Текст книги "Еще одна жизнь (СИ)"

Автор книги: Елизавета Назарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Что ты заладила: работа, работа. Я – главный технолог или не главный? Могу я копировщицу от работы освободить? – шутливо-строгим тоном произнес Вильдам. – Главное, Надежде позвонить заранее, хотя бы за семь-восемь часов до прилета. Ну, как, договорились?

– Не знаю, – нерешительно замялась Надежда. – Андрей, как ты думаешь?

– Я уже сказал – поезжайте, – он сидел кислый, унылый: если бы Алена осталась, он бы увиделся с ней девятого вечером, а так – целых две недели без нее. Да еще червячок ревности покусывал: они же поедут в машине вдвоем с Вильдамом. Но этого червячка он раздавил: Вильдам – друг матери и друг их с Аленой.

– Ладно. Я позвоню заранее, как получится, – сдалась Надежда.

После завтрака они еще повалялись на траве, наслаждаясь горным воздухом, позагорали под весенним солнышком, поболтали.

Елена, улучив момент, когда мужчины и Надежда увлеченно беседовали о машинах, тихонько сбежала, нашла на ощупь расщелину и по стенке пробралась в котловину. Зачем? Она и сама не знала. Ей хотелось побыть одной. Она легла на мох навзничь в самой середине и устремила взгляд в небо.

"Хорошее местечко. Жаль нельзя Андрея сюда привести".

Она закрыла глаза и представила, как бы они занимались здесь с ним любовью: тихо, мягко, над головой небо и никого вокруг, будто они единственные люди на Земле, как Адам и Ева. Она раскинула ноги, руки и прокручивала в голове каждый момент их воображаемого свидания. Ноги ее невольно подтянулись, соски набухли, спина напряглась, пальцы впились в мох и сжались в кулаки. Она запрокинула голову и сдержанно застонала. Это было, как в эротических снах, которые ей иногда снились, когда она долго не виделась с Андреем. Напряжение нарастало, она невольно задвигалась все быстрее и быстрее. Она даже ощутила его в себе, даже чувствовала его запах, до боли знакомый, терпкий, чуть с кислинкой, чувствовала вкус его губ, ощущала его руки на грудях, слышала его горячее дыхание... Ощущения нарастали, кульминация приближалась и в момент оргазма, она вся изогнулась и закричала, не сдерживаясь, как обычно, а как во сне. Но, крича во сне, вслух она только стонала, а сейчас закричала по-настоящему...

То ли они услышали ее крик, то ли почувствовали ее состояние, но оба мужчины: и молодой, не раз слышавший ее сдавленный крик, и не молодой, не слышавший, но страстно желавший его услышать, – враз замолчали, прислушиваясь, то ли к внешним звукам, то ли к себе, и глядя друг на друга. Надежда удивленно посмотрела на них: она ничего не слышала и не понимала причины внезапной перемены в них. Андрей смотрел на Вильдама и не видел его, его сердце бешено колотилось, кровь прилила к голове и стучала в ушах в одном ритме с сердцем. Он знал это ощущение, наслаждался им, но не понимал его причины. Вильдам чувствовал то же самое, но, в отличие от Андрея, он понял причину своего состояния: он заметил, как Елена ушла и скрылась в орешнике. Ему хотелось пойти за ней, но он не смел, его уход не остался бы незамеченным, а это грозило их разоблачением. Но он боялся только за нее, он не должен был ее подводить. И еще, так же в отличие от Андрея, он заметил его состояние и понял, что эта маленькая женщина каким-то волшебным образом связана с ними обоими. Эта мысль не огорчила его, а, наоборот, обрадовала: значит, у него есть шанс, и не малый.

Из оцепенения их обоих вывел голос Надежды:

– Мальчики, Виля, Андрюша, что с вами? Услышали что?

– Показалось что-то, – ответил Андрей.

Он только сейчас заметил напряженное лицо Вильдама с вздувшимися венами на висках и капельками пота на лбу. Он понял и поразился своей догадке:

"Он ощутил то же самое, что и я... Почему? Что нас связывает? Может это какое-то геомагнитное явление, какие-нибудь волны, которые ощущают только мужчины? С матерью же все в порядке. Интересно, а с Аленой? Кстати, где она?"

– А где Алена? – он беспокойно закрутил головой.

– Здесь была, – ответила мать, еще больше удивляясь его поведению, – цветы собирала. Ей наши разговоры не интересны, зачем ей с нами сидеть?

– И все же, я ее не вижу, – он уже собрался встать и бежать ее искать.

– Да что вы, в самом деле, как маленькие дети, – поспешил Елене на помощь Вильдам. – Нельзя уж человеку в кустики отойти. Оставьте ее в покое, сделает свое дело и придет. Ты ж ее дома у дверей туалета не караулишь? – подцепил он Андрея.

Андрей почувствовал себя виноватым:

"В самом деле. У меня начинается паранойя. И все эта паршивая ревность! Когда она отстанет от меня!"

А Елена, обессиленная, лежала на мягкой перине мха и отдыхала, глядя, в бездонное ярко-голубое небо. Потом она встала, отряхнулась и осторожно выбралась из своего убежища. Но, когда она выходила из орешника, надеясь остаться незамеченной, наткнулась на три пары устремленных на нее глаз, застыла. Кровь прилила к ее лицу:

"Неужели они догадались?!"

Первой спохватилась Надежда:

– Ну, что вы уставились, бесстыдники! Вогнали девчонку в краску. Отвернитесь!

Андрей улыбнулся и отвел глаза, а Вильдам задержал свой взгляд еще на мгновение, любуясь ею. Все трое посмотрели друг на друга и рассмеялись. Елена еще больше растерялась и стояла в нерешительности все на том же месте.

– Алена, что ты там стоишь? Иди к нам, – окрикнула ее Надежда.

Андрей поднялся и подбежал к ней.

– Ну, пойдем, пойдем.

Он обнял и поцеловал ее.

– Что у вас случилось? Что вы все на меня уставились? Напугали даже.

– Прости, просто мы тебя сначала потеряли, а потом поняли, где ты.

– Что? – у нее упало сердце, остановилось дыхание, она даже не смогла идти, ноги не слушались.

– Не смущайся, ты. Все естественно. Что делать, на природе нет туалетов, приходится в кустах прятаться, – у нее отлегло на сердце, ей стало смешно, и она не удержалась и засмеялась.– Вот-вот. И мы смеялись по той же причине.

"Той, да не той", – подумала она и расхохоталась еще громче.

Она хохотала и хохотала, не в силах остановиться. Глядя на нее, захохотал и Андрей, затем Вильдам, за ним Надежда. Они хохотали так, как это уже было с Андреем и Еленой в день их знакомства.

– Ой, мамочки, я сейчас опять в кусты побегу, – заливалась Елена, и все хохотали с новой силой, но только Вильдам догадывался об истинной причине ее веселья.

Вскоре, они уже начали собираться: убрали свои вещи, собрали мусор, привели в порядок кострище. Мангал разбирать не стали: вдруг кому-нибудь еще пригодится. Вильдам, улучив момент, тихо спросил Елену:

– Тебе там было хорошо?

– Где? – покраснела она.

– Там... – и он многозначительно на нее посмотрел.

– Откуда ты знаешь, что я была там?

– Догадался.

– А больше никто не догадался?

– Никто. Так хорошо тебе было?

Она посмотрела ему в глаза.

– Ты и это знаешь?

– Знаю.

– Откуда? Ты подглядывал, – отвернулась она.

– Нет. Почувствовал.

– Да-а? – она снова взглянула на него. В его глазах не было насмешки, только любовь.

– Так хорошо тебе было? – в третий раз повторил он свой вопрос, не спуская с нее глаз. Она тоже не отводила взгляда.

– А ты, как думаешь? Ты же почувствовал.

– Думаю, хорошо.

– Правильно думаешь.

– Жаль, меня с тобой не было.

Она промолчала. Больше поговорить им не удалось.

А дома в постели, после того, как Елена снова, ощутила все это, но уже наяву, а не в воображении, Андрей с ней поделился:

– Ты знаешь, Аленушка, там, в горах, когда ты пряталась в орешнике, со мной случилось чудо: я вдруг ощутил настоящий оргазм, – и что странно, по-моему, Вильдам тоже.

– Что, и он? – поразилась она.

"Значит, он сказал истинную правду, а не догадку".

– Да. Я думаю, это какие-нибудь волны в земной коре. А ты не почувствовала?

– Нет.

– Вот и мама тоже.

– А ты откуда знаешь? – засмеялась Елена.

– Так по нам с Вильдамом было видно, а мать только удивилась. Наверно, они действуют только на мужчин. А может, и нет. Мы же с Вильдамом сидели на земле, а мама на стульчике, и ты не сидела на земле. Да?

– Да.

– Слушай, это же научное открытие. Вот только, я не знаю, что это за волны?

"Волны любви", – ответила мысленно Елена.

Рабочая неделя началась, как обычно. Елена работала, занималась, болтала в обед с Татьяной и снова работала. Можно было уже не брать чертежи на дом, в деньгах она не нуждалась, но уже привыкла к такому напряженному графику. И еще, работа помогала ей отвлекаться от мыслей, роившихся в ее голове и терзавших ее душу. Вильдам ничем не выдавал их новых отношений, только она все чаще ловила на себе его долгий пристальный взгляд. Этот взгляд с каждым разом все больше ее беспокоил, заставляя прятаться от него. Она заметила за собой, что думает о нем уже больше, чем об Андрее. А в среду, ночью, когда, не смотря на усталость, ей не спалось, она расплакалась.

– Боже, помоги! Я так больше не могу! Зачем, ну зачем, он меня полюбил?! Зачем признался?! Зачем мучает меня?!

Ей захотелось сбежать от всех: от Вильдама, от Андрея, от Надежды. Она чувствовала себя виноватой перед ними всеми. Перед Вильдамом – что не может ответить ему взаимностью. Перед Андреем – что вынуждена от него скрывать любовь Вильдама, а это тоже ложь, которая тяжелым грузом копится на сердце. Перед Надей – что из-за Елены она обманывается в своих надеждах на Вильдама. Даже перед Таней, потому что она и ей не может всего сказать, не может поделиться своими душевными муками. Ее молодая половина совершенно растерялась и молчала, предоставив более опытной старшей самой разбираться в этой ситуации. Она оказалась опять одна-одинешенька со своими проблемами, как в былые времена.

– Все так хорошо шло! – в сердцах кричала она, благо соседи ее теперь не слышали. – Неужели, нельзя было так и оставить?! – она с упреком смотрела вверх, будто знала, с кем говорит. – Почему? За что? Я не понимаю. Хотите, чтоб я сломалась прямо сейчас? Чтоб снова наделала глупостей? Ведь, как бы я не поступила, я обязательно кого-то обижу. Бабусенька, – молила она уже ее, – ты же говорила никого не обижать. Но, как? Как это сделать? Они не заслуживают этого никто: ни Андрей, ни Надежда, ни Вильдам. Возможно, это я заслуживаю наказание. Ну, так накажите меня, а не вынуждайте обижать других. Причем здесь они. Накажите меня: болезнью, уродством, отсутствием ума, но пожалейте их!

Она рыдала всю ночь, не сомкнув глаз. Утром взглянула в зеркало и ужаснулась:

"Напросилась. Урод уродом!"

Белки глаз покраснели от полопавшихся вен, под глазами мешки, все лицо опухшее, бледное, покрытое пятнами, нос разбух, губы тоже разбухли и посинели от постоянного их покусывания, волосы дыбом, взгляд мутный.

"Такая рожа приснится – проснешься в луже дерьма... Вот и хорошо. Может, Вильдам меня такой увидит и разлюбит", – впервые за обе жизни, она обрадовалась, что выглядит отвратительно. – "Но немного привести себя в порядок все же надо, а то всех прохожих по дороге распугаю".

Она умылась холодной водой, причесалась, выпила кофе покрепче, чтоб не уснуть на работе. Перед уходом еще раз посмотрелась в зеркало. Смотревшая на нее из зеркала девушка выглядела усталой, приболевшей, но не уродливой.

"Ну вот, всю "красоту" смыла..."

На работе все сочувственно интересовались, не заболела ли она, многие предположили, что она беременна, но у нее об этом не спрашивали. Вильдама с утра она не видела, но «добрые люди» ему доложили, что с ней что-то неладно. Он не удержался, моментально прибежал к ней в отдел, взглянул на нее и все понял.

– Елена, – притворно бодрым, обычным тоном заговорил он, – ты чего народ пугаешь? До меня уже дошли слухи, что ты присмерти.

– А Вы и поверили? – она тоже пыталась шутить. – Поспешили прочитать "отходную" молитву, – пошутить не вышло, юмор получался черный, саркастический.

Он даже на мгновение растерялся

– О-о! Как тебя скрутило! Как тут все запущено! Ну-ка! Пойдем на воздух.

"Зрители" были в восторге! После сцены с машиной, Вильдам не давал им больше повода для сплетен, а вот сегодня, всего несколько слов добавили свежую струю в этот грязный поток. Вильдам старался беречь репутацию Елены, но сейчас ее здоровье, и физическое, и душевное его беспокоило больше. Он вывел ее во двор, увел в беседку.

– Что с тобой, девочка? Что с тобой, маленькая? – он обнял ее за плечи.

Она отстранилась, посмотрела ему в глаза тяжелым взглядом.

– Как я тебе нравлюсь?

– Ты нравишься мне в любом виде.

Она вздохнула и опустила взгляд.

– Не получилось.

– Что не получилось?

– Думала, по наивности, что, увидев меня такой, ты меня разлюбишь.

В первый момент ему хотелось засмеяться, но ее слова несли очень серьезный смысл.

– Так ты хочешь, чтоб я разлюбил тебя?

– Да. Я так больше не могу. Нельзя любить двоих мужчин.

– А ты... любишь меня? – осторожно, будто боясь расплескать драгоценные капли надежды, спросил он.

– Не знаю. Я все больше думаю о тебе, – призналась Елена. И тут ее прорвало: – Зачем ты признался?! Я понимаю, тебе легче стало. Ты переложил груз решения на мои плечи. Но мне каково? Неужели тебе меня не жалко?!

Он попытался снова ее обнять, но она вырвалась, встала.

– Почему я должна врать Андрею, Надежде, всем?! Я не хочу врать! Я люблю его! Мне дорого хорошее отношение его матери. Они не заслуживают этой лжи. А я? Чем я заслужила эти муки?!

Вильдам сидел, зажав руками голову и глядя в пол.

– Как мне теперь жить? Я не знаю! Да пойми же, ты!

Она схватила его голову, подняла лицо, заглянула в полные тоски глаза.

– Я без тебя уже не могу! Если ты навсегда уйдешь из моей жизни, я никогда себе не прощу, что причинила тебе боль. Ты тоже этого не заслуживаешь, – уже тише сказала она, не отводя взгляда от его глаз. – Ты дорог мне. Я... кажется... тебя тоже... люблю...

Елена прижала его голову к своему животу, а он обхватил ее руками, крепко прижал к себе. Она продолжала совсем тихо:

– Только немного по-другому. Мне кажется, что с тобой спокойнее. А может, я просто плохо тебя знаю. Может, ты тоже страшный ревнивец и будешь изводить меня подозрениями.

– Не буду, – отозвался Вильдам, нежно целуя ее живот.

– Все вы так говорите вначале, а потом издеваетесь, оскорбляете, деретесь.

– Он что, оскорбляет, бьет тебя? – Вильдам поднял на нее полные негодования глаза.

– Нет, нет. Что ты. Он никогда не говорил и не скажет грубого слова, а уж поднять руку на женщину... нет-нет. Но он ревнует из боязни потерять меня, скрывает, борется, но я же вижу и стараюсь исключить любые поводы к ревности. А вот главный повод, – она многозначительно посмотрела ему в глаза, – исключить не могу. За что мне все это?

Она запрокинула голову, чтоб слезы, навернувшиеся на глаза, не покатились по щекам. Вильдам встал, обнял ее.

– Я не уйду из твоей жизни никогда, во всяком случае, пока тебе нужен. Но и мучить тебя своей любовью не буду. Ты права, я – старый дурак, не подумавши, спихнул на тебя такой груз. Прости меня! Ты можешь относиться ко мне по-прежнему, как к другу?

– А я и не переставала. Если бы ты не был моим другом, а каким-нибудь посторонним человеком, я бы не пустила тебя в свое сердце. Никогда. Но у друзей ведь тоже есть свое место в сердце друга, только на другой полочке, нежели любимый человек. А ты ухитрился расположиться и там, и там.

– Это что? Меня так много, что на одной полке не помещаюсь, или я вишу там враскоряку.

Елена улыбнулась, представив эту картину. А он был несказанно рад, что развеселил ее, значит, она начала успокаиваться.

– Тебя ужасно много. Но не воображай, Андрея ты не вытеснишь. Он занимает слишком большую площадь на полке любви.

– Больше, чем я?

– Только не обижайся. Больше, – и она снова готова была расплакаться.

Он опять прижал ее к себе, погладил по голове.

– Я не обижаюсь. Сам виноват, надо было перебираться, пока место было свободно. Упустил момент.

В это время в беседку вошла Татьяна и остановилась, как вкопанная.

– Вы...что?..

Вильдам удержал рванувшуюся было от него Елену, спокойно ответил Татьяне:

– Вот, выполняю твою работу: успокаиваю твою подругу.

– А что с ней?

– Не знаю, но она была в страшной депрессии.

– В чем?

– Упадок сил, плохой аппетит, скверное настроение.

– Ну, конечно, я же сколько раз ей говорила: хватит гробить себя работой. И здесь головы не поднимает, и домой берет, и к экзаменам готовится. Совсем не отдыхает. Скажите хоть Вы ей, Вильдам Хабибович.

– Вот я и говорю, больше ни одного чертежа домой, только полноценное горячее питание, учеба не больше двух часов в день. Прогулки, кино, театры каждый день. В выходные только отдых.

– Ага...щас...

– Что значит "щас", – строго заглянул Вильдам ей в лицо. – Чертежей домой ты больше не получишь – это я гарантирую.

– Да я от безделья совсем загнусь.

– А для этого и нужны прогулки, кино, развлечения. Это уж ты позаботься, – обратился он к Татьяне. – Надо спасать невесту, а то она до свадьбы не дотянет. Я еще и жениху нагоняй дам. Обещал заботиться, а сам только мучает.

– Мы обязательно что-нибудь придумаем, – уверила Таня и вдруг ударила себя ладонью по лбу. – Вот дура! Тебе же сейчас будут звонить в приемную по международному из Румынии! Меня послали тебя найти. Беги скорее!

– Надежда, – выдохнули хором Елена и Вильдам, и Елена рванулась из беседки.

– Какая Надежда? – спросила Таня.

– Надежда – мой компас земной,

А удача – награда за смелость... Знаешь такую песню?

Вильдам приобнял Татьяну за плечи и тоже направился к выходу.

– Так я – серьезно, надо о Елене позаботиться. Совсем девчонка сдала, нервы "ни к черту".

– Я готова, но только на неделе я в институте. Вот думаю, кого бы организовать.

– Подумай, подумай. Я тоже подумаю.

Они встретились с Еленой у дверей ее отдела.

– Только-только успела. Надежда звонила. Она задерживается, будет в Ташкенте только восьмого в шестнадцать-ноль-ноль по Москве.

– А сегодня...

– Седьмое, – подсказала Татьяна.

– Значит, завтра...

Вильдам помолчал.

– Ну, спасибо, Елена. Иди, работай, а то тебя, наверно, потеряли. Вас проводить до Вашего отдела, мадемуазель, – обратился он к Татьяне, уводя ее от Елены, чтоб не мучила ее расспросами.

Как только Елена успокоилась, ее начал одолевать сон: глаза слипались, голова не соображала. Она даже не заметила, что за полчаса до обеда в кабинет заглянул Вильдам, расстроено посмотрел на нее и ушел. Перед самым обедом к ней подошла Соня.

– Леночка, ты себя плохо чувствуешь?

– Да, что-то не здоровится.

– Иди домой, ты заработала за это время себе не один день отдыха. И завтра не приходи, отдохни, как следует, – добавила она в полголоса, чтоб не слышали чужие любопытные уши.

– Спасибо, Сонечка.

– Это тебе спасибо. Ты всегда меня выручаешь. Почему бы мне не выручить тебя.

– Так, мне на завтра не писать заявление?

– А зачем? Ты же сдельщица. Иди, иди, отдыхай.

На улице ее ждал Вильдам.

– Поехали, я отвезу тебя.

– Ага, – у нее уже не говорилось.

– Отоспись. Ночь, наверняка, не спала?

– Не спала.

– Оно и видно. Завтра в восемь я за тобой заеду. Будь, как огурчик.

– Только соленый, – попыталась она пошутить.

– Я тебе покажу, соленый. Свеженькая быть должна.

– Это ты Соне сказал?

– Я. Сонечка свой человек, не выдаст.

Елена сразу проснулась.

– Ты что, о нас ей сказал?

– Зачем? Ты заболела, а завтра тебе еще свекровь встречать. Пол института знают, кто тебе из-за границы звонил.

– Откуда?

– О-о-о! "Сарафанное радио" у нас работает исправно. Не переживай, никто специально о тебе не говорил, но "слухами земля полниться".

– А как же ты?

– А мне, кроме директора, никто не указ, а Петр знает, что я каждый год на девятое уезжаю домой.

Когда они подъехали к ее подъезду, Вильдам проводил ее до самой квартиры, еще раз наказал выспаться и напомнил о завтрашней поездке.

Едва добравшись до спальни, она рухнула на кровать, даже не раздевшись.

Ей показалось, что она только закрыла глаза, когда раздался телефонный звонок. С тяжелой головой она поднялась и, пошатываясь, подошла к телефону.

– Да.

– Аленушка, это я. Я страшно соскучился по тебе. Как ты там?

– Нормально, – еле проговорила Елена.

– Нормально? А я слышу, что не нормально. Что с тобой?

– Я просто уснула и еще не проснулась.

– Уснула? В такое время? Значит, точно не нормально.

– Андрюша, да все в порядке. А сколько сейчас?

– Семь вечера.

– Уже?

– Алена, – в голосе Андрея слышалась нешуточная тревога. – Что случилось? Сколько ты спишь?

– Андрюша, не тревожься. Просто ночью мне не спалось, и я на работе стала клевать носом, Соня меня с обеда отпустила. Вот и все.

– Кто же тебе ночью спать не давал? – уже с подозрением спросил Андрей.

– Ты.

– Я?!

– Да. Я скучала, думала о тебе, немножко поплакала...

– Милая моя Аленушка, ну почему? Почему ты плакала? Но, честно говоря, я тоже плохо спал, на душе было тревожно и тоскливо, – уже с нежностью проговорил Андрей. – Я сегодня приду.

– В самоволку?

– Я найду возможность придти с разрешением, не переживай. И жди меня.

– Хорошо, только официально. Я жду тебя. Я очень тебя люблю!

– Я люблю тебя еще сильнее! Все. Скоро буду.

Но он пришел только после одиннадцати. Елена поняла, что без разрешения, но не стала ему ничего говорить.

Она отдавалась ему с отчаянной яростью и страстью, будто не видела его, по крайней мере, год, или им предстояла долгая разлука, чем ни мало удивила Андрея: он ее такой еще не видел. Она сама его раздела, повалила навзничь на кровать и села на него сверху. Что она с ним вытворяла! Сначала он пытался перехватить инициативу в свои руки, но она не позволила.

– Сегодня командую я, – сказала она, глядя на него сверху. – Ты возражаешь?

– Нет.

И он подчинился, отдаваясь чувствам, которые она своими ласками поднимала в нем.

А она никак не могла успокоиться. Уже не раз они "улетали" в совместном оргазме, но она, немного передохнув, все снова и снова набрасывалась на него, как голодная львица на свою жертву. Она хотела в сексе разрядить то внутреннее напряжение, которое росло в ней в последние дни. Андрей уже почувствовал неладное.

Во время очередного отдыха, когда она, вся мокрая, лежала на спине и дышала так, словно пробежала марафонскую дистанцию, он взял ее на руки и отнес в ванную, положил в ванну и пустил теплую воду. Теплая вода и нежные руки Андрея, гладившие ее лицо, волосы, руки, сделали больше, чем полночи секса: остатки напряжения ушли в воду, растворились в ней, а на смену пришло сладкое утомление и спокойствие. Все это время, что она провела в ванне, Андрей сидел рядом, нежно гладил ее и шептал в самое ухо ласковые успокаивающие слова. Когда она совсем успокоилась, он решил поговорить с ней.

– Аленушка, милая моя, я же вижу, чувствую, что с тобой что-то случилось. Скажи мне что, поделись со мной, не держи в себе.

– Просто я очень устала. Не от работы, нет. Как тебе объяснить, Андрей. За последние полгода в моей жизни случилось много событий. Но событий таких, которые не точку ставят на чем-то, а, наоборот, предполагают какое-то дальнейшее действие. Чтоб тебе было понятно, я объясню на примере. Я решила сменить место учебы. Физически нет ничего трудного, но психически: это ожидание решения, оформление документов, предстоящий экзамен и опять ожидание результата, – все это нервы. Дальше. За это время у меня расширился круг общения, а общение – это не просто отдых, это работа ума, сердца, большое терпение и такт, не со всеми мне так легко, как с тобой или Татьяной. А это опять нервное напряжение. Не хочу лукавить и что-либо скрывать от тебя, но порой и с тобой мне приходится нервничать, когда ты необоснованно меня ревнуешь, – она с укоризной на него посмотрела. Андрей хотел что-то сказать, но она зажала ему рот. – Дай, я договорю. Я стараюсь быть сильной, у меня не слабый характер, но все это накопившееся напряжение, постоянное контролирование себя, сделало свое дело: я дошла до предела. Оказывается, я не настолько сильна, как хотелось бы, как кажусь. Другие в такие моменты напиваются, но мне это претит. Потому и была вчерашняя бессонная ночь со слезами, но она не принесла мне облегчения, а вот сегодня, я, кажется, сняла свой стресс. Я знаю, ты убежал в самоволку, – он опять хотел что-то сказать, но она не дала, – но я не ругаю тебя. Я очень тебе благодарна, что ты пришел именно сегодня, иначе, я не знаю, во что бы вылилась вся эта черная масса, которая во мне накопилась, – и она благодарно посмотрела на Андрея.

В его глазах она увидела столько любви, столько нежности, что готова была снова расплакаться от мысли, что могла ему изменить, что в какой-то момент даже готова была оставить его. Нет, она справиться с собой, и, если Вильдам сдержит слово, не докучать ей своей любовью, она снова будет относиться к нему, как к хорошему, пусть даже самому лучшему, другу, а всю свою любовь отдаст Андрею.

– Бедная моя девочка! Прости меня! Обещал тебя беречь и не уберег.

Андрей помог ей подняться, вытер полотенцем и отнес на руках в постель, укрыл одеялом.

– Я исправлюсь, прости меня. А сейчас спи, – он уже собрался уходить, но остановился.

– Да, совсем забыл. Мама не звонила?

– Звонила. Она прилетает завтра, нет, уже сегодня, в Ташкент в шесть вечера.

– Ты поедешь? – он постарался, чтоб голос был мягкий, без тени подозрительности.

– Да. Я обещала. И мне хочется поехать, – она просительно на него посмотрела.

– Ну, конечно, Аленушка. Поезжай, отдохни, развейся. А когда вы назад?

– Не знаю. Наверно, десятого.

– А я десятого уезжаю. Смогу позвонить тебе лишь одиннадцатого вечером.

– Я буду ждать твоего звонка, и буду ждать тебя. Не переживай за меня. Сегодня мне стало намного легче, как будто свалился тяжелый груз с плеч, и я набралась свежих новых сил. Спасибо тебе.

– Это тебе спасибо. Ты сегодня была просто великолепна, сказочно великолепна! Я тебя такою не знал.

– О-о, ты еще многого во мне не знаешь... – сонно улыбаясь и уже закрыв глаза, тихо проговорила Елена, ее одолевал сон.

Но Андрей услышал.

"Не перестаю ей удивляться. Откуда она все это знает и умеет? Если бы не был уверен, что я у нее первый, подумал бы, что у нее очень богатый опыт в любви. Она сегодня вела себя так, как какая-нибудь профессионалка. Но до чего здорово!" – думал он, возвращаясь в училище.

Утром она чуть не проспала, забыла завести будильник. Спала она крепко без сновидений, потому ей показалось, что очень мало. Проснулась резко, как от толчка, открыла глаза и взглянула на часы.

– О, боже! Десять минут восьмого!

Не смотря на бурную ночь, она чувствовала себя бодро и быстренько умылась, наскоро перекусила, привела себя в порядок, собралась. В дорогу она надела брюки, а с собой взяла свое синее платье. До зеленого бархата руки так и не дошли, и, вообще, за все это время она не сшила себе ни одной вещи, все некогда.

"Вильдам обещал, что больше на дом чертежей мне давать не будут. Вот и хорошо. Надо заняться своим гардеробом: наступило лето, потом будет свадьба и отпуск. Андрей хочет, чтоб мы поехали в Ленинград, Надежда предлагает путевки за границу, а я бы хотела к теплому Черному морю. Время еще есть – решим".

Без десяти восемь она уже была готова, вышла покурить на лоджию и встала у окна, чтоб не пропустить машину Вильдама. Еще не догорела сигарета, как она показалась на дороге во двор. Вильдам подъехал к подъезду, вышел, поднял голову и помахал ей призывно рукой. Она помахала в ответ и поспешила к выходу.

В машине Вильдам неприминул обнять ее за плечи и поцеловать в щеку. Ее это не взволновало: поцелуй был мягкий, дружеский. Он старался держать свое слово.

– Ну что, девочка моя, выспалась?

Он оглядел ее и отметил про себя, что она вполне бодрая и даже веселая. О вчерашнем кошмаре напоминали только несколько красных прожилок на белках глаз, но и они были почти незаметны.

– Кто тебе снился?

– Я спала без снов, потому выспалась.

Ему хотелось спросить об Андрее, уж очень у нее светились глазки, но он сдержался. Заводить о нем разговор – это противопоставлять его себе, а он обещал не докучать ей своей любовью.

Но, спустя некоторое время, она заговорила сама:

– Не знаю, стоит ли говорить. Но, если я буду что-то замалчивать, дружеских отношений у нас не получится, я все время буду обдумывать каждое слово, каждый поступок. Мне будет тяжело, я буду чувствовать вину за вынужденную ложь.

– Я буду только благодарен, если ты будешь со мной откровенна. Говори все, не думай о том, что можешь меня обидеть. Скорее обидишь недоверием.

– Вот я и говорю: ночью был Андрей.

"Я так и знал".

– В самоволке?

– Да.

– Ты сегодня совсем оправилась, повеселела, похорошела, значит, это тебе на пользу. А все, что делает тебя счастливой, хорошо. Мы с тобой уже все обсудили. Андрей твой муж, ты его любишь. А мне нужно только одно, чтоб ты была счастлива и чтоб не отталкивала меня, чтоб принимала мою помощь, советовалась, когда у тебя будет такая потребность. Я готов выслушать все, что наболело у тебя на душе. Я прошу только об одном: не отнимай у меня надежду на то, что ты все равно будешь моей, с ней я вынесу все, даже твои сексуальные откровения. Я догадывался, что он сегодня был у тебя, я это почувствовал.

– Ты извини, Вильдам, но мне это очень странно, как ты меня чувствуешь? Там, в ущелье, что ты почувствовал?

– Наслаждение от обладания тобой.

– А сегодня?

Он улыбнулся, покачал сокрушенно головой, не сводя глаз с дороги.

– А ты садистка...– и как он не старался сдержаться, Елена заметила его возбуждение: лицо побледнело, взгляд помутнел, на лбу выступила испарина, пальцы вцепились в руль так, что побелели. Его возбуждение передалось ей, она испугалась этого чувства и устыдилась своей жестокости. Зачем она это делает? Зачем дразнит его, если не может ответить ему взаимностью? Но бесенок уже проснулся в ней: а почему не может? Что с нее убудет? И она положила руку ему на бедро. Он не успел сдержать стон, машина вильнула. Он вцепился в руль еще сильнее и прижал машину к обочине.

– Ты что, специально издеваешься надо мной? – сдавленно произнес он, повернулся к ней лицом и...встретился с горящим взглядом ее черных бархатных глаз. Из ее приоткрытого рта высунулся кончик языка и облизал пересохшие губы.

Вильдам молча завел машину, съехал с шоссе, проехал метров сто по еле заметной грунтовой дороге, остановился под огромным тутовым деревом на краю арыка. Он снова повернулся к Елене, в ее глазах он увидел нарастающее нетерпение. Он откинул оба передние сидения...

На этот раз она не просто подчинилась. Она целовала и обнимала его, раздевала его и помогала раздевать себя, сама подалась ему навстречу, но в отличие от него молчала. А он молчать не мог. Сколько он ждал этого! Сколько об этом мечтал! Он старался растянуть наслаждение обладания ею, но слишком долго он ждал, слишком страстно ее хотел, все быстро закончилось. Он чувствовал себя виноватым, и продолжал осыпать ее нежными поцелуями, щекоча своими усами. Она долго сдерживалась, но в конце концом рассмеялась. Он вопросительно посмотрел на нее.