Текст книги "Трафарет вечности (СИ)"

Автор книги: Элла Аникина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 11.

    Сегодняшний день.

    Кузя показывал дом супружеской паре, намереваясь сдать его на лето. Дом был великолепен, с пятью спальнями, четырьмя каминами, гостиной, библиотекой, кабинетом, огромной ванной комнатой с душевой кабиной и ванной с гидромассажем. В центре ванной комнаты был оборудован бассейн.

    Женщина лет двадцати пяти, не красивая, а так называемой «модельной внешности», одетая в вещи от всех модных дизайнеров одновременно, изо всех сил старалась выглядеть аристократкой, но получалось плохо. Ее муж, маленький мужчина, не доходящий своей благоверной до плеча, осматривался, не скрывая восторга.

    – А че, нет здесь спа? – удивилась дама.

    – Вот же, – Кузя показал  на бассейн с гидромассажем.

    – А у нас в фитнес-клубе не токой...

    – У меня не фитнес клуб, у меня частный дом. Это немецкое оборудование для ванной.

    – Немецкое? Не итальянское? – удивилась женщина.

    Кузя сделал вид, что не слышал, пройдя с гостями в большую гостиную, сказал:

    – Идемте на кухню.

    – А зачем мне на кухню? Пришлите горничную, – возмутилась красотка.

    – Это не гостиница, – пояснил Кузя, – У меня нет горничной.

    – Как это – нет?

    «Похоже, что удивление жизнью для нее бесконечно и постоянно», – подумал Кузя и терпеливо стал объяснять:

    – Дом сдается без прислуги. Только сам дом и обстановка. Все, что вам требуется – горничные, конюхи, экипажи – все отдельно. Я сдаю только апартаменты.

    – Чего? Пустой дом, что ли?

    Кузя выругал себя за гордыню, не позволявшую ему занять денег у Федора, и уже набрал в грудь воздуха, чтобы начать объяснения, но тут вмешался муж, засопев, и сказав супруге с сильным акцентом:

    – Женщина! Хороший дом! Такая сауна! Такой камин! Гости приедут – я их в библиотеку веду! Какой там ковер! Вах!

    Тут он повернулся к Кузьме.

    – Ковер твой прадед привез?

    – Нет, друг из Китая привез.

    Мужчина восхитился:

     – Хороший друг! Такой ковер привез! Продай? Сколько скажешь – заплачу!

    – Друга что ли? – устало спросил Кузя.

    – Зачем друга? Ковер!

    – Нет. Ковер не продам, – бессознательно подстраиваясь под речь мужчины, начал говорить Кузя, – Друг приедет, спросит – что ковер убрал? Надоел? Я что скажу?

    – Правильно говоришь, верно. Сколько стоит, говоришь?

    – Ковер, я, не продам, – раздельно ответил Кузя.

    – А дом на все лето?

    – Ну, договаривались же, – вздохнул Кузьма, – Сколько сказал, столько и стоит.

    – Тысячу уступи, да?

    – Нет! – внутренне вскипел Кравченко, – Не уступлю. Мне на полторы тысячи больше предлагали. Вчера. Я, как дурак, «нет, я договорился уже!»

    – Почему, как дурак? – пошел на попятную муж, – Зачем сердишься? Договорились, получай деньги!

    Достав из кармана пачку банкнот, передал Кузе деньги. Тот взвесил ее на ладони. Затем посмотрел сверху вниз на коротышку:

    – Мне пересчитать?

    – Зачем пересчитать? Разве не правильно посчитал? А! Вот, возьми еще тысячу, не обижай! Пересчитать!

    Достал еще пачку, намного меньше и протянул Кузе. Тот взял деньги, сложил вместе с остальными, протянул ему ключи от дома.

    – Это – ключ от ворот, это от гаража. Эти два от дома. Приятно вам провести лето.

    Кузя легко выбежал на крыльцо, взял спортивную сумку, забросил ее себе на плечо и, дружески кивнув огромному охраннику, сел на мотоцикл и укатил.

    Муж и жена проводили Кузьму задумчивыми взглядами.

    – Ну, я пойду, в эту... спа, – сказала, наконец, женщина.

    – Иди, любимая, – кивнул головой муж, – иди спать. Я по дому похожу. Игорь!

    В гостиную вошел охранник:

    – Звали, Джангули Борисович?

    – Пойдем. Погуляем по дому.

    Охранник молча кивнул. Вдвоем они пошли на второй этаж. Осматривая спальни и большой кабинет на втором этаже, Джангули не скрывал своего восторга:

    – Какой кабинет! Его дед большим ученым был, да! Какие книжки! Все в кожу переплетены, с золотом!

    – На третий этаж пойдем? – спросил охранник.

    – Пойдем, конечно пойдем! Мансарда посмотрим!

    Они поднялись в мансарду. Там располагались три комнаты, разделенные коридором. В конце коридора таилась дверь. На ней висела табличка, как на трансформаторной будке «Не влезай, убьет!» На двери не было замка, но она была закрыта на засов.

    – Что такое? Зачем убьет? Игорь, открой, – скомандовал Джангули.

    – Джангули Борисович, зря, что ль написали? – спросил Игорь.

    – Не спорь, открывай! Я дом снял? Я знать хочу, что я снял!

    Игорь отодвинул задвижку, открыл дверь. Они с интересом заглянули в комнатку и, в изумлении, попятились.

    В комнате небыло окон, но ее убранство полностью копировало русскую деревенскую избу с русской печью, деревянными лавками, рушниками и чугунками. Единственным диссонансом в обстановке были три картины «Венера перед зеркалом» великих живописцев Веласкеса, Рубенса и Тициана в рамах стиля «барокко».

    Джангули, удивленный такой обстановкой, совершенно не свойственной дому, зашел в комнату и стал осматриваться, задержавшись взглядом на картине Рубенса.

    С печи свесилась змееобразная голова и хрипло спросила, моргнув желтыми глазами.

    – Кузька, ты?

    Стоящий на пороге Игорь издал серию булькающих звуков, показывая руками на печь. Ни одного членораздельного слова произнести он не смог.

    Второй голос, более басовитый, чем первый, пробурчал:

    – Да не Кузьма это, какие-то лохи у него опять на лето дом сняли! – и с печи свесилась вторая голова.

    Джангули повернулся к печи и остолбенел.

    – Че вылупился? Жрать давай! – сказал третий голос, и с печи спрыгнул самый настоящий Змей-Горыныч о тех головах. Джангули попятился, отступая к двери.

    – Где еда? – спросил Горыныч, глядя на Игоря.

    Игорь рухнул навзничь, как стоял. Джангули, в этот момент дошедший до порога, со страху захлопнул дверь, закрыл ее на задвижку и сбежал вниз.

    – Ланочка! Ланочка! Поехали быстрее отсюда!

    Жена откликнулась из ванной:

    – Что случилось, Джангульчик?

    – Быстро! Поехали отсюда! – прокричал напуганный грузин, вбегая в ванную.

    Его жена сидела в ванной по шею в мыльной пене.

    – Нет, мне здесь нравится... Мы же столько денег заплатили...

    Джангули в отчаянии, всплеснул руками.

    – Какие деньги, женщина! Не надо мне его денег! Пусть забирает! Поехали отсюда!

    Он схватил ничего не понимающую жену, вытащил ее из воды, и потащил к двери. В ванную просунулась одна из голов, осуждающе поцокала раздвоенным языком и исчезла. Женщина истошно заверещала, прикрываясь руками.

    – Да не ори ты! Башка трещит! – всунулась вторая голова и снова исчезла из дверного проема, – Даже не смотри, – раздалось в коридоре, – Костлявая – страсть!

    – А по говору, вроде, хохлушка?

    – Наверное, депортировали, что бы нацию не дискредитировала...

    – Ага... Сисек – совсем нет!

    Все три головы снова засунулись в дверную щель и хором сказали, глядя на бизнесмена:

    – Ты бы хоть силиконовые ей пришил! А то...!

    Бизнесмен с голой женой опрометью выскочили из ванной через второй выход. Про охранника они даже не вспомнили.

    – А и то верно, – пробормотал бизнесмен, выруливая на шоссе, – гад трехголовый и то – не польстился!

    – Скатертью дорога! – раздались им вослед три голоса.

    Кузя мчался по дороге в Питер на «Харлее», что в свое время, еще до замужества, принадлежал его матери. FXS Low Rider 1977 года выпуска был в великолепном состоянии. Насколько Кузя знал, это был уникальный мотоцикл даже в год своего выпуска, его сделали по спецзаказу, но для Кузьмы главная ценность байка была, конечно же, в воспоминаниях.

    На Лиговском он завернул во двор огромного дома-колодца, спешился и ушел в парадное, не подарив мотоциклу даже взгляд: его уверенность в том, что «Харлей» останется на месте, базировалась не только на оптимизме...

     Зайдя в парадное, он в который раз недовольно поморщился – запущенность подъезда всегда поражала его. Всю жизнь, прожив в собственном доме, где неизменно царила чистота и порядок, он просто не мог понять безобразие, царившее в многоэтажках. Ответственность за порядок и сохранность дома с самого раннего возраста он нес наравне с отцом и дедом и воспринимал это также естественно, как утренний поход в душ.

    Вздохнув, он взбежал по ступеням на третий этаж и позвонил в полированную деревянную дверь с ярко начищенной медной табличкой «Йоханнсон К.Л.». Через несколько мгновений дверь плавно и беззвучно открылась. Толщиной эта дверь была не меньше Кузиного бицепса. Открывшись, дверь привела его в скудно освещенный коридор, отделанный стеновыми панелями из мореного дуба. В конце коридора, ярко освещенный солнечным светом из невидимой Кузьме комнаты, стоял хозяин магазина «Антик» в безупречном домашнем костюме.

    – Вы, как всегда, пунктуальны, Кузьма Петрович. Рад Вас приветствовать, – сказал антиквар так, как будто не видел своего охранника раз в трое суток.

    – Здравствуйте, Карл Людвигович, – улыбнулся Кузя.

    – Вы все еще переживаете о состоянии нашей парадной? – Карл Людвигович тонко улыбнулся, сделал приглашающий жест и ушел в комнату.

    Кузя не торопясь, последовал за ним. Все это было уже много раз и напоминало Кузе балет – все движения были выверены, все партии и все участники расписаны до мелочей. Дойдя до порога, Кузя остановился, частично из-за привычных требований «балета», но в основном из-за того, что посмотреть действительно было на что.

    Большая гостиная была обставлена, а лучше сказать, заполнена вещами поразительной красоты. Почетное место в центре большой гостиной занимал кабинетный рояль эпохи Людовика XIV. Напротив него, в центре большой стены красовался итальянский буфет, весь уставленный французским и китайским расписным фарфором и богемским хрусталем.

    У другой стены, между двумя резными дверями, под большим венецианским зеркалом в затейливой раме, стояло канапе, происходящее из тьмы веков. Рядом, на подставке из красного дерева, невесомо расположилась подлинная китайская ваза эпохи Мин. С другой стороны канапе уютно устроились два фазана, выполненные в технике email cloisonne.

    У стены, что напротив окна, стояла антикварная консоль, а по бокам – две изысканных этажерки. На их мраморных полках и столешнице консоли в боевых порядках выстроились фарфоровые статуэтки различных стран и эпох. Здесь были статуэтки безе, из мейсенского фарфора, японского фарфора сацума, немецкой расписного майолики, еще чего-то, о чем Кузя не знал. Объединяло их одно – божественная красота.

    В углах комнаты стояли четыре великолепных набора для камина.

    – Проходите, Кузьма Петрович, присаживайтесь.

    – Благодарю.

    Разговор проходил так, что чужой человек никогда бы не догадался, что разговаривают хорошо знакомые люди. Кузьма для Карла Людвиговича в этот момент был только важным покупателем и никем больше.

    Кузя прошел к канапе и прежде чем сесть, несколько секунд полюбовался на свое отражение в зеркале.

    – Гораздо красивее, чем в жизни, вы не находите, Карл Людвигович?

    – Нет, милейший Кузьма Петрович, нет. Вы достаточно привлекательны, чтобы не смотреться в венецианские зеркала, а довольствоваться обычными.

    Кузя сел на канапе и выжидающе улыбнулся антиквару. Тот кивнул и прошаркал к узкому закрытому шкафу в углу комнаты, вынул из него длинный и тяжелый сверток и осторожно отнес к Кузе.

    – Любуйтесь.

    Кузя встал, сбросил с плеч тончайшую кожаную куртку, взял из рук антиквара сверток, аккуратно развернул. У него в руках лежала сабля в простых, но изящных ножнах. Он осторожно вынул ее из ножен, положил их на канапе и залюбовался на великолепный клинок, украшенный только силуэтом веточки цветущей сливы и тремя иероглифами. Притом, что это оружие было очевидно русской саблей, столь же очевидно было, что сделал ее японский мастер.

    Подержав клинок на весу, Кузя скосил глаз на Карла Людвиговича. Тот приглашающе улыбнулся.

    – Прошу Вас, Кузьма Петрович?

    Кузьма кивнул, отошел на свободное пространство между окном и роялем и сделал несколько взмахов, перебрасывая клинок из одной руки в другую, еще несколько точных движений. Казалось, в его руке ожила молния. Наконец, он опустил благородное оружие, вернулся на место рядом с канапе и, отсалютовав, вложил клинок в ножны. Он сильно подозревал, что ему позволены эти безобидные упражнения с бесценной реликвией не только потому, что его мастерство было исключительно, но, в основном, потому, что это нравится Карлу Людвиговичу. Ну что же, хозяин – барин.

    – Превосходно, Кузьма Петрович, – традиционно похвалил его антиквар, – Вы, как всегда, выше всяких похвал. Итак?

    Кузя сделал многозначительную паузу, не выпуская из рук благородного клинка:

    – Сегодня, я, пожалуй,.. – пауза стала глубже и более осязаемой, Карл Людвигович чуть насмешливо поднял бровь.

    Он, конечно, разгадал маневр Кузьмы. Не пришел же к нему Кузьма просить отсрочки, в конце концов!

    – Заберу ее с собой.., – закончил Кузя.

    – Превосходно, – кивнул Карл головой, – Я рад, что вы так быстро выполнили свои обязательства.

    Кузьма выплачивал драгоценную саблю частями. Сумма была настолько велика, что выплатить ее у, обычно, нестесненного в средствах Кузьмы, в один раз не было возможности. Он, внутренне поеживаясь, предложил своему шефу сто тысяч долларов сразу, а остальное в течение полугода. Антиквар подумал несколько мгновений, прикинул различные обстоятельства и согласился. Теперь Кузьма пришел забрать покупку раньше положенного срока на три месяца.

    Воцарилась невозмутимая тишина. Оба наслаждались ею. Затем Кузя положил саблю на канапе, взял куртку, достал из внутреннего кармана толстый и большой конверт и положил его на столик рядом с вазой.

    – Считайте.

    – Помилуйте, Кузьма Петрович. Вы не такой человек, что бы делать глупости... такого рода.

    – О! – Кравченко склонил голову, принося безмолвное извинение за бестактность. Затем сказал, – Да, о глупостях другого рода – у меня есть две флейты.

    Антиквар по-птичьи повертел головой:

    – О! Флейты,... Несомненно, вы сделали их сами?

    – Несомненно. Из.., – Кузьма запнулся, подбирая слова, подходящие к этой обстановке, – традиционного материала.

    Старичок оценил его такт, улыбнувшись лучиками морщинок вокруг глаз.

    – Прекрасно.... Если вы на днях зайдете к Францу Альбертовичу, то он будет очень рад вас видеть. И флейты – тоже.

    – Прекрасно. Я буду счастлив... доставить радость Францу Альбертовичу.

    Карл Людвигович кивнул и сделал приглашающий жест. Кузя надел куртку, поднял саблю с канапе и, убрав ее в тубус, забросил за спину.

    – Знаете, Карл Людвигович, я совершенно по-другому ощущаю теперь ее... удобство, вес.

    – Я бы очень удивился, Кузьма Петрович, если бы это было не так...

    Кузя вышел из квартиры шефа и поехал домой, справедливо полагая, что съемщики уже нашли в доме немало такого, что заставило их спешно уехать. Он только надеялся, что начали они не с гаража – ловить мандрагор было делом утомительным.

Глава 12.

    Очередная лекция подошла к концу. Беляев еще раз оглядел присутствующих, кивнул своим мыслям, коротко скомандовал:

    – Венедиктов, жду Вас на кафедре, – и вышел.

    Молодой человек, к которому обратился Федор, удивленно пожал плечами, но пошел за доктором.

    Федор стоял у порога кафедры, явно поджидая студента.

     – Пришел? Пойдем.

    Вдвоем они прошли в пустующую лабораторию. Федор закрыл стеклянную дверь и защелкнул замок.

    – Итак, что Вас привело ко мне? – спросил Беляев, привычно пройдясь по кабинету.

    Студент недоуменно заморгал:

    – Мне кажется, это Вы несколько минут назад вызвали меня?

     Федор насупился и чуть угрожающе сказал:

    – Шутки кончились. Я хочу знать каковы твои цели.

    – Не понимаю, – напрягся студент.

    – Играть со мной не нужно, – спокойно, но холодно отозвался Федор.

    – Ну вот, что, мне все это надоело, – студент  повернулся к двери и попытался открыть замок. Тщетно.

    – На нем защита, как и на всем, с чем я часто имею дело. Ты не выйдешь отсюда, пока я не открою дверь.

    – Мы уже перешли на ты? – спросил Венедиктов, повернувшись к Федору.

    В этот момент Федор выхватил скальпель и изящным движением полоснул юношу по шее. Из разрезанной артерии хлынула ослепительно алая кровь. Остолбеневший парень несколько секунд смотрел на льющуюся из него жизнь, затем поднес руку к ране и попытался зажать ее пальцами. Ничего не получилось. Ноги у него подогнулись и он упал на колени, на миг опустив глаза. Через мгновение он поднял взгляд на Федора.

    В его глазах горело чистое яркое пламя. Он легко вскочил и бросился на Беляева, целясь ему в глаза длинными остро заточенными когтями и тихонько рыча.

    – Вот и хорошо! – растягивая слова сказал Федор, и ловко увернувшись от прыгнувшей на него чешуйчатой твари, в которую превратился его студент, – Сейчас мы поговорим...

    С изяществом уворачиваясь от атак чудовищного существа, Федор запустил руку за пазуху, достал оттуда массивный талисман на длинной цепочке и с размаху припечатал его ко лбу монстра. Эффект был, как если бы чудище врезалось в стену. Оно грохнулось на пол и забилось в судорогах. Федор смотрел на это несколько секунд, затем, дождавшись, когда судороги прекратятся, глубоко вздохнул и на одной ноте проговорил:

    – Я твой повелитель!

    – Ты мой повелитель...

    – Я отберу у тебя силу и оставлю ее себе!

    – Ты отберешь у меня силу и оставишь ее себе...

    – Я отниму у тебя волю и буду ей управлять!

    – Ты отнимешь у меня волю и будешь ей управлять...

    – Будет так, как повелю я, владеющий твоим именем!

    – Будет так, как повелишь ты, владеющий моим именем...

    – Хорошо, вставай. И прими человеческий облик, – сказал Федор совершенно обыденным тоном, засовывая талисман за пазуху.

    Демон сел на задние лапы, по-собачьи встряхнулся и поднялся с пола. Пока он вставал, он незаметно переменился и перед врачом вновь стоял ничем не примечательный студент.

    – Итак?

    – Я сделаю все, что ты прикажешь, – пожал плечами вернувший себе человеческий облик демон.

    – Вот и рассказывай.

    – Что?

    – Как ты сумел сбежать?

    – Случайно. Мне поручили миссию в  Нью-Йорке, я выполнил ее на день раньше. А там все было просто – я ввел себя в состояние амнезии, забыв свою сущность, оставив только воспоминания о Юле, поэтому не смог услышать призыв возвращения...

    – Стоп, стоп. Какая миссия в Нью-Йорке? Кто такая Юля?

    – Моя миссия заключалась в убийстве человека. Юля – человек.

    – Так это ты ее убил?

    – Нет! – голос демона зазвучал странно эмоционально, – Я убил другого человека, демонолога.

    – Та-ак... Чем он досадил вам?

    – Он овладел именем моего отца и тем принудил служить ему. Но он не сказал, что весь мой род должен служить ему, вот мать и послала меня найти того человека и убить.

    – Ага, ага... Правильно... Изобретательно, – с одобрением кивнул Федор, припомнив убийство известного американского парапсихолога. Это убийство, бессмысленное по своей жестокости, всколыхнуло все слои общества своей загадочностью – человек был убит в полностью закрытой комнате на высокой башне. Убийц так и не нашли, как, впрочем, и способа проникновения внутрь.

    – Так, а что с Юлей? – продолжил Федор допрос.

    – А что с Юлей? С ней все в порядке, – встревожился демон Хаоса в обличье человека.

    – Кто она такая-то?

    Демон засопел, явно желая уйти от этой темы. Не ответить на вопрос он не мог и теперь придумывал хороший ответ.

    – Она – женщина.

    – Да это я понял. Кто она тебе? – правильно сформулировал вопрос Федор.

    Молодой человек вздохнул и опустил голову.

    – Она – моя жена.

    Федор поправил очки.

    – Так она – демон?

    – Нет! Она – человек. Самый лучший человек, которого я знаю!

    – Она знает... кто ты?

    – Да... Она видела меня в моем истинном облике. Она испугалась, но преодолела свой страх. Она – знает.

    – А вот родня твоя многочисленная не знает, что ты сбежал. Думают, что тебя кто-то похитил. Посадил, как джинна, в бутылку. Умоляли меня тебя найти. Что уж только они мне не посулили!

    – Я сделаю для тебя больше, только не разлучай меня с женой! – взмолился, скованный заклятием талисмана, демон.

    – Да знаю, знаю, как вы обещания даете! – досадливо махнул рукой Федор, – Хотя, – задумчиво добавил он, – твои – вроде честные. И не обещали ничего и  даже аванс дали – Талисман Имен, – Федор коснулся того места на груди, где под рубашкой находился пленивший демона талисман.

    Федор стоял перед своим новым пленником и не знал, что ему делать теперь. Проще всего, конечно, было отдать его сородичам и больше не думать об этом, но Федор почему-то не мог предоставить его своей судьбе. Провести остаток своей, практически бесконечной, жизни вдали от любимой женщины – это было бы единственным решением, которое приняли бы родственники демона – «отступника». И Федор мучительно соображал, как взять безумца под свое покровительство, но не настроить против себя все легионы Хаоса. Его размышления прервал его пленник:

    – Могу я спросить тебя?

    – Можешь, – пожал плечами Федор.

    – Что ты за человек, что обладаешь Талисманом Имен и еще не сошел с ума?

    Доктор остолбенел.

    – Я? – спросил он после паузы, – Я – Хранитель этого города!

    Демон покачал головой:

    – Хранитель этого города – из Первых. Ты – человек.

    – Теперь я – человек.

    – Это невозможно! Я видел его однажды... Повелителя пламени, свободного, как полет мысли...

    – Посмотри на меня. Вглядись. Я стал человеком, но смогу выдержать твой взгляд, проникающий в сущность.

    – Хорошо, я попробую.

    Демон закрыл свои человеческие глаза третьим веком и «открыл» третий глаз. На Федора накатила волна дурноты. Глаз на челе демона загорелся алым, потом стал ослепительно синим, заморгал и исчез.

    – Да, я вижу твое пламя... Оно почти умерло... Ты отказался от него... но оно в тебе есть...

    – Я отказался от своей первой природы и принял человеческую сущность.

    – Значит, ты можешь понять меня. Отпусти меня! Я утратил свою сущность, свою демоническую природу, ведь они искали меня, ты сам сказал это! Они не почувствовали меня, не узнали родича во мне! Позволь мне вернуться к жене...

    – Есть проблема, – вздохнул Федор, – Ты отказался от своей природы, но не утратил ее... Когда я перерезал тебе горло, ты вернул себе демоническую мощь. Жажда жизни взяла свое и через твой отказ, и через амнезию... Когда твоя жена умрет, ты вернешь свою демоническую суть. Что тогда произойдет, я даже представить боюсь. А как-то воздействовать на тебя никто не сможет. Сам посуди – обезумевший от горя демон Хаоса. Единственное, что можно будет сделать – это изгнать тебя в Хаос...

    – Меня не понадобится изгонять в первозданный Хаос, – покачал головой студент, – Она и я связаны. Мы разделяем одно время жизни....

    – Одно время? У вас – одно? – изумился Федор.

    Это в корне меняло дело.

    – Да. Я разделил свое время с ней. Я люблю ее...

    Федор переваривал полученные новости. Бесконечно живущие существа могли разделять время своей жизни для того, что бы отдать часть своего времени смертному. У человека при этом срок жизни увеличивался чуть ли не в десятеро, но все равно, это было ничто, по сравнению со сроками жизни бессмертных, а тот, кто разделял с человеком свое время, умирал в тот же день, что и его смертный возлюбленный. Федор за всю свою жизнь, что длилась около тысячелетия, мог припомнить лишь один или два таких случая. И вот этот, третий.

     – Когда срок ее жизни истечет, я обращусь в пыль.., – продолжил, не дождавшись ответа, студент.

    Федор кивнул, соглашаясь с услышанным. То, что демон согласился со своей смертной участью, полностью меняло весь ход событий. Да, теперь он действительно не представлял никакой угрозы для людей. Он проживет вместе со своей любовью лет пятьсот, а затем, когда она умрет, просто исчезнет из мира.

    – Я хочу ее видеть, – Федор сказал это резко, чтобы не дать демону понять, что его судьба уже решена. Решена в его пользу.

    В этот момент в стеклянную дверь постучались:

    – Федор Михайлович! Паша!

    – Юля?! – воскликнули одновременно Федор и Павел.

    Федор прекрасно знал Юлю Крушинину, молодого и очень талантливого врача. Он подошел к двери и распахнул ее.

    – Проходи, – он ловко затащил ее в лабораторию, и снова закрыл дверь.

    Женщина переводила затравленный взгляд с одного мужчины на другого.

    – Федор Михайлович! – наконец решилась Юля, – Вы же... не... Не отдавайте им его! Я люблю его! Пожалуйста!

    – Кого? Кому? О чем ты? – сделал Федор слабую попытку сохранить остатки тайны.

    – О чертях этих, родне его! – Юля почти плакала.

    – А почему ты решила, что я могу помочь?

    – Это все знают! Вы же все можете!

    – О, Боже мой! – безнадежно вздохнул Федор, – Идите с глаз моих, оба. И... да.  Я отдаю тебе твою волю...

    Все время до вечера Беляев провел в медитации над вопросом, что означали слова Юли: «Это все знают». Но прийти ни к каким достойным выводам не успел, побеспокоенный телефонным звонком. Звонил Кравченко.

    – Федь, привет... Можешь приехать?

    – Конечно могу, – ответил Федор, ожидая в ответ услышать адрес.

    – Так приезжай, – ответил Кузьма и положил трубку.

    Это было совсем плохо. Такое место, без адреса, без названия, существовало в Санкт-Петербурге всего одно. И что самое дурное, Кузьма появлялся там все чаще и чаще. Место это, расположенное глубоко под примечательным домом на Садовой улице, всем известном, как Михайлов замок, хранило в себе древний, и не всегда понятный даже Федору и его соплеменникам, артефакт. За неимением лучшего его называли просто Сердцем.

    Что это было такое и в чем его суть, понимали не многие, если такие вообще были, но издавна было известно – если это Сердце разрушить – то город приходил в упадок и стремительно погибал. При этом взять Сердце под свой контроль не означало решительно ничего, оно продолжало «жить» в своем собственном ритме и мире независимо от того, кто называл себя его  Хозяином. Правда при этом сам Хозяин, скорее подвергался смертельной опасности, чем овладевал какими-то привилегиями – до самого последнего времени считалось очень почетным называться Хозяином Сердца и желающих было более чем достаточно.

    Федор, став Хранителем Санкт-Петербурга, объявил Сердце свободным ото всех притязаний и заявил, что всякий, кто посмеет назвать себя Хозяином Сердца будет отправлен в Нижний мир лично им, Федором.

    Страсти тут же улеглись, но редкие попытки завладеть Сердцем продолжались, пока не стало известно, что если четыре Сердца сложить вместе, то получится новый, могущественный артефакт, дарующий невероятные силы. Тут уж стало не до смеха – попытки завладеть Сердцем стали множится с невероятной скоростью. За этот месяц это была уже третья.

    Федор вошел в подвал, что служил Вратами для входа в место, где лежало Сердце и увидел неприятную картину – Кузьма методически вырубал из убитых им демонов кости, что могли пригодиться ему для магии или «сувениров». Куски разрубленного мяса и осколки костей аккуратно лежали у стен, но Федор поморщился:

    – Что у тебя... как на бойне!

    – А она и есть. В этот раз – восемь. Кто-то вызвал демонов Тьмы... Если в следующий раз будут демоны Хаоса, я даже не знаю...

    – Я знаю, – перебил его Федор, – Молодец, Кузя. Приводи здесь все в порядок, мне нужно позвонить.

    Найти телефон Юли Крушининой было делом минутным и через пять минут Федор уже разговаривал с Павлом:

    – Здравствуйте. Это Беляев. Да. Можешь приехать? Да, важно. Да прямо на Садовую, 2.

    Федор положил трубку и приготовился терпеливо ждать. Ждать впрочем пришлось недолго. Павел появился, как из под земли. На недоуменный взгляд Федора он пожал плечами:

    – А я живу здесь, – и показал на дом, из окон которого прекрасно был виден Инженерный замок.

    – Вот как... Это судьба.

    Вдвоем, они спустились в подвал. Кузьма продолжал свое занятие и с удивлением посмотрел на Федора, который привел постороннего в святая святых.

    – Он со мной.

    Кузя кивнул и приступил к расфасовке частей тел в пластиковые мешки, что бы потом выбросить их в канал. Павел критически осмотрел все это и спросил:

    – Может быть, их лучше сжечь?

    – А! – одобрил Федор, – Сожги их, Паша. Кузя, забери свои кости и отойди от трупов.

    Кузьма, без звука, забрал сверток со «своими» костями и отошел к выходу. Павел напрягся, странно изогнулся, издал серию булькающих звуков и испустил изо рта струю ослепительно белого пламени. Все, чего коснулось это пламя, превратилось в пепел. Кузьма с уважительно покачал головой и поднял вверх большой палец. Федор развел руками: «Профессионал!»

    Павел обернулся:

    – Так нормально или надо было мельче?

    – Нет. Так хорошо. Пойдемте парни, посмотрим, как там Сердце.

    Федор прикоснулся ладонью к стене и повелел ей открыться. Стена, в свое время, возведенная по камушку самим Федором, податливо прогнулась под его ладонью и разошлась в стороны.

    Они вошли в низкий, но широкий, каменный зал и пошли в его середину. В самом центре подземного зала располагался небольшой низкий бассейн, в котором что-то беспрестанно шевелилось. Мужчины подошли поближе и увидели что-то похожее на большой клубок мотыля, сокращавшееся на манер сердца в сложном, синкопическом ритме.

    – Это и есть Сердце Силы? – спросил Павел.

    – Да. Мы зовем его просто Сердцем. Это место – самое священное место нашего города. И я могу назначить тебя его хранителем. Тогда твоя родня не будет так решительно возражать.

    – Да. Я стану хранителем Сердца Силы.

    – Вот и хорошо. Подойди к нему. Ближе.

    И Федор начал читать древнюю литанию, связующую Сердце с его Хранителем.

    На следующий день Федор разыскал гостящих в Петербурге демонов. Они приняли его в номере роскошной гостиницы. Какое-то время шла беседа о ведущихся сейчас войнах, о новостях Домов, о прочих пустяках. Затем Федор, решив, что с этикетом покончено, Федор вздохнул и перешел к делу.

    – Я искал вашего брата... И я нашел его...

    Демоны замерли, слушая Хранителя.

    – Тот, кто поработил вашего отца, наложил на него не одно, а два заклятия. Второе из них повелевало украсть Сердце Силы. И он прибыл в мой город... Потому что слухи... описывают меня, как слабого Хранителя.

    Демоны опустили глаза, не желая перебивать, но и не желая отрицать то, что действительно было верно.