Текст книги "Трафарет вечности (СИ)"

Автор книги: Элла Аникина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

    В этот момент в квартиру вошла Ирина, моментально побледнела даже дыша сквозь респиратор, а увидев то, что лежало в комнате, просто позеленела. Кузьма подхватил ее под руки и вывел на воздух, строго запретив ей впредь появляться там.

    Ирине он кратко объяснил, что настоящая опасность давно миновала, а Беляев находится в Вихореве именно для того, чтобы полностью свести ее на нет.

    У парадного, ведущего в «нехорошую» квартиру, Леня, озираясь, спросил Федора:

    – Ты уверен, что машину надо было там оставить? Здесь же полно места...

    – Лень, отстань. Там где оставили, там самое лучшее место, – отмахнулся от друга Кузя.

    – Хорошее место.., – подтвердил Федор, – Никак не связанное с этим домом...

    Они, осторожно осмотревшись, начали подниматься по ступеням великолепной лестницы.

    Бельэтаж был великолепно отремонтирован, жильцы дома не пожалели на ремонт денег. Искомую квартиру они увидели сразу, на ее двери красовалась табличка «Доктор философии Йозеф фон Кассель». Квартира была опечатана.

    Ирина сняла бумажные полоски, сломала печать. Кузя вытянул клинок из ножен, отодвинул Ирину и подошел к двери. Федор протянул руку, забрал у Ирины ключи и начал отпирать дверь квартиры.

    – Сейф здесь что-ли? – пробормотал Федор, борясь с замками, – А... вот.

    Федор толкнул дверь, стоя на пороге. Кузя прошел мимо Федора, зашел первый в квартиру, и включил в темном коридоре свет. Леонид сделал знак Ирине зайти, она зашла в квартиру и пошла за Кузьмой. Леня посмотрел на Федора, тот кивнул и он зашел в квартиру, держа в руках ларец. Последним зашел Федор, закрыв за собой дверь. Через несколько мгновений дверь квартиры напротив приоткрылась примерно на ладонь и снова закрылась.

    Друзья вошли в квартиру. Старая квартира была обставлена с роскошью и претензией на аристократизм в готическом стиле. Они прошли в большую комнату. Комната была обставлена очень дорогой антикварной мебелью, но в обстановке сохранялись следы беспорядка. Роскошный старинный шелковый ковер был небрежно перетащен в сторону и свален грудой, часть мебели передвинута, на антикварном паркете было несколько абрисов мелом.

    Но обстановка говорила о том, что доктор философии имел изысканный, хоть и своеобразный вкус. У стены стоял массивный резной стол в виде чертей, держащих гроб. Около него стояли три стула, на их спинках были весьма детально и устрашающе вырезаны сцены истязания грешников в аду. На столе стояли три дарохранительницы, на них изображались видения святого Антония. На большом шкафу черного дерева изображались сцены Страшного Суда и «Сошествие во Ад».

    В центре комнаты узором паркетного пола была выложена пентаграмма с кабалистическими символами. По углам квадрата, в который вписывалась пентаграмма, в пол были вбиты медные круги в виде многолучевых звезд.

    Леонид уверенно прошел в центр пентаграммы, рассмотрев какие-то знаки, поставил ларец на них, и тут же вышел за ее пределы. Кузя в этот момент подошел к секретеру из красного дерева, тоже «украшенному» путешествием по кругам Ада, и достал из его недр несколько деревянных коробок. Леонид подошел к Кузьме, Ирина неосознанно взяла Федора за руку.

    – Кузя, ты все не израсходуй, хорошо? Оставь для следствия.., – попросила она.

    – Да, да... Да знаю я порядки. Лень, помоги.., – кивнул Кузя.

    – Давай жаровни, – кивнул Леонид.

    Кузя, вынув из секретера пять маленьких бронзовых жаровень и пакетик, отдал их Леониду. Леонид поставил жаровни в углах пентаграммы, насыпал из пакетика ароматических углей.

    – Поджигать ты будешь? – спросил Леня.

    – Конечно, – кивнул Кузя, – Белые свечи возьми.

    Леонид взял белые свечи и начал расставлять их по периметру пентаграммы на равном расстоянии друг от друга.

    – Леня, а ты, оказывается, в этом разбираешься? – с удивлением спросил Федор, для которого познания Леонида в кабалистике стали настоящим открытием.

    – Издеваешься ты, что ли? Откуда я в этом разбираюсь! Чему Кузька научил, то я и повторяю! – досадливо отмахнулся Леонид.

    – А на мой взгляд – очень уверенно. Я бы никогда так ровно не расставила свечи.., – сказала Ирина, ища взглядом поддержки у Федора.

    Федор в ответ только улыбнулся, зная тонкости процесса.

    – Здесь метки стоят, – тут же выдал тайну Леня.

    Во время этого краткого диалога Кузя расставил в узлах пентаграммы маленькие тоненькие свечки черного цвета. И начал выставлять внутри пентаграммы толстые черные свечи с красной полосой внизу. Закончив, оглядел друзей.

    – Так. Встали все в круги. Не кричать, руками не махать. Из круга выйти не пытайтесь. Ир, ты первый раз?

    – Первый раз, что? – опешила Ирина

    – При освобождении демона из ловушки? – пояснил свою мысль Кузя.

    – Ох, ты Господи! Какие демоны?! А они что – видели? – Ирина переводила взгляд с Федора на Леню и Кузю.

    – Мы видели, Ир. И я, и Леня, – ответил на ее вопрос Федор.

    – Так. Стоишь не двигаешься, – вступил в разговор Кузьма, – Что бы не случилось. Обними себя руками и не шевелись. Круг достаточно широк, просто так из него ты не выйдешь. Будет страшно – кричи. Только не пытайся бежать и не размахивай руками. Лады?

    – Ир, иди ко мне в круг, я... тебя обниму, – предложил Федор.

    – Извини, Федь, все круги должны быть заняты, – вздохнул Кузя.

    Федор сверкнул на него глазами. Ирина слегка обняла Федора, прежде чем пойти в свой круг.

    Кузя достал из ножен саблю, положил рядом с кругом, но за его пределами. Достал из-за пазухи флейту. Начал играть навязчивую, повторяющуюся мелодию. При первых тактах музыки из под крышки раздался стук.

    При каждом витке повтора музыки, крышка ларца начала содрогаться. Она дергалась все сильнее и, наконец, распахнулась. Из открытого ларца появилось облако, постепенно приобретшее форму полупрозрачного странного существа с огромными когтями на лапах. Кузя спрятал флейту.

    – Как ты нашел меня?! Как ты узнал меня?! – закричал демон.

    – Я распечатал круг ловушки. Твое имя написано, – монотонно ответил Кузя.

    – Плохо! Холодно! Темно! Хочу есть! – взвыл демон.

    – Здесь нет еды, – на той же ноте ответил Кузьма.

    – Люди! Теплые! Мясо! Кровь! – завыл демон на тон выше.

    – Они под моей защитой. Они не для тебя, – тон Кузьмы был таким же, как и в начале.

    – Убью тебя! Съем твою плоть! Выпью твою кровь! Твоими мозгами нарисую врата! А из твоих костей сделаю три дудки! А потом я съем тех людей! Я съем их живьем! – продолжил возмущаться пришелец из Нижнего мира.

    – Ты много хвалишься. Сначала убей меня!

    Услышав эти слова, демон бросился на Кузю, изо всех сил ударился о грань обережного круга, отлетел от удара о невидимую границу, потерял равновесие и своими огромными когтями зацепился за оконную раму. Резко дернув лапой, он освободил когти, но при этом оконный переплет вылетел из своего места и обрушился на улицу. Резкий порыв ветра, влетев в комнату, колыхнул занавеси на окнах, пригнул пламя свечей, коснулся сабли.

    Сабля шевельнулась, повернулась на гарде вокруг своей оси и пересекла границу круга. Демон развернулся и вновь полетел на Кузю, на этот раз не встречая сопротивления. Ирина пронзительно закричала. Кузя, бывший на чеку, несмотря на оберег круга, резко отклонился назад, ловко ухватил саблю и поймал на нее визжащего демона, но тот успел задеть его длинным когтем. Из царапины на руке Кузи вытекла капля крови и почернела, свернувшись.

     Демон истаял в воздухе, с глухим стуком на паркет упали его когти. Кузя восстановил равновесие, вытянул из кармана кожаный ремешок, собрал когти и связал их ремешком, как пучок редиски.

    – Вот и все.

    Федор выскочил из круга. В руках у него был пакет для оказания первой помощи.

    – Он тебя ранил! – вскрикнула Ирина.

    – Царапина!

    Федор открыл пакет и что-то начал там искать:

    – Так, где рана?! Давай сюда руку!

    – Дай-ка мне пластырь, если у тебя есть.

    Федор достал из пакета катушку бактерицидного пластыря:

    – Есть, конечно.

    – Господи, боже мой! Федя, забирай Кузю, а нам с Леней надо быстрее все в порядок приводить и убираться отсюда! – воскликнула Ирина.

    – Ир, я в порядке, а что за спешка? За десять минут уберемся и уйдем, – рассудительно заметил Кузя.

    – Через десять минут мы будем объясняться с нарядом ОМОНа!

    – Да откуда ОМОН-то явится? – удивился Федор.

    – Федя, здесь все жильцы, будто в НКВД всю жизнь служили – чуть что – звонят в милицию, – пояснила Ирина, – А я, как девчонка, закричала! Я так испугалась за тебя, Кузенька!

    Леня не принимал участие в разговоре, все это время быстро убирая в секретер свечи, заталкивая в него еще горячие жаровни.

    – Все готово, Ир. Не паникуй. Кузь, ларчик можно в руки брать? – спросил Леня, закрыв тумбочку.

    – Можно. Ир, не плачь, уйдем по крышам. Жалко, квартиру не сможем опечатать.., – вздохнул Федор.

    – Опечатаем! Я же знала, что делаю, написала квиточки!

    Выскочив из квартиры, Ирина и Федор стали наклеивать бумажные полоски. А Леня с Кузьмой и ларчиком ушли вверх по лестнице. Закончив опечатывать квартиру, они тоже пошли вверх. Дверь квартиры напротив вновь скрипнула. На самом верху они выбрались на чердак, затем на крышу и по пожарной лестнице спустились с другой стороны дома, перешли улицу, где стояла машина Федора, уселись в машину и отъехали. Навстречу им попался наряд милиции с мигалкой.

    – Вот те раз! Уже приехали...

    Кузя неожиданно начал тяжело дышать, затем тихим голосом сказал:

    – Федь, мне плохо.., – обмякнув, он скатился под ноги Лени, сидевшему рядом с ним на заднем сиденье «Хаммера».

    Леня ловко подхватил друга и положил его рядом собой:

    – Федь, что делать-то?!

    Федор в ответ сказал то, что при женщине говорить вовсе не стоило, вывернул руль и помчался в сторону ближайшей больницы.

Глава 15.

    Доставив Кузьму в больницу, друзья разделились – Федор повез Ирину домой, а Леня пошел к Оксане.

    Леонид открыл дверь в квартиру. В квартире стояла странная, тревожная тишина. Леня прислушался, но ничего не услышал. Совсем ничего. Именно это и насторожило бывшего спецназовца.

    У самой двери, дожидаясь отправки на дачу, стояли недавно купленные им принадлежности для камина. Леня, не звякнув ни одной железкой, вытащил из сверка кочергу и, совершенно бесшумно, даже не прошел, а переместился, по коридору к двери в гостиную. Прислушался. Ничего. Осторожно открыл дверь.  И тут он увидел ужасающую картину – Оксана лежала на ковре в гостиной, а над ней наклонилось странное существо уже почти нечеловеческого облика. От Оксаны к этому существу тянулась голубоватая субстанция.

    С диким криком Леонид прыгнул вперед и оттолкнул нежить. Это ему удалось. Но нежить, гадко улыбнувшись мертвыми глазами, развернулся и легким движением ударил Леню в грудь. От удара у Лени подкосились ноги. Существо, потеряв интерес к бывшему десантнику, снова склонилось над Оксаной.

    Леонид, собрав все силы, встал на ноги и, перехватив поудобнее кочергу, подскочил к чудовищу и мощным ударом почти полностью снес нежити голову. Подвывая, чудовище подхватило то, что осталось от головы и выскочило в окно. Пошатываясь, Леонид подошел к окну. Несмотря на третий этаж, существо дробным бегом удалялось от дома, держа голову руками. Леонид грязно выругался.

    – Господи! Леня? Где Валера? – беспомощно произнесла Оксана, приходя в себя.

    Леонид оторвался от окна и помог Оксане встать и усесться в кресло.

    – На тебя напал какой-то странный мужик, я ему кочергой проломил башку и, – неуверенно добавил, удивленный своими собственными словами Леонид, – ...он ушел...

    – Это был мой муж...

    – Кто?! Он же вроде...

    – Знаю, знаю,...Так все подумали! Ты видел его глаза??!!! Он пришел за мной. Но тут мне сделалось плохо.., – Оксана закрыла лицо рукой.

    – Если бы не видел, решил бы по твоим разговорам, что ты спятила. Но эту тварь я видел реально и он мне тоже заехал. Но это уже не твой муж, это ходячая оболочка. Когда я влетел на твой крик, он тащил из тебя жизнь.

    – Он – мой муж! Он всегда боготворил меня и не мог пальцем тронуть меня, пылинки сдувал, ревновал...ты не знаешь! Скорее всего ты обидел его, когда он приводил меня в чувство! Он наверно в больницу пошел, я догоню его!

    Оксана попыталась встать, но Леонид, упрямо тряхнув головой, удержал ее.

    – Дурочка! После такого удара кочергой, здесь должна была быть лужа, нет – море крови! Где она!? И скажи мне, твой муж часто уходил на работу, выпрыгивая через окно??? А!?

    Оксана притихла. Вдруг женщина разразилась слезами, и Леонид тоскливо вздохнул. Он попытался обнять ее, но она отстранилась от него, брезгливо поморщившись.

    – Я тебе противен? Ты не хочешь даже дотронуться до меня? – с горечью спросил Леонид.

    – Да, ты мне противен, то есть не противен, нет...Спасибо тебе, конечно...Но сейчас я хочу, чтобы ты ушел. Я тебя ненавижу! Всю свою жизнь я любила только мужа, он был красив, умен, образован...Ты – тупое грубое создание! Посмотри на себя в зеркало!!! – сумбурно и не понимая, что говорит, набросилась Оксана на не ожидавшего такого отпора Леню.

    – Ясно, можешь не продолжать. Но уйду я только под утро. Я посижу на кухне, если ты не против. Вдруг опять явится. Надо будет Федору рассказать. Он у нас главный по паранормальным явлениям. А пока, хочешь ты того или нет, я останусь.

    Леонид не дал ответить злобно глядящей на него женщине и быстро ушел на кухню. Он слышал, что она заперла дверь в квартиру, поплакала еще немного, тихо, как котенок, потом легла. Всхлипывания ее он слышал еще часа два. Затем она замолчала. Он, войдя к ней, увидел, что она спит с кочергой в руках.

    Улыбнувшись, он лег рядом с ней на пол и подумал: «Как пес».

    Наутро Леня тихо встал, не смея поцеловать спящую Оксану, легонько погладил ее по голове и бесшумно ушел.

    Оксана открыла глаза. Она тоже не спала.

    Пять месяцев назад.

    В секретной лаборатории, оборудованной по последнему слову техники, шла обычная, только на первый взгляд, казавшаяся хаотичным мельканием, работа. В свете бестеневых ламп странно мигали огоньки приборов, периодически раздавались свистящие или шипящие звуки.

    На операционном столе, в центре комнаты лежал Кирилл Костромин. От него к аппаратам искусственной жизнедеятельности тянулись трубки и провода. Ирина, к сожалению, оказалась не права – он действительно был мертв. Все аппараты, подключенные к нему, работали, показывая прямые линии – нет пульса, нет деятельности мозга, нет дыхания, нет давления. Около стола на стойках висели шесть или восемь капельниц с разноцветными жидкостями. В вены на руках и ногах полковника были воткнуты их иглы.

    Вокруг него неторопливо, но сосредоточенно перемещался медперсонал – высокие спортивного сложения мужчины в халатах фисташкового цвета. Кто-то снимал показания с приборов, кто-то осматривал кожу на его руках, кто-то акупунктурной иглой колол его в пальцы ноги. Один из врачей развешивал на светящейся панели рентгеновские снимки, другой, на соседней панели, развешивал томограммы.

    В помещение лаборатории вошли два человека в белых халатах – низенький полноватый врач и генерал Звонников, названный отец Кирилла.

    – Мы еще неделю назад извлекли Костромина для исследований, – продолжил врач мысль, начатую за пределами лаборатории.

    – А... это не вредно... Ведь когда он полностью разморозится, он не начнет.., – замялся Звонников.

    – Нет, – понял его мысль врач, – он не начнет разлагаться. Мы приняли тогда все необходимые меры. Он был законсервирован в самые первые минуты после смерти, а потом подвергнут глубокой криообработке.

    – А он будет что-нибудь помнить? – задал Звонников самый главный вопрос, за ответом на который он собственно и пришел сюда.

    – Это очень интересный вопрос. По моему убеждению – нет. Он будет помнить только момент своей смерти. Правда, несколько моих коллег думают, что его мозг был способен накапливать информацию еще какое-то время... но я так не считаю.

    Врач подошел к панели с томограммами, снял  с нее карточку. Звонников поморщился, глядя на меленькие картиночки словно нашинкованных органов.

    – Мозг сохранился прекрасно, – врач протянул карточку генералу, но тот только руками развел, – Никаких изменений от криообработки! Знаете, Алексей Михайлович, даже жалко, что так мало необратимых изменений. Коллеги скажут, что эксперимент недостаточно чистый.

    – Ну, знаете.., – начал Звонников, но затем передумал и продолжил совершенно другим тоном, – Нам, военным попроще – работает и ладно. Главное, что бы опыт удался. Когда будете оживлять?

    Врач пожал плечами:

    – Процессы реанимации идут уже три дня. Мы не стали дожидаться полной разморозки тканей, да это и не к чему...

    – И как долго это продлится?

    – До полного завершения цикла, – исчерпывающе ответил врач.

    Генерал только глаза закатил. В это время кто-то из медперсонала подошел к говорящим, но приблизиться не решился. Врач сделал приглашающий жест рукой.

    – Показания в норме, – по военному четко доложил медик, – Через пять минут начнем вводить третью часть электролитов, чтобы потом сразу перейти к спазмолитикам.

    – Эластичность достигнута?

    – Достигнута. Ткани очень хорошо восприняли силиконовую группу.

    – Прекрасно, – сказал врач и повернулся к Звонникову.

    – Минут через пятнадцать мы сможем сказать, будет ли он мобилен.

    – Мобилен? – Звонников удивился, – То есть, он не... оживет?

    – Оживет? – в свою очередь удивился врач, – Да вы мечтатель! Конечно, нет. Но он сможет двигаться, исполнять команды, выполнять сложные приказы. Просто идеальная боевая машина.

    – Вы меня не поняли! Мне сначала сказали, что его личность безвозвратно утрачена, а позавчера кто-то из ваших коллег поймал меня в коридоре и долго мне внушал, что весь эксперимент неэтичен, что Костромин все это время находится в состоянии какого-то стасиса, и когда мы вернем к жизни его тело, его сознание тоже вернется... Я не мог от него избавиться минут десять!

     – Нет. Это все ненаучные бредни. Бредни. Смерть мозга я констатировал лично.

    Звонников вздохнул и задал еще один, важный для него, вопрос:

    – Константин Ильич, а если бы не мое распоряжение, его возможно было бы спасти?

    Врач пожал плечами:

    – Ну, как минимум, можно было попытаться. Он же не был смертельно ранен. Просто истек кровью.

    Пока они разговаривали, медики продолжали свои манипуляции. Вдруг, в каких-то приборах раздались резкие щелчки, и возник звук сердечной деятельности в кардиографе.

    – О! Сердце забилось! – обрадовался врач.

    Постепенно начали оживать другие приборы. По телу Костромина прошло несколько судорог.

    – Прекрасно! Просто идеально. Все реально работает! Какой великолепный материал...

    – Жалко, что никого другого в тот момент не случилось! Надо же было так срочно! – покачал головой Звонников.

    – Вы меня просто поражаете! Из-за вашей сентиментальности мы бы без финансирования остались! Нужно было действовать точно по графику! – раздраженно ответил врач.

    Звонников, качая головой, сказал:

    – А ведь это он привез с Алтая тот самый рецепт.

    – Вот и стал первым экземпляром. Довольно забавно! – пожав плечами, сказа Константин Ильич.

    Неожиданно, Кирилл резко сел на столе. Несколько стоек с капельницами с грохотом упали на кафельный пол. Медики вокруг него остолбенели от изумления. Кирилл поднес руку к лицу. Протер лицо и судорожно вздохнул. Затем медленно-медленно, как в замедленной съемке, он оглядел лабораторию, сфокусировав взгляд на Звонникове. Кирилл зашевелил губами, пытаясь заговорить, но слов слышно не было.

    Наконец, он хрипло закашлялся и позвал:

    – Ан.. ре.. Миай... лови...

    – Он меня узнал! – тоненьким от испуга голосом пропищал Звонников, – Константин Ильич, вы же говорили!

    Врач отстраненно ответил:

    – Странно. Значит, какая-то часть сознания сохранилась...

    Кирилл переводил взгляд с одного на другого. Один из медиков протянул к нему руку. Кирилл позволил взять себя за руку, внимательно посмотрел на него. Тот  взял шприц, но Кирилл блокировал руку со шприцом. Другой медик резко схватил его за другую руку, Кирилл вырвался, соскочил со стола, повалив остальные капельницы, почти упав при этом, но выровнялся и твердо встал на ноги.

    Медики бросились на него, но он легко уклонился от их ударов и раскидал их. Кто-то попытался сделать ему инъекцию, но он легко ушел от иглы, удар иглой достался другому, несчастный упал на пол, захрипев и забившись в конвульсиях, затем перестал подергиваться, его глаза закатились.

    Врач закричал на всю лабораторию:

    –  Нет, нет! Он необходим невредимым! Это бесценный материал!

    Кирилл вытащил из вены иглу, поднял с пола стойку с капельницей и ей, как дубинкой, уложил оставшихся медиков. Медленно подошел к оставшимся в живых Звонникову и врачу. Звонников выхватил револьвер.

    – Не подходи!

    – Я все помню.., – улыбнулся Кирилл, улыбка вышла страшная, – Не бойтесь, Андрей Михайлович...

    Звонников слегка отступил, но опустил руку с револьвером. Кирилл, не меняя позы, повернул голову к врачу.

    – Кирилл Андреевич! Вы...  помните меня?

    Кирилл кивнул:

    – Конечно, Константин Ильич... Вы позволили мне умереть... С разрешения Андрея Михайловича...

    Неуловимым движением, стойкой от капельницы, он ударил Звонникова в горло, левой рукой перебив трахею врачу. Оба, уже мертвые, упали к его ногам.

    Кирилл помолчал, затем произнес:

     – Вот видите. Бояться нечего. Это вовсе не страшно... Когда быстро...

    Он бросил стойку от капельницы на пол, повернулся спиной к только что убитым им людям и пошел искать какую-нибудь одежду. Найти удалось только хирургический халат, но Костромин надел его и вышел вон из лаборатории, что столько лет была его могилой. Из многочисленных порезов, ссадин и проколов иглой у него сочилась кровь и заливала ткань темно-зеленого халата. Он не обращал на это внимания. Его единственной мыслью было найти Ирину. Хотя бы попрощаться с ней, если ему не суждено жить, просто еще раз увидеть жену...

    Он выбрался из-под земли, оказался в коридоре давно заброшенного завода, побрел по нему, ища выход на поверхность. По его лицу тек липкий холодный пот, заливая ему глаза, он, как заведенный, вытирал его тыльной стороной ладони. Ноги его почти не держали. Быстрота и сила, только что позволившая ему убить почти двадцать человек, оставили его. Наконец он упал на колени. Ища опору, он прислонился к стене. Его бил озноб, и он безуспешно пытался согреться, обхватив себя руками. Он постепенно принял позу эмбриона лежа у стены, на груде битого щебня.

    В тишине пустого коридора стали слышны шаги. Кирилл слышал их, но ничего не мог с собой поделать. Он понимал, что его оживили не полностью, но был рад этому. Пусть он хотя бы умрет человеком, а не бессмысленной бездушной машиной.

    Он прочел рецепт, перед тем, как отдавать его Звонникову и ужаснулся, поняв, к чему это может привести. В твердой решимости не допустить создания армии воинов-зомби Кирилл подделал несколько иероглифов, заставив несколько фраз изменить значения на противоположные. Теперь рецепт не содержал эликсира бессмертия, а только рецепт временного оживления умершего. Кирилл знал, что ему осталось восемь-десять часов. Но кто-то шел по коридору, в котором лежал Кирилл и вся его животная сущность выла и извивалась, цепляясь за жизнь, тогда как человеческая желала только одного – сохранить честь. От переохлаждения Кирилл вновь впал в кому.

     Три фигуры в балахонах, наподобие средневековых, подошли к Кириллу и подняв его с пола, понесли назад, в лабораторию смерти.

    Разгромленная Кириллом лаборатория за время его отсутствия была вновь приведена в порядок, приборы были на своих местах, тихо шипели аппараты. Трупы были свалены в куче в углу.

    Три фигуры в серых балахонах и одна в ослепительно белых одеждах стояли, рассматривая тела Звоникова и врача, что были положены отдельно. Наконец фигура в белом откинула капюшон с лица. Это была женщина. Та самая женщина с которой Федор танцевал в своих снах, та самая, что была изображена на его амулете. Анна.

    Она спокойно смотрела мертвые тела и показала на врача и генерала:

    – Этих поместить отдельно и оживить, как положено. Они могут нам понадобиться.

    Один из одетых в серое, почтительно спросил:

    – Остальных – в простых зомби?

    Анна кивнула:

    – Да. Рецепт эликсира нашли?

    Второй быстро закивал головой:

    – Да, Видящая. Нашли.

    Анна вздохнула:

    – А где тот, кого они оживили?

    Второй зачастил:

    – Его сейчас приводят в себя. Там не были завершены кое-какие процедуры. Придется постоянно поддерживать в нем жизнь с помощью временных мер.

    Анна вновь накинула капюшон:

    – С одной стороны это и хорошо. Он будет постоянно под нашим контролем... И поможет нам уничтожить Хранителя, нельзя упустить такой шанс.

    Кирилл очнулся от забытья. Кто-то протирал ему виски и сначала он подумал, что он вновь в лаборатории на операционном столе, но нет, он был на больничной койке. Над ним склонилось плохо различимое лицо в сером капюшоне.

    – Очнулся? Хорошо! С тобой будет говорить Видящая!

    Кирилл, не желая показать свою слабость, сел на больничной койке, а затем, собравшись с силами, встал на ноги.

    Повернув голову, он посмотрел на Видящую. Его глаза, на мгновение, расширились. Он узнал женщину, что была нарисована на оборотной стороне талисмана Федора Беляева.

    Анна, между тем, не заметила замешательства Кирилла или приписала его недомоганию после оживления.

    – Тебя оживили... неправильно. Ты и сам, это, наверное, понял. Но у нас есть средство, которое может помочь тебе остаться в живых. Навсегда.

    Кирилл хотел сказать: «Вы хотите сделать меня бессмертным?», но промолчал.

    Анна, между тем, продолжала говорить:

    – Ты должен будешь решить три простых задачи. Ты предоставишь нам Хранителя города и эликсир бессмертия, что он разработал вместе со своим ведьмаком. Ведьмака – убьешь.

    Кирилл с трудом разлепил губы:

    – Простых?

    Анна пожала плечами:

    – Для тебя – да. Ты всю жизнь этим и занимался – крал людей и информацию. Убивал. Но запомни – Хранитель нужен мне живой и невредимый. Мы дадим городу нашего Хранителя.

    – А вы не боитесь, что я воспользуюсь эликсиром и пошлю вас всех... подальше? – тихо и хрипло спросил Кирилл.

    – Нет, не боимся. Запомни, живым и невредимым. Тогда эликсир, Ирина... новая жизнь... Вдали от нас, ото всех. Там где ты захочешь...

    Кирилл несколько мгновений напряженно думал. Затем кивнул головой:

    – Я сделаю это... Но только это, не более того.

    Анна кивнула:

    – Ты сделаешь, то, что я приказала. А это, чтобы ты не умер до тех пор, пока выполняешь мою волю.

    Один из одетых в серое, подошел и сделал Кириллу укол ярко синей жидкости. Анна кивнула и повернувшись, пошла прочь, вполголоса говоря своей свите, так, чтобы этого не слышал Кирилл:

    – Ну, вот! Теперь ненавистный рыцарь, эта глупая и слишком добрая птица, будет повержен. А этот бравый офицер, как только выполнит свою миссию, должен быть уничтожен вместе с Хранителем. Порядок восстановит в городе свои права.