Текст книги "Жемчужина Лабуана (сборник)"

Автор книги: Эмилио Сальгари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 43 страниц)

– Да, Самбильонг.

– Предоставьте это мне, капитан. Ни одна пуля не проникнет туда.

– Иди, друг мой.

– Еще одно слово, капитан. Я должен остаться в каюте?

– Да и поручаю тебе спасти Деву, если нам придется покинуть корабль. Я знаю, что ты лучший пловец в Малайзии. Поторопись, Самбильонг, – враг готовится к атаке.

Даяк бросился на корму. Сандокан снова вернулся на мостик, пристально вглядываясь в темноту. Неожиданно с корабля, который загораживал устье реки, взвилась ракета. И почти в тот же миг на палубе «Роялиста» сверкнула вспышка, сопровождаемая пушечным громом.

Верхушка грот-мачты «Гельголанда», срезанная снарядом восьмого калибра, с грохотом обрушилась на палубу. Сандокан вздрогнул, сцепившись в поручни.

– Тигрята! – закричал он. – Огонь! Огонь!..

Страшный вопль был ему ответом:

– Да здравствует Тигр Малайзии! Да здравствует Момпрачем!

От огня орудийных выстрелов осветился капитанский мостик. Минута – и вся маленькая бухта как будто вспыхнула со всех сторон. Четыре вражеских корабля извергали молнии, дым и снаряды, «Гельголанд» отвечал им тем же под градом железа и свинца. Он посылал снаряды с правого борта, гремел с левого борта, не теряя ни одного заряда. Отвечал бомбами на бомбы, картечью на картечь, снося их мачты, уничтожая снасти, разбивая пушки. Он вел огонь по четырем кораблям сразу. Казалось, что он неуязвим, казалось, его защищают титаны.

Уже более получаса длилось сражение, все более страшное, все более ожесточенное. Разбитый огнем десятков орудий, прошитый картечью, развороченный бурей бомб, которые падали все гуще и гуще, «Гельголанд» был уже не более чем дымящийся и горящий во многих местах остов корабля. Ни мачт, ни снастей, ни фальшборта, ни целых надстроек. Это была уже губка, через бесчисленные дыры которой с ревом врывалась вода. Он еще держался, он все еще отвечал орудийными и ружейными выстрелами своим врагам, но был уже не способен сражаться дальше. Уже десятки пиратов лежали бездыханными на батарее, уже замолкли две пушки, разбитые вражеским огнем, уже понемногу погружалась корма, полная воды. Еще десять-пятнадцать минут – и все будет кончено.

Янес, который храбро исполнял свой долг, не покидая ни на минуту батарею, первым оценил всю тяжесть положения. С риском получить пулю в голову он кинулся на мостик, посреди которого стоял Тигр Малайзии.

– Дружище! – закричал он.

– Огонь, Янес!.. Огонь!.. – загремел Сандокан. – Они идут на абордаж.

– Мы не можем больше держаться, брат! Корабль идет ко дну!

Страшный треск заглушил его голос. Фок-мачта рухнула, проломив часть палубы и матросский кубрик. Тигр Малайзии издал вопль ярости.

– Гром и молния! Ко мне, тигрята, ко мне!..

Он бросился на батарею, на которой уже не оставалось ни одной целой пушки, но тут Каммамури преградил ему путь.

– Капитан, – крикнул он, – вода заливает каюту Девы!

– Где Самбильонг? – спросил Тигр.

– В каюте.

– Ада жива?

– Да, капитан.

– Выведи ее на палубу, и будьте готовы броситься в воду, Тигрята, все на палубу! Враг идет на абордаж!

Оставшиеся в живых пираты расхватали сабли, топоры и устремились на палубу, заваленную телами убитых. Вражеские корабли, ведя за собой несколько шлюпок, медленно приближались, чтобы взять «Гельголанд» на абордаж.

– Сандокан! – закричал Янес, видя, что друг исчез. – Сандокан!

Ему ответили победные крики вражеских экипажей и карабины пиратов.

– Сандокан! – повторил он. – Сандокан!

– Я здесь, дружище, – ответил голос.

Тигр Малайзии вновь появился на палубе с саблей в правой руке и зажженным факелом в левой. Следом за ним шли Самбильонг и Каммамури, неся Деву пагоды.

– Тигры Момпрачема! – загремел Сандокан. – Еще раз – огонь!

– Да здравствует Момпрачем! – завопили пираты, разряжая карабины в сторону вражеских кораблей.

«Гельголанд» качался, как пьяный, и уже готов был разломиться пополам под непрекращающимися вражескими залпами. Через его пробитые борта, шумя, врывалась в трюмы вода, быстро увлекая его на дно. На носу, на корме, из всех люков и пушечных портов валили густые клубы дыма. Но голос Тигра Малайзии, гремевший, как труба, перекрывал грохот пушек.

– Спасайся, кто может!.. Самбильонг, прыгай в воду с Девой!

Самбильонг и Каммамури прыгнули в воду вместе с девушкой, потерявшей сознание еще в каюте. Следом за ними бросились все, покидая горящее и тонущее судно. На палубе оставался только один человек. Это был Тигр Малайзии. В правой руке он все еще сжимал саблю, в левой – факел, освещавший пламенем его лицо. Страшная улыбка играла на его губах, молнии сверкали во взгляде.

– Да здравствует Момпрачем! – послышался его крик.

Громовое «ура!» раздалось в воздухе. Тридцать… сорок… уже сто человек с подошедших вражеских судов бросились с оружием в руках на палубу тонущего «Гельголанда». Тигр Малайзии ждал их. Стоило лишь врагам показаться на палубе, как он с размаху швырнул горящий факел в пороховой погреб и в невероятном броске перелетел через фальшборт. В тот же миг на тонущем судне раздался страшный взрыв. Гигантское пламя взметнулось к темному небу, осветив, словно вулкан в ночи, и реку, и вражеские корабли, и леса, и горы, расшвыривая во все стороны мириады горящих обломков.

Отважный «Гельголанд», геройски сражавшийся, погиб, как герой.

Часть II
Раджа Cаравака

Глава I
Китайская харчевня

– Эй! Красавец!

– Да, милорд.

– К дьяволу милорда.

– Сэр!..

– В преисподнюю сэра.

– Ваша светлость!..

– Чтоб тебя судорога схватила!

– Мсье!.. Сеньор!..

– Вот прицепился! Скажи лучше, что это за обед?

– Китайский, сеньор, китайский, как вся наша харчевня.

– И ты хочешь заставить меня есть по-китайски! Что это за твари, которые ползают по тарелке?

– Пьяные раки Саравака.

– Живые?

– Выловлены полчаса назад, милорд.

– И ты хочешь, чтобы я ел живых раков? Чума тебе в глотку!

– Китайская кухня, мсье.

– А это жаркое?

– Молодая собака, сеньор.

– Что-что?

– Молодая собака.

– Гром и молния! И ты хочешь, чтобы я ел собаку? А что это за мясо в подливке?

– Это кот, сеньор.

– Тысяча чертей! Кот?

– Королевское блюдо, сэр.

– А эта поджарка?

– Мыши, жаренные в масле.

– Отравитель! Ты хочешь, чтоб я сдох у тебя в харчевне?

– Китайская кухня, сеньор.

– Адская кухня, ты хочешь сказать. Разрази меня гром! Пьяные раки, поджарка из мышей, жареная собака и тушеный кот на обед! Если бы здесь был мой брат, он бы лопнул от смеха. Ну что ж, не нужно быть привередами. Если китайцы это едят, то проглотит и белый.

Тот, кто говорил все это, устроился поудобнее на бамбуковом стуле, достал из-за пояса блестящий крис с золотой рукояткой, украшенной алмазами, и принялся разрезать на кусочки аппетитно пахнущую жареную собаку.

Глотая кусок за куском, он между тем принялся осматривать помещение, в котором сидел за столом. Это была комната с низким потолком и стенами, расписанными драконами, какими-то странными цветами и животными, изрыгающими огонь.

Все вокруг было занято стульями и циновками, на которых храпели китайцы с желтыми лицами, накурившиеся опиума, и столами, за которыми сидели уродливые малайцы с оливковой кожей и черными зубами, и полуголые даяки, с медными кольцами на руках и ногах, вооруженные парангами, ужасными ножами в полметра длиной, которыми, вероятно, отрезали немало голов в дремучих южных лесах. Одни жевали бетель, сплевывая на пол, другие опустошали огромные кувшины пальмового вина или рисовой водки, третьи курили длинные трубки с опиумом.

«Гм! – пробормотал наш знакомый, потроша кота. – Какие гнусные рожи! Не понимаю, как этот мошенник Джеймс Брук справляется с такими разбойниками. Он должно быть, сам отъявленный бандит, если…»

Короткий свист, раздавшийся снаружи, прервал его на полуслове.

– Ото!.. – воскликнул он. И, приложив два пальца к губам, ответил на этот свист.

– Сеньор! – выскочил трактирщик, жаривший только что убитую собаку.

– Чтоб твой Конфуций тебя повесил!

– Вы звали, мсье?

– Молчи. Жарь свою собаку и оставь меня в покое.

Мускулистый плотный индиец, почти голый, с шелковым арканом вокруг пояса и крисом, висящим на боку, вошел, обводя помещение большими черными глазами. Наш знакомец, который в это время обсасывал кошачью лапку, поманил его к себе.

– Каммамури!

Быстрый знак индийца, сопровождающийся многозначительным взглядом, остановил его.

«Какая-то опасность, – пробормотал он. – Надо быть начеку».

Индиец, немного поколебавшись, уселся напротив него. Подбежал хозяин харчевни.

– Стакан пальмового вина!

– А что-нибудь закусить?

– Твой хвост, – сказал индиец, смеясь.

Китаец повернулся, скорчив недовольную мину, и велел слуге принести кувшин пальмового вина.

– За тобой следят? – еле слышно спросил сидящий напротив посетитель, продолжая жевать.

Индиец утвердительно кивнул и громко сказал:

– Приятного аппетита, сударь.

– Я не ел целые сутки, мой дорогой, – отвечал бравый Янес, верный друг Тигра Малайзии.

– Приехали издалека?

– Из Европы. Эй, трактирщик из преисподней, еще немного пальмового вина!

– Если не возражаете, я угощу вас своим, – сказал Каммамури.

– Благодарю, юноша. Садись со мной рядом и помоги мне расправиться со всей этой снедью.

Маратх не заставил себя упрашивать, сел рядом с португальцем и принялся за еду.

– Мы можем поговорить, – сказал Янес через некоторое время. – Никто теперь не заподозрит, что мы старые друзья. Итак, все спаслись?

– Все, господин Янес, – отвечал Каммамури. – Еще до зари, через час после вашего ухода, мы покинули берег и укрылись на большом болоте. Раджа послал солдат прочесывать устье реки, но им не удалось найти наш след.

– Нам очень повезло, что мы спаслись от раджи.

– Еще минута – и мы взлетели бы на воздух всем скопом. Наше счастье, что ночь была так темна, что эти разбойники не заметили нас, когда мы плыли к берегу.

– Бедная Ада, должно быть, натерпелась?

– Вовсе нет, господин Янес. С помощью Самбильонга я легко смог переправить ее на берег.

– А где сейчас Сандокан?

– В восьми милях отсюда, в чаще леса.

– Значит, он в безопасности?

– Не знаю. Я видел, как солдаты раджи кружат там.

– Дьявол!

– А вы, вам грозит опасность?

– Мне? Да кому же в голову придет заподозрить во мне пирата! Я белый, европеец!

– Однако будьте начеку, господин Янес. Раджа, должно быть, очень хитер.

– Знаю, но мы похитрее его.

– Вы ничего не узнали о Тремал Найке?

– Ничего, Каммамури. Я кое-кого расспросил, но безрезультатно.

– Бедный хозяин, – прошептал Каммамури.

– Мы спасем его, обещаю тебе, – сказал Янес. – Сегодня же вечером я примусь за дело.

– Что вы собираетесь предпринять?

– Постараюсь проникнуть к радже и, если удастся, стать его другом.

– А как?

– У меня есть идея и, кажется, хорошая. Я устрою скандал, подниму шум, затею где-нибудь потасовку, чтобы быть арестованным солдатами раджи.

– А потом?

– Потом я сочиню какую-нибудь трогательную историю и выдам себя за знатного лорда, за баронета. Будь уверен, это прекрасная идея! Мы славно позабавимся!

– А что делать мне?

– Ничего, мой дорогой маратх. Отправляйся прямиком к Сандокану и скажи ему, что все идет, как нельзя лучше. Завтра, тем не менее, приходи и слоняйся поблизости от дома раджи. Возможно, ты мне понадобишься.

Маратх поднялся.

– Еще мгновение, – сказал Янес, вытаскивая из кармана увесистый кошелек и протягивая ему.

– Что мне делать с этим?

– Чтобы осуществить мой проект, у меня не должно быть в кармане ни гроша. Дай-ка мне еще и твой крис, который ничего не стоит, а взамен возьми мой – на нем слишком много золота и алмазов. Эй горе-трактирщик, еще шесть бутылок испанского вина!

– Вы хотите напиться вдрызг? – спросил Каммамури.

– Предоставь это мне, и увидишь. Прощай, мой дорогой!

Индиец бросил на стол шиллинг и вышел. А португалец принялся откупоривать бутылки, которые стоили не меньше двух фунтов стерлингов каждая. Он выпил два или три стакана, а остальное отдал малайцам, которые сидели рядом. Они долго не могли прийти в себя от такого великодушия европейца.

– Эй трактирщик! – снова закричал португалец. – Принеси-ка еще вина и чего-нибудь повкуснее.

Китаец, страшно довольный таким выгодным посетителем и умоляя в душе доброго Будду посылать ему каждый день таких же, принес новые бутылки и блюдо ласточкиных гнезд, приправленных уксусом и солью, – кушанье, доступное только богачам.

Португалец, хоть и поел уже за двоих, снова принялся работать зубами, не забывая пить и угощать всех соседей вокруг.

Когда он закончил, солнце уже зашло и в харчевне зажгли большие лампы, которые лили на пьянчуг бледный свет, делавший их желтые лица почти зелеными.

Янес закурил, проверил курки своих пистолетов и поднялся, бормоча:

– Уходим, дружище, уходим. Трактирщик сейчас поднимет дьявольский шум, но я устрою ему еще больший. Сбегутся солдаты раджи, и я буду арестован. Сандокан, я уверен, не придумал бы плана лучше.

Он выпустил в воздух два-три кольца дыма и спокойно направился к двери. Он уже собирался перешагнуть порог, когда почувствовали, что его схватили за рукав.

– Мсье! – раздался голос.

Янес обернулся, нахмурившись, и оказался лицом к лицу с хозяином харчевни.

– Что тебе, мошенник? – спросил он, притворившись оскорбленным.

– Счет, сеньор.

– Какой счет?

– Вы мне не заплатили, милорд. Вы должны мне три фунта, семь шиллингов и четыре пенса.

– Убирайся к дьяволу! ВВо всех моих десяти карманах нет ни гроша.

Китаец из желтого стал совершенно серым.

– Но вы мне заплатите! – закричал он высоким фальцетом, цепляясь за рукав Янеса.

– Оставь мою одежду, каналья! – завопил в свою очередь тот.

– Вы должны мне три фунта, семь шиллингов и…

– И четыре пенса, я знаю, но ты их не увидишь, мошенник. Иди жарь свою собаку и оставь меня в покое.

– Так вы вор, мсье? Я велю вас арестовать!

– Попробуй!

– На помощь! Арестуйте этого вора! – неистово завопил китаец.

Четверо слуг бросились на помощь своему хозяину, вооружившись половниками, вертелами и сковородками. Этого как раз и хотел португалец, которому любой ценой нужно было устроить скандал. Железной рукой он схватил трактирщика за горло, оторвал его от земли и вышвырнул за дверь, с удовольствием заметив, как тот разбил нос о булыжники мостовой. Точно так же он поступил и с четырьмя его слугами – несчастные и пикнуть не успели, как оказалась на мостовой рядом с хозяином.

Страшный вопль поднялся вокруг.

– На помощь! Спасите!.. – кричал трактирщик.

– Держите вора!.. Убийца!.. Хватайте его!.. – вопили слуги, лежа на земле.

Глава II
Ночь в тюрьме

Крики в китайском квартале произвели тот же эффект, что звуки гонга на улицах Кантона или Пекина. Меньше чем через пять минут возле дверей харчевни собралась гомонящая толпа, вооруженная бамбуковыми палками, ножами, камнями и зонтиками.

– Держи вора! – кричали одни, угрожающе потрясая палками.

– Повесить этого белого! – вопили другие, размахивая ножами.

– Бросить его в реку!

– Побить камнями эту собаку!

– Убить его! Утопить его! Повесить его!..

Пьянчуги, напуганные этим шумом, опасаясь, что их примут за соучастников, торопливо очистили помещение, кто выйдя в дверь и смешавшись с толпой, а кто просто выпрыгнув в не слишком высоко расположенное окно, которое было не слишком высоко. В харчевне остался только португалец, который хохотал от души.

– Молодцы!.. Браво! Браво!.. – кричал он, вооружившись, однако, пистолетами.

Один из китайцев в первом ряду, размахнувшись, швырнул в него камнем, но булыжник угодил лишь в кувшин с вином, которое тут же растеклось по полу красной лужей.

– Эй, мазила! – закричал португалец. – Ты разнесешь так всю харчевню! Ты разоришь своего приятеля.

Он подхватил упавший булыжник и отправил его обратно, выбив бросившему два передних зуба. Вопли и крики усиливались, разносясь по кварталу и призывая на помощь других китайцев, двое из которых были вооружены старыми аркебузами. Несколько смельчаков, которых явно подстрекали товарищи, попытались войти, но при виде пистолетов, которые навел на них португалец, поспешно ретировались.

– Забросаем его камнями! – предложил кто-то.

– А моя харчевня? – застонал хозяин.

Но его уже не слушали.

– Камни, друзья! Давайте камни!

Град булыжников обрушился на харчевню, сшибая лампы, разбивая бутылки, колотя кувшины, блюда и вазы. Португалец, видя, что скандал заходит слишком далеко, разрядил на всякий случай в воздух оба пистолета. Эти выстрелы вызвали в ответ два аркебузных, но, впрочем, без особого успеха, если не считать, что шума в квартале стало еще больше.

Но вот откуда-то справа послышался топот сапог, и несколько голосов закричали:

– Дорогу!.. Дорогу!.. Солдаты раджи!

Португалец перевел дух. Этот шум, эти палки и ножи, мелькающие в воздухе, этот град булыжников и аркебузы, эта остервенелая, продолжающая все прибывать толпа начинали беспокоить его.

– А теперь довершим дело, – сказал он себе.

Он кинулся к столу и с шумом опрокинул его, разбив все бутылки, вазы и кувшины, стоявшие на нем.

– Арестуйте его! Арестуйте его! – вопил трактирщик. – Он меня разорил. Этот белый переколотил у меня всю утварь!

– Дорогу страже! – закричали в толпе.

Толпа раздалась, и на пороге харчевни появились два темнокожих человека, высокие, крепкие, одетые в белое, с кортиками в руках.

– Назад! – закричал португалец, наставив на них пистолеты.

– Европеец! – воскликнули удивленные стражи.

– Говорите по-английски, – сказал Янес.

Стражи воткнули кортики в ножны.

– Мы не собираемся сделать вам ничего плохого, – сказал один из них. – Мы на службе раджи Брука, вашего соотечественника.

– А что вам нужно от меня?

– Освободить вас от этой толпы.

– И спровадить меня в какую-нибудь каталажку?

– Об этом будет думать раджа.

– Вы отведете меня к нему?

– Разумеется.

– Если так, я пойду. От раджи Брука я плохого не жду.

Стражи стали у него по бокам, снова обнажив свои кортики, чтобы защитить его от ярости китайцев, которая достигла предела.

– Дорогу! – закричали они.

Китайцы, распалившись от своего численного превосходства, не подчинились этому требованию. Они хотели во что бы то ни стало повесить европейца, нанесшего им самим столько оскорблений, а их соотечественнику столько вреда.

Однако стражи не растерялись. Раздавая направо и налево удары кортиками плашмя, им удалось проложить дорогу в толпе и провести пленника по этому узкому проходу.

Поорав на все голоса, проклиная Янеса, стражей и самого раджу, который покровительствует ворам, китайцы все же разошлись по домам, оставив трактирщика с его четырьмя помятыми слугами на пороге разгромленной харчевни.

Саравак – городишко небольшой. Он состоит всего лишь из нескольких улиц: два стражника со своим арестантом меньше чем за пять минут добрались до дворца раджи, построенного из дерева, как и все жилища белых, которые возвышались на окрестных холмах. На крыше развевался флаг, который показался португальцу красным, как и английский, перед дверью стоял на часах индиец, вооруженный ружьем со штыком.

– Вы сразу проведете меня к радже? – спросил Янес.

– Сейчас уже поздно, – отвечал один из стражей. – Раджа спит.

– А где я проведу ночь?

– Мы предоставим вам комнату.

– Лишь бы не подвал.

– Соотечественников раджи не сажают в подвал.

Португальца ввели в дом, провели вверх по лестнице и поместили в комнате с окнами, защищенными толстыми циновками из листьев пальмы, с гамаком, кое-какой мебелью европейского происхождения и лампой, которая уже была зажжена.

– Черт побери! – воскликнул он, весело потирая руки. – Здесь можно выспаться на славу.

– Вам ничего не нужно? – спросил один из стражей.

– Только одно: чтобы мне не мешали выспаться, – отвечал Янес.

Один страж вышел, но второй уселся у двери, засунув себе в рот порцию бетеля. Португалец нахмурился было, но тут же повеселел. «Воспользуюсь этим, чтобы с ним поболтать. За ночь он многое мне расскажет». Он закурил, сделал несколько затяжек, выпустив кольца дыма, и подошел к стражу.

– Юноша, ты индиец?

– Бенгалец, сэр, – отвечал страж.

– И давно ты здесь?

– Два года.

– А ты слышал про пирата, которого зовут Тигром Малайзии!

– Да.

Янес с трудом подавил довольную улыбку.

– А правда, что Тигр здесь? – спросил он.

– Не знаю, но говорят, что пираты напали на корабль милях в двадцати от берега, а потом высадились здесь.

– Где?

– Точно неизвестно, в каком месте, но мы это узнаем.

– Каким образом?

– У раджи хорошие разведчики.

– Скажи мне, а правда, что несколько месяцев назад один корабль потерпел крушение у мыса Таньонг-Дату?

– Да, – сказал индиец. – Это был военный корабль, шедший из Калькутты.

– И кто пришел ему на помощь?

– Наш раджа на своей шхуне «Роялист».

– Экипаж спасли?

– Всех, в том числе и индийца, который был осужден на вечную высылку, не помню уж, на какой остров.

– Осужденный на вечную высылку? – воскликнул Янес, притворившись крайне удивленным. – И кто он такой?

– Индиец, я вам сказал.

– Ты знаешь его имя?

Бенгалец подумал несколько мгновений.

– Его звали Тремал Найк.

– А какое преступление он совершил? – спросил Янес, затаив дыхание.

– Мне говорили, что он убил англичан.

– Какой разбойник! И он еще здесь, этот индиец?

– Его заключили в форт.

– В какой?

– Тут всего один в Сараваке – вон там, на холме.

– В форте есть гарнизон?

– Там моряки с погибшего судна.

– Много?

– Шестьдесят самое большее.

Янес недовольно поморщился.

«Целых шестьдесят человек! – прошептал он. – Наверное, есть и пушки!»

Он закурил вторую сигару и принялся размышлять, меряя шагами комнату. Походив несколько минут, он растянулся на койке, попросив часового подкрутить пламя в лампе, и закрыл глаза. Несмотря на свое положение арестованного, несмотря на множество мыслей в голове, он тут же так крепко заснул, словно был на своем Момпрачеме.

Когда он проснулся, сквозь циновки, висевшие вместо жалюзи, проникал яркий луч солнца.

Он посмотрел на дверь, но часового там больше не было. Видя, что арестованный спит и даже храпит при этом, тот ушел, уверенный, что пленник такого ранга не сбежит просто так.

«Прекрасно, – сказал сам себе Янес. – Воспользуемся этим».

Он спрыгнул с койки, приподнял циновку и выглянул в окно, полной грудью вдыхая свежий утренний воздух.

Под яркими лучами солнца Саравак представлял собой чудесное зрелище: зеленые холмы, широкая река, осененная величественными деревьями и усеянная маленькими прао, юркими пирогами, легкими и длинными каноэ. В городе цвели тенистые сады, долину украшали аркоподобные крыши китайских кварталов, ближе к реке виднелись дома на сваях, в которых обитали даяки, улицы и улочки заполняла разноплеменная толпа.

Быстрым взглядом окинув город, Янес остановился на окрестных холмах. На них располагались уютные особняки европейцев. А еще выше виднелась изящная церковка и рядом с ней форт, деревянный, но прочно построенный и хорошо укрепленный.

Португалец осмотрел его с глубоким вниманием.

«Значит, там и находится Тремал Найк, – прошептал он. – Как освободить его?»

В этот миг голос за его спиной произнес:

– Вас ждет раджа.

Янес обернулся и оказался лицом к лицу со вчерашним бенгальцем.

– Ах, это вы, мой друг! – сказал он, улыбаясь. – Как поживает раджа Брук?

– Он ждет вас, сэр.

– Ну что ж, пойдем пожмем ему руку.

Они вышли, поднялись по другой лестнице и вошли в гостиную, стены которой буквально исчезали под огромным количеством самого разнообразного оружия, развешанного на них, Это был настоящий арсенал, которым в считанные минуты можно было вооружить целый взвод.

– Войдите в тот кабинет, – сказал стражник.

Вступая на порог, португалец вдруг испытал замешательство.

«Что я ему скажу? – прошептал он. И тут же подбодрил себя: – Смелее, дружище! И смотри в оба – перед тобой старая лиса».

Он толкнул дверь и решительным шагом вошел в кабинет, посреди которого, за столом, заваленным книгами и географическими картами, восседал раджа Саравака.