Текст книги "Тайна французского порошка"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Эллери Квин
«Тайна французского порошка»

Предисловие

Примечание редактора

Напоминаем, что предисловие к предлагаемому читателям детективному роману мистера Квина было составлено господином, подписавшимся Дж. Дж. Мак-К. Издателям ни прежде, ни теперь неизвестна личность этого друга семейства Квин. Пойдя навстречу пожеланиям автора, мистер Мак-К. любезно согласился написать вступительную статью к новому роману своего друга. Статья эта приводится ниже.

В течение уже многих лет – возможно, дольше, чем любой из их многочисленных друзей, – я с неослабевающим интересом слежу за успехами отца и сына Квинов. Эллери любит повторять, что сей факт ставит меня в незавидное положение хора в античной трагедии, взывавшего к сочувствию слушателей.

И тем не менее я с удовольствием вновь беру на себя роль исполнителя пролога в современной драме об убийстве и расследовании. И у меня есть сразу две причины для такого оптимизма: это благосклонный прием публикой первого романа мистера Квина, вышедшего под его псевдонимом, к публикации которого я тоже определенным образом причастен, а также давние и порой непростые, но все-таки дружеские отношения с Квинами.

Я говорю «непростые», ибо только это слово может послужить наиболее точной характеристикой задачи, стоящей перед простым смертным, – держать руку на пульсе профессиональной деятельности нью-йоркского детектива-инспектора криминальной полиции и оставаться в курсе интеллектуальной активности знаменитого логика и книжного червя. Ричард Квин, с которым я был близко знаком еще задолго до того, как он ушел в отставку, ветеран полицейского департамента Нью-Йорка с тридцатидвухлетним стажем, был маленьким седым человечком, являвшим собой сгусток энергии и усердия. Он отлично знал законы, преступления и преступников. Этой работе он посвятил всю свою жизнь, демонстрируя помимо этих в общем-то довольно расхожих качеств поразительную храбрость и нестандартный подход к делу, что заметным образом выделяло его из общей массы детективов-инспекторов среднего звена. Неизменно поддерживавший интуитивные методы своего сына, Ричард Квин оставался, тем не менее, полицейским-практиком до мозга костей. Под его длительным руководством отдел расследований установил рекорд по числу раскрытых преступлений, остающийся знаменательным достижением для нью-йоркской полиции вплоть до наших дней (если не считать тех прискорбных эпизодов, когда начальство на радость прессе вмешивалось в работу инспектора).

Эллери Квин, как и следовало ожидать, без одобрения относился к тем аспектам профессии отца, которые не давали простора для воображения. Чистый логик сочетался в нем с натурой мечтателя и художника – подобная комбинация была поистине убийственной для преступников, которые имели несчастье попасть под острие его пытливого ума и проницательный взгляд глаз под стеклами пенсне. До ухода отца со службы Эллери было нелегко определить, в чем состоит дело его жизни, если не брать в расчет привычку писать детективные романы.[1]1
  Интересно отметить, что Эллери Квин опубликовал много детективных романов еще во время работы его отца в полиции, но под своим настоящим именем. Эти произведения не следует путать с теми, что были изданы под псевдонимом Эллери Квин, из которых «Тайна французского порошка» – второе по счету и в основе которых лежат реальные, не выдуманные расследования, проведенные в свое время автором и его отцом. Именно это и стало причиной использования псевдонима и создания завесы таинственности, окружающей личности обоих Квинов. Дж. Дж. Мак-К.


[Закрыть] Основным занятием Эллери было, главным образом, углубление познаний в области науки и искусства. Получив от дяди с материнской стороны наследство, он мог позволить себе вести, как говорится, «сугубо интеллектуальный образ жизни», не становясь при этом обузой для отца. Еще в детстве наслушавшись рассказов об убийствах и прочих нарушениях закона, Эллери, вполне естественно, проявлял неподдельный, живой интерес к преступлению, однако утонченная натура и тяга к изящному делала молодого человека совершенно непригодным для рутинной полицейской работы.

Я как сейчас помню давнишний, имевший место много лет назад разговор отца и сына, обнаруживший их совершенно противоположные взгляды на расследование преступлений. Привожу его здесь, ибо он наглядно демонстрирует различия в характерах старшего и младшего Квинов, что будет способствовать лучшему их пониманию.

Инспектор рассказывал мне о своей профессии, а Эллери сидел, развалясь в кресле, стоящем между нами.

– Обычное расследование, – говорил старик, – это почти полностью механическая процедура. Большинство преступлений совершают те, кто в силу своего окружения уже и сам привык к постоянному нарушению закона. Девяносто девять процентов подобных личностей состоят на учете в полиции.

Поэтому в таких делах у детектива нет недостатка в материалах для работы. Описания по системе Бертильона, отпечатки пальцев, фотографии, полное досье, даже черты характера преступника… Правда, система сбора данных у нас не так развита, как в полициях Лондона, Вены и Берлина, но мы, по крайней мере, заложили основу…

Взломщик, пользующийся определенными методами открывания дверей и окон или взрыва сейфов; грабитель, всегда носящий на лице самодельную маску; бандит, привыкший курить одни и те же сигареты; гангстер, питающий особую слабость к женскому полу; квартирный вор, орудующий в одиночку или, напротив, прибегающий к услугам стоящего на стреме напарника, – все эти характерные черты указывают на личность преступника не хуже отпечатков пальцев.

Дилетанту может показаться странным, – продолжал инспектор Квин, запуская пальцы в старую табакерку, – что преступник с завидным упорством действует по одной и той же схеме: курит одни и те же сигареты, пользуется одной и той же маской, неизменно жестоко насилует женщин после того, как «дело» сделано. Но не следует забывать, что преступление – основное занятие этих людей, как и любая другая профессия, накладывает определенный отпечаток на все их привычки.

– Однако, Дж. Дж., – усмехнулся Эллери, – полицейский-психолог не пренебрегает помощью осведомителей, которые, словно птички, рассевшиеся на спине у носорога, загодя предупреждают о приближающейся опасности.

– Я как раз к этому подвожу, – спокойно отозвался инспектор. – Как я уже говорил, у нас достаточно материала, если мы имеем дело с закоренелым преступником. Но, несмотря на насмешки моего сына, в раскрытии обычных преступлений нам более всего приходится полагаться на так называемых «информаторов» – иногда их именуют куда как менее вежливо. Ни для кого уже давно не секрет, что без осведомителей значительное число преступлений оставались бы нераскрытыми. Они так же важны для полиции большого города, как справочники по юриспруденции для адвоката. Благодаря системе тайной связи преступный мир всегда в курсе того, кто и когда провернул «крупное» дело. Наша задача – найти осведомителя, который поделится с нами этой информацией за соответствующее вознаграждение. Кстати, это не так уж и просто…

– Детские игрушки, – поддразнил отца Эллери, снова усмехаясь.

– Я твердо уверен, – невозмутимо возразил инспектор, – что если бы институт осведомителей прекратил свое существование, то полиция всего мира полгода пребывала бы в состоянии коллапса.

– Большая часть сказанного тобой истинная правда, – лениво согласился Эллери. – Именно поэтому девяносто процентов твоих расследований не представляют для меня ни малейшего интереса. Но ведь остаются еще десять процентов!.. И полиция в этих случаях терпит неудачу. К твоему сведению, Дж. Дж., – обратился он ко мне, – это когда преступление совершает не преступник-рецидивист, а простой человек, чьи отпечатки пальцев отсутствуют в полицейских архивах и о чьих привычках нам ничего не известно по той простой причине, что никогда прежде он не был преступником. С миром профессиональных нарушителей закона у него нет ничего общего, а поэтому и из так называемых осведомителей в этом случае нельзя вытянуть никакой полезной информации.

– Таким образом, – заявил Эллери, непринужденно раскручивая пенсне на шнурке, – у вас остается только само преступление и те наводки, которые удается обнаружить по ходу наблюдений и расследования. Очевидно, – и я говорю это с должным уважением к древней профессии моего родителя, – разоблачить преступника в таком деле значительно труднее. И это может служить объяснением сразу двум фактам: высокому проценту нераскрытых преступлений в нашей стране и моему увлечению побочной профессией, скрашивающей досуг.

«Тайна французского порошка» – одно из наиболее давних, нежели описанное в предыдущем романе, дел, в ходе работы над которым Эллери в очередной раз блистательно продемонстрировал свое уникальное дарование. Следуя привычке, он записывал ход расследования дела Френча, а после разоблачения убийцы написал книгу, основываясь на реальных событиях, несколько развив и приукрасив сюжет.

Я уговорил Эллери привести в порядок рукопись и опубликовать ее в качестве второго романа под тем же псевдонимом. Это произошло, когда я гостил под благословенным кровом итальянской виллы Квинов. Напоминаю, что Эллери, женившись и обзаведясь семьей, полностью отказался от прежней профессии, убрал все свои рукописи подальше в глубины сейфа и извлек их оттуда, лишь поддавшись на настоятельные уговоры вашего покорного слуги.

Справедливости ради следует отметить, что сравнительно небольшая роль инспектора Квина в деле Френча была обусловлена огромным количеством рутинной работы в то напряженное время, когда он перешел в подчинение Скотта Уэллса, недавно назначенного на пост комиссара полиции.

В заключение с удовольствием сообщаю, что Квины по-прежнему проживают на своей маленькой вилле в горах Италии, что сын Эллери уже начал ходить и научился говорить с самым серьезным видом «папа» и «мама». Джуна тоже жив-здоров, и недавно у него случился роман с одной деревенской девушкой. Инспектор все еще пишет статьи для немецких журналов и время от времени наведывается с визитами в полицейские управления Европы; миссис Квин уже вполне оправилась после недавней болезни, и, наконец, сам Эллери Квин после визита в Нью-Йорк прошлой осенью вернулся к красотам Италии с радостью в сердце и (в чем я сомневаюсь) без сожаления о вестсайдских развлечениях.

Мне остается только выразить надежду, что чтение «Тайны французского порошка» доставит вам такое же удовольствие, какое доставило мне.

Дж. Дж. Мак-К.

Нью-Йорк

Ссылки на карты места преступления:

http://oldmaglib.com/book/q/Queen_Ellery__The_French_Powder_Mystery_map1.jpg

http://oldmaglib.com/book/q/Queen_Ellery__The_French_Powder_Mystery_map2.jpg

Первый эпизод

Во многих делах успешному расследованию преступления мешает лишь неспособность сознания проникнуть сквозь дебри кажущегося к чистому истоку действительности.

Из «Рецептов преступления» доктора Луиджи Пинна

Глава 1
В ГОСТИНОЙ У КВИНОВ

Пять человек сидели за старым столом из орехового дерева в квартире Квинов. Рядом с окружным прокурором Генри Сэмпсоном, стройным мужчиной с проницательным взглядом карих глаз, нетерпеливо ерзал на своем стуле Сальваторе Фьорелли, глава отдела по борьбе с распространением наркотиков, плотный итальянец с длинным шрамом на правой щеке. Рыжеволосый Тимоти Кронин, помощник Сэмпсона, также присутствовал на столь представительном собрании. Инспектор Ричард Квин и Эллери Квин сидели рядом, но выражения их лиц были совершенно разными. Старик хмурился и мрачно покусывал кончик седого уса. Эллери устремил отсутствующий взгляд на шрам Фьорелли.

Календарь на письменном столе напоминал, что сегодня вторник, 24 мая 19… года. Мягкий весенний ветерок шевелил занавески на окнах.

Инспектор оглядел собравшихся.

– Чем этот Уэллс занимался раньше? Мне необходимо это знать, Генри!

– Успокойся, старик. Скотт Уэллс мужик неплохой во всех отношениях.

– Хочешь сказать, что если он выезжает на охоту, умеет ездить верхом и неплохо стреляет, то уже только одно это делает его подходящим кандидатом для должности комиссара полиции, верно? А всю черную работу он сваливает на нас!

– Все не так уж плохо, – заметил Сэмпсон. – Надо отдать ему должное: он делал кое-что полезное – занимался комитетом помощи жертвам наводнения, вел обширную общественную работу… Человек, который проявил такую активность в неполитической сфере, не может быть ни на что не годным.

Инспектор презрительно фыркнул.

– Сколько времени он успел пробыть в должности комиссара? Нет, не говори, я сам попробую угадать… Два дня! Что он сделал за эти два дня? Во-первых, реорганизовал отдел по розыску без вести пропавших. Не могу понять, почему он уволил беднягу Парсона… Во-вторых, устроил такой грандиозный разнос семи начальникам участков, что им теперь понадобится карта, чтобы добраться домой. Спрашивается, зачем? В-третьих, изменил схему движения на трех перекрестках. В-четвертых, довел две дюжины детективов второго разряда до сердечного приступа. По какой причине? Очевидно, некто, племянница троюродного дедушки которого знакома с четвертым секретарем губернатора, жаждет отмщения… В-пятых, совершил набег на полицейскую школу и изменил правила. И я не сомневаюсь, что теперь он устремил свой соколиный взор на мой отдел по расследованию убийств…

– Вы так доведете себя до удара, – предупредил Кронин.

– Вы еще не дослушали до конца, – мрачно отозвался инспектор. – Отныне каждый детектив первого разряда должен подавать персональный рапорт непосредственно в офис комиссара!

– Ну, – усмехнулся Кронин, – не сомневаюсь, что это чтение доставит ему огромное удовольствие! Ведь половина этих ребят не в состоянии грамотно написать слово «убийство».

– По-вашему, Тим, он будет тратить на это время? Как бы не так! Все рапорты он передает в мой офис через своего зажравшегося секретаря, Теодора Б. Сент-Джонса, снабдив их учтивой запиской типа: «Комиссар свидетельствует свое почтение инспектору Квину и будет признателен, если он в течение часа доложит свое мнение относительно достоверности прилагаемых рапортов». В результате я, с трудом сохраняющий ясность мыслей, чтобы заниматься делом о наркотиках, должен визировать эту кучу полицейских рапортов! – Инспектор сердито запустил руку в табакерку.

– Вы еще и половины не рассказали, Квин, – проворчал Фьорелли. – Этот штатский недоумок пробрался ко мне в отдел и принялся выведывать, что к чему, а потом стащил банку с опиумом и отправил ее Джимми – как вы думаете, зачем? – чтобы проверить отпечатки пальцев! Как будто Джимми в состоянии найти отпечатки торговца наркотиками на банке, прошедшей через руки доброй дюжины гангстеров! К тому же мы уже проверяли отпечатки! Но комиссар даже слушать ничего не стал. В результате Стерн чуть с ума не сошел, разыскивая банку, и примчался ко мне с дикой историей, что парень, которого мы ищем, пробрался среди бела дня в управление и выкрал опиум! – Фьорелли развел огромными ручищами и сунул в рот черную сигару.

Эллери поднял со стола маленькую книгу в потрепанной обложке и углубился в чтение. Улыбка Сэмпсона померкла.

– Шутки в сторону! Если мы в скором времени не нападем на след организации торговцев наркотиками, то нас ждут большие неприятности. Уэллсу не стоило торопить нас с делом Уайта. Выглядит так, как будто это банда… – Он с сомнением покачал головой.

– Вот это-то меня и бесит! – пожаловался инспектор. – Только я вышел на след шайки Пита Славина, как мне приходится терять целый день на дачу показаний в суде.

Последовавшее молчание нарушил Кронин.

– Каким образом вы вышли на О'Шонесси в деле об убийстве в Кингсли-Армс? – с любопытством осведомился он. – Вам уже удалось получить признание?

– Вчера вечером, – ответил инспектор. – Пришлось с ним порядком повозиться, но в конце концов он понял, что у нас достаточно улик против него, и раскололся. – Суровые морщины вокруг глаз старика слегка разгладились. – В этой истории Эллери хорошо поработал. Целый день мы ломали голову, не имея никаких доказательств, что это именно О'Шонесси прикончил Херрина, хотя сами были в этом уверены, и вдруг выясняется, что мой сын, проведя на месте преступления всего десять минут, выдает нам достаточно доказательств, чтобы отправить убийцу на электрический стул!

– Еще одно чудо, да? – усмехнулся Сэмпсон. – А нельзя поподробнее?

Все дружно посмотрели на Эллери, но он не отрывался от своей книги.

– Все оказалось предельно просто, – с гордостью заявил Ричард Квин. – Так всегда бывает, после того как Эллери объяснит, что к чему… Джуна, сынок, принеси еще кофе!

Из кухни появилась проворная маленькая фигурка, тряхнула темной головой и снова скрылась. Джуна – слуга инспектора Квина – также исполнял обязанности кухарки, горничной и негласного талисмана отдела расследований. Появившись из кухни вновь с кофейником в руках, он наполнил стоящие на столе чашки. Эллери схватил свою и, не отрываясь от чтения, начал попивать кофе.

– «Просто» едва ли подходящее слово, – снова заговорил инспектор. – Джимми засыпал всю комнату порошком для снятия отпечатков пальцев, но обнаружил лишь отпечатки самого Херрина. Потом пришел Эллери. Я описал ему ситуацию и показал, что мы обнаружили. Помните, мы нашли следы Херрина в рассыпанной по полу столовой штукатурке? Нас тогда это озадачило, так как обстоятельства преступления указывали на то, что он никак не мог там оказаться. И вот тут-то недосягаемый интеллект и проявил себя! «А вы уверены в том, что эти следы оставил именно Херрин?» – спросил Эллери. Я ответил утвердительно и объяснил причину своей уверенности. Эллери согласился с моими доводами, и все же Херрин не мог оказаться в этой комнате.

«Отлично, – заявил тогда мой драгоценный сын. – Но может быть, его все-таки не было?» – «А как же следы?» – возразил я. «У меня есть идея», – сказал Эллери и направился в спальню.

Инспектор вздохнул:

– Идея у него, безусловно, была. В спальне Эллери осмотрел туфли на ногах мертвого Херрина, снял их, взял у Джимми порошок для снятия отпечатков, потребовал образец отпечатков пальцев О'Шонесси, посыпал туфли порошком и обнаружил четкий отпечаток большого пальца, который при сравнении оказался принадлежавшим О'Шонесси! Мы искали его отпечатки по всей квартире, кроме единственного места, где они действительно оказались. Кому могло прийти в голову искать отпечатки пальцев убийцы на туфлях его жертвы?

– Маловероятное место, – усмехнулся итальянец. – Ну и какой вывод из этого следовал?

– Эллери рассудил, что, если Херрин не был в столовой, а его туфли были, значит, кто-то другой надел их или оставил с их помощью следы. Просто, не так ли? Но до этого надо было додуматься! – Старик с раздражением посмотрел на склоненную голову сына: – Эллери, что ты читаешь? Тебя едва ли можно назвать гостеприимным хозяином!

– На сей раз осведомленность сыщика-любителя в вопросах дактилоскопии оказалась как нельзя кстати, – заметил Сэмпсон.

– Эллери!

Эллери встрепенулся, с торжествующим видом взмахнул книгой и начал читать вслух озадаченной публике:

– «Если они ложились спать в сандалиях, то ремни так впивались им в ноги, что сандалии потом было невозможно снять. Поэтому, когда старые сандалии развалились, они надели башмаки из недубленой воловьей кожи».[2]2
  Я просматривал Ксенофонта, и, когда наткнулся на фрагмент, повествующий об отступлении десяти тысяч воинов через Древнюю Армению, фразы насчет обуви подали мне идею рассказа. Этот инцидент может показаться нелепым, но в то время я воспринял его всерьез. (Примеч. авт.)


[Закрыть] Знаешь, папа, это навело меня на отличную мысль! – С сияющим лицом он взялся за карандаш.

Инспектор поднялся.

– Когда мой сын в таком расположении духа, добиться от него чего бы то ни было невозможно, – проворчал он. – Пошли, Генри… Вы идете, Фьорелли? Нам пора в суд.

Глава 2
А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В КОНТОРЕ…

Было одиннадцать часов, когда инспектор Квин покинул свою квартиру на Западной Восемьдесят седьмой улице в компании Сэмпсона, Кронина и Фьорелли, направившись к зданию уголовного суда.

В тот же самый момент, несколькими милями южнее, у мансардного окна библиотеки своей квартиры, находящейся на шестом этаже здания универсального магазина «Френч» на Пятой авеню, стоял человек. Это был не кто иной, как Сайрес Френч, главный акционер магазина и председатель совета директоров.

Френч устремил невидящий взгляд на запруженный транспортом перекресток Пятой авеню и Тридцать девяти улицы. Это был мужчина шестидесяти пяти лет, коренастый, полный, с суровым лицом и волосами серого цвета, одетый в темный костюм с белым цветком в петлице.

– Надеюсь, Уэстли, – заговорил Френч, обернувший, к человеку, сидящему за письменным столом у окна, вы всех оповестили о том, что сегодня утром собрание назначено на одиннадцать?

Уэстли Уивер кивнул. Это был румяный, чисто выбритый молодой человек лет тридцати с небольшим.

– Все очень четко указано, – вежливо ответил он, отрываясь от блокнота со стенограммой. – Вот копия меморандума, который я отпечатал вчера днем. Я отправил по копии каждому директору, а эту оставил для вас. – Уивер указал на лист голубоватой бумаги, лежащей рядом с телефоном. Кроме пяти книг на подставках из оникса, телефона и копии меморандума, на стеклянной крышке стола ничего не было. – Полчаса назад я также позвонил директорам по телефону. Все обещали быть вовремя.

Френч что-то проворчал и снова устремил взгляд на лабиринт из автомобилей внизу. Заложив руки за спину, он начал дребезжащим голосом диктовать деловые письма.

Через пять минут его прервал стук во входную дверь.

– Войдите! – с раздражением крикнул Френч, после чего послышались звуки возни с невидимой ручкой. – А, да, дверь заперта! – вспомнил Френч. – Откройте, Уэстли.

Уивер быстро вышел в прихожую и открыл тяжелую дверь, впустив маленького сморщенного старичка, который улыбнулся, продемонстрировав бледные десны, и с удивительным для его возраста проворством вошел в библиотеку.

– Всегда забываю про твою запертую дверь, Сайрес, – пискнул он, пожимая руки Уэстли и Френчу. – Я первый?

– Да, Джон, – ответил Френч с рассеянной улыбкой. – Остальные должны прибыть с минуты на минуту.

Уивер предложил старику стул:

– Садитесь, мистер Грей.

Для своих семидесяти лет Грей выглядел достаточно бодрым. Его птичью головку покрывали редкие седые волосы. На лице цвета пергамента то и дело появилась улыбка, приподнимавшая седые усы над красной губой.

– Как твоя поездка, Сайрес? – осведомился он, опускаясь на стул. – Уитни оказался сговорчивым?

– Вполне, – ответил Френч. – Если мы сейчас придем к соглашению, то сможем осуществить объединение менее чем за месяц.

– Отлично! Это большая удача! – заметил Джон Грей, потирая руки.

В дверь снова постучали, и Уивер вышел в прихожую.

– Мистер Траск и мистер Марчбенкс, – доложил он – И, если не ошибаюсь, из лифта выходит мистер Зорн.

В комнату вошли двое мужчин, к ним сразу же присоединился третий, после чего Уивер вернулся к письменному столу, и дверь со щелчком захлопнулась.

Вновь прибывшие обменялись со всеми рукопожатиями и уселись за длинным столом в центре комнаты. Они являли собой весьма своеобразную группу. Траск – А. Мелвилл Траск, как указано в «Светском справочнике», – сидел, развалившись на стуле, поигрывая лежащим перед ним карандашом. Его компаньоны не обращали на него особого внимания. Хьюберт Марчбенкс был толстым румяным человеком лет сорока пяти. Время от времени раздавался его громкий голос с астматическим присвистом. Корнелиус Зорн разглядывал коллег из-под старомодных очков в золотой оправе. Голова его была лысой и угловатой, пальцы толстыми, под носом торчали рыжеватые усы, приземистая фигура заполняла собою стул. Он напоминал преуспевающего мясника.

Френч занял место во главе стола и обвел директоров торжественным взглядом…

– Джентльмены, это собрание войдет в историю универмага. – Он сделал многозначительную паузу и откашлялся. – Уэстли, позаботьтесь, чтобы у двери кто-нибудь дежурил и нас не беспокоили.

– Да, сэр, – Уивер поднял телефонную трубку. – Офис мистера Краутера, пожалуйста… Краутер? Кто? Ах да… Не ищите его, вы и сами справитесь. Пришлите кого-нибудь из детективов универмага к дверям кабинета мистера Френча, и пусть он проследит, чтобы нас не беспокоили, пока идет собрание директоров… Кого вы пришлете?.. Джоунса? Отлично! Скажите об этом Краутеру, когда он появится… Говорите, он здесь с девяти? Ну, передайте ему то, что я вам сказал; я сейчас очень занят.

Положив трубку, он занял место рядом с Френчем, взял карандаш и занес его над раскрытым блокнотом.

Четыре директора склонились над бумагами. Пока они знакомились с документами, Френч сидел, уставившись на голубое майское небо за окном; его тяжелые руки беспокойно шарили по крышке стола.

Внезапно он обернулся к Уиверу и негромко сказал:

– Чуть не забыл, Уэстли. Позвоните домой. Который сейчас час? Четверть двенадцатого… Они наверняка уже проснулись. Миссис Френч, наверное, беспокоится обо мне. Я не давал о себе знать со вчерашнего вечера, с момента отъезда в Грейт-Нек.

Уивер назвал телефонистке домашний номер Френча и вскоре заговорил в микрофон:

– Хортенс? Миссис Френч уже встала?.. Ну тогда Мэрион или Бернис?.. Хорошо, позовите Мэрион.

Уивер густо покраснел, глаза его заблестели, и он поспешил отодвинуться от Френча, который о чем-то тихо переговаривался со старым Джоном Греем.

– Алло, Мэрион! – зашептал он в трубку. – Это Уэс… Извини, я звоню из квартиры… Твой отец хочет поговорить с тобой.

Ему ответил тихий женский голос:

– Уэстли, дорогой, я все понимаю… Мне очень жаль, милый, но, если папа здесь, мы не сможем долго разговаривать. Только скажи, что ты меня любишь!

– Не могу! – свирепо шепнул Уивер, отвернувшись от Френча, так как выражение лица красноречиво свидетельствовало о его чувствах.

– Знаю, что не можешь, дурачок! – Девушка засмеялась. – Я просто хотела тебя подразнить. Но ты ведь любишь меня, правда?

– Да, да, да!

– Тогда позови папу, дорогой.

Уивер откашлялся и обернулся к Френчу.

– Мэрион у телефона, сэр, – сказал он, придвигая к нему аппарат. – Хортенс Андерхилл говорит, что ни миссис Френч, ни Бернис еще не спускались.

Френч поспешно взял трубку:

– Мэрион, это папа. Я только что вернулся из Грейт-Нек и чувствую себя отлично. У вас там все в порядке?.. У тебя какой-то усталый голос… Хорошо, дорогая. Я просто хотел сообщить, что вернулся. Передай маме, а то я буду занят все утро и больше позвонить ей не смогу. До свидания. – Он снова сел и обратился к директорам: – Итак, джентльмены, теперь, когда у вас было время на то, чтобы ознакомиться с цифрами, которые мы обсудили с Уитни, давайте приступим к делу.

* * *

Без четверти двенадцать зазвонил телефон, прервав горячую дискуссию, развернувшуюся между Френчем и Зорном. Уивер поспешно схватил трубку:

– Алло! Мистер Френч сейчас очень занят… Это вы, Хортенс? В чем дело?.. Одну секунду. – Он повернулся к Френчу: – Простите, сэр, звонит Хортенс Андерхилл. Она вроде бы чем-то обеспокоена. Вы поговорите с ней сейчас или позвоните позже?

Френч бросил взгляд на Зорна, утирающего пот с тощей шеи, и взял телефон у Уивера.

– Ну, что у вас стряслось?

Ему ответил дрожащий женский голос:

– Мистер Френч, это просто ужасно! Я не могу нигде найти ни миссис Френч, ни мисс Бернис!

– То есть как это? Куда они подевались?

– Не знаю, сэр, За все утро они ни разу не звонили горничным, и тогда несколько минут назад я поднялась посмотреть, все ли у них в порядке. Вы не поверите, сэр… Я просто совсем ничего не понимаю…

– Ну?

– Их постели не тронуты! Не думаю, что они ночевали дома.

В голосе Френча послышались гневные нотки.

– Ну какая вы бестолковая! Из-за такой ерунды вы прерываете собрание директоров! Ночью шел дождь, и они, очевидно, остались у друзей.

– Но, мистер Френч, они тогда позвонили бы или…

– Пожалуйста, Хортенс, займитесь работой по дому. Я разберусь с этим позже. – Френч положил трубку Ерунда какая-то… – пробормотал он, затем пожал плечами и обернулся к Зорну: – Вы хотите сказать, что намерены препятствовать объединению из-за несчастных нескольких тысяч? Тогда я вот что вам скажу, Зорн…