Текст книги "Глубокий чёрный (ЛП)"

Автор книги: Энди Макнаб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Я надеялся, что он не подошёл и не похлопал меня по спине, потому что считал меня родственной душой. «Ты и японцы в отеле?»

«Да, я тут и там. Ты же знаешь, как это бывает».

Я не знал. Я понятия не имел, о чём он.

37

Канадка вошла в бассейн вместе с мистером Гэпом. Он выглядел так, будто только что сошел с витрины, только сегодня его рубашка-поло была зелёной. На ней было чёрное марлевое платье, которое, как она знала, выгодно подчеркивало пуговицы, которые она оставила расстёгнутыми между грудей.

Латс не мог отвести от них глаз, когда она присоединилась к компании у барбекю. Он поставил пустую бутылку и пнул следующую, одновременно выуживая из мусорного ведра ещё одну. «Я её трахну. С этим придурком в зелёном?»

«Не знаю, приятель».

«Я собираюсь поговорить с ней, как это делают бойцы спецназа. Понимаете, о чём я?»

На этот раз я понял, о чём он говорит. «Ну, удачи, приятель. Мне нужно поговорить со своим другом о завтрашнем дне».

Было ошибкой пожать руку, только что вытащенную из контейнера со льдом. Когда я уходил, у меня было такое чувство, будто я только что столкнулся с живым мертвецом.

Джерри времени даром не терял. Он переспал с парнем, немного похожим на путешественника из Нью-Эйдж. Рэнди был телеоператором, хотя я сомневался, вспомнит ли он об этом утром. Достать здесь табак, наверное, было так же легко, как и пиво, и Рэнди этим пользовался по полной. «Я здесь уже семь месяцев, Джерри», – протянул он. «Никакого боснийского мессии здесь нет, ни за что, дружище». Вот тебе и отказ от общения с прессой. «Я пришёл с морскими пехотинцами…» Он остановился и посмотрел вверх, когда над головой один за другим пронеслись три вертолёта. Мы их не видели: они были без фар. Рэнди отшатнулся назад и, указывая вверх, закричал, как водитель, разозлённый на дороге: «Тихо! Ради всего святого, замолчите – у меня, блядь, день рождения!»

Восстановив равновесие, он разразился смехом, а затем положил руку на плечо Джерри. «У меня есть подход к вертолётам. Видишь ли, они довольно быстро вылетают из моей машины, чувак. А вот с этими чёртовыми танками у меня проблемы, чувак».

Через хилую руку Джерри я увидел Роба, выходящего из вестибюля к бассейну. Он выглядел так, будто направлялся на какую-то совсем другую вечеринку. На его футболке были пятна пота от того места, где он только что снял бронежилет, на поясе у него висел пистолет, а в руке – АК. Я не думал, что он задержится надолго.

«Приятно познакомиться, Рэнди». Я попытался пожать ему руку, но он был слишком занят, отмахиваясь от очередной очереди трассирующих пуль. «Джерри, мне пора идти – Роб здесь. Увидимся позже».

Рэнди попытался сфокусировать на мне взгляд, но сдался. «Да, я тоже. Мне нужно выбраться отсюда. Из этого грёбаного Ирака. Семь месяцев, чувак».

Роб осматривал толпу. Он улыбнулся, когда я подошёл. «Извини, приятель. Я не собираюсь тут торчать. Десять минут – и всё».

«Ты со своим мужчиной?»

Он покачал головой, оглядывая группу. «В Аль-Хамре. Решил зайти поздороваться. Как продвигаются поиски боснийца? Есть ли у вас его имя?»

«Нуханович. Он – их ответ Махатме Ганди. Ты что-нибудь слышал?»

«Нет. Тебе просто нужна фотография?»

«Джерри, парень, с которым я дружу, говорит, что однажды он станет знаменитым».

'За что?'

«Мир во всем мире, приятель. Оставляешь нас без работы».

Он протянул руку и указал в никуда. «Только не говори об этом никому из сербов на трассе, ладно?»

«Хочешь колу?»

«Никакой колы, спасибо. Вода сойдет». По его лицу ручьями струился пот.

Я схватил бутылку из одного из контейнеров для льда. Он открутил крышку и запрокинул голову. Из этого получилась бы отличная реклама, если бы я действительно работал в рекламном бизнесе.

По ту сторону забора вспыхнули несколько выстрелов АК, и по дороге прогрохотала гусеничная машина. Роб прислушался к хаосу и покачал головой. «Закрой глаза, и я бы вернулся домой».

«Чёрт возьми, Роб, я знаю, что в Ковентри временами может быть плохо, но...»

«Нет, приятель, Узбекистан. Теперь они мои люди. Там та же ситуация». Он резко мотнул головой в сторону внешнего мира. «Беспорядочный подсчёт трупов. Должен быть способ получше, не так ли?»

Я пожал плечами. Почему Узбекистан? Насколько я знал, страна была в ужасном состоянии. Она обрела независимость от России в 91-м, но всё ещё оставалась государственной. Правительство решало всё: от того, какую еду покупать, до того, какой телевизор смотреть. Недавно я сидел, развалившись на диване, и смотрел документальный фильм о правах человека. У Узбекистана была такая репутация, что Пол Пот по сравнению с ним показался бы матерью Терезой. Один из их любимых трюков – варить людей до сдирания кожи, а потом оттирать их дезинфицирующим средством. «Знаешь что, Роб? Я очень стараюсь не думать об этом слишком много».

В правой руке он держал бутылку, в левой – оружие. «Мы тут облажались, как французы в Алжире. История повторяется, но никто ничему не учится».

Я почесал затылок. «Ну, я здесь всего день, приятель. Я не особо обращал внимание».

Он указал на журналистов по другую сторону бассейна с Джерри. «Французы раньше сообщали обо всём точно так же, как эти придурки сейчас. Говорили миру, что всё налаживается. Ну и что? В Фаллудже убиты демонстранты – ну и что? Не стоит сообщать. Американец сходит с ума с полным магазином и роняет детей в Мосуле – кого это волнует? Иракцы режут друг друга по ночам, но как только приходит рассвет, все слепы». Он поднёс бутылку ко рту.

Я вдруг почувствовал себя таким же уставшим, как и он. «Ты прав, приятель, но так было всегда. Мы знаем, что всё это чушь собачья. Нам никогда не скажут правду».

Роб допил бутылку и поставил её рядом с пустыми бутылками на невысокой стенке. Рэнди спорил из-за яблока с парнем в шапке с ушами Микки Мауса. Он больше не хотел слушать Боба и The Wailers, да и, в конце концов, у него был день рождения. Не думаю, что Микки стал бы возиться с переключением музыки: ему просто надоело, как Рэнди пускает слюни по клавиатуре.

Роб всё ещё пытался осмыслить общую картину. «Не то чтобы я был таким озлобленным и извращённым. Я понимаю, что происходит и почему. Меня просто не покидает чувство, что должен быть выход». Дома мой муж слушает радио «Аль-Алам». Оно вещает из Тегерана, но это единственная станция с последними новостями о том, что на самом деле происходит в Ираке. Разве это не странно? Это самое близкое к истине, и исходит она от последней оси зла».

Западные информационные агентства просто передают то, что им приказывает Временная коалиционная администрация: «Здесь небольшая локальная проблема, ничего такого, что нельзя решить». Но ребята на местах знают другое. Двое американцев погибают здесь. Шестеро британцев получают ранения там. Знаете, США даже не освещают похороны? Белый дом не хочет, чтобы по телевизору показывали рыдающие семьи и гробы, украшенные звёздно-полосатым флагом.

Он снова взглянул на окружающих его тусовщиков. «Знаешь что, Ник? Им нужно отступить и начать говорить всё как есть, иначе все дома решат, что всё отлично. Они не будут требовать действий, мы проиграем эту войну, и нам конец. Потому что это не закончится здесь, приятель. Это распространится».

38

Рэнди начал по-настоящему злить Микки, особенно потому, что теперь он выливал пиво на клавиатуру, потому что не получал того, чего хотел.

«Если другие страны вбили себе в голову, что американцев можно сломить посредством стратегического сопротивления, почему они должны отказываться от собственной борьбы?»

«Вы говорите об Узбекистане?»

«Там просто кошмар, приятель. Наш уважаемый президент Каримов стал новым лучшим другом Дабии».

Благодаря каналу Discovery я узнал, что у Узбекистана один из лучших столиков в вашингтонском клубе «Хорошие парни»: он позволил использовать себя в качестве базы для американских войск во время операции «Отвали Талибан», и они остались там в рамках войны с терроризмом. Конечно, защитники свободы не слишком возмущались проступками хозяина: он предоставил им стратегическую позицию в самом сердце Центральной Азии, наградой за которую стал парадный приём в Белом доме и помощь в размере нескольких сотен миллионов долларов.

Это была просто очередная чушь. К чёрту, кого это волновало? Ну, судя по всему, Робу было дело. «Шииты бомбят и стреляют по всей стране, пытаясь заменить Каримова исламским халифатом. Каримов этого не хочет. Белый дом этого не хочет. Как и большинство узбеков. Но именно этот ублюдок Каримов и создаёт всю эту драму. Он подавляет свободу вероисповедания, порождая тот самый фундаментализм, с которым они с Бушем, как им кажется, борются».

У Роба был один из его знаменитых напряжённых моментов. Я обычно старался их избегать: они истощали слишком много мозговых клеток. «Он закрыл почти все мечети. Умный ход для страны, где восемьдесят процентов мусульман. В каждом городе осталось всего несколько мечетей для проведения разрешенных государством пятничных молитв, но если молиться где-то ещё, в любое время, то всё кончено. Это чёртов кошмар, и если мы проиграем эту войну здесь, дома будет только хуже – по сути, везде, где люди злятся. Есть ещё воды?»

Я пошарил в одном из контейнеров. Большая часть льда уже растаяла.

«Алжирцы оживились, увидев, как Францию уничтожают во Вьетнаме. Они подумали: «Ага, если они могут их поиметь, то и мы сможем». А что? Просто убрать французов и поставить американцев и британцев».

Он взял воду и засунул её в карман для карты в своей сумке. «Одну на посошок, приятель. Мне нужно вернуться до комендантского часа».

Я и не знал, что такой существует. «Во сколько он начинается?»

«В том-то и дело, что никто точно не знает. Одни говорят, что без десяти четыре тридцать. Другие говорят, что без десяти тридцать четыре. Кто знает? В любом случае, мне пора возвращаться».

Роб вытащил из заднего кармана куртки изогнутый магазин на тридцать патронов для своего АК. С другой стороны бассейна раздался женский смех. Пит Холланд снял рубашку и напрягал широчайшие мышцы спины перед канадкой. Это был его коронный номер.

Мистер Гэп тоже смеялся, но я уверен, что его действительно бесило, что все внимание было приковано к пьяному человеку после того, как он выполнил всю подготовительную работу.

Роб просто проигнорировал его. «Думаю, этой великой коалиции лучше начать учиться на алжирском опыте, потому что эти чёртовы ублюдки в пустыне уже извлекли уроки. И если мы не разберёмся с этой ситуацией, мы останемся здесь на долгие годы, и проблема будет разрастаться. «Станы» готовы к старту – Туркменистан, Узбекистан, кто угодно – они все готовы».

Я надеялся, что лекция закончилась. Роб был как собака с косточкой. «Ты опять наелся этих исторических книг, да?»

Он повернулся ко мне. «Нет, приятель. Я просто получаю огромное образование от своего человека. Некоторые говорят о другом подходе, об использовании другого оружия, а не об этих штуках». Он вставил переднюю часть магазина в гнездо на оружии, и тот со щелчком встал на место. «А ты, Ник? Хочешь найти другой подход?»

Мученический вздох канадца избавил меня от необходимости отвечать. И к лучшему. Я понятия не имел, о чём он говорит.

Все мужчины и их собаки обернулись, чтобы посмотреть, что происходит. Латс обменивался ударами с флэттопами. Выступление было не из лучших. Эспаньолка пыталась наступить ему на голову, когда его оттаскивали благотворители.

«Этот ублюдок совсем не изменился, да?» Робу он никогда не нравился.

«Они работорговцы».

«Уже здесь? Значит, он хоть что-то полезное делает, да?»

Мы с Робом пожали руки. В нескольких кварталах от нас раздались выстрелы. Роб передернул рукоятку взвода и приготовил АК, большим пальцем правой руки до упора переведя предохранитель на правой стороне оружия вверх. «Скажи мне, что я не прав. Должен быть способ получше. Сегодня на этой войне не будет ни одного богатенького детишки. Там только такие же слабаки, как я и ты пятнадцать-шестнадцать лет назад. Скоро увидимся. Зайду, узнаю, найдёте ли вы Махатму». Он повернулся и исчез в вестибюле.

Джерри подошел, когда дерущихся разняли. «Есть успехи?»

«К черту все».

«Вижу, этот Пит вносит свой вклад в международные отношения. Судя по всему, они сербы. Знаете, о чём речь?»

«Возможно, он попробовал использовать на них свою фирменную манеру общения, и им это не понравилось».

Он ждал шутки. «И?»

«Пожалуйста, дайте нам потрахаться. Я из спецназа. Я успею приехать и уехать, вы и оглянуться не успеете».

В этот момент Латс вырвался от благодетелей и снова бросился на сербов. «Вообще-то, – сказал я, – я думаю, он на них зол, потому что у него самого есть дочери».

«Работорговцы?» – Джерри знал, что к чему. «Они времени даром не теряют, правда?»

«Нет, будем надеяться, что он взбесится и убьет их, а?»

Он направился на ресепшен, чтобы купить зубную пасту и всякую всячину, а я пошел смотреть метель по CNN.

39

В пятницу, 10 октября, я перевернулась на другой бок в односпальной кровати, всё ещё скорее спящая, чем бодрствующая. Балконная дверь была открыта, и я слышала шум какой-то машины. Было ещё темно, но птица в саду ничего не заметила. Я проверила Baby-G-06:31.

Я задремал ещё несколько минут, а затем услышал новый, но знакомый звук – ритмичный шлёп-шлёп-шлёп бегущих ног. Они прошли небольшое расстояние, затихли на несколько секунд и возобновились. Я сбросил ворсистое нейлоновое одеяло и включил CNN; картинка всё ещё была ужасной, но, по крайней мере, звук был хорошим. Согласно мировому прогнозу погоды, в Сиднее стояла невыносимая жара.

Я зашёл в ванную и повернул кран. Раздалось бульканье, и из крана брызнула вода, сначала слегка коричневатая, потом прозрачная, но далеко не горячая. Я подставил стакан под холодную воду, выпил и снова наполнил. Я никогда не был сторонником пить только бутилированную воду, когда попадаешь в такие места: чем быстрее кишечник привыкнет к настоящей, тем лучше.

Выключив свет в комнате, я почесал зад и голову, как обычно по утрам, и вышел на балкон со вторым стаканом. На улице было прохладно, но солнце только-только выглядывало из-за горизонта. Вскоре стало достаточно светло, чтобы разглядеть Коннора в пустом бассейне, купающегося в нём.

Неподалёку вспыхнул дизельный генератор, спугнув с дерева небольшую стаю птиц. Я проследил за их полётом над Тигром и парой лодок, пыхтящих вверх по течению. Сначала я принял глухой хлопок справа за обратный удар генератора. Затем я увидел вспышку света и небольшой столб серо-голубого дыма, поднимающийся от двух сгоревших многоквартирных домов в трёхстах-четырёхстах метрах от меня.

Я вбежал в свою комнату как раз в тот момент, когда граната с грохотом врезалась в один из этажей внизу. Через долю секунды раздался взрыв, и всё здание содрогнулось.

Я упал на пол и закрыл голову руками, готовясь к второму удару. Я подумал, что он уже был, но это было просто зеркало в ванной, которое упало со стены и разбилось. С балок надо мной посыпалась штукатурная пыль.

Ещё один снаряд угодил в здание, и на этот раз гораздо ближе. Раздался громкий удар, и пол подо мной задрожал. В ушах зазвенело.

Всё ещё голый, я вскочил и выбежал в коридор. Середина здания казалась самым подходящим местом: насколько я знал, они атаковали с обеих сторон. Я не мог спуститься по пожарной лестнице, а лифт был под запретом. Все будут пытаться в него втиснуться, и отключение электричества было почти неизбежным.

Раздался ещё один взрыв, и свет замигал. Мимо меня пронеслась толпа гостей, крича ни на кого конкретно, просто в панике.

Ещё один гранатомёт угодил в нашу часть отеля. Женщина перекрыла грохот криком. Двое мужчин споткнулись и упали, а люди за ними продолжали карабкаться друг через друга, пытаясь убежать, если бы только могли понять, куда.

Я постучал в дверь Джерри. «Джерри, ради всего святого!»

На противоположной стороне отеля вспыхнул крупный пулемёт. Затем танк выстрелил во что-то там.

Дверь распахнулась. Джерри был голый, ошеломлённый. Я почувствовал запах табака.

Ещё больше людей высыпало в коридор, оставляя двери открытыми. Лифты не двигались; одни били по кнопкам и царапали двери, другие бежали к пожарной лестнице.

«Здесь безопаснее, – крикнул я. – Да ладно, к чёрту одежду!»

Раздалась продолжительная очередь из пулеметов, затем в здание врезался еще один снаряд из РПГ.

«Трахни меня». Джерри вывалился в коридор. «Мы пришли сюда услышать историю, а не быть её частью». Он побежал обратно в свою комнату.

«Что ты делаешь? Отойдите от внешней стены!»

Он вернулся с камерой в руке и начал снимать суматоху в коридоре.

Внезапно наступила тишина. Секунды шли. Люди затаили дыхание. По-прежнему ничего. Раздались вздохи облегчения, затем возбуждённый говор.

Джерри кивнул на открытые двери напротив. «Давайте проверим ту сторону здания».

«И тебя подстрелят эти чёртовы солдаты? Они взбудоражатся. Просто оставайся здесь. Пусть они контролируют территорию. Скоро у тебя будет много фотографий».

В одно ухо влетело, в другое вылетело. Джерри метнулся через коридор. Следующее, что я помню, – он уже свисал с балкона, направляя камеру в сторону танка.

Слева от меня раздался всхлип. Молодой иракец, голый, ошеломлённый и весь в крови, шёл по коридору, шатаясь под тяжестью молодой женщины на руках. Я видел, как осколки стекла торчат из неё. Её рука покачивалась в такт его шагам. Они подошли ближе. Я узнал их. Они поженились всего около двенадцати часов назад.

40

Он посмотрел на свою невесту и не мог перестать рыдать. На её лице была огромная рана. Щека была рассечена почти до уха, из-за чего её рот стал вдвое больше. Я не мог понять, жива она или мертва.

Я втолкнул его в свою комнату.

Он сопротивлялся. Он не понимал, что я говорю. Я схватил женщину.

Джерри всё ещё висел на балконе. «Иди сюда, ты мне нужен!»

Муж закричал и попытался оторвать ее от меня, пока я отступала в свою комнату.

Я положила ее на ковер и закричала ему: «Включи свет, включи этот чертов свет!»

Конечно, он не понял. Я вскочил и оттолкнул его с дороги. Он упал на кровать, когда вошёл Джерри. Я толкнул его в сторону мужа. «Заткни этого ублюдка!»

Основное освещение не включилось. Я ударил по прикроватной лампе. Это не особо помогло, но всё же лучше, чем ничего.

Я опустился на колени рядом с ней, почти касаясь лицом её кровавого месива. Я не чувствовал дыхания на своей коже. Её грудь не двигалась. Я приподнял одно её веко. Зрачки не реагировали. Нигде не было никаких признаков того, что она жива.

Я перевернул её на бок, разжал ей губы и засунул пальцы ей в рот. Выковырял пару сломанных зубов, а затем большой комок слизи и крови, который блокировал дыхательные пути. К чёрту тратить время на то, чтобы проверить, есть ли у неё пульс. Мне нужно было дышать за неё, наполнить её лёгкие воздухом. Даже если её сердце ещё билось, без кислорода оно ничего не делало.

Я снова перевернул её на спину, запрокинув ей голову назад, чтобы открыть дыхательные пути. Бедняга вскочил и схватил меня за запястье, отрывая его от жены. «Джерри! Верни его на кровать. Скажи ему, что она умрёт, если он не прекратит валять дурака!»

Она была тёплой, но это ничего не значило. Вероятно, она уже была мертва, но я должен был попытаться. Единственный настоящий труп – это холодный.

Я освободил руку, затем откинул ей голову назад, чтобы снова открыть дыхательные пути. Правой рукой я зажал ей нос, а левой зажал рану на щеке. Её муж закричал: он был так расстроен, что всё ещё не понимал, что происходит. Джерри пытался издавать успокаивающие звуки.

Я набрал полную грудь и прижался ртом к остаткам её крови, ощущая металлический привкус. Я вдохнул в неё – чувствовал, как часть крови просачивается сквозь рану на щеке, но её грудь чуть приподнялась. Я попытался ещё раз, но ничего не вышло. Моя левая рука скользила по её залитой кровью коже. Я не мог удержаться достаточно плотно. Её кровь выплеснулась изо рта, когда я закричал Джерри: «Иди сюда! Держи эту чёртову рану под контролем».

Он подошёл, опустился на колени рядом с ней и схватился за разрыв обеими руками. Я вдохнул, заткнулся и выдохнул.

Её грудь приподнялась. Она вдыхала кислород. Я снова вдохнул в неё.

Муж начал на меня орать. Чёрт его знает, что я тут делаю.

Я вскочил, схватил его за уши и изо всех сил ударил головой. У меня не было выбора. Голова закружилась, глаза наполнились слезами, когда он упал на кровать, размахивая руками. Из носа у него хлынула кровь. Я оттолкнул Джерри в его сторону и снова упал на пол. «Прыгай на этого ублюдка. Прижми его к земле».

Запрокинув ей голову назад, я зажал ей нос и сжал ладонь за распоротую щеку изо всех сил, вдыхая воздух сильнее. Десять глубоких вдохов, чтобы надуть её, сплевывая кровь между каждым. Я всё ещё чувствовал, как воздух просачивается сквозь щёку, но это работало. Голова кружилась. Джерри и муж кричали друг на друга где-то надо мной. Мой мозг тоже жаждал кислорода.

Десять сделано. Я проверил пульс. Засунув два пальца ей в шею сбоку, я проверил сонную артерию. Ничего. Она всё ещё получала кислород только от меня, и её сердце не перекачивало насыщенную кислородом кровь по телу.

Дерьмо.

Я надеялся, что у нее нет переломов в области груди, потому что если бы это было так, то мои дальнейшие действия могли бы ее прикончить.

41

Я вытащил из её грудей осколки покрупнее, дал ей ещё два вдоха, затем положил основание левой ладони ей на грудину, а правой – поверх. Я наклонился к ней, выпрямил руки и начал равномерно качать, мысленно отсчитывая секунды.

Тысяча один, тысяча два, тысяча три, тысяча четыре…

Я выплюнул еще один глоток крови и начал громко кричать: «Тысяча шесть, тысяча семь…»

Я крикнул Джерри: «Скажи ему, что у неё остановилось сердце, и она не может дышать сама. Я пытаюсь сделать это за неё».

Муж сопротивлялся и что-то кричал в ответ.

«Скажи ему, чтобы спустился вниз и вызвал какую-нибудь помощь. Скорую, медиков, кого угодно... Но иди к чёрту, ты мне нужен здесь».

Джерри обрушил на него поток арабских слов, стащил с кровати одеяло и завернул его в него, а затем буквально вытолкнул его за дверь.

«Снова сожмите ее лицо – нам понадобится эта герметичность».

Он упал на колени.

Я обхватил её губы своим, зажал ей нос и тяжело вздохнул. Чёрт его знает, сколько времени прошло с тех пор, как её мозг в последний раз получал кислород.

На этот раз её лёгкие полностью наполнились воздухом. Один раз. Дважды. Затем снова пришлось делать пятнадцать нажатий на сердце.

«Тысяча один, тысяча два, тысяча три, тысяча четыре…»

После ухода мужа стало гораздо тише. Я даже слышала пение птиц на балконе.

«Тысяча шесть, тысяча семь, тысяча восемь…»

Я качал кровь, сжимая сердце, чтобы она сама могла перекачивать насыщенную кислородом кровь по её телу. Из неё сочилось довольно много красной жидкости, но всё было не так плохо, как казалось. Если уронить бутылку «Рибены» на пол кухни, это будет выглядеть так, будто завтрак превратился в техасскую резню бензопилой, но это всего лишь одна бутылка.

«Да дыши же ты, чёрт возьми! Тысяча тринадцать, тысяча четырнадцать, тысяча пятнадцать…»

Мы с Джерри наклонились, и я снова начал наполнять её воздухом: один, два, глубокие вдоха. Каждый раз её грудь поднималась и опускалась.

Ещё пятнадцать нажатий. Проверил на наличие признаков жизни. Ничего. Ни проблеска.

Голову назад, еще два вдоха.

«Тысяча один, тысяча два, тысяча три…»

Мы с Джерри переглянулись. Был ли в этом смысл?

«Тысяча четыре, тысяча пять…» – крикнул я громче, как будто это могло помочь.

Над головой пролетали вертолеты, а затем снова зависали.

«Тысяча четырнадцать, тысяча пятнадцать…»

У нее слегка дрожала здоровая щека.

«Она качает, она чертовски качает!»

Я сжал двумя пальцами ее шею, и лицо Джерри расплылось в улыбке. «Хорошие вещи, Ник. Хорошие вещи».

Её сонная артерия билась быстро и слабо, но сердце билось. Мне оставалось лишь поддерживать её дыхание – она сама подскажет, когда остановиться.

Я сделал ещё два вдоха и проверил. Её веки дрогнули.

Ещё два, и она закашлялась. Изо рта у неё потекла струйка крови. Джерри так возбудился, что у него соскользнули руки. «Держи застёжку закрытой, держи застёжку закрытой».

Я только начал делать ей ещё десять коротких вдохов, как она подняла руку и попыталась оттолкнуть меня. Она тихо застонала, как ребёнок. Ей было очень больно, и это было хорошо. Если она могла чувствовать боль, значит, её мозг работал.

Я приоткрыл веко, и зрачок отреагировал. Несильно, но достаточно.

«Поговори с ней, Джерри. Заставь её ответить. Постарайся поддержать её. Разбуди её».

42

Она все еще была в полубессознательном состоянии, но издала еще один тихий стон, когда я перевернул ее на бок так, чтобы ее язык вывалился вперед и не перекрывал дыхательные пути.

Я откатилась и села на пол всего в нескольких шагах от неё, совершенно измученная. Джерри наклонился к ней, говоря ей на ухо по-арабски и откидывая назад её спутанные, запачканные кровью волосы. Она застонала чуть громче.

Я посмотрел на своё обнажённое тело. Я был весь в её крови; руки были скользкими. Я также подобрал у неё изрядное количество стекла – я видел, как осколки блестели в моих ладонях. Я посмотрел налево. Телевизор упал с буфета и лежал на боку на полу. Изображение теперь было почти идеальным, но звук пропал.

Я наклонил голову, чтобы посмотреть, как показывают кадры снаружи отеля. Один из гранатомётов попал в балкон, и весь этот шикарный бетон из «Звёздных войн» был разнесён. Камера приблизилась к другой выжженной дыре, меньше фута диаметром, где взрывной заряд гранатомёта пробил здание. Эти штуки были разработаны для пробития брони, чтобы можно было уничтожить всех, кто оказался внутри. Любой, кто оказался бы по ту сторону дыры, был бы поражён градом осколков стекла и кирпичной кладки.

Затем кадры возвращаются к репортёру в бронежилете, с взъерошенными волосами, как после вечеринки, ранним утром. Танк подбит. За ним виднеется размытое пятно: солдаты, дым, машины скорой помощи и медики.

В коридоре раздавались голоса: американские, мужские, мачо. «Кто-нибудь ранен? Кто-нибудь там есть?»

Джерри подбежал к двери. «Сюда! Сюда!»

Вбежала бригада медиков в форме с аптечками за спиной. Джерри начала говорить, что её муж спустился вниз и ищет их, но они её не слушали. Они уже были на этаже, проводя осмотры.

Один посмотрел на меня: «Ты в порядке, мужик?»

«Да, отлично». Я поднял руки. «Это её».

Я встал и подошел к кровати, чтобы не мешать им. Камеры CNN теперь были направлены на танк. Он потерял подвижность: одна гусеница оторвалась и лежала на асфальте позади машины. Боевики хорошо потрудились этим утром.

Стоны невесты перешли в рыдания, когда боль охватила её. Я вышел на балкон. Солнце уже почти скрылось за крышами. Я вытер лицо от её крови и начал вытаскивать из рук стакан.

Гусеничная техника сновала по улицам. Чёрт знает, чего они надеялись добиться. Лошадь окончательно и бесповоротно убежала.

Воздух наполнился звуком сирен, и снаружи с визгом подъехало ещё больше машин скорой помощи. Внизу, в саду, группы репортёров и операторов давали интервью, словно они были единственными присутствующими на месте происшествия.

Я посмотрел на огневую точку РПГ. Она находилась примерно в трёхстах пятидесяти метрах; по неподвижной цели они могли стрелять на расстояние до пятисот метров. Окна в многоквартирном доме отсутствовали, и здание давно сгорело. Возможно, это была штаб-квартира партии Баас. Теперь там была большая свежая воронка от танкового снаряда, а шестой или седьмой этаж был усеян следами попаданий пятидесятого калибра. РПГ – отличное оружие, но у него мощная сигнатура: мощная вспышка, а затем столб серо-голубого дыма. Как только нажмёшь на курок, нужно быстро реагировать.

Всё кончено. Они натравили на нас такси, мы натравили на них. Мне было просто жаль невесту. Ей придётся прожить остаток жизни с лицом, похожим на лоскутное одеяло. С другой стороны, она хотя бы жива, и это, наверное, меня немного радовало.

Внизу царило небольшое волнение. Балкон, принявший удар, выходил прямо на бассейн. Огромная бетонная плита рухнула, и небольшая группа людей теперь собиралась вокруг останков безумца, который под неё что-то наливал.

Я больше не чувствовал себя так хорошо.

43

Медики всё ещё пытались стабилизировать состояние невесты. Я собрал одежду и рюкзак, пока её кровь подсыхала на мне, и перелез через кровать, чтобы последовать за Джерри в его комнату. Коридор был затоплен. Вода сочилась из-под двери рядом.

Джерри попробовал открыть кран в ванной, и из него потекла тонкая струйка воды.

«После тебя, приятель».

Он прыгнул и намылился. Я пошёл прямо на балкон.

Шесть или семь иракцев, крича друг на друга, пытались удержать Дэнни Коннора на столешнице, чтобы он не соскользнул обратно в бассейн. Его тело извивалось, словно большая тряпичная кукла. Крови на нём было немного; его пропитанная потом тренировочная форма была покрыта бетонной пылью.

Я правда не знала, что и думать. Ему платили за то, чтобы он здесь был, он знал, чем рискует. По крайней мере, он умер, занимаясь любимым делом, как мне казалось. Но это казалось пустой тратой времени.

Я подумал о сыне Дэнни. В последний раз, когда я его видел, он был курносым, веснушчатым мальчишкой лет девяти-десяти. У него всегда, казалось, не хватало одного зуба после неудач на велосипеде или скейтборде. Теперь же пропал его отец, и эта дыра будет навсегда. Это ведь не сильно помешает его учёбе в университете, правда? Может, Роб прав: должен быть другой выход.

Я вернулся в дом и сел на одну из кроватей. Версия CNN, которую вёл Джерри, была ещё более снежной, чем моя до нападения, и звук был таким же ужасным. Похоже, Ларри Кинг вёл передачу с парой говорящих голов, но я понятия не имел, кто они и о чём вообще идёт речь. Тут в эфир влетела девушка и запела.

Джерри вышел с полотенцем вокруг талии как раз в тот момент, когда в моей голове в стиральной машине начали крутиться воспоминания о нападении, невесте, Дэнни, Робе и его уроке истории.

«Что теперь?» Он был совершенно подавлен, как это часто бывает, когда в твою сторону запускают какую-нибудь странную гранату.

Я встал и сорвал простыню с кровати. «Сначала давай попробуем найти другую комнату. А потом посмотрю, смогу ли я найти ещё кого-нибудь на трассе. А ты?»

«Я позвоню Рене – она увидит эту херню в утренних новостях. После этого я свяжусь со своим парнем в Вашингтоне и просмотрю местные газеты».

Скорее он, чем я. Я пошёл в ванную, пока Джерри одевался.

Он оставил мне воду; она выглядела как разбавленная рибена. Я открыл кран, но, похоже, мы уже выпили свою порцию. Я взял то, что осталось от маленького кусочка мыла, и попытался намылить его. Руки горели. «Слушай, – крикнул я, выковыривая из ладоней пару осколков стекла, – у меня есть посредник, который достанет мне пару орудий. Хочешь?»