Текст книги "Трафарет вечности (СИ)"

Автор книги: Элла Аникина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Глава 18.

    Когда Кузя проснулся, у его постели сидел Федор. Капельница была отключена и Кузя с удовольствием потянулся:

    – Привет!

    – Привет...

    Кузя с удивлением посмотрел на Федора, но ничего не сказал. Федор протянул Кузе руку помогая подняться. Кузя тяжело сел,  повел головой и схватился за нее обеими руками.

    – Не дергайся, – сказал Федор, мучительно желая отодвинуть страшный разговор, – Конечно, голова кружится. Легко отделался.

    – Тебя тоже так? Так же плохо было? – он встал на ноги.

    – Меня тогда сильнее зацепило....  А ты будешь знать, как красоваться! Надо с тобой поговорить...

    – Счас. Только башку поймаю. Кружится.... А Славка где? Или она прямо домой приедет?

    – Она... не приедет, – Федор отвернулся.

    Кузя схватил Федора за руку и крепко сжал чуть выше локтя:

    – Что ты ей про меня рассказал?! Она знает, что я ведьмак!

    Федор аккуратно оторвал его руку от своей,  и взял Кузю за плечо:

    – Если бы так.... С Леней и Славкой несчастье.

    Бледный как полотно Кузя просто позеленел:

    – Что случилось? За ними... пришли?

    Федор молча кивнул.

    Кузя покачнулся от слабости, Федор подхватил его, усадил на кровать.

    – Сиди! Сейчас я водички принесу.

    С этими словами он выскочил из палаты. Кузя обхватил голову руками, качаясь из стороны в сторону. Когда Федор примчался со стаканом воды, Кузя почти взял себя в руки.  Он махнул Федору, что воды не надо, но голова снова закружилась, и он уткнулся в Федора. Федор вновь протянул ему стакан, и Кузя выпил воду.

    – Где... они?

    – Ленька здесь же, в интенсивной, его Петька Ликомидов оперировал.

    – Славка? – Кузьма поднялся на ноги, – Она где?

    – Не знаю...

    – Как не знаешь?! Ее... утащили? Вампиры?! – вновь обессилено опустился на постель.

    Федор вздохнул:

    – Не только вампиры... Там были чаньши... Я чувствую их, если они были поблизости... Леонид... Леня ранен очень тяжело, но все было бы возможно, если бы его энергию... Ты когда-нибудь видел чаньши?

    – Нет, конечно. Ты же все мои рейды знаешь.

    – Они оставляют очень характерный след на... жертве... Леонидом они питались недолго. Просто высосали то, что было... необходимо...

    – Его можно увидеть?

    – Я могу тебя провести в интенсивную терапию, но он без сознания...

    – Проведи. Пожалуйста...

    Побывав в интенсивной терапии, молодой ведьмак совсем сник. Федор аккуратно поддерживал его под руку, пока они шли к машине. Кузя сел в машину совершенно обессиленный. Федор достал с заднего сиденья саблю Кузьмы, сунул ему в руки.

    – Возьми... чудище свое...

    Кузя погладил ножны:

    – Лучше всяких лекарств... Ты зря на нее наговариваешь...

    – Я не наговариваю на нее. Но раньше твои клинки своей волей обережные круги не пересекали. Она оставила тебя беззащитным!

    – Федь, прости, я в это не верю. Ты что-то знаешь про нее?

    – Все, что я про нее знал, я уже показал тебе.

    – Отвези меня на Выборгскую  набережную.., – попросил Кузьма.

    – Я-то отвезу, а вот ты сможешь там объясняться? За башку еще держишься...

    – Смогу, – твердо ответил Кузя.

    – Хорошо, – кивнул Федор.

    Федор хорошо знал ночной клуб, где собирались вампиры и где у Кузьмы были какие-то свои связи, в которые Федор не вникал.

    Кварталах в пяти до ночного клуба Кузя неожиданно скомандовал:

    – Стоп!

    Федор огляделся, но заметил только парочку влюбленных.

    – Наши люди?

    Кузя кивнул, выскакивая из «Хаммера». Не удержав равновесия, он задел ножнами клинка за дверь, раздался противный скрежет, вампиры, услышав звук, обернулись и, увидев Кузьму, пустились наутек. Федор выскочил из машины, но они проскочили в сантиметре от него, убегая вглубь переулка. Федор и Кузя помчались за ними.

    Ночной клуб, отделанный в стиле хайтек, ожидал прихода гостей. Столики в несколько рядов стояли по трем сторонам помещения, оставляя центр и заднюю часть полностью свободной. Десяток пар разминался перед выходом на площадку для репетиции танца. У аппаратуры стояли два человека. Один из них схватившись за голову, причитал:

    – Ты какую запись принес! Ты, кретин!

    – Спокойствие, только спокойствие! Самое лучшее для наших американских соратников! – ответил второй и сел за пульт.

    – Именно! Для американских друзей!!!

    – Не плачь, к визиту наших новых друзей поставим что-нибудь попроще. А сейчас пусть прорепетируют под эту энергию! Потом сам подберешь какую-нибудь херню!

    К спорящим подошли две молоденькие девушки:

    – Анатолий Петрович! А где наши партнеры?

    Сидящий за пультом отмахнулся:

    – Сейчас придут. Идите.

    Кузя и Федор мчались за вампирами и, повернув в переулок, увидели, как эти двое забежали в какой-то ночной клуб. Они устремились за ними. Вампиры вбежали в клуб в тот момент, когда начала играть «Commandante Che Guevara».

    Сидящий за пультом мужчина рявкнул:

    – Не опаздывать! Быстро сюда!

    Вампиры приблизились к танцующим и встали в позицию. В этот момент в клуб влетели Федор и Кузя.

    Девушки, ждавшие партнеров, как коршуны, вцепились в пришедших:

     – Ну быстрее же, быстрее!

    Кузьма и Федор переглянулись, но времени на раздумья уже не было – танец уже начался. Кузя бросил клинок в ножны, девушки схватили «своих» партнеров и пристроились с краю. Пары начали двигаться в гипнотическом ритме,  замигал стробоскоп, стало совершенно ничего не разобрать. Пары менялись местами, вампиры медленно пробивались к черному входу в клуб. Федора и Кузьму рисунок танца увел в противоположную сторону. Вампиры ускользнули в черный ход, Кузя и Федор закончили танец, хмуро переглянувшись. В этот момент в клубе появились опоздавшие партнеры девушек, Федор и Кузьма отдали им своих партнерш и понуро вышли из клуба. На улице они хмуро закурили и, уже не спеша, пошли к машине.

    Ровно в пять Федор подъехал к особняку, где теперь жила Маал. Охрана была предупреждена, и его пропустили, ничего не спросив. Как только он подъехал к крыльцу, из дверей, во всем своем блеске, вышла прелестница. Она подготовилась к встрече, превратившись в темного ангела в стиле модерн.

    Уложенные в хитрую прическу волосы украшало фазанье перышко. На плечи был накинут соболий палантин, что-то великолепно-прозрачное виднелось из-под мехов. В ушах и на груди переливались холодным блеском бриллианты. Федор вышел из машины, поднялся по ступенькам и, взяв Маал за ручку в тончайшей перчатке, поднес к губам.

    – Я так рада встрече с вами, Федор Михайлович.., – мурлыкнула кошка, с одобрением окинув его взглядом.

    Федор в этот день оделся в смокинг и повязал «бабочку». Что он говорил, завязывая галстук, привело бы в смущение любого портового грузчика.

    – Я тоже, – Федор кивнул и, легонько обняв женщину, повел ее к автомобилю. Для посещения ресторана Федор выбрал темно-синий «Ягуар» 1976 года с открытым верхом. Усадив ее на сиденье, захлопнул дверь и уселся за руль, резко рванув с места. Ворота были предусмотрительно открыты и «Ягуар» вылетел на шоссе.

    – Ты мне скажи, как тебя зовут? Александра...

    – Алексеевна Акимова, – продолжила женщина.

    – А! Вспомнил! Так ты за Колькой замужем?

    – А Вы знаете в этом городе другого Акимова?

    Федор только засмеялся. Приехав в ресторан, Федор помог Александре-Маал выйти из машины и, взяв ее под руку, повел внутрь, бросив ключи парковщику.

    Сняв в гардеробе со своей спутницы меха, Федор залюбовался ее изысканным нарядом. На ней было платье с открытой спиной полночно-синего цвета, исключительно облегающее потрясающую фигуру. Александра повернулась к нему лицом, Федор увидел, что за драгоценности она надела, и улыбнулся. На ней было колье из сапфиров и бриллиантов, что Федор в свое время подарил ей.

    В зале ресторана заказанный столик располагался так, как Федор очень любил – с него было прекрасно виден весь зал, а сам столик незаметно стоял в уголке. Они расположились со всеми возможными удобствами, и Федор предложил даме карту вин.

    – Оставь, Федя. Выбирай все сам.

    – Хорошо, – кивнул Федор, и повернувшись к официанту, спросил, – Шато де Малерэ?

    – Сию минуту!

    Отложив винную карту, Федор открыл меню, и несколько минут пристально его изучал, затем кивнул официанту:

    – Обжаренные на гриле тигровые креветки с дольками авокадо, свежего огурца под бальзамическим дрессингом и соком лайма. Затем – борщ с белыми грибами и черносливом. После него – обжаренные на гриле ломтики свинины с тальятелле, заправленные соусом из рыжиков. С ней подать жареный молодой картофель с лесными грибами, домашней сметаной и пряными травами. На десерт – свежую клубнику с мороженым в малиновом соусе. Кажется, все, – Федор ленивым жестом отослал официанта.

    – Выбор, конечно, великолепен, – согласилась Александра.

    Принесли вино. Александра попробовала и осталась довольна. Вечер пошел так, как планировал Федор – приятно и ни к чему не обязывая ни одну из сторон. Он рассказывал истории, Александра смеялась, затем они пошли танцевать. Вечер удался на славу. Когда Федор усаживал Александру в «Ягуар», ему показалось, что он увидел Ирину, заходящую в ресторан.

    Ирина, решившая в тот вечер пойти в ресторан, в их любимый с Кириллом ресторан, увидела, как Федор под руку с прекрасной дамой выходил из холла и усаживал свою спутницу в коллекционный «Ягуар». Она смотрела на это с досадой и огорчением, понимая, что в том, что Федор развлекается с подобными красавицами, есть и ее вина.

    В машине Александра спросила:

    – К тебе или ко мне?

    – Что бы меня Коля придушил твоими чулками? Ко мне, конечно.

    В квартире была темень, но Федор не стал включать свет. Они на ощупь прошли в спальню и в тот же миг все свечи в комнате загорелись мягким теплым светом. Маал захлопала в ладоши.

    Федор снял галстук и бросил его на кресло.

    – Позволь мне, – Маал подошла к нему вплотную и начала расстегивать на нем рубашку.

    – Ну, уж нет, сегодня я все сделаю сам, – ответил Федор и, подхватив кошку на руки, понес к постели.

    Платье и шелковое белье скоро оказались на полу, следом полетели рубашка и брюки, и они позабыли обо всем. Федор был неутомим и изобретателен, Маал извивалась в его руках, достигая новых и новых высот наслаждения. Женщине казалось, что большего удовольствия не может быть, но мужчина был неумолим и безжалостен, и они вновь и вновь устремлялись в неведомые никому выси, туда, где их чувства превращались в алые и золотые вихри, а их тела сливались в тугой узел страсти.

    Федор проснулся от звонка своего мобильника. Маал спала, положив голову на живот Федора, в совершенно кошачьей позе, довольно странной для человеческого тела.

    – Слушаю!

    – Федор Михайлович! Вас Акимов беспокоит!

    Федор ощутил что-то похожее на дискомфорт.

    – Слушаю тебя, Коля. Жену обыскался? Все в порядке.

    – Слава Богу! А то, сказала, что поедет с тобой в ресторан, я приехал утром, охрана говорит, не вернулась еще!

    – Часа в три верну ее тебе. Она еще спит.

    – А что случилось-то?! Чего ее оперировал-то?

    – Коля. Я про твои болезни не рассказываю никому?

    – Я же не никто! Федь, ты только одно слово скажи... Насчет ребенка?

    – Да, – ответил Федор, уже не зная, что соврать.

    – Что, так серьезно?

    – Так, я тебе одно слово сказал? Еще, какие вопросы? Привезу ее тебе, сам разговаривай.

    – Да не будет она со мной разговаривать! – взорвался Николай, – Плачет только по ночам! Она думает, я не слышу, что ли?!

    Александра открыла глаза и посмотрела на Федора. Тот сделал знак – молчи! Она кивнула и, скользнув с постели, ушла в ванную.

    – Коля, ты успокойся. Что ты хочешь от нее?

    – Я хочу... Я хочу, что бы она не плакала по ночам, не запиралась в ванной, услышав шорохи за окном, не пряталась ото всех. Я хочу, что бы она была счастлива! Она... такая несчастная... Федор Михайлович... Ты же сам ее привезешь? Сможешь со мной поговорить?

    – Конечно смогу, Николай Егорович.

    – Тогда до встречи?

    – До встречи.

    Федор убрал телефон и пошел искать женщину. Маал расчесывала волосы в ванной.

    – Поехали. Коля там уже рвет и мечет.

    – Толку-то...

    – Тебе с ним плохо?

    – Мне с ним... никак. Если бы я была человеком, мне было бы очень хорошо с ним. Он очень добрый. И несчастный.

    – У тебя дети есть?

    – Есть, конечно. Взрослые. Мне восемь лет уже, – Маал вышла из ванной, Федор поплелся за ней.

    – А ребенка ты почему не хочешь ему родить?

    – Хочу. Котенка. Ага? – ответила Маал, даже не повернувшись в сторону мужчины.

    Маал попыталась втиснуться в платье, Федор подошел и ловко натянул синий шелк на великолепную женщину.

    – Почему сразу котенка? – рассудительно заметил Федор.

    – Потому что у меня от него уже есть четверо котят. Уже взрослые. Два года будет в следующем месяце.

    Маал надела чулки и, вдруг, встав на колени, подползла к Федору и обняла его за ноги:

    – Пожалуйста! Не говорите ничего Отцу!

    Федор резко нагнулся и поднял рыдающую женщину на ноги:

    – Что я не должен говорить отцу!?

    – Я его обманула.., – она снова попыталась снова опуститься на колени, но Федор был начеку и не позволил ей этого, крепко схватив ее за предплечья.

    – Что ты ему сказала?

    Маал зажмурилась и втянула голову в плечи.

    – Он не потерпит такого позора... Он их убьет...

    – Кто убьет, какой позор?

    – Я сказала, что Вы подарили меня Коле... потому, что...

    Федор вздохнул и обнял Маал, она положила голову ему на плечо и прижалась к нему всем телом.

    – Глупая кошка! Ты любишь его?

    Маал покивала Федору в плечо.

    – Вот и хорошо. Ну, я же познакомил вас с Колей. Хорошо, я тебя подарил.... А как я тебя подарил-то, я что, твой отец?

    – Отец... Он был рад, что Вы проявили ко мне такой интерес... У него двадцать дочерей только от моей матери...

    – Дурочка! Поехали к Николаю!

    В особняке у Николая было все готово для парадной встречи гостей. Николай выскочил на крыльцо и, подбежав к машине, помог Александре выйти.

    – Здравствуйте, Федор Михайлович! Очень рад вас видеть!

    – Я тоже, Николай Егорович, – Федор вышел из автомобиля.

    Николай провел Федора в гостиную с большим панорамным окном и увел жену. Через несколько минут появился вновь.

    – Федор Михайлович! Я очень рад, что Вы...

    – Коль, успокойся. Мы не в Смольном на церемонии.

    – Извини, Федь. Я уже совсем ничего не понимаю, с кем говорю, о чем... Пошли к столу.

    За столом некоторое время молчали, отдавая дань искусству поваров. Затем Николай сказал:

    – Федь, ты не представляешь, как я измучился. Я ее люблю, я все для нее сделаю!

    Федор пожал плечами:

    – Мы все так легко бросаемся словами.... Все... Что такое все? Принять ее, такой как она есть, ты сможешь?

    – А какая она?! Что с ней? – Николай привстал на стуле, – Ей кто-то угрожал? Ты только скажи, я...

    – Успокойся ты, сядь! – досадливо махнул рукой Федор на бизнесмена, – Как мне сказать это, что бы ты понял...

    – Да уж не дурак я! Пойму, как-нибудь!

    – Ты в сказки веришь?

    – Про тебя кое-что слышал, – кивнул головой Акимов.

    – Да при чем тут я? – поморщился Федор, – В сказки...

    – Какие, Федь, сказки, когда я своей башке уже не верю. Вот ты, видел говорящих крыс?

    Федор приподнял бровь.

    – А я вот видел! И был я в тот день трезвый, как стекло!

    Федор изящным жестом отмел говорящих крыс, как предмет недостойный. Затем, помолчав для акцента на своих словах, спросил:

    – Ты веришь в совершенную любовь?

    – Это что за хрень такая? – Николай безнадежно махнул рукой, – Два года назад я вообще ни в какую не верил... А вот ее люблю! И ты не поверишь, она меня – тоже.

    – Почему не поверю? Она тебя очень любит. И очень боится потерять.

    – Она меня не потеряет. Пусть что угодно делает, я ее все равно любить буду.

    – Вот и второй раз за наш разговор ты бросил пустое слово. Все для нее сделаешь, все равно будешь любить...

    – Это не пустые слова, Федор, – тяжелым и твердым, как камень, тоном, сказал Николай, – Я пустых слов не говорю. Другого кого за такие слова я бы уже с лестницы спустил.

    – Если хочешь, я уйду сам, – дернул Федор плечом.

    – Я хочу, что бы ты мне помог. Если не ты, мне никто не поможет. Вот скажи, зачем ты ей аборт сегодня сделал?

    – Не делал. Эк тебя метнуло, аборт! Я что, гинеколог?

    – Она уже один раз сделала. Два года назад. Все так хорошо было, три месяца уже! А она раз, на два дня пропала, потом приехала, лица на ней нет... Чем я ей не угодил, ну не знаю я! Кошек полный дом натащила... Я к ним так привязался... Они все понимают!

    – Кошек? – удивился Федор.

    – Четырех котят привезла. Слепых еще. Из пипетки их кормила. Как сумасшедшая, не подпускала меня к ним. Шипела! Я думал, просто сдохну. Я их ненавидел, ты не представляешь как! А потом... так привык... Выросли уже, здоровенные такие! Все понимают. И когда настроение у меня плохое, и, когда хорошее... Ты не поверишь, телефон приносят...

    Федор усмехнулся, представляя всю глубину невежества Николая. Тот обиделся:

    – Не смейся! Правда!

    – Да я верю, верю.

    Воцарилось молчание.

    – Вот что, Коля. Знаю я одно средство, но спасет оно тебя или, наоборот, отравит – я не знаю. Ты можешь проверить себя. Если ты любишь свою жену совершенной любовью, то пройдешь испытание и... у тебя с ней будет много лет счастья, будут дети. Много. А если не пройдешь, то потеряешь и то, что есть сейчас. Три дня тебе на раздумья. И думай ты вот о чем – пути назад не будет.

    Дождавшись, когда стихнет отзвук последнего слова, Федор встал и ушел, оставив Николая сидеть в тяжелых мыслях.

Глава 19.

    Кузя, в камуфляжной форме с  бейджиком «Охранник» сидел в глубине магазина за секретером стиля «ампир» и печально смотрел на саблю. Периодически он доставал из кармана армейскую фляжку и делал из нее глоток. Затем прятал фляжку обратно во внутренний карман.

    В магазин зашел строгого вида мужчина в дорогом костюме. Заинтересованно посмотрел на стену с великолепной коллекцией старинных гравюр и с большим уважением начал рассматривать коллекцию оружия, висящую на другой стене. Затем, не спеша, стал обходить резную мебель. Когда он прошел в отдел с бронзой и фарфором, Кузя одним глазом начал посматривать на него, не отрываясь, впрочем, от своего занятия. На покупателя антиквариата, мужчина, несмотря на респектабельную внешность, похож не был, и Кузя насторожился. Наконец, сделав круг по магазину, непонятный посетитель подошел непосредственно к Кузьме. На его лицо, до этого скрытое в тенях упал луч света, и тут же соскользнул..

    – Добрый день, Кузьма Петрович, – сказал Хозяин Теней, ибо это был он.

    – Добрый день, – кивнул Кравченко, делая вид, что смотрит на клинок. Хозяин также посмотрел на саблю.

    – Весьма редкая сабля. Таких сделали всего три... Японский мастер сделал три русских клинка для князя Юсупова... Стоит целое состояние.

    – Вы настоящий знаток.., – тусклым голосом сказал Кузьма, – Но я сильно подозреваю, что вы не о мечах пришли беседовать со мной?

    – Вы абсолютно правы, Кузьма Петрович, – он только шевельнул рукой, но Кузьма увидел, что тот достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение, раскрыл его, показывая Кузьме, и снова спрятал его в карман.

    – Очень приятно, – кивнул Кузя, – Присаживайтесь.

    Кузьма показал на антикварное кресло. Посетитель скептически его оглядел.

    – Оно крепкое, не бойтесь.

    – Я боюсь, не заставят ли меня его после этого купить?

    Кузя вздохнул:

    – Свалите все на меня! Итак...

    Посетитель поерзал, усаживаясь в кресле:

    – Хм... Удобное! По виду – не скажешь. Кузьма Петрович, вы, разумеется, в курсе, что у нас на днях саммит?

    – В курсе, – кивнул Кузя.

    – Существует мнение, что вы можете представлять реальную угрозу для его проведения.., – на одной ноте продолжил Хозяин Теней.

    – Это уже интересно.., – Кузя первый раз оторвался от созерцания сабли, что бы посмотреть на своего визави.

    – Понимаете, Кузьма Петрович... На саммит съедутся не только главы государств, но и ведущие представители своих держав...

    – Тот факт, что я антиглобалист, не должен вас беспокоить, – перебил его Кузьма.

    У человека, говорящего с Кузьмой, похоже, был бесконечный запас терпения. Он доброжелательно ответил:

    – Нас беспокоит не это...

    – Вот как... – вздохнул Кузьма.

    – Вы очень выдержанный человек, Кузьма Петрович.., – кивнул посетитель, –  Но... Беспокоит ваша возможная реакция на некоторых делегатов саммита... Мы бы хотели, что бы вы не предпринимали никаких действий против них... Они приедут и уедут, а мы проследим, чтобы ущерб от их присутствия был минимальным...

    – Вы уверены, что... сможете проследить?

    – Уверены.

    – Значит, никаких проблем, – кивнул Кузьма.

    – Вы знаете, мы прекрасно понимаем ваш скепсис и ваше желание... ммм... поохотится. Там действительно будут... редчайшие... экземпляры. В других условиях мы бы сами попросили добыть нам... несколько...

    – Я не стану угрожать нашим американским друзьям. Они в гостях. Права гостя святы.

    Посетитель, с заметным облегчением, сказал:

     – Я рад, Кузьма Петрович, что мы так легко пришли к взаимопониманию. Прекрасно! Так мы договорились?

    – Пока вы... следите – да, договорились. Но стоит вам прозевать...

    – Это мы понимаем. До свидания, Кузьма Петрович.

    – Удачи вам.

    Посетитель, не спеша, поднялся из кресла и, кивнув на прощанье, степенно удалился. Кузя вернулся к прерванным занятиям – смотреть на клинок и прихлебывать из фляжки.

    Кузя прошел в интенсивную терапию, чтобы посмотреть, как там Леня. Леонид лежал в отдельной палате под новым немецким аппаратом жизнеобеспечения, Федор договорился использовать этот аппарат, как тестовые испытания. Кузя подошел к двери вплотную, но не открыл ее, увидев за стеклом, что место посетителя занято – у кровати Леонида сидела Оксана. Она держала его руку в своей, и горько плакала.

     – Прости меня... пожалуйста, выздоравливай!

    Кузя тихонько отступил, так, чтобы его не видела Оксана, и ушел. Сейчас Лене была нужнее Оксана, не Кузя.

    Федор сидел на кафедре, поправляя красными чернилами с таким трудом выпрошенные у студентов  рефераты. Вид у него был усталый и недовольный. Складывалось такое ощущение, что авторы этих произведений делали серьезное одолжение Беляеву самим фактом того, что вообще что-то написали. Медицинские познания его корреспондентов математик описал бы, как стремящиеся к нулю, а стиль и орфография – вообще не выдерживали никакой критики. Федор думал, что не надо было просить рефераты, а просто не допустить идиотов до сессии.

    Он перекрашивал в красный цвет очередной медицинско-стилистический шедевр, когда в кабинет зашел Кузя.

    – О! Рефераты! – увидел Кузьма знакомые произведения.

    – Давай, умник, садись и проверяй, – гостеприимно сказал Федор, не желая мучаться один.

    – Вот они мне сдались, – раскусил его маневр Кузьма.

    – У тебя план по академической работе какой? – подошел Федор к вопросу с другой стороны.

    – Я его выполнил! – нашелся Кузя.

    – Ровно на половину, – ответил врач, знавший правду.

    Кузя был непреклонен:

    – Все равно, академическая работа не включает в себя тупение от чудовищных сочинений нынешней молодежи. Я еще не забыл, как сам писал всю эту жуть.

    Кузя вздохнул и, помявшись, спросил:

    – Федь, а ты... когда-нибудь... терял... любимых?

    Федор молча кивнул, и перед Кузьмой стремительно возникла матовая поверхность, как ночью на Банковском мосту. Кузьма увидел бетонную камеру с дверью из стальных прутьев. Из коридора раздавались женские крики и стоны. Иногда, очень редко, по коридору раздавался утробный протяжный рев, от которого кровь стыла в жилах. На табурете, привинченном к полу, сидел Федор. Его рубашка была окровавлена, пуговиц на ней не было, один рукав разорван. Он держал голову обеими руками, словно боясь, что она вот-вот отвалится и упадет. От каждого крика или рева Федор весь передергивался и сильнее сжимал голову руками.

    Неожиданно в коридоре раздался топот ног. Около его камеры случилась краткая возня и в нее вступили три высших чина СС. Это были  штурмбаннфюрер СС Вольфрам Зиверс, гауптштурмфюрер Август Хирст и сам рейхсфюрер СС Гиммлер.

    Все присутствующие говорили по-немецки, но Кузьма прекрасно знал этот язык и ему не составило никакого труда проследить за нитью разговора. Директор института Ананербе, Зиверс сказал, обращаясь к Федору:

    – Старейший, мы пришли последний раз просить Вас об этой услуге.

    Федор отнял руки от головы и отвернулся от пришедших.

    – Мне, право, даже жаль, в который раз отказывать Вам, – глухо ответил он после недолгого молчания.

    Хирст, раздул ноздри и сказал:

    – Неужели Вы не понимаете, что это очень важно для науки!

    Федор повернулся и посмотрел на «врача», на совести которого были тысячи загубленных жизней:

    – Так же важно, как формалинить головы евреев? – меланхолически спросил Федор.

    Хирст вспылил:

    – Да что Вы себе позволяете?! – но осекся под холодным взглядом рейхсфюрера.

    Федор осторожно встал с табуретки и, с некоторым трудом, выпрямился. Никто из вошедших не понял, каких усилий это ему стоило.

    – Я ничего не стану делать, – сказал Федор уже другим, совершенно твердым тоном, – Не стану помогать Вам. Вам нужно бессмертие? Вы уже достигли его. Вы обрели бессмертную славу. Убийц и извращенцев, каких не видели даже Вавилон, Содом и Гоморра.

    Гиммлер поморщился, затем коротко сказал:

    – Тогда мы убьем ее.

    Федор вздохнул и кивнул:

    – Иногда смерть – это благо.

    Трое эсэсовцев вышли из камеры. Федор остался один. Маленькая процессия проследовала по коридору и вышла в глухую дверь в его конце. В конце коридора остался  солдат-часовой.

    Федор провел рукой по волосам. В его ладони появилось красно-оранжевое перо. Он начал вращать его в пальцах, пока перо не превратилось в размытый силуэт.

    Федор коротко рявкнул на весь коридор:

    – Рядовой!

    Солдат вскинул голову, и, посмотрев в сторону Федора, увидел вращающееся перо. Больше он уже ничего не замечал.

    Федор позвал снова:

    – Рядовой, ко мне!

    Солдат, как сомнамбула, подошел к ячейке в которой был Федор. Федор стоял, устало привалившись к стене. Но в этот момент что-то изменилось и Кузьма увидел Федора глазами зачарованного солдата.

    Перед ним в камере стоял подтянутый офицер в черной генеральской форме, с железным крестом на шее.

    Федор спросил, а вернее, скомандовал:

    – Имя?

    – Уве Штольц, группенфюрер! – ответил солдат, отдавая честь.

    Федор кивнул:

    – Рядовой Штольц! Рейх в опасности! Ты видел тех троих? Они составили заговор против фюрера!

    Рядовой Штольц оторопело посмотрел на дверь, за которую вышел самый влиятельный человек Рейха, сглотнул и спросил:

    – Рейхсфюрер?!

    Федор мрачно кивнул:

    – Да. Он и эти двое – его подручные! Они хитростью заперли меня здесь и ушли. Рядовой, открой дверь!

    Кузьма снова увидел картину такой, какой она была в реальности – изможденный, оборванный, еле держащийся на ногах пленник бесконечно вращал оранжевое перо, а немец неотрывно на него смотрел:

    – Но, группенфюрер! У меня нет ключей!

    Федор вздохнул собираясь с силами для еще одной тирады:

    – Пойди и принеси их. Помни, все, кто пытаются тебе помешать – враги Рейха и заслуживают смерти!

    Рядовой Штольц козырнул:

    – Да, группенфюрер!

    Чеканя шаг, он ушел. Федор прекратил вращать пером, и со стоном осел на пол камеры.

    Рядовой Штольц вышел из двери и пошел по коридору. Он подошел к сидящему у конторки с ключами сержанту и тот вскочил при виде часового, оставившего свой пост.

    – Рядовой! Немедленно на пост!

    Штольц, не говоря ни слова и не дрогнув лицом, ударил того в грудь ножом. Затем он переступил через лежащее тело, взял ключ от камеры Федора и пошел назад, туда где Федор ждал освобождения. Твердыми шагами он прошел по коридору, но, не дойдя до камеры Федора несколько метров, он уронил ключ на пол и упал навзничь. В спине у него торчал метательный нож. На пороге коридора последний раз дернулся, умирая, сержант.

    Федор несколько мгновений смотрел на ключ лежавший от него в двух шагах, затем лег на пол и постарался достать его рукой. Его пальцы скребли по полу в нескольких сантиметрах от ключа. Наконец рука Федора утомленно замерла. Немного отдохнув, Федор взял перо и вновь попытался дотянуться до ключа. Через несколько попыток, ему это удалось. Осторожно, по миллиметру, он подтащил ключ к себе и поднялся на ноги. Открыть замок, имея ключ, пусть и отпиравший дверь только снаружи, было делом минутным. И вот Федор осторожно шел по пустым, если не считать часовых, коридорам. Перо снова вращалось в его руке и часовые видели подтянутого генерала, а не изможденного узника. Только оно вращалось все медленнее и медленнее и Федору приходилось все дольше отдыхать, прежде чем продолжить свой путь.

    Наконец, он подошел к двери, окованной серебром. На мягком металле были выбиты руны. Федор толкнул дверь и вошел. В просторной камере, на цепях  висела изувеченная молодая женщина. Федор подошел к вороту, что был вделан в стену и осторожно начал вращать его, опуская пленницу на пол. Затем он подошел к ней, и осторожно начал освобождать ее от оков. Она застонала и прижала к своему лицу, руку мужчины.

    Федор сел на пол и обнял женщину, положил ее голову себе на плечо:

    – Анна!

    Женщина вздрогнула и тоже обняла его.

    Федор гладил женщину по волосам и приговаривал:

    – Теперь мы выберемся, выберемся... Потерпи, родная моя!

    Анна застонала:

    – Я люблю тебя! И я не предала тебя! Я ничего не...

    Федор коснулся пальцами ее губ:

     – Знаю, милая, знаю... Прости, что так долго. Не трать силы. Я люблю тебя...

    Федор помог ей встать и они пошли по пустынным коридорам, не встретив никаких препятствий, пока не дошли до неприметной дверки, через которую Федора когда давным-давно заманили в это логово ужаса. Федор толкнул дверь, она покорно отворилась. Перо выскользнуло из руки Федора и упало на плиты пола. Анна уже не могла идти и Федор понес ее на руках. Здание института Ананербе за его спиной полыхало, словно погребальный костер великого вождя.

    Неожиданно из-за угла появился уличный патруль с эсесовцем во главе. Они преградили беглецам путь к спасению. Федор взглянул на свои руки и понял, что потерял перо. Создать новое у него не было уже ни времени, ни сил.