Текст книги "Должно быть, любят герцогов (ЛП)"

Автор книги: Элизабет Мичелс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Ее ситуация могла бы быть хуже. Поскольку никого из ее семьи не было в Биксли Мэнор, она была вольна жить так, как ей заблагорассудится. Она проведет остаток своих дней, питаясь только той едой, которая ей нравится, читая только те книги, которые ей нравятся, посещая только те места, которые ей нравятся… Ее разум успокоился от мысли, что она будет делать все это в одиночку. Навсегда.

Тем не менее, ей не придется подчиняться желаниям ни одного мужчины. В этом она была совершенно уверена. Возможно, остаться старой девой было бы как раз то, что нужно. Кивнув в знак согласия, она посмотрела на открытые карманные часы, которые крепко сжимала в руке. Это была единственная часть любого мужчины, которая ей когда-либо понадобится.

И все же, когда она смотрела в сапфировые глаза лиса, выгравированные на его поверхности, казалось, что он насмехается над ней. “Я знаю твои секреты”, – она почти слышала, как лис говорит. “Только прошлой ночью ты была в объятиях моего настоящего владельца. Воровка! Тогда ты не была такой независимой”.

“Тише”, – четко сказала Лилиан маленькой золотистой лисичке. Сейчас она не могла зацикливаться на прошлой ночи.

Покачиваясь и подпрыгивая на дороге, экипаж подбросил Лилиан на мягкое сиденье. Цепочка карманных часов выскользнула у нее из пальцев, когда они завернули за угол. Крепче сжав руку, она оперлась о окно кареты. Солнце отразилось от циферблата часов, наполнив карету танцующими кругами света. Счастливые, кружащиеся, наполненные радугой круги.

Несомненно, это был знак грядущего добра. Обещание. В уголках ее глаз защипало от не пролитых слез, но сейчас было не время позволять им пролиться. Шмыгнув носом, она захлопнула карманные часы, закрыв дверь от своих эмоций и источника светящихся точек в внутри кареты.

Постепенно каменные здания Лондона встречались все реже по мере того, как город оставался позади. Утреннее солнце струилось в окно кареты рядом с Лилиан, когда она смотрела на поле, где паслись овцы. Каменные стены тянулись вдоль пастбищ, как будто квадраты были нарисованы мелом на бескрайней зеленой земле.

Ее взгляд затуманился, когда мимо пронесся пейзаж, и она увидела собственное отражение в окне. Прикоснувшись к жемчужинам своей матери, видневшимся у нее на шее, она почувствовала себя увереннее. Казалось, что поколения женской силы перешли в кончики ее пальцев, когда они скользили по ним. Удар, удар, удар под ее пальцами, ее мужество возрастало с каждым движением руки.

С жемчугом на шее, часами, надежно зажатыми в руке, и своей тайной, навсегда сохраненной в сердце, она смотрела вперед, в свое будущее.

***

После безрезультатного похода в таверну "Олень и лань" Девон замедлил шаг перед магазином на Бонд-стрит. Он предпочел бы, чтобы его до смерти заклевали водоплавающие птицы, чем вернуться в "Древности и прекрасные артефакты Хабершема" в тот день. К сожалению, это был единственный способ узнать, где найти мисс Лили Уитби. Она у него отняла часы, и он хотел это вернуть. В конце концов, он не знал, который час, благодаря этой чертовой девчонке.

Конечно, это не имело никакого отношения к тому, что его победила таинственная женщина, с которой он провел потрясающую ночь. Она украла у него! У него, Торнвуд! Никто в здравом уме не осмелился бы на такое. В конце концов, он был Безумным герцогом, по крайней мере, так считало все лондонское общество. Скорчив гримасу над источником своего так называемого безумия, он вошел в магазин, готовый еще раз разобраться с любопытным продавцом.

Его ноги в ботинках тяжело ступали по полу длинными сердитыми шагами. Маленький колокольчик на двери все еще позвякивал на заднем плане, когда он подошел к витрине с ювелирными изделиями в задней части магазина.

“Добрый день, милорд. Вы вернулись”, – нараспев произнес лавочник, откладывая ожерелье, которое он полировал. Он поправил очки, которые висели на кончике его длинного носа, и спросил: “Часы вам не понравились?”

Добрый день…насколько поздно уже было? Разве еще не утро? “После полудня”, – уступил Девон. “Я обнаружил, что мне нужны другие часы”.

“Еще одна вахта, милорд? Что за драма приключилась с вами сегодня?” – спросил мужчина с ноткой нетерпения в голосе.

Девон достаточно натерпелся. Его терпение лопнуло. Он хотел ответов, а не новых вопросов. “Вы можете называть меня Торнвуд или Ваша светлость, спасибо. Я хотел бы приобрести другие часы”.

“Ваш гр ...” Мужчина, казалось, поперхнулся словами, ярко покраснев. “Конечно, ваша светлость. Для вас все, что угодно, ваша светлость”.

Это было больше похоже на правду. Возможно, его титул действительно иногда приносил пользу. “Я бы хотел увидеть вон те часы, а также вот эти”. Он указал на витрину перед собой. Трудно было поверить, что он возвращается к этому процессу всего через день после того, как нашел часы, которые ему очень понравились. И все из-за нее!

Владелец магазина достал часы и выложил их на кусок бархата для осмотра. Его рот, в отличие от вчерашнего, хранил молчание.

“Вот эти подойдут”. Девон указал на часы справа, с маленькими завитками, выгравированными золотом вокруг белого циферблата.

“Очень хорошо, ваша светлость”. Мужчина отвесил подчеркнуто низкий поклон из-за прилавка, прежде чем тщательно завернуть покупку.

Девон методично постукивал длинным пальцем по стеклянной поверхности перед собой. Не было другого способа спросить, знает ли мужчина о Лили, кроме как спросить об этом. Как бы сильно Девону не нравилась мысль о том, что лавочник что-то знает о его личных делах, он один мог знать о местонахождении некоей Лили Уитби, соблазнительницы и воровки.

Смирившись с судьбой разговаривать с человеком, который вчера оказался довольно раздражающим, Девон тяжело вздохнул, прежде чем произнести хоть слово. Ничего не оставалось, он должен спросить. “Была ли женщина в голубом в вашем магазине после того, как я был здесь вчера?”

“Ну да, ваша светлость”, – ответил лавочник, нахмурившись.

“Она часто сюда приходит?” Девон наклонился, предвкушая ответы, которые он искал.

“В ней было что-то знакомое, но, возможно, у нее одно из тех лиц, которые можно увидеть повсюду в городе”.

Девон не думал, что в лице Лили есть что-то обычное, и он никогда раньше не видел ничего или кого-либо похожего на нее. “ Значит, она была вам знакома? Возможно, она покупала у вас вещи раньше?

“Нет, до вчерашнего дня. И она заплатила только за половину жемчуга, в котором выбежала отсюда”.

Девон вспомнил жемчуга на ее шее прошлой ночью и быстро отогнал отвлекающий образ. “Ах, она украла ожерелье. Вы заявили о краже?”

“Нет, ваша светлость”. Мужчина сделал паузу, от неловкости расстегивая одним пальцем воротник рубашки. “Видите ли, я только что выставил эти жемчужины напоказ. Я получил их как часть имущества, которое было передано в собственность. Я назначил ... ну, довольно высокую цену за эту вещь, потому что надеялся, что семья решит выкупить ее обратно. ”

“Зачем им это делать?”

“Простите меня, ваша светлость, но если бы вы видели, как леди устроила истерику, когда я пришел оценить кое-что из мебели, вы бы не спрашивали об этом. В данный момент половина моего склада за магазином заполнена их сокровищами. Просто не хватило духу продать это, не дав им шанса передумать. ”

“Это ... любезно с вашей стороны”, – осторожно ответил Девон. Он никогда не догадался бы, чтобы лавочник был сговорчив в подобных ситуациях, и сомневался в честности слов этого человека. В его действиях должна быть какая-то скрытая выгода. “Тогда очень плохо, что ожерелье украла женщина в синем”.

“Украденный" – сильное слово в данном случае, поскольку она заплатила примерно столько, сколько он стоил на самом деле. Она не была настоящей воровкой, если посмотреть на это в таком свете ”.

“Да, действительно. Она вовсе не настоящая воровка”. Девон ощетинился от этих слов, но не хотел говорить мужчине, что женщина преследовала его и украла у него. Он, конечно, не хотел раскрывать детали, которые появились где-то в середине этой истории.

“Странно, что вы спрашиваете о ней, потому что она описала те самые часы, которые вы купили. Она хотела купить что—нибудь с лисой, украшающей их, – для своего брата, я полагаю ”.

“Это так?” Девон стиснул зубы. Действительно, ее брат. Какой-то мужчина теперь носил его карманные часы. Гнев клокотал под поверхностью его кожи, но он подавил его.

Продавец кивнул. “Она выбежала из магазина после того, как я сказал ей, что продал точно такие часы всего несколько минут назад”.

“Неужели? Интересно. Она оставила вам адрес или способ, которым с ней можно связаться? Возможно, визитку?”

“Нет, я даже не расслышал ее имени. Судя по всему, она ужасно спешила”.

“Я уверен”, – криво усмехнулся Девон. “Тогда я больше не буду отнимать у вас время”. Он благодарно кивнул, бросил на прилавок горку монет, чтобы покрыть стоимость еще одних часов, и повернулся к двери. Его новые карманные часы были у него в руке, хотя он не мог найти в них никакого энтузиазма. Его мысли все еще были прикованы к сапфировым глазам, смотревшим в его сторону прошлой ночью, а также к глазам маленькой лисицы.

Ему больше некуда было смотреть. Лили Уитби исчезла, и его имущество вместе с ней. Он вышел на слабое послеполуденное солнце, как и накануне. И все же казалось, что его жизнь кардинально изменилась со вчерашнего дня. Он покачал головой и направился домой. Почему он не мог легко избавиться от ее власти над своими воспоминаниями?

Три

Поместье Биксли, Уитби

Год спустя…

“Спасибо”, – сказала Лилиан проходившему мимо лакею, когда он взял у нее шляпу и корзину, наполненную свежими цветами. Она отряхнула юбки и, пригладив волосы, добавила: “Тюльпаны наконец-то зацвели. Разве они не прелесть? Я думаю, они будут идеально смотреться в гостиной ”.

Погода, казалось, забыла быть теплой этой весной. На календаре сменялись месяцы, но сад оставался замороженным как зимой, которая никогда не закончится. Когда Лилиан проснулась сегодня и обнаружила, что в окна льется ослепительное солнце, через час она была уже в саду.

Теперь, когда корзина была наполнена свежесрезанными цветами, чтобы поднять настроение в ее все более унылом доме, она планировала перекусить, прежде чем вернуться в сад с хорошей книгой. Прочитав все доступные журналы о путешествиях, она перешла к позаимствованному готическому роману. Ей просто нужно было знать, удастся ли Виктории вырваться из лап безумца, удерживающего ее в башне. Размышляя о заморских замках и скрытых опасностях, Лилиан направилась в гостиную, где могла выпить чаю.

Только тогда она услышала мужские голоса, доносящиеся из-за почти закрытой двери в библиотеку. Она остановилась. Ее старшего брата, Джосайю, иногда можно было застать бродящим по поместью, но кто был с ним сегодня в библиотеке? Она подошла ближе к двери, чтобы узнать.

“Она вмешивается в каждое изменение, которое я здесь произвожу. Неужели она не знает, что это не ее дело?” Голос Джосайи звенел от негодования.

“Успокойся, Джосайя. Лилиан всего лишь женщина”.

Реакция Лилиан на этот голос скользнула по ее позвоночнику и камнем упала в желудок. Соломон. Невозможно было ошибиться в том, что голос ее среднего брата звучал подчеркнуто холодно.

Когда он приехал?

Почему они обсуждали ее в основном за закрытыми дверями? Она ощетинилась от гнева, медленно приближаясь к дверному проему, стараясь оставаться вне поля зрения.

“Спокойствие? Ты знаешь, сколько она заставила меня потратить на рождественские подарки для слуг? Это их привилегия – работать в уважаемом доме. Для них этого должно быть достаточно! Они должны считать себя счастливчиками. ” Джосайя сделал паузу, чтобы затянуться сигарой. Его следующие слова растворились в густом дыму у него во рту. “Только на прошлой неделе она использовала средства семьи, чтобы купить обувь для конюха, которому всего одиннадцать лет. У него все равно вырастут ноги. Почему я должен нести ответственность за обувание соседских детей?”

“Она все еще получает деньги на булавки, которые ей давал отец?” Спросил Соломон.

“Да, конечно”. Лилиан услышала, как стул Джосайи отодвинулся от стола, когда он встал. “Она должна оплачивать свою благотворительную деятельность в поместье из собственных средств”.

Голос Соломона был тихим и резким, когда его звучание проникло в уши Лилиан. “Похоже, она действительно перестала быть полезной в Биксли Мэнор”.

В разговоре возникла пауза, во время которой Лилиан затаила дыхание, прежде чем Джосайя спросил: “Соломон, ты же не думаешь о том, чтобы с ней ... покончить? Потому что даже я не смог бы зайти так далеко”.

“Нет, я только предлагаю лучше использовать ее в жизни”, – загадочно ответил Соломон.

Независимо от того, что обсуждалось, Лилиан была уверена, что это никоим образом не улучшит ее жизнь и не послужит лучше другим. Ее дыхание было поверхностным, а сердце бешено колотилось, когда она заставляла себя остаться и слушать дальше. Ей нужно было знать их планы относительно нее, чтобы она могла подготовиться к борьбе с ними.

“И как ты предлагаешь нам это сделать?” Спросил Джосайя.

“Пока я был в Лондоне, у меня появилось несколько друзей. Нашим целям может послужить то, что она выйдет замуж. Она больше не будет для тебя обузой, брат ”.

Джосайя помолчал, прежде чем ответить, в то время как Лилиан стояла как вкопанная в темном коридоре. “В этой идее есть некоторая привлекательность. Хотя мы ничего не знаем о браке по договоренности”.

“Ах, все же это бизнес, и, как и во всем, что касается бизнеса, я позабочусь о приготовлениях”.

“Ты уверен, что это правильный план? Она и так уже на полке. Кого ты найдешь, чтобы он смог жениться на ней?”

“У меня есть несколько идей”. Соломон на мгновение замолчал. “Лилиан давно пора замуж. Ее свободное время в поместье подошло к концу. Она поедет в Лондон на следующей неделе. Я разберусь с этим оттуда. ”

Лилиан не могла думать. У нее перехватило дыхание. Ей нужно было уйти.

Время для планирования, вот что ей было нужно. Ее ноги сами направились в спальню, прежде чем она смогла указать им, куда идти. Замужество. Ей было двадцать четыре. Этого не могло быть. Ее быстрые шаги перешли в бег, когда она скрылась за углом, проскользнув в свои личные покои.

Она расхаживала по комнате, ее мысли лихорадочно метались. Как они смеют? После всего, что она пережила! Она должна была догадаться, что они придумают подобный план. Прошедший год был слишком спокойным, Джосайя появлялся в поместье только для того, чтобы опустошить сундуки с семейными реликвиями. Если бы только папа остановил его, возможно, сегодня ее обстоятельства были бы другими.

Подойдя к туалетному столику, она выдвинула верхний ящик и запустила руку внутрь. Прохладная поверхность карманных часов скользнула под ее пальцами, но она не почувствовала от этого утешения. Она быстро сжала безделушку, прежде чем убрать ее в ящик. Воспоминания, которые она изо всех сил старалась прогнать, окутали ее, как холодный утренний туман.

Прошел ли год с того ужасного дня? Странно, как быстро текло время, утекая, как вода сквозь пальцы. Она не могла сдержать его, как бы крепко ни держала. Год назад она подумала бы, что солнце больше никогда не взойдет. И все же это произошло. Теперь, год спустя, Джосайя был готов снова перевернуть ее жизнь. Она зажмурилась, отгоняя мысли о своем прошлом, но они не поддавались. Опустившись на свой туалетный столик, она позволила воспоминаниям поглотить ее. Возможно, из ее прошлого можно было почерпнуть какие-то знания.

***

Ее шаги замедлились, когда она приблизилась к подножию лестницы. Она увидела, как ее старший брат приветствовал мужчину, которого она никогда раньше не встречала, когда дворецкий скрылся за углом. “Джосайя, я не знала, что ты все еще занимаешься поместьем. Кто наш гость?”

“Мистер Хабершем, миледи. ”Древности и изящные артефакты Хабершема", Лондон, – представился мужчина с протянутой рукой и милой улыбкой.

“Мистер Хабершем, это моя сестра, мисс Филлипс”, – вмешался Джосайя.

“Рада познакомиться с вами, мистер Хабершем. Могу я поинтересоваться, что привело вас сюда из Лондона?” Когда мужчина сделал короткую паузу и искоса взглянул на ее брата, взгляд Лилиан также обратился к Джосайе, который немедленно принял высокомерную позу.

Его руки были сложены на животе, он теребил пуговицы жилета, в то время как понимающий блеск наполнил его темные глаза. Она хорошо знала этот взгляд, и он никогда не предвещал ничего хорошего.

“Мистер Хабершем пришел взглянуть на несколько экспонатов, которые я не вижу необходимости хранить в этом продуваемом насквозь поместье. Если ты извинишь нас, Лилиан, нам нужно уладить кое-какие дела. Сюда, Хабершем. – Ее брат развернулся на каблуках и направился через большой центральный холл к дальнему углу дома, откуда открывался вид на розовый сад.

Ее сердце екнуло, когда она поняла, что он направляется к маминой личной гостиной. Лилиан поспешила за ними, ускорив шаг, чтобы поспеть за тяжелыми шагами Джосайи, когда он приближался к концу холла. “Ты не можешь даже помышлять о том, чтобы трогать мамины вещи!”

“Мистер Хабершем, вы не оставите нас на минутку? Мне нужно перекинуться парой слов со своей сестрой”, – бросил Джосайя через плечо. Он понизил голос и наклонился к ней, прежде чем сказать пренебрежительным тоном: “Пришло время тебе забыть прошлое, как это сделал и я, Лилиан”.

“Двинуться дальше? Мебель в этом доме принадлежит папе, а не тебе. И папа все еще жив. Он прямо наверху. Хочешь, я тебе покажу?”

“Он не заходил в эту комнату с похорон матери”, – заявил Джосайя, когда его рука легла на дверную ручку. “Расточительно оставлять вещи валяться где попало, когда за них можно было бы получить хорошую цену в Лондоне. Не будь такой глупой девчонкой. Дальше ты будешь изливать стихи и выражать сочувствие по матери, которой нет уже около двенадцати лет. Ты вообще помнишь ее? Он открыл дубовую дверь и вошел в залитую солнцем комнату.

Каждый дюйм комнаты был точно таким, каким оставила ее мать. Книга, которую она читала, лежала рядом с корзинкой для вышивания на диване среди цветочных подушек. Лилиан провела пальцем по незаконченному письму, лежавшему рядом с чернильницей на письменном столе. Закрыв глаза, она все еще чувствовала запах духов своей матери, витавший в воздухе. У Лилиан всегда создавалось впечатление, что ее мать только что вышла на минутку и может вернуться в любой момент.

В самые тяжелые дни за последние шесть лет ухода за отцом она бродила по дому и всегда находила дорогу сюда. Она нашла в себе силы в светлой женской комнате, зная, что если бы ее мать все еще была здесь, она была бы храброй и сплачивала семью. Теперь, в ее отсутствие, эта обязанность легла на Лилиан.

“Конечно, я помню ее. Память о ней живет сегодня в этой комнате. И все же ты стремишься продать ее тому, кто больше заплатит ”.

“Лилиан, дела мужчин тебя действительно не касаются. А теперь иди. Мне нужно уладить дело с мистером Хабершемом. Пухлые пальцы Джосайи обхватили ее за плечо, когда он подтолкнул ее обратно к двери, мимо ошеломленного мистера Хабершема, который зашёл в комнату.

“Кому ты должен денег на этот раз, Джосайя? Опять лорд Харроу? Лорд Хингсворт?” Она оттолкнула его сильную хватку и посмотрела брату в глаза, когда он подтолкнул ее к двери. “ Ты никогда не поймешь, что ты ужасный игрок?

“Ты слишком много на себя берешь, сестра! Скоро я стану лордом Биксли. Будет лучше, если ты привыкнешь к моей власти. Занимай свое время чаепитием и рукоделием, как любая другая леди, потому что это, ” он указал на комнату за своей спиной, прежде чем продолжить, “ вас не касается.

Дверь захлопнулась у нее перед носом. Она поправила рукав платья и с вызовом выдохнула, борясь с желанием закричать через дверь. Как мог ее брат не интересоваться историей их семьи? Ему действительно было наплевать на место, которое семь поколений их семьи называли домом.

Джосайя был наследником папиного титула и поместья, и вот как он уважал фамилию? Распродажа маминого имущества была немыслима. Но в этом-то и заключалась проблема: Джосайя никогда не думал. Он не задумывался об этом, когда проигрывал свои карманные деньги, или папину коллекцию оружия, или мамину мебель для гостиной – по крайней мере, так казалось. У него, очевидно, не было проблем с продажей собственности, которая ему еще не принадлежала. И у мистера Хабершема явно тоже не было проблем с этим.

Лилиан приходила в отчаяние при мысли, что она ничего не сможет сделать, чтобы остановить его. Скоро Биксли Мэнор опустеет, наследство ее семьи уйдет на покупку скаковых лошадей, распутных женщин и выпивку. Конечно, если бы она воззвала к чувству чести папы, он мог бы положить конец этой позорной ситуации. Да, папа заставил бы ее брата образумиться. Она оказалась наверху лестницы и зашагала по коридору, сжав кулаки, прежде чем успела подумать о том, что скажет. Все, что она знала, это то, что должна попытаться. Она распахнула дверь, и ее приветствовал тонкий голос отца.

“Я думал, мы читаем твой ужасный роман. Я поднял глаза, а тебя уже не было”.

“Я прошу прощения, что покинула тебя, папа. У нас внизу был посетитель”, – объяснила Лилиан, возвращаясь на свой стул у кровати.

“О? Кто пришел в гости? Кто-то из соседей, я полагаю”. Папа слегка кашлянул и снова откинул голову на подушки.

“Нет, это был мистер Хабершем из "Хабершемских древностей" и что-то в этом роде. Он здесь по просьбе Джосайи. Кажется, он распродает мебель из личной гостиной мамы ”. Она сделала паузу, позволяя словам осмыслиться у него в голове.

“Джосайя все еще здесь, да?”

“Да. Он все еще здесь и распродает мебель с первого этажа”. Лилиан снова попыталась довести свою точку зрения до конца.

“Я уверен, у него есть на то причины. Смышленый мальчик, Джосайя. Он всегда хорошо разбирается в делах с недвижимостью ”.

Лилиан ощетинилась при мысли, что ее брат имеет какое-то отношение к недвижимости. Она годами управляла поместьем, а также ухаживала за своим больным отцом. “Джосайя бывает здесь недостаточно часто, чтобы заниматься делами поместья, папа. Он распродает семейные реликвии”.

“Послушай, Лилиан. Джосайя – занятой человек. У него большие требования к своему свободному времени, которые удерживают его вдали от сюда. Если он чувствует необходимость освободить поместье от нескольких вещиц, которые ему не по вкусу, так тому и быть. ” Ее отец снова кашлянул и махнул рукой в сторону столика с тониками.

Лилиан встала и, отмерив дозу густого, дурно пахнущего сиропа, протянула его отцу. “Пока мы разговариваем, он истощает запасы маминого имущества!”

Ее отец принял лекарство и откинулся на подушки, закрыв глаза. “Лилиан, твоему брату виднее. Я был благословлен двумя замечательными сыновьями. Мне действительно повезло”.

Неужели он не понимал? Джосайя был высокомерным идиотом. Не было никакой возможности, что он когда-либо станет лучше. По ее мнению, только один из трех сыновей ее отца хотя бы приближался к идеалу, и его изгнали из поместья много лет назад. Она теряла остатки терпения по отношению к мужчинам в своей жизни – или к мужчинам вообще, если уж на то пошло.

“Джосайя продает мамины вещи, чтобы покрыть очередной карточный долг. Ты это понимаешь?”

“Хм, ну, если бы ты вышла замуж за кого-то состоятельного джентльмена то у тебя был бы собственный дом, возможно, ты могла бы перевезти туда вещи своей матери, и это не было бы проблемой”. Он закрыл глаза, как будто хотел закрыть этот разговор.

“Я…Я была…Я не могла”, – запинаясь, пробормотала Лилиан, возмущенная тем, что ее отец собирался спать в такое время, вместо того, чтобы положить конец планам ее брата. Как он мог переложить бремя спасения вещей ее матери на ее плечи? Это было действительно несправедливо.

“Перестань заикаться и говори нормально, девочка. Где ты выросла, в конюшнях? Двадцать три года, не замужем и жалуешься на действия джентльменов из этой семьи. Ты действительно разочаровываешь. Он погрузился в тяжелый сон, его легкие хрипели при каждом вздохе. Хотя в прошлом он всегда высказывал свое неодобрение Лилиан, на этот раз его слова, казалось, тяжело повисли в воздухе, решительные и окончательные.

И его слова были окончательными, хотя в то время она этого не осознавала. Час спустя он умер, и она осталась разбираться с Джосайей одна.

***

Она оторвала взгляд от зеркала на туалетном столике и воспоминаний о том ужасном дне. Теперь, год спустя, ее против воли должны были привезти в Лондон, чтобы выдать замуж. Ее судьба всегда возвращалась к Джосайе, а Соломон убеждал его исполнить его волю. У нее не было дальнего родственника, к которому можно было бы обратиться.

Никаких тетушек. Никаких дядюшек. Как долго она продержится в дороге одна?

Она встала со своего туалетного столика и смахнула слезу со щеки. Что ей теперь делать? Подойдя к окну своей спальни, она прислонилась лбом к стеклу. Прохладное стекло успокаивало ее безудержные мысли, в то время как ее прерывистое дыхание создавало перед ней клубы тумана в неестественном ритме.

Всего час спустя, когда у нее было недостаточно времени, чтобы придумать, как выпутаться из этой передряги, ее вызвали в библиотеку. Она знала, о чем пойдет разговор, и ничего не могла сделать, чтобы остановить его или хотя бы замедлить. Она покинула свою спальню с высоко поднятой головой. Наверняка именно так она бы себя чувствовала, если бы пришлось идти на виселицу.

***

“Дорогой, ты едва притронулся к своему обеду. Ты заболеешь если не поешь”. Герцогиня Торнвуд отложила вилку, чтобы продолжить изучение своего сына. Ее глаза сузились, когда она оглядела его при свете свечей в столовой в Мейфэре.

“Мама, последний раз, когда я проверял, во мне было четырнадцать стоунов крепких мышц. Вряд ли я рискую зачахнуть”. Девон поежился в своем сюртуке, проверяя правдивость своего заявления похлопыванием по руке, прежде чем снова посмотреть через обеденный стол на свою мать. “Да, вполне в форме. У тебя нет причин для беспокойства”.

Он решил начать вечер со своей семьей в меньшем из двух обеденных залов, поскольку их было только трое. Он немного сожалел об этом решении, потому что так его мать была в пределах досягаемости для разговора. Недавно приехав из деревни, она воспользовалась возможностью проявить материнскую заботу. И из всех матерей он считал свою самой заботливой.

Большую часть времени бодрствования она проводила, по-матерински заботясь о его сестре Розалин. Но с тех пор, как его мать приехала всего три дня назад, чтобы остаться с ним в городе и насладиться сезоном, она решила, что настала его очередь получать материнскую заботу. Вряд ли он нуждался в ее навыках. В конце концов, ему было тридцать два. Но, судя по всему, это мало что значило для нее.

“Это из-за нового повара, о котором я говорила, не так ли?” – спросила она громким шепотом.

“Хм. Нет, эта говядина вкусная. Соус, конечно, другой. Я не уверен, что было не так с моим старым поваром, но об этом поговорим в другой раз ”. Девон отрезал еще кусок говядины, чтобы заверить ее, что он не умрет с голоду. Он чуть не подавился мясом, но сумел проглотить его с помощью большого глотка вина.

“Она пришла с лучшими рекомендациями. Леди Кейл была от нее в восторге ”.

“Возможно, леди Кейл была просто счастлива избавиться от нее”, – съязвил Девон.

“Девон! Тебе не следует говорить такие вещи о светских матронах, которых высоко ценит весь Лондон. Ты знаешь, что твоя репутация улучшилась бы, если бы ты иногда играл по правилам, дорогой ”.

“Ничто не может изменить мою репутацию, мама. Эта судьба была решена довольно давно. И в любом случае, я нахожу правила менее аппетитными, чем эти морковки, если это возможно, ” ответил Девон, скривив гримасу отвращения.

Взрыв сдерживаемого смеха за столом привлек внимание Девона к его младшей сестре, которая пыталась скрыть улыбку за стаканом с водой. Он был рад иметь союзника в семье в таких случаях, как этот. Жаль, что Рози была девочкой, только что окончившей классную комнату. Она не могла противостоять их грозной матери так же эффективно, как он.

“Теперь, Розалин, тебе тоже было бы полезно, если бы Девон следил за своим положением в обществе. До твоего выхода в свет остался всего год! Как дочь герцога, твои шансы найти хорошую партию должны быть превосходны. Если, конечно, нынешний герцог будет придерживаться положительной линии поведения. ” Она бросила взгляд на Девона через стол, бурные серые глаза, которые он унаследовал от нее, пронзали его насквозь.

Ее темные волосы посеребрились с возрастом, но она по-прежнему оставалась той же статной женщиной, какой была всегда. Он втайне наслаждался их обеденными баталиями, когда она приезжала в город, хотя и изображал скуку и раздражение. Было приятно поговорить за ужином с кем-то, кто действительно знал его, хотя он никогда бы не признался в этом хмурой женщине напротив.

“Мои действия не имеют значения для этих людей, мама. Они бросили меня с отцом, как только я ступил на борт корабля. С таким же успехом я мог бы наслаждаться тем, что я ‘сумасшедший’. ” Он поднял свой бокал во имя безумия и опрокинул содержимое.

“Твой отец был блестящим человеком”, – возразила его мать.

“Наше драгоценное общество смотрит на это немного иначе, чем вы”. Девон пожал плечами. “С тех пор, как я вернулся в Англию, да будет вам известно, я поднял безумие на новые высоты. Я не собираюсь продавать душу высшему свету ради таких, как Розалин. Он тепло улыбнулся сестре и подмигнул.

“Я бы и слышать об этом не хотела, брат”, – ответила она с очаровательной улыбкой, которая, несомненно, растопила бы тысячи сердец в следующем сезоне.

Он не хотел думать об этом. В этом году он все еще был свободен от обязанностей по сопровождению их по бальным залам. В этом году он мог делать все, что ему заблагорассудится. Он снова обратил внимание на свою мать. “Есть целый год, прежде чем я буду вынужден посещать вечеринки в саду”. Он вздрогнул для пущего эффекта от последних слов, прежде чем продолжить. “Возможно, я даже не останусь в городе на весь сезон в этом году. Парламент существовал до моего приезда, так что я едва ли вижу,что там требуется мое ежедневное присутствие. Это никак не увеличивает казну нашей семьи. Корабли, с другой стороны ...

“После всего, что твой отец сделал для этой страны?”

“И что эта страна сделала для него взамен?” Спросил Девон, выгнув бровь в сторону своей матери. “Свели его в могилу раньше времени своими насмешками, забрали его из семьи… Будь проклято английское общество.”

“Девон, не говори таких вещей. Джеффри – упокой Господь его душу – перевернется в гробу от таких разговоров”.