Текст книги "Тлеющие угольки"

Автор книги: Энджи Гейнор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Линн, ты подарила мне счастье. Ты заставила меня улыбаться, радоваться жизни, несмотря ни на что. Если бы не ты, мне, скорее всего, было бы гораздо хуже. – О, если бы еще не эта твоя беременность, хотел добавить он, но сдержался. – Счастье с Джулией было мимолетным. Я всегда чувствовал, что не оправдал ее надежд. В этом-то все и дело. Она...

Обратив внимание, что Линн как-то притихла, Клифф спросил:

– Тебе, должно быть, неприятно, что я рассказываю о своей первой жене?

Ответом ему было лишь ее легкое дыхание. Линн мирно спала. Клифф осторожно, боясь разбудить, просунул руку ей под колени и встал, держа ее на руках.

– На мою кровать или к тебе? – прошептал он, с любовью вглядываясь в черты ее лица.

Для него не было вопроса о том, в чьей постели он хотел бы видеть ее, но он понимал, что, если сейчас решится на подобную вольность, эта ночь может оказаться их последней ночью. Он не может ставить на карту их будущее.

Нехотя он вышел на балкон и отнес Линн в ее комнату.

В комнате витал ее запах. Именно такой он и представлял себе ее спальню – интерьер, выдержанный в кремовых и голубых тонах с всплесками бирюзового и оранжевого, на стене букетик сухих цветов, приколотый к пальмовой ветке, на ночном столике любуется собственным отражением в зеркале фарфоровая фигурка испанской танцовщицы в ярком, нарядном платье.

Клифф краем глаза заглянул в небольшую уютную ванну, и воображение тут же нарисовало ему Линн – как она, нагая, нежится в ванне.

Он опустил ее на кровать и, накрывая одеялом, увидел, что она блаженно улыбается во сне. Его так и подмывало лечь рядом и прижать ее к себе.

Собрав волю в кулак, он поспешил ретироваться на балкон и удалился в свою комнату. Потом он лежал на кровати, закинув руки за голову, и долго наблюдал, как движутся по потолку ночные тени. Сколько будет длиться этот месяц?

Он знал ответ.

Всю жизнь.

Клифф проснулся, услышав приглушенный крик, за которым последовал громкий пронзительный вопль.

– Мамочка!

Было слышно, как Линн открыла дверь, вышла в коридор, что-то сказала: слов было не разобрать. Потом все стихло, и она закрыла за собой дверь. Кто это кричал? Кто проснулся посреди ночи? Аманда, решил он. Малыш так кричать не может. Впрочем, откуда ему знать, как плачут дети, которым пятнадцать месяцев от роду? Он был лишь уверен, что они плачут иначе, нежели грудные младенцы, только-только появившиеся на свет. Он, наверное, и не узнает мальчика. Тот, должно быть, сильно изменился с тех пор, как он видел его в последний раз. Интересно, спрашивал себя Клифф, если бы он остался с Линн, превозмог бы он в конце концов свое неприязненное отношение к ее сыну, наблюдая, как тот растет, меняется? Или его антипатия, как некогда антипатия Логана к нему самому, достигла бы гипертрофированных размеров, затмив разум?

Но думать об этом надо было раньше. Теперь он должен смотреть вперед, забыть о прошлом. Может, ему следует пойти к Линн? Может, ей нужна его помощь? Он убеждал себя, что ему все равно, кто это плакал: Майкл или Аманда.

Клифф натянул джинсы, но тут его начали одолевать сомнения. Чем он может помочь ей? Линн проводит с детьми все свое время. А он будет только мешать, путаться под ногами. Но если бы он был родным отцом, неужели не предложил бы ей помощи?

Он все еще колебался, когда услышал новый крик, отличный от первого. Жалобно плакал ребенок. Но не может же Линн разорваться на части!

Клифф решительно распахнул дверь и выскочил в коридор.

Линн услышала, как открылась дверь. Она было решила, что это Луиза решила убедиться, что с детьми все в порядке. Каково же было ее изумление, когда она увидела Клиффа, который в одних джинсах растерянно топтался в дверях, не решаясь войти.

– Что случилось? – Он наконец подошел к ней и, опустившись на корточки, с тревогой посмотрел на зареванное личико Аманды, которую Линн укачивала на руках. – Она заболела?

– Не думаю. Иногда ей снятся нехорошие сны. – Линн пощупала девочке лоб. – Теплая... но здесь так жарко. Просто ума не приложу.

– Хочешь, я возьму ее? Мне показалось... Майкл тоже плачет.

От внимания Линн не ускользнуло, что ему потребовалось совершить над собой усилие, прежде чем он смог произнести имя ее сына. От чувства благодарности, которое она испытала, увидев Клиффа на пороге, не осталось и следа.

– Нет, – сухо проронила она. – Жильцы не обязаны нянчиться с хозяйскими детьми.

– Но я не просто...

– Вот именно, просто. Спокойной ночи. Майкл уже уснул. Должно быть, его разбудил плач Аманды. Она тоже скоро успокоится. Правда, сладкая моя?

Манди не замолкала. Клифф повернулся, чтобы уйти, но в этот момент снова заплакал Майкл, сильнее, настойчивее прежнего.

Линн тихо застонала.

– Ну и ночка! – Она хотела уложить девочку в кроватку, но та заплакала пуще прежнего.

– Ма-а-а-мочка!

Линн тяжело вздохнула и смерила Клиффа испытующим взглядом, словно прикидывая, можно ли на него положиться.

Клифф, как будто угадав ее мысли, молча кивнул и взял девочку на руки. Манди, похоже, было все равно, кто ею занимается. Она тут же уткнулась ему в грудь, продолжая время от времени всхлипывать.

Не успела Линн открыть дверь ванной, которая соединяла две детские комнаты, как Манди откинула голову, и ее вырвало.

Линн повернулась, но, услышав истошный вопль Майкла, в смятении посмотрела на Клиффа и бросилась к сыну.

Несколько часов Клифф постигал тяжелую родительскую науку: чистил ковер, менял белье, переодевал Аманду, относил грязную одежду в подвал, где стояла стиральная машина, осваивал незнакомую модель пылесоса. Линн он видел лишь мельком.

Наконец он в изнеможении опустился на стул рядом с детской кроваткой и погладил по головке мирно спавшую Аманду. Лоб у нее был холодный, в уголках губ брезжила блаженная улыбка. Клифф вздохнул и поцеловал ее в щеку.

В дверь вошла Линн.

– Ну как она?

Клифф только сейчас заметил, что поверх ночной рубашки Линн надела домашний капот свободного покроя, предусмотрительно застегнув его до самого горла. Она словно нарочно старалась выглядеть как можно менее сексуально. Клифф улыбнулся.

– Знаешь, я влюбился еще в одну рыженькую.

Линн покачала головой.

– Если ты имеешь в виду Манди, то я тебе не верю. Как она?

– Ты меня спрашиваешь? Разве ты забыла, что я здесь всего-навсего подмастерье?

Линн подошла к кроватке, присела рядом с Клиффом и погладила Аманду по щеке, нечаянно коснувшись его ладони. Клифф поднял на нее взгляд и понял, что внимание ее целиком-сосредоточено на ребенке.

– Лоб холодный, – сказала Линн, поправляя одеяло. – Майк тоже в порядке.

– Часто с ними такое бывает? – спросил Клифф. Ему хотелось разгладить морщинку, пролегшую у Линн на переносице.

– Да нет, не часто.

– Что бы ты стала делать, если бы меня не оказалось рядом?

– Наверное, разбудила бы Лу. Впрочем, хорошо, что мне не пришлось этого делать. – Линн усмехнулась. – Такое приключается нечасто – чтобы оба заболели одновременно. Как правило, один не спит одну ночь, другой – следующую. Одного тошнит один день, другого – на следующий. Говорят, когда дети болеют ветрянкой, бывает еще хуже. В семьях, у которых четверо детей, это может тянуться до полугода. К счастью, у меня их только двое.

Клифф судорожно сглотнул. Да уж, действительно к счастью, отметил он про себя. Даже если они вновь соединятся, у нее никогда не будет других детей. Оставалось надеяться, что двоих для нее достаточно. Неужели ее не пугает перспектива полгода не спать ночами?

– Наверное, они что-то съели? – сказал он, чтобы потянуть время. Он очень не хотел, чтобы она уходила.

– Вряд ли. – Линн пожала плечами. – Для детей подцепить кишечную инфекцию все равно что для собаки подхватить блох.

Клифф погасил ночную лампу, горевшую возле кроватки.

Они вышли в коридор, и она сказала:

– Надеюсь, ты не заразишься от них.

Клифф улыбнулся.

– Если я заболею, ты будешь за мной ухаживать?

Линн смерила его пристальным взглядом.

– Спокойной ночи. – Она направилась к двери ее спальни, потом оглянулась и добавила: – Спасибо, что помог мне с детьми.

– Ты имела в виду, с Амандой, – заметил Клифф.

Линн нахмурилась.

– Должен сказать, – продолжал Клифф, – ты весьма ревностно следила за тем, чтобы я не входил в комнату Майкла.

– Должна сказать, – отрезала Линн, – ты весьма ревностно следил за тем, чтобы тебе не понадобилось этого делать.

Клифф прикусил нижнюю губу и задумчиво кивнул.

– Да, возможно, ты права. С другой стороны, ему было плохо, а ты, помнится, говорила, что он боится незнакомых мужчин. Так что я не хотел травмировать его.

– О'кей, звучит вполне резонно.

Клиффу стало стыдно.

– Хотя, по правде говоря, все это ерунда. Я действительно боялся войти к нему.

Линн невольно рассмеялась – в чем, в чем, а в желании быть до конца откровенным Клиффу нельзя отказать.

Ее смех подействовал на Клиффа магнетически. Он подошел к ней и положил руки ей на плечи. Потом наклонился и поцеловал ее.

– Смотри, – сказал он, кивнув в сторону окна в дальнем конце коридора.

Брезжил рассвет. Пели птицы. По лужайке, оставляя за собой серебристый след на влажной траве, брела кошка. Вот она с важным видом прошествовала по доске качелей и снова прыгнула в траву. Ворона сорвала вишню и улетела прочь.

Линн зевнула, прикрыв ладонью рот; у Клиффа защемило сердце от жалости к ней.

– Тебе еще удастся поспать? – спросил он.

– Пожалуй, надо прилечь на пару часиков. – Она открыла дверь и, оглянувшись, озарила его улыбкой, от которой внутри у него все затрепетало.

– Ты тоже ложись, – сказала она. Клифф подождал, пока она закроет за собой дверь, и отправился к себе.

Выйдя на балкон, он увидел, что Линн плотно задернула шторы. Он облокотился о перила и устремил взгляд вдаль, туда, где в просвете между деревьями мелькала река, над которой курился туман. По реке неспешно проплывали рыбацкие катера, оставляя длинные следы на воде. Возможно, думал Клифф, эти суда принадлежат Салазару.

Салазар. Проклятье, почему он вдруг вспомнил о нем? Обычно он мог не думать о нем месяцами, даже годами. Но только вчера он рассказывал о нем Линн, и теперь имя его не выходило у него из головы. Знает ли тот, что у него есть сын? А если знает, желает ли увидеть его? Что, если Клифф тогда разыскал бы его? Может быть, жизнь его круто изменилась бы? Может, тогда он стал бы не строителем, а, например, рыбаком? Наверное, Джулия не стала бы даже разговаривать с ним, если бы от него пахло не свежеструганым деревом, а рыбой.

Клифф вдруг подумал, что ни разу не говорил Джулии о Салазаре, не пытался удержать ее рассказами о богатом отце. Он почему-то был уверен, что, узнай Джулия о Салазаре, она бы примирилась с бесплодием мужа.

После разрыва с Джулией Клиффа часто посещали мысли о том, чтобы встретиться с Салазаром, но в последний момент он всякий раз шел на попятную. Почему?

Теперь он знает. Потому что боялся. Боялся, что Салазар отнесется к нему так же, как относился Логан Форман, как теперь он сам, Клифф, относится к Майклу.

Он боялся снова почувствовать себя отвергнутым.

ГЛАВА 18

– Где Линн? – спросил Клифф, привлеченный восхитительным ароматом свежего кофе, входя в кухню.

Луиза месила тесто, руки у нее были по локоть в муке.

– Ушла в парк, – сказала Луиза, забирая у него поднос с пустыми стаканами и блюдцами. – Вижу, устраивали небольшой ночной пикник? – Она положила тесто в миску и стряхнула с рук муку.

– Я здесь ни при чем, – улыбнувшись промолвил Клифф. – Это все Линн съела. Два куска. Это хорошо, потому что ей нужны силы. Она не говорила, что дети всю ночь не спали?

– Да-да, она мне сказала. – Луиза плеснула на вафельницу воды и, убедившись, что она раскалилась, налила туда масло. Клифф подумал о том, что уже забыл, когда в последний раз ел домашние вафли. – Еще она сказала, что вы тоже не сомкнули глаз. Быть отцом тяжелое дело, верно?

– Никогда не был отцом, – сказал Клифф. – Но, проведя ночь у постели больного ребенка, я почувствовал себя... как бы это выразиться... полезным, что ли.

Луиза понимающе кивнула. Клифф прихлебывал кофе, наблюдая, как от вафельницы к потолку струится пар. Наконец Луиза сняла первую вафлю и положила перед ним на тарелку. Клифф обильно помазал дымящуюся вафлю маслом и полил сиропом.

– Очень вкусно, – сказал он, жуя вафлю. Луиза улыбнулась.

– Такого завтрака я не ел лет тридцать, – сказал он минут двадцать спустя. – Куда, вы говорите, ушла Линн?

– Повела детей в парк. По воскресеньям там устраивают детские утренники. Музыка, песни и все такое.

– Кстати, как они? – Клифф только теперь сообразил, что об этом ему следовало бы спросить первым делом. Настоящий отец на его месте проявил бы больше заботы.

Что ж, он будет стараться. Он докажет всем: этой женщине, Линн и в первую очередь самому себе.

– Мне нужно было раньше поинтересоваться, – виновато пробормотал он. – Но когда мы с Линн пошли спать, мне показалось, они чувствовали себя хорошо.

– Все в порядке, – сказала Луиза. Может, она и недолюбливает его, но виду не подала. Похоже, она понимает, какая борьба происходит в его душе.

– А почему бы вам не пойти к ним? – неожиданно предложила Луиза.

Слова ее словно оглоушили Клиффа.

– Вы предлагаете мне пойти в парк? – пробормотал он.

– Ну да, это недалеко. Всего-то несколько кварталов от дома.

– Точно, – сказал он, поднимаясь из-за стола. – Надо сходить в парк. Посмотреть... детей. – Он спрятал руки в карманы и кивнул. – Да.

– В конце улицы поверните направо, – сказала Луиза, когда Клифф уже направлялся к выходу.

Первым его побуждением было сесть в машину и умчаться прочь. Но он переборол себя, послушно дошел до конца улицы и свернул направо. Он сможет это сделать. Он пойдет в парк и найдет там Линн, Аманду... и Майкла.

На подходе к парку он услышал звуки музыки. В парке стояла толпа. Какой-то человек играл на нескольких музыкальных инструментах и одновременно пел, может не очень красиво, но зато громко. Клифф поискал глазами яркую шевелюру Линн, но ее нигде не было видно. Наконец он заметил сидевшую на траве Аманду.

Он подошел и сел рядом. Около нее стояла большая детская коляска с поднятым козырьком, защищавшим ее обитателя от солнца и посторонних взглядов.

– Привет, малышка, – сказал Клифф, обнимая девочку за плечи. – А где же твоя мамочка?

– Здесь, – услышал Клифф незнакомый пронзительный женский голос.

Подняв глаза, он увидел стоявшую перед ним женщину, которая показалась ему великаншей. На руках она держала ребенка. Смотрела она на Клиффа так, словно собиралась растерзать его на куски.

– Вы не ее мама, – растерянно пробормотал Клифф. – А где же?..

– Папа, тихо, мы будем петь. – При этих словах Аманды женщина поняла, что попала впросак.

– Извините, – сконфуженно проронила она. – Я не знала, что вы их отец. Линн мне ничего не говорила. Она пошла в туалет.

– Папа, пой, – пролепетала Аманда.

Клифф покачал головой. Девочка не понимает, о чем просит его. Когда он начинал петь, присутствующие мгновенно разбегались кто куда. Его пение было подобно сигнальной сирене. Но Аманда стояла на своем, и он что-то тихо промурлыкал себе под нос. Аманда широко улыбнулась ему и в свою очередь запела какую-то песенку о муравьях, хотя все дети вокруг пели о кролике, который воевал с полевыми мышами. Клифф вспомнил, что где-то читал о том, будто дети чаще склонны к агрессии, если им рассказывать всякие ужасы.

Он во все глаза смотрел на странного музыканта. На том был весьма экзотический наряд: ярко-желтая рубашка, зеленые панталоны, красный колпак с пером и синие башмаки. Он лихо управлялся с барабанами и тарелками при помощи закрепленной на ноге педали; в одной руке он держал палочку, которой колотил по металлофону, в другой – дудочку, которую время от времени прикладывал к губам. У него получалось довольно мелодично. Дети, равно как и взрослые, среди которых было и несколько отцов, с энтузиазмом подпевали затейнику.

Клифф старался не видеть стоявшей рядом коляски, которая в его воображении все увеличивалась, принимая гипертрофированные размеры. Он смотрел прямо перед собой и не видел ребенка, который лежал в коляске. Но стоило ему заглянуть в нее, и он увидел бы детское личико.

Его вдруг охватила паника. Вот-вот должна была вернуться Линн. Она достанет ребенка и покажет ему. От одной этой мысли ему сделалось нехорошо.

Проклятье! Его даже в жар бросило. Он ненавидел себя за малодушие.

Он должен увидеть ребенка до возвращения Линн. Он должен быть готов встретить ее во всеоружии, должен смело смотреть ей в глаза и улыбаться, скрывая смятение, раздиравшее его Душу.

Клифф осторожно, опасливо подался вперед. Те же крохотные кроссовки «Рибок», которые он уже видел на диване в гостиной, синий комбинезон. Лица он пока не видел. Клифф протянул руку, приподнял козырек и искоса бросил взгляд на ребенка. От волнения у него кружилась голова, кровь стучала в висках. Он не слышал, как поют дети, он погрузился в другую реальность.

Обладатель крохотных кроссовок был чернокожий. Увидев Клиффа, мальчуган приподнялся и принялся стучать кулачками по стенкам коляски. Нет, это не Майкл. Клифф видел Майкла, когда тот только-только родился. Это другой ребенок. Он улыбался Клиффу беззубой улыбкой, и по подбородку его стекала струйка слюны. Женщина, приглядывавшая за детьми Линн, как-то странно посмотрела на него, затем толкнула коляску вперед.

Клифф подхватил Манди на руки, посадил к себе на колени и стал раскачивать в такт музыке.

– Вот так сюрприз, – произнес мелодичный голос у него за спиной.

Клифф оглянулся и увидел улыбающуюся Линн. Солнечные лучи играли в ее волосах. Ребенка у нее не было. Клифф с облегчением вздохнул и похлопал ладонью по траве.

– Тише, мамочка, – с важным видом изрек он, – мы поем.

Линн улыбнулась.

– Прошу прощения. – Она взяла на руки малыша, которого до той поры держала на руках «великанша», и села рядом с Клиффом на газон. Она смотрела на него выжидающе, словно хотела услышать от него слова одобрения. Или наоборот.

Клифф взглянул на ребенка. Курчавые каштановые волосы, светло-коричневые брови. Удивительно густые реснички, черные, как у самого Клиффа, и пронзительные серо-голубые глаза так не похожие на те, невзрачные и водянистые которые были у него сразу после рождения. Мальчик был не похож ни на одного человека, которого Клифф знал. Но больше всего Клиффа удивило, что он ничего не чувствует. Ему вдруг стало смешно, что еще несколько минут назад он так боялся встречи с ним. Только что он преодолел самого себя, и это оказалось совсем не сложно. Ему хотелось увидеть глаза Линн, увидеть в них одобрение, но он не мог оторвать взгляд от малыша.

Майкл, однако, не испытывал никакого восторга по поводу нового знакомства. Рядом с ним был чужой мужчина, и Майкл реагировал на него точно так же, как на любого другого незнакомого мужчину.

Он открыл рот и истошно заревел.

Линн проворно отвернулась от Клиффа, прижав голову мальчика к груди. У Клиффа от жалости сжалось сердце.

Малыш ненадолго успокоился, но затем снова увидел Клиффа, и все началось сначала.

– Линни, так не пойдет, – сказал Клифф, опуская Аманду на землю и поднимаясь на ноги. – Я не могу больше мучить бедного мальчика.

– Садись, – вполголоса произнесла Линн. – Мы должны пройти через это. В конце концов он привыкнет к тебе.

Клифф со страдальческим выражением на лице опустился на траву. Аманда тут же забралась ему на колени.

– Пой, папа.

– Не папа, а Клифф, – поправила ее Линн.

– Пой, Клифф.

Клифф пожал плечами.

– Ну если ты просишь, детка. – И он запел, перекрывая хор голосов на поляне.

Линн с удивлением взирала на него. Аманда, упершись руками ему в колени, ловила каждое слово. Музыкант на поляне, словно угадав в Клиффе своего конкурента, заиграл громче. Дети вокруг хлопали в ладоши, выражая свой восторг. Майкл неожиданно притих.

Затем он извернулся и, схватив Аманду за воротник, пополз к Клиффу.

От неожиданности и к всеобщему облегчению, Клифф замолчал. Майкл замер на мгновение, затем снова ударился в плач. Линн взяла его на руки и сказала:

– Боюсь, тебе снова придется петь.

Стоило Клиффу открыть рот, как Майкл замолкал. Он смотрел как завороженный на незнакомого мужчину, стараясь подобраться поближе к нему, чтобы заглянуть в рот.

Внезапно Линн расхохоталась.

– Кажется, я поняла.

– Что ты поняла? – спросил Клифф.

– Продолжай-продолжай. Ему нравится, как блестят на солнце твои коронки. Если ты будешь все время петь, он будет вести себя как ручной.

Коронки? – удивленно подумал Клифф. Неужели, кроме зубных коронок, в нем нет ничего хорошего?

Полторы недели каждый день по утрам Клифф ходил с детьми в парк. Остальное время он занимался хозяйством: смазывал дверные петли, полол грядки – словом, выполнял любую работу по дому. Наконец он понял, что ему чего-то не хватает. Ему становилось скучно. Глядя на Линн, он видел, что ей неведомо, что такое скука. Она сидела на одеяле вместе с Майклом, следила, чтобы тот не убегал далеко, догоняла его. Оба смеялись и наслаждались жизнью.

У Клиффа была с собой книга, но ему нужны были какие-то перемены. Ему снова хотелось работать, говорить с коллегами о деле. Хотелось отправить Майкла и Аманду на другую планету, чтобы уединиться с Линн на острове Галиано, где они смогли бы безмятежно предаваться любви.

Он не желал быть для нее просто другом, который живет под крышей ее дома, ест вместе с ней, по вечерам развлекает беседой трех престарелых дам или говорит с Луизой и лишь изредка гуляет с Линн, когда ему удается оттащить ее от компьютера. Терпение его было на исходе.

– Дети спят?

Линн вздрогнула от неожиданности. Она думала, что Клифф валяется в гамаке, который он повесил пару недель назад между двумя деревьями во дворе.

Оторвавшись от прополки свеклы, она взглянула на него из-под широких полей сомбреро. Клифф опустился рядом с ней на колени и тоже начал дергать сорняки.

– Дети и Луиза тоже, – сказала она. – Правда, я боялась, что Манди спать не будет. У нее сейчас сложная фаза, она вечно капризничает, говорит, что я люблю Майкла больше, чем ее. Все потому, что я вынуждена уделять больше времени ему. Никогда не думала, что буду чувствовать себя виноватой.

– Жаль, я не знаю, чем тебе помочь, – сказал Клифф.

– Ты и так выручаешь меня тем, что занимаешься с Манди. – Линн улыбнулась. – Как вы радовались вчера в парке, когда, вместо того чтобы расписывать стену, расписывали друг другу лица. – Сама она в это время сидела под деревом, поила Майкла соком из бутылочки и жалела, что не может присоединиться к ним.

– Лучше бы я занялся Майклом, – сказал Клифф. – Тогда ты могла бы уделить больше внимания Манди, тем более что она в нем так нуждается.

Он заглянул Линн в глаза.

– Ты сказала Манди, что я не хочу кормить Майкла. Линн, это не так. Я бы покормил, если бы был уверен, что снова не испугаю его.

Линн кивнула.

– Я все понимаю, Клифф. Я вижу, ты стал... другим. Как будто повзрослел.

Но недостаточно, подумал Клифф. Он не знал, насколько его неспособность совершить этот шаг влияет – и влияет ли вообще – на их отношения с Линн, но был твердо убежден, что должен совершить его хотя бы ради себя самого, ради собственного развития. Он задавался одним и тем же вопросом: хватит ли у него мужества?

Когда он думал об этом, сердце его начинало учащенно биться. Он должен заставить себя сесть за руль и отправиться на север. Он точно знал, по какой дороге ехать, знал, сколько миль должен отмерить счетчик, прежде чем появятся заветные ворота. Мать подробно описала ему маршрут. Он должен решиться.

Но только не теперь.

Потому что, возможно, ответы, которые он найдет там, не помогут решить их с Линн проблемы.

Несколько минут они молча пололи грядки.

– Ты испытываешь к нему какие-нибудь чувства? – спросила Линн.

Клифф вздрогнул. Зачем ей понадобилось спрашивать об этом именно сейчас?

– Как я могу испытывать какие-то чувства к человеку, которого в глаза не видел?

Линн метнула на него изумленный взгляд.

– Клифф, я имею в виду Майкла. Ты решил, что я говорю о Салазаре?

Клифф вздохнул с облегчением.

– Майкл? Ну как тебе сказать... он такой... смышленый. И у него прелестные ушки. А глаза... они такие большие, что у него все время удивленный взгляд. Когда я вижу его, мне все время хочется улыбаться. Так что да, пожалуй я питаю к нему нежные чувства. Мне нравится, что он уже не плачет, когда видит меня. Я бы хотел, чтобы он привык ко мне, ведь он твой сын, а тебя я люблю. Уверен, что смогу полюбить Майкла так же, как полюбил Аманду. С ней все произошло как-то само собой. Наверное потому, что она так похожа на тебя и она... она сама приняла меня. Нас с самого начала тянуло друг к другу.

– Это случилось давным-давно. Помнишь, когда она только делала первые шаги, то пошла к тебе? Уже тогда я поняла, что из тебя выйдет отец, о котором женщина может только мечтать.

– Но не вышло, верно? Мне жаль, что с Майклом у меня как-то не заладилось. Понимаю, это причиняет тебе боль, но не забывай, что прошло слишком мало времени с тех пор, как я увидел его.

Линн вздохнула.

– Разумеется, ты прав. Просто я надеялась. То есть тогда, в парке, ты так смотрел на него, словно впервые видел. И мне показалось, что в твоих глазах мелькнуло... нечто такое... не знаю... как будто узнавание. Ты словно признал в нем своего сына...

– Линн, – перебил ее Клифф, – прошу тебя, не торопи события, ладно? Нам обоим – и мне, и Майклу – нужно время. Ведь мы же об этом уже договорились, верно?

Линн кивнула, встала и сняла с рук садовые перчатки. Ветер сорвал у нее с головы шляпу и швырнул ее на грядку Клиффа.

– Верно, но... – Линн осеклась. Опасливо, чтобы ненароком не коснуться Клиффа, она приблизилась и наклонилась, чтобы поднять шляпу, но он опередил ее.

Отбросив прядь волос с ее лба, он бережно водрузил шляпу ей на голову. Затем провел ладонью по щеке. Линн на мгновение точно оцепенела. Затем, издав сдавленный стон, отшатнулась.

– Что но, Линн?

– Но... не знаю... ты дотрагиваешься до меня... и...

Взяв руки Линн в свои, он не пытался привлечь ее к себе, но вместе с тем держал достаточно близко, чтобы ощущать исходившее от нее тепло.

– И что же? – прошептал он едва слышно. Линн хотела оттолкнуть его, но не смогла. – Я дотрагиваюсь до тебя и что?

– Я... я, пожалуй, пойду в дом, здесь слишком жарко.

– Нет! – Клиффу надоело выражаться обиняками, надоело притворяться, что ничего не происходит, надоело чувствовать себя гостем. – Я желаю знать, что ты хотела сказать, Линн. Ты забыла, ведь мы договорились, что постараемся получше узнать друг друга? Дело не только в Майкле. Так что выкладывай, что у тебя на душе. Ему показалось, что лицо ее под широкими полями сомбреро побледнело.

– Тебе и так известно, что у меня на душе, – прошептала она едва слышно. – Мне не нужно говорить об этом.

– Что, если мне нужно услышать это из твоих уст?

Хотя Линн изо всех сил старалась сохранить твердость, ее выдавало неровное прерывистое дыхание и чуть затуманенный взор. Не нужно было слов, чтобы понять, что творится у нее в душе. Несмотря на то что стояла жара, она вдруг зябко поежилась и слабым голосом пролепетала:

– Я так больше не могу.

– Милая, я тоже.

Клифф положил ладонь ей на шею, большим пальцем поглаживая теплую кожу, чувствуя, как на шее пульсирует тоненькая жилка и как в нем самом начинает медленно раскручиваться тугая пружина самообладания. Дыхание Линн участилось, Клиффа захлестнула волна желания, и он понял, что остановить его теперь не в состоянии даже ядерная катастрофа.

Разве что Линн скажет, что больше не любит его.

– Линн, будущее принадлежит нам, – прошептал он. – Нам двоим. Мы должны принять его с благодарностью.

Линн положила ладонь ему на грудь, издав нечленораздельный звук, что-то вроде слабого стона.

Клифф ощутил, как под тонким кружевом бюстгальтера набухают ее соски. Он провел рукой выше, и из груди Линн снова вырвался тихий вздох. Клифф нежно массировал пальцами один из сосков. Глаза ее потемнели от страсти, стали глубокого синего цвета, почти индиго. Губы призывно раскрылись и увлажнились...

Эти ласки в саду при свете дня, когда из-за дальней изгороди доносились голоса соседей, казались исполненными особенной эротики. Клифф видел, что на сей раз Линн хочет того же, чего хочет он.

Он опустил руку и, нащупав пуговицу на поясе ее обрезанных джинсов, расстегнул ее. Ладонь его скользнула ниже, нащупала резинку трусиков и мягкий холмик волос под ними.

Линн пошатнулась и, словно задыхаясь и моля о пощаде, припала к нему. Глаза у нее были закрыты. Она облизала языком губы, и Клифф приник к ним поцелуем. Языком нащупал ее мягкий и податливый язык, упиваясь влагой разделенного желания.

– Линн... – выдохнул он, увидев, что они медленно опускаются на посыпанную опилками землю между овощными грядками. Широкополая соломенная шляпа оказалась раздавленной его плечом. Он чувствовал, как солома щекочет ему кожу, и не мог понять, как получилось, что он остался без рубашки. – Поднимайся, милая. Пойдем в дом. Не можем же мы заниматься любовью на голой земле.

Клифф помог ей встать на ноги. Они уже направились к дому, но желание целовать, сжимать друг друга в объятиях было сильнее здравого смысла. Клифф дрожал всем телом.

Он чувствовал, что сейчас просто взорвется. Это должно произойти сейчас же, немедленно...

Внезапно ослабевшими, точно ватными, руками он оторвал ее от земли и понес, но не к дому, а в глубину сада. И за высокими зарослями фасоли, между грядками брокколи и цветной капусты, он опустил ее в траву.

Там, под синим-синим небом, под неумолчное пение птиц, овеваемые легким ветерком, они занимались любовью с нежностью и страстью людей, движимых одним неумолимым желанием слиться воедино, раствориться друг в друге душой и телом.

Сердца их стучали в унисон, плоть требовала все новых и новых ласк, в их сдавленных криках были мука, и страдание, и боль, и желание подарить друг другу наслаждение, которое казалось невозможным, недостижимым. А потом Клифф целовал лицо Линн, слизывая с него прозрачные слезы, и спрашивал горячечным шепотом:

– Я сделал тебе больно, милая?

– Нет, – отвечала она, хотя предчувствовала, что на следующий день у нее будет ныть каждый мускул.

Но она знала – это будет сладкая боль, боль, которую она выстрадала, завоевала в длительной, изнурительной битве. Как она могла подумать, что у них нет будущего? Как вообще подобная мысль могла прийти ей в голову? Ведь если их браку чего-то и не хватало, то только не любви. А если они любят друг друга, то справятся. Она погладила ладонью место у него на плече, на котором остались следы ее зубов.

– Боже мой, Клифф, только посмотри, что я наделала. Прости.