Текст книги "Тлеющие угольки"
Автор книги: Энджи Гейнор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Тогда она забилась как раненый зверь – толкала его в грудь, царапалась, молотила кулаками. Все тщетно. Она хотела ударить его коленом в живот, но Клифф был готов и к этому. Он ловко выдвинул ногу вперед, так что она оказалась у нее между бедер, и удар пришелся по воздуху. Приподняв ее подбородок и глядя ей в глаза, Клифф произнес:
– Не надо со мной драться, Линн! Успокойся.
– Пусти меня! Ты вырвешь мне волосы, идиот.
Это была неправда, он вовсе не держал ее за волосы, но Линн пошла на хитрость, потому что знала, что больше всего на свете он боится причинить ей боль.
– О, детка, прости! – Он пригладил ей волосы, а другой рукой обнял за талию. Вся гамма чувств отражалась в его глазах: от отчаяния и смятения до нежности и страсти. – Линн, выслушай меня. Я не могу позволить тебе уйти! Если бы я только мог! Я понимаю, что так было бы легче для всех. Но я не могу, любимая. Просто... не могу.
– Клифф, я тебя умоляю. С этим пора кончать. Так больше не может продолжаться. – Внезапно она расплакалась слезами усталости, отчаяния и муки. – Ты не должен оставаться здесь. Я... я слишком хочу тебя, когда ты рядом.
– Любимая, неужели ты думаешь, что я этого не знаю? Со мной происходит то же самое. Не надо плакать, Линн. Прошу тебя. Я приехал сюда не для того, чтобы причинить боль тебе или твоим детям. Я приехал, потому что не мог оставаться без тебя, особенно после того, как снова увидел тебя, целовал тебя, сжимал в объятиях.
Губы его легко коснулись ее губ, его дыхание овевало щеку. Это была сладкая пытка.
– Прошу тебя, Линн, позволь мне объяснить.
Голос его внезапно стал таким тихим, таким проникновенным, что она не заметила, как губы ее раскрылись навстречу его поцелую; все ее чувства были устремлены к нему, руки непроизвольно обвили его шею, пальцы запутались в темных завитках его шевелюры. И даже когда они уже отпрянули друг от друга, их чресла были по-прежнему сомкнуты и по ним разливалось горячее мучительное желание.
Сердце ее гулко колотилось, дыхание сделалось неровным, прерывистым. Линн не могла вымолвить ни слова – только смотрела на него исполненными печали глазами и думала о том, что будет с ними дальше. Она знала, что очередная утрата станет сродни медленной смерти.
Сцепив ладони у нее за спиной, Клифф коснулся губами ее щеки.
– Мы воспламеняемся, едва дотронувшись друг до друга. Ты же не будешь этого отрицать?
Линн молча кивнула.
– Так как же, Линн? Ты дашь мне несколько минут, чтобы все объяснить?
Она вздохнула и, выскользнув из его объятий, опустилась на укрепленную на бревнышке длинную деревянную доску, использовавшуюся как детская качалка, и безвольно уронила руки на колени.
– Хорошо, Клифф, я тебя слушаю.
Клифф сел на подвесные качели и, задрав голову, с опаской посмотрел на жалобно заскрипевшую перекладину, к которой были подвешены цепи.
– В инструкции сказано, что они рассчитаны на триста фунтов, – безучастно промолвила Линн, затем добавила с нервическим смешком: – Хотела бы я посмотреть на ребенка, который весит триста фунтов.
Клиффу хотелось взять ее на руки, убаюкать, чтобы она забыла о снедавшей ее тревоге, которую пытается скрыть за непринужденной беседой. Но он не сделал этого. Вместо этого он заметил в тон ей:
– Может, они рассчитаны на троих по сто фунтов каждый.
– Скорее уж на шестерых по пятьдесят. – Линн снова вздохнула и подняла голову; в глазах ее стояли слезы. – Итак, Клифф, зачем ты приехал?
Он с такой силой сжал цепи, что у него побелели костяшки пальцев.
– Вчера вечером я последовал за тобой в отель.
Линн кивнула.
– Я знаю. Я видела тебя. Ты потом... уехал.
Ему показалось, что слова ее проникнуты глубокой сердечной болью. Казалось, в глубине души она сожалела о том, что он уехал.
– Я собирался зайти, то есть хотел... но я прекрасно понимал, что произойдет, если ты не прогонишь меня.
Линн тоже понимала, и они молча взирали друг на друга, точно цепями скованные общим сознанием, общим воспоминанием о том, что было между ними и что могло бы продолжаться всю ночь, подойди он тогда к ее двери.
– Не думаю, что тебе этого хотелось, Линн, – хриплым от волнения голосом промолвил Клифф.
Линн кивнула.
– Нет... не хотелось, – пробормотала она, а про себя добавила: но наверняка этим бы все кончилось.
– Я знаю, это не помогло бы нам решить нашу... проблему.
Линн устремила на него испытующий взгляд.
– Клифф, это не наша проблема. Это твоя проблема, насколько я могу судить. И заключается она в том, что ты не желаешь поверить в очевидное.
– Видимо, как и ты. Линн, разве возможна ошибка, когда два теста, сделанные в разное время, дали один и тот же результат? Черт побери... – Клифф досадливо махнул рукой. – Послушай, оставим эту тему. Давай договоримся пока этого не касаться.
Приняв ее молчание за выражение согласия, Клифф скороговоркой, словно боялся, что она не даст ему выговориться, продолжал:
– Во-первых, я хотел сказать тебе, что, вернувшись домой, я собирался лечь спать и забыть обо всем, забыть о тебе. Но обнаружил, что я не в состоянии забыть тебя. У меня был год, чтобы забыть тебя, но я не смог этого сделать. А тут все, что произошло между нами, было так свежо в памяти; постель еще хранила твой запах. Боже мой, Линн! Я не мог даже уснуть. Первым же паромом я покинул остров. Ждать мне было нечего, и еще я надеялся, что ты тоже поплывешь тем же рейсом. Я решил, что нам лучше встретиться у тебя дома, лучше для тебя. Может быть, подумалось мне, здесь ты будешь чувствовать себя увереннее, спокойнее и позволишь сказать то, что я собирался тебе сказать. У меня и в мыслях не было снимать комнаты, которые предложила мне твоя домохозяйка. Все вышло как-то случайно. Я до сих пор не пойму, как это получилось.
Я сказал Луизе, что я твой старый знакомый и хочу с тобой повидаться. Сделал вид, что удивлен тем, что не застал тебя, хотя и знал, что тебя не было на том пароме. Спросил, могу ли я подождать тебя. Но она – не знаю почему – решила, что мне негде жить и что я хочу поговорить с тобой именно об этом. Она заверила, что уполномочена вести переговоры о найме, и повела меня показывать комнаты, которые вы сдаете. Луиза словно катком по мне прошлась. Я глазом не успел моргнуть, как она взяла с меня плату за месяц вперед.
Линн невольно улыбнулась. Что верно, то верно – настойчивость Луизы, ее способность действовать напролом действительно можно сравнить разве что с катком. Вначале Линн пригласила ее, чтобы она три раза в неделю помогала ей с уборкой. Она даже не заметила, как Лу превратилась в настоящую домоправительницу, постепенно взяв на себя функции и повара, и наставника, и душеприказчика. Она стала приходить пять раз в неделю, а то и чаще, если считала это необходимым. Когда Линн предложила ей переехать, это была уже пустая формальность. Вот уже два месяца, как Луиза занимала смежную с кухней комнату.
– Ну положим, – сказала Линн, – Луиза вынудила тебя снять эти злосчастные комнаты. Она и не на такое способна. Но какое ты имеешь право внушать моим детям, что ты их отец?
Разумеется, обвиняя его в этом грехе, она не могла не знать, что он ни в чем не виноват: Аманда использует слово «папа» так же часто, как слово «дядя». Но Линн боялась, что если пойдет у него на поводу, то окажется целиком во власти его обольстительных речей, окончательно запутается и в конце концов согласится с его самыми абсурдными идеями.
– Да не просил я ее называть меня папой, – возразил Клифф. – Я сказал ей, что меня зовут Клифф, а вовсе не папа. Но она твердила свое: папа, да папа. Тогда я попытался втолковать ей, что называть папой меня, человека, который таковым не является, значит вводить в заблуждение других людей, а говорить неправду нехорошо. Она только кивнула и заметила, что хорошие люди, по словам ее мамы, неправду не говорят.
Он потупился и облокотился на колени; качели в очередной раз скрипнули.
– Но все мои уговоры были тщетны. Она продолжала называть меня папой. – Клифф не сказал лишь, что он не очень-то старался переубедить девочку, что в глубине души ему было приятно то, что она видит в нем своего папу.
Линн презрительно фыркнула.
– Разумеется. Иначе просто быть не могло. Зачем пытаться взывать к здравому смыслу двухлетнего ребенка. Он еще не способен рассуждать логически. Все, что от тебя требовалось, это поправить ее, а если она не понимает, то просто не отзываться, до тех пор пока она не обратится к тебе так, как ты этого хочешь. Впрочем, тебе недолго мучиться, потому что здесь ты, само собой, не останешься. Я верну тебе твои деньги.
– Нет, – упрямо промолвил он. – Я остаюсь.
– А я говорю – нет, чтоб тебе провалиться! Вчера ты предлагал то же самое, с той лишь разницей, что вчера ты предлагал нам переехать к тебе, а теперь решил остановиться у нас. Мои возражения все те же. Я не позволю тебе войти в мою жизнь – в нашу жизнь, – только для того, чтобы ты в итоге убедился, что был прав, что не можешь любить чужих детей, а тем более воспитывать их. Забудь об этом, Клифф. Забудь.
ГЛАВА 14
Линн порывисто встала и направилась к дому, но Клифф схватил ее за руку и развернул лицом к себе.
– Дай мне шанс, – пробормотал он. – Я еще не объяснил тебе, почему я решил приехать к тебе. Нет, не затем, чтобы жить в твоем доме, просто быть рядом, навещать тебя, как любой другой мужчина, проявляющий к тебе интерес. Я хочу получше узнать твоих детей. Что, если со временем мне удастся полюбить его... их. Ведь если бы у тебя был другой ухажер, ты бы хотела, чтобы он полюбил твоих детей, верно?
– У меня нет ухажеров!
Клифф недоверчиво посмотрел на нее.
– Линн, почему ты решила заменить мать ребенку твоего брата?
– Почему? Что за вопрос? Потому что я люблю ее.
– А если бы не любила? Скажем, твой брат жил бы где-нибудь далеко-далеко, соответственно ты никогда не видела бы его дочь и не была бы привязана к ней. Что тогда? Смогла бы ты отдать ее на воспитание чужим людям? Точнее, другим чужим людям, потому что в той ситуации ты и сама была бы для нее чужой.
– Никогда, – сказала Линн. – Я любила брата. Поэтому хочу заменить его дочери мать.
– Вот видишь, Линн. Я тоже тебя люблю. Почему же я не могу воспитывать твоих детей? Вместе с тобой, как член семьи.
– Потому что... потому что в душе ты этого не хочешь. Тебе это не нужно. – В голосе ее сквозило отчаяние, смятение, испуг. – Клифф, ты даже на Майкла не обращал внимания. Ты... – Она с вызовом посмотрела на него. – Ты ненавидел его.
– Нет! – вскричал Клифф. – Ты не права. Возможно, я ненавидел в нем кого-то другого, но не его самого. – Он помолчал, затем вполголоса произнес: – Позволь мне остаться. Дай мне месяц. За этот год я стал другим человеком, многое понял. Мне нужно о многом рассказать тебе. Может быть, тогда ты поймешь меня, Линн. По крайней мере, мы можем быть просто друзьями.
– Ну да, друзьями.
Клифф сделал вид, что не расслышал ноток сарказма в ее голосе.
– Возможно, мне удастся смотреть на вещи объективно и не видеть... – Он осекся и растерянно покачал головой. – Все, о чем я прошу, это о том, чтобы проводить как можно больше времени вместе. Сидеть за одним столом, вместе гулять, играть в игры, разговаривать...
– Вместе спать, – вставила Линн.
– Линн, черт побери, я говорю о нас четверых.
– Нет, – отрезала она.
– Я еще не закончил. Прошу тебя, выслушай, прежде чем принимать окончательное решение. Прошу, садись.
Он смотрел на нее с такой мольбой и надеждой во взгляде, что Линн сдалась. Клифф снова занял свое место на скрипучих качелях.
– Я никогда не рассказывал тебе о своем детстве. Наверное, зря.
Линн насторожилась. Такого поворота она не ожидала. Она даже не была уверена, стоит ли ей слушать его. Что, если он надеется разжалобить ее? Нет. Она слишком хорошо его знает. Клифф Форман не принадлежит к тому типу людей, которые бьют на жалость.
– Я знаю, у тебя было несчастное детство, – осторожно произнесла она.
Клифф поднял на нее задумчивый взгляд.
– «Несчастное» это мягко сказано. Это был сущий ад. Самое ужасное, что вначале я был нормальным ребенком из благополучной семьи с достатком выше среднего. Мне было хорошо, мне казалось, что родители души во мне не чают. – Он снова потупил взор. – Я ошибался.
Линн наморщила лоб.
– Ошибался... Но почему?
– Логан Форман старался быть хорошим отцом. – Клифф, по-прежнему глядя себе под ноги, тяжело вздохнул. – Только вот он не был моим настоящим отцом.
Линн вздрогнула.
– Не был?..
– Вот именно. – Клифф посмотрел ей в глаза. – Он был мне не родным отцом. Муж моей матери, да. Но я для него был чужим.
Чужим... Таким же, каким теперь является для него Майкл. Мысли Линн путались. Почему Клифф никогда не рассказывал ей об этом?
– Теперь-то я понимаю, как тяжело ему было. Ведь он по-настоящему любил мать.
Так же тяжело, думала Линн, как теперь ему самому, Клиффу, с ребенком, которого он считает чужим?
– Чем старше я становился, – продолжал Клифф, – тем больше времени он проводил вне дома. Моя кожа приобретала все более смуглый оттенок. Все больше завивались и темнели волосы. К тому времени, когда я должен был идти в школу, я уже знал, что отец ненавидит меня. Только я не знал почему. Ты когда-нибудь слышала о Винсенте Салазаре? – спросил Клифф, внезапно меняя тему.
Линн удивленно посмотрела на него, затем кивнула.
– Это тот, которого называют Консервным Королем?
Она вспомнила, что этот человек, сын португальских иммигрантов, преуспел благодаря своей одержимости и упорству. Он прошел путь от простого рабочего на консервной фабрике до владельца нескольких комбинатов по производству пищевых продуктов и целой рыболовецкой флотилии из сейнеров и траулеров, бороздившей воды Тихого океана. По слухам, у него было столько денег, что даже он сам давно потерял им счет.
Говорили, что Винсент Салазар, с тех пор как похитили и убили его жену и дочь, ведет жизнь отшельника. Живет он где-то в горах, в хорошо охраняемом замке у океана. Редкие появления Винсента Салазара на публике становятся сенсацией, неизменно привлекая внимание прессы. Поэтому-то Линн и знала о его существовании.
– Он, кажется, очень богат? И живет затворником.
Клифф горько усмехнулся.
– Да. Все верно. Это он, Винсент Салазар. Этот мерзавец бросил мою мать, когда она была беременна. Этот человек испоганил мою жизнь. Он лишил меня любви моей семьи. Лишил отца.
– О, Клифф. – Линн встала и подошла к нему. Но ему не нужны были слова утешения. Он вскочил, подошел к краю детской площадки и обеими руками схватился за вишневый сук.
– Вот так, – обернувшись, произнес он. – Этот человек мой отец. Смешно, верно? Когда я был ребенком, мне даже после того, как отношение Логана ко мне резко переменилось, и в голову не приходило, что я ни на кого из них не похож – на него, на мать, на брата – и что смуглая кожа и темные вьющиеся волосы достались мне от кого-то другого, а не от родителей.
А потом я все узнал. Винсент Салазар, вот чья кровь течет в моих жилах. Вот откуда этот средиземноморский загар. Все, что дала мне мать, это запоздалая правда, которая сделала меня другим человеком.
Клифф сжал кулаки, глаза его метали громы и молнии.
– Теперь я понимаю, почему, когда родился мой брат, Логан возненавидел меня. Он понял, что такое родной сын, плоть от плоти. Представляю, что он чувствовал, когда смотрел на меня, а перед глазами у него стоял человек, который был моим настоящим отцом. Возможно, он в глубине души даже подозревал мать в том, что она сравнивает его с Салазаром и что ее по-прежнему влечет к нему.
– Ты заблуждаешься, если думаешь, что...
Клифф оборвал ее. Он знал, что она хочет сказать. И знал, что теперь так же, как и четырнадцать месяцев назад и два года назад, не сможет поверить ей.
– Я даже не подозревал о существовании Винсента Салазара. Мне и в голову не приходило, что Логан Форман мне не отец. И, разумеется, я не понимал, за что он так ненавидит меня. Я реагировал так, как на моем месте реагировал бы любой ребенок, который видит, что один из родителей его на дух не переносит. Я вел себя как последняя дрянь. Когда родился Даррен, стало еще хуже. Глядя, с каким обожанием смотрит на него Логан, я возненавидел и Даррена тоже. Мне до сих пор стыдно, когда я вспоминаю, как жесток был по отношению к нему.
Он меня терпеть не может, мой брат. Единоутробный брат. И я его не виню.
У Клиффа дрогнул подбородок.
– Вот почему я сказал тебе, что у меня нет семьи. Нет, они живы. То есть Логан умер четыре года назад. Я прочитал об этом в газете. Но для матери и брата я не существую. Они не хотят иметь со мной ничего общего. И я их понимаю.
Он вздохнул, и из груди его вырвался нервный смех.
– Вот так, Линн. Ты замужем за человеком, которого нет. Которого не существует в природе. – Он криво усмехнулся. – Как ты теперь себя ощущаешь?
– Клифф, ты неправильно сформулировал вопрос. Как ты себя ощущаешь?
– Как дерьмо.
Линн кивнула.
– Я тебя понимаю. Но ты не прав, Клифф. Ты такой, какой есть. Каким был всегда. И ты очень много значишь для меня.
Клифф хотел отвернуться от нее. Но Линн не дала ему сделать этого.
– Нет уж, посмотри на меня. – Она взяла его за руку, подвела к скамейке и усадила рядом с собой.
– Твое поведение мне понятно. Ты был ребенком, это было твоей защитной реакцией. Тебе причиняли боль, и тебе инстинктивно хотелось причинить боль другим. Когда ты последний раз пытался встретиться со своей матерью? – Что-то подсказывало ей, что мать Клиффа обязательно постаралась бы понять его, простить.
Клифф пожал плечами.
– Несколько лет назад.
– Сколько?
– Десять, – выдохнул он. – Я приехал домой после того, как... наш брак признали недействительным. Я хотел увидеть мать. Я не видел ее с тех пор, как ушел из дому.
У Линн не укладывалось в голове, как семья может на целых десять лет забыть о существовании одного из своих членов. Сердце ее разрывалось от боли. Она понимала, как Клифф должен был страдать от одиночества, когда его бросила жена, как нужна была ему мать.
– Сам не знаю, зачем я тогда поехал, – сказал Клифф. – Это была минутная слабость, о которой я потом пожалел.
– Нет! – Линн не могла с этим согласиться. – Может, ты поехал к ней, потому что чувствовал себя одиноким? Видит Бог, в твоем положении это было бы естественно. Возможно, тебе необходимо было присутствие рядом близкого человека? Я бы на твоем месте повела себя точно так же.
Линн и правда испытывала точно такие же чувства после гибели брата и его жены. Одиночество было невыносимым. Ей хотелось быть рядом с кем-то, принадлежать кому-то. Этим кем-то должен был быть Клифф – она знала, – но Клифф тогда не хотел никому принадлежать. Да и до сих пор не хочет, а если и хочет, то не так, как представляет себе она. Клифф предпочитает жизнь без всяких привязанностей и обязательств.
Он пожал плечами.
– Ты хочешь сказать, я поехал к ней, потому что искал утешения? Возможно. Я... – Он криво усмехнулся. – А черт, неужели я не могу хотя бы раз быть с тобой до конца откровенным? Признаюсь, я отправился к своей мамочке, ибо мне было тяжело и я надеялся, что, когда она прижмет меня к груди, я обрету покой. Я хотел услышать от нее слова утешения и поддержки, надеялся, что она скажет мне, что я не такой уж никчемный, каким считал себя сам.
Линн сморгнула слезы.
– И твои надежды оправдались?
Клифф фыркнул.
– Если бы! Она даже не предложила мне зайти. Правда, возможно, в этом была и моя вина тоже. Я ничего не сказал ей о том, что три года был женат и что Джулия добилась расторжения брака, поскольку я оказался несостоятельным как мужчина и не смог подарить ей ребенка, о котором она так мечтала. Я не мог заставить себя рассказать матери о своих душевных переживаниях. Я не сказал, что она нужна мне. Когда она поинтересовалась, зачем я приехал, я ляпнул первое, что взбрело мне в голову: спросил у нее, болел ли я в детстве свинкой.
– Ах, Клифф. Но она, наверное, поинтересовалась, почему ты об этом спрашиваешь?
Клифф покачал головой.
– Думаю, ей это было безразлично. Она больше беспокоилась о том, что будет, когда вернется Логан и наткнется на меня. Она была взвинчена. Все время поглядывала на улицу. Моя мать больше всего на свете не любит попадать в неловкие ситуации, а если бы в этот момент появился Логан, то таковой было бы не избежать. Выгоняя меня, он сказал, чтобы я больше не появлялся. Мать сказала, что не помнит, болел я свинкой или нет, и что, если у меня больше нет вопросов, она меня не задерживает, так как у нее много дел. Даррен пригласил на ужин свою невесту.
Она сказала, что Фрида прекрасная девушка из хорошей семьи. Как и Даррен, она хочет стать юристом. Мать вся светилась, когда говорила о них. Словом, я поблагодарил ее за информацию и уехал.
Он снова пожал плечами и, криво усмехнувшись, с кислой миной продолжал:
– Вот и все. Как ты уже знаешь, я бесплоден, так что к появлению на свет Майкла имею не большее отношение, чем Логан к моему.
Линн так и подмывало сказать ему, что необходимо сделать еще один тест. Обстоятельства, его физическое состояние – словом, все изменилось. Линн была уверена в этом. Однако она слишком хорошо помнила, что произошло, когда она в первый раз предложила ему это.
Нет, решила она, сейчас не время снова заводить разговор на эту щекотливую тему; она не может позволить, чтобы между ними снова встала стена отчуждения. По крайней мере, он доверился ей, рассказал о своем ужасном прошлом, о котором она ничего не знала. Она подозревала, что он из бедной семьи, возможно сирота, допускала, что в его жизни был период, когда у него не было крыши над головой, но об истинном положении вещей даже не догадывалась.
Теперь она кое-что знает, но этого ей недостаточно. Она хочет знать о нем все. Может быть, тогда придет понимание, а с ним у них появится шанс начать все заново.
– Когда ты узнал о Винсенте Салазаре? – спросила она. – Сколько тебе было лет? – Линн интуитивно понимала, что это очень важно.
– Шестнадцать, – ответил Клифф, всем своим видом давая понять, что это никому не может быть интересно.
Что ж, ей это интересно. А шестнадцать лет, она это прекрасно знает, возраст трудный, особенно для юноши.
– Меня то и дело выгоняли из школы, – продолжал Клифф. – Я увлекался наркотиками, пьянствовал, сквернословил, не являлся на экзамены. Решили, что я безнадежен. Тогда Логан выгнал меня из дому, сказал, чтобы я искал работу.
Клифф сдавленно рассмеялся.
– Пожалуй, это был его единственный отеческий совет. Я как будто только этого и ждал. Когда я складывал вещички, в комнату вошла мать. Она сказала, чтобы я попытался понять и простить Логана. Сказала, что он ненавидит не меня, а того, кто за мной стоит.
Тогда-то она и рассказала мне о Винсенте Салазаре, о том, как они любили друг друга, как она хотела выйти за него замуж, как они встречались тайком, потому что ее родители, богатые люди, не могли позволить, чтобы их дочь стала женой португальского иммигранта.
А потом она забеременела, и Салазар бросил ее. Сбежал, потому что жена с ребенком явились бы для него слишком большой обузой. Мать была в ужасе, это был позор. Родители сказали ей, что она должна срочно выйти замуж. Тут и подвернулся Логан, который давно был к ней неравнодушен и согласился взять ее в жены, даже зная, что она носит чужого ребенка.
Линн сидела, в задумчивости глядя на их сцепленные замком ладони. Теперь ей все стало ясно – Клифф поступил точно так же, как когда-то его отчим: женился на женщине, которая – во всяком случае, так он считал – носит чужого ребенка. Почему? Потому что он, подобно Логану, любил ее?
Клифф высвободил свою ладонь, встал, вернулся на площадку и снова занял прежнее место на качелях.
– Я часто задавался вопросом: что, если мои дед с бабкой просто подкупили Логана? Я никогда не спрашивал мать об этом, но тогда становится понятным, почему он не доверял ей. Я помню, как он обвинял ее в том, что она якобы обманывает его. Она все отрицала. Помню, как однажды, когда мне было лет пятнадцать, я не выдержал и ударил его. Уже тогда он хотел выгнать меня, но матери как-то удалось все замять. И вот, когда я уходил, она не только рассказала мне про Салазара, но и объяснила, как его найти.
Клифф замолчал на мгновение, потер виски ладонями и, сверля Линн взглядом, словно перед ним была не она, а его мать, изумленно произнес:
– Откуда она это знала? – Линн видела, как его глаза наливаются гневом. – Я был глуп и наивен, зол на весь свет, мне было страшно остаться одному, и тогда я не догадался спросить ее. Но если она знала о местонахождении его убежища, значит, она бывала там, возможно не один раз. Возможно, она продолжала встречаться с Салазаром все эти годы, и обвинения Логана были не столь уж далеки от истины.
– Клифф, ты этого не знаешь. Несправедливо упрекать ее в том, в чем ты не уверен. Что, если она была там, у него, еще до замужества? Может, он брал ее с собой, показывал дом, даже немного прихвастнул? А она просто помнила, где находится это место, и впоследствии решила, что именно там он должен был построить свое убежище?
Клифф тяжело вздохнул.
– Может, и так. – Впрочем, по его лицу нетрудно было догадаться, что он в это не верит.
– Ты нашел его? – спросила Линн. – Твоя мать не ошиблась?
Клифф сидел неподвижно, не спуская с нее глаз.
– Не знаю. Я ни разу не попытался разыскать его. Я был раздавлен, опустошен. Меня как будто распяли на дыбе. Я ненавидел его. Они продолжали встречаться все это время, а он даже не захотел увидеть меня! У меня не укладывалось это в голове. Но больше всего я ненавидел свою мать за то, что лгала мне, за то, что не сказала мне правду, кто я есть на самом деле. Все, что я знал, это то, что я не тот, за кого меня выдают. Что Логан Форман мне не родной отец. Что мне было делать? Назваться Клиффом Салазаром? Имел ли я на это право просто на том основании, что так сказала мать? Может, она все выдумала про Винсента Салазара? Прочла в газетах, увидела фотографии и решила: почему бы и нет? У него такой же цвет кожи, так что все будет выглядеть вполне правдоподобно.
Может, моим настоящим отцом был какой-нибудь моряк-бродяга, или садовник ее отца, или какой-нибудь малый, которого она подцепила на танцах? Меня интересовало одно: кто я? Где мои корни? Может, мать просто обманула меня и я все-таки Клифф Форман? Или я Клифф Андерсон, незаконнорожденный сын Джун Андерсон?
Клифф повернулся к ней спиной.
– Через несколько месяцев, немного остыв и уже устроившись рабочим на стройку, я затребовал копию своего свидетельства о рождении. – Тут он снова повернулся к ней лицом. – Разумеется, формально мое имя было Клифф Форман, поскольку к моменту моего появления на свет мать уже стала законной женой Логана. На его имя меня и зарегистрировали. К тому же я привык, и на всех моих документах стояло именно это имя. Поэтому я решил его оставить.
Он недобро ухмыльнулся.
– Кроме того, мне было приятно сознавать, как злит Логана то обстоятельство, что я ношу его имя.
С минуту Клифф молчал, глядя на Линн задумчивым взглядом, затем произнес:
– И еще это не давало мне забыть о том, как лгала мне моя мать. Пока я помнил о том, что она сделала со мной, я продолжал ненавидеть ее.
– Клифф, такое случается сплошь и рядом, – сказала Линн. – Она полюбила человека, который бросил ее, когда она была беременна. Ты не должен винить ее за это. Она живой человек и как всякий живой человек не застрахована от ошибок.
– Зато когда она рассказывала мне, как найти Салазара, то не допустила ни единой ошибки. Она назвала точный номер шоссе, место, где надо свернуть, и сколько миль от этого места до бревенчатых ворот. Нет, Линн, если она и совершила ошибку, то в первую очередь, когда связалась с этим негодяем.
Линн хотелось подойти к нему, обнять, чтобы умерить его боль, но она не решилась. Что-то подсказывало ей, что в этот момент он меньше всего нуждается в ее утешении. Возможно, рассуждала она, негативная оценка матери сказалась на его отношении к женщинам вообще, даже к тем из них, которых он, как ему казалось, любил. Особенно к тем, которых любил.
– Как, по-твоему, почему она хотела, чтобы ты поехал к нему?
– Не знаю. В то время о нем писали в газетах. Его жену и дочь похитили и убили. – Он растерянно пожал плечами. – Возможно, поэтому мать ухватилась за это имя. А может – если допустить, что он действительно мой настоящий отец, – она решила, что во мне он найдет какое-то утешение. Черт, этот парень богат, как арабский шейх; может, она подумала, что если он примет меня, то что-то перепадет и ей. Линн, поверь мне, все это не выходило у меня из головы. Мне уже казалось, что я схожу с ума от всей этой чертовщины, но, в сущности, я ведь так ничего толком и не знаю, за исключением того, что сказала мне мать. Да и то я не уверен, можно ли доверять ее словам. В конце концов, эта женщина шестнадцать лет водила меня за нос.
Линн не знала, что на это сказать. Она не могла изменить его прошлое.
– А Салазар? Ты когда-нибудь пытался разыскать его?
Клифф покачал головой.
– Несколько месяцев я ломал над этим голову, а потом решил: даже если мать сказала правду и он действительно мой отец, все равно, раз он отказался от меня в самом начале, почему его отношение ко мне должно перемениться? Да и я, по правде говоря, не горел желанием познакомиться с этим типом.
– Клифф, но почему ты думаешь, что он отказался от тебя? Что, если он до сих пор вообще не знает о твоем существовании?
Клифф удивленно вскинул брови.
– Я... мне просто так кажется. Если, конечно, он на самом деле мой отец. Мать сказала, что они любили друг друга. Раз так, любой нормальный мужчина на его месте женился бы на ней, особенно узнав, что она беременна. Даже вопреки воле ее родителей. Он этого не сделал. Он сбежал. Я точно знаю, что, когда мать и Логан поженились, она была беременна. Это доказывает хотя бы мое свидетельство о рождении.
– Клифф, это ничего не доказывает. Подумай сам. Что, если он и в самом деле ничего не знал? Что, если твоя мать по каким-то неизвестным нам причинам ничего не сказала ему?
В глазах его отразилось недоумение.
– Чепуха! Зачем бы ей понадобилось скрывать от него правду? Нет, Линн, если она кому-то и не говорила всей правды, так это Логану. Я думал об этом. Возможно, она убедила его, что я родился раньше срока. Может, когда я был зачат, она спала с ними обоими. Кто знает?
Может, дело в том, что ее выбор оказался неудачным. Надо было подыскать кого-то другого, только не Логана. Если Логан и чувствовал какой-то подвох, то это, очевидно, не очень тревожило его до тех пор, пока на свет не появился мой брат, его настоящий сын, похожий на него настолько, что моя явная непохожесть стала бросаться в глаза. Я тогда уже ходил в школу и хорошо помню, как резко изменилось его отношение ко мне.
