Текст книги "Месть фортуны. Фартовая любовь"

Автор книги: Эльмира Нетесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

Глава 3. Взросление

Утро следующего дня и впрямь выдалось особым – прозрачным, солнечным, умытым. Оно будто рукой сняло настороженность вчерашнего.

Кенты уже смотались в магазины. Теперь готовили завтрак, накрывали на стол. Командовал Глыба. Он осекал фартовых, когда те громко говорили, звенели посудой, двигали стульями шумно.

– Кому ботаю? Заткните глотки! – шипел на мужиков. Те переходили на шепот.

Но вот проснулся Шакал. Послышались его шаги по комнате. Следом, Задрыга вскочила. Сопя оделась. Убрала в спальне, выскочила умыться.

Вернулась причесанная, с ожиданием поглядывала на дверь пахана. Капка понятливо кивнула.

Пахан, войдя к кентам, похвалил погоду, хотел пойти умыться, но Капка придержала. Подошла вплотную.

– Прости меня, пахан, за вчерашнее! Лажанулась, как падла последняя! Не помяни! Больше не сорвусь! Как отца и пахана прошу! – глянула в лицо Шакала.

У Паленого из рук тарелка выпала от удивления. Разбилась вдребезги.

– Вот это кентуха! – громко сказал Мельник и похвалил:

– Умница – корешок!

Шакал смотрел на дочь.

– Эх, если бы искренне говорила! Если бы сама решилась на это! Без подсказки Глыбы! Много бы отдал за такое! – думал пахан, а вслух сказал:

– Прощаю!

– Кто старое вспомнит, тому глаз вон! – весело поддержал Глыба и, подойдя к Шакалу, попросил:

– Отпусти нас с Задрыгой в город!

– Сегодня местные кенты прихиляют. Корефанить будем.

– В другой раз! – сделал вид, что не подслушивал ночной разговор.

– Мы быстро! К обеду управимся. Задрыга хочет с уваженьем гостей встретить!

Кенты-свежаки невольно оглянулись на Капку. Что это она решила отмочить на этот раз?

Но Задрыга сидела тихая, покорная. С мольбой смотрела на пахана.

– Отваливайте! Но помните, к обеду всем быть на месте!

– Тогда и я к шмаре смотаюсь! Управлюсь скоро! – забыл о завтраке Паленый и шмыгнул в дверь.

Капка глянула на Глыбу, скривив губы. Дескать, доказывать и наказывать стало некого. Тот подморгнул весело, ободряюще, будто ответил:.

– Погоди! Поживешь – увидишь!

После завтрака Глыба, приодевшись, повез Капку в центральную городскую парикмахерскую.

Там он оглядел мастеров. Позвал одну из них. Пошептался, сунув в руки полусотку, указал на Задрыгу.

Та подошла к Капке, взяла за руку, повела к своему креслу.

– Какую прическу тебе сделать? Личико у нас худенькое, значит, волосы должны быть очень пышными, прическа – воздушной! Так, мой дружочек? – обратилась к Капке. Та, согласно кивнула головой.

Женщина вымыла Задрыге голову. Насухо вытерла, постригла, покрасила под дает яркой соломы, потом сделала укладку.

Когда мастер причесала Задрыгу, та, увидев себя в зеркале, обомлела. Не верила глазам.

– Теперь подкрасим реснички, бровки. Чтоб все было на загляденье.

Задрыга отпрянула от щипцов, но мастер от своего не отступила и завила накрашенные ресницы. Они почти касались бровей.

– Машенька! Иди сюда! Займись нашей красавицей! – передала Капку массажистке. Та отпарила, отмассажировала лицо Задрыге. Потом принялась втирать в него душистые кремы. А там и за краски взялась. Румяна и тени, золотистые блестки накладывались с тщанием, не спеша.

В это время другая девушка уже делала Задрыге маникюр. Тщательно обрабатывала каждый ноготок.

– Какие тени положила, Маша? А может, маникюр под цвет платья сделаем? – предлагали Капке.

Задрыга чувствовала себя, как на чужом балу. Все непривычно, все впервые. А женщины старались изо всех сил. Капка давно не узнавала саму себя.

Где ее сальные вихры, торчавшие дрыком? Вместо них солнечное облако украсило голову. Нежные завитки лежат на лбу и висках.

Где глаза-пули? Оказывается, они у нее достаточно красивые. Темно-серые, большие, грустные. И рот вовсе не лягушачий. Обычный, как у всех. И губы припухшие, яркие. А не бледные и тонкие.

Задрыга с нежностью рассматривала себя в зеркале, улыбалась. Уж очень понравилась она сама себе.

Когда Глыба одел Капку в магазине во все новое, даже продавцы стали девчонкой восторгаться:

– Как кукла! До чего красивая!

Капка за эти слова готова была подарить им целый мир. Она никогда еще не слышала таких слов. Сегодня – впервые! И поверила навсегда!

Она отказалась возвращаться на такси, попросила Глыбу вернуться пешком. Ей так хотелось показать свою новую рожицу каждому прохожему. Дарить и ловить улыбки. Их было много. Они согрели Задрыгу впервые за все годы.

Когда Капка с Глыбой вернулись в хазу, местные фартовые уже начали собираться. Ждали запоздавших. Но знакомство уже шло.

Увидев Задрыгу, не только чужие, свои кенты рты открыли до неприличного. Капка это, или ее подменили? Один Шакал не сомневался, свое – по запаху узнал.

Задрыга увидела, как остолбенел Паленый. Смотрит, глаз не оторвет. Но Задрыга свое решила. И знакомясь с местными фартовыми, кокетничала напропалую.

Подсев к синеглазому богатырю-медвежатнику, отпустила комплимент. Тот, обалдев от радости, голову потерял. За Капкой хвостом ходить начал. Развздыхался, расчувствовался, заболел любовью и не стал того скрывать. Он смотрел на Задрыгу, как на сейф, набитый сторублевками. Он не сводил с нее глаз. И Капку забавляла открытая влюбленность этого простоватого на вид, очень наивного человека, имевшего громкую кликуху – Король.

Внешне он был похож на избалованного принца. Русые кудри в беспорядке разметались по голове. Глаза большие – синие. Казалось, в них прижились кусочки неба. Широченные необхватные плечи при могучем росте. И удивительно узкие бедра. Он выделялся изо всех. Потому и выбрала его Задрыга для мимолетного, безобидного флирта, не предполагая столь бурной влюбленности при такой располагающей к лени и спокойствию внешности.

Когда знакомились, он, как рыцарь поцеловал Капке руку. Кто то из кентов Черной совы невольно ойкнул за его плечами, испугавшись не на шутку, как бы Капка по забывчивости не откусила голову Королю. Но та думала о другом. И сев напротив своего вздыхателя, стала расспрашивать его о янтарной комнате, о прочих достопримечательностях города.

Король, молчаливый от природы, внезапно разговорился.

И превзошел всех фартовых города. Он оказался интересным рассказчиком, шутником, знавшим много историй. Он говорил легко, владел и темой, и слушателями. Слова не подбирал, не осекал себя, чтобы невольно не выругаться. Ни одно грязное слово не сорвалось. Все кенты собрались послушать его. А он смотрел лишь на Капку.

– Я думал, что иду на встречу с кентами. И не ожидал увидеть здесь прекрасную фею! Иначе я появился бы здесь достойно вашего присутствия! – склонил перед нею кудрявую голову в почтении.

Задрыга победно оглядела кентов своей малины. Она увидела бледное лицо Паленого, изумленные его глаза. Усмехающегося Шакала, смотревшего на Задрыгу с нескрываемой гордостью и обожанием. Тревожащегося и радостного Глыбу. Подобострастные лица свежаков.

Городские законники предложили Черной сове продолжить знакомство в ресторане, куда они пригласили всех.

Капка не торопилась соглашаться на это предложение. И Король сходил с ума от неведения – пойдет или откажется?

Задрыга мучила своих кентов. Жалеть чужих и вовсе не умела. Она тут же взялась за виски, двумя пальчиками, изобразив усталость. И заговорила слабеющим голосом, что, дескать, она сегодня устала от города и его шума, от толпы на улицах. Она продрогла и хотела бы отдохнуть.

– Но мы будем отдыхать! Даю слово, все сделаю по желанию! Без шума, без музыки! Только не откажи!

Задрыга томно оглянулась на отца. Что решит пахан? Тот еле сдерживал хохот, согласно кивнул головой.

Капка вошла в ресторан вместе со своими и городскими законниками.

Король подозвал администратора зала, коротко переговорил с нею. И вмиг были предложены несколько столов в центре зала. Их тут же сервировали, взяли заказ.

Задрыга насторожилась. Она не любила рестораны, покорную готовность официантов и оркестрантов, яркий, пронизывающий насквозь свет.

Ни шампанское во льду, ни изобилие закусок не снимали напряжения. Капка вся издергалась. А тут еще, так некстати, вспоминались слова Сивуча о том, что горят кенты чаще всего в ресторанах.

Король подозвал официанта, указал на оркестр, заказал песню, сунув в руку официанту – полусотенную.

Медвежатник был спокоен. И предложил тост за законников, налил Капке бокал шампанского.

Та взяла бокал и тут же вспомнила, как действует на нее вино и слова Сивуча:

– Станешь фартовой – не бухай! Не рисуйся по кабакам! Гам – в каждом углу беда!

Задрыга поставила бокал, отказалась от вина, сославшись на недомогание. Не пригубила даже за саму себя, держа в поле зрения фартовых, ресторан и официантов.

К середине попойки их почему-то поприбавилось заметно. Они услужливо порхали вокруг столов законников, щедро наполняли вином и коньяком бокалы, о чем-то перешептывались между собой.

У Задрыги кусок в горло не лез. Она предложила Шакалу вернуться в хазу как можно скорее. Тот, оглядевшись по сторонам, не заметил ничего подозрительного и отмахнулся от просьбы Капки.

Король, захмелев, становился назойливым. Он придвинул свой стул вплотную к Задрыгиному, шептал ей комплименты, восторгался Капкой вслух, пил, набираясь решимости для объяснения в любви.

Задрыге он начал надоедать. Она не терпела назойливое однообразие. И отодвигалась от Короля, от его примитивных ухаживаний.

Капку теперь постоянно злило то, что их стол обслуживают парни, а не женщины, какие смогли бы отвлечь внимание законников от нее.

Задрыгу тяготили обшаривающие взгляды Короля, его потное, раскрасневшееся лицо, мокрые губы. Она еле сдерживала себя, чтобы не нагрубить, не обозвать его, призывала на помощь все свое терпение. Чувствовала, что его остается совсем немного. Чтобы не сорваться, она решила выйти из зала, вдохнуть свежий воздух, и вышла на балкон незаметно, когда Королю приспичило в туалет.

Капка вдохнула морозный воздух, глянула вниз и… Похолодела… Ресторан со всех сторон был окружен милицейскими машинами.

Задрыга тут же вернулась в зал.

– Лягавые! – шепнула она на ухо пахана, указав на балкон. Обойдя кентов, предупредила каждого. Те мигом отрезвели, глянули по сторонам, выбирая путь к бегству.

Король, вернувшийся к столу, не мог узнать Задрыгу. Где томность взглядов? Где неспешный слабый голосок? Где та– очаровательная, хрупкая, как дыхание, фея? Вместо нее – комок нервов, стальная пружина, не желавшая слушать и видеть его.

Задрыга смотрела только на пахана. Она приметила, что официанты собрались у выхода из зала. Внимательно следят за ними.

Шакал первым встал из-за стола. Дал знать малине, что пора отчаливать, выбираться из ловушки, какая, возможно, захлопнется за ними.

Задрыга шла рядом с ним, не оглядываясь. Она чувствовала за плечом дыхание Глыбы, слышала шаги Паленого, свежаков. Они решили не медлить.

Едва Черная сова подошла к двери, на нее со всех сторон кинулись люди в штатском и официанты.

Капка сердцем чувствовала, что так все случится и сбросила с себя маску светской барышни.

В ход пошли кулаки, ножи, ноги, свинчатки, кастеты, «пушки».

Кто-то из законников, вырвавшись из зала – выключил свет.

Крик, грохот, звон «розочек», вопли посетителей и фартовых, топот ног по лестнице, треск ломающихся столов и стульев неслись следом.

– Держи Шакала! – услышала Капка за спиной и увидела громадного мужика, сиганувшего на пахана из темноты лестницы.

Задрыга подскочила мигом. Ударила его по горлу ребром ладони. Скинула вниз, чтоб не мешал законникам уйти.

– Лови Задрыгу!

Капка скакала вниз через три ступени, следом за нею неслась свора официантов.

Девчонка, задрав платье, перескочила вниз через перила, оказалась у выхода. Там ее ждали трое милиционеров. Ухмылялись.

Капка, сделав ложный выпад, бросилась к окну, выбила его и выскочила на улицу. Кто-то бежал следом. У самого уха просвистела пуля. Вот одна скользом задела ногу, Задрыга свернула в темный проулок, нырнула в подворотню дома. Остановилась, переводя дух.

Звуков погони не услышала. Где-то далеко позади воет, надрываясь, милицейская сирена.

Задрыга, почувствовав холод, выглядывает Из подворотни на улицу. По ней, прячась в тени домов, пробирается Глыба. Она тихо крикнула совой. Фартовый кинулся к Капке со всех ног.

– Пахан где?

– Замели! Вместе с Паленым. И свежаков накрыли! – выдавил сквозь зубы.

– Подставили нас лягавым местные падлы! Засветили! Конкуренты вонючие! Ну, погодите, козлы! – скрипнула зубами, сжала кулаки. -

– Нет, Задрыга! Это чекисты! Музейную рыжуху шмонают! Не оставят в покое, пока ее не надыбают.

– С чего взял? – не поверила Капка.

– Своими лопухами слышал, как вякали по рации.

– Что? Мозги посеяли? Кто ж такое с собой в кабак берет?

– На это не рассчитывали. Думают, мы его в хазе притырили. Или попытаются вытянуть из кентов.

– К Лангусту надо! Его лидеры лажанулись. Держали кабак без стремачей! Не вырвет наших, влетит на сход! Это я ему вякну! – пообещала Задрыга. И спросила:

– Ты точно видел, что пахана взяли?

– Браслетки надели и в «воронка» поволокли. Паленого следом.

– Ну, падлы! Поплатятся за все! – заматерилась Задрыга. И сказала:

– Лови тачку, хиляем к Лангусту.

Через десяток минут оба вошли к пахану, поднявшемуся с постели.

Задрыга опередила Глыбу, решив провести разговор сама.

– Подсадили нас твои кенты. Высветили мусорам всю малину! Уж не знаю, сколько с этого они возьмут, но схода тебе – не миновать!

Пахан смотрел на Капку удивленно, ничего не понимая. Когда Глыба объяснил, что произошло, пахан позвал стремачей, велел собрать всех фартовых города как можно скорее. Сам расспрашивал Глыбу о подробностях. Капка дополняла.

Лангуст слушал внимательно, не перебивая.

Крепкого чая налил обоим в стаканы, подвинул. И заговорил жестко:

– Не моих кентов наколка! Верняк! Если бы взбрело им; вас засыпать, не возникли бы в кабак сами – всей кодлой. Хватило б и половины тех, кого назвали. А уж Король на такое – никогда не сфалуется, Его лягавые всего города пасут. Малины с него – дышат. На хрен же, законным, самого Короля засвечивать? Он – один из всех! Самый файный кент! Не будь его с вами, сам бы сомневался! Тут же, без булды! Мои – не лажанулись! И не темните! – глянул на Капку багровея.

– А вот то, что из-за вас мои влипли – это верняк! И никто другой, а сам Король! Без него малины, как законник без башлей! И в том – вы облажались! Но где и на чем, я сам пронюхаю, вы – не расколетесь! Но мне надо доставить Короля и кентов! Такое – не просто! Тюрягу брать иль ментовку – шпане потрафить надо файно!

– Надо глянуть хазу! Стремачат нас менты там? – предлог жил Глыба.

– Зачем? – удивилась Задрыга.

– Забрать надо все оттуда!

– Не дергайся! Себя посеешь! – глянула на фартового хмуро.

– Шпана не сфалуется на холяву кентели подставлять под лягавые маслины, – намекал Лангуст. И добавил:

– Потрафить надо. Иначе не уломать!

– Но там не только наши. Твоих тоже замели немало. Уж если трафить, то пополам! – потребовала Задрыга.

– О чем вы? Пусть сдернут от Ментов. В накладе не приморятся! – встрял Глыба и оглянулся на тихо вошедшего стремача.

– Пахан, всего четверо возникли. Ботают, всех на кабаке сгребли мусора! Пустить кентов?

– Давай их сюда! Сам свали к шпане. Пахана их сюда приволоки. Передай, пусть шустрит ко мне. Дело имею.

Четверо законников вошли к Лангусту, и Капка сразу узнала двоих. Они были в ресторане.

– В ментовку кентов повезли. В пяти «воронках». Лягавые, на своих колесах – по бокам. Чтоб никто не смылся по пути. Особо Шакала пасли. И его малину. Задрыгу всюду дыбают. Вокруг их хазы – засады. Голубятник нарвался. Всех предупредил. Мы хотели Задрыгу там нашмонать. Вякнуть, что ее пасут менты.

– Никуда не высовывайся! Отведем вас на хазу. А когда фартовых снимем из тюряги, тогда потрехаем, где и как вам будет кайфовее! – сдвинул брови Лангуст; глянув на Капку.

Вскоре Задрыгу и Глыбу отвезли на новую хазу – на окраину города – в мрачный, старый особняк к пожилой бабе, растившей троих непоседливых, озорных внуков.

Они были немного моложе Капки. И Задрыга не обратила бы на них внимания, если б не веснушчатый Егор, попросивший курева.

Капка дала пачку сигарет и мальчишка предложил ей поиграть с ним в прятки.

Задрыга, сморщившись, отказалась от предложения. Хотела вернуться в дом. Тогда Егор позвал ее в город.

– Не могу! Нельзя мне туда одной.

– Во, дура! Я ж тебя совсем не туда позвал. А в подземку! Там второй город! Только про него не знают. Одни пацаны! Мы там все ходы насквозь облазили!

Капка сразу оживилась. Выведала, что подземные туннели пробиты немцами еще задолго до войны. И не только туннели. Есть там целые склады всяких непонятных штуковин. Какие-то мастерские. Но пацаны не говорят о них взрослым. Иначе те все испортят и раскроют, раскопают подземный город, где живет много бездомных пацанов, убежавших от алкашей родителей, избивавших ребят до полусмерти ни за что, ни про что.

– И мы от своей бабки туда смываемся на несколько дней, когда «пилить» начинает! – сознался Егор.

Капка спросила его, куда ведут туннели? Дав мальчишке целый блок сигарет, попросила провести под милицию, взяв с него слово, что никому не расскажет о ее просьбе.

Егор пообещал. И тут же повел Задрыгу в подземку.

Капка быстро опустилась в неприметный люк. Скатилась не удержавшись вниз – в темную сырость. Здесь пахло плесенью и городской канализацией.

– А зачем тебе ментовка? – остановился Егор, как вкопанный.

– Надо!

– На что надо? Чего забыла там?

– Корефанов моих взяли! Дошло? Выручить надо.

– Э-э, нет! Я не стану в такое лезть! Мусора потом нам житья не дадут.

– Егор! Падла буду! Если поможешь, я сделаю все, что ты вякнешь?

– А мне «бабки» нужны! – шмыгнул мальчишка носом.

– Дадим!

– Столько, сколь скажу?

– Идет! – согласилась Капка.

Они перелезали через завалы, скользкие, вонючие кучи, через решетки. Проходили по громадным подземным коридорам, настоящим залам, отделанным серой мраморной плиткой, мимо колонн и гнилых столбов, готовых рухнуть в любую секунду.

– Стой! Вот тут! – указал Егор на две бетонные плиты в потолке.

– Откуда знаешь, что это тут? – засомневалась Задрыга. Егор сказал тихо, что когда пацанов забирали в ментовку, их доставали отсюда.

– Но если ты разболтаешь кому, живой отсюда не выйдешь. Завалим выход. И хрен тебя найдут! – пообещал Егор твердо.

– Мне некому вякать! – ответила Задрыга и спросила:

– А как вы своих доставали?

– Сейчас нельзя. Светло еще. Попухнуть можем. Когда стемнеет – покажу.

– А почему ты мне поверил? – поинтересовалась Капка.

– Ты тоже сама. Без матери, без отца, как мы. Своя… И морда не свинячья. Не раскормленная. Худая. Выходит, тоже не жравши живешь. Вот и позвал к нам, чтобы знала, если что, ты – не одна. Мы – с тобой, а нас тут много!

Задрыге как-то сразу теплее стало от слов Егора. Она села рядом, закурила.

– Мать где твоя? – спросил пацан.

– Умерла. Уже давно. Я ее не помню. Мне всего два месяца было.

– А моя – спилась. Отец нас бросил. Она и скатилась. Сразу в бичихи.

– А где отец? – любопытствовала Капка.

– Забыл ему на яйцы звонок повесить. Тогда бы знал. Он от нас скрывается, чтобы алименты не платить. Не объявляется нигде, не пишет. А может, уже умер давно, кто знает? Хотя такие живучи.

Почему?

– Потому что кобели завсегда легко живут. У них забот нет. Кочуют от бабы к бабе. Одним местом только вкалывают. Что им дети? Издержки пьяной ночи! Лишняя морока. Так-то вот… Потому, когда вырасту, ни за что не женюсь!

– А почему? – задело Капку.

– Потому что девки все хорошие. Но станут бабами и сразу – гавно из них получается.

– Откуда знаешь?

– А ты поговори с нашими – подземными! Тогда поверишь. И меня поймешь!

– Деньги тебе зачем нужны? – спросила Капка.

– У нас за неуплату квартиру опечатали. А у меня сестра. Она не может больше с бабкой. Старая ведьма мать со свету сживала. И теперь клянет. Хочу заплатить и вернуться. Самим жить.

– Понятно, – вздохнула Капка.

По каким-то своим приметам Егор определил, что вот-вот начнет темнеть, и они с Капкой смогут провернуть дело.

– А если мои кенты не в этой камере, в другие попасть сможем?

– В любую. Только молча, много не болтай. Влезай мне на спину и через щель послушай. Твои говорят?

Капка сделала, как посоветовал Егор. И услышала голос Короля!

– Не ссы, Шакал, кенты нас снимут отсюда! Падлой буду!

– Мне б знать, где Задрыга? Жива ли она? Я видел, как в нее палили из пушки! – услышала Капка голос пахана так близко, словно – он сидел совсем рядом у плеча.

Задрыга прокричала совой. Шакал заметался по камере, прислушался.

Капка соскочила со спины Егора.

– Как достать кентов?

– А бабки?

– Домой вернемся, дам больше!

– Не темнишь?

– Чтоб я сдохла! Клянусь! – торопила Задрыга. Егор свистнул, сунув в рот два пальца. Изо всех углов и щелей полезли грязные мальчишки и девчонки.

– Давай, пацаны! Вытащим из ментовки кентов этой девки! Она – своя! – указал на Задрыгу.

– А кто кенты?

– За что сгребли их?

– Чем подмажешь нам? – посыпались вопросы.

– Мне она отдаст! – успокоил всех Егор.

– Смотри! Иначе, глаз на жопу натяну! – пообещала Каике замызганная девчонка.

Капка не увидела, откуда эта свора приволокла два лома, и кривоногую ржавую лестницу.

– Давай пацаны! Наляжем! – вставил лом в паз бетонной плиты худой редкозубый Борис.

Орава навалилась кучей, и плита медленно приподнялась. Борис вставил булыжник. Образовалась приличная щель. Задрыга в нетерпении позвала Шакала. Тот сразу смекнул. И через секунду спрыгнул вниз без лестницы. За ним полезли кенты. Все без загвоздки проскочили. И только Король застрял. Не пролезали плечи. Помогли законники. Когда медвежатник ступил на лестницу, та тут же согнулась, поехала, его едва успели поймать.

Мальчишки быстро вытащили булыжник из паза, опустили плиту на место тихо, без пыли.

– Задрыга! Выручила!

– Хиляем скорее! Тут все слышно. Тихо! У кого есть башли? Вытряхивайте! – потребовала сразу.

Законники выгребали из карманов все, что не нашла милиция. Из брючных поясов, подкладов, потайных карманов, из носков, доставали сторублевки.

– Вот это да! Мы ж теперь, как паны жрать будем! И чинари не станем выбирать из урн! – радовались пацаны.

– Егорка! Хиляй со мной! С тобой отдельно отбашляюсь! – позвала Задрыга мальчишку. И попросила:

– Выведи нас отсюда поскорее!

– А вон люк! Откроете – и враз в центре окажетесь!

– Не спеши, Капка! Окраиной лучше, – придержал пахан, все еще не веря в то, что удалось сбежать из милиции, всего за полчаса до отправки в тюрьму.

Он оглянулся на мальчишку. Лица не увидел. Но подозвал и сказал тихо:

– Ты нужен нам. Хиляй впереди. Покажи тропинку. Дело к тебе будет! Клевое! И коль потрафишь, долго будешь дышать порхато.

Егор вывел фартовых к бабкиному особняку. Оттуда законники уходили по одному, по двое – тихими закоулками, не оглядываясь.

Глыба, увидев кентов и пахана, понял, почему так долго не было Капки.

Из местных кентов лишь двое не торопились покидать Черную сову. Король, какой считал себя неоплатным должником Капки, и пахан городской малины.

Шакал в это время разговаривал с Егором. Он видел, как Задрыга, вытряхнув Глыбу, дала мальчишке пачку четвертных. Пацан даже взвизгнул от восторга. И охотно подошел к Шакалу.

Они недолго поговорили. Егорка после этого разговора исчез на всю ночь. Вернулся под утро. Усталый, довольный. Отдал пахану небольшой чемодан с шифровым замком. Все остальное он вместе с пацанами надежно спрятал в нескончаемых лабиринтах подземки. То место он указал Задрыге, подсказал, как легче и быстрее достать спрятанное. А своей ораве приказал забыть навсегда об этой ночи.

От Шакала он получил обещанное. И в тот же день вернулся с сестрой в свою квартиру.

Задрыга, едва городские кенты разошлись от особняка, попросила пахана снять особняк в глухом месте. Чтоб туда никто не мог прийти незаметно.

– А как же я найду тебя, моя фея? – подал голос Король.

– Слушай, кент, отвали от нее! Не нарывайся! Кончай флирт, завязывай шашни и не заводи меня! – подошел к нему Паленый, загородив собою Задрыгу.

– Я должник! Я потрафлю!

– Сваливай, Король! Эта мамзель не про твою честь! – прорезалась ревность у Мишки. Шакал, услышав, не стал вмешиваться.

– Капитолина! – позвал Король. И спросил напрямик:

– А ты, что скажешь?

Задрыга сделала изящный реверанс и тонким голоском прощебетала:

– Спокойной ночи, Король!

Капка услышала звук воздушного поцелуя, посланного медвежатником, и обрывок брани, брошенной Мишкой.

Девчонка ликовала…

Шакал, глянув на дочь, спрятал смех в жесткую ладонь. Он понял все и не стал обрывать Капку. Ведь и самого когда-то не обошла весна, жаль, что она была слишком короткой.

Пахан весь следующий день подыскивал малине подходящую хазу. И нашел. На улице Гоголя. Снял два особняка. Неподалеку друг от друга.

Выбрал эту улицу не случайно. Движение машин по ней было перекрыто из-за ремонта дороги. А все подходы к особнякам просматривались издалека.

Ночью эта окраинная часть города не освещалась. Пройти сюда мог лишь тот, кто жил здесь, знал в лицо каждую канаву, открытый люк, всякую трубу, торчавшую из земли, яму– переполненную грязью и стоками из городской канализации.

Чтобы выбраться отсюда не измазавшись по уши, надо было перейти на улицу Пушкина. Не менее горбатую и неухоженную. Пройдя вдоль заборов с километр, спуститься вниз по лестнице на городскую магистраль, где без всяких препятствий шли машины.

Но в этом квартале они не появлялись уже давно.

Плохие дороги были не последним минусом этого района. Здесь, разбежавшись друг от друга на полкилометра, стояли только частные дома, владельцы которых держали для охраны своры злющих собак, не спускавших настороженных глаз с каждого прохожего. Ночами они собирались в огромную свору. И тогда, не только пройти, появиться чужим было опасно.

Собачий хор поднимал на ноги всех жителей. Нередко псы загоняли свою жертву в люк или кювет. И держали там несчастного до прихода хозяев.

Пройти сюда незаметно – не было возможности. И только законник мог оценить пути к бегству. Минуя собак и местных жителей.

Задами, прямиком через огороды. Вниз к озеру. Там рукой подать до магистрали. Но для этого надо было иметь ключ от ворот и внутренней калитки, какие сразу получили кенты. И в первый же вечер собрались вместе, позвав Лангуста и некоторых законников города на разборку.

Черная сова решила выяснить, почему случился прокол в ресторане? И не пора ли виновного выкинуть из закона?

Лангуст неохотно принял предложение о встрече. Но отказаться не мог. Знал, иначе Шакал вытащит его на сход. И так вывернет, что не только из закона, из родной шкуры вытряхнут паханы.

Законники тоже пришли. Пятеро. И лишь Король примчался сломя голову. Остальные понимали, для чего позвала их Черная сова и появились хмурыми, злыми. Догадывались: не водку жрать позвали…

Шакал поставил на стрему кентов. И, войдя в мрачный, громадный зал, где собрались законники, начал сразу:

– Зачем позвали нас в кабак? – стрельнул глазами в пахана законников. Тот сразу понял.

– Не подставляли твою малину, Шакал! Век свободы не видать! – клялся истово.

– Тогда почему стремачей не было? – бледнели губы Шакала.

– Стояли стремачи. Трое. Все проверенные в делах!

– Голубятники, что ли? Где ж они приморились, когда возникли мусора? Почему не вякнули?

– Сняли их! Официанты паскуды! По одному убрали!

– Что ж за стрема, какую фраера убирают? Кого поставил? Шмар или барух? Вы звали! Вы – в ответе! Где те стремачи? – хрустнули кулаки пахана.

– Не голубятники и не барухи! Налетчики! Из шпановской малины!

– Почему не стопорилы, не мокрушники? Почему только трое? Иль башлей не хватило потрафить шпане? Тогда на хрен звали?

– Башли имеем. Не доперли, что пронюхают лягаши!

– Но кто-то высветил нас! – не отступал пахан Черной совы.

– Не мои! Это верняк!

– Значит, шпана! – оглянулся Шакал на Лангуста.

– В тот день она о вас ни сном, ни духом…, – ответил тот, не сморгнув.

– Лады! Но как стряслось, что стрема проморгала? Их в один миг не могли убрать! Почему остальные не вякнули?

– Выход из зала стремачили официанты. Отрезали ход кентам и дубасили стремачей кодлой. Те и теперь хворают, на катушки не поднимаются.

– Почему только трое было?

– Раньше двоих хватало!

– Мы засыпались из-за вас! И мало того, наша кентуха не только нас, но и ваших сняла из лягашки!

– Ботай, сколько обязаны? – встрял Лангуст.

Услышав сумму, головой закрутил. Но полез за пазуху, выложил требуемое, обругав взглядом законников.

– Это как же получается, что уличные пацаны секут про подземку, а фартовые про нее не доперли? – спросила Капка, не придав значения бриллиантовому колье, какое перед разборкой подарил ей при всех Король.

– Про туннели доходили слухи и до нас. Но мы туда не суемся. Там наша зелень зреет. Там ее владения. Она с них свой положняк имеет. Нельзя отнимать последнее у тех, с кем завтра фартовать. Рисково это! Чуть кого из них забираем в малину, он в подземку – ни шагу. Пришибут враз. Такой закон. У всех свои границы. Их – не переступаем! Пятеро наших там ожмурились. И попробуй – нашмонай виновного. Их в туннелях – тыщи! Но чужаков враз чуют! Даже шпана туда не суется! Менты ссут возникать неподалеку. Их там много замокрили.

– Ну и кенты! Зелень с вами разборки проводит! – рассмеялась Капка.

– Тебе пофартило! За свою признали. Да и то сорвали навар…

– За дело все башляют! – обрубила Капка резко.

– Не дело зелень распускать! Да еще и ссать ее! А коли припрет в подземке примориться?

– За башли, может, сфалуешь, – развел руками пахан городских фартовых и добавил:

– Зато в городе зелень не промышляет. А прижимать ее там – себе накладно. Сдышались на неписаных условиях. Всяк – король на своей территории. Там, по сути, своя малина. Готовые законники канают.

– И вам туда хода нет! – рассмеялась Задрыга, вспомнив, что рассказал Егор ей в подземке, пока ждал ночи.

– Про туннели под городом всякие слухи ползли. Я тогда еще совсем молокососом был. И все прислушивался к легендам, вроде как еще до войны, немцы построили под городом заводы, где делали свои подводные лодки. И не только это, а и танки. Так было удобно им. Потому что с неба не видно ничего. И самолеты не могли разбомбить. А территория была засекречена. Вначале – небольшая. С годами – росла, уходила под город, под жилые дома, какие в войну из-за детей не бомбят. Вот так и построили второй город. Люди, кто под землей не работал, ничего про это не знали. А кто знал – молчал. Немцы, а друг другу не верили. Сверху глянь! Обычный город. Никаких загадок! Зато внизу чего только нет! Там два таких Кенигсберга поместилось бы! А почему его было трудно взять? Из-за подземных заводов! Наверху берут фрица в плен, а он два шага в сторону! Сиганул в люк – и будь здоров. Опять – в ружье. И уже готовый снайпер.