Текст книги "Глубокий чёрный (ЛП)"

Автор книги: Энди Макнаб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Мы повернули налево и пошли вдоль реки к центру города, но не успели мы далеко уйти, как на возвышенности раздался глухой звук взрыва.

Все на улице подняли головы. Над квадратом деревьев, окружённым крышами, плыла тонкая струйка серого дыма. Две старушки, шедшие к нам, нагруженные пакетами, цокали языком, словно это была обычная неприятность.

«Что ты думаешь, Ник? Мина?»

«Так и должно было быть».

Когда сербы ушли, они оставили после себя сотни тысяч этих маленьких ублюдков. В Боснии не было нужды в знаках «С газона не ходить».

70

Вдоль берега реки велась какая-то реконструкция, но большинство зданий всё ещё не были отремонтированы. Некоторые дома, выходящие непосредственно на Миляцку, практически разрушились. Другие же давно разрушены, их завалы расчистили, чтобы освободить место для грязных парковок. По крайней мере, река в последнее время была красивой и живописной. В последний раз, когда я её видел, по течению плыли тела.

Прямо перед нами остановился новенький трамвай с табличкой, гласившей, что это подарок от народа очередной страны, терзаемой чувством вины, которая сделала всё возможное, чтобы помочь, когда это было действительно необходимо. Пассажиры толкались, чтобы войти и выйти с покупками, очень немногие были в платках, некоторые в серых плащах, с портфелями в руках и мобильниками у ушей.

Вскоре мы не могли двигаться из-за людей и кафе. Кофейни, казалось, возникали каждые десять шагов, но это были местные кофейни. Джордж бы одобрил Сараево: ни «Старбакса», ни обезжиренного латте не было видно. Во многих заведениях стояли столики на улице с навесами и газовыми обогревателями, так что посетителям не приходилось ограничивать потребление никотина и кофеина даже при низких температурах.

Большинство зданий всё ещё были усеяны осколками и следами от пуль, но на уровне улицы всё было усеяно листовым стеклом и нержавеющей сталью, ярким светом и рэпом. Мы даже проехали мимо магазина Miss Selfridge, где женщины держали перед собой коллекцию нового сезона, а девочки-подростки разгуливали в джинсовых куртках Levi's, курили и слушали свои Walkman.

Первой нашей остановкой было купить каждому по пальто. Мы не думали, что в Sunday Telegraph будет магазин Versace, поэтому направились в один из старых местных мужских магазинов. Я остановился на коричневом три четверти, который, несмотря на слова продавца, ни на вид, ни на ощупь не был похож на кожу. Но чего ещё ожидать за двенадцать долларов? Джерри потратил примерно столько же на непромокаемый плащ с ворсистой подкладкой. Мы выглядели как придурки, но, по крайней мере, нам было тепло.

Сараево невелик, но в нём кишит разными этническими кварталами. Мы переместились в другой венгерский квартал. Пешеходная зона, когда-то изрешечённая миномётными снарядами, теперь была вымощена плоским камнем.

Старая чёрно-красная вывеска всё ещё была там, где я её помнил, приглашая нас посетить кафе-бар «Маппет». У «Фирмы» была комната над ней, что, как мне всегда казалось, было очень уместно. Там была арка, ведущая на совсем маленькую площадь, а кафе находилось чуть правее. Даже в разгар войны оно чувствовало себя защищённым. Прямое попадание было бы не очень кстати, хотя, пожалуй, лучше пули в спину. Я бы предпочёл кафе «Телохранитель» дальше по дороге, по той простой причине, что оно находилось в подвале. Но нужно было действовать быстро, потому что каждый другой ублюдок тоже хотел туда попасть.

Запах чевапчичи – жареных сосисок с питой – разносился по улицам, давая понять, что мы въезжаем в старый турецкий район Башчаршия. Мечеть Гази Хусрев-бея, или «Газзер-бей», как её назвал Роб, была самой большой в городе, и теперь находилась так близко, что в неё можно было плюнуть.

71

Когда миномётный снаряд взрывается на твёрдой поверхности, например, на дороге или тротуаре, он оставляет характерный рисунок. Мы обнаружили множество следов разрывов, залитых красным цементом в память о погибших на этом месте. Башчаршия, лабиринт узких мощёных улочек, переулков и тупиков, изобиловала «сараевскими розами». Сербы особенно любили оживлённые места, такие как рынки и торговые ряды.

Район был усеян мечетями и крошечными одноэтажными деревянными лавками, соединёнными между собой, где продавались изделия из кожи, латунные чайные сервизы, открытки с видами разрушенных бомбёжками зданий и ручки для письма, сделанные из стреляных гильз 50-го калибра. Я не видел ни одного туриста, торгующегося с владельцами. Большинство покупателей, если таковые имелись, были в форме с нашивками СФОР.

Мы свернули за угол, и перед нами внезапно предстала огромная мечеть Гази Хусрев-бея, девственно чистая и белая. Ремонт был проведен на славу. Фасады были заново оштукатурены, следы ударов в камне удалены, а во дворе появились совершенно новые туалеты для мужчин и женщин.

Арочный вход был защищён каменным портиком. Под ним были разложены большие ковры, возможно, для тех, кто хотел быстро помолиться, не заходя внутрь, или чтобы укрыть излишки людей, когда мечеть была переполнена.

Существуют молитвы разной продолжительности для разных периодов молитв, а также более короткие молитвы, если вы в путешествии или больны. Их можно читать в одиночку или вместе с прихожанами. Это, по сути, подбор и комбинирование молитв, подходящих каждому. Вы даже можете объединить несколько периодов молитв, как это делают некоторые католики в субботу вечером, чтобы не вставать рано утром.

Одинокий мужчина лет шестидесяти пяти, в джинсах и ветровке Adidas, стоял на коленях и читал салят (молитву). Его обувь была заправлена в специальные полки. Мы направились к боковой двери, мимо небольшой витрины, украшенной пожизненным запасом Коранов и других религиозных атрибутов, а также двумя каменными алтарями, посвящёнными двум высокопоставленным мусульманам. Джерри не мог точно вспомнить, кто они, и даже покраснел от смущения, потому что чувствовал, что должен был: в конце концов, это была самая древняя мечеть в Европе.

Мы сняли обувь перед входом. Немусульманам рады в мечетях; им не нравится, когда кто-то пытается вмешаться, если ты не верующий, но ты можешь стоять сзади и смотреть, если хочешь, это не проблема. Две религии, которым я посвятил больше всего времени, иудаизм и ислам, сумели создать ощущение, что все являются частью одной большой семьи.

Внутри было огромное помещение с куполом высотой не менее двадцати пяти метров. Люстры висели на тросах и цепях. Стены украшали изящные цитаты из Корана в рамках. Весь пол был покрыт искусно сотканными восточными коврами.

Четыре старушки прижались спинами к стене справа от нас, с покрытыми головами, и бормотали что-то себе под нос. Я улыбнулся, жестом прося их войти. Они улыбнулись в ответ и пригласили меня войти. Они странно посмотрели на Джерри, что заставило меня улыбнуться: в мусульманском мире он явно выглядел странно.

Как только мы вышли из уличной суеты, меня охватило ощущение покоя, которое я почти могла осязать. Люди словно скользили по ковру, голоса приглушались.

Я посмотрел вниз и увидел, что мои носки оставляют следы пота на отполированной плитке. Я пожал плечами, извиняясь перед женщинами.

Они все улыбнулись в ответ.

Воодушевленный, я подошел к ним поближе. «Английский? Говорите по-английски?»

Они улыбнулись ещё шире, кивнули и ничего не сказали. Я подумал, что пора начать расспрашивать о Салкике. Я хотел, чтобы как можно больше людей узнали, что мы его ищем. Если повезёт, заработает «лесной телеграф». Он либо убежит в укрытие, либо, проявив любопытство, придёт на поиски.

«Господин Салкич? Вы его знаете? Рамзи Салкич?»

Они посмотрели друг на друга и хмыкнули, а затем просто улыбнулись и снова кивнули.

Я предпринял еще одну попытку, но получил точно такой же ответ.

Я пожал плечами, поблагодарил их и пошёл обратно вместе с Джерри. Мы надели обувь и вышли.

«Ты хорошо справился, да?» По крайней мере, Джерри это показалось забавным.

«Ну, тогда пойдём в магазин. Посмотрим, справишься ли ты лучше».

Оказалось, что это был всего лишь стол, заваленный беспорядочно разбросанными книгами, кассетами и прочей религиозной ерундой. Возможно, именно здесь водитель микроавтобуса аэропорта купил свою коллекцию лучших хитов. За витриной стоял парень с седой бородой, в чёрной майке поверх белой рубашки, застёгнутой до самого горла. Он улыбнулся мне, и я улыбнулся в ответ.

Джерри попытал счастья. «Говоришь по-английски?»

Он выглядел почти обиженным. «Конечно!»

«Я ищу Рамзи Салкича. Нам сказали, что он молится здесь. Не знаете, где его можно найти?»

Он даже не дал времени, чтобы имя дошло до него. «Нет, нет. Я никогда не слышал этого имени. Как он выглядит?»

«В том-то и дело, что мы на самом деле не знаем».

Он развел руками ладонями вверх. «Тогда мне жаль».

«Неважно, большое спасибо».

Когда мы вышли из мечети, по небу плыли тёмные тучи, и стало заметно холоднее. «У нас тридцать пять до Зухра». Я сунул ему под нос свой Baby-G. «Давай выпьем по чашке. Нечего тут торчать».

Мы покинули святилище двора и вернулись в суету улиц. Парень в светоотражающем жилете держал толстый шланг над засорившимся люком, пока его грузовик шумно сосал. Пэдди, очевидно, ещё не успел разобраться с канализацией. Вероятно, это не было его приоритетом, потому что, судя по вафле на боку, эта машина для уборки мусора была подарком от Немецкого Красного Креста. Я подумал, не иронизируют ли они.

72

Кафе были повсюду, и каждое из них было рассадником рака лёгких. Боснийцы дымили как паровозы. В прошлый раз, когда я был здесь, ходила такая шутка: если сербы тебя не прикончат, то дрины это сделают непременно. Техника безопасности здесь, вероятно, работала наоборот, как и во многом другом. Если бы они узнали, что у тебя есть вытяжка или запрет на курение, тебя бы, скорее всего, закрыли.

Мы зашли в один из них, где было много стекла и хрома, пронизывая никотиновую завесу. Мы сели и заказали пару капучино. Если бы не дым, мы бы словно оказались в Лондоне или Нью-Йорке. Спектр был тот же: от подростков, потягивающих горячий шоколад и одержимо проверяющих сообщения, до стариков, которые в одиночку пытаются заварить маленькую чашку кофе на всю жизнь.

Наконец, напиток появился как раз в тот момент, когда по крышам разнесся азан, призыв к молитве. Многие посетители встали и направились к кассе. Мы встали в очередь, пытаясь осушить горячее, прежде чем пройти тридцать метров обратно до мечети.

Мы прошли через кованые ворота, мимо мужчин и женщин, выстроившихся в отдельных, отведённых для них зонах. Маленькие дети сновали туда-сюда между ног мужчин средних лет в деловых костюмах. Подростки стояли и болтали с бабушками.

Довольно много ребят уже лежали на ковриках у автокиоска снаружи, заранее совершая молитвы. Мы с Джерри смешались с остальной толпой, улыбаясь всем, кто стоял в очереди в туалет, чтобы совершить тахару, очищение. Мыться в мечети не обязательно: это можно было сделать заранее. Некоторые просто болтали, пока их дети резвились. Я решил, что нам стоит разделиться, чтобы охватить больше пространства.

Большинство людей, которых я спрашивал о Салкике, отвечали немного по-английски и широко улыбались, но не могли – или не хотели – мне помочь. Джерри работал с другой частью толпы метрах в пятнадцати от меня. Он выглядел как неудачная копия инспектора Клузо, да и я, наверное, тоже. Я поймал его взгляд и покачал головой. Он сделал то же самое.

Продавец Корана стоял у своего магазина, с надеждой наблюдая за толпой. Возможно, он предвкушал сегодня большой ажиотаж на свои религиозные товары. Потом я присмотрелся к нему внимательнее и понял, что он на самом деле изучает лица. Он кого-то искал.

Я решил пойти на риск. Остановил молодого парня в чёрном кожаном пальто. Когда я спросил его, может ли он мне помочь, он ответил на очень хорошем английском.

«Я ищу священнослужителя по имени Хасан Нуханович. Знаете ли вы, в какую мечеть он ходит? В эту?»

Его улыбка померкла, а взгляд опустился, когда он прошаркал мимо меня. «Нет, я не знаю. Извините. Извините».

Джерри уже был около туалетов, и я направился к нему, спрашивая на ходу. Следующим, к кому я обратился, был бизнесмен в деловом костюме и с портфелем в руках, выглядевший так, будто только что вышел из страховой компании. «Я ищу святого человека, Хасана Нухановича. Вы…?» Не успел я договорить, как он ушёл, не ответив.

Джерри тут же оказался рядом со мной, выглядя обеспокоенным. «Что ты делаешь, мужик?»

«Раскачивание лодки».

Я заметил, как продавец что-то горячо говорил с молодым парнем с каштановыми волосами, и вовсе не о погоде. Все вокруг указывали пальцем в сторону толпы.

Джерри всё ещё был взволнован. «Разве нам не стоит придерживаться плана? Мы же здесь прежде всего ради Салкика, верно?»

Я уже направлялся к магазину. У молодого человека была аккуратная короткая стрижка сзади и по бокам, а плащ был бы уместен в Вашингтоне. Я приблизился к нему, когда он направлялся к главному входу. «Рамзи Салкич?»

Я понял, что это он, в тот момент, когда он попытался обойти меня и не поднял глаз.

«Нет, нет, нет. Я не...» Его взгляд не отрывался от земли.

Я вдруг понял, что обращаюсь к его макушке: «Мне нужно передать сообщение Хасану Нухановичу. Можешь сделать это для меня? Я связался с нужным человеком?»

Он протиснулся мимо меня, и я решила не устраивать сцену, пытаясь его остановить. Вместо этого я последовала за ним к полкам с обувью, где он сбросил свои элегантные туфли.

«Пожалуйста, оставьте меня в покое». Ему пришлось говорить громко, чтобы перекричать ропот верующих. «Вы взяли не того человека».

Со стороны матов мы ловили немало неодобрительных взглядов.

«Это моя ошибка. Извините».

Их внимание переключилось на меня, когда я повернулся и поплыл против течения.

Я направился к магазину. Увидев меня, хозяин быстро забежал внутрь и выключил свет. «Мы закрыты». Он исчез в темноте, даже не обернувшись.

Почему-то я ожидал, что Салкич будет намного старше. Доверие к директору выстраивается не сразу; посредник обычно – это человек, с которым они выросли вместе, ровесник с общей историей и опытом.

Джерри присоединился ко мне. «Как думаешь? Это он?»

«Конечно. Он не выглядел растерянным, не смотрел на меня. Он просто хотел уйти».

«Тогда ты все испортил, да?»

Но это было наименьшей из наших забот.

«Там, у туалетов, двое парней». Джерри не отрывал от меня взгляда, словно я мог их заметить. «Они, похоже, не очень-то обрадовались. Ты считаешь меня сумасшедшим, но, кажется, один из них был в «Палестине».

73

Мы вместе вышли со двора, улыбаясь и болтая, как будто нас ничто не беспокоило. «Как он выглядит?»

«Помнишь драку в бассейне? С тем парнем из Латса? Тот, с козлиной бородкой, по-моему, это он».

Мы вышли из ворот возле двух святилищ, повернули направо, чтобы скрыться из виду, и продолжили путь по дороге, затем ещё раз повернули направо, чтобы оказаться за мечетью. Узкая дорога была усеяна барами и кафе.

Мы сели у лавки, где продавали чевапчичи, на длинную деревянную скамью под навесом. Двери были открыты, и нас обдало потоком тёплого воздуха от гриля, где старик жарил мясо.

Я усадил Джерри лицом к магазину, потому что мне нужно было лучше видеть дорогу. Во всех кафе было довольно тихо. Время есть ещё не наступило.

Через несколько секунд из-за угла показались два плоских дома. Я посмотрел на Джерри и улыбнулся, словно мы с ним посмеялись над шуткой. «Они оба были в Багдаде».

Они были практически в той же экипировке, разве что в чёрных кожаных куртках-бомберах. Эспаньолка заметила нас, и они юркнули в бар, расположенный примерно напротив.

«Скоро хоть один из них подойдет к окну».

«Какого хрена ты вообще выставил Нухановича напоказ, мужик?» Он умудрился одарить меня широкой улыбкой и одновременно выругать. «Вот из-за этого мы в дерьме. Что нам делать?»

«Пока ничего. Скорее всего, это не связано с Нухановичем; возможно, они просто нас узнали. Мне было бы любопытно, если бы я встретил здесь кого-то, кого видел в Багдаде».

Джерри наклонился вперед. «Я тоже».

Появился официант с торчащими ушами, в которых поместилось бы десять ручек вместо одной, и мы оба заказали чевапчичи. «Пять или десять штук?»

Я попросил десять, и Джерри кивнул. «У тебя есть «Зам-Зам»?»

Официант выглядел озадаченным.

«Или Мекка? У тебя есть кола «Мекка»?»

Он выглядел так, словно подумал, что Джерри издевается.

«Ладно, может быть, Фанта?»

Он кивнул и ушел, выкрикивая наш заказ старику, который, судя по размеру ручек кувшина по обе стороны его головы, должен был быть его отцом.

У Джерри неплохо получалось притворяться обычным, хотя на самом деле он делал что-то другое. Возможно, это было особенностью фотожурналиста.

Принесли «Фанту» вместе с трубочками и стаканами. Джерри взял свою и поднес её к себе. «Я просто решил дать волю своему вкусу – знаете, «не пей, дурак, пей, увлечённый». Эти ребята ещё в баре?»

Я кивнул, протянул руку и повернул банку, чтобы он мог прочитать данные производителя. «Посмотрим, кто это делает?»

«Кока-кола. Чёрт». Он стянул кольцо и вылил напиток в свой стакан. «Ну, я старался».

Я достал из кармана карту, которую взял на стойке регистрации, положил ее на стол и сделал вид, что играю в известную туристическую игру «Где мы, черт возьми?»

Появились чевапчичи – десять штук, похожих на сосиски, размером с мой мизинец, сделанных из мяса для кебаба. Я разорвал питу и засунул их туда вместе с большой порцией нарезанного сырого лука. «Они всё ещё за нами следят».

Один укус перенёс меня прямиком в кебабную «Херефорд» вместе с Робом, где мы пытались произвести впечатление на женщин своей изысканностью, в то время как наши губы были покрыты жиром, а соус чили капал на рубашки. «Ладно, план такой». Я продолжал жевать. «Если Салкич будет там во время Аср, мы ударим его ещё раз».

Спустя двадцать минут и пару бутылок «Фанты» мы были готовы ехать. Пора было идти за покупками. Ну, в каком-то смысле: я хотел посмотреть, как отреагируют флэттопы. Не было смысла от них отрываться – в городе не так уж много отелей. Кто-то где-то должен был знать, где мы.

Джерри оплатил счёт, всего около четырёх долларов, и мы пошли обратно через небольшую площадь, где старики играли в парковые шахматы гигантскими фигурами на выцветших чёрно-белых плитах. Сквозь щели прорастали сорняки, а некоторые оригинальные фигуры не сохранились. Вместо пропавших фигур были сделаны импровизированные скульптуры из кусков дерева и пластиковых бутылок.

Мы с Джерри были не единственными, кто остановился понаблюдать. Может быть, учения по наблюдению на флэттопах были никудышными; может быть, они хотели, чтобы мы знали об их присутствии. В любом случае, они не сводили с нас глаз.

Джерри всё ещё был включён и избегал встречаться с ними взглядом. Он ходил и говорил так, словно ничего не замечал.

Чем больше я об этом думал, тем больше соглашался с Джерри, что флэттопы выследили нас из-за Нухановича. Как и все остальные на планете, они хотели бы его смерти: моральный крестовый поход был бы плох для бизнеса – вероятно, всегда был плох, даже во время войны. Я подумал, не задержали ли девушек с цементного завода, чтобы потом продать, пока Нуханович не добьётся их освобождения. Ну, большинство. Эти мерзавцы всё ещё держали Зину и остальных троих-четверых.

Перед целой чередой маленьких магазинчиков, расположенных в конце площади, на тротуаре было разбросано пугающее количество сараевских роз. Из каждого входа гремела какая-нибудь поп– или рэп-мелодия, и во всех продавались либо мобильные телефоны, либо фены. «До Аср осталось около получаса. Как думаете?»

У него был правильный ответ: «Кофе».

Мы вернулись туда, где нам пришлось отказаться от капучино, и заняли столик. В окна я не видел флэттопов, но был уверен, что они там есть.

Я взял одну из бумажных салфеток и одолжил ручку у официанта, пока Джерри отчитывался. «Они снаружи, всё ещё вместе. Стоят в дверном проёме». Он повернулся ко мне с ухмылкой. «Разве они не знают, что должны смотреть на наше отражение в большом серебряном самоваре? Они явно не смотрели «Шпионские игры». Он посмотрел на салфетку. «Что ты пишешь?»

«Я хочу убедиться, что Салкик хотя бы знает, где нас найти».

74

Азан снова раздался по улицам. Несколько человек встали, но не так много, как прежде. Мы выстроились вместе с ними в очередь у кассы и вышли во двор.

На этот раз мы не смешивались с толпой, а прислонились к стене двора за туалетами. Мы наблюдали за входящими, ожидая увидеть Салкич. Я не питала особых надежд. На этот раз толпа была в основном пожилая. Женщины сгруппировались и прошли под портик. Несколько мужчин уже молились у автопроезда.

В этот раз всё было как на ярмарке. Казалось, все друг друга знали. Продавец Корана появился в дверях и провёл ещё более масштабный обход, чем в прошлый раз.

Джерри осматривал головы людей, заходящих в мужской туалет. «Те, у кого плоская крыша, останутся снаружи».

Я посмотрел направо. Они были не во дворе, а на улице, болтали и курили.

Через несколько мгновений человек, которого я принял за Салкика, вошёл во двор через врата святилища. Он, казалось, настороженно оглядывался по сторонам.

«Ты собираешься снова к нему подойти? Хочешь, чтобы я это сделал?»

Я покачал головой. «Мы зайдём внутрь. Мы помолимся вместе с ним».

«Блядь, знаешь, что делать?»

На этот раз Салкич скрылся в туалете. Он должен был выйти через несколько минут: Тахара не заставила себя долго ждать. Процедура следующая: руки, рот, нос, лицо, предплечья, мокрые руки от головы к затылку, ушам. А потом, когда ноги услышат хорошие новости, ты готов к действию. И не всегда это должна быть вода. В пустынях Аллах разрешает использовать песок.

«Конечно, я знаю, что делать, но не знаю, что сказать. Ты напеваешь, я сыграю».

Салкич вышел с туфлями в руках и шлепанцами на ногах и направился к толпе стоящих на коленях мужчин.

Я посмотрел на часы. Было ровно четыре тридцать.

Мы ждали, пока Салкик разуется и поднимется по каменным ступеням. Джерри несколько раз косо посмотрел на нас, пока мы следовали за ним и снимали ботинки, но, по крайней мере, он знал, что делает, как только мы вошли.

Приглушённые звуки в автокафе сменились низким, всепроникающим гулом людей, обращающихся к Богу. В молитвах мусульман нет посредников, нет викария или священника, обладающих исключительным доступом к номеру мобильного телефона Бога. Ислам предлагает верующему прямую линию связи с его создателем.

Салкич устроился на одном из ковров справа, примерно на полпути от ряда верующих, совершающих намаз.

Некоторые стояли с поднятыми ладонями; некоторые уже совершали земные поклоны; другие стояли на коленях, прижавшись лбом и носом к полу. Некоторые вслух обращались к Аллаху; другие тихо бормотали про себя.

Салкич стоял спиной к нам, расставив руки по обе стороны головы. Это была первая стадия Салаха, я это знал. Большинство ребят вокруг него уже были в деле.

Я скомкал салфетку в руке и опустился на колени справа от Салкича; Джерри сделал то же самое слева. Он посмотрел на нас обоих, но не выглядел обеспокоенным: он просто продолжал молиться. Он был очень хорошо одет. Рубашка выглядела итальянской и дорогой, как и шёлковый галстук и пиджак.

Ладони Джерри поднялись к голове. Салкич закончил свою речь и опустил руки по бокам. Я последовал его примеру и заговорил с ним, понизив голос. «Мы пытались связаться с Хасаном Нухановичем в Багдаде». Я проверил, доходит ли до него его голос. «Я был с евреем Бензилом, когда его убили. Нуханович знал, что он в городе – знает ли он, что тот мёртв?»

Салкич поклонился и пробормотал ещё несколько слов Аллаху. Его зелёные глаза слегка прищурились; он старался сделать вид, будто мои слова ничего ему не значат. Но мои слова достигли цели. Он знал Бензила: мы нашли нужного человека.

«Скажи ему, что нам нужно увидеть его как можно скорее». Я повернулся к нему, когда он выпрямился. «Скажи ему, что я был на цементном заводе. Я всё видел, даже что случилось с девушками после его ухода. Он знает, что они что-то припрятали? Я видел, что случилось».

Джерри наклонился вперед и бросил на меня вопросительный взгляд, пока я сунул комок салфетки в карман Салкича.

«Вот где мы сейчас. Нет времени проверять нашу преданность – за нами гонятся работорговцы. Возможно, нам придётся быстро покинуть город».

Салкич молча опустился на колени, а затем пробормотал в ковер: «Возвращайся в свой отель и жди».

Оставаться не было смысла: я уже сказал то, что хотел сказать. Несколько человек сердито посмотрели на меня, когда я потихоньку вышел, но большинство были слишком заняты своими делами, чтобы обращать на них внимание.

Плоские крыши тоже были здесь, у бокового входа, которым мы воспользовались ранее днём. Они, должно быть, всё видели. Чёрт с ним, ну и что? У меня и так было более чем достаточно поводов для беспокойства. Что бы он ни сказал, Салкич, привратник, либо передаст сообщение, либо нет. Я не мог это контролировать. А если Нуханович получит моё сообщение, он либо скажет «да», либо «нет». И это я тоже не мог контролировать.

Скоро я это узнаю. Если Салкич не справится со своей задачей, или справится, а Нуханович не захочет играть, то придётся долго и нудно преследовать Салкича, обманывать его или угрожать ему, чтобы узнать, где его босс. Чёрт возьми, я не зря сюда пришёл.

Джерри шёл рядом со мной, пока мы шли обратно к реке. Плоских вершин пока не было видно.

На тротуаре остановились два немецких внедорожника СФОР. Солдаты торговались с продавцом пиратских DVD.

Мы сидели на скамейке на детской площадке, примыкавшей к приземистому и уродливому бетонному многоквартирному дому, построенному в семидесятые. Если за нами всё ещё следят, мы скоро это узнаем.

С того места, где мы сидели, я видел две сараевские розы: одну у качелей, другую у фигурной горки. Сербы всегда говорили, что дети, погибшие во время осады, были непреднамеренными жертвами артобстрелов, но сараевцы знали лучше. Только от снайперского огня погибло около двухсот пятидесяти детей, а в действиях снайпера нет ничего случайного или нерасчётливого.

Бетонная облицовка всё ещё была покрыта корками и граффити. За горкой и качелями находилась мечеть размером примерно с двухкомнатный дом с каменным минаретом.

Джерри сделал счастливое лицо. «Что это было с Младичем? Ты правда там был? На фабрике? Чёрт, я же тебе эту историю рассказывал, но ты всё это время знал?»

Я кивнул, снова проверяя, нет ли рядом компании. Мне не нужно было просить Джерри сделать то же самое. Его взгляд блуждал по сторонам.

«Это правда, что он спас всех этих людей?»

«Что-то вроде этого».

«Если взять любой фильм – черт, было бы потрясающе, если бы...»

«Нет, никаких фотографий. У меня украли мой комплект. Я пытался вернуться в город и спрятался возле фабрики, когда услышал шум приближающихся фургонов».

Начался дождь.

«Сейчас сидеть здесь бесполезно, будем выглядеть полными идиотами». Для обитателей плоских вершин всё будет очевидно. Мы встали и пошли вдоль реки обратно в отель.

75

Джерри поставил «Турайю» и камеру на зарядку, пока я искала в ящиках «Жёлтые страницы» или справочник, но ничего не нашла. Гидеоны тоже не приезжали.

В комнате было холодно, поэтому я не стал снимать полиэтиленовый плащ и достал из мини-бара пару бутылочек итальянского грушевого сока. Я посмотрел в залитое дождём окно. Над городом кружили два «Блэкхока», то и дело исчезая в серых облаках.

«Вот что получается». Я бросил ему бутылку, и он её встряхнул. «С нами могут произойти три вещи. Во-первых, к нам нагрянет Салкич, и, надеюсь, он будет с улыбкой. Во-вторых, к нам нагрянут люди с флэт-топов, и я полагаю, этого не будет. В-третьих, нас посетят все, кто нас навещает, и в этом случае мы завтра снова пойдём в мечеть и найдём Салкича, и проследим за ним. Если он не появится, нам придётся проверить телефонные справочники, поспрашивать, попытаться его выследить. Потом мы выясним, как он связывается с Нухановичем, и, надеюсь, узнаем, где Нуханович – тогда ты получишь свою фотографию, а я, может быть, узнаю, кто убил Роба. После этого я вернусь в Багдад. Может, убью того, кто убил Роба, а потом найду работу в округе. Почему бы и нет? У меня ещё куча дел».

Мы открутили крышки с бутылок. Джерри снова замолчал: может быть, ему не понравилось, что я заговорил об убийствах. Пора было сменить тему.

«Если нас сегодня вечером поднимут на плоские вершины, нам придётся соображать на ходу, как следует. Отсюда нет другого выхода, кроме как запрыгнуть на крышу кофейни, как в фильмах с Джеки Чаном».

Джерри нервно усмехнулся. Ему, как и мне, не хотелось провалиться сквозь брезент и оказаться согнувшись вокруг кофемашины. Но если придут не те ребята, это может оказаться единственным выходом. «Если мы всё-таки вырвемся и нам придётся разделиться, встретимся на парковке у моста Ромео и Джульетты, хорошо? Подожди там два часа. Если я не появлюсь, ты сам. Я сделаю то же самое, если приду первым. Понятно?»

Джерри довольно спокойно кивнул, но я знал, что он машет рукой. Я похлопал его по плечу. «Слушай, сомневаюсь, что это произойдёт. Если флэттопам нужен Нуханович, они подождут и посмотрят, приведём ли мы их к нему».

Я встал и подошёл к окну. Было уже темно, и свет фар пронзал дождь вдоль Аллеи Снайперов. «Что ж, я думаю, что осуждённые заслужили свой последний ужин, не так ли?»

Джерри улыбнулся и потянулся к телефону на прикроватной тумбочке. Он заказал нам обоим фирменное блюдо – бургер «Сараево» с картошкой фри, а также много дополнительного хлеба и красного соуса для бутербродов.

«Передай им, чтобы позвонили нам, когда принесут еду. Скажи, что мы оба будем в ванной, и ты хочешь убедиться, что кто-то из нас сможет открыть дверь».

Последнее, чего мне хотелось, – это открыть счет за то, что мы считали обслуживанием номеров, а вместо этого получить тележку с блюдами из блюд с плоской верхушкой и козлиной бородкой.

Джерри позвонил на ресепшен, узнал время первой молитвы и записался на приём в пять тридцать. Я думал, мы будем там одни. Салкич не выглядел так, будто заходит в мечеть до рассвета, но я мог ошибаться, и нам нужно было быть готовыми.

Мы оба остались как были, полностью одетые, в ботинках, со всем необходимым и готовые к выходу. Я лежал на кровати, заложив руки за голову, и смотрел в потолок. Джерри встал, схватил пульт с телевизора и начал переключать каналы. Я смотрел на экран, ни о чём не думая, просто пощипывал струпья на руке. Я знал, что долго не смогу этому сопротивляться.

Джерри положил пульт на живот, нажимая кнопки, и экран переключался с одной станции на другую. В конце концов мы остановились на «Законе и порядке», именно таком, как нам нравилось: с немецким дубляжом и сербско-хорватскими субтитрами. Мы понятия не имели, что происходит. Все много кивали, указывали на трупы, лежащие на полу, и прыгали в машины у ларьков с хот-догами.