Текст книги "Жемчужина Лабуана (сборник)"

Автор книги: Эмилио Сальгари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 43 страниц)

Глава VIII
Охота на тигра

Когда с первыми лучами солнца лорд постучал в его дверь, Сандокан еще не смыкал глаз.

Вспомнив о предстоящей охоте, он одним прыжком вскочил с постели, на которой лежал одетым, засунул за пояс свой верный крис и открыл дверь со словами:

– Я готов, милорд.

– Прекрасно, – сказал англичанин, – Не думал, что найду вас в полной готовности, дорогой князь. Как вы себя чувствуете?

– Во мне сейчас столько сил, что мог бы свалить целое дерево.

– Тогда поспешим. В парке нас ждут шестеро охотников, которым не терпится добыть шкуру тигра.

– А леди Марианна поедет с нами?

– Конечно, я думаю, что и она уже ждет нас там.

Сандокан не сдержал радостной улыбки.

– Пойдемте, милорд, – сказал он. – Я горю желанием встретиться с тигром.

Они вышли из комнаты и спустились в гостиную, где на стенах, покрытых коврами, было развешано разное оружие. Марианна была там. Она была свежа, как роза, и ослепительна, как никогда, в своей голубой амазонке, которая прекрасно шла к ее золотым волосам.

Взволнованный, Сандокан подошел к ней.

– Вы тоже на охоту? – спросил он, сжимая ее руку.

– Да, князь. А вы, наверное, очень опытны в подобных охотах?

– Я проткну тигра своим крисом и поднесу вам его шкуру, – пылко сказал Сандокан.

– Нет! Нет!.. – испуганно воскликнула она. – Вы еще не совсем здоровы. С вами может случиться новая беда.

– Ради вас, миледи, я дал бы разорвать себя на куски; но не тревожьтесь: тигру Лабуана не одолеть меня.

Подошел лорд Джеймс, держа в руках богатый карабин.

– Возьмите, князь, – сказал он. – Пуля стоит иногда больше, чем самый закаленный клинок. И поспешим, друзья уже ждут нас.

Они спустились в парк, где в ожидании их курили и беседовали между собой пятеро охотников; четверо были окрестные колонисты, а пятый элегантный морской офицер.

При виде его Сандокан, сам не зная почему, почувствовал к нему резкую антипатию, но подавил в себе это чувство и дружески протянул каждому руку.

Морской офицер пристально посмотрел на него, странно морща лоб, а потом, когда охотники разобрали своих лошадей, подошел к лорду Джеймсу, который осматривал сбрую своего жеребца, и сказал ему тихо:

– Капитан, мне кажется, я уже видел этого малайского князя.

– Где? – спросил лорд.

– Точно не помню, но лицо мне очень знакомо.

– Едва ли. Вы, наверное, ошибаетесь, мой друг.

– Возможно. Но я постараюсь вспомнить, милорд.

– Хорошо! А теперь в седла, друзья – все готово!.. Но берегитесь: тигр, говорят, большой, и когти у него мощные.

– Я убью его одной пулей, а шкуру подарю леди Марианне, – сказал офицер.

– Надеюсь убить его раньше вас, сударь, – усмехнулся Сандокан.

– Увидим, друзья, – сказал лорд. – Ну, по седлам!

Охотники вскочили на лошадей, которых им подвели слуги, и по сигналу лорда выехали из парка, предшествуемые загонщиками и двумя дюжинами собак.

Едва выйдя за ограду, отряд разделился, чтобы прочесать большой лес, который протянулся до самого берега моря.

Сидя на вороном горячем коне, Сандокан углубился по узкой тропинке в чащу, торопясь первым обнаружить зверя; другие разъехались по боковым тропинкам в разных направлениях.

– Быстрей, быстрей! – восклицал пират, яростно пришпоривая коня. – Нужно показать этому нахальному офицеру, на что я способен. Шкуру Марианне поднесу я.

В этот момент в чаще леса послышался звук трубы.

– Тигр обнаружен, – встрепенулся Сандокан. – Быстрее туда, мой вороной!

Как молния, он пересек кромку леса и наткнулся на нескольких загонщиков, которые в панике бежали ему навстречу.

– Куда вы? – спросил он.

– Тигр! – воскликнули беглецы.

– Где?

– Возле пруда!

Пират спустился с седла, привязал лошадь к стволу дерева, взял в зубы крис, перекинул через плечо карабин и двинулся к указанному месту. Как всегда в минуты жаркого боя или азартной охоты, он был спокоен и собран, но быстрым взглядом своим замечал все.

– Зверь прошел здесь, – сказал он. – Хитрец пересек пруд, чтобы сбить собак со следа, но Сандокан хитрее его.

Он вернулся к лошади и снова вскочил в седло. Он уже натянул поводья, но тут невдалеке раздался выстрел, сопровождавшийся восклицанием, которое заставило его побледнеть.

Галопом он направил коня к тому месту, и посреди густой чащи увидел Марианну на белой лошади с дымящимся карабином в руках. Одним прыжком он оказался рядом с ней.

– Вы… здесь… одна!.. – воскликнул он.

– А вы, князь, как вы оказались здесь? – спросила она, покраснев.

– Я шел по следу тигра.

– Я тоже.

– Но в кого же вы стреляли?

– В зверя, но он убежал невредимый.

– Великий боже!.. Зачем вы так рискуете своей жизнью?

– Чтобы помешать вам рискнуть еще больше, бросаясь на тигра с вашим крисом.

– Вы были неправы, миледи. Но зверь еще жив, и мой крис готов пронзить его сердце.

– Не делайте этого! Вы храбры, я знаю, я читаю это в ваших глазах, вы сильный и ловкий, как тигр, но борьба один на один с этим зверем может стать для вас роковой.

– Ну и что! Пускай он нанесет мне такие раны, чтобы они заживали потом целый год.

– Зачем же? – спросила девушка удивленно.

– Миледи, – сказал пират, приближаясь к ней. – Мое сердце разрывается при мысли, что скоро я навсегда должен буду покинуть вас. Если меня ранит тигр, то по крайней мере я еще некоторое время останусь под вашей крышей и буду наслаждаться тем сладким волнением, которое испытал, когда, побежденный и раненый, лежал на ложе боли. Я был бы счастлив, действительно счастлив, если бы еще более страшные раны вынудили меня остаться возле вас, дышать тем же воздухом, что и вы, слышать ваш нежный голос, упиваться вашими взглядами, вашими улыбками!.. Миледи, вы околдовали меня, я чувствую, что не смогу жить вдали от вас, что без вас я буду несчастен. Что вы сделали со мной? Что вы сделали с моим сердцем, которое было глухо к любви?

Пораженная столь внезапным и страстным признанием, Марианна была испугана и нема, но она не отняла своих рук, которые пират сжимал с исступлением.

– Не сердитесь на меня, – снова начал Сандокан страстным тоном. – Не сердитесь, если я признаюсь вам в своей любви, если я скажу, что я, хотя и принадлежу к другой расе, обожаю вас, что когда-нибудь и вы полюбите меня. С той минуты, как вы появились, я не знаю покоя, голова моя идет кругом, вы все время здесь, в моей душе, в моих мыслях, ночью и днем. Любовь, которая горит в моей груди, так сильна, что ради вас я мог бы бороться со всем миром, с самой судьбой, с богом! Хотите быть моей? Я сделаю вас королевой этих морей, королевой Малайзии! По одному вашему слову триста человек, отважных, как тигры, поднимутся и опрокинут любого врага, чтобы возвести вас на трон. Пожелайте все, что честолюбие только может подсказать вам, и вы будете обладать этим. У меня хватит золота, чтобы купить целое государство; у меня есть корабли, пушки, солдаты, я более могуществен, чем вы даже можете себе представить.

– Бог мой, но кто же вы? – спросила девушка, изумленная этой лавиной чувств и очарованная его глазами, которые, казалось, изливали пламя.

– Кто я! – воскликнул пират, и лицо его потемнело. – Кто я!..

Он подошел еще ближе к молодой леди и, пристально глядя на нее, мрачно произнес:

– Вокруг меня тьма, которую лучше не рассеивать. За этой тьмой кроется нечто страшное, ужасное, но знайте также, что я ношу имя, благословляемое всем населением этих морей, имя, которое заставляет дрожать не только султана Борнео, но даже англичан вашего острова.

– И вы говорите, что любите меня, вы, такой могущественный? – прошептала девушка сдавленным голосом.

– Да, и ради вас могу сделать все! Люблю такой любовью, что могу совершить и любые безумства, и чудеса. Испытайте меня, прикажите мне что угодно, и я повинуюсь, как раб, с восторгом и без раздумья. Хотите, чтобы я сделался королем и дал вам трон? Я стану им. Хотите, чтобы я, который любит вас до безумия, вернулся туда, откуда приехал, и я вернусь, навсегда разбив свое сердце. Хотите, чтобы я умер у ваших ног, и я убью себя. Говорите, я потерял голову, кровь моя горит! Говорите, миледи, говорите!..

– Да… любите меня, – прошептала она, побежденная этой страстью.

В эту минуту на противоположном берегу прогремели два или три ружейных выстрела.

– Тигр! – воскликнула Марианна.

– Он мой! – вскричал Сандокан.

И, дав шпоры коню, он, как молния, кинулся на своем вороном в ту сторону. Выскочив на поляну, он увидел спешившихся охотников. Впереди всех стоял морской офицер с ружьем, наставленным в сторону ближайших зарослей.

Сандокан бросил поводья с криком: «Тигр мой!» – и спрыгнул с коня.

Казалось, это был второй тигр. Огромными прыжками он ринулся прямо в заросли, сжимая в правой руке сверкающий крис.

– Князь! – испуганно закричала Марианна.

Но Сандокан уже не слышал ничего.

Морской офицер прицелился и выстрелил в тигра, который прятался в зарослях, готовясь к прыжку.

Дым еще не развеялся, когда все увидели, что тигр жив и в ярости мчится к стрелку. Он готов был уже наброситься на охотника и разорвать его, когда Сандокан подоспел со своим крисом. Не раздумывая, он ринулся на зверя, и прежде чем тот, удивленный такой отвагой, подумал защищаться, опрокинул его на землю, сжав горло с такой силой, что придушил его рычание.

– Смотри на меня, – сказал он. – Я тоже Тигр.

И быстрый, как молния, вонзил змеевидное лезвие криса в сердце могучего зверя.

Криками удивления и восторга приветствовали другие охотники и загонщики эту сцену. А пират, вышедший невредимым из этой схватки, бросил презрительный взгляд на бледного, обескураженного своим промахом офицера и, повернувшись к молодой леди, онемевшей от ужаса и тревоги, с жестом, достойным короля, сказал ей:

– Миледи, шкура этого тигра – ваша.

Глава IX
Западня

Обед, предложенный лордом Джеймсом своим гостям, был самый блестящий и самый веселый из всех, которые когда-либо бывали на его вилле.

За чаем беседа оживилась, говорили о тиграх, об охоте, о пиратах, о кораблях. И только морской офицер сидел молча и, казалось, был занят единственно изучением Сандокана, ни на мгновение не отрывая от него взгляда, не пропуская ни одного его слова, ни одного жеста.

Внезапно, обращаясь к Сандокану, который говорил в этот момент о пиратстве, он резко спросил его:

– Извините, князь, а давно вы приехали на Лабуан?

– Я здесь двадцать дней, сударь, – отвечал Тигр.

– Но отчего не видно вашего корабля у Виктории?

– Потому что пираты похитили мои прао.

– Пираты!.. Значит, на вас напали пираты? Но где?

– Вблизи Ромадес.

– Когда?

– За несколько часов до моего появления на этих берегах.

– Вы, по-видимому, ошибаетесь, князь. Как раз в эти дни наш крейсер плавал в тех местах, но ни один пушечный выстрел не донесся до нас.

– Наверное, ветер дул не в вашу сторону, – отвечал Сандокан, который начинал уже настораживаться, не зная, куда клонит офицер.

– Но как вы добрались сюда?

– Вплавь.

– А вы не видели сражения между двумя пиратскими кораблями, которые привел сюда Тигр Малайзии, и нашим крейсером?

– Нет.

– Это странно.

– Сударь, вам, кажется, внушают сомнения мои слова? – спросил Сандокан, вставая на ноги.

– Боже меня упаси, князь, – отвечал офицер с легкой иронией.

– Дорогой Вильям, – вмешался лорд Джеймс, – прошу вас не заводить споры в моем доме.

– Простите, милорд, у меня не было такого намерения, – ответил офицер с полупоклоном.

– Не будем спорить о пустяках. Отведайте-ка лучше этого замечательного виски и выйдем на воздух, в парк.

Собравшиеся в последний раз оказали честь угощению хлебосольного хозяина, затем все встали и спустились в парк в сопровождении Сандокана и леди.

– Господа, – сказал лорд Джеймс, – надеюсь, вы вскоре снова приедете навестить меня.

– Будьте уверены, – дружно сказали охотники.

– И, надеемся, в следующий раз фортуна будет более благосклонна к вам, баронет Вильям, – добавил он, обращаясь к офицеру.

– Я буду целиться лучше, – отвечал тот, бросая на Сандокана гневный взгляд. – Разрешите еще одно слово, милорд.

– Хоть два, дорогой.

Офицер прошептал ему на ухо несколько слов, которых никто не мог слышать.

– Хорошо, – кивнул ему лорд. – А сейчас доброй ночи, друзья, и пусть бог оградит вас от недобрых встреч.

Охотники сели на лошадей и галопом выехали из парка.

Сандокан попрощался с лордом, который неожиданно помрачнел и, казалось, впал в дурное настроение, страстно пожал руку молодой девушке и тоже удалился в свою комнату.

Но он не лег спать, а принялся ходить из угла в угол, объятый сильным волнением. Смутное беспокойство отражалось на его лице, а руки нервно теребили рукоятку криса.

Он думал о том допросе, которому подверг его морской офицер, возможно, готовивший ему западню. Кто этот офицер? Что толкнуло его на этот допрос? Не был ли он на палубе крейсера в ту кровавую ночь?.. Может быть, в этот самый момент против него что-то замышляется?

– А, – сказал он себе наконец, – если против меня и замышляется что-нибудь, я смогу найти выход из положения. Не мне бояться этих англичан, которых я немало отправил на тот свет с моими тигрятами. Отдохнем, а завтра посмотрим, что предпринять.

Он бросился на постель, не раздеваясь, положил рядом свой крис и заснул очень крепко, а пробудился лишь после полудня, когда солнце ярко светило в открытые окна.

Он позвал слугу и спросил, где лорд Джеймс, но ему ответили, что тот сел на лошадь еще до зари и отправился в Викторию.

Эта новость слегка удивила его.

– Уехал! – прошептал он. – Уехал, накануне ничего не сказав мне? Почему? Неужели и впрямь против меня затевается что-то? Что делать, если вечером он станет уже не другом, а врагом мне? Смогу ли я поднять руку на того, кто так заботился обо мне, на родственника женщины, которую я обожаю? Нужно обязательно повидать Марианну.

Он спустился в парк в надежде встретить ее, но никого не увидел. Непроизвольно он направился к поваленному дереву, где она сидела в тот раз в одиночестве, и остановился, испустив глубокий вздох.

– Ах! Как она была прекрасна в тот вечер, – прошептал он, проводя рукой по пылающему лбу. – Глупец, я собирался бежать, в то время как она уже любила меня! О как я люблю ее! Ради нее я мог бы навсегда бросить свою бурную жизнь пирата, ради нее я готов хоть продаться в рабство, ради этой женщины я, наверное, даже сделался бы англичанином. Что любовь делает со мной!..

Он склонил голову на грудь и глубоко задумался, но вдруг выпрямился с судорожно сжатыми зубами и горящим взглядом.

– А если она откажется от пирата! – воскликнул он гневно. – О это невозможно, невозможно! Я захвачу султанат Борнео, я сожгу весь Лабуан, но она будет, будет моей!..

И он принялся ходить по парку с искаженным лицом, во власти того бурного волнения, которое заставляло его дрожать с головы до ног. Знакомый голос, донесшийся из-за кустов возле беседки, вновь привел его в чувство.

Леди Марианна в сопровождении двух местных жителей, вооруженных карабинами, стояла на тропинке и звала его.

– Миледи! – воскликнул Сандокан, быстрым шагом подходя к ней.

– Мой друг, я искала вас, – сказала она, покраснев. Потом прижала палец к губам, как бы приказывая ему молчать, и, взяв за руку, повела его в маленькую китайскую беседку, полускрытую среди апельсиновых деревьев.

Оба туземца остановились невдалеке с карабинами.

– Послушайте, – сказала девушка, которая казалась взволнованной. – Вчера вечером я слышала… с ваших губ сорвались слова, которые встревожили моего дядю. Друг мой, развейте подозрение, которое разрывает мне сердце. Скажите мне, если женщина, которой вы поклялись в любви, попросит вас о признании, вы не откажете в нем?

Пират, который с нежностью смотрел на нее, при этих словах отшатнулся. Его лицо помрачнело, и он опустил голову.

– Миледи, – сказал он, немного поколебавшись, но как будто на что-то решаясь. – Миледи, для вас я сделал бы все! Если я должен открыть всю истину, пусть это будет больно нам обоим, клянусь, я сделаю это.

Марианна подняла на него глаза. Их взгляды: ее – умоляющий и в слезах, его – сверкающий и непреклонный – встретились, и они долго смотрели так друг на друга.

– Не обманывайте меня, князь, – сказала Марианна печально. – Кто бы вы ни были, любовь, которую вы вызвали в моем сердце, не погаснет никогда. Короля или бандита, я буду любить вас одинаково.

Глубокий вздох вырвался из груди пирата.

– Так значит, мое имя, мое настоящее имя, его вы хотите знать? – воскликнул он горячо.

– Да, твое имя, твое имя!..

Сандокан закрыл руками лицо и сделал судорожный вздох, как человек, которому не хватает воздуха. Затем он отнял руки от лица и привлек Марианну к себе.

– Слушай меня, – сказал он глухим голосом. – Перед тобой человек, который властвует над морем, что омывает малайские острова. Этот человек – бич мореплавателей, заставляющий дрожать население целых городов, его имя звучит для многих, как погребальный колокол. Ты слышала когда-нибудь о Сандокане по прозвищу Тигр Малайзии? Посмотри мне в лицо. Это – я!..

Девушка издала невольно крик ужаса и закрыла лицо руками.

– Марианна! – воскликнул пират, падая к ее ногам и протягивая к ней руки. – Не отталкивай меня, не пугайся так!

– О, Сандокан, – ответила она тихо. – Я не отталкиваю тебя, потому что слишком сильно люблю. Ты храбрец, ты могущественный и страшный, как те ураганы, которые переворачивают океан.

– Ах, значит, ты еще любишь меня? Повтори мне это, скажи мне это еще раз.

– Да, я люблю тебя, Сандокан. И сейчас еще больше, чем вчера.

Пират порывисто вскочил и привлек ее к себе. Необычайная радость озарила его лицо, на губах играла улыбка несказанного счастья.

– Моя! Ты моя! – восклицал он в упоении. – Скажи мне, что я могу сделать для тебя, пожелай все, что только возможно. По одному твоему слову я обрушусь на султана, чтобы завоевать для тебя трон. Я ограблю все храмы Индии и Бирмы, чтобы покрыть тебя алмазами и золотом. Хочешь, я сделаюсь англичанином! Хочешь, я брошу навсегда мою пиратскую жизнь, сожгу мои корабли, забью мои пушки… Говори, скажи, что ты хочешь, проси у меня невозможного, я сделаю все. Ради тебя я на все способен, для меня нет преград.

Марианна склонилась к нему на грудь, улыбаясь.

– Нет, – сказала она. – Я не прошу ничего, кроме счастья быть рядом с тобой. Увези меня далеко, на любой остров, где бы мы могли жить вместе без опасностей и тревог.

– Да, если ты хочешь, я увезу тебя на далекий остров, покрытый цветами и лесами, где ты больше не услышишь ни о своем Лабуане, ни о моем Момпрачеме, на остров, омываемый Тихим океаном, где мы сможем жить тихо и счастливо, как два голубка. Ты поедешь со мной, Марианна?

– Да, Сандокан, я поеду. Но послушай, над тобой нависла опасность, против тебя замышляется что-то. Мой дядя уехал, и он резко изменился к тебе.

– Я знаю! – воскликнул Сандокан. – Я чувствую это, но я не боюсь.

– Но послушай меня, Сандокан…

– Что я должен сделать?

– Ты должен сейчас же уехать.

– Уехать!.. Бежать!.. Но я не боюсь!

– Беги, Сандокан, пока еще есть время. У меня дурное предчувствие, боюсь, тебе грозит большая беда. Мой дядя не уехал бы просто так: его, должно быть, вызвал баронет Вильям. Ах, Сандокан, спасайся, уезжай на свой остров, где ты будешь в безопасности. Я очень, очень боюсь за тебя, – сказала она, плача.

– Марианна, милая Марианна! – воскликнул он, сжимая в ладонях ее залитое слезами лицо. – Ты плачешь из-за меня? Может быть, ты плачешь потому, что я Тигр Малайзии, человек, проклятый твоими соотечественниками?

– Нет, Сандокан. Но я боюсь. Вот-вот случится несчастье, беги, беги отсюда!

– Но я не боюсь. Тигр Малайзии никогда не дрожал и…

Тут он остановился, обернувшись направо. Лошадь с сидящим на ней всадником шагом подошла и остановилась напротив беседки.

– Дядя!.. – в страхе прошептала Марианна. – Беги, Сандокан!..

– Я!.. Ни за что!..

Лорд Джеймс неторопливо слез с лошади и отдал поводья слуге. Он был совсем не тот, что накануне: суровый, нахмуренный, в фуражке и форме морского капитана.

Сандокан вышел из беседки и спокойно протянул ему руку, но лорд Джеймс его протянутой руки не принял.

– Уберите вашу руку, – холодно сказал он. – Она принадлежит убийце и пирату!

– Сударь! – воскликнул Сандокан, понимая, что он уже раскрыт, и готовясь дорого продать свою жизнь. – Я не убийца, я восстанавливаю справедливость.

– Ни слова больше в моем доме! Уйдите!

– Хорошо, – ответил Сандокан.

Он бросил прощальный взгляд на возлюбленную и медленным шагом с высоко поднятой головой пошел по тропинке.

Выйдя за ограду, он невольно схватился за рукоятку висевшего на поясе криса: в наступающих сумерках, с ружьями наперевес, рассыпаясь цепью вокруг дома, навстречу ему двигалась шеренга солдат.