Текст книги "Трафарет вечности (СИ)"

Автор книги: Элла Аникина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

    – Счастливо оставаться! Выберешься, приходи в усадьбу, потолковать хочу! – крикнул Федор уже издали.

    Вечером в усадьбу пришел кузнец и о чем-то долго толковал с управителем. Управитель бранил кузнеца и пытался прогнать, но кузнец твердо стоял на своем. На шум перебранки, что велась шепотом, что бы не потревожить барина, вышел Федор.

    Ни управитель, ни тем паче кузнец, не знали, что Федор слышал, как мыши в саду шуршат, а уж человеческие голоса понимал, если хотел, на версту вокруг.

    – Что стряслось?

    – Ничего, Ваше Сиятельство, не стряслось, кузнец, дурак, со своими глупостями явился!

    Кузнец, на голову возвышавшийся над Федором, стоял с опущенной головой, теребя в руках шапку.

    – Петро из лесу вернулся? – спросил Федор.

    Потрясенный кузнец поднял глаза на Федора:

    – Ваша милость ведьмачонка маво в лесу видали?!

    – Ты как разговариваешь с барином, скотина?! – налетел на него приказчик, но Федор небрежным жестом велел тому умолкнуть.

    – Видел его в лесу. Он до сих пор не пришел?

    Кузнец только затряс головой, нет, мол, не вернулся.

    Федор повернулся к управляющему.

    – Невидимку вели седлать.

    Невидимку оседлали мгновенно. В этот раз, твердо предупрежденная Федором, кобыла не показывала своей истинной природы.

    Выехав из ворот усадьбы, Федор пустил кобылицу в галоп:

    – Чертово место чуешь?

    – Чую. Разбудил ты лихо, хозяин.

    – Что там?

    – Лешак проснулся, болотника разбудил. Мне куда – на поляну или человека из трясины вытащить сначала?

    – Сначала человека, – согласился Федор, ругательски ругая себя за то, что не проследил за тем, что делал мальчишка, чтобы освободиться от чертовых пут.

    Петро ухитрился зацепиться за огромную поваленную ель, что росла на краю большой вадьи, куда завел его болотник. Федор соскочил с Невидимки и приказал:

    – Вытащи его!

    Невидимка встряхнулась, стала ниже, шире, стала похожа на смесь пантеры и ящерицы, отрастила себе пару рук и, ужом скользнув по еловому стволу, ловко выдернула паренька из болотной жижи. Та только чавкнула смачно, но добычу отдала. Невидимка скользнула обратно к Федору и бросила мальчишку около его ног. Федор протянул к нему руку:

    – Поднимайся!

    Петро взял протянутую руку и, пошатываясь, встал.

    – Благодарствую.

    – Не стоит. Как же ты так заплутал? Я думал, ты справишься.

    – Ваша милость четыре нити накинули. Я больше трех никогда не развязывал.

    Федор понимающе кивнул.

    «Ведьмины» или «чертовы» нити, завязанные в узлы, составляли основы таких мест. Три мира, не перемешиваясь, мирно сосуществовали параллельно, в виде единого целого, держась друг за друга вот такими узлами. В принципе, для Федора было достаточно просто с этой поляны перейти в мир Первых или подняться в Верхний. Федор с интересом смотрел на мальчишку, который понял принцип работы этого сложного механизма, ориентируясь только на свою интуицию и магическое чутье.

    – Пойдешь ко мне в ученики?

    Петро весь подобрался и, исподлобья посмотрев на Федора, спросил:

    – А разве ты возьмешь, раз я от чарусника не ушел?

    – Возьму. Я же тебя учить беру, а не у тебя учиться.

    – Пойду, коли Ваша милость не шутит.

    – Уж какие тут шутки.

    – Пойду.

    Федор кивнул и махнул Невидимке:

    – Поехали!

    Невидимка подошла уже в форме кобылицы. Федор подсадил Петро на круп, вскочил в седло, и они помчались в имение.

    У легкого на подъем Федора два дня ушло на то, что бы по всем правилам составить и оформить бумаги для семьи Петра Кравченко. Он давал им волю, переводя в купцы второй гильдии, и дарил пятьдесят десятин земли. Свое решение о купечестве он объяснил просто:

    – Мальчишку в университет отдавать. А он кто? Крестьянин?

    Кузнец только кланялся барину в пояс, трясясь от страха, что тот сейчас засмеется да скажет, что это он пошутил так, весело. Понять, за что ему через старшего, помешанного сынка, такой прибыток, кузнец не мог, да и не пытался. Мало что у барина в голове? Уложить бы в своей башке, что он, жена, трое его сыновей и дочка – теперь вольные да богатые.

    Через три дня Федор и его новый ведьмак, будущий прадед Кузьмы, отправлялись в Санкт-Петербург.

    Федор встряхнулся и прогнал видение памяти.

    – При необходимости, процедуру окрашивания препарата можно повторить до восьми раз. Прошу вопросы.

    Студенты зашуршали, находя нужные вопросы и задавая их по мере своих сил. Федор ушел, вполне довольный сегодняшней лекцией.

Глава 22.

    Большая комната в полуподвале дома Кравченко испокон веков была определена под алхимическую лабораторию. Она была обставлена старой мебелью вперемежку с дорогим лабораторным оборудованием. В одном стоял углу небольшой, но очень изящно сделанный перегонный куб над алхимической печью, облицованной зелено-синей плиткой.

    На одной из стен висели полки из темного дерева. На одной из полок стояли тигли, на другой – лежали пилки, костяные заготовки, деревянные болванки и прочие мелочи для резьбы по кости. На третьей полке плотно стояли банки с какими-то травами, подписанными висящими ярлычками. В большом шкафу, у другой стены, стояли старые книги, нужные здесь больше, чем в библиотеке.

    В комнате стояло два стола. Один стоял под окном, что располагалось у самого свода потолка. На нем всегда, сколько помнили и Федор и Кузьма, высилась гора книг, ровным слоем были навалены миски, плошки, реторты, кристаллы, жеоды, доски с энтомологическими коллекциями и гербариями.

     Второй стол всегда стоял в центре комнаты. Он был чисто выскоблен, на нем  аккуратными рядами стояли в несколько рядов колбы с добытыми ингредиентами, разложены химические реагенты, расставлена лабораторная посуда и инструменты. В центре стола располагалась жаровня на высоких ножках, справа – одноплечные весы с очень тонкой шкалой. Три реторты на высоких ножках стояли с другого края стола. Там же стояли фарфоровые ступка с пестиком, водная баня и обратный холодильник. Справа лежал написанный от руки листок бумаги.

    Федор зашел в комнату, и, окинув одобрительным взглядом стол у окна, спросил:

    – Ты когда-нибудь стол убираешь?

    – А там порядок, – пожал плечами Кузя, – Все на своих местах. Если я сейчас разберу на столе, то ничего не найду еще полгода.

    Федор понимающе кивнул:

    – Как у меня. Ну, приступим?

    – Приступим. Бери ступку, растирай шалфей.

    – Сколько? – уточнил Федор.

    – Сколько рука возьмет. Нужно не меньше четырех каратов перетертого в пыль порошка.

    – Весь или траву? – еще раз уточнил Федор.

    – Весь.

    Федор подошел к полке с банками, взял одну из них, подошел к столу, достав несколько травинок и тщательно их разломав, бросил в ступку. Затем он закрыл банку и отнес ее назад на полку. Вернувшись, начал растирать траву в порошок.

    Кузя в этот момент разжег огонь в печи под перегонным кубом, зажег огонь под жаровней, налил из большой бутыли прозрачную жидкость в две большие чаши, и поставил их на стол.

    – Будем делать сразу оба, – сказал Кузя.

    – Да мне-то, хоть три.., – пожал плечами Федор, – Я очень посредственный фармацевт.

    – Ха, а я вообще не фармацевт. Я – палеонтолог, ты помнишь?

    Федор, сосредоточено растирая траву в ступке, укорил своего молодого друга:

     – Кузя, ты зря к словам придираешься... Ты в своей жизни сколько зелий сотворил? А я только в мединституте препараты составлял.

    – А... дома?

    – А придворные алхимики на что? Вот уж чему меня не учили, так это алхимии. К счастью... Ладно, в пыль, это как?

    – Никогда не убирался? Пыль не видел?

    – Остряк. Может, это аллегория какая.

    – Я этих аллегорий от тебя столько натерпелся! Каждое второе слово – аллегория. Так, теперь слушай, тут инструкция, когда будем делать, нужно молчать, аки пни. Ни звука. Я себе рот всегда завязываю.

    – А мне так кляп надо вставить. Я обязательно что-нибудь скажу.

    – Прочти еще раз, полную расшифровку на человеческий язык...

    – А за каким хреном я шалфей в пыль перетираю? – возмутился Федор, – Там же про него ни слова?

    – А пыль с безоарового камня чем собирать будем?

    – Пылью шалфея?

    – Именно. Это был первый рецепт. Теперь второй.

    – Тот, что черт-те с чем?

    – Именно, – согласился Кузьма, – Читай.

    Федор кивнул, пробегая глазами документ. Кузьма вполголоса бубнил рецепт по своему экземпляру.

    – Как только отвар станет черного цвета влить в настой семнадцать капель, – тут Кузя запнулся, – крови сироты потерявшего мать и не знавшего отца, и добавить сок из нашинкованных листьев вербены, – некоторое время Кузьма тоже читал молча, – Если зелье станет прозрачным, то все получилось как надо.

    – Если нет, пропали ингредиенты? – оптимистически спросил Федор.

    – Именно. Поэтому я и разделил на пятьдесят частей каждый ингредиент. Хоть раз да получится.

    – Хм... Мудрый  ты...

    – Предусмотрительный, – поправил друга Кузьма. Так. Теперь начинаем работу. Руки бережем, как только тебе что-то не нравится, окунаешь их в эту воду. Она поможет. Вот повязка –  завязать рот.

    Кузьма показал на две ленты, лежащие на краю стола.

    – Вообще-то должно получиться, – подбодрил друга Кузьма. Сознание того, что он хоть что-то делает лучше, чем Федор, наполнило его какой-то собственной значимостью, – Здесь нет сложной палегинезии...

    – Ты слова-то поцензурнее выбирай? Я вообще терминов не помню. Это же когда было... Последний раз меня пытались чему-то научить лет пятьсот назад...

    Кузя хихикнул:

    – И?

    – Пожар потушили, – ответил Федор, помолчав добавил, – Через три дня.

    – Врешь ведь! – захохотал Кузьма.

    – Да нет... Ну, может, через два... Но день горело синим пламенем и тушить начать не было никакой возможности. Хорошо, хоть на отшибе все это стояло.

    – И?

    – Мамы в тот момент не было, к ее приезду уже построили новую башню, а алхимику я новый дом подарил в городе, так что она меня даже похвалила за то, как я хорошо о замке и подданных забочусь. Кстати да, хорошая лаборатория получилась, там новые разные штуки я поставил. Все алхимики придворные в экстазе были. Но это все так... мелочи. Ты мне объяснишь, что за слово ты вымолвил?

    – Обязательно, – кивнул Кузьма, – Палингенезия – алхимический термин, означает созидание души эликсира.

    – Так что нам повезло, не придется еще и душу созидать?

    – Да, – кивнул Кузя, не совсем понимая, куда клонит друг.

    – Я разочарован. У нас будут бездуховные эликсиры...

    – Да, кляп реально необходим, – вздохнул Кузьма, – Значит так. Пыль получилась?

    – Вот, смотри.

    – Годится, – кивнул ведьмак, – Смотри – вот ступка для размельчения рога тритона. Когда начнем действовать – будешь его толочь. Ясно?

    – Ясно! – после этого слова они взяли широкие плотные ленты и завязали друг другу рты.

    Кузя, взяв безоаровый камень, положил его в центр куска черного полотна. Посыпав его порошком шалфея, тонкой кисточкой начал совершать осторожные круговые движения. При этом от камня начала подниматься струйка пыли и под «командованием» кисточки падать на весы. Маленький водоворот пыли становился все слабее, но Кузя подсыпал еще порошкового шалфея, и поток вновь усилился.

    Федор в это время сложной многочленной ступкой растирал в пыль рог тритона. Когда результат его удовлетворил, он протянул ступку Кузе. Тот отрицательно замотал головой – мельче! Федор продолжил перетирать пыль.

    Кузя аккуратно пересыпал с весов в специальную чашу пыль безоарового камня, добавляя в нее несколько крупинок из колбы, стоящей на столе. Посмотрев на Федора, сделал ему знак – давай! Федор протянул ему ступку – Кузя взял рог тритона и тонкой струйкой насыпал в чашку. Вспыхнуло жаркое пламя, и Кузя, тут же, накрыл чашу крышкой.

    Они работали в течении нескольких часов, общаясь только знаками. Первый эликсир оказался готов довольно быстро, Федор укутал его и поставил в специальный горшок, что бы тот томился.

    Затем они, перейдя к печи, начали варить ингредиенты, необходимые для второго эликсира. Несколько раз у них ничего не выходило, эликсир прозрачным делаться не желал. Удалось это только с шестой попытки.

    Они посмотрели друг на друга, усталые, но довольные и сняли повязки.

    – Ох! Кажется.., – Федор сладко потянулся.

    – Это точно! – согласился Кузьма, – Пошли обедать.

    – Ужинать, – Федор указал на окно.

    За окном уже сгустились сумерки.

    – Обедать и ужинать.

    – И в душ!

    – Вот те раз! А сауна на что?

    – Да! Забываю, что у тебя люкс!

    – Вот именно! – приосанился Кузьма.

    По дороге на кухню Федор включил мобильный. Тут же раздался звонок.

    – Слушаю.

    – Федор Михайлович! – раздался голос Лидии Алексеевны, старшей медсестры отделения, где сейчас лежал Леня, – Это из реанимации. Спиридонова решено отключать. Завтра с утра. Вы просили предупредить, если что...

    – Спасибо, Лидочка... Я... решу...

    Закрыв телефон, трясущимися руками попытался засунуть его в карман. Получалось плохо.

    – Что случилось? – Кузя тревожно посмотрел на друга.

    – Леньку отключают завтра с утра.., – Федор закрыл глаза.

    – До утра не остынет.., – задумчиво ответил Кузя.

    – Ты с ума сошел? Черт знает, что мы сотворили, а ты хочешь это попробовать на Лене? – Федор возмущенно уставился на друга.

    – Ты думаешь, может быть значительно хуже? – резко спросил Кузя.

    – Ничего я не думаю! – отмахнулся Федор, – до утра бы успеть.

    Ранним утром Федор и Кузя зашли в палату к Леониду. За дверью осталась встревоженная медсестра. Федор сделал успокаивающий жест и зашел внутрь. Плотно закрыл за собой дверь. У кровати Лени, на стуле, крепко спала Оксана.

    Кузя вопросительно посмотрел на Федора. Тот спокойно кивнул головой. Хотел бы он чувствовать в этот момент такое спокойствие!

    – Ну, Господи, благослови! – перекрестился Кузьма.

    – С Богом, – вздохнул Федор.

    Кузя достал из кармана халата уже заряженный одноразовый шприц и сделал Леониду укол. Затем он аккуратно спрятал шприц в карман. Некоторое время, показавшееся друзьям вечностью, ничего не происходило. Затем у Леонида выровнялось давление, стабилизировались сердечные сокращения, он начал самостоятельно дышать. Медленно открыл глаза.

    Увидев Федора и Кузьму, он зашевелился, пытаясь что-то сказать. Федор придавил его губы пальцем.

    – Даже не думай ничего говорить! Просто лежи! Все теперь будет хорошо! Спи! Оксана здесь, с ней все в порядке...

    Леня одними глазами повернулся к Оксане, посмотрел на нее, глубоко вздохнул, веки его отяжелели, он попытался бороться, но не смог, закрыл глаза. Через несколько мгновений его дыхание выровнялось, он заснул. Федор выключил аппарат и посмотрел на показания приборов. Пульс, сердце, легкие были стабильны. Федор и Кузя тихонько вышли.

    В кабинете для занятий по гистологии было все как всегда. На стенах висели плакаты с разными клеточными тканями. Десять студенток сидели за лабораторными столами, каждая смотрела в свой микроскоп. Федор неторопливо прохаживался между столами, полностью на автопилоте, проговаривая очередную порцию теории нынешнего практического занятия:

     – Артериолы, в свою очередь, отличаются характерной исчерченностью стенок. Она обусловлена ядрами гладких мышечных клеток, которые лежат поодиночке и как обруч обхватывают сосуд. Светлые, удлиненные, расположенные вдоль оси сосуда клетки – это клетки эндотелия. На препарате вы должны ясно заметить места отхождения капилляров от артериол и места впадения капилляров в венулы. Между сосудами видны ядра  рыхлой волокнистой соединительной ткани.

    Зазвенел звонок. Студентки даже не шелохнулись, ожидая новой порции мудрости из уст доктора.

    – Необходимо научиться различать эти три типа мелких кровеносных сосудов.., – бестрепетно продолжил Федор, –  Все свободны. До следующей встречи по расписанию. Через два практических занятия у вашей подгруппы зачет... Я буду безжалостен.

    В ответ на это раздались сдавленные смешки. Федор только рукой махнул и вышел из кабинета. Студентки, не спеша, прекратили наблюдения, и потянулись сдавать препараты.

    Когда, после занятия, Федор зашел на кафедру, у окна, у огромного аквариума с рыбками, стояла Алла Александровна, тоже преподавшая гистологию в университете.

    Эффектная, давно уже не молодая женщина, она тщательно скрывала свой возраст и даже Федор, знавший ее уже лет сорок, не имел представления о том, какой же именно юбилей празднует она каждый год.  Она мрачно курила сигариллу на длинном мундштуке, сбрасывая пепел в аквариум.

    – Алла Александровна! Ты думаешь, они от этого подрастут и их можно будет съесть?

    – Ага! Минеральная подкормка. Вот я понимаю у них – жизнь.

    – Скучно им...

    – Да уж, скучно! Пушкин подрался сегодня с Диогеном и откусил ему полгубы. А Кант сдох и кончил бы свой жизненный путь в жизнь в унитазе, но патологи утащили его для вскрытия. По-моему, они просто извращенцы... Вскрывать рыбку, просто зверство.

    Федор, мрачно кивнул, и, разглядывая рыбок, сказал:

    – Ага! И заразил Гегеля глистами! Герцена я советовал бы отсадить от остальных!

    – Это еще почему?

    – Cпит все время. Подслушивает, что другие рыбцы бормочут... Не иначе воду замутить задумал. Ему нужны витамины, да и лишние глисты ему не нужны, революции тоже...

    – Это что... Блаватская опять беременная!

    – Вот интересно, от кого! Они же все разных видов...

    – Кто бы знал! Мутантов каких-нибудь родит...

    Алла, отвернувшись от рыбок, посмотрела в окно и озадаченно сказала:

    – Ой! Я, кажется, схожу с ума! Посмотри, Федор Михалыч! Только недавно Паша оперировал спецназовца в больнице, которого доставили из Чечни, того обгорелого, помнишь? Ну, того, у которого нет родственников... Так он умер с неделю назад... А вот его брат!!! Странно! И шрам, и родимое пятно на лице такое же, вон он в группе ОМОНа идет, причем  сюда! Федь, что-то случилось!

    Федор обеспокоено выглянув в окно, витиевато выругался, а затем позвонил на проходную:

    – Леночка! За мной пришли... ОМОН видишь... ну в общем... задержи их, ага?!

    – Так! Минут десять хватит?! – спросила невозмутимая Елена Владимировна.

    – Спасибо! – ответил Федор.

    – Подземный ход между корпусами недавно раскрыли.., – небрежно, как о погоде, сказал Алла.

    Федор кивнул и бросился прочь с кафедры.

     Федор пробирался сквозь горы мусора. Он торопился, зная, что Кузьма, возможно, находится еще более в затруднительном положении. Чертыхался, периодически натыкаясь на горы строительных отходов. Он беспокоился за Ирину и Кузьму. На себя ему было глубоко наплевать. Наконец, он увидел дверь. К неожиданности его, дверь с грохотом открылась и Федор увидел тех, кого вовсе не хотел даже вспоминать. Перед ним стояли три огромных, заросших и вонючих до омерзения, бугая. За их спинами маячили еще несколько странного вида созданий. Сердце у Федора екнуло – это были чаньша, так хорошо знакомые ему по сокровищнице Яньло-вана.

    – Опаньки! Сам явился!

    – А Вы, милейший, уверены, что нужен Вам именно я? – ответил Федор с легкостью, которую вовсе не ощущал.

    – Ты, умник!!! Бери его, Сыч! – рявкнул вампир, стоящий сзади.

    Федор отступил на шаг и точным движением ноги поднял с пола огромную железную трубу.

    – Так... Потанцуем???

    – Слушай, он, похоже, живым не хочет!

    – Не велено трогать! Трупом нельзя!

    – Ну, ладушки! Значит приволокем почти труп! Ну-ка ребятки...

    Сыч сделал знак стоящим сзади чаньши. Вампиры расступились, давая дорогу китайским «гостям». Они придвинулись к нему, и Федор почувствовал мгновенную дурноту.

    – Где вы нашли этих...  тварей? – спросил он, не надеясь на ответ.

    Чаньши в черных одеяниях зашипел:

    – Мы сапомниль... твой сапаххх...

    – Вас же всех перебили в гробнице?

    Чаньши в красных одеяниях захихикал:

    – Не фсеххх... Кое-кто остался.., – затем грустно просвистел, – Шшшаль не мосем тепя упиттть...

    – Но я-то могу! – ответил Федор.

    Резким движением вперед он пробил насквозь первого чаньши в область солнечного сплетения, одновременно ударив ногой второго по руке. Первый чаньши повис наколотый на трубу и тут же истлел, утратив все запасы энергии. Оставшийся быстро вскарабкался по стене и пополз по потолку, пытаясь зайти Федору за спину, врач повернулся за ним, в этот момент Сыч попытался двумя прыжками приблизиться к Федору. Беляев был начеку и как только Сыч оказался в зоне досягаемости, сразу же получил плашмя трубой по голове. Вампир упал, придавив двух своих подручных. В образовавшейся куче-мале им стало не до Федора, и тот мгновенно переключил свое внимание на чаньши сидящего на потолке, подхватив, уже изрядно погнутой трубой, с пола кусок бетона. Поймав  его в левую руку, Федор аккуратно послал его в лицо китайскому чудищу. Голова монстра просто перестала существовать.

    Удар Федора опоздал меньше, чем на мгновение – чаньши уже выпустил энергетическую ленту, хотя уже сам был мертв. Его оболочка, уже падая с потолка, зацепила несколько ржавых труб, крепившихся на своде. Они упали прямо на Федора, сразу после того, как его поразила чудовищная энергия чаньши. Два биения сердца он не видел своих противников, полностью потеряв ориентацию в пространстве, и этого оказалось достаточно – Сыч бросился прямо под падающие трубы и мощнейшим ударом свалил Федора. Двое других подскочили к Федору, пока он не успел подняться, заломили ему руки за спину. Сыч, с трудом встал на ноги и, выдернув, из и так уже сильно покореженной головы, кусок ржавой трубы, подошел к поверженному противнику, со всего маху ударил его в живот кулаком, от чего Федор мгновенно повис на руках довольных собой вампиров.

    – Надо у него  узнать о ведьмаке и бабе...

    Федора грубо встряхнули:

    – Слышь, ты, болезный! Кореш твой где?

    – Пошел ты! – зло сказал Федор и заработал такую оплеуху, что у него потемнело в глазах.

    – Привяжи-ка ты его к балке, да покрепче! У меня и не такие язык развязывали! – услышал он, пока приходил в себя.

    – Времени нет. Да и ищут его... Давай на базу отвезем, Сам пускай решает.

    – Ладно! Там поговорим, все жилы из него повыдергаю! Пожалеет, что на свет народился, ублюдок! Когда мамашку его дружка я окультуривал, она тоже хотела быть героиней.., – Федор внутренне весь похолодел, смерть Людмилы и Петра он по-прежнему считал своей виной. Мерзкие чудовища продолжали разговор, до пленника им дела не было:

    – А эта его бабенка в два раза аппетитнее. По полной растяну! Только доберусь!

    – Ты сам-то понял, че сказал?! Это баба Самого!

    – Чего?! Это Самого баба?! А че этот к ней клеится тогда?!

    Услышав это, Федор попытался вырваться, за что получил новый, более сильный удар и потерял сознание. Вампиры выпустили его из рук, и он лежал у ног поймавших его нежитей, как сломанная кукла.

    – Слушай, чтобы не рыпался, вкати-ка ему дозу.

    Один из вампиров достал из кармана шприц-тюбик, немного подумал, с причмокиваем оголил Федору руку и ввел наркотик. С удовлетворением, попинав лежащего у их ног побежденного с таким трудом противника, вампиры упаковали врача в мешок. Сыч, подняв Федора, как куль, повесил его себе на плечо.

    – Тяжелый, сука! Ну, хватит пока с него! Поехали на базу.