввел "самый тяжелый налог, который когда-либо видели за все существование человечества", что было явным преувеличением, но оно было окрашено его ретроспективным пониманием того, что "это не принесло никакой пользы королевству Франция".[480]480
  J. Shirley, A Parisian Journal 1405–1449 (Oxford, 1968), 94.


[Закрыть] Аналогичные комментарии можно найти у "Religieux", которые отмечали, что по мнению французского населения, не было особого выбора между французскими чиновниками и англичанами в плане вымогательства.

Еще одной проблемой, с которой столкнулись французы, была проблема командования. Поскольку Генрих вторгся, чтобы бросить вызов королевской власти Карла, было необходимо, чтобы сам король сыграл решающую роль в сопротивлении. Первым символом этого стало его присутствие в процессии на мессе в Нотр-Дам де Пари 9 сентября. На следующий день он присутствовал на мессе в Сен-Дени, где были явлены мощи святого, особого покровителя Франции, и королю была вручена орифламма, как это было в начале войны против Бургундии в феврале 1414 года.[481]481
  Religieux, v, 538–9, 285–6; Famiglietti, 277 n. 83.


[Закрыть] Как и в тот раз, король доверил знамя Гильому Мартелю, сиру де Баквиль, чье владение находилось в Пай-де-Ко к северу от Арфлера. Мартель, вероятно, был одним из тех, кто был при короле во время его первой вспышки безумия в 1392 году, а сейчас ему самому было уже за шестьдесят. Он встретил свою смерть битве при Азенкуре.

Король Карл возглавлял королевскую армию в войне против Бургундии летом 1414 года, но назначение дофина генерал-капитаном 26 апреля 1415 года подразумевало, что официальное военное командование в этом случае будет возложено на него. Как мы видели, приказ о сборе ополчения призывал войска присоединиться к дофину в Руане. Дофин покинул Париж 1 сентября, и в тот же день были отправлены письма королевским герцогам. Как и его отец неделей позже, Людовик отправился на богомолье в аббатство Сен-Дени. По словам дез Юрсена, именно там 3 сентября он получил сообщение из Арфлера о том, что гарнизон отчаянно нуждается в помощи.[482]482
  Des Ursins, 507.


[Закрыть] К 13 сентября он достиг Вернон-сюр-Сен, куда Жовен Леско, тайно посланный из Арфлера, был отправлен коннетаблем в компании герольда Монжуа.[483]483
  BN manuscrit français 26040/4974, 4980. Religieux (v, 540–1) также рассказывает нам, что несколько раз осажденные посылали своих представителей к дофину, даже передавая нам их предполагаемые слова, обращенные к нему, ― о том, что они находятся в тяжелом положении и опасаются, что им придется сдаться, что было бы во вред королевству, учитывая важность и известность их города.


[Закрыть] Согласно "Religieux", дофин Людовик находился в Вернон-сюр-Сен и посланникам из Арфлера сначала было трудно попасть к нему на прием (возможно, это, конечно, проявление последующей обвинительной полемики), но когда им это удалось, Людовик заверил, что его отец-король обеспечит спасение города. Хронист утверждает, что в Арфлере с ликованием было встречено известие о том, что сеньоры Франции собрались в большом количестве и занимают почти всю территорию от Парижа до Нормандии.[484]484
  Religieux, v, 540–1. Des Ursins (507) говорит о том, что сир де Акевиль был послан арфлерцами около 15 сентября к королю в Мант и к дофину в Вернон, но они ничего не смогли сделать, "поскольку армия французов была недостаточно сильна, чтобы снять осаду". Это, вероятно, путаница с его миссией предупредить их о заключении договора о капитуляяции.


[Закрыть]