Текст книги "Раз став героем"

Автор книги: Элизабет Зухер Мун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

– Ммм... Я знаю Деттина. Но уверен, они все слышали что-то о Завьере и теперь очень хотят знать больше. Надо бы зайти...

Это было угрозой, предупреждением или просто интересом?

– А... адмирал ждет.

Адмирал Доссайнэл оказался высоким с грубыми чертами лица и большими руками, которые в данный момент переставляли вещи на столе. В остальном он казался более расслабленным, чем капитан Хакин, и гораздо доброжелательнее.

– Я ознакомился с заключением Комиссии и вашим делом, старший лейтенант Сьюза... и хотя могу понять их отношение к вашим решениям, лично его не разделяю. Я не сомневаюсь в вашей преданности Правлению Семей.

– Спасибо, сэр.

– Благодарность не обязательна, старший лейтенант. Необходимо выкурить всех предателей, и мы это сделаем. Гарривэй и его отряды не последние, но мы должны сохранить доверие, иначе не сможем выстоять по одиночке.

Адмирал замолчал, но Исмэй не знала, что требуется сказать в данном случае, и он продолжил, но уже менее мрачным тоном:

– Как я понимаю, вы с майором Питак поладили... и командором Севеч?

– Я совсем недавно познакомилась с ним, сэр, – сказала Исмэй.

Глава подразделения Проектирование и строительство корпуса только раз перекинулся с ней парой фраз. Он, казалось, был еще больше занят, чем майор Питак.

– Уверен, вы уже слышали это и раньше, но должен сказать, обычно лейтенанты не получают сюда назначение, не прослушав предварительно один из углубленных технических курсов. Вам вероятно понадобится изучить несколько самостоятельно...

– Я уже записалась на один, сэр.

– Хорошо. Вы конечно схватываете на лету, но ремонту крупного машиностроения учатся всю жизнь, – адмирал взглянул на свой дисплей. – Вижу, вы недавно были в отпуске на своей планете. Как ваша семья отреагировала на общественную шумиху?

Исмэй попыталась придумать более тактичный ответ.

– Они... зашли очень далеко, сэр.

– А? О, предположу, вы имеете ввиду орден?

Конечно же это было в ее деле.

– Да, сэр.

– Но это правительство, а не ваша семья... У вас ведь... отец, мачеха, сводные братья?

– Да, сэр. А так же тети, дяди, двоюродные братья и сестры... большой клан, сэр.

– Они одобрили то, что вы поступили на службу во Флот?

Теплые карие глаза внимательно смотрели на нее.

– Не... совсем, сэр. Сначала нет. Теперь да.

– У нас больше нет офицеров с вашей планеты. Последний был примерно тридцать лет назад.

– Мелук Залоси, да, сэр.

Залоси были слугами Корков, которые когда-то являлись одной из политических фракций. Мелук, как говорили, был незаконным сыном трибуна Корка и стражника Залоси, и его отдали на воспитание дальнему родственнику Залоси. Доказательством были густые брови Мелука, отличительный признак рода Корков. А когда он подал заявку на вступительные экзамены во Флот, это казалось лучшим решением для всех. Мелука не спрашивали. Он был Залоси и шел туда, куда Корки говорили ему идти.

– Интересно, – продолжил адмирал Доссайнэл, прервав ее размышления, почему так мало? Алтиплано, насколько я понимаю, сельскохозяйственный мир. Обычно с таких планет у нас мало рекрутов, но не настолько.

– Это не обычный селькохозяйственный мир, сэр, – Исмэй запнулась, решая, сколько рассказать.

Адмирал мог бы получить нужную ему информацию, если бы захотел.

– И почему же? – спросил он.

Возможно, он хотел услышать ее мнение, а не аналитиков Флота.

– Отсутствие свободнорожденных, – кратко сказала Исмэй.

Все другие причины вытекали из этой: контролируемая рождаемость, отсутствие перенаселения, когда многие ищут лучшей жизни за пределами планеты. Только на этом условии переселенцам давалось разрешение на проживание; если они уже имели детей, то были вынуждены соглашаться на преждевременную стерилизацию.

– Но ваша семья... Сколько у вас братьев?

– Два, сэр. Но это сыновья второй жены моего отца по ее разрешению.

Исмэй не упомянула того, о чем он возможно догадывался, что ограничение рождаемости больше касалось других семей. Ее отец мог иметь еще наследников, но отдал свое право Санни, которая хотела много детей.

– Понимаю. И каково их отношение к омоложению?

Исмэй заколебалась.

– Я... знаю только точку зрения отца и дяди. Они озабочены влиянием омоложения на численность населения, хотя конкурентноспособность увеличивающегося опыта считают положительной стороной.

– Ммм. Значит, высший военный состав Алтиплано не прошел омоложения?

– Нет, сэр.

– Есть какое-нибудь недовольство Семьями по этому поводу?

Исмэй почувствовала себя неуютно, но ответила со всей честностью:

– Нет, сэр, никакого. Алтиплано независимый мир, адмиралу без сомнений известно, что у нас нет представителя в Совете, чья политика оказывает на нас влияние только касательно торгового законодательства.

– Были волнения, особенно после сообщения о беспорядках на Пэтчкок, заметил адмирал. – Сейчас против омоложения выступает сильная политическая партия, заявляющая, что богатые старики будут эксплуатировать бедных, которые не смогут позволить себе омоложение.

– Не думаю, что кто-то на Алтиплано считает, что Семьи его эксплуатируют, – заметила Исмэй. – Может иногда обвиняют в этом друг друга...

Более, чем иногда, но она не понимала, как ее ограниченные знания о местной политике Алтиплано могут разъяснить ситуацию. Она не высказала вслух первую мысль, пришедшую ей в голову, что любой силе, попытающейся эксплуатировать Алтиплано, пришлось бы забыть о других делах.

– Рад это слышать, – сказал адмирал. – Мы еще будем встречаться... обычно офицеры 14-ой собираются вместе. Командор Атарин известит вас о следующей встрече.

– Да, сэр, спасибо.

Первое, что сделала Исмэй, вернувшись от адмирала, это вывела диаграмму командной структуры на МТО. Она думала, что поняла кто перед кем в чем отчитывается... но несколько вещей, которые сказал адмирал, смутили ее.

Несколько часов спустя ее замешательство ослабло лишь слегка, но она удовлетворила свой интерес. За несколькими исключениями (список которых возглявляли МТО) суда Флота имели простую командную структуру: капитан самый главный и дальше ранг за рангом от офицеров до рядовых. Команда флагмана не подчинялась на прямую адмиралу, находившемуся на борту; все приказы должны были проходить через капитана.

Но размер новых МТО подвинул Флот рассматривать их как мобильные базы. Чтобы не отправлять персонал в другие места для повышения квалификации, было решено перенести их на борт Коскайэско, что повлекло за собой необходимость в большем количестве персонала. Таким образом на Коскайэско образовалась многоструктурная система командования, каждую ветвь которой возглавлял адмирал, и эти ветви пользовались одним и тем же оборудованием, даже одними и теми же специалистами, но для разных целей. Если бы Флоту понадобилось место сбора остатков после сражений, то лучшего места и придумать было нельзя.

Исмэй нашла информацию о таких обломках в файлах. Например, цех выплавки особых материалов должен был пополнять материально-производственный запас 14-ой судоремонтной верфи, а так же служить высшим техническим курсам как практический пример изготовления подобных материалов; и исследовательская лаборатория особых материалов, где самые видные ученые пытались изобрести новые сплавы с причудливыми свойствами.

На первой же дислокации произошло крупное столкновение 14-ой судоремонтной верфи, которая нуждалась в большом арсенале кристалло-связующих деталей, необходимых для ремонта, с двумя другими подразделениями, настаивавшими, что им необходим гарантированный минимум доступа к оборудованию, чтобы выполнять свою работу.

Прения росли, пока дело ни дошло до адмиралов. Как выразилась Питак, "их заперли в комнате спорить и ругаться, пока кто-нибудь один ни одержит верх". Решение (компромисс, достигнутый адмиралами, который вспоминали крепким словом до сих пор) никого не удовлетворяло, но на это и был расчет, что жалобы только ухудшат ситуацию.

Даже традиционное разделение между командой корабля и его пассажирами исчезло. Хотя теоретически капитан Хакин имел всю полноту власти касательно безопасности на борту и поддержания рабочего состояния, персонал 14-ой судоремонтной верфи в несколько раз превышал численность команды. Когда предыдущий командующий верфи захотел установить "кормовую трубу" между крыльями Т-3 и Т-4, чтобы соединить боковые стыковочные платформы, то просто сделал это. Исмэй наткнулась на гневное письмо тогдашнего капитана к адмиралу, возглавлявшему 14-ую судоремонтную верфь, и директиву из Центра о том, что спорная труба останется на месте, после этого капитан получил перевод.

Не удивительно, что конструкция корабля не соответствовала компьютерным данным, и приходилось постоянно обновлять кубы, чтобы быть в курсе изменений!

Отставив в сторону команду корабля, командная цепочка выглядела скорее как дерево. Старшим капитана Хакина был адмирал Горач, командующий этим крылом, который в свою очередь подчинялся командующему сектором 14 адмиралу Фоксуорту. Однако, адмирал Доссайнэл докладывал непосредственно командующему, который отвечал за все материально-техническое обеспечение в секторе. Адмирал Ливади возглавлял здесь учебно-тренировочный корпус и вообще не подчинялся командующему сектором, так как штаб-квартира Флота контролировала все учебно-тренировочные программы вот уже шестьдесят лет. Так же медицинская часть имела собственную цепочку подчинения, возглавляемую адмиралом медицинского управления и здравоохранения Босси.

Ее отец никогда бы не потерпел подобной неразберихи. На Алтиплано, военная медицинская служба подчинялась только действующему командованию. "Да, именно поэтому ему удалось скрыть твою травму, – напомнила память. Никто не мог спорить с героем войны..." Несправедливо, Исмэй даже не была уверена, что находилась в военном госпитале. Но она не собиралась думать над этим.

Наконец, разобравшись в командной структуре МТО, она убрала дисплей и теперь могла приготовиться к выступлению перед группой, встреча которой была назначена через два дня.

***

Личный состав Коскайэско по численности мог сравниться с населением маленького городка или большой орбитальной станции, из одних только офицеров получилась бы целая команда обычного корабля. Исмэй знала об этом, но когда увидела сколько младших лейтенантов втиснулось в лекционный зал и сколько еще толпилось у входов, до конца осознала значение цифр.

– Вы определенно не все входите в тактическую группу, – сказала она младшему лейтенанту Деттину, который вызвался представить ее.

– Нет, сэр, но другие тоже захотели прийти. Придется выдворить некоторых посторонних, а то уже свободного места нет...

Исмэй это видела. Все места были заняты давным-давно; младшие лейтенанты теснились на полу впереди, сидели в проходах, на галерке и на выходе была давка.

Она наблюдала, как Деттин безуспешно пытается вытолкать лишних желающих, и поняла, что должна была сообщить кому-нибудь из старших об этой встрече... если бы могла предположить, что слушателей будет больше дюжины младших лейтенантов. Деттин здесь был совсем ни при чем, это ее обязанность. Поэтому Исмэй подошла к микрофону и сказала:

– Извините.

Повисла тишина, все разговоры оборвались полуслове.

– Сколько здесь постоянных членов тактической группы?

Поднялось несколько рук, примерно столько, сколько она и ожидала.

– Эта встреча была назначена только для них, – продолжила Исмэй. Такая толпа не может находиться в одном помещении. Это небезопасно. Тем из вас, кто не является членом группы, придется покинуть зал. Только тогда мы посмотрим, сколько еще человек может здесь разместиться.

Раздались глухие реплики протестов, но они были младшими лейтенантами, а она старшим, поэтому неловко толкаясь, те, кто теснился в проходах, начали подниматься. Расположившиеся впереди ждали, возможно надеясь, что она передумает, но Исмэй неумолимо смотрела на них. Медленнее, чем было необходимо, они поднялись и пошли на выход. Исмэй слышала растущий гул голосов в галерее. Теперь уже некоторые, занимавшиеся кресла, поднялись, а некоторые сидели как приклеенные. Она надеялась, что все они из тактической группы.

– Младший лейтенант Деттин, – обратилась Исмэй к слегка обескураженному юноше. – Убедитесь, что все члены группы заняли места. Вы знаете их всех, не так ли?

– Да, сэр.

– Когда они рассядутся, и если все согласятся, я не возражаю, чтобы были заняты свободные кресла. Но не больше.

– Сэр, – Деттин огляделся, шевеля губами, как будто перечислял список. – Все здесь, кроме двоих... они должны быть снаружи.

– Позовите их.

Юноша направился по проходу, запруженному выходящими, к дверям и позвал там кого-то. Несколько младших лейтенантов столпились у входа, наконец еще двое растолкали их, чтобы войти внутрь. Осталось два десятка свободных мест, как посчитала Исмэй. Ей хотелось бы знать справедливый способ занять их, но было уже слишком поздно. Быстрее, чем вышли, младшие лейтенанты заняли кресла.

Деттин представил Исмэй высоким от волнения голосом. Свет потускнел, кроме прожектора, освещавшего трибуну. Напряженные, жаждущие молодые лица превратились в смутные очертания, светились только глаза и зубы. Исмэй не ожидала подобного столпотворения, но после неодобрительных взглядов офицеров трибунала и Комиссии, не собиралась теряться в небольшом пятне света.

Она подготовила куб с информацией, которую представляли на суде: проекция системы Завьера, расположение кораблей Флота, военных и гражданских судов планеты, число и вооружение захватчиков. Исмэй столько раз просматривала эти данные со своим защитником для Следственной Комиссии и трибунала, что во сне могла бы объяснить, насколько противник превосходил Серрано по мощи даже до предательства Хэрне.

Когда она подняла первый дисплей, легкий вздох пробежал по зале. Пока Исмэй описывала знакомые события, стояла абсолютная тишина. Что-то она знала только из докладов и прямо сказала об этом. Но события были настолько захватывающи, что никто, казалось, не обратил на это внимания. Вторжение Доброты, два движущихся параллельно вражеских корабля... возможно новая тактика, а может просто сбой системы. Никто не знал точно. Успешная атака на эти корабли, повреждение одного штурмовика, результативное нападение разведчика, посланного устроить засаду. Долгое и опасное наступление врага к Завьеру, потеря космической станции, разрушение городов на планете.

– Всего лишь пожары, – пробормотал кто-то.

Исмэй замолчала на мгновение и в аудитории повисла напряженная тишина. Она не видела из-за ослепляющего света прожектора, кто это сказал.

– Всего лишь пожары... Кто-то думает, что пожары были единственной проблемой? Позвольте показать вам видео...

Исмэй переключила кубы. Теперь на одной половине экрана засветилось изображение бывшей столицы Завьера, какой она была: маленький город с широкими улицами и низкими каменными зданиями, садами и тенистыми парками. Это все, что осталось о ней в базе данных Флота, остальные записи были уничтожены вместе с городом. А на другой половине экрана были лишь руины, обгоревшие останки деревьев, колонны дыма, поднимающиеся к небу, и разведывательный отряд Флота в защитных костюмах. Видеодатчик жужжал, реагируя на тела людей и животных, среди которых Исмэй узнала мертвую лошадь.

– Все население центральных районов, – проговорила она, – постигла та же участь. Огонь уничтожил практически все поселения, миллионы гектаров пастбищ и полей. "Пожары" должны были уничтожить практически все живое для солдат Доброты. Только через три-пять лет там могло бы что-то вырасти. А что тем временем делать выжившим?

– Но разве не всех убили? – спросил кто-то.

– Нет, благодаря предусмотрительности командора Серрано и их собственному правительству. Большая часть населения выжила в отдаленных районах, в пещерах, как я слышала, но их экономика разрушена до основания. Понадобится не одно поколение, чтобы только оправиться от потерь.

Исмэй ясно представляла себе этот процесс. Алтиплано пострадала практически так же во время целого ряда войн, последовавших за гибелью Основателей. Годы голода, пока ни восстановили сельское хозяйство. А годы после этого, когда просто быть сытым уже стало недостаточно. Находясь так далеко, они не могли ждать большой помощи от Семей, когда новый кризис разорвал общество.

Снова тишина, но на этот раз с другим оттенком.

– Давайте начнем с ситуации, с которой сначала столкнулась командор Серрано, – Исмэй снова вернулась к изображению системы Завьера. – Завьер подвергался нападениям последние несколько лет со стороны своего рода вольных пиратов. Они угрожали орбитальной станции, которая не раз получала повреждения во время нападений. Защита Завьера включала устаревшие, недоукомплектованные корабли класса "Стрекоза", из которых в момент вторжения боеспособным оказался только один. Остальные были разобраны на запчасти для поддержания этого одного. Завьер не являлся трансфером для людей, продукты производства: семя крупных животных, ова и замороженные эмбрионы, – перевозились в основном на частных судах местных владельцев. Почти вся горнодобывающая промышленность работала только на строительство городской инфраструктуры Завьера.

Исмэй не знала ничего из этого, пока ни прочитала краткий доклад Хэрис Серрано, хотя скорее лаконичный, чем краткий, если быть точным. Ей было легко понять его, так как Завьер и Алтиплано имели много общего.

– Правительство наняло командора Серрано, служившую тогда гражданским капитаном на частной яхте, хотя и отлично вооруженной, защищать планету как раз против таких вот пиратов. Как можно предположить, – Исмэй позволила себе легкую улыбку, – у ничего не подозревающих пиратов не было ни шанса.

– Какое это было судно? – спросили с задних рядов.

– Согласно сканерам, это был пиратский рейдер этаров, – Исмэй вывела данные на экран. – Командор Серрано предугадала его курс и приготовила для них сюрприз.

– Но это была не вся битва, не так ли? Один вшивый маленький рейдер?

– Нет, конечно, – Исмэй показала теперь схему расположения Завьера относительно Доброты и территории Семей. – Сканеры командора Серрано зарегистрировали в системе еще один корабль, который похоже был наблюдателем. Она заподозрила, что пират мог быть просто пробным камешком полномасштабного вторжения, и сообщила об этом в ближайшую штаб-квартиру Флота.

– И получила кучку предателей, – послышалось бормотание из середины.

– Не "кучку", – возразила Исмэй. – Большинство офицеров и команды всех трех кораблей остались верны Флоту, иначе все обернулось бы по-другому. Флот выслал небольшой отряд под командованием Дэкана Гарривэя, два патрульных судна и один крейсер. Оказалось, что капитаны всех трех кораблей сотрудничали с Добротой, но это не значит, что и все остальные тоже.

– Сколько именно было предателей, и откуда нам знать, что выявили всех?

– Я не знаю ответа ни на первый, ни на второй вопрос, – честно призналась Исмэй. – Кто-то погиб почти в самом начале и теперь невозможно установить, кто работал на врага, а кто нет. Существует вероятность, хотя и малая, что кто-то из предателей не проявил себя во время сражения. По последней оценке от пяти до десяти процентов команды на каждом корабле оказались на службе у Доброты, сюда входят и офицеры и рядовые.

Исмэй видела лица молодых офицеров, когда они подсчитывали, сколько это составило бы от количества находящихся в аудитории.

– Естественно большинство из них занимали старшие ключевые посты. Пять младших лейтенантов не нанесут такого урона, как один капитан и один старший техник телеметрии. Проблема Доброты, как я понимаю, состояла в том, что подобное вторжение в систему Завьера требовало, чтобы их внедренные агенты обнаружили себя... это был большой риск, что надо сказать, и стало их гибелью.

Исмэй пропустила до сих пор засекреченные методы, с помощью которых Котсудас узнал о заговоре.

– Командору Серрано пришлось выступить против Гарривэя, чтобы помешать уничтожить орбитальную станцию Завьера, ей нужны были корабли для защиты от грядущего вторжения. Это означало, что она должна была отстранить Гарривэя и других капитанов-предателей от командования и объединить оставшихся верными Флоту офицеров.

– Ну, так это ж племянница адмирала Серрано, – заметил кто-то. – Ей стоило только сказать...

Исмэй чуть ни усмехнулась. Неужели она сама когда-то была такой наивной, даже до поступления во Флот?

– Командор Серрано, вспомните, была гражданским лицом, чья отставка наделала много шуму. Существовали доказательства того, что командующий Гарривэй неоднократно выказывал беспокойство по поводу того, что она могла сделать, в особенности какое оказать влияние на правительство Завьера. Он пытался дискредитировать ее. Сами рассудите, вы гражданский, по крайней мере частично, и находитесь на космической станции, у которой стоят на приколе два судна Флота. Еще один в дозоре на некотором расстоянии. Как вы собираетесь получить доступ к пришвартованным кораблям? Мы не позволяем гражданским просто так забрести на борт. Но даже попав внутрь, как убедить команду, что капитан предатель и командование надо передать вам? Вы хоть на секунду поверили бы, что ваш капитан предатель, только потому что кто-то это утверждает?

Исмэй увидела, что большинство слушателей поняли то, что она хотела донести до них.

– Я нет, – ей тяжело было сделать подобное признание. – Все, что мне было известно о происходящем... тогда я служила на борту Презрения под командованием Киансы Хэрне, это что мы находились на патрулировании, пока остальные корабли стоят на приколе. Я ничего не знала о вторжении. Мы думали, что нас послали к Завьеру в качестве нянек для параноиков колонистов, которые запаниковали в результате самого обычного пиратского нападения. Многие из нас досадовали на то, что мы пропустили возможность участвовать в годовых военных играх сектора... Мы считали, что наша артиллерия просто потрясающа.

– Но вы же подозревали...

Исмэй фыркнула:

– Подозревали? Послушайте... что меня тогда заботило, это исчезнувшие из шкафчиков вещи. Мелкое воровство. Я не думала о капитане... Капитан это капитан, ее дело командовать кораблем. Я же была просто лейтенантом и выполняла свою работу, которая заключалась в обслуживании внутренних автоматических сканеров, и ломала голову над тем, как найти того, кто воровал из шкафчиков. Когда на Презрении начался... мятеж, я была настолько удивлена, что меня чуть ни подстрелили прежде, чем я поняла, что происходит.

Исмэй подождала, пока ни затихнет нервное хихиканье.

– Да... именно так. Это было нелепо... Я не могла поверить. Большинство из нас не могли. Поэтому заговорщики всегда оказываются на шаг впереди тех, кто просто выполняет свою работу... Они могут рассчитывать на такое вот замешательство.

– Но как тогда Серрано возглавила сражение? – спросил кто-то.

– Я могу сказать только то, что слышала сама, – ответила Исмэй. Очевидно ей и нескольким членам из ее бывшей команды удалось попасть на борт с помощью какой-то уловки и потребовать встречи с Гарривэем. По счастливой случайности, а возможно она каким-то образом знала об этом, там оказались и другие заговорщики. Она и ее команда... убили их.

– Вот так просто? Вы хотите сказать, что они даже не попытались поговорить с ними?

Исмэй ответила не сразу, и в комнате повисла тишина. Когда слушатели зашевелились, она сказала с презрением:

– Если кто-то пошел на предательство, командуя кораблем и планируя отдать на растерзание врагу беспомощное гражданское население, сомневаюсь, что нравоучения и проповедь о морали могли бы заставить его измениться. Командор Серрано приняла решение и устранила зачинщиков мятежа как можно быстрее, что было нелегко.

Исмэй включила новое изображение:

– Тогда капитан Хэрне увела Презрение со всей командой на борту из системы Завьера. Ее первый помощник так же участвовал в заговоре, но вот следующий по рангу офицер, присутствовавший на мостике, оставался верен Флоту. Он слышал требование командора Серрано о том, чтобы капитан Хэрне вернулась к станции и помогла в защите Завьера. В общем-то именно он и начал мятеж, обратившись к команде рубки...

Исмэй замолчала, когда нахлынули воспоминания о последующих нескольких часах. Противоречивые приказы по внутренней связи корабля, полная расстерянность, потребовалось время, что сейчас казалось непостижимым, для оставшихся верными офицеров понять, что мятеж был необходим, и что им придется сражаться с собственной командой.

– С тактической точки зрения, – сказала она, усилием воли отодвигая эти воспоминания, – перед командором Серрано стояла очень трудная задача. Силы Доброты появились почти одновременно с принятием ею командования. Если бы она подождала еще несколько часов, это стало бы невозможным.

Исмэй вывела на экран характеристики, напомнив аудитории об обычной тактике, используемой ударными силами Доброты. Сейчас, описывая решения и действия, которым она лично не являлась свидетелем, ей было легче оставаться спокойной и последовательной. Этот корабль здесь, эти там, предсказуемые и непредсказуемые маневры... результаты, аккуратно сведенные в таблицы без упоминания о людях, чьи жизни тогда изменились навсегда.

Вскоре Исмэй пришлось вернуться к собственному опыту. Она опустила сведения о битве за контроль над Презрением. Ей слишком много раз пришлось переживать это заново во время трибунала, чтобы делать то же ради этих неоперившихся юнцов. Но о том, как мятеж закончился, включая сделанные ею ошибки, рассказать пришлось.

– Мы вошли слишком быстро, – сказала она, показывая очередную картинку. – Я боялась, что мы можем опоздать, а потому предположила, что возможные помехи для выхода на орбиту будут достаточно рассредоточены. Как вы знаете, рассчитать фактическую продолжительность серии сверхсветовых прыжков трудно и в лучших условиях, но ошибка обычно отрицательная, чем положительная. Нам повезло, и мы совершили прыжок сюда... – она указала на карте, – без корректировки остаточного сдвига. У нас не хватало людей, навигационный компьютер дал сбой, поэтому я не решилась на микропрыжок, который бы позволил нам совершить угловое перемещение. Таким образом... мы промахнулись мимо Завьера, и именно тогда Невероятный получил роковой удар.

Больше 1800 погибших. Ее вина. Во время войны ошибкам нет оправдания. Она помнила отчаянье, повисшее в рубке, команда мостика делала все, стараясь восстановить контроль, найти возможность совершить прыжок, чтобы еще успеть хоть что-то сделать.

– Мы нашли решение.

Исмэй не упомянула, что ей пришлось согласиться на этот шаг, не смотря на огромный риск. Процент того, что совершив такой необычный прыжок, они войдут прямо в планету, был очень высок.

– Мы вышли из прыжка прямо в тылу у флагмана Доброты и выстрелили по его кормовым двигателям.

И на векторе, который дал им единственный шанс на этот выстрел. Команда, возмущавшаяся потерей шанса стать чемпионами сектора по стрельбе из артиллерийных орудий, сделала свой выстрел практически с ходу... и потом успешно вывела Презрение на стабильную орбиту.

– Следственная Комиссия не одобрила наши действия, хотя результат был признан удовлетворительным, – сказала Исмэй.

Она не хотела обсуждать это, а потому поспешила показать, как действовали защитники Завьера: самоубийственное использование фазовых пушек, установленных на шаттле, самодельные мины, несколько метких выстрелов маленького Грогона, изумительное уничтожение корабля-убийцы яхтой.

– Только благодаря полной неожиданности, – отметила Исмэй. – Корабль Доброты собирался устроить засаду, на что указывает последующий анализ черных ящиков, и просто не знал о присутствии яхты. Отключив действующие системы, чтобы залечь на несколько часов, он стал легкой мишенью.

– Что бы изменилось, если бы Презрение не ушло из системы Завьер?

Умный вопрос, но сложный.

– По статистике соотношение сил тогда увеличилось бы до 15% с нашей стороны. По моему мнению, Презрение был лучшим кораблем по артподготовке в секторе. Кем бы ни была Хэрне, она требовала от команды быстрого и точного прицеливания. Но если бы корабль не ушел, ничего бы не изменилось, силы командора Серрано уступали бы противнику по численности и огневой мощи. Я не видела докладов старших аналитиков, но сама могу предположить, что его вклад в битву был бы меньше, чем эффект от неожиданного появления в самом конце. Однако, это лишь моя догадка и не меняет того факта, что отсутствие еще одного корабля сильно ограничило командора Серрано в действиях... и что его бегство было результатом предательства.

Вежливая тишина повисла в воздухе. Исмэй ждала. Наконец кто-то пошевелился. Шуршание одежды по кожаному креслу показался очень громким и в это мгновение как будто разбился зеркальный экран между трибуной и слушателями. Младший лейтенант Деттин вспрыгнул на кафедру и поблагодарил Исмэй за встречу. Поднялись руки, желавших задать вопросы, и только сейчас она заметила форму командного состава на задних рядах. Когда они вошли? Она не видела... но определенно младший лейтенант, дежуривший у дверей, чтобы не пропускать рвавшихся внутрь, не смог бы отказаться пропустить группу майоров и капитан-лейтенантов.

Деттин тоже увидел их и запнулся на заключительной фразе:

– Э... сэр...?

Командор Атарин, Исмэй узнала его, когда он вышел из полумрака задних рядов.

– Полагаю, вы не откажетесь выступить перед старшими офицерами по этой же теме?

Дрожь пробежала по спине Исмэй. Она не могла понять, зол он или доволен, а потому не знала извиниться или объяснить. И то и другое было плохой мыслью, как подсказывало ей воспитание.

– Конечно, сэр.

Она автоматически заглушила мысль о том, что если и в самом деле не была достаточно компетентна, то незачем было пускать младшим лейтенантам пыль в глаза.

– Если бы мы могли поговорить... – пробормотал Атарин, сверкнув глазами на младших, которые немедленно поднялись с мест и направились к выходу.

– Конечно, сэр.

Исмэй вынула свой куб из прожектора и спустилась с кафедры. Майора Питак здесь не было и кроме Атарина она больше никого не знала. Офицеры посматривали на выходивших младших лейтенантов с безразличным видом, что Исмэй расценила как неприятность. Атарин молчал, пока зал ни опустел, а потом сказал:

– Очень ясно изложено.

Исмэй не расслабилась. По его тону можно было подумать, что он обсуждает учебник, и она не была уверена, является ли автором учебника, или его темой.

– Меня впечатлил ваш анализ собственных ошибок.

Да уж, поучительный случай того, как младший офицер громко сел в лужу.

– И все-таки насколько серьезным был сбой в работе навигационного компьютера?