Текст книги "Рапсодия - Дитя Крови (Симфония веков - 1)"

Автор книги: Элизабет Хэйдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 40 страниц)

– Я много всякой мерзости в жизни видела, но представление, которое ты устроил, произвело впечатление даже на меня.

– Ты это о чем, герцогиня? – обиженно спросил Грунтор. – Вышло здорово! Крови не пролили, а ребятки сейчас сидят и выбирают новых командиров. Что ты имела в виду, когда сказала про мерзость?

– Думаю, Джантир мог бы поспорить с твоим заявлением насчет того, что вы не пролили крови, – пояснила Рапсодия, которая вместе с Джо сворачивала бинты и собирала аптечки.

– Ну, он, ясно дело, мог бы и поспорить. Только Ой думает, мы его не услышим. Его рот валяется на дне каньона, не забыла?

– До сих пор не могу тебе простить, что ты не взяла меня с собой, возмущенно проговорила Джо. – По-моему, было весело.

Рапсодия собралась ей ответить, но передумала. Акмед и Грунтор ликовали, радуясь одержанной победе; ей не хотелось портить им праздник.

– Когда придет очередь Пустоши?

Акмед поднял голову от карты:

– Думаю, через две недели мы займемся объединением Пустоши и внешних районов Скрытого Королевства. Успеем организовать единый фронт как раз к "Весенней чистке". Опыт, который армия получит в сражении с солдатами Роланда, поможет ей справиться с племенами, которые не войдут в наше королевство.

Салтар закрыл горящие глаза, и холодная дымка коснулась его лица, окутала плечи.

Дух пришел. Салтар знал, что он обязательно появится, стоит ему узнать о встрече нового короля в каньоне на границе Пустоши.

– ЧТО ТЫ ВИДИШЬ?

– Пока ничего; все затянуто пеленой, – ответил Салтар.

Как всегда, он услышал голос в своем сознании, и у него возникло ощущение, будто над ним совершено насилие.

– СМОТРИ ЛУЧШЕ. ЗАГЛЯНИ В ВЕТЕР. ИЩИ ТОГО, КТО ПРЯЧЕТСЯ ЗА ЕГО ПОРЫВАМИ.

Салтар закрыл глаза, чувствуя, что боль начала немного отступать. Затем он снова приложил руку к груди, но все равно ничего не смог разглядеть.

– Ничего, – повторил он. – Но он придет.

47

– НЕ ОТКРЫВАЙ ГЛАЗА, мы почти добрались.

Рапсодия пыталась заставить себя успокоиться. Возбуждение в голосе Акмеда, настолько для него нехарактерное, подчиняло ее своему влиянию. Его силе она не могла противиться и бросала все дела, чтобы посмотреть на очередную находку или выслушать решение какой-нибудь проблемы. Впрочем, мысль о том, что утром придут болги, а еще не все готово к их встрече, никак не желала уходить и терзала Рапсодию.

– Это в последний раз, Акмед, – предупредила она, стараясь удержать равновесие на неровном полу. У нее кружилась голова, и она знала, что, когда откроет глаза, ее по-прежнему будет окружать мрак. Залы крепости Гвиллиама постоянно напоминали ей о путешествии по Корню. – Мне нужно привести в порядок помещения.

– Ладно, если не хочешь посмотреть Большой Зал, – хмыкнул Акмед, – мы можем повернуть на...

– Ты нашел Большой Зал? – вскричала Рапсодия, невольно открыв глаза.

– И кое-что поинтереснее, но если тебе необходимо срочно вернуться...

Рапсодия схватила его за руку:

– Покажи. Мои дела подождут.

– Я так и думал. Не отставай.

Рапсодия поспешила за ним, забыв о темноте. Постепенно туннели стали шире и выше, и вскоре дракианин и Певица вышли на большую площадку с мраморными стенами, на которых кое-где сохранились позолоченные украшения.

Акмед завернул за угол и остановился перед отверстием в стене, где когда-то находилась громадная дверь. Одна створка, украшенная золотой чеканкой, была распахнута и прижата к стене, словно здесь прошелся могучий ураган. Другая и вовсе исчезла.

– Большой Зал, – объявил Акмед и широким жестом показал на вход.

Рапсодия перешагнула кучу базальтовых осколков на полу и оказалась в круглом помещении. Его монументальность, характерная для всех строений Канрифа, подавляла. Столбы из сине-черного мрамора поддерживали белые каменные стены. Купол был выкрашен в голубую краску, потрескавшуюся и местами облезшую, но Рапсодия сразу поняла, что он представлял собой небо.

Плиты из прозрачного стекла, вставленные в верхнюю часть потолка, пропускали дневной свет. Рапсодия разглядела кусочек настоящего неба и тени гор и сообразила, что Большой Зал находится рядом с вершиной одного из пиков.

Усыпанный мусором пол когда-то был выложен цветным мрамором и украшен изображениями Земли, солнца, луны и огромной звезды. Рапсодия похолодела, увидев знак Серен, своей звезды.

– АРИА, – прошептала она.

И на нее нахлынули воспоминания, которых она совсем не ждала.

"...Если будешь внимательно смотреть на небо и сможешь найти свою путеводную звезду, ты никогда не заблудишься, никогда".

Она всхлипнула и тут же почувствовала, что Акмед обнимает ее за плечи.

– Что случилось?

Рапсодия быстро сморгнула слезы и, оглядевшись по сторонам, сделала еще один шаг. В дальнем конце помещения, на возвышении, стояли два громадных мраморных трона, засыпанных пылью прошедших веков. Троны украшала позолота и голубые орнаменты, на сиденьях лежали истлевшие подушки.

В самом центре звезды Серен зияла дыра – там раньше находилась маленькая дверь. Рапсодия наклонилась и заглянула внутрь, увидев длинный цилиндр с решеткой на дне, в котором когда-то горел огонь. Над решеткой, судя по осколкам, валяющимся повсюду, располагалось несколько круглых рам от зеркал.

– Я видела рисунки в библиотеке, – негромко проговорила она и посмотрела на Акмеда. – Гвиллиам изобрел это приспособление, чтобы одновременно обогревать пол в Зале и освещать потолок. По словам Гвиллиама, возникало впечатление восхода солнца, потом наступал день, и краски менялись, постепенно затухая к закату, когда огонь прогорал. Он даже приказал украсить небо хрустальными вкраплениями, похожими на звезды. Наверное, они сверкали и переливались, когда их касались последние лучи света. Жаль, что я не видела, как оно работает.

– Увидишь, – пообещал Акмед. – Я бы хотел посмотреть манускрипт, когда вернемся. Там что-нибудь говорится о колоннах? Их здесь ровно столько, сколько часов в сутках.

Рапсодия кивнула, затем поднялась и стряхнула пыль с рук.

– Они расположены по кругу, в центре которого находится небесная обсерватория. Только ее, разумеется, отсюда не видно. На вершине самой высокой горы была установлена подзорная труба. Попасть в обсерваторию можно по лестнице из Большого Зала. – Она показала на дверь между двумя колоннами.

– Если там и была когда-то лестница, то сейчас она превратилась в груду мусора, – заявил Акмед. – Внесем ее в список восстановительных работ.

Он отошел от колонн и направился к тронам.

Рапсодия решила присоединиться к нему, но по дороге задержалась у изображения солнца на полу. Неожиданно в комнате резко потеплело, щеки Рапсодии запылали, и она почувствовала, что у нее кружится голова.

– Акмед, – позвала она, но ее голос прозвучал так тихо, что Акмед, стоявший к ней спиной, не услышал.

Рапсодии показалось, что Большой Зал покачнулся, а внутри у нее возникло ощущение, которому она знала название, но которое не имело никакого отношения к тому, что ее окружало. Страсть...

Она почувствовала легкое прикосновение к своей шее – поцелуй влюбленного, губы медленно двинулись вниз... На талию легла рука, начала подниматься к груди. Рапсодия отчаянно пыталась стряхнуть наваждение.

– Акмед, пожалуйста! – позвала она. – Помоги... – Ей самой собственный голос казался слабым и каким-то далеким.

Мир вокруг окутал мрак. Стало теплее, и она опустилась на пол, ее поддерживали чьи-то руки, которые продолжали ласкать тело. Она почувствовала, как они поднимают рубашку, попыталась сопротивляться, вернуться в настоящее, но потерпела поражение.

Мозг протестовал против насилия над волей, но более могущественная сила, связывающая ее со Временем, из которого была соткана ткань ее души, одержала верх. И Рапсодия сдалась под напором чужой страсти, ее поглотила похоть и гнев... нет, ослепительная ярость. А в следующее мгновение видение исчезло.

И Рапсодия поняла, что смотрит на Акмеда.

– Что с тобой? – спросил он, протягивая ей руку. Она ухватилась за нее и поднялась на ноги.

– С меня этих глупостей достаточно, – пробормотала она, стряхивая грязь с одежды и приглаживая волосы. – Лучше ничего такого не знать, уж можешь не сомневаться.

– Что ты видела?

Рапсодия покраснела.

– На самом деле я ничего не видела. Все происходило на чувственном уровне.

– В таком случае, что ты почувствовала? Возможно, это важно, раздраженно настаивал Акмед.

– Ну, скажем так: на этом месте Гвиллиам и Энвин... ну... скрепили свой союз.

– Повезло тебе, – фыркнул Акмед.

– Как ты сказал? – смущение уступило место ярости.

– Тебе повезло, что мы не взяли с собой Грунтора. Будь он с нами, тебе не удалось бы... почувствовать все до конца, хотя его изысканные комментарии наверняка бы нас порадовали.

– Уж не сомневаюсь. Могу я рассчитывать на то, что ты не станешь болтать о случившемся?

– Возможно. В спальню пойдем?

Рапсодия сжала кулаки, несмотря на то что понимала – Акмед не всегда правильно выбирает слова.

– Ты хочешь сказать, что нашел королевскую спальню?

– Именно.

– Хорошо, – выдохнув, проговорила она. – Давай отсюда выбираться, пока еще что-нибудь не случилось. Энвин и Гвиллиам были женаты очень долго. Я предпочитаю держаться подальше от места, где они резвились после того, как придворные расходились по домам.

– Если хочешь избежать еще одного эфемерного сексуального переживания, тебе нужно посмотреть на их спальню.

Спальня была построена с таким же размахом, как и весь остальной Канриф, но состояла из двух абсолютно раздельных помещений, великолепно отделанных и украшенных, но холодных и безжизненных.

Одну из спален украшали камин и сводчатое окно, вырезанные в той же скале, что и внешняя стена Большого Зала. Окно потеряло форму и потускнело со временем, но по-прежнему оставалось целым. Из него открывался великолепный вид на степи, переходящие в Кревенсфилдскую равнину.

Над камином красовался фамильный герб, выполненный с мельчайшими подробностями и деталями. На переднем плане напротив друг друга располагались стоящий на задних лапах свирепый лев и грифон, над головами которых сияло две звезды. На заднем фоне была изображена Земля и дуб с могучими корнями. Рапсодия видела такой на монетах Серендаира.

– Герб сереннских королей? Акмед кивнул.

– Теперь я понимаю, почему они не слишком ладили, – проговорила Рапсодия.

– И почему же?

– Гвиллиам расположил символ своей власти на самом видном месте, прямо напротив брачного ложа, словно хотел продемонстрировать Энвин, что не слишком уважает ее происхождение. И ему плевать на то, что она по этому поводу думает.

– В соседней комнате над камином она поместила собственный герб. Дракон на страже своих владений.

– И тем не менее, если они делили постель, его герб постоянно оставался на виду, а ей приходилось на него смотреть. Выходит, они не использовали брачное ложе по назначению. Будь я гордым существом, наполовину драконом, который не слишком уютно чувствует себя в облике человека, вряд ли мне понравилось бы ночь за ночью заниматься любовью в комнате, где постоянно на глаза попадается фамильный герб, напоминая о том, что я не имею к нему никакого отношения.

Глядя в пол, Акмед улыбнулся и покачал головой, а потом повернулся к камину:

– Я рад, что прошлый опыт не повлиял на твое отношение к сексу, Рапсодия.

У противоположной стены они заметили изголовье кровати, вырезанное из сине-черного с золотистыми прожилками мрамора. Рядом, на полу, лежала лесенка, засыпанная кучей мусора и истлевшими тряпками.

– Как ты думаешь, кровать просто сгнила? – спросила Рапсодия.

– Ну, судя по тому, что ты сказала, – рассмеявшись, заявил Акмед, она не могла воспламениться от их страстных объятий. Полагаю, она стала жертвой времени. А почему ты спрашиваешь?

Рапсодия начала тихонько напевать, пытаясь уловить необычное ощущение, которое у нее возникло, когда она смотрела на то место, где в былые времена стояла кровать. Через несколько мгновений она посмотрела Акмеду в глаза и спросила:

– Ты ничего не чувствуешь?

Он на секунду сосредоточился, но потом покачал головой:

– Нет. А ты?

Рапсодия снова перевела взгляд на пол:

– Кажется, кровь.

Лицо Акмеда потемнело, но голос продолжал звучать ровно:

– Ничего.

– Хочешь, я попытаюсь разобраться? – спросила она, и Акмед кивнул. – В таком случае, давай договоримся сразу. Если я буду не в силах выйти из транса, ты вмешаешься и остановишь меня.

– Я могу тебя отсюда вынести. Только не знаю, поможет ли это.

– Валяй, – серьезно проговорила Рапсодия. – Ты же знаешь, как я люблю, когда меня таскают на руках.

– Ладно.

Она снова закрыла глаза и сосредоточилась на мелодии-ключе, той самой, которая в музее помогла ей понять, что представляет собой кольцо. Перед ее мысленным взором возникла картинка: на постели лежит мужчина, у которого под необычным углом вывернута шея. Рядом с ним, закрыв лицо руками, сидит другой мужчина в льняном одеянии, украшенном золотым шитьем.

На лбу Рапсодии выступил пот, когда ее окатила волна чувств, пережитых здесь многие века назад, – одиночество, вина, предательство, гнев и боль. Они стиснули ее удавкой такого невыносимого страдания, что она начала задыхаться.

– Пойдем отсюда, – обратилась она к Акмеду. – Я не понимаю, что здесь произошло. Скорее всего, нам не дано узнать это никогда, но теперь я понимаю, почему сама гора источает вонь разложения. Животная страсть, утоленная прямо на полу Большого Зала, смерть на королевском ложе, король, ушедший из жизни в библиотеке, – какими же чудовищами были эти люди! Фирболги тут совершенно ни при чем. Канриф пропитан злом, рожденным деяниями намерьенов.

Акмед рассмеялся:

– Я мог бы и сам тебе это сказать. Но прежде чем мы отсюда уйдем, я хочу, чтобы ты еще кое на что взглянула.

Спальня Энвин оказалась такой же громадной и пустой, как и спальня Гвиллиама, только изголовье ее кровати, сделанное из золота, крепилось к стене. Лесенки нигде не было видно – возможно, она стала добычей какого-нибудь счастливчика после того, как намерьены покинули Канриф.

Когда-то камин украшала позолота, но сейчас от нее осталось лишь воспоминание. Рапсодия принялась разглядывать каменный барельеф, изображавший сурового дракона, охраняющего свои владения.

Неожиданно она затосковала по дому.

"Что я здесь делаю? – грустно подумала она. – Знать бы, что, покинув Серендаир, я окажусь здесь, в мире, где царит вечный кошмар! Может, было бы лучше подчиниться Майклу?"

– Прекрати себя жалеть, – сказал Акмед, которому каким-то непостижимым образом удалось проникнуть в ее мысли.

Он стоял, положив руку на дверь между двумя спальнями.

– Что? – удивленно спросила Рапсодия. – Как ты догадался, о чем я подумала?

– А у тебя на лице всякий раз появляется одинаковое жалобное выражение. Прочитать твои мысли совсем не трудно. Возможно, благодаря твоей прогулке через огненную стену. Впрочем, насколько я помню, ты всегда была такой. Иди сюда, я хочу тебе кое-что показать.

Рапсодия подошла к двери и заглянула внутрь. Она вела в другую комнату, не похожую на все, виденное ею до сих пор.

Пол здесь был выложен маленькими плитками из полированного голубого мрамора. У внутренней стены стоял огромный каменный шестиугольный сосуд, похожий на чашу фонтана. На стенах располагались вертикальные металлические трубы, ржавые и дырявые от времени, которые сходились у желоба, нависшего над основанием сосуда.

У противоположной стены расположился диковинный мраморный трон с такими же трубами. Подушка давно порвалась или сгнила, и Рапсодия увидела в самом его центре довольно большое отверстие. Узкий желоб начинался у основания трона и терялся где-то в недрах стен.

Спинка трона с металлической цепочкой необъяснимого назначения, прямая и высокая, была отлита из того же блестящего металла, что и трубы вентиляционной системы.

– Очень странно, – пробормотала Рапсодия. – Зачем они соорудили такое приспособление у себя в комнатах?

– А как ты думаешь, что это такое? – пряча улыбку, поинтересовался Акмед.

– Понятия не имею. Та штука похожа на фонтан, а это трон. Только, по-моему, сидеть на нем не слишком удобно.

Акмед расхохотался:

– Сделай мне одолжение! Используй еще раз свою мелодию-ключ. Попытайся понять, что перед тобой.

– Ладно.

Рапсодия закрыла глаза и сосредоточилась, но уже в следующее мгновение густо покраснела.

– Боги, – смущенно пролепетала она. – Туалет. Кто бы мог подумать, что они построят его внутри комнаты! Какой ужас! А я решила, что разглядываю трон.

– Да перестань краснеть. Судя по тому, что мы про них узнали, другого трона они не заслужили, – проговорил Акмед. – Надеюсь, ты уже сообразила, что это не фонтан, а ванна.

– Я привыкла мыться в металлической ванне, установленной перед камином, в реке или в общественных банях. Никогда не видела такого большого сооружения, да еще шестиугольного.

– Ну, Гвиллиам обожал, когда всего много. Уж если ему что-то нравилось, он использовал свои идеи на полную катушку. Как, например, с его дурацким лозунгом насчет мира или сооружений с шестью сторонами, которые он использовал везде, где только можно. Разве ты не заметила? Чем больше я узнаю про намерьенов, тем хуже про них думаю.

Рапсодия потянула за цепочку, и в отверстие посыпались куски ржавчины.

– Здесь раньше была вода?

– Да. Как только мы сообразим, как работала система водоснабжения, мы все здесь восстановим. Но это потом, сейчас у нас другие приоритеты. Цистерны полны питьевой водой. А остальное подождет, пока мы не завершим первые две стадии нашего плана и не заключим весной союз с Роландом.

Рапсодия исподтишка посмотрела на Акмеда. Его глаза горели возбуждением, как и всякий раз, когда он говорил о своих планах на будущее. Его переполняли целеустремленность и чувство уверенности в собственной правоте. Он собирался получить ответы на все свои вопросы и построить для себя новый дом.

Рапсодия завидовала ему.

48

ШЛО ВРЕМЯ, и они уверенно продвигались вперед. Болги прибыли на следующий день. Представители почти семисот кланов. Более четырех тысяч воинов-охотников и дети, дрожащие от страха и возбуждения. Вместе с ними явились и многие другие, движимые любопытством и желанием оказаться поближе к новому полководцу.

Глядя, как заполняются огромные улицы внутреннего города, Акмед повернулся к Рапсодии:

– Запомни их хорошенько. С их помощью мы восстановим Илорк. Дело их рук даст результаты, которые войдут в историю.

Рапсодия посмотрела на море возбужденных болгов.

– Осторожно, Акмед, – предупредила она. – Ты становишься похож на Гвиллиама.

Акмед задумался на мгновение.

– На самом деле мы с ним являемся диаметральными противоположностями. Мы оба исполняем роль мастера, который затачивает меч об оселок. Разница в том, что он использовал клинок, чтобы отполировать камень, а я хочу при помощи камня заточить оружие.

– Извини, Акмед, но мне твои образы не слишком понятны.

Глаза Акмед разгорелись.

– Для Гвиллиама целью жизни стало строительство Канрифа и подчинение себе враждебной горы. Люди представляли собой инструмент для достижения его цели. Меня же гора не интересует, я хочу помочь болгам развиться. Они похожи на тупой инструмент, который требуется привести в порядок. Постепенно они научатся выступать как единое целое, как один народ, приобретут разрушительные умения могучих воинов и созидательные навыки строителей. Мне требуется острое орудие, а не гладкий камень. В глазах Рапсодии сомнения уступили место восхищению.

– Интересная аналогия. А самое главное, что в процессе не только орудие станет острее, но и камень приобретет нужную тебе форму.

– Конечно.

– Им повезло, что ты тут объявился, – сказала она. – Возможно, история ошиблась, когда назвала Гвиллиама великим Лордом горы.

Акмед рассмеялся:

– Посмотрим. Идем, пора заняться делом.

Дети и их матери поступили в распоряжение Рапсодии. Воинов отвели в старые бараки стражи. Через несколько месяцев обучения под руководством Грунтора они превратятся в могучую силу.

Великан явно скучал по роли командира военного подразделения и с головой ушел в свои новые обязанности. Время от времени Рапсодия слышала боевые песни марширующих солдат, которые могли бы показаться устрашающими, если бы не звучали так забавно.

Ну, шельмец, давай трудись,

Ногу вверх, ногу вниз,

О свободе позабудь.

Грунтор выберет твой путь.

Станет жизнь твоя кошмаром,

Грунтор ест свой хлеб не даром.

Помолись своим богам,

Плачет палка по бокам.

Подтяни свой толстый зад,

Будь готов на все, собрат.

Командир твой – лютый зверь,

Ты уж на слово поверь.

А еще одна песня страшно нравилась Джо:

Ну-ка, парни, живо в строй!

Жопа к жопе ровно стой.

Торопитесь, недоделки,

А не то вы все в тарелки

Угодите и на зуб,

Ой из вас наварит суп!

Раз-два, три-четыре

Вот уже и пять.

Больше вам, тупицам,

Ни за что не сосчитать.

Громоподобный бас Грунтора сопровождался нестройным хором солдатских голосов. Происходящее казалось каким-то нереальным.

По просьбе Рапсодии Акмед закрыл коридоры, ведущие в Большой Зал и прилежащие к нему помещения, где Гвиллиам собирал своих советников.

Рапсодия и Джо устроились в комнатах друг напротив друга в одном из этих коридоров, неподалеку от апартаментов нового короля фирболгов. Их охраняли самые сообразительные и надежные, по мнению Грунтора, воины. Несмотря на то что у великана имелась собственная комната рядом с друзьями, он решил поселиться в бараках. К явному удовольствию Акмеда, события развивались с головокружительной скоростью.

Он переименовал крепость, присвоив ей новое название – Котелок главным образом из-за тепла, которое давали кузницы, приведенные в порядок и работавшие на полную мощь. Он отправил туда тысячу болгов, в чьи обязанности входило добывать уголь и поддерживать огонь в громадных печах до такого уровня, чтобы в них можно было ковать оружие.

Они дружно согласились с тем, что производство оружия необходимо наладить первым делом, поскольку оно обеспечит болгов защитой, даст возможность как следует подготовить армию и станет источником дохода, как только они наладят торговлю. Акмед обладал поразительными способностями в создании нового оружия – недаром свой квеллан он изобрел сам.

В помещении за Большим Залом, где они собирались, чтобы спланировать свои дальнейшие шаги, он установил подставки, на которые прикрепил пергаменты с надписями: "Оружие", "Неприсоединившиеся кланы", "Инфраструктура" и "Общество".

– Еще несколько кланов из Пустоши и пограничных районов присоединились к нам, – сообщил он, вычеркивая названия из своего списка.

– Ой не думает, что с другими будет трудно. Мои ребятишки с ними потолкуют – и все, – сказал Грунтор.

Рапсодия поежилась – армия болгов росла с каждым днем.

– Иными словами, нам удастся объединить семьдесят процентов населения, – проговорил Акмед. – Как только "Весенняя чистка" останется позади, займемся остальными.

– А когда я попаду на виноградники? – поинтересовалась Рапсодия, изучая мероприятия, перечисленные под заголовком "Инфрастуктура". – Мне необходимо составить план их возрождения. И чем скорее, тем лучше.

– Грунтор очистит эту территорию... точнее, убедит племена к нам присоединиться перед тем, как ты отправишься со своей дипломатической миссией в Бетани.

– Ою не нравится, что ты туда собираешься, – помрачнев, заявил Грунтор, – в особенности одна.

– Знаю, Грунтор, – улыбнулась Рапсодия. – Но мы должны попытаться положить конец "Весенним чисткам". Значит, необходимы переговоры.

– Почему?

– Потому что так принято у людей, – ответила она. – Мы хотим, чтобы фирболгов считали людьми или пусть они для всех остаются чудовищами?

– По правде говоря, – вмешался новый король, – и то и другое.

Джо демонстративно вздохнула и заявила, что ей надоело слушать всякие политические глупости. Лучше уж она потренируется бросать ножи.

Грунтор установил для нее небольшую мишень у противоположной стены комнаты, и нередко горячие дискуссии сопровождались звоном ножа, поражающего цель.

Акмед обратился к списку необходимого оружия.

– Болгов нужно обеспечить луками и мечами, которые они скоро научатся ковать. На продажу будем делать изогнутые клинки и еще вот это.

Он взял со стола лист пергамента и показал его Грунтору и Рапсодии. На нем был изображен метательный нож с тремя согнутыми, точно рука в локте, стальными лезвиями и обернутой кожей рукоятью.

– Эти метательные ножи можно использовать на улице и в туннелях, объяснил Акмед. – Они достаточно остры и станут очень опасным оружием в рукопашной схватке. Во время полета они поворачиваются вокруг своей оси и могут поразить практически любую цель.

– Они будут выкованы тем же методом, что ты показывал мне раньше? спросила Рапсодия, которая еще не окончательно пришла в себя после утреннего посещения кузницы.

Акмед терпеливо объяснил ей назначение массивного оборудования, которое Гвиллиам продолжал строить даже после того, как Канриф пал. Увиденное произвело на нее такое сильное впечатление, что она никак не могла заставить себя принять участие в обсуждении.

– Нет, это потом, – отмахнулся Акмед. – Третий этап. После того, как мы создадим объединенное королевство. Ты должна понимать, Рапсодия, что речь идет о далеко идущих планах. Работы тут хватит на целую жизнь. У намерьенов были искусные оружейники, достигшие невероятных высот в своем деле, – все равно как мастера, создававшие музыкальные инструменты, о которых ты нам рассказывала. Все, что выходило из-под их рук, являлось произведением искусства. Фирболги смогут подняться до их уровня только через несколько поколений.

– Звучит так, будто ты планируешь прожить очень долго, – заметила она.

– Вечно, – совершенно серьезно заявил Акмед. – А как твои успехи на поприще целительницы?

– Я смогла бы добиться большего, будь у меня все необходимое. Ты планируешь этим заняться?

Акмед отыскал другой пергамент и передал его Рапсодии. Своим аккуратным почерком он подробно описал внутреннее устройство горы, кузницы, вентиляционную систему и новый город, который должен был заменить Канриф. Рапсодия сразу обратила внимание на абзац под заголовком "Целительство".

Она внимательно изучила план и нахмурилась:

– А где больница? И приют? Мы же с тобой это уже обсуждали! Почему ты не включил их в план?

– Включил. – Акмед достал новый пергамент, свернутый вчетверо. Первую помощь твои подопечные смогут оказывать прямо на поле боя. Мы создадим специальный отряд, который будет охранять лекарей, пока те занимаются самыми тяжелыми ранениями. Затем он присоединится к наступающим.

– И что будет с ранеными?

– Останутся. Мы их подберем на обратном пути.

– Не смеши меня! – рассердилась Рапсодия. – Ты не имеешь никакого права оставлять раненых без помощи. Они умрут.

– Возможно, не вредно тебе напомнить, что мы говорим о фирболгах. Они не привыкли, чтобы с ними нянчились, как это принято у людей или лиринов. Они такого обращения все равно не поймут.

– А я не говорю о том, что с ними кто-то собирается нянчиться. Если они ранены на поле боя, их необходимо доставить туда, где им окажут помощь.

– Они скорее согласятся умереть на поле боя, чем позволить такому случиться.

Рапсодия изо всех сил старалась сохранять спокойствие.

– Они ведь твои будущие подданные! Именно ты постоянно повторяешь, что они не чудовища, а человеческие существа, которые возродят славу Канрифа. Так нельзя, Акмед! Либо фирболги – чудовища, и если тебя устраивает такая постановка вопроса, будь по-твоему, но я тогда тебе ничем помочь не смогу. Я уже много раз говорила, что мне подобные рассуждения непонятны... Или они – человеческие существа. Примитивные, грубые – но все равно дети Единого Бога! И потому имеют те же права, что и все остальные люди. Раненым должна быть оказана помощь, умирающих нельзя бросать. Внутри горы необходимо оборудовать для этого помещения. Мы должны заботиться о них не только во время военных действий, а всегда. Даже в самых обычных обстоятельствах люди болеют и получают ранения, а старики нуждаются в уходе. Ну, выбирай: люди или чудовища?

Акмед фыркнул. В том, как Рапсодия защищала фирболгов, которых когда-то и сама считала чудовищами, было нечто трогательное и до определенной степени забавное.

– И сколько места мне придется выделить, если я приму определение "Люди"?

– Много. Два больших зала для больницы и один для приюта. И это до того, как ты покоришь Пустошь и Скрытое Королевство. – Она показала на плане два самых больших помещения, расположенных в районе бараков.

Акмед поморщился.

– Но есть и хорошие новости, – продолжала Рапсодия. – Как только королевство будет создано, сможешь забрать один из больничных залов под бараки, а приют будет принимать не только стариков, но и сирот.

– По-моему, ты переоцениваешь количество сирот.

– Нет, я все продумала. Если ты лично благословишь каждого из них, ребенок будет считаться особенным, и мы сможем предложить их кланам на усыновление. Те с удовольствием будут брать малышей, в особенности если мы пообещаем им за это долгосрочные привилегии.

Акмед кивнул, и Рапсодия улыбнулась:

– Вот видишь, я стараюсь быть практичной и разумной.

– Конечно. Хорошо. Прежде чем я решу, людьми или чудовищами являются болги, я хочу задать тебе один вопрос.

– Давай.

– Могу я рассчитывать на твой меч и искусство Певицы в вопросах подчинения болгов, если я соглашусь выполнить твои требования?

Рапсодия вздохнула. Они уже множество раз спорили на эту тему. Она не хотела иметь ничего общего с войной, и хотя была готова сражаться, чтобы защитить себя и друзей, все ее существо протестовало против кровопролития с целью захвата власти. Даже несмотря на то, что речь шла о диких болгах.

– Ладно, – неохотно согласилась она. – Можешь на меня рассчитывать. Итак, каково твое решение?

Тень улыбки промелькнула на лице нового полководца фирболгов.

– Люди, – сказал он. – С манерами и привычками чудовищ.

49

МНЕ НУЖНО срочно с тобой поговорить.

Вокруг большого круглого стола в комнате для совещаний сидело около полудюжины женщин-фирболгов. Рапсодия удивленно оглянулась и поднялась из-за стола.

– Извините, – сказала она своим собеседницам и быстро подошла к двери, где стоял ухмыляющийся Акмед. – В чем дело? – спросила она с беспокойством.

– Мне нужен медный ключ, который мы нашли в Доме Памяти. Мне кажется, он остался у тебя.

– А почему такая срочность? Что-то случилось?

– Мы только что обнаружили тайное хранилище с библиотекой. – Глаза Акмеда сияли. – Думаю, ключ от него.

– Ты ворвался ко мне в самый разгар моей беседы с повитухами ради того, чтобы получить ключ? И все? – изумилась Рапсодия.

Акмед перевел взгляд на женщин, сидевших за столом. Они были тощими и жилистыми, с широкими сильными плечами. Они смотрели на него совершенно спокойно, без благоговения, с которым взирали на своего нового короля остальные болги.