Текст книги "Жемчужина Лабуана (сборник)"
Автор книги: Эмилио Сальгари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 43 страниц)
Два тигра
Глава I
«Марианна»
Утром 20 апреля 1857 года на траверзе маяка Даймонд-Харбор, примерно в сотне ярдов от берега, можно было видеть небольшое судно, еще ночью вошедшее в Хугли, не запросив лоцмана.
По оснастке это был малайский парусник, прао, но не снабженный балансирами и навесом на палубе, которым обычно оснащают суда этого типа. К тому же корпус его был обшит железными пластинами, а водоизмещение во много раз превышало водоизмещение в пятьдесят тонн, характерное для обычных прао.
Одним словом, это был прекрасный парусник – остроносый, маневренный, способный при попутном ветре развивать большую скорость, чем у тех паровых судов, которыми оснащен был в то время скоростной флот англо-индийского правительства. Настоящее гоночное судно, напоминавшее лучшие клиперы недавних времен, прозванные за их исключительную быстроходность пожирателями расстояний.
Постороннего наблюдателя мог бы удивить экипаж парусника, слишком многочисленный для небольшого судна и на редкость разношерстный. Казалось, все племена Малайзии послали в него своих представителей. Здесь были смуглокожие малайцы с мрачным взглядом черных, как уголь, глаз, даяки, стройные гибкие макасары и приземистые бугисы. Среди команды на борту было немало головорезов из лесов Борнео, негров из Минданао и даже несколько папуасов, выделявшихся живописной копной длинных волос, увенчанных ярким дикарским гребнем.
Никто из них не носил, однако, своих национальных костюмов: на всех были одинаковые белые саронги, спускавшиеся до колен, и просторные куртки разных цветов, не стеснявшие движений.
Только двое, под чьим началом находилась команда парусника, были одеты иначе: живописно и очень богато. Один из них, сидевший на широкой подушке красного шелка справа от руля, был мужчина ярко выраженного восточного типа: смуглолицый, с гордо посаженной головой, с густой черной шевелюрой, которая доходила ему до плеч и падала на глаза, сверкавшие смелым огнем. На нем был восточный наряд из голубого шелка, шитый золотом и украшенный рубинами, и высокие сапоги из желтой кожи. Красивый шелковый тюрбан с плюмажем и крупным, с орех, алмазом довершал это роскошное одеяние.
Другой, стоявший поблизости, озабоченно хмуря брови, читал письмо. Это был европеец, высокий и статный, с тонкими аристократическими чертами лица, мягким взглядом голубых глаз и темными усами, уже чуть седеющими, хотя он и казался моложе своего спутника. На нем была коричневая бархатная куртка, стянутая на бедрах широким поясом, темные брюки и кожаные башмаки с золотыми пряжками.
Парусник почти поравнялся с белым домиком лоцманской станции. В этот миг европеец, который только сейчас заметил ее приближение, обернулся к своему товарищу, погруженному в глубокие думы.
– Сандокан, – сказал он, – прао уже входит в реку. Мы будем брать лоцмана?
– Мне не нужны любопытные глаза на борту судна, Янес, – ответил тот, поднимаясь и устремляя взгляд на станцию. – Доберемся до Калькутты и без помощи лоцмана.
– Ты прав, – кивнул Янес после недолгого размышления. – Лучше сохранить инкогнито. Никогда не знаешь, какая мелочь может навести на наш след этого мерзавца Суйод-хана.
– Когда мы будем в Калькутте?
– До захода солнца, – ответил Янес. – Вода поднимается, и ветер попутный.
– Нам нужно поторопиться и как можно скорее увидеться с Тремал Найком. Бедный парень! Потерять жену, а теперь и единственную дочь!
– Мы обязательно вырвем ее у Суйод-хана. Посмотрим, устоит ли Индийский Тигр против Тигра Малайзии.
– Да, – сказал Сандокан, и молния блеснула в его глазах, а лоб грозно нахмурился. – Мы вызволим ее, даже если мне придется для этого перевернуть всю Индию и утопить этих подлых собак тугов в их подземных пещерах. Но дошла ли наша депеша до Тремал Найка?
– Не тревожься, Сандокан: телеграммы всегда доходят до места назначения.
– Так он нас ждет?
– Думаю, да, но лучше все же предупредить его, что мы уже вошли в Хугли и к вечеру будем в Калькутте. Он пошлет Каммамури, чтобы тот встретил нас и проводил к его дому.
– А есть тут телеграф по пути?
– Есть, в Даймонд-Харборе.
– На той лоцманской станции, которую мы только что миновали?
– Да, Сандокан.
– Тогда встанем на якорь и пошлем кого-нибудь. Полчаса для нас небольшая потеря. К тому же за домом Тремал Найка наверняка следят.
– Ты прав. Предусмотрительность будет не лишней.
– Тогда напиши, друг мой.
Янес вырвал листок из записной книжки и быстро написал на нем карандашом: «С борта “Марианны”, господину Тремал Найку, улица Дурумтола. Сегодня утром мы вошли в Хугли и вечером будем у вас. Вышлите Каммамури нам навстречу. Наше судно идет под флагом Момпрачема. Янес де Гомейра».
– Вот, – сказал он, показывая листок Сандокану.
– Хорошо, – ответил тот. – Лучше твоя подпись, чем моя. Англичане, думаю, еще помнят меня и не простили мои набеги.
Парусник встал на якорь в полумиле от Даймонд-Харбора, и шлюпка с гребцами уже была спущена на воду, когда Янес подозвал рулевого, вручив ему записку и деньги.
– Ни слова о нас, – приказал он. – Разговаривай только по-португальски. Капитан сейчас – я.
Рулевой, высокий и крепкий парень, кивнул, проворно скользнул в шлюпку, и она тут же устремилась к берегу, взяв курс на лоцманскую станцию.
Через полчаса он вернулся, объявив, что депеша отправлена по назначению.
– Тебя о чем-нибудь спрашивали? – поинтересовался Янес.
– Да, капитан. Но я помалкивал. Я был нем, как рыба.
– Отлично.
Шлюпку подняли на борт, и «Марианна» двинулась дальше, держась все время середины реки.
Сандокан вновь опустился на шелковую подушку и погрузился в раздумье, а Янес, закурив сигарету и опершись о борт, рассеянно оглядывал берега.
– Плохие места, – пробормотал Янес, с напряженным вниманием оглядываясь кругом. – Все это разве что для охоты… Но все равно не сравнить эти дикие джунгли с прекрасными лесами Борнео. Если люди Суйод-хана и в самом деле обитают здесь, им не позавидуешь. Тростник, лианы и болота. Лианы, болота и тростник. И это знаменитая дельта священной реки!
Янес всматривался в одну из этих нищих деревушек, отделенных от реки изгородью для защиты от крокодилов, когда Сандокан встал и присоединился к нему.
– В этих болотах и живут туги?
– Да, дружище, – ответил Янес.
– Не в этих ли зарослях их логово? Видишь, вон там что-то вроде деревянной башни на сваях?
– Это приют для потерпевших крушение, – ответил Янес.
– А кто его поставил?
– Англо-индийское правительство. Река опаснее, чем кажется на первый взгляд. Здесь много песчаных отмелей, которые под действием приливов перемещаются с места на место. Кораблекрушения – обычное дело. По берегам много диких зверей – вот и пришлось построить эти башни. В них можно попасть лишь по приставной лестнице, которую втягивают затем наверх.
– А что там, внутри?
– Немного съестного. Эти запасы пополняются каждый месяц служащими на специальном катере.
– Эти берега в самом деле опасны? – спросил Сандокан.
– Они кишат зверьем, и плохо будет тому, кто случайно окажется на них. За этими зарослями и сейчас наверняка затаились тигры, которые наблюдают за нами. Они смелее тех, что в наших лесах. Они умеют охотиться даже в воде, внезапно нападая на лодки с людьми.
– Их что, здесь никто не истребляет?
– Англичане время от времени совершают облавы, но звери так многочисленны, что толку от этого мало.
– У меня идея, – сказал Сандокан.
– Какая?
– Я скажу вечером, когда мы увидимся с Тремал Найком.
В этот момент парусник проходил мимо одной из башен, которая стояла на заболоченном берегу, отделенная от джунглей небольшим рвом. Это была крепкая постройка из досок и бамбука, метров шести в высоту. Первого этажа у нее не было, наверх нужно было взбираться по приставной бамбуковой лестнице, видневшейся на площадке.
Время от времени на берегах, от которых словно несло лихорадкой, можно было увидеть жителей, занятых добычей соли в специально сделанных для этой цели квадратных глинистых водоемах. Это были моланги – голые, тощие, как скелеты, почти все больные и больше похожие на детей, чем на мужчин, настолько они были хилы и низкорослы.
С каждой милей, которую покрывал парусник, жизнь на реке становилась все оживленнее. Вверх и вниз по воде двигалось все больше барж и лодок с товарами, встречались и паровые суда – они дымили и издали гудками оповещали о своем появлении.
Ближе к шести Янес и Сандокан, которые стояли на баке, уже могли разглядеть в туманной дали верхушки пагод и крыши Черного города, как называли Калькутту, и внушительные бастионы прилегавшего к ней форта – то был знаменитый Форт-Уильям. По правому берегу все чаще появлялись изящные бунгало, небольшие дворцы, выстроенные в характерном для этих мест смешанном англо-индийском стиле, окруженные банановыми и кокосовыми рощами.
Сандокан приказал поднять на главной мачте флаг Момпрачема, где на красном фоне красовалась голова тигра с широко раскрытой пастью, а большей части экипажа велел спуститься в кубрик. Пушки на корме и на носу, спрятав от посторонних глаз, накрыли брезентом.
– Неужели Каммамури нас не встретит? – Сандокан встревоженно обернулся к Янесу, стоявшему рядом с вечной сигаретой во рту. Но тот как раз поднял руку, указывая на шлюпку, двигавшуюся навстречу им.
– Вон он, верный слуга Тремал Найка!
Сандокан перевел взгляд туда, куда указывала рука Янеса, и увидел маленькое, но изящное суденышко, с шестью гребцами и рулевым, украшенное резной головой слона на носу. Шлюпка уверенно маневрировала среди многочисленных судов и суденышек, буквально загромождавших здесь реку. На корме у нее плескался точно такой же, как у них, красный флаг с головой тигра. Заметив шлюпку, Янес сразу же отдал приказ бросить якорь.
– Ты видишь его? – радостно спросил он.
– Глаза Тигра Малайзии еще не ослабели, – ответил ему Сандокан. – Да, это он. Он сидит на руле. Спускайте трап. Сейчас мы узнаем все подробности.
Шлюпка быстро подошла и пришвартовалась к «Марианне» с правого борта, где был заранее спущен трап. Пока гребцы вынимали весла и привязывали лодку, рулевой проворно, как обезьяна, вскарабкался по трапу и ступил на палубу.
– Ах, господин Сандокан! Господин Янес! Какое счастье снова увидеть вас! – восклицал он взволнованно.
Это был смуглый индиец тридцати или тридцати двух лет, довольно высокий, крепкий, в отличие от других бенгальцев, которые обычно бывают худыми, с бронзовым от загара лицом, которое особенно выделялось на фоне белого одеяния, а подвески в ушах придавали ему изящный, но несколько экзотический вид. Сандокан сжал руку, протянутую индийцем, и заключил его в объятия.
– Ты здесь, на моей груди, дружище!
– Ах! Господин! – воскликнул индиец прерывающимся от волнения голосом.
Янес, более сдержанный, не столь экспансивный, лишь крепко от всей души пожал ему руку.
– Что с Тремал Найком? – спросил Сандокан с беспокойством.
– Ох, мой господин!.. – горестно покачал головой индеец. – Боюсь, мой хозяин сходит с ума! Эти мерзавцы причинили ему страшное горе.
– Ты нам скоро расскажешь все это, – перебил его Янес. – А пока укажи, где встать на якорь?
– Только не на виду, – сказал Каммамури. – Туги все время следят за нами. Эти негодяи не должны знать о вашем приезде.
– Тогда мы поднимемся вверх по реке до места, которое ты укажешь.
– По ту сторону Форт-Уильям, перед отмелью. Мои матросы отведут вас туда.
– Но когда мы увидим Тремал Найка? – нетерпеливо спросил Сандокан.
– После полуночи, когда город уснет. Нужна предельная осторожность.
– Твоим людям можно доверять?
– Да, они опытные моряки.
– Пусть они поднимутся на борт и возьмут на себя управление судном, а сам приходи в мою каюту. Я хочу знать обо всем, что здесь у вас произошло.
Каммамури свистком вызвал на палубу своих людей, обменялся с ними несколькими словами и сразу же последовал за Сандоканом и Янесом в их салон на корме.
Глава II
Похищение Дармы
Если «Марианна» была великолепна снаружи, то салон на корме представлял собой еще более блестящее зрелище. Стоило переступить порог, как сразу бросалось в глаза, что владелец не пожалел денег и на внутреннюю отделку и убранство своего судна.
По всем четырем стенам были расположены удобные низкие диваны, а посреди каюты был закреплен широкий стол из черного дерева с чудесными перламутровыми инкрустациями – над ним висела большая лампа из розового венецианского стекла, распространявшая мягкий уютный свет.
Янес достал из шкафчика бутылку, наполнил бокалы вином и протянул каждому его бокал.
– Здесь ты можешь говорить без опаски, – сказал он Каммамури. – Туги все-таки не рыбы, чтобы появиться со дна реки и подслушать нас.
– Если они и не рыбы, то уж дьяволы наверняка, – ответил индиец со вздохом.
– Выпей и расскажи нам все в подробностях, – поторопил его Сандокан. – Ты видишь, что Тигр Малайзии покинул Момпрачем ради схватки с Индийским Тигром. Но мы должны узнать все об этом дьявольском похищении.
– Уже двадцать четыре дня, господин, как маленькая Дарма была похищена подручными Суйод-хана, и все это время мой хозяин оплакивает ее беспрерывно. Если бы не известие о вашем отплытии из Момпрачема, он бы, наверное, уже сошел с ума.
– Неужели он думал, что мы не придем ему на помощь? – спросил Янес.
– Был момент, когда он так и подумал – ведь у вас там свои дела.
– Пираты Малайзии уже не те. Они теперь впали в глубокую спячку. Времена Лабуана и Саравака уже далеко. Но каким же образом была похищена маленькая Дарма?
– Все было так, словно тут самые дьявольские силы, может быть, даже сам дьявол помог Суйод-хану. С тех пор как умерла Ада, дав жизнь маленькой Дарме, всю любовь и нежность, которую мой хозяин питал к жене, он отдал своей единственной дочери. Темные слухи, которые доходили до нас относительно секты богини Кали, держали его в последнее время настороже. Говорили, что скрывшиеся на время после карательных мер капитана Макферсона, туги вернулись в наши края и поселились в огромных пещерах, которые простираются под островом Раймангал. Был слух, что Суйод-хан задумал достать еще одну девственницу для их пагоды.
Все это сильно беспокоило моего хозяина. Он боялся, что изуверы, которые некогда много лет держали в заключении Аду, почитая ее, как воплощение богини Кали на земле, могут похитить и ее дочь. Зная коварство и ловкость тугов, мы приняли самые серьезные меры предосторожности: поставили железные решетки на окна, сделали кованые двери во всем доме, тщательно осмотрели стены и подземелья – нет ли какого тайного хода, через который могут проникнуть к нам. Я все время спал в том коридоре, который ведет в комнату Дармы. И каждую ночь со мной были ручной тигр и Пунти, мой верный пес, которые некогда наводили страх на тугов.
Мы провели целых полгода в таком напряжении, однако туги не подавали никаких признаков жизни. Но как-то утром Тремал Найк получил телеграмму из Чангернагара, подписанную его другом Мусдаром, который, спасаясь от преследования после неудачи последнего восстания, укрылся в одной из местных французских колоний.
– Что было в телеграмме? – в один голос воскликнули Янес и Сандокан, не пропустившие ни одного слова.
– В ней было только пять слов: «Приезжай, нужно срочно поговорить. Мусдар».
Мой хозяин очень дружил с этим человеком – тот изрядно помог нам, когда мы вернулись в Индию, – полагая, что теперь он сам нуждается в помощи и защите, собрался в дорогу без промедления, а мне поручил глаз не спускать с маленькой Дармы.
За весь день не произошло ничего подозрительного. Наступил вечер, и вот тогда я тоже получил телеграмму из Чангернагара – она была подписана моим хозяином. Я помню ее слово в слово: «Немедленно приезжай ко мне с Дармой. Ей грозит большая опасность от наших врагов».
Встревоженный, я быстро собрался и отправился на станцию вместе с маленькой Дармой и ее кормилицей. Телеграмма пришла в 6:34, а поезд уходил в 7:28.
Мы заняли пустое купе, но за несколько минут до отхода туда же вошли два брамина и устроились напротив. Это были седовласые длиннобородые старцы, и вид у них был очень внушительный.
Поезд тронулся, и поначалу все было спокойно, но примерно через час в нашем купе случилось странное, хотя, на первый взгляд, и не очень значительное происшествие. Чемодан одного из браминов упал, раскрылся, и оттуда выпал шар из тончайшего хрусталя, внутри которого были цветы. От удара шар этот разбился, и цветы рассыпались по купе, но брамины даже не шевельнулись, чтобы собрать их. Я увидел, однако, что оба тут же вынули носовые платки и прижали их к носу и рту, как был для того, чтобы приглушить резкий запах этих цветов.
– Ах вот как! – с горящими глазами воскликнул Сандокан. – Ну-ну! И что же дальше? Говори, Каммамури!
– Что было потом, – продолжал Каммамури, голос которого задрожал и пресекся, – я не могу вам сказать. Я почувствовал только, что голова моя стала быстро наливаться какой-то болезненной тяжестью, – а после этого не помню уже ничего. Когда я очнулся, вокруг было темно и тихо. Поезд стоял, лишь издалека донесся какой-то продолжительный свист.
Я вскочил на ноги и стал звать кормилицу и Дарму, но никто мне не ответил. На миг я подумал, что сошел с ума или вижу страшный сон. Я бросился к двери: она была заперта. Вне себя я разбил стекло кулаком, изрезав обе руки, открыл дверь и выскочил наружу. Поезд стоял на запасных путях, не было видно ни машинистов, ни кондукторов. Вдали чуть желтел свет фонарей, которые, казалось, освещали станцию. Я бросился туда с криком: «Дарма! Кэтти!.. На помощь!.. Ее похитили!.. Туги! Туги!..»
Меня остановили двое полицейских и служащих станции. Меня приняли за сумасшедшего, настолько я был возбужден. Понадобилось не меньше часа, чтобы убедить их, что я в своем уме, и рассказать, что случилось в вагоне.
Я выяснил, что нахожусь не в Чангернагаре, а в Хауфи, то есть в двадцати милях севернее. Никто из персонала не заметил моего присутствия, когда поезд переводили на запасной путь, так я и остался в купе до самого пробуждения. Полицейские на станции тут же пустились в розыски, однако безрезультатно. Утром я отправился в Чангернагар, чтобы предупредить Тремал Найка об исчезновении Дармы и ее кормилицы. Его там уже не было. От его друга Мусдара я узнал, что тот не посылал ему никакой телеграммы. Телеграмму на мое имя тоже послал неизвестно кто.
– Эти туги дьявольски хитры! – воскликнул Янес. – Поистине адский план!
– Продолжай, Каммамури, – сделал нетерпеливый знак рукой Сандокан.
Индиец отвернулся, вытер слезы, выступившие на глазах, и продолжал с дрожью в голосе:
– Невозможно описать горе моего хозяина, когда он узнал об исчезновении маленькой Дармы и ее кормилицы. Тем временем полиция вместе с французской жандармерией Чангернагара продолжала поиски похитителей. Было установлено, что обе телеграммы отправлены каким-то индийцем, которого служащие телеграфа никогда раньше не видели и который очень плохо говорил по-французски. А два брамина, ехавшие со мной, сошли на станции, поддерживая женщину, которая, казалось, была убита каким-то горем, и несла на руках белую девочку. На следующий день тело кормилицы было найдено в банановой роще. Ее убили, стянув ей горло черным шелковым шнурком.
– Негодяи! – воскликнул Янес, сжав кулаки.
– Но что доказывает, что именно туги Суйод-хана похитили маленькую Дарму? – сказал Сандокан. – Это могли быть просто бандиты, которые…
– Нет, господин, – прервал его Каммамури. – Это были именно они. Неделей позже мой хозяин нашел в своей комнате стрелу, которая была пущена с улицы. Наконечник стрелы имел форму маленькой змеи с головой женщины, эмблемой приверженцев богини Кали.
– Ах так! – воскликнул Сандокан, нахмурив лоб.
– Но это не все, – продолжал свой рассказ индиец. – Утром мы нашли у дверей дома листок бумаги, на котором была эмблема тугов, а над ней нарисованы два кинжала, пересекающие букву S.
– Подпись Суйод-хана? – вопросительно сказал Янес.
– Да.
– И что же, английская полиция так ничего и не обнаружила?
– Они продолжали поиски еще несколько дней, но потом сочли, что это безнадежное дело. Я думаю, они просто не захотели связываться с тугами, чтобы не иметь лишних неприятностей от них.
– Они не вели поисков в Сундарбане? – спросил Сандокан.
– Они сказали, что не имеют для этого достаточно средств и людей.
– Значит, у правительства Бенгалии нет солдат? – сказал Сандокан.
– Англо-индийскому правительству сейчас не до этих сектантов-тугов. Восстание не улеглось, а ширится день ото дня и грозит захватить всю Индию.
– Ах вот как! В Индии восстание? – воскликнул Янес.
– Да, и оно становится все более грозным, господин. Полки сипаев восстали во многих местах: в Мируте, в Дели, Лакхнау, Канпуре и, расправившись с офицерами, соединились под командованием маратха по имени Тантия Топи и отчаянно смелой Рани.
– Так, – сказал Сандокан, поднимаясь в сильном волнении. – Поскольку ни полиция, ни правительство Бенгалии не могут заниматься тугами, ими займемся мы. Не так ли, Янес?
Тот молча смотрел на друга, ожидая продолжения его речи.
– У нас пятьдесят человек, пятьдесят храбрецов Момпрачема, которых не испугают ни туги, ни их ужасная богиня Кали. Мы неплохо вооружены, у нас есть корабль, способный противостоять даже английским канонеркам. У меня с собой несколько миллионов, которые тоже окажутся нелишними в этом деле. С такими силами мы можем объявить войну всему племени тугов, и нанести этому чудовищу Суйод-хану смертельный удар… Индийский Тигр в схватке с Тигром Малайзии! Неплохое получится зрелище!..
Он отпил вина из бокала и задумался на минуту, глядя куда-то в сторону. Затем спросил, резко повернувшись:
– Тремал Найк полагает, что туги вернулись в свои пещеры на Раймангале?
– Вне всякого сомнения, – ответил Каммамури.
– Значит, и маленькую Дарму отправили туда?
– Конечно, господин Сандокан.
– Ты знаешь Раймангал?
– И даже их подземелья. Я ведь целых полгода был пленником тугов.
– Да, я помню. Насколько велики эти подземные норы?
– Они огромны, господин, и тянутся под всем островом.
– Под всем островом, говоришь! Прекрасный случай, чтобы разом утопить там этих каналий!
– А маленькая Дарма?
– Мы утопим их потом. Сначала вырвем из их лап малышку, мой добрый Каммамури. А где вход в эти подземелья?
– Через отверстие в главном стволе огромного баньяна.
– Отлично, скоро мы навестим Раймангал, – сказал Сандокан. – Скоро, дорогой Суйод-хан, ты услышишь о Тигре Малайзии.
Послышался грохот цепи и всплеск от падения якоря. Вслед за тем все ощутили резкий толчок.
– Бросили якорь, – сказал Янес, вставая. – Пойдемте на палубу.
Над Калькуттой давно спустилась ночь, окутав ее башни и пагоды, ее колокольни, купола и дворцы, но мириады фонарей и фонариков сверкали вдоль широких улиц, на Стренде, на ее широких площадях.
– Скоро полночь, – сказал он Каммамури. – Теперь мы можем отправиться к твоему хозяину?
– Да, но я бы посоветовал вам переодеться, чтобы не привлечь внимание шпионов. За нами, возможно, наблюдают люди Суйод-хана.
– Мы переоденемся индийцами, – сказал Сандокан.
– А еще лучше шудрами, – сказал Каммамури.
– А кто это такие?
– Слуги, господин.
– Хорошая мысль. На борту нет недостатка в одежде, найди подходящие костюмы для нас – и вперед! Если Тигр Индии хитер, то и Тигр Малайзии – не ягненок. Пойдем, Янес!
