Текст книги "Мятежный наследник (ЛП)"
Автор книги: Элизабет Мичелс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
“Эванджелина! Перестань бормотать себе под нос и немедленно спускайся вниз”.
“Я иду. Мне только нужно было найти шляпу, которую ты хотела, чтобы я надела с этим платьем”.
“Хммм, намного лучше. Я не знаю, где ты нашла то бледно-зеленое платье, которое собиралась надеть. Его нужно выбросить вместе с мусором ”.
“Мне понравилось”, – пробормотала Эванджелина. Зеленая шляпка принадлежала Сью, но она не осмелилась упомянуть имя своей старшей сестры. Не при матери.
“Теперь твои волосы выставлены напоказ в твою пользу”. Мать изучающе посмотрела на нее. Эванджелине был знаком этот встревоженный взгляд матери, так же как и значение ее сдержанного комплимента. Она собиралась внести еще одно изменение. Эванджелина была презентабельна, но еще не соответствовала стандартам красоты своей матери.
“Можем ли мы уехать сегодня в какой-то момент?” спросил ее отец, завершая изучение внешности Эванджелины. “Я бы хотел, чтобы этот вечер поскорее закончился, но это кажется маловероятным, пока мы стоим здесь”.
“Минутку”. Ее мать подняла изящный палец. Ее внимание по-прежнему было приковано к Эванджелине, от ее заколотых волос до расшитых бисером туфелек. “Я не совсем уверен в перчатках Эванджелины”.
“Я подумала, что они хорошо сочетаются с ансамблем”, – сказала Эванджелин почти шепотом.
“Я полагаю”. Ее мать дотронулась до перчаток одним пальцем, ее лицо исказилось от отвращения, когда она рассматривала их.
Ее мать испытывала отвращение к большинству вещей в жизни и обижалась на все остальное. Но пока Эванджелина не пыталась возразить, ее матери надоедала ее критика, и она переключалась на что-нибудь другое. Эванджелина затаила дыхание. Стоя в манере, которую предпочитала ее мать, она ждала. Скоро. Скоро у нее будет только новый муж, которому нужно будет угождать. Конечно, это было бы проще, чем иметь дело с ее матерью.
Когда женщина, наконец, повернулась, не внеся дополнительных изменений, Эванджелина испустила еле заметный вздох, на который осмелилась, и прошла мимо нее к двери, прихватив на ходу свою накидку. Ночной воздух холодил ее кожу, прогоняя мысли о шляпах и подходящих перчатках. По правде говоря, ее мало интересовали подобные безделушки. Это был факт, который удивил бы многих, кто ее знал. Она была известна своей внешностью, и мода сыграла большую роль в том, как она была представлена в обществе, но она не назвала бы это интересом.
Она знала несколько подходящих занятий для леди ее возраста, но ни одно, казалось, не привлекало ее внимания. Она всегда завидовала любви своей сестры к искусству, даже если мать не одобряла ее картины. Сью было чем дорожить. У нее была страсть. У Эванджелины был список увлечений, без которых она могла бы жить. И все же она была одета так же безупречно, как и любая следящая за модой леди; каждое утро с первыми лучами солнца она занималась вышиванием, а теперь направлялась послушать стихи. Тусклая мысль о сегодняшнем развлечении всколыхнулась в ней, но она подавила ее, спускаясь по ступенькам в сад. Этим вечером она просто посвятит себя поискам мужа. В этом и заключалась цель этой прогулки, а не декламации леди Ратледж, даже если теперь они были кузинами по браку.
“Эванджелина, леди, не выходите на улицу в темноте ночи”, – скомандовала ее мать от двери.
“Да, мама”. Она остановилась у садовой калитки, готовая подождать там свою семью, когда та распахнулась из-под ее руки. “О!”
Отступив на шаг назад, она услышала знакомый голос.
“Добрый вечер, леди Эванджелина”.
Она моргнула, вглядываясь в ночь. Лорд Кросби? Что он задумал, напугав ее до полусмерти таким образом? “Вы знаете мое имя. Какой сюрприз, – выдавила она, чтобы скрыть бешеный стук своего сердца.
“Как я мог забыть?” спросил он. Даже в темноте она могла разглядеть намек на усмешку, игравшую на его губах.
“Кажется, это можно сделать довольно легко”. Она перевела дыхание, пытаясь восстановить порядок в своих мыслях.
“Позвольте мне загладить свою вину. Я проходил мимо и подумал позвонить...”
“После наступления темноты?”
“Твой отец просил меня позвонить сегодня днем, но меня задержали в другом месте”.
“Как вы можете видеть, мы уходим на весь вечер”.
“Если ты предпочитаешь, чтобы я ушел ...” – начал он, но затем замолчал, наблюдая за ней с противоположной стороны ворот.
Слово "нет" слетело с ее губ, но она промолчала. Она не знала, что ее интересует в жизни; она не знала, что ей нравится, а что нет. Однако она точно знала, что по какой-то безумной причине не хотела, чтобы лорд Кросби снова уезжал.
“Кросби”, – представился ее отец, когда подошел к ним.
“Лорд Райтуорт”, – заявил Кросби, его челюсть выдавила имя без дразнящей нотки, которую он использовал, обращаясь к Эванджелине. “Я просто обсуждал свое неудачное время с вашей дочерью. Мне следовало позвонить несколько часов назад.”
“Эванджелина, дорогая, я надеюсь, ты не оскорбила его светлость”.
“Нет, мама. Лорд Кросби любит хорошую шутку. На прошлой неделе на балу он даже притворился, что забыл мое имя”, – сказала она ровным голосом, который предпочитала ее мать. “Его шутка была такой забавной”.
На этот раз она могла полностью разглядеть широкую улыбку Кросби, сияющую в темноте. Думал ли он, что это игра? И если да, то сделала ли она только что первый ход против него?
Ее мать сделала шаг вперед, хмуро глядя на мужчину, вторгшегося в их вечер. “Я не припомню, чтобы была свидетелем вашего представления моей дочери, лорд Кросби”.
“Вы были заняты с леди Смелтингс в гостиной, когда нас впервые представили друг другу”, – заявила Эванджелина, ухватившись за первое пришедшее на ум оправдание.
“На мероприятии у Тоттингов?”
“Вчера ты сказала, что танцевала вместе на балу у Диллсуортов”, – вмешался ее отец.
“Мама, нам не грозит опоздание?” Спросила Эванджелина, прерывая проницательные комментарии отца.
“Действительно”, – ответила ее мать, явно чувствуя, что подробности были опущены.
“Извини, что торопишься, Кросби. Мы направляемся на мероприятие Ратледжа в Torrent House”, – сказал ее отец, распахивая разделявшую их садовую калитку.
“Мероприятие Ратледжа в Торрент-Хаусе”, – повторил лорд Кросби. “Конечно, я собирался пойти туда сам”.
“Тогда зачем ты пришел сюда?” Спросила Эванджелина, прежде чем успела передумать.
Мать ущипнула ее за руку под видом того, что поправляла рукав платья, заставив Эванджелину подавить вздох боли. Ей следовало бы знать лучше. Задавать лорду любой вопрос с дерзким видом было против правил матери. Что-то в этом джентльмене заставило ее забыть обо всем.
“Только подумал заглянуть на минутку по пути”, – объяснил Кросби будничным тоном, но в его глазах заплясали огоньки, когда он посмотрел на нее так, словно ей только что разрешили посвятить в какой-то секрет, известный только ему.
“Пойдем с нами”, – предложил ее отец. “Мы можем поговорить в экипаже”.
“Несомненно, лорд Кросби захочет, чтобы в резиденции Ратледжей ему предоставили его собственный транспорт”, – попыталась объяснить ее мать. Было ясно, что она не хотела приезжать с таким джентльменом, скорее всего, потому, что считала его более низким рангом, чем отец.
“Я попрошу своего человека следовать за нами”. Эш повернулся и кивнул кучеру своего экипажа.
“Тогда у тебя нет причин не ехать с нами”, – сказала ее мать сквозь стиснутые зубы, которые должны были изображать улыбку. “Пойдем, Эванджелина”.
Оказавшись в экипаже, у нее не было выбора, кроме как уставиться на лорда Кросби, потому что он сидел напротив нее и рядом с ее отцом. В его глазах блеснуло озорство, когда он ответил ей таким же взглядом. Это будет долгое путешествие, несмотря на то, что до него всего несколько кварталов.
“Лорд Кросби, что привело вас в Лондон?” спросила ее мать, демонстративно разглядывая мужчину.
“Дела привели меня в город, но с момента приезда я почувствовал себя довольно рассеянным”.
“Городские развлечения так действуют на лучших джентльменов. Я до сих пор помню свой первый приезд в Лондон”. Ее отец улыбнулся какому-то воспоминанию о своей юности. Эванджелине было трудно думать о своем отце как о ком-то другом, кроме человека, которого она видела сегодня, но даже у него, должно быть, было прошлое до ее матери.
“Это ваш первый визит в Лондон, лорд Кросби?” Спросила Эванджелина, зная, что это не так, и также зная, что он не скажет правды.
В уголках его глаз появились вызывающие морщинки. “ Вообще-то, в это время я был здесь с кратким визитом в прошлом году. Возможно, вы помните, что были на балу у Геддингсов в прошлом сезоне?
“Только смутно, милорд”, – выдавила Эванджелина, зная, что именно тогда они впервые встретились.
“Как говорится, это была настоящая влюбленность. Леди Эванджелина была видением в желтом. Ее волосы были заколоты какими-то шпильками”.
“С жемчужным наконечником”, – подсказала ее мать.
Эванджелина не могла забыть тот факт, что лорд Кросби запомнил цвет платья, которое она носила в прошлом году. Она не могла вспомнить, какого цвета платье было на ней на прошлой неделе. Он был уравнением, части которого отказывались складываться в нужную сумму. Их взгляды встретились в темном экипаже, когда они тряслись по улице. Он помнил ее прическу и платье, но не имя. И если он обратил на нее такое внимание, зачем уехал из города? Еще более загадочно, зачем вернулся год спустя под другим именем и постоянно искал ту единственную леди, которая знала, что все о нем было ложью?
“Дорогая, ты помнишь то желтое платье, не так ли? Оно мне понравилось в третьем магазине, который мы посетили. Во втором была катастрофа. Сизо-голубой шелк...”
“Конечно”. Она вспомнила, что было одно платье, возможно, из двенадцати, которое ее мать не презирала. Должно быть, оно было желтым.
“Лорд Кросби, я восхищаюсь вашим вкусом в моде”, – сделала комплимент ее мать, заставив Эванджелину напрячься. Ее мать никогда не произносила приятных слов, если за ними не следовало что-нибудь ужасное. Как по команде, ее мать продолжила: “Я не могу припомнить, чтобы слышала о вашем происхождении. Где находится ваше поместье?”
“Моя семья всегда была довольно замкнутой по натуре. Они не часто бывают в Лондоне, предпочитая жизнь в Кросинг ... тонич городской суете ”. Его взгляд метнулся к темному окну, прежде чем с легкой ухмылкой остановился на ее матери.
“Крозингтоныч? Никогда о таком не слышал. Он, должно быть, маленький. ” Эванджелине не нужно было отворачиваться в сторону, чтобы увидеть выражение отвращения, которое было написано на лице ее матери, когда она произносила это заявление.
“Или это хорошо хранимый секрет. Возможно, они не любят посетителей”, – предположила Эванджелин, снова привлекая внимание Кросби. Она не знала, почему помогает этому человеку в том, что явно было уловкой, но делать это там, в темном экипаже, где никто ни в малейшей степени не мог видеть, заставило ее улыбнуться.
Из другого угла кареты ее отец откашлялся, чтобы привлечь внимание ее матери. “Я уверен, что это вполне соответствует их потребностям, миледи”.
“Хммм, вполне”, – пробормотала ее мать, но было ясно, что она на мгновение потеряла интерес к его светлости. Ни небольшое поместье, ни скрытное большое не помогли ей подняться на следующий уровень общества, и это было ее единственной заботой.
“Лорд Кросби, вам придется зайти ко мне, чтобы обсудить наши дела. Очевидно, что единственный разговор, который можно вести в присутствии дам, вращается вокруг моды и туристических направлений ”.
“Для леди существует не так уж много подходящих тем для обсуждения. Эванджелина приберегает свой самый интересный разговор для лорда Уинфилда. Не так ли, дорогой?”
“Что вы планируете обсудить с лордом Уинфилдом?” Кросби отпрянул в притворном смятении, которое было бы вполне правдоподобным, если бы не огонек в его глазах. “Я признаю, что чувствую себя обманутым из-за этого пренебрежения”.
“У меня запланирован серьезный разговор о погоде”, – сказала Эванджелина. В сказанных ею словах не было ничего плохого, но она все равно покраснела. У нее было много других интересных тем, которые она могла предложить, но ни одну из них ей не разрешалось обсуждать.
“Погода”. Кросби кивнул. “Тогда лорду Уинфилду повезло. Не знаю, смогу ли я затронуть такую тему”.
“Нет ничего постыдного в том, чтобы быть не в своей тарелке, лорд Кросби”, – сказала ее мать, когда экипаж замедлил ход перед домом Ратледжей и свет из окон, освещенных свечами, залил их экипаж.
“Очевидно, этим вечером меня обошли. Мне придется просто помечтать о оживленном обсуждении дождевых облаков ”. Он улыбнулся Эванджелине, и в этой улыбке она почувствовала, что он понял, что было невозможно. Никто не понял.
Карета остановилась, и лорд Кросби поправил пальто на плечах. “Я ценю вашу компанию в поездке сюда”.
“Взаимно”, – сказал ее отец, когда дверца кареты открылась. “Без сомнения, это будет кульминацией моего вечера”.
“Конечно, нет”, – ответил лорд Кросби, спускаясь на землю.
“Вечер, когда дамы читают стихи?” спросил ее отец. “Не так уж много соперников за эту честь, Кросби”.
“Поэзия ... конечно. Сегодняшнее развлечение – чтение стихов”. Он взглянул на дом, возвышающийся над их головами, с оттенком страха.
“Так и есть, но тогда, конечно, ты это знала”. Эванджелина улыбнулась и вошла в дом.
Когда их провели в гостиную, она чуть не отпрянула при виде собравшейся толпы людей. Только ее воспитание удержало ее от удивления при виде такой толпы. Другого бала этим вечером быть не должно. Семья Ратледж приходилась родственниками новому мужу Сью, лорду Стилингсу, и, по крайней мере, они должны быть довольны таким сборищем. Она окинула взглядом стулья, расставленные рядами перед трибуной.
“Мама, возможно, мы захотим занять места, пока можем”.
“И пропустить время пообщаться перед началом декламации? Ни в коем случае. Мы здесь не для того, чтобы слушать стихи ”. Ее мать не смотрела на Эванджелину. Вместо этого она не сводила глаз с хозяйки, сидевшей в другом конце зала. Бедная женщина была явно занята, отдавая указания лакеям внести еще один ряд стульев в заднюю часть комнаты, но это не волновало кого-то вроде матери Эванджелины. Секунду спустя ее мать отошла от нее.
“ Могу я проводить вас к месту, миледи? – Спросил лорд Кросби, подходя к ней.
“Спасибо, но я должен остаться стоять”.
“О, понятно”. Он на мгновение оглядел комнату. “Могу я спросить, почему?”
“Мы здесь, чтобы пообщаться”, – продекламировала она.
“Я вижу, что место, где я сяду, уничтожит эту возможность. Я, например, считаю невозможным говорить, как только нахожу стул, на который можно сесть ”.
“Тогда мы пригласим тебя на ужин. Какой это был бы интересный вечер”.
“Я не думаю, что твоя мать одобрила бы молчаливого гостя за ужином”.
Ее мать вообще ничего не одобряла. Теперь она была в противоположном конце зала и получила места для себя и отца в влиятельной семье в городе. Похоже, Эванджелина должна была позаботиться о себе сама. “Возможно, нам следует найти места, или, боюсь, нам придется стоять во время представления”.
“Я вижу именно то место”, – сказал лорд Кросби, протягивая ей руку.
Пройдя за ним вдоль стены в дальний конец зала, Эванджелина заняла последнее свободное место в зале – то, что стояло в углу рядом с лордом Кросби. Это было единственное место, где ни один джентльмен не мог ее увидеть. Ее план привлечь мужа не совсем сработал в ее пользу этим вечером. Конечно, все начало неуклонно выходить из-под ее контроля еще до того, как она вышла за калитку своего сада.
Она положила ридикюль и веер к ногам. Оглядывая промежутки между затянутыми в темное плечами и волосами, собранными в замысловатые вьющиеся локоны, она поискала свободное место, но его не было. Она поняла это еще до того, как посмотрела. Похоже, у нее не было выбора в этом вопросе, так что с поиском мужа придется подождать еще день. Расположившись на подиуме, пока болтовня толпы все еще разносилась по залу, она ждала.
Только после того, как лорд Кросби сел и демонстративно поправил пальто на плечах, она осознала, насколько маленькими и изящными на самом деле были деревянные стулья и насколько близко она сидела к нему. Она просто не смотрела в его сторону.
Сложив руки на коленях, она сделала глубокий вдох. Она переживет этот вечер, отказываясь думать о мужчине рядом с ней или о том факте, что он помнит, во что она была одета, когда они встретились в прошлом году. Что это значило, если вообще что-нибудь значило? Он все равно бросил ее и бросит снова.
Поэзия, она была здесь ради поэзии. Она проигнорировала легкое царапанье шерстяного пальто лорда Кросби о ее предплечье, а также слабый пряный аромат его мыла для бритья. Она сосредоточила взгляд на пустой трибуне в передней части зала. Не думай о нем. Не думай...
“Довольно тесно здесь, не так ли?” Его грубый голос прошептал ей на ухо, посылая дрожь по спине, которую она с трудом подавила.
Да, это было ужасно близко. Он был ужасно близко, и вину за всю эту ситуацию можно было возложить на его плечи – его широкие плечи, которые касались ее при каждом движении. Его даже не пригласили на это мероприятие. По его вине не хватило мест. Сегодня вечером она должна была искать мужа, а теперь оказалась в ловушке, сидя слишком близко к неженатому мужчине, который вообще не мог помочь ей в этом отношении. По крайней мере, ему придется потерпеть час или больше чтения стихов. Это был маленький лучик солнца в ненастную ночь.
“Вечер поэзии”, – сказала она достаточно громко, чтобы он услышал ее сквозь гомон толпы. “Я уверена, ты весь день с нетерпением ждал этого мероприятия”.
“Да”, – ответил он ей на ухо, снова заставив ее нервы натянуться. “Я прижал приглашение к сердцу и вздохнул. Довольно тоскливо, должен добавить”.
“Приглашение, которое ты так и не получил”, – пояснила она, отрывая взгляд от подиума, чтобы посмотреть на него.
“Да, это приглашение”. Он усмехнулся, его ясные голубые глаза искрились юмором.
“Иногда за то, что ты идешь на риск, приходится платить высокую цену”.
“И этой ценой сегодня является поэзия”. Уголок его рта приподнялся, когда он посмотрел на нее. “I jest. По правде говоря, я люблю хорошие стихи.”
“Неужели?” удивленно спросила она. “Это заставляет большинство джентльменов—”
“Хочешь проклясть? Могло быть намного хуже”.
Она вздохнула. “ Ты невозможен.
“Звучит правдоподобно”. Он растянул последние два слога и широко улыбнулся.
Она не должна была поощрять его; действительно, не должна. Но потом она это сделала. “Ты уверен, что стихи не заставят тебя плакать? Тогда я был бы вынужден угостить тебя пирогом.”
“Я просто рад сидеть, прижавшись к твоему бедру”, – прошептал он так, чтобы услышала только она, прежде чем кивнуть в сторону зала с сияющими глазами. “Смотри, кажется, начинается”. Он откинулся на спинку стула с самодовольной ухмылкой. Под видом потягивания, чтобы устроиться поудобнее, он прижался своим мощным бедром к ее бедру.
Жар опалил внешнюю сторону ее ноги и распространился по всем конечностям. Ей следовало бы убежать, но бежать было некуда. Как бы постыдно это ни было, на самом деле она не хотела отдаляться от него. Она вообще не хотела переезжать.
Там, где они сидели, их никто не мог видеть. Все повернулись спинами, и их вдвоем затолкали в тесный угол. Возможно, только в течение следующих нескольких минут ей не нужно было двигаться. В конце концов, кто узнает об этом, если она останется здесь, прижатая к боку плутоватого джентльмена? Никто.
Случайно взглянув в сторону, она увидела, что взгляд лорда Кросби устремлен вперед, как будто ему было наплевать на то, как он влияет на нее. Тонкая ткань шелкового платья, которое выбрала для нее мать, почти не отделяла его кожу от ее собственной. Она не должна думать о таких вещах. Было неприлично замечать мускулистое телосложение негодяя рядом с собой. Она моргнула, тоже поворачиваясь к передней части комнаты.
Лорд Торрент говорил что-то в знак приветствия и представлял свою старшую дочь Эйприл. Тем временем Эванджелина снова бросила взгляд в сторону лорда Кросби. На этот раз ее движение привлекло его внимание.
“Что?” Он произнес это слово одними губами.
Она только нахмурилась в ответ. Вежливая леди ничего не могла сказать в такой ситуации, и она не была вполне уверена, как отреагировала бы невежливая леди.
Кивнув в сторону подиума, он одними губами произнес: “Поэзия”. Затем он добавил еще один энергичный кивок и ухмыльнулся ей, явно зная, насколько он раздражает, и наслаждаясь каждой секундой ее дискомфорта.
Она была воплощением вежливой леди, но образы могли вводить в заблуждение. И только он мог знать о ее действиях сегодня вечером. Она подняла руку и ткнула его локтем в ребра. Это покажет ему! Только она одна вздрогнула, когда ее локоть совершенно неправильным образом задел одну из металлических пуговиц на его жилете.
Острая боль пронзила ее руку. Она зажмурилась и прижала руку к телу. В следующую секунду теплые мужские руки обхватили ее. Она открыла глаза, но лишь на мгновение увидела плавающие фигуры, пока ее глаза немного слезились от удара. Однако ей не нужно было видеть, чтобы понять, что лорд Кросби снова притянул ее за руку к себе, нежно держа за локоть.
Ее взгляд мгновенно прояснился, когда она огляделась вокруг в поисках настороженных взглядов. Но со стороны ряда перед ними не было никакого интереса, потому что внимание зала было приковано к даме на подиуме. За их спинами была стена, они были почти одни, и лорд Кросби знал это. Скорее всего, он знал это, когда усаживал ее туда. Но она из принципа не отстранилась.
Он молча стянул с нее перчатку, чтобы осмотреть повреждения на локте, в то время как леди в передней части зала говорила о цветах, пиратах или о чем-то еще. Эванджелина не слушала. Он исследовал ее кожу, пока не нашел центр пульсирующей боли в том месте, где она задела его пуговицу. Не говоря ни слова, он начал растирать рану. Она медленно повернулась и посмотрела на Кросби.
Впервые она не смогла найти ни следа юмора в его глазах. “ С тобой все в порядке? – прошептал он, озабоченно сдвинув брови, пока между ними не пролегла небольшая морщинка.
Она кивнула, но не была уверена, правда ли это, поскольку не могла отвести от него взгляда. Что она делала? Вечер должен был пройти совсем не так – бедро к бедру с таинственным и не настроенным на брак джентльменом, когда он прикасался к ней. И все же она не хотела, чтобы это заканчивалось.
Он продолжал нежно массировать ее локоть, расслабляя напряженные мышцы. Нежность его движений противоречила всему, что, как она думала, она знала об этом мужчине. Он оставит ее. Все в нем буквально кричало: Берегите свое сердце! Она знала, что лучше не позволять ему прикасаться к себе. Она знала, что лучше не позволять прикосновениям продолжаться после того, как боль в локте отступила. Она, конечно, знала, что лучше не позволять ему стягивать перчатку ниже по руке и рисовать контуры на чувствительной обнаженной коже с внутренней стороны предплечья. Но она не отстранилась. Охваченная бунтарским трепетом, она позволила ему прикоснуться к себе, даже молча умоляла его не останавливаться.
Если она хотя бы вздрогнет, момент будет упущен. Он отпустит ее руку, и она никогда больше не испытает этого. Мысль о том, что остаток вечера придется провести без тепла его ноги, прижатой к ее ноге, без щекотки его пальцев, скользящих по ее коже, или, черт возьми, постоянного внимания этого мужчины, который, как она знала, был неправильным во всех возможных смыслах, была худшей участью из всех.
Время двигалось только в передней части зала, где произносились слова и разные дамы стояли на подиуме. В дальнем конце комнаты были только они вдвоем и она ощущала нежные, но огрубевшие от жизни руки, которые рисовали закрученные линии вниз по ее руке к запястью.
Он сдвинул ее перчатку еще ниже, пока она не натянулась на ее ладонь. Взяв ее за руку, он притянул ее к себе и положил на свою ногу. Ее дыхание участилось. Если бы их кто-нибудь увидел ... Но она знала, что никто не мог видеть. Они сели на два последних места, спрятанных в дальнем углу зала. Ее глаза метнулись к нему, наблюдая за ним, ожидая его следующего шага.
Он убрал ее руку со своей ноги и поцеловал внутреннюю сторону запястья. Его губы были теплыми там, где они задержались на ее коже. Он уже дважды целовал ее наедине, и все же здесь, в углу гостиной, когда взгляды общества были отвлечены, это был самый интимный момент, который она когда-либо испытывала с мужчиной. Положив ее руку обратно на свою ногу, он надел ее перчатку на место. Он провел тыльной стороной пальцев по обнаженной коже над ее перчаткой всего на мгновение, а затем концерт закончился. Он встал, и ее рука снова упала на колени, как будто ничего не произошло.
Эванджелина подавила немедленное чувство потери, затопившее ее тело, и моргнула. Все закончилось? Этого не могло быть – пока. Она не слышала ни слова из того, что было сказано. Однако она сожалела не о стихах, которые пропустила, а о конце чего-то нежного и волшебного, что, скорее всего, никогда больше не повторится.
Она собрала свои вещи дрожащими руками и встала, избегая встречаться глазами с лордом Кросби. За последний час у них было достаточно реальных контактов, чтобы что-то неприличное отразилось на ее лице, если бы она посмотрела на него. Момент, который они разделили, обрушился на нее в суматохе поднимающейся толпы. Правда о ее диких мыслях наверняка раскроется, даже с первого взгляда, и она не могла позволить этому случиться.
Но затем она все равно подняла голову в его сторону. Казалось, что каждый день ее жизни не был потрачен на подготовку к социальным ситуациям. Возможно, ее мать была права – ей действительно требовалось больше подготовки, чтобы делать правильный выбор, находясь в Лондоне. Даже зная это, Эванджелина не могла отвести взгляд. Она была поймана в ловушку чем-то, что скрывалось за его ясными голубыми глазами, какой-то правдой, которая скрывалась за его ложью.
“Сегодня вечером зажигательная поэзия”, – сказал Эш, сосредоточившись на точке за тем местом, где она стояла, и внезапно его теплый взгляд показался ей брошенным в ледяную воду. “Вы не согласны, лорд Райтуорт?”
Эванджелина обернулась и увидела своего отца, стоящего в соседнем ряду кресел, и мать, идущую через зал в ее направлении.
“Ммм, да. Вполне”, – ответил ее отец.
“Я полагаю, леди Эванджелина была неравнодушна к последнему, Тщете человеческих желаний. Казалось, она действительно была тронута этими словами”. Он переключил свое внимание на нее. “ Вы согласны со взглядами мистера Джонсона на богатство?
Он слушал стихи? Все, о чем она могла думать, это о его прикосновении и о том, как ее рука лежала на его ноге. И все это время он оставался невозмутимым и слушал произносимые слова?
Как он это сделал? Он был здесь без приглашения, проникнув в планы ее семьи. Это он отвлекал ее во время чтения и провоцировал на каждом шагу, но именно у нее были пылающие щеки. Взволнованная сверх всякой меры, она секунду смотрела на него, прежде чем попытаться заговорить.
“Раньше я находила этот язык довольно приятным, милорд”, – наконец ответила она, понятия не имея, о чем говорит.
“Все эти разговоры о предательстве и других землях"… Мы англичане. У нас и без того хватает забот в пределах нашей собственной страны”, – проворчал ее отец.
“Мне это показалось немного унылым”, – заявил Кросби, не сводя глаз с ее отца. “Нам не нужен проводник, поскольку мы прокладываем свои собственные пути – пути, которые могут привести нас к большому богатству, если мы воспользуемся возможностью. Однако я дальновидный джентльмен, а не поэт ”.
Он имел в виду какие-то деловые отношения с ее отцом, а не стихи? Эванджелина переводила взгляд с одного мужчины на другого, ее разум колебался, пытаясь сохранить равновесие после событий вечера.
“Ты сидела в углу комнаты?” – прошипела ее мать, подойдя к ним. “Зачем вообще присутствовать?”
Эванджелина открыла рот, чтобы объяснить, но ее мать уже выделяла другие ее недостатки. Она заслужила выговор, хотя ее мать никак не могла знать о ее истинном преступлении сегодня вечером.
“Лорд Уинфилд даже не увидел бы тебя здесь – спрятавшуюся в углу комнаты, как мелкая аристократия”. Говоря это, она бросила взгляд на лорда Кросби. “Так не пойдет. Совсем не пойдет. И что ты такого сделала, что твоя перчатка так ужасно растянулась?” – спросила она, снова переводя взгляд на Эванджелину.
“Глаза действительно затуманиваются во время такой трогательной поэзии”, – вмешался лорд Кросби.
Ему не было необходимости вмешиваться от ее имени. На самом деле, ему следовало уйти. У него был опыт в этом. Почему он не уходит? То, что он был рядом, только заставляло Эванджелину думать о супе. Она моргнула, глядя на мать, не зная, что сказать, пока взгляд лорда Кросби был прикован к ней.
“И ты вытерла глаза перчаткой?” спросила ее мать, от возмущения ее голос повысился на две октавы. “У тебя нет носового платка?”
“У меня не затуманились глаза от чтения”, – начала Эванджелина тихим голосом, зная мнение своей матери о слезах, пролитых по любому поводу.
“Она права. Это был я. Уильям Блейк всегда заставляет меня плакать”, – объяснила Кросби своей семье. “Лорд Райтуорт, спасибо, что позволили мне присоединиться к вашей вечеринке этим вечером. Это было очень приятно. Леди Эванджелина, я хотел бы навестить вас завтра.
“Я полагаю, мы помолвлены в других отношениях—” – сказала ее мать.
“Ерунда”, – оборвал ее отец. “Никогда не бывает слишком занято для такого парня, как Кросби. Я рад видеть, что моя дочь наконец проявляет интерес к джентльмену”.
“Отец...” Эванджелина предупредила тихим шепотом, но больше ничего не сказала.
“Очень хорошо. Тогда завтра”, – пообещал лорд Кросби, но его взгляд был прикован не к ней, а к ее отцу. “И, лорд Райтуорт, когда я приду на этот раз, возможно, я вспомню те диаграммы, о которых упоминал”. Лорд Кросби кивнул и удалился.
Эванджелина все еще смотрела ему вслед, когда услышала, как ее отец сказал: “Я с нетерпением жду этого”.
Ее отец проводил ее мать до двери, пока женщина, как и следовало ожидать, элегантно кивала на прощание всем, мимо кого проходила. Лорд Кросби ушел. А Эванджелина осталась неуравновешенной и снова думала о нем. Диаграммы? Что он имел в виду под диаграммами?
Сегодня вечером она точно не получит никаких ответов. Однако завтра был совершенно другой день. Она последовала за отцом, ее разум все еще был затуманен.
“Мы выдадим ее замуж в течение месяца”, – пробормотал ее отец с явным ликованием.
“Кому? Пожалуйста, не выглядите таким довольным собой. Наша дочь может выглядеть намного лучше, чем Кросби ”.
