Текст книги "Выпускной в Чистилище (СИ)"
Автор книги: Эми Хармон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
Оригинальное название: Amy Harmon «Prom Night in Purgatory»
Название на русском: Эми Хармон, «Выпускной в Чистилище»
Серия: Чистилище #2
Переводчики: Надежда Крылова, Леруся Нефедьева,
Ксюша Ланская, Елена Богомазова, Ольга Селукова, Kristina Depri
Редакторы: Людмила Ерофеева, Тамара, Диана Литаш,
Любовь Анисимова, Настя Фролова, Леруся Нефедьева
Вычитка: Юлия Цветкова
Обложка: Екатерина Белобородова
Оформитель : Юлия Цветкова
Любое копирование без ссылки на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!
Пожалуйста, уважайте чужой труд!
Внимание!
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!
Просим Вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.
Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды.
Что было, то и теперь есть,
И что будет, то уже было.
Экклезиаст, 3:15
Глава 1
Всему свое время1
Дом был тот же, но все было по-другому. Старые качели на крыльце не были старыми: они выглядели так, словно их только что повесили, настолько чистыми и сверкающими были их цепи. Красные и желтые тюльпаны, первые бутоны весны, украшали клумбы. В прошлый раз, когда она видела это место, там не было ни одного. Дом был свежеокрашенным, а ставни – глянцево-черными, а не выгоревшими до угольного цвета и облупившимися. На улице стояла машина Ирен. Она была небрежно припаркована на длинной подъездной дорожке, как будто ее оставили в спешке, а теперь она ждала возвращения своего хозяина. Хром блестел, и розовая краска, казалось, еще не успела просохнуть, так что Мэгги удивлялась, не капает ли она с дверей. Перед домом проехала машина. А потом еще одна. Должно быть, поблизости была выставка классических автомобилей. Большой черный Бьюик въехал на подъездную дорожку позади «Кадиллака» Ирен, и мужчина, которого Мэгги никогда раньше не видела, вышел из машины и раздраженно захлопнул тяжелую дверь.
– Ирен! – заорал мужчина, направляясь к плохо припаркованной машине. Он был высоким и немного плотным, но держался, как человек, которого все устраивает и который привык руководить другими. Его волосы были зачесаны назад и аккуратно уложены волнами. Он носил черный костюм, мешковато сидевший на нем, просторные штанины брюк слегка нависали над блестящими туфлями. Его белая рубашка была тщательно выглажена, а тонкий красный галстук исчезал под бортами его большого пиджака. Он носил шляпу, как у Фрэнка Синатры, и это придавало ему щеголеватый вид. «Мужчины хорошо смотрятся в шляпах», – непроизвольно заметила Мэгги, наблюдая, как мужчина направляется к розовому «Кадиллаку».
– Она никогда не ставит машину, как ее просят, постоянно бросая ее на проезде, – пробормотал мужчина, распахивая дверцу машины и наклоняясь в просторный салон «Кэдди». Мэгги видела, что ключи висят в замке зажигания. Он влез своим большим телом в салон и закрыл за собой дверь. Мэгги задавалась вопросом, стоит ли ей остановить его или позвать на помощь. Очевидно, он собирался взять машину Ирен. Она рванулась вперед с поднятыми руками и закричала. Уже через мгновение она стояла у открытого окна машины, молниеносно добравшись до своей цели. Он, казалось, не заметил, как она подбежала и встала, прижавшись к окну; впрочем, она уже и не стояла. Теперь она сидела рядом с крупным мужчиной на многоместном сидении машины. Блестящая кожа сидения должна была быть гладкой под ее ногами, но она совсем не чувствовала ни своих ног, ни сидения под ними. Когда она провела рукой по приборной панели, ей показалось, что она провела по воздуху. Она не могла касаться предметов вокруг нее. Она, должно быть, спит. Да, вот что это было. Просто сон. Здоровяк повернул ключ в замке зажигания и приготовился ехать вперед, его взгляд был направлен на гараж перед ним. Кто-то постучал в окно, тук-тук, и Мэгги повернула голову влево, повторив движение мужчины рядом с ней.
Джонни. Он наклонился, чтобы заглянуть в водительское окно, его темно-русая голова была повернута в сторону, костяшки пальцев все еще прижаты к стеклу. Небольшое пятно от смазки чернело между его первыми двумя пальцами. Мужчина рядом с Мэгги быстро опустил окно на несколько дюймов. У обочины стоял грузовик цвета морской волны с выпуклыми фарами и округлыми арками колес. За кабиной тянулась бортовая платформа с надписью: «Авто Джина» на боку. Прозвучал сигнал грузовика, водитель дотронулся до козырька и съехал на обочину.
– Мистер Ханикатт, извините, что напугал Вас, сэр. Джин послал меня забрать «Бьюик».
Сердце Мэгги подпрыгнуло и затрепетало в груди. Джонни был одет в полосатую синюю рабочую рубашку с вышивкой GENE'S на кармане. Короткие рукава были слегка закатаны, как будто он изо всех сил старался соответствовать своей униформе.
– Да, точно. – Мистер Ханикатт провел большой рукой по широкому лицу. – Я совсем забыл об этом. Я просил Джина, чтобы он прислал кого-нибудь.
– Вы хотите, чтобы мы приехали в другой день, сэр? – Голос Джонни был почтительным, а манеры – очень деловыми. Мэгги смотрела ему в лицо, задаваясь вопросом, почему он даже не взглянул в ее сторону. Она попробовала помахать ему рукой, но он не отрываясь смотрел на мистера Ханикатта.
– Нет… не стоит. Сегодняшний день отлично подходит. Ключи в замке зажигания. Машину немного ведет вправо, Джин знает. Я думаю, что небольшая регулировка это устранит. Заодно и масло замените.
Джонни отошел от двери, и мистер Ханикатт выключил зажигание, открыл дверь и вылез наружу. Мэгги выскочила вслед за ним из «Кадиллака» и тут же села в большой черный «Бьюик», припаркованный позади машины Ирен. Несколько секунд спустя Джонни сел за руль «Бьюика». Он закрыл дверь и высунулся в открытое окно. Его правая рука легла на руль на двенадцать часов, а бицепс при этом вздулся бугром. Мэгги осторожно провела по нему рукой, но почувствовала лишь слабый намек на что-то теплое под кончиками пальцев и ничего больше. Джонни, не вздрогнув, хлопнул себя по руке, как будто почувствовал ее прикосновение и подумал, что это тонкие ножки или крылья насекомого, севшего ему на кожу.
– Я верну ее сегодня вечером, сэр. Если возникнет какая-либо проблема, то мы Вам позвоним. Следует ли мне оставить ключи в замке зажигания или кто-то будет дома, чтобы забрать их?
– Кто-то будет здесь, сынок. Передавай Джину привет, он всегда к нам хорошо относится.
Джонни кивнул и подождал, пока мужчина, который, очевидно, был отцом Ирен и прадедом Мэгги, повернулся и направился к дому. Повернув ключ и включив заднюю передачу, Джонни двинул громоздкую машину назад и выехал на улицу. Мэгги глубоко вдохнула и почувствовала запах Old Spice и ноток сигары, точь-в-точь, таким, должно быть, был запах ее прадедушки. Забавно… она ничего не чувствовала, но все еще могла ощущать запахи. Могла ли она чувствовать запах во всех своих снах? Мэгги скользнула как можно ближе к Джонни, стараясь не растворяться в нем. Она глубоко вдохнула и почувствовала запах цитрусовых, мыла и солнечного тепла; от его запаха у нее закружилась голова. Мэгги высунула язык и провела им по краю его челюсти, чтобы проверить, так ли он хорош на вкус, как и его запах. Хм, ничего. Черт! С таким же успехом она могла бы попробовать воздух.
Она прошептала ему на ухо: «Это чудесный сон, Джонни. Надеюсь, я никогда не проснусь». Мэгги счастливо улыбалась про себя, наслаждаясь его красивым профилем, длиной его черных ресниц и идеально прямой линией носа. Джонни прикусил нижнюю губу, а затем тихо запел хриплым и немного фальшивящим голосом, протянув левую руку полуденному солнцу и позволяя ему течь сквозь пальцы, пока он вел машину: «Я просто дурак, дурак, влюбленный в…». Это была та песня, под которую они танцевали.
– Ах, Мэгги, – вздохнул он. – Куда ты ушла, детка?
Он разговаривал с ней. Он произнес ее имя! Мэгги изо всех сил пыталась ответить, сказать ему, что она здесь, прямо рядом с ним. Но она не могла говорить – ее горло горело. Она обхватила шею руками, как будто они могли прогнать боль. Ее горло было обожжено, и каждый вдох был пыткой. Мэгги застонала, а Джонни замерцал рядом с ней. Она ахнула, ощутив, как что-то острое вошло в ее запястье. Она вытянула руки перед собой и с недоумением посмотрела на них. Игла плавно скользнула в пульсирующую вену под основанием ее левой ладони. Кто-то произнес ее имя, и что-то ледяное побежало вверх по ее руке от кончика иглы. Ее отбросило от Джонни, и она тщетно хваталась за него, пока ее затягивало через сужающийся черный туннель. Джонни превратился в быстро исчезающую точку света в самом дальнем конце. Он даже не повернул голову, чтобы увидеть, как она летит в пространстве.
***
Жжение в горле Мэгги отступило благодаря облегчающей прохладе, растекшейся по ее венам. Она слышала голоса вокруг себя, звучащие тихо и четко. Они притягивали ее, но она отталкивалась, стремясь вернуться в сон, который позволил ей заглянуть в жизнь Джонни до Чистилища. Он был таким реальным. Она не захотела откликнуться на голоса вокруг нее, и они начали затихать, пока не превратились в отдаленный гул. Мэгги дрейфовала в теплом черном коконе и больше ничего не осознавала.
Когда она пришла в себя, то оказалась в комнате, которую Ирен когда-то обустроила под детскую, а затем переделала во что-то менее причиняющее боль, когда дети так и не появились. Она оставила ее ярко-желтого цвета, который, казалось, больше подходил для маленьких детей, но поставила большой книжный шкаф возле одной стены и несколько горшков с цветами на подоконниках. Она разместила подходящие стулья и лампу между ними напротив другой стены. Толстый ковер, хорошо сотканный, но потертый, выстилал весь пол. Мэгги часто видела, как Ирен читала в комнате или работала над вышивкой. Она сказала, что, когда Роджер был жив, это место стало ее личным маленьким оазисом, и он ее там не беспокоил.
Теперь эту комнату было почти не узнать: если бы не расположение окон, размер и форма, то Мэгги и не догадалась бы, где она находится. Теплый коричневый цвет деревянного пола не изменился под пушистым розовым ковром, пришедшим на смену тяжелому восточному ковру в читальной Ирен. Высокие окна были задернуты розовыми шторами с воланами; под одним стоял небольшой белый стол, а под другим – белая консоль, на которой гордо расположился проигрыватель с десятками маленьких круглых пластинок, разбросанных по полу. К дальней стене была придвинута розовая кровать c рюшами на покрывале. Множество подушек, мягких игрушек и кукол украшали ее. Маленькая девочка девяти или десяти лет с виду, сидела на краю кровати и мило разговаривала с толстым медведем, которого держала в руках. Ее светло-каштановые волосы едва касались плеч и были аккуратно собраны над маленькими ушками. На ней было платье цвета спелых персиков, а из-под юбки, скрывавшей скрещенные ноги, торчали аккуратные белые носки и черные балетки.
– Давай, Джейми. Ты же знаешь, что мне нужно на ком-то потренироваться, и если я не могу потренироваться на тебе, то на ком же я могу? Я знаю, ты будешь чувствовать себя глупо, и я буду тоже, но если я когда-нибудь собираюсь выйти замуж за Джеймса Дина, мне нужно будет уметь целоваться, не так ли? – C этим убедительным аргументом девчушка выпятила губы и поцеловала мохнатую медвежью морду. Глаза ее были крепко закрыты, а губы забавно вытянуты. Она нахмурилась и медленно открыла глаза.
– Ты не очень хорош в этом, Джейми. Нам с тобой придется потренироваться.
Мэгги слегка хихикнула, услышав серьезное замечание. Девочка подняла глаза и в ужасе уставилась на Мэгги. Та умолкла. Она ведь не хихикнула вслух, не так ли? Могла ли девчушка видеть ее? Это было невозможно. На самом деле ее здесь не было… это был всего лишь сон.
Глаза девочки еще больше расширились от испуга, она откинулась на кровати и прижала медведя к своей худенькой грудной клетке. Она снова закрыла глаза, но на этот раз на ее лице отпечатался страх, а губы не были сомкнуты для поцелуя.
– Призраки нереальны, призраки нереальны, призраки нереальны, – поспешно зашептала она. После нескольких заклинаний она приоткрыла один глаз, как бы проверяя, осталась ли Мэгги. Голубой глаз тут же снова закрылся, и она продолжила отрицать существование призраков.
«Она говорит обо мне?» – подумала Мэгги, ошеломленная этой мыслью.
– Ты говоришь обо мне? – произнесла Мэгги вслух, хотя в этом сне «вслух» ощущалось по-другому. Это было похоже на то, как если бы она передавала мысль, а не издавала звук.
Маленькая девочка нахмурилась и открыла глаза. Она медленно подняла одну бровь, и Мэгги мгновенно накрыло волной узнавания: ее мать делала это… очень медленно поднимала одну бровь, говоря всем своим видом: «Ты шутишь?».
– Папа очень разозлился на меня, когда я в прошлый раз рассказала ему о дедушке, сидящем в кресле после похорон. Откуда мне было знать, что это был призрак? Мне он показался настоящим! После этого папа отправил меня в мою комнату на целых два дня. Мне пришлось есть здесь и все такое. Это было ужасно! Теперь всякий раз, когда я вижу привидение, мне приходится притворяться, что это не так. Это очень расстраивает.
Девочка сложила руки на коленях, ожидая ответа Мэгги. Мэгги ошеломленно смотрела. Эта маленькая девочка видела призраков… так же, как и она. Тонкая бровь снова настойчиво приподнялась. Мэгги поспешила представиться:
– Меня зовут Маргарет. Но ты можешь звать меня Мэгги. Как тебя зовут?
Мэгги подумала, что, возможно, уже знает ответ, но он был слишком нереальным, чтобы быть правдой, и она ждала, затаив дыхание.
– Меня зовут Элизабет, но ты можешь звать меня Лиззи. – сказала девочка в той же последовательности, что и Мэгги. Мэгги попыталась придать своему лицу выражение спокойного одобрения.
– Твою старшую сестру зовут Ирен? – поинтересовалась Мэгги вслух, пытаясь выглядеть непринужденно. Она ошиблась. Она видела, как девочка думала, что ее посетил ангел смерти.
Выражение лица Лиззи сразу стало настороженным, и страх снова пробежал по ее чертам:
– Что тебе от нее нужно?
– Ничего… Я ничего не хочу. – Мэгги покачала головой, подчеркивая свои слова. Как она могла объяснить? Они пристально смотрели друг на друга несколько долгих мгновений. Лиззи снова заговорила первой.
– Большинство призраков обычно не разговаривает со мной, – сказала она, как ни в чем не бывало. – Они просто ходят, занимаются скучными вещами и делают вид, что меня не существует. Это очень задевает.
Мэгги улыбнулась этому. С этим он была согласна.
– На самом деле я не призрак.
– Вы, конечно, …
– Нет. Я не умерла, я просто сплю. Хочу сказать, я не думаю, что мертва. – Мэгги внезапно поняла, что вполне могла быть и мертва. Возможно, она вернулась в прошлое, потому что именно там существовал Джонни. Если так, то она предполагала, что Бог был к ней благосклонен; где бы ни был Джонни, она хотела быть там.
Лиззи поднялась с кровати и пошла к Мэгги, решительно подняв подбородок. Она шла, слегка прихрамывая, и Мэгги заметила, что ее правая нога была немного тоньше левой.
– Ты поранила ногу?
– Мне только на прошлой неделе сняли гипс. Я сломала ногу, упав с дерева на заднем дворе, однако оно того стоило. Я увиделась с мамой. Она разговаривала со мной так же, как и ты. И я могла видеть через нее, как и через тебя. Вот откуда я знаю, что ты призрак. – Лиззи встала прямо перед Мэгги и вызывающе скрестила руки на груди.
– Откуда ты знаешь Ирен? И почему ты в моей комнате? – Маленькая девочка была немного нахальной – в этом никаких сомнений. Она немного напоминала Мэгги себя. Возможно, способность видеть призраков закалила их и придала смелости перед лицом невозможного.
– Так. Это может показаться странным… но я твоя… твоя… внучка, – неуверенно закончила Мэгги, зная, как нелепо это звучит. Но разве сны не должны быть немного странными? Внезапно та же притягивающая сила, которую она почувствовала, когда сидела рядом с Джонни в машине отца Ирен, начала обволакивать ее. Мэгги сопротивлялась ей. Она никогда не знала свою бабушку и хотела остаться. Притяжение немного стихло. Она снова заговорила:
– Я тоже живу в этом доме… просто через некоторое время.
На этот раз обе брови Лиззи поднялись и скрылись под завитками ее челки. Притяжение вокруг Мэгги усилилось, требуя ее поддаться. Она в раздражении снова оттолкнула его.
– Моей мамой была Дженис… твоя дочь.
Притяжение становилось все сильнее, как сжимающиеся тиски. Мэгги резко вдохнула и попыталась освободиться от невидимых уз.
– Мэгги? – Лиззи протянула руку. – Теперь я почти не вижу тебя, Мэгги. Ты не можешь остаться ненадолго? Мне уже надоело сидеть с Джейми. В конце концов, он всего лишь плюшевый мишка.
Мэгги тоже едва могла видеть Лиззи. Комната сузилась, и Мэгги вновь унесло прочь от прошлого, а мир, в котором находилась Лиззи, померк, как свет.
***
Сначала она подумала, что это папа зовет ее, обращаясь к ней самым ласковым голосом. Она хотела увидеть его. Она хотела, чтобы ее обняли и приветствовали. Она боролась, чтобы выбраться из тьмы, в которой плыла. Голос упорно уговаривал ее. Она с нетерпением двинулась к нему. Теперь она могла бы быть с ними…с папой и мамой, и Джонни тоже. О, пожалуйста, и с Джонни тоже.
Но это был не папа. Это был Гас. Она перестала сопротивляться. Она любила Гаса, но Гас принадлежал миру, где Джонни больше не существовал; это был мир, в котором она больше не хотела жить. Но она поднялась слишком близко к поверхности и уже не могла не слышать слова, льющиеся на нее.
– Вы ему очень нужны сейчас, мисс Маргарет, – настаивал Гас. – Ему очень нужна ваша помощь. Он прошел через ад и вернулся, чтобы быть здесь с вами. Вам нужно проснуться. Вы должны проснуться сейчас, мисс Маргарет.
Слова Гаса донеслись до нее снова. Гас сказал, что Джонни… жив? Джонни здесь? С огромным усилием Мэгги открыла глаза.
– Где он? – прохрипела она. Ее горло царапало так, словно им отшлифовали пол всего спортзала. Боль пронзила ее, заставив вздрогнуть и закрыть глаза. Она тут же открыла их и посмотрела на Гаса. Вокруг нее возникла суматоха, прозвучала серия коротких звуковых сигналов, и прибежали две медсестры и один врач. Пациентка пришла в себя. Мэгги переносила суету, касания и вопросы, стараясь как можно меньше двигаться и говорить. Ирен, которая тоже была там, ворвалась и бросилась к кровати Мэгги. Слезы текли по ее мягким щекам. Чуть позже разрешили зайти и Шаду, но он остался стоять у двери. Он молча смотрел на нее, но она видела облегчение в его карих глазах; облегчение, которое расслабило его сжатые губы и изогнуло их в легкую улыбку. Она попыталась улыбнуться в ответ. Ее губы были настолько сухими, что она смогла только поморщиться, поэтому она подняла руку, чтобы слегка помахать ему. Это движение заставило ее почувствовать натяжение в руке, и она посмотрела на катетер, стоявший в ее левом запястье. Это напомнило ей о сне. Она была с Джонни, но он не мог ее видеть. Он вел машину отца Ирен. От него так приятно пахло, и он был до боли реальным. Этот сон не был похож ни на что когда-либо испытанное ею.
– Тебе нужно отдохнуть, дорогая. Я вижу, что ты все еще немного не в себе. – Мэгги поняла, что Ирен обращалась к ней и продолжала говорить уже несколько секунд. Она виновато посмотрела на тетю. Шад на прощание наклонил голову, и Ирен с Гасом последовали за ним.
– Гас! – Хриплый шепот Мэгги заставил его задержаться.
– Идите, я всего на минутку, – заверил Ирен Гас. Он подождал, пока они выйдут из комнаты и дверь за ними закроется. Он повернулся и серьезно посмотрел на Мэгги.
– Джонни, – настаивала Мэгги, ее глаза умоляли.
– Он здесь. Дальше по коридору вообще-то. Он идет на поправку после огнестрельного ранения в грудь. Он совсем не в себе. Я не знаю, смогу ли я провести тебя к нему… но обещаю, что постараюсь. У него есть сестра… она присматривает за ним. Я не знаю, что она сказала медперсоналу.
– Огнестрельное ранение? – выдавила Мэгги в ужасе. – Кто-то стрелял в Джонни?
Затем остальное из того, что сказал Гас, дошло до нее.
– Сестра? – Мэгги недоверчиво прохрипела.
– Я никогда не говорил тебе. Наверное, я просто об этом и не думал. У шерифа Бейли и Долли Кинросс родилась дочь. Вы знаете директора Бейли?
Мэгги ошеломленно кивнула головой.
– Они нашли его в школе, лежащим среди руин, прямо там, где была ротонда. Он не обгорел или еще что. У него было только то ранение, и он потерял много крови. Директор Бейли была там, когда его нашли, и она узнала его. Я думаю, она всю свою жизнь искала его лицо… также, как и ее бедная мать до этого. Это было для нее сильным потрясением, но она справится. – Гас сжимал руки, как будто теребил шляпу по старой привычке.
– Он правда жив? Он действительно здесь? – Мэгги почувствовала, как осознание от услышанного захватывает ее, и слезы потекли по ее щекам.
– Действительно, мисс Маргарет. Бог свидетель, так оно и есть на самом деле. Слава Иисусу, – изумленно воскликнул Гас, покачивая головой. – Я никогда не видел ничего подобного…
Глава 2
И время всякой вещи под небом
Все звали его Джон Доу. Когда он просыпался в первые несколько раз, то молчал. Сначала потому, что не знал, где, черт возьми, он находится. Дьявол! Он даже не знал, КЕМ он был вообще. Он снова впадал в забытье, прежде чем успевал о чем-то подумать. В следующий раз он бодрствовал дольше. Первым, что он по-настоящему осознал, была боль. Болело везде, как будто его переехал эвакуатор Джина. Джин. Он вспомнил Джина. И маленького Харва. Вскоре он снова заснул, успокоенный тем, что что-то и кого-то вспомнил. Когда он проснулся, у его постели сидела женщина. В комнате было темно, и только они двое сидели в окружении пищащих машин, похожих на роботов из одной из передач по телевизору, который купил отец Джимбо и теперь с гордостью выставлял в гостиной. Папа Джимбо разместил телевизор прямо перед окном, чтобы все жители улицы знали, что он у него есть. Он оставлял окна открытыми во время просмотра, и иногда дети, гоняющие мяч на улице, бросали свои игры и слушали снаружи. Джонни пару раз смог его посмотреть. Иногда вся округа приходила, чтобы увидеть фильм.
Сначала он подумал, что эта женщина – его мама. Как только эта мысль пришла ему в голову, перед его глазами возникло лицо матери. Освещения было совсем недостаточно, чтобы рассмотреть ее черты, но было что-то очень похожее на его мать в том, как она сидела: голова наклонена во сне, шея изящно согнута в усталой покорности. И только когда вошла медсестра и включила свет, чтобы проверить его жизненно важные показатели, он понял, что эта женщина все-таки не была его мамой. Она была в мужских брюках, а ее волосы были подстрижены по-мальчишески. И медсестра тоже была в брюках… когда это стало нормой? Хмм. Его это не волновало. Ему всегда немного нравилась форма медсестер: в этом было что-то соблазнительное. Женщина, спавшая в кресле, резко приподнялась и с тревогой посмотрела на него.
– Ты проснулся.
Ее глаза метнулись к медсестре. Медсестра, похоже, не слишком удивилась тому, что Джонни проснулся, и начала спрашивать, как он себя чувствует, тяжело ли ему дышать, может ли он встать, и о миллионе других вещей. Медсестра была молодой и красивой, и он слегка улыбнулся, проверяя ее. Она презрительно подняла бровь и сказала, что собирается удалить катетер. Откинув одеяло, она рывком лишила его мужества.
– Ай! – взревел Джонни. Его мужское достоинство лежало, подрагивая, на радость счастливым женщинам в комнате. Он натянул на себя одеяло и сердито посмотрел на медсестру, которая едва сдерживала улыбку. Ничего себе! Женщина только что схватила его за одно место, не моргнув и глазом. Она даже не дала ему времени произвести на нее лучшее впечатление. Ну что ж. Она была слишком старой для него. В любом случае, ему нравились более робкие, не так ли? Что-то беспокоило его. Воспоминание о ком-то… а затем оно исчезло, растворившись в беспорядке, заполнявшем его тяжелую голову. У него внезапно закружилась голова, и женщина, которая спала у его кровати, вскочила, чтобы помочь ему снова лечь. Медсестра похлопала его по ноге. О, теперь она вела себя мило. Поздно, дорогуша. Она сделала несколько пометок и снова посмотрела на него.
– Врач скоро зайдет. Как думаешь, ты сможешь бодрствовать?
Когда он кивнул, она вышла из комнаты, не проронив ни слова. Как только она ушла, женщина рядом с ним начала говорить.
– Как тебя зовут? – Ее голос звучал спокойно, но с настойчивостью, заставившей его встретить ее пронзительный взгляд.
– Джонни. Джонни Кинросс. – Слова слетели с его губ раньше, чем он осознал, что даже знает свое имя. Джонни. Да. Именно. Джонни Кинросс. Его маму зовут Долли, а младшего брата – Билли, и у него самая крутая машина в округе. И ему ужасно нужна была сейчас сигарета.
Она резко выдохнула и с силой сжала поручни на его кровати.
– Ты знаешь, почему ты здесь? – спросила она еще настойчивее, и Джонни попытался сосредоточиться. Его голова прибавила по меньшей мере 100 фунтов с тех пор, как он открыл глаза десять минут назад. Он снова начинал уставать. Он сосредоточился на ее вопросе. Очевидно, он находился в больнице. Какая-то современная новомодная больница, похожая на что-то космическое. Возможно, он все-таки не совсем проснулся. Почему он здесь? У него ужасно болела грудная клетка. Он поднял левую руку и коснулся повязки на правом плече.
– Я получил по шее в драке? Мы с парнями были в явном меньшинстве. – Джонни нахмурился, закрыв глаза и пытаясь вспомнить. – Роджер Карлтон – змея…
Женщина рядом с постелью была очень бледной, и ее руки начали дрожать, отчего поручни задребезжали. Она тут же отпустила их и крепко обхватила себя руками.
– Ты помнишь что-нибудь после… драки?
Джонни слегка покачал головой, но его мысли были прерваны открывшейся дверью. Женщина рядом с ним выглядела так, будто она вот-вот упадет в обморок. Кажется, врач разговаривал с кем-то за дверью и задержался перед входом. Женщина близко наклонилась к Джонни и требовательно зашептала:
– Не говори ему ничего! – Ее глаза были раскрыты настолько широко, что выглядели почти комично на ее худом лице. – Скажи доктору, что ты не помнишь ни имени, ни чего-либо вообще о себе или о том, как ты получил рану. Я обещаю, что объясню…
Врач вошел в комнату, и она резко умолкла. Он, очевидно, только что вышел на смену. Его волосы были слегка влажными, а щеки покраснели от недавнего бритья. От него пахло лосьоном после бритья и антисептиком. Неплохое сочетание, решил Джонни. У него было успокаивающее лицо и доброжелательная манера поведения, когда он спрашивал о том, насколько болит у Джонни и осматривал рану на его плече. У него был лист наблюдений, который он изучал несколько минут. В это время женщина снова наклонилась вперед и на этот раз взяла Джонни за руку. Ее рука была маленькой и холодной, как лед. Она крепко сжала его руку, словно бы напоминая ему о том, что она говорила. Доктор опять посмотрел на него.
– Как тебя зовут?
***
Мэгги была слабой и больной, и слишком много людей вилось и суетилось возле нее. Ирен, Шад и Гас по очереди занимали её односторонней беседой, чтобы дать её пострадавшему от дыма горлу время для заживления. Несмотря на боль, она была благодарна, что у неё был повод не участвовать в разговоре. Если бы она могла, то завыла бы от отчаяния из-за своего состояния и условий, которые не позволяли ей увидеть Джонни. Каждый раз, когда она оказывалась с ним наедине, Гас продолжал находить отговорки, почему она не может увидеть Джонни. Он говорил ей, что Джонни уже пришел в сознание, и, судя по всему, полностью выздоровеет. На самом деле, он поправлялся так быстро, что его врачи были удивлены. Когда Мэгги потребовала у Гаса дополнительных объяснений, он заявил, что ничего не знает. Он сказал ей, что только директор Бейли, Гас, Мэгги и Ирен знают, кем на самом деле является Джонни. Шад помнил что-то о своем спасении, но Гас не стал ничего ему объяснять. Гас заверил ее, что вскоре и ее, и Джонни выпишут из больницы, и тогда она сможет его увидеть.
– Чем меньше объяснений придется дать, тем лучше, – предупредил Мэгги Гас. – Ведь он не может сказать всем, что он Джонни Кинросс. Тогда подумают, что он сошел с ума. Правда, они могут подумать, что и все мы сошли с ума. Лучшее, что мы можем для него сделать, это позволить директору Бейли самой дать все разъяснения, и молчать, чтобы не привлекать к нему внимание. Проработав с детьми, она пробыла в системе достаточно долго, чтобы знать, на какие рычаги давить. Она его научит, не волнуйся.
И поэтому Мэгги ждала. Через три дня после того, как она вышла из комы, она больше не могла ждать. Той ночью она караулила, пока медсестра ночной смены не покинет свой пост. В палату Мэгги заходили всего несколько минут назад – ночью персонал был более расслабленным, обходов меньше и реже. Она полагала, что у нее будет достаточно времени, чтобы увидеть Джонни, поговорить с ним, успокоить его и незаметно вернуться к себе.
Гас рассказал ей, в какой палате был Джонни. Она выпытала это у него, пообещав дождаться его разрешения. Однако нарушила свое обещание. Она просто не могла больше ждать. Она должна была увидеть его своими глазами. Мэгги боялась, что всё это было лишь выдумкой, чтобы вернуть ее к жизни. Она была уверена, что, когда она окончательно выздоровеет, Гас признается, что придумал всю эту историю для её же блага. Она обвиняла его в этом; это обвинение, наконец, заставило Гаса рассказать ей, где находится Джонни. Он был всего через четыре двери.
С колотящимся в груди сердцем Мэгги пошла по коридору босиком, накинув халат, который принесла из дома Ирен, поверх своей тонкой больничной рубашки. Она расчесала волосы и почистила зубы, но знала, что ее голубые глаза выглядят слишком большими на ее лице, а кожа слишком бледной в свете люминесцентных ламп. Ее нервы были натянуты как струна. Джонни теперь был свободен. Он мог пойти куда угодно и делать что угодно. Захочет ли он по-прежнему быть с ней? Будет ли он смотреть на ее прямые каштановые волосы и большие очки и думать, что он мог бы добиться большего, чем такая девушка, как Мэгги? Она расправила плечи и стряхнула с себя сомнения. Дверь в его палату легко открылась. Кровать стояла перпендикулярно двери, и занавеска была немного задернута у изголовья, так что было невозможно увидеть, кто находится внутри. Мэгги замерла.
– Джонни? – шепнула она. Ее сердце билось так громко, что она сомневалась, услышит ли его ответ, если он будет. – Джонни? Ты не спишь?
Она заставила себя шагнуть вперед и встала у основания его кровати. Кровать внезапно скрипнула, напугав её. Мэгги видела, что человек, находящийся в ней, пытался сесть. С жужжанием кровать пришла в движение, верхняя половина поднялась и остановилась в вертикальном положении. Она все ещё не могла видеть его лицо – висящая занавеска закрывала обзор до середины груди. Она на цыпочках подошла к краю кровати и, задержав дыхание, посмотрела на его лицо.
