Текст книги "Тлеющие угольки"

Автор книги: Энджи Гейнор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Он видел, что зачастую его реакция на ее слова или поступки – а возможно, отсутствие какой бы то ни было реакции – огорчает ее. Он любил ее, как не любил никого в жизни, но одновременно ему приходилось бороться с демонами, которые поселились у него в душе.

Ты не Логан Форман, твердил он себе в минуты смятения, когда казалось, что демоны одерживают верх. В твоих жилах нет ни капли его крови, а потому нет причин опасаться, что ты можешь превратиться в его копию. Ты должен бороться. Ты сильный, и ты любишь свою жену, как никого на свете.

Но тогда чья кровь течет в его жилах? Этот вопрос не выходил у него из головы.

Если мать говорила правду – а у него не было причин сомневаться, если только не принимать во внимание его собственное глубинное нежелание поверить в истинность ее слов, – тогда на кого он должен быть похож не только внешне, но и характером?

В нем жила потребность взять на себя ответственность за ложь Линн и не показывать виду, что он все знает. Он поступал так не только потому, что любил ее, но еще и потому, что в таком случае он мог почувствовать свое превосходство перед тем человеком, кровь которого, возможно, текла в его жилах.

Винсент Салазар, если я и твой сын, то я все же лучше тебя. Это была единственная мысль, которая согревала ему сердце.

Между тем неумолимо приближался день, когда на свет должен был появиться ребенок Линн.

Клифф хотел, чтобы она оставила работу, но она неизменно отвечала «нет».

– Я хочу получить квалификацию. Когда ребенок родится, я, разумеется, возьму недели две отпуска. К тому же Нита и Грант говорят, что не видят причин, почему я не смогу брать его с собой на работу. Клифф, для меня крайне важно сдать экзамены.

– Но почему? – недоумевал он. – Неужели ты думаешь, что я не способен содержать семью? – В голосе Клиффа звучало раздражение, как он ни старался скрывать его.

В глазах Линн мелькнуло настороженное выражение, но в следующий момент она, как всегда, нашла ему оправдание или, возможно, притворилась, что ничего не заметила.

Она улыбнулась и прижалась к нему, насколько это позволял ее живот.

– Я знаю, что ты способен содержать нас. Уверена в этом. Но я все же не хочу останавливаться на полпути. Не хочу повторять ошибок своей матери, Клифф. У нее не было никакой специальности, и при этом она должна была заботиться о себе и о детях.

– Тебе не придется этого делать. За день до нашей свадьбы я оформил этот дом на твое имя. Кроме того, у тебя будет гарантированный доход. Я позаботился об этом. Линн, я не самый бедный человек. Я умею зарабатывать деньги.

– Клифф! Ты записал дом на мое имя?

– Да, и все полностью оплачено. Никаких закладных. У тебя всегда будет крыша над головой и еда на столе.

– Спасибо. Прошу тебя, не думай, что я хоть на мгновение усомнилась в тебе, но я обещала матери закончить учебу. Я хочу это сделать не только ради ее памяти, но и ради себя. Иначе я не смогу... уважать себя.

– Я тебя понимаю, – сказал Клифф, пальцами перебирая ее волосы. – Ладно, можешь работать, пока тебя это устраивает, а по вечерам я буду заниматься с тобой.

– Ни в коем случае. Вечера будут принадлежать только нам. Никаких занятий. Тем более тебе приходится каждый день ездить в Ванкувер только потому, чтобы я смогла работать здесь, в Виктории. Я сдам экзамены и без дополнительных занятий.

– Будь по-твоему, – согласился Клифф. – Но, после того как ты станешь дипломированным бухгалтером-экспертом, я бы хотел, чтобы ты оставила работу и была просто матерью.

Линн улыбнулась.

– Ну уж нет. Только в том случае, если я буду не просто матерью, но и женой.

– Ну разумеется, – порывисто воскликнул Клифф. – Ты не хочешь заняться своими обязанностями жены прямо сейчас?

– Конечно, хочу, – ответила она с невинной улыбкой на устах, увидев которую Клифф не мог сдержать смеха. – Хочешь, чтобы я сделала тебе сандвич или что-нибудь еще?

– Я бы предпочел «что-нибудь еще». Тем более что через пару недель я рискую остаться ни с чем.

– Ерунда! – возразила Линн. – Мой врач говорит, что, пока нам самим это не доставляет неудобств, мы можем заниматься любовью сколько душе угодно.

– Мне на тебе так же удобно, как на перине, – сказал Клифф.

Наконец настал решающий день. По дороге в больницу Клифф, чтобы скрыть собственный страх, беспрестанно шутил, говорил, что она все делает неправильно, что обычно схватки начинаются глубокой ночью, а не в семь утра, когда пора собираться на работу.

– Пожалуй, я еще успею на следующий паром, – говорил он ей, с нетерпением поглядывая на красный сигнал светофора. – Заеду в офис и вернусь как раз вовремя.

Линн испуганно посмотрела на него.

– Неужели ты оставишь меня одну?

– Никогда, – торжественно, словно давая клятву самому себе, произнес он. – Никогда, любовь моя. Что бы ни случилось, мы будем вместе.

Только вот сможет ли он когда-нибудь забыть, что к происходящему с ней в данный момент он не имеет ни малейшего отношения?

Пять часов спустя Линн встретила его измученная, но сияющая, прижимая к груди сына.

– О, Клифф, он такой прелестный! Спасибо тебе, милый!

На какое-то мгновение Клифф лишился дара речи и лишь молча поцеловал ее в щеку.

– Как зовут ребенка? – требовательным тоном спросил врач.

И снова Клифф промолчал. Он вспомнил, как уязвлена была Линн, когда он отказался обсуждать с ней имя, заявив, что предоставляет ей право выбора.

– Майкл? – сказала она, вопросительно глядя на мужа, словно ожидая его одобрения или, может быть, неодобрения.

Но напрасно. Он не мог выразить ни того, ни другого. Ребенок принадлежит Линн, и она имеет право сама выбрать ему имя.

– Привет, Майкл, – сказал врач, забирая малыша.

– Он вырастет таким же сильным и красивым, как его отец, – с умилением во взгляде промолвила Линн, удобнее устраиваясь на подушках и провожая малютку-сына взглядом, словно боясь потерять его из виду хоть на секунду. – Мне кажется, он даже похож на тебя, Клифф.

Стиснув зубы, Клифф отошел на шаг в сторону, уступая место медсестре.

В душе он недоумевал: какое сходство Линн смогла разглядеть в этом сморщенном, красном личике? Одно он знает наверняка: если там и имеется какое-то сходство, то только не с ним.

– Клифф, любимый, что с тобой?

Клифф стоял в своем кабинете, облокотившись о подоконник, вперив задумчивый взгляд в простиравшуюся за окном ночную мглу.

Обернувшись, он обнял ее одной рукой и привлек к себе. Линн прижалась лицом к его груди, вдыхая исходивший от него, такой родной, запах.

– Все в порядке, – сказал он, щекой касаясь ее макушки.

– Не надо обманывать меня. После рождения Майкла прошло уже три недели, и ты все более и более отдаляешься от меня. Ты работаешь допоздна, мало спишь. Я же вижу, тебя что-то беспокоит.

– Линн, честное слово, у меня все в порядке. Ну да, я много работаю. Извини, если у тебя сложилось впечатление, будто я стал уделять тебе меньше внимания. Но ведь ты все время возишься с ребенком.

– Ах да. – Линн вспомнила, о чем ее предупреждала Энн. – Может быть, это тебе не хватает внимания, Клифф?

Клифф раздраженно фыркнул.

– Не говори глупостей.

– Это не глупости. – Линн провела ладонью по его небритому подбородку. – Неужели ты не знаешь, как я люблю тебя? И мои чувства к Майклу всего лишь продолжение моей любви к тебе. Это же одно и то же. Любовь это не пирог, который можно разрезать на части и раздать каждому по кусочку. Она становится все больше и больше, по мере того как появляются новые души, которые в ней нуждаются. Прошу тебя, милый, пойдем в постель, обними меня.

Клифф не стал возражать, однако Линн чувствовала, что он лежит рядом с ней, не смыкая глаз, по-прежнему предаваясь своим тайным мыслям, которыми он никогда не делился с ней. Она твердила себе, что должна доказать ему: он так же дорог ей, так же любим и обожаем, как и раньше. От нее требуется только терпение и понимание.

Однако неделю спустя Клифф едва не взорвал ее маленький, уютный мир, и Линн с ужасом обнаружила, что, хотя любовь ее осталась прежней, она больше не понимает его.

– Линн, – обратился он к ней, стоя посреди комнаты с каменным, бесстрастным выражением лица, – так больше не может продолжаться. Я должен сказать тебе, что мне известна вся правда. Это убивает меня, это причиняет боль и страдания тебе. Мы должны что-то решить. Возможно, нам и удастся найти выход, но для этого мы должны поговорить начистоту.

От неожиданности Линн резко выпрямилась, так что Майкл выпустил изо рта ее грудь. Она инстинктивно прижала ребенка к себе и погладила его по попке.

– О чем ты говоришь? – настороженно промолвила она.

– О нем, – ответил Клифф, указывая на ребенка. – Мне известно, что это не мой ребенок.

Линн непроизвольно рассмеялась.

– Ты с ума сошел? Разумеется, твой! Чей же еще?

– Не знаю. Возможно, Джо Барнса.

– Что?! – Линн буквально подскочила на стуле. Малыш испугался и расплакался. Спохватившись, она села на стул и прижала его к груди, не переставая укачивать. Вскоре он успокоился. – Клифф, если ты хотел посмешить меня, то у тебя это не получилось. Придумай что-нибудь другое.

Сокрушенно вздохнув, Клифф присел на краешек стула.

– Линн, я бесплоден. Ты никак не могла забеременеть от меня.

– Позволю себе не согласиться! – вскричала Линн. Ребенок снова заплакал, тогда она опустила его на диван, положила рядом подушку, чтобы он не упал, и, встав перед Клиффом на колени, взяла его ладони в свои. – Клифф, прошу тебя, посмотри на меня. Скажи мне, почему ты так говоришь. Я хочу понять.

– Я говорю так потому, что это правда. – В его голосе было столько страдания, что на глаза у нее навернулись слезы. – У меня имеется доказательство, Линн. Неопровержимое доказательство. Джулия оставила меня именно из-за этого, из-за моего бесплодия. Она не разводилась со мной. Наш брак просто признали недействительным. Это было бы невозможно, если бы я не прошел медицинского освидетельствования.

– Но... – Линн сморгнула с глаз слезы. – Клифф, тест мог быть ошибочным! Ради Бога, ты должен поверить мне! Сделай повторный тест. Если ты любишь меня. Или давай сделаем анализ на ДНК, все, что угодно, лишь бы ты убедился. Майкл твой сын!

Клифф встал и отошел в сторону.

– Линн, я сделал повторный тест. Как и ты, я думал, что первый, возможно, был ошибочным. На прошлой неделе я снова прошел через эту унизительную процедуру. Результаты пришли сегодня. Количество сперматозоидов в моей сперме недостаточное, чтобы женщина могла зачать от меня.

Линн подошла к нему и схватила его за руку.

– Десять месяцев назад оно было достаточным!

Он посмотрел на нее с невыразимой грустью.

– Нет, Линн. Почему бы тебе наконец не признать это? Я не могу примириться с обманом. Так не может продолжаться. Линн, ты сказала, чтобы я – если люблю тебя – сделал очередной тест. Я сделал это. Сделал, потому что люблю тебя. А теперь, если ты любишь меня, признайся, кто отец твоего ребенка.

– Ты отец моего ребенка! Нашего ребенка! Как еще яснее я должна сказать, чтобы ты поверил? Ты хотел правды? Ты ее получил.

Клифф сунул руку во внутренний карман пиджака и, достав оттуда продолговатый конверт, протянул ей.

– Прочти это, Линн.

Линн прочитала и бросила бумагу на диван, рядом с Майклом, который к тому времени уже сладко посапывал во сне.

– Клифф, этого не может быть. Пойми же наконец. Это просто невозможно. Произошла чудовищная ошибка. Я хочу, чтобы вы с Майклом сдали на анализ кровь.

– Результат будет тем же самым: я не могу быть отцом твоего ребенка.

– ДНК...

Клифф досадливо махнул рукой, не давая ей договорить.

– Зачем без надобности колоть иголками невинного младенца? Линн, ни один тест не докажет того, в чем ты стараешься меня убедить. – Он провел пятерней по волосам. – Я просто отказываюсь тебя понимать! Возможно, ты так долго внушала себе эту абсурдную мысль, что и сама поверила в нее.

Линн, больше не сдерживая слез, уткнулась лицом в ладони.

– Я говорю правду! Правду!

Клифф так долго молчал, что ей показалось, будто он ушел. Однако, подняв голову, она увидела, что он стоит перед ней.

– Нам нужен консультант по семейным отношениям, – с отчаянием в голосе промолвила она. – Возможно, он поможет нам решить эту проблему.

Клифф покачал головой.

– Линн, извини, но единственный способ сохранить наш брак – это сказать правду.

– Но я сказала тебе правду! – У нее вдруг больно защемило сердце. – Зачем ты тогда женился, если не веришь мне?

Он с грустью посмотрел на нее.

– Потому что я люблю тебя. Потому что я испытываю к тебе нежность, потребность защитить тебя. Такого со мной раньше не было. Я не мог бросить тебя в таком положении.

– А теперь готов оставить меня с ребенком на руках?

– Все зависит только от тебя, Линн. Тебе достаточно лишь сказать мне правду, чтобы у нас был прочный фундамент, на котором мы могли бы строить наши дальнейшие отношения.

Ее душили рыдания, по щекам градом катились слезы.

– Я сказала тебе правду...

Клифф покачал головой, повернулся и вышел. Через несколько минут она услышала, как хлопнула входная дверь.

Линн долго еще сидела, не сводя глаз с входной двери в надежде, что он сейчас вернется и скажет, что это был всего лишь глупый розыгрыш. Но он не вернулся. Ни в тот день, ни на следующий, ни через неделю.

Усилием воли она заставила себя сосредоточиться на работе. Продолжала готовиться к экзаменам. Старалась не думать ни о чем другом и в итоге сдала экзамены блестяще.

Она еще не подозревала, что судьба готовит для нее очередной удар...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА 10

Рука Клиффа дрогнула, когда, разбирая почту, которую секретарша оставила на его столе, он натолкнулся на конверт с пометкой «Личное», пришедший из адвокатской конторы, о существовании которой он узнал три недели назад. Несколько секунд он тупо рассматривал конверт. Затем встал, закрыл дверь и, вернувшись за стол, вскрыл его ножом для разрезания бумаг. Это было уже третье подобное послание за месяц.

Все они почти повторяли друг друга.

«Миссис Касл просит вас связаться с ней по указанному адресу. Письмо от нее прилагается».

Письмо? Это было сильно сказано. В записке Линн содержалась лишь вежливая просьба.

«Клифф, прошу тебя связаться со мной. Нам давно пора разобраться в наших отношениях».

И краткая подпись: «Линн».

Почему теперь, когда прошло уже несколько месяцев, с тех пор как он ушел от нее, Линн вдруг решила связаться с ним? Ответ мог быть только один, и слышать его он не хотел. «Разобраться в наших отношениях...» Значит, она намерена покончить с их общим прошлым, а заодно и с будущим, как он уже дважды покончил со своим.

Сможет ли он вынести, если это произойдет и в третий раз? Но ведь он сам сделал первый шаг, сам решил, что у них с Линн не может быть никакого будущего. Так какое же он теперь имеет право препятствовать ей в ее естественном стремлении оформить все официально? То обстоятельство, что она связывается с ним через посредство адвокатской конторы, лишний раз подтверждает его предположение, что она добивается именно официального решения. Каждый день он задавал себе вопрос: почему она до сих пор не сделала этого?

Он сунул письмо обратно в конверт и запер его в ящике стола. Записку Линн он скомкал и бросил в мусорную корзину. Затем подумал, извлек смятый листок бумаги, разгладил его ладонью и спрятал в нагрудный карман пиджака.

Должен ли он ответить ей? Нет. Если он не будет отвечать, то ему не придется услышать от нее того, чего он больше всего боится.

Он откинулся на спинку стула и устало закрыл глаза, не обращая внимания на скопившуюся на столе корреспонденцию и назойливые звонки секретарши.

Лишь услышав громкий стук в дверь своего кабинета, он был вынужден откликнуться. Открыв дверь, он увидел своего партнера по бизнесу Ларри Крукшанка.

– Отвратительно выглядишь, – с ходу заявил тот. – Почему бы тебе не отдохнуть пару месяцев?

– Я в порядке.

– Ерунда. Ты ни дня не был в порядке, с тех пор как расплевался со своей женой. А последний месяц ты совсем сдал. У тебя окончательно испортился характер, ты теряешь в весе, а главное – теряешь деньги и клиентов компании. Пора либо приходить в норму, либо уматывать к чертовой матери.

Клифф, сжав кулаки, вскочил со стула.

– Да кто ты такой, чтобы разговаривать со мной в подобном тоне?

Ларри весь подался вперед, и они оказались стоящими буквально нос к носу.

– Я твой партнер.

– У нас с тобой равные права, – сквозь зубы процедил Клифф. – Ты не мой босс, не моя мать, не мой душеприказчик!

– Если ничего не изменится, то скоро я буду называться экс-партнером, дружище. Я воспользуюсь своим правом свернуть лавочку. – Ларри выдержал паузу, словно желая дать Клиффу время обдумать сложившуюся ситуацию, затем выпрямился и, видя, что тот по-прежнему стоит набычившись, продолжал: – Словом, можешь считать, что я заблаговременно извещаю тебя о предстоящем крахе. В конце этого срока я могу выплатить тебе твою долю, если к тому времени у нас еще останутся какие-нибудь средства. Через пару часов я представлю тебе письменное уведомление. – С этими словами он развернулся и вышел из кабинета, хлопнув дверью.

Через час Клифф постучал в дверь офиса Ларри.

Услышав недовольное «да», Клифф вошел.

– Я согласен на некоторое время отойти от дел, – с порога сказал он.

Два неудачных брака, два неудачных деловых начинания? Не то чтобы его деятельность в аудиторской фирме можно было назвать полным крахом, просто он самоустранился. Неужели он такой законченный неудачник? Может, попробовать сохранить хотя бы то, что он имеет. Он просто должен сделать это. Тем более что Ларри прав – его халатное отношение к делу дорого обходится им.

Ларри подозрительно прищурился и, нервно пригладив коротко стриженные седые волосы, проронил:

– Когда?

– Мне надо закончить кое-какие дела. Может быть, через пару недель.

– Не пойдет. Завтра.

Клифф стиснул зубы и сжал кулаки, чтобы не сорваться. Ларри был прав, обвиняя его в том, что у него испортился характер.

– Ладно, черт тебя побери. Завтра так завтра.

– На два месяца.

– Что?

– Если тебя не будет два месяца, я откажусь от своего права выйти из дела. Когда вернешься, заключим новое соглашение.

Клифф презрительно фыркнул.

– Два месяца. Да не пройдет и месяца, как ты прибежишь за помощью.

Клифф не забыл, что именно Ларри предложил ему – когда он еще работал с Грантом – совместный бизнес.

– Если я и прибегу за помощью, то только не к тебе. – Ларри откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову. – Неужели ты не понимаешь, Клифф? В таком состоянии, в котором сейчас пребываешь ты, толку от тебя никакого. Ты даже самому себе не в силах помочь. А теперь проваливай и не возвращайся, пока не придешь в норму.

Клифф, не произнеся больше ни слова, вышел из кабинета.

Ему больше никогда не прийти в норму.

Особенно если он ответит на это короткое послание, которое находится в нагрудном кармане его пиджака.

Три дня спустя Клифф остановил машину с прицепом, на котором перевозил лодку, на дорожке перед своим домом на острове Галиано и с кислой миной посмотрел на оставленный кем-то фургон. Объехав фургон, он затормозил перед домом и несколько минут сидел совершенно неподвижно, устало откинувшись на подголовник. Стоило ли вообще вставать так рано и тащиться на рыбалку? – спросил он себя. И сам же ответил: он встал так рано, потому что привык вставать рано, а на рыбалку отправился потому, что всегда отправлялся на рыбалку, когда бывал на острове.

Выйдя из машины, он отцепил лодочный прицеп и закатил его в гараж. Затем достал с заднего сиденья маленький переносной холодильник и пошел к дому. Войдя, ногой захлопнул за собой дверь и устало прислонился к ней.

Какого черта я вообще здесь делаю?

Ответа на этот вопрос он не знал. Так же как давно не знал ответов и на многие другие вопросы.

В доме было прохладно и тихо, так тихо, что у Клиффа звенело в ушах. Он не был здесь больше года, боялся, что встретит его именно эта тишина, боялся воспоминаний.

Зайдя на кухню, он убрал в холодильник лоснящуюся рыбину, лосося. Зря он ее выловил. Она слишком большая для одного человека. Тем более для человека, у которого напрочь отсутствует аппетит.

Через десять минут в чистых, защитного цвета, шортах и синей, расстегнутой на груди, рубашке с короткими рукавами Клифф вышел из ванной и направился в гостиную. Подойдя к окну, он окинул задумчивым взглядом покрытую рябью гладь пролива.

Вздохнув, он попытался взять себя в руки. В конце концов, надо примириться с неизбежностью, чтобы жить дальше. Взгляд его скользнул ближе к дому, вот он достиг внутреннего дворика и остановился. Что-то было не так. Шезлонга, который обычно стоял у бассейна, на месте не было. Раздвинув стеклянные двери, Клифф вышел в патио. Сердце его учащенно забилось, когда он вспомнил, как однажды обнаружил пропажу этого самого шезлонга, как нашел его в увитой виноградом беседке.

Нет! Это всего лишь игра воображения.

Он остановился. У него перехватило дыхание. Сердце готово было выскочить из груди.

– Линн? – Он безотчетно сжал ладони в кулаки. Неужели у него галлюцинации?

Или она настоящая?

Настоящая Линн, которая уснула, не дождавшись его возвращения?

Да, это была она. Линн крепко спала, положив голову на согнутый локоть и закинув ногу на ногу. Белая мягкая хлопковая юбка задралась, обнажив нежную кожу бедра. Клифф сделал еще два шага; словно зачарованный наблюдал он, как локон с ее виска, подхваченный ветром, взлетел и опустился на щеку. Казалось, что в ее золотисто-каштановых волосах пляшут огоньки пламени.

Ей не следовало засыпать вот так, под солнцем. С ее светлой кожей она и не заметит, как обгорит. Она позаботилась о том, чтобы шезлонг стоял в тени, но солнце опустилось ниже к горизонту, и теперь тень закрывала лишь ее ноги. Солнечные лучи путались в ее ресницах, и она время от времени щурилась во сне.

Судорожно сглотнув, Клифф, беззвучно, по-кошачьи ступая, приблизился к ней. Присел рядом, осторожно убрал прядь волос у нее с лица и простер ладонь над ее глазами, чтобы защитить от немилосердного солнца. Рука его дрожала. О, как она прекрасна! Прекрасна в своей хрупкости. Почти такая же, как во время их первой встречи.

Но эта ее хрупкость обманчива, поспешил напомнить он себе. Линн – женщина сильная, волевая, порой даже суровая. Он бы никогда не поверил в это, если бы не то упорство, которое она проявляла, не желая признаваться в обмане.

Ее имя готово было слететь у него с языка; его так и подмывало разбудить ее, заглянуть ей в глаза, увидеть, осталась ли в них хоть искорка любви. Но он сдержался и лишь молча взирал на спящее лицо, боясь даже дышать. Веснушки на нежной, почти прозрачной коже; заметно темнее на носу и щеках, они превращались в пятнышки солнечного света на лбу, шее и груди. Он всегда любил их. Солнце золотило кончики ресниц, которые не могли скрыть темных кругов, залегших под глазами.

Подлетела муха и принялась с назойливым гудением описывать круги над лицом спящей Линн. Клифф отогнал ее прочь. Даже с мухой не хотел делить он эти драгоценные мгновения молчаливого созерцания.

Легкий бриз продолжал играть с ее короткими, волнистыми волосами. Один локон упал на ухо. Клифф невольно улыбнулся, когда она во сне потерлась ухом о плечо. Затем она отвернулась, опустила ногу, скрестила на груди руки и зябко поежилась. По мурашкам на бедрах Клифф понял, что ей холодно, и медленно, боясь разбудить, лег рядом, касаясь ногами ее ног, своим телом защищая Линн от порывов ветра.

Он боялся, что ее может разбудить биение его сердца, но она не проснулась даже тогда, когда он обнял ее за талию. Она повернулась, прижимаясь к нему всем телом. Ощущение томительной и сладкой боли, схожее с тем, что испытывал он, когда впервые оказался с ней в постели, пронзило ему грудь.

Он вдыхал пряный аромат ее тела, перебирал пальцами волосы. Что страшного в его невинных ласках? Они не разбудят ее. А желание в нем нарастало, становилось осязаемым – желание касаться ее, запомнить каждый изгиб ее тела, запомнить навсегда, на все долгие годы, которые им суждено провести вдали друг от друга.

Ах, если бы он мог позволить себе нечто большее, нежели простые прикосновения, если бы можно было предаться с ней любви, прежде чем она объявит ему о своем намерении поставить крест на их отношениях. Но что, если в ней еще сохранилась хоть искра любви, которую он не успел потушить? Что, если она захочет выслушать его, захочет дать ему последний шанс?

Из груди ее вылетел легкий, похожий на вздох, звук. Звук умиротворения и покоя, который был так памятен ему. Она словно говорила ему: «Я люблю тебя... Обними меня крепче... Я хочу быть с тобой». Сейчас он с радостью поверил бы этим словам, даже сознавая, что они могут оказаться очередной ложью.

– О, Линн, – выдохнул он, не в силах сдержать рвущихся из глубины души чувств.

Какое-то время он держал ее в объятиях. Но одних объятий ему было уже недостаточно. Он осторожно повернул ее к себе лицом и, приподняв ей голову, поцеловал в губы. Бережно накрыл ладонью ее грудь, пальцами ощущая нежную мягкость и исходившее от нее тепло.

Он помнил эту грудь такой, какой она была во время их первой ночи любви, помнил и другой – какой она была во время беременности Линн. И тогда, и теперь он не переставал восхищаться совершенством ее формы.

Линн пошевелилась. Теперь она повернулась к нему всем телом, рука ее юркнула ему под рубашку и в следующее мгновение уже поглаживала его по голой спине. Губы ее, мягкие и влажные от сна, раскрылись. Он чувствовал на своей шее ее расслабленное, томное дыхание. И тут до него дошло, что она не спит. Она не убегает от него, не отталкивает его, хотя полностью отдает себе отчет в том, что тот, кто обнимает ее в ту минуту, именно он.

Клифф взял ее за подбородок, заглянул в ее еще сонные глаза и произнес:

– Привет, Линни.

Он боялся увидеть в этих глазах безразличие, мечтал увидеть желание, но в них отразилось лишь недоумение. Линн несколько раз моргнула и наконец улыбнулась ему радостной, приветливой улыбкой, которой встречала его утром при пробуждении, вечерами, когда он возвращался домой, и всякий раз, когда видела его. Каждую ночь, с тех пор как они расстались, эта улыбка преследовала его во сне.

– Привет, – пробормотала она, и сердце его затрепетало от радости.

Значит, она приехала не для того, чтобы требовать у него развода! Эта улыбка означает, что она все еще любит его.

– Линни... о, прелесть моя, – задыхаясь, промолвил он, затем прильнул к ее губам поцелуем со всей нежностью, которую только она одна могла пробудить в нем. Я так люблю тебя, готово было слететь с его языка, но она обхватила его голову руками и привлекла к себе.

Клифф отпрянул, чтобы перевести дух. Затем снова склонился над ней, покрывая легкими поцелуями ее глаза, губы, чувствуя, как она нетерпеливо перебирает ногами, все теснее прижимаясь к нему, словно давая понять, что желает его не меньше, чем он желает ее.

До его сознания доходили приглушенные звуки, идущие словно из самой глубины ее души, в которых была любовь и страсть. И, когда она обмякла в его объятиях, как будто уступая ему инициативу в их любовной игре, он окончательно понял, что никогда не сможет отказаться от нее.

Раскинув руки на его широкой груди, она прильнула губами к его губам, и в ее поцелуе было все то же страстное, требовательное желание любви и ласк. Клифф поглаживал ее по спине, и тогда звуки, издаваемые ею, стали походить на мурлыкание. Ему хотелось, чтобы время остановилось, чтобы это мгновение взаимного всепоглощающего блаженства длилось вечно. Чтобы во всем мире остались только они – двое людей, которые когда-то любили, потом были вынуждены расстаться и теперь снова любят друг друга.

Линн сразу раскрыла Клиффу свои объятия, хотя умом и понимала, что не должна уступать своим желаниям, что, напротив, должна оттолкнуть его, сказать ему «нет». Ей следовало бы вскочить и бежать прочь, подальше от него, прежде чем все это началось. Но разве могла она устоять, когда тело его уже прижималось к ее телу, когда губы его коснулись ее губ и в ноздри ударил знакомый мужской запах? Могучая волна желания всколыхнула все ее существо, и она, уже не отдавая отчета в том, что творит, раскрыла губы навстречу его горячим поцелуям, которые заставляли забыть об одиночестве, которые, словно жажду, утоляли самые сокровенные ее желания и заставляли мечтать о большем.

Он целовал ее неистово, как будто изголодался по ее телу, по ее прикосновениям, и вместе с тем с бесконечной нежностью, пробуждавшей в душе Линн чувства, которые, как она считала, ей больше никогда не суждено испытать.

Линн провела ладонью по сгибу его руки. Она заново открывала для себя его тело и сама открывалась перед ним. Язык Клиффа проник в ее рот, нанося плавные влажные удары, от которых у нее вздрагивало сердце. Он добрался до ее языка, приподнял его и погрузился в восхитительную влагу, разлитую под ним.

Ее ногти легко царапали его грудь. Кончики пальцев пробегали по спине. Наконец она нащупала его рубашку и стала снимать ее. Перед ней снова было его обнаженное тело, которое она когда-то знала так же хорошо, как свое собственное. Пальцы скользнули вниз и, проникнув под широкую резинку шорт, остановились, ощутив игравшие мышцами ягодицы. Трепет, пробежавший по его телу, судорожный вздох красноречивее любых слов говорили о его желании.

Клифф нетерпеливо расстегнул пуговицы на ее блузке, и в следующий миг ладонь его легла ей на грудь, которую еще прикрывал кружевной бюстгальтер. Она задрожала всем телом.

Клифф пробормотал ее имя, и звук его голоса пролился бальзамом на душу Линн. Ее собственное возбуждение нарастало, по мере того как его желание становилось все более очевидным и осязаемым. То же страстное желание было написано и в его пылающем взоре. На лбу у него проступили бисеринки пота. Он заглянул ей в глаза и хриплым шепотом произнес:

– О, любовь моя, видеть тебя, сжимать тебя в объятиях... Я... – Тут из груди его вырвался стон. – О Боже, что я творю?

Через секунду его уже не было рядом с ней.

– Клифф? – привстав, окликнула его Линн, провожая взглядом. – Клифф!

Он не ответил, лишь остановился на мгновение, чтобы перевести дух. Она видела, как тяжело вздымаются и опадают его плечи.

Линн опустила ноги на теплый кафель, чувствуя, как солнце приятно припекает спину. Однако на сердце у нее шевелился какой-то холодный комок.

– Клифф!

Он прыгнул в бассейн и под водой поплыл к противоположному краю. Вот голова его показалась на поверхности, и он мощным кролем устремился дальше. Затем, оттолкнувшись ногами от бортика, поплыл назад, в ее сторону. Как будто ее и не было рядом, как будто ничего не произошло – или почти не произошло – между ними, он выполнил очередной разворот и продолжил заплыв.