Текст книги "Рапсодия - Дитя Крови (Симфония веков - 1)"

Автор книги: Элизабет Хэйдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 40 страниц)

Акмед назвал его Звездный Горн. В имени меча звучала музыка – словно зов трубы на рассвете. Рапсодия подняла клинок над головой, закрыла глаза и запела гимн заре, торжественную песнь, которой народ ее матери прощался со звездами и приветствовал наступление дня. Она пела очень тихо, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания.

И вдруг почувствовала, как в голове прояснилось и перед мысленным взором предстало сверкающее оружие. Она услышала его песню и с удивлением обнаружила, что мелодия немного изменилась, чтобы звучать в унисон с ее утренней молитвой. Рапсодия ощутила такую могучую силу, что от удивления и ужаса уронила меч в снег.

Впрочем, она тотчас открыла глаза и, задыхаясь, быстро подняла чудесное оружие. Снег не погасил его сияния – более того, снова оказавшись у нее в руках, меч засверкал еще ярче. Рапсодия убрала его в ножны и вернулась в лагерь как раз в тот момент, когда начал просыпаться Грунтор.

Акмед внимательно наблюдал за Рапсодией, которая стояла на небольшом возвышении и смотрела в небо, светлеющее на востоке. Ее фигурка отбрасывала крошечную, хрупкую тень. Первый луч света, возникший на горизонте, коснулся ее волос, и они вспыхнули золотым ореолом, ярким и теплым, словно само солнце.

Мерцающее золото волос окутывало прекрасное лицо, изумрудные глаза сияли в утреннем свете. Рапсодию пронизывала такая сила, какой Акмеду до сих пор ощущать не доводилось, – сила, рожденная огнем, сквозь который она прошла. Привязав его к себе песней, она впитала часть его могущества, и сейчас в ее душе полыхал настойчивый зов пламени, гипнотический, подчиняющий себе все вокруг. Акмед вдруг понял, что не может отвести от нее взгляда.

Огонь превратил ее в совершенство, одарив неземной, нечеловеческой красотой. Последствия этих перемен завораживали Акмеда – его всегда интересовало, каким образом можно получить дополнительное могущество.

Закончив молитву, Рапсодия вернулась и наклонилась над Грунтором, который пытался проснуться, отчаянно сражаясь с усталостью и болью, сковавшими все его тело. Рапсодия положила руку ему на плечо и тихонько пропела:

Проснись скорей, малыш, довольно спать,

Пусть солнышко в твои заглянет глазки,

Ведь светлый день зовет тебя играть.

Не открывая глаз, Грунтор расплылся в счастливой улыбке, услышав сереннскую детскую песенку. Потом он разлепил веки пальцами и с жалобным стоном сел.

– Ой унюхал еду, – заявил он и обхватил Рапсодию своей ручищей.

– Надеюсь, ты имеешь в виду кролика, – заметила Рапсодия, бросив взгляд на костер.

– Ясное дело.

– С тобой всегда нужно держаться настороже, особенно учитывая, какие у тебя сильные лапы. Как ты себя чувствуешь?

– Лучше всех, мисси, – весело рассмеявшись, ответил великан. – Ою здесь больше нравится, чем там, в черном брюхе. – Его огромные глаза остановились на девушке. – Герцогиня, что у тебя с волосами?

– А ты не знаешь? Я измазала их грязью и не расчесывала целую вечность. Тебе они нравятся? – Она расхохоталась и, кокетливо на него взглянув, попыталась взбить волосы.

– Если по правде, очень. Ой считает, тебе грязь идет. Может, другим женщинам стоит тоже попробовать?

Рапсодия подтолкнула его в бок и направилась к костру. При ее приближении огонь вдруг с оглушительным ревом взвился к небу, и мясо мгновенно обгорело по краям.

– Мне кажется, он уже готов, Акмед. Еще немного – и наш кролик превратится в угли. Эй, Грунтор, одолжи мне Миротворца на минутку.

Грунтор вытащил пику и передал Рапсодии. Не задумываясь о том, что делает, она засунула руку прямо в огонь, нацепила тушку кролика на острый конец пики, затем вытащила руку из костра и отдала пику Акмеду.

– Во дает! – присвистнул Грунтор. – Что?

– Как рука? – спросил Акмед у Рапсодии, которая удивленно смотрела на Грунтора.

– Отлично. А что с ней должно было случиться?

– Ну, судя по тому, что ты сделала мгновение назад, она должна была сильно обгореть.

Рапсодия пожала плечами:

– Огонь совсем не такой горячий. Да и руку я там держала всего секундочку. Ну, будешь делить кролика? Грунтор проголодался, а я лично заинтересована в том, чтобы он всегда был сыт.

Акмед отдал половину кролика Грунтору, а остальное разделил между собой и девушкой.

Они ели молча. Акмед и Грунтор с изумлением наблюдали за тем, как Рапсодия поглощает свою порцию. За то время, что они ее знали, она редко ела мясо. Может быть, сейчас ей просто захотелось чего-нибудь посущественнее?

Когда закончили завтрак и собрали вещи, Акмед принялся забрасывать костер снегом, а Рапсодия поднялась на ноги, огляделась по сторонам и надела свой заплечный мешок.

– Ну, и что будем делать?

Акмед поднял голову и ехидно поинтересовался:

– Мне кажется, ты знаешь, куда нужно идти.

– Ну, здесь я оставаться не собираюсь. Прежде всего, я намерена отыскать ближайшее поселение, а оттуда добраться до какого-нибудь порта.

– Значит, решила вернуться назад?

– Естественно. Я бы никогда с вами не пошла, будь у меня выбор.

Она решительно тряхнула головой, но спутники заметили, как дрогнули у нее губы. Никто из них не знал, сколько времени они блуждали под землей. Иногда им казалось, будто прошел целый век, хотя в это верилось с трудом ведь внешне они практически не изменились.

Может статься, ее друзья и родные умерли за время путешествия. Это всегда казалось Рапсодии вероятным, но она не позволяла себе думать об этом там, под землей, когда они ползали по корням Сагии. Иначе бы она просто не смогла идти вперед.

– Хорошо, – сказал Акмед. – Я считаю, это разумно. Мы с Грунтором проводим тебя до ближайшего крупного города. А там ты сама решишь, нужна ли тебе наша помощь, чтобы добраться до порта. Мы – твои должники.

– Спасибо, – искренне ответила Рапсодия. – Мне будет спокойнее, если некоторое время мы продолжим путь вместе.

– Но если ты пойдешь с нами, тебе придется следовать тем же правилам, которым подчиняемся мы. Болги, как правило, вынуждены соблюдать максимальную осторожность...

Она кивнула.

– В таком случае, начнем с языка. Разговаривать будем только на болгише. Ты его уже прилично знаешь. На Серендаире есть несколько крупных портов. Ни люди, ни лирины, которые там живут, не говорят на нашем языке.

– Прекрасно, – ответила Рапсодия на болгише, и Грунтор рассмеялся.

– На самом деле ты сказала, что "кое-кто" справился со своей работой, – объяснил сержант.

– Нужно время, чтобы научиться правильно употреблять идиомы чужого языка, – пожав плечами, заметила Рапсодия. – В большинстве языков легко вычленить основу, если она у них четкая. Очень похоже на музыкальную грамоту.

– Хорошо, если вопрос с языком решен, давайте обсудим стратегию, продолжал Акмед. – Мы не имеем ни малейшего представления о том, где мы находимся и кто здесь живет. Совершенно очевидно одно: мы оказались не у одного из Корней-Близнецов Сагии. По-видимому, мы отклонились от стержневого корня, когда Грунтор начал копать. Вполне возможно, это даже к лучшему. Ведь нам известно, что Сагию охраняют. Скорее всего, где-нибудь поблизости есть люди, с которыми нам не стоит встречаться – по крайней мере, пока. Необходимо узнать как можно больше о них и данной местности, прежде чем они догадаются о нашем появлении.

– Согласна, – сказала Рапсодия. Грунтор молча кивнул.

– А когда мы все-таки вступим с ними в контакт, давайте постараемся не выдавать им никаких лишних сведений, пока не решим, что это можно сделать. Ради нашей общей безопасности.

– Разумно – согласилась Певица.

– И еще, Рапсодия, я считаю, что твой меч следует держать подальше от посторонних глаз до тех пор, пока не появится настоящая необходимость пустить его в дело. Ты получила в руки очень могущественный предмет. Я не имею ни малейшего представления о том, как он оказался здесь, на другом конце света, да еще спрятанный под землей. Сомневаюсь, что это к добру.

– Понятно. Теперь мы можем отправляться? Чем скорее мы выберемся на дорогу, тем скорее попадем в порт. – От нетерпения Рапсодия не могла устоять на месте.

Акмед и Грунтор обменялись быстрыми взглядами. Вот что у них имелось с лихвой, так это – время. Потрясающее ощущение!

Через час Рапсодия начала дрожать. Когда они покидали Истон, стояло лето и она была одета соответственно сезону. Теперь ее и без того легкая одежда превратилась в лохмотья.

Девушка надеялась, что они пойдут быстро и она сможет согреться, однако среди голых деревьев разгуливал ледяной ветер, и она замерзла так, как ни разу не мерзла под землей. Несмотря на постоянную сырость, в самом сердце Земли, как правило, было сравнительно тепло. Здесь же, на поверхности, стоял такой холод, что Рапсодия едва держалась на ногах.

– Эй, мисси, подожди-ка минутку! – скомандовал Грунтор.

Он развернул два одеяла, под которыми они спали ночью, – самое ценное, что у них имелось, – затем вытащил Люси и быстрым движением прорезал посередине каждого одеяла по дыре. Бросил одно Акмеду, который просунул голову в отверстие и завернулся в него, как в плащ. Другое одеяло великан отдал Рапсодии.

Когда девушка последовала примеру Акмеда, Грунтор расхохотался импровизированный плащ оказался ей велик и даже прикрывал запястья.

– Надеюсь, тебе не придется в нем сражаться, – весело заметил Акмед.

– Я тоже на это надеюсь, – ответила Рапсодия. – Учитывая, какой у меня меч, я легко подожгу себя и превращусь в пылающий факел.

– Зато согреешься, точно? – заметил Грунтор, и они снова тронулись в путь.

Кое-где снега намело довольно много, но Акмеду, казалось, достаточно было одного взгляда, чтобы выбрать наиболее удобную тропинку, – словно в голове у него была карта, которой он следовал.

У Рапсодии сложилось впечатление, что Грунтор тоже наделен каким-то особым пониманием земли. Он знал, в каких местах снег присыпал трещины, а где – далеко впереди – поджидают колючий кустарник и бурелом, которые лучше обойти. Время от времени он указывал на препятствия Акмеду, и тот менял направление движения, чтобы не попасть в западню снежного обвала. Оказавшись на незнакомой территории, двое друзей вели себя так, будто бывали тут уже много раз.

В середине дня небо начало темнеть, и девушка заметила, что даже для середины зимы день здесь небывало короткий. Она слышала, что в южных районах Серендаира зимой темнеет очень рано, а рассвет наступает поздно. Когда она была ребенком, дед рассказывал ей, что есть несколько маленьких островов, расположенных далеко на юге, и ночь там тянется долго-долго. И Рапсодия решила, что они оказались в южных краях, где зимняя ночь кажется бесконечной, зато летом дни благословенно долгие.

Она уже собралась поделиться своими соображениями, когда Грунтор предложил повернуть, и в результате они приблизились к узкой дороге, уходящей на север. На ее солидный возраст указывали громадные дубы и ясени, растущие по обочине. Их ветви сплетались высоко над головами путников, создавая ощущение сводов древнего храма. Впрочем, дорога оказалась в прекрасном состоянии. Тут и там виднелись следы от колес. Снег по краям превратился в замерзшую бурую жижу. Несколько мгновений путники молча смотрели на дорогу.

– Похоже, мы тут не одни, – заметил наконец Акмед, и Рапсодию охватило ликование при мысли о том, что такая дорога может привести их к городу.

Пусть даже этот городок расположен далеко от порта. Она обязательно доберется туда, куда нужно. Впрочем, девушка довольно быстро погрустнела, сообразив, что люди, которым дорога принадлежит, совсем не обязательно отнесутся к незнакомцам доброжелательно. Да и сам городок может находиться в тысячах миль от моря. Однако это было уже кое-что – начало пути домой, в Серендаир.

Через несколько часов Акмед резко остановился.

– Что такое? – спросила Рапсодия, но короткое движение рукой тут же заставило ее замолкнуть.

Дракианин уловил шум. Звук возник вне пределов его телесного слуха. Перед мысленным взором появилась картина места, где они остановились; прошло мгновение, и видение изменилось. Он мысленно мчался вперед по дороге на невероятной, все увеличивающейся скорости. Деревья превратились в одно сплошное серое пятно, он едва удерживал равновесие, балансируя на неожиданных поворотах.

Природа наградила Акмеда противоестественным чувством направления, которое оказалось очень кстати в подземном путешествии. Тот факт, что они нашли Звездный Горн, озадачил дракианина, и он знал, что ему еще придется заняться разгадкой этого необычного подарка. После того как он прошел сквозь огонь, его способность находить правильную дорогу стала почти беспредельной.

Грунтор быстро протянул руку и схватил Акмеда за плечо, чтобы удержать на ногах.

– Ты в порядке, сэр?

Дракианин кивнул, наклонился и, положив руки на колени, опустил голову, чтобы вернуть себе ощущение равновесия.

– Все, как тогда, на Корне? Акмед снова кивнул:

– К нам приближается стадо животных. Немного дальше есть хижина с соломенной крышей. За ней дорога превращается в две, уходящие в разные стороны... А потом видение исчезло. Мой новый дар, наверное, может оказаться очень полезным, но к нему придется привыкать.

Через некоторое время издалека донеслись крики животных. Грунтор уверенно повел своих спутников к лощине, прикрытой высокими снежными сугробами, где можно было надежно спрятаться и откуда, с другой стороны, отлично просматривалась дорога. Они присели за обледеневшим стволом поваленного дерева и стали ждать.

Акмед снял со спины квеллан и приготовился в случае необходимости пустить его в дело. Затем он снова мысленно отправился вперед по дороге и увидел ребенка, который шагал рядом с животными; тогда Акмед попытался уловить ритм его сердца. Однако словно выстрелил впустую, словно отправил стрелу в "молоко"... Он искал и ничего не находил. На мгновение в глазах у него потемнело. Страхи оказались не напрасными – он лишился дара крови.

Мысль о потере причинила боль, словно собственное оружие нанесло ему смертельное ранение. Его способность попадать в цель с немыслимого расстояния, чувствовать изменение ритма мира никуда не делась, но перестала быть такой сильной, как прежде.

Если раньше он слышал биение миллионов сердец, то сейчас его окутывала относительная тишина, которую нарушал лишь яростный, гулкий пульс Грунтора и медленный, ровный – Рапсодии. Связь Акмеда с биением сердца жертвы порвалась – это стало платой за обретенную свободу. Акмеду казалось, что уж лучше ему было остаться слепым или калекой. Он вдруг с пронзительной ясностью осознал значение случившегося, и к горлу подкатил отвратительный ком.

Между тем на дороге появилось стадо. Лохматые приземистые животные с большими крутыми рогами шумно топали мимо спрятавшихся путешественников.

Животных погонял длинным гибким кнутом мальчишка-подросток в простой крестьянской одежде. Он насвистывал довольно странный мотив – такого Рапсодия до сих пор никогда не слышала. Рядом с мальчишкой бежала черно-белая собака, совсем такая же, как у отца Рапсодии, когда она сама была ребенком.

Певица повернулась к Грунтору и кивком показала на мальчишку, но великан только покачал головой. Рапсодия снова принялась разглядывать пастуха и его стадо, пока они не скрылись из вида.

Как только дорога опустела, она взглянула на Акмеда. Его лицо почти полностью скрывалось в тени, но девушка заметила на нем выражение, похожее на отчаяние.

– Что случилось?

Дракианин ничего не ответил, однако Грунтор сразу понял, в чем дело. Фирболги уже обсуждали возможные последствия того, что Акмед покинул Остров.

Когда он был Братом, его дар имел непосредственную тесную связь с Островом, поскольку первые представители его народа родились именно там.

"Дитя крови, – так сказал о себе дракианин, – Брат всех людей, не связанный родственными узами ни с кем".

Лицо друга было таким, что Грунтор сразу понял: произошло то, чего они опасались с самого начала. Связь разорвана, дар крови утерян. Акмед больше никому не Брат. Великан положил руку на плечо дракианина. Наемный убийца молча пожал плечами и, снова проверив дорогу, зашагал вперед.

Они подошли к ферме, которую Акмед уже видел своим мысленным взором. Здесь был сарай для скота, простая хижина и маленький садик, разбитый на клочке земли, отвоеванном у леса.

Над дверью Рапсодия разглядела знак, отгоняющий злых духов, – такие она видела всю свою жизнь. Если здешний рисунок не отличался от тех, что были приняты в Серендаире, – а на первый взгляд он показался девушке точно таким же, – то предназначался он для того, чтобы защитить обитателей дома от огня и болезней. Рапсодия рассказала Акмеду и Грунтору о своем открытии, и они спрятались, чтобы понаблюдать за домом.

Из дома вышел мужчина. Потом появился мальчик, и они заговорили между собой, но никто из троих путников не понял ни единого слова. Крестьяне о чем-то беседовали, загоняя животных в сарай, а когда дело было сделано, вернулись в дом.

– Вы узнали язык? – спросила девушка. Грунтор только плечами пожал.

– Нет, но некоторые слова показались мне знакомыми, – сказал Акмед. А ты что скажешь?

– Не пойму. Не знаю, как это получше объяснить, но у языка та же тональность, что у нашего, только иной ритм и строение слов.

– Может, все вы, люди, одинаково разговариваете? – предположил Грунтор и фыркнул.

– Вполне возможно. Откуда нам знать?.. Ну что, постучимся и попросим приютить нас на ночь?

Фирболги одновременно расхохотались.

– Ой не думает, что так будет правильно, твоя светлость.

– А что глупого в моем предложении? – возмущенно поинтересовалась Рапсодия.

– Наш опыт подсказывает, – вздохнув, проговорил Акмед, – что фирболгов не очень приветливо встречают, когда мы стучим к кому-то в дверь. А вот тебя в дом вполне могут впустить. По правде говоря, не сомневаюсь, что ты получишь постель на ночь, но вряд ли она будет пустой. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.

Рапсодию передернуло, и Акмед рассмеялся:

– На самом деле решать тебе. Я не знаю, насколько сильно ты соскучилась по теплой постельке.

– Не настолько. И что вы предлагаете?

– Ну, – начал Грунтор, – к северу отсюдова есть несколько ферм вроде этой. Если пойти на юг, будет деревня. Она не очень большая. Дальше дорога тянется довольно далеко, и никакого жилья. Но Ой вот что тебе скажет, дорогуша: в лесу, примерно в полумиле, имеется очень симпатичная ямка, укрытая упавшим деревом. Набросаем на него веток и сможем развести костер. Устроим себе внутри домик, который никто не увидит.

Акмед и Рапсодия несколько мгновений молча на него смотрели. Затем переглянулись, и снова повернулись к сержанту:

– А ты откуда это знаешь?

– Знаю, и все. Ой так чувствует.

17

ОКАЗАЛОСЬ, что Грунтор чувствовал абсолютно безошибочно, словно описывал местность по карте. Наверное, пока он спал, земля нашептывала ему на ухо свои секреты. Он описал район, в котором они очутились, с самыми невероятными подробностями: например, сообщил, что их окружают холмы и скалы из глины и известняка, образовавшиеся здесь из-за сильных подземных толчков, происшедших на юге.

Еще он чувствовал, что на много миль их окружают леса. Никто из людей, живших здесь, рубкой не занимался; расчищали только небольшие участки под огороды, чтобы прокормиться. Иногда вели меновую торговлю продуктами. Домашний скот в основном был лесных пород и зачастую выступал в качестве наиболее ходового товара, который местные жители обменивали на все необходимое. Грунтор пришел к такому выводу, заметив, что животных часто перегоняют по дорогам, ведущим на рынок. Чуть дальше на востоке находился маленький городок, практически не защищенный от нашествия врага. А еще там было Дерево.

– Дерево? – спросила Рапсодия, не в силах сдержать волнение. Корень-Близнец?

– Ой так думает, – пожав плечами, ответил великан. – Отсюдова близко, немного на юг. Оно похоже на большое Дерево Лиринов, то, в которое мы забрались, только его корни повсюду. Будто сам лес – его часть.

Рапсодия вытащила свой меч и поднесла к сырым веткам, которые собрала, в надежде немного их подсушить.

– Моя мать так и говорила про Сагию. Она называла его Дуб Глубоких Корней. Я и не представляла себе, что это правда. Лирины считают, что Сагия связан со всеми живыми существами. Если неподалеку находится Корень-Близнец, значит, так и есть.

– Ой ничего такого не знает, но это дерево связано со всем лесом. Будто Ой стоит на громадной равнине и видит его далеко-далеко, повсюду, хотя Ой не знал раньше, что оно здесь. Ты поняла?

– Не очень, – призналась Рапсодия и принялась разжигать костер.

Огонь занялся мгновенно и тут же принялся облизывать сырое дерево, словно оно до этого момента лежало в теплом сарае.

– А я понял, – сказал Акмед. – Когда ты видишь вибрации мира, ты видишь их не бесконечно, но некоторые вещи кажутся особенно яркими, словно маяки. Они наделены особым могуществом и силой.

Грунтор выпрямился и с интересом посмотрел на Акмеда.

– Ты думаешь, Ой может видеть вибрации?

– Нет. Судя по тому, как ты все описал, это скорее похоже на связь со стихией. Будто бы ты стал единым целым с землей. Будто ты знаешь то, что знает она.

– Ну, похоже...

Акмед подбросил в огонь несколько кусочков коры.

– Древние серенны, первые жители Острова, обладали этим даром. Каждый из них был тесно связан с какой-нибудь из пяти стихий: земля, вода, воздух, огонь и эфир, материал, из которого сотворены звезды. Так они верили.

– Фольклор, – проговорила Рапсодия. – Древние силы, истории про стихии.

Акмед кивнул:

– Возможно, пройдя вдоль Корня, каждый из нас приобрел связь с одной из стихий. Тогда становится понятна моя новая способность видеть дороги и тропы. Как только я научился находить верную дорогу, я стал видеть ее всю, до самого конца. Сначала это помогало нам под землей, а теперь я могу рассмотреть вообще любую дорогу, которая меня интересует.

– Может быть, то, что мы находились так близко от источника огромного могущества, усилило твои врожденные способности, – заметила Рапсодия и положила рядом с костром еще несколько веток, чтобы они высохли. – Оба твоих новых дара имеют в своей основе стихию земли, но ведь именно из земли появились на свет фирболги, верно?

– Да.

– Думаю, в этом все и дело. А вот я не связана ни с какой из стихий.

– Нет, Рапсодия, – фыркнув, заявил Акмед, – мне кажется, что пребывание под землей сказалось на тебе гораздо больше, чем на нас с Грунтором. – Он вытянул ноги к огню, чтобы согреться.

– Это еще каким образом?

– Ну, на случай если ты забыла, должен тебе напомнить, что ты регулярно согревала Грунтора своим телом по ночам, чтобы прогнать кошмары. Тебе снилось прошлое и будущее, ведь так?

– Иногда, – не стала спорить с ним Рапсодия. – Но тут нет ничего необычного. Мне часто снятся такие сны.

Она подтянула колени к подбородку и обхватила их руками, стараясь согреться.

– Когда мы спали на Корне, мисси, кажется, они были гораздо страшнее, чем когда мы с тобой только познакомились, – заметил Грунтор.

– Возможно, но причина может крыться в том, что мы оказались в ловушке под Деревом. Да и компания мне досталась необычная, что уж тут говорить, это без обиды.

– Такой дар называется предвидением – способностью видеть прошлое или будущее и улавливать образы и воспоминания, которые содержатся в определенном месте или предмете. С тобой подобное произошло раз или два, если я не ошибаюсь.

– Да, но все Дающие Имя обладают даром предвидения – до определенной степени. Мы можем настроиться на какую-нибудь ноту, которая подхватывает вибрации. По крайней мере, время от времени. Это искусство.

– Однако это не объясняет того, что происходит с огнем, – улыбнулся Акмед.

Рапсодия бросила на него удивленный взгляд:

– А что происходит с огнем?

– Ты не заметила?

– Конечно же, заметила, – сердито заявила Рапсодия. – Я его разожгла, болван!

Акмед встал и протянул ей руку:

– Иди сюда.

Девушка неохотно позволила поднять себя на ноги. Акмед отвел ее в сторону и показал на большой плоский камень, торчащий из снега.

– Сними ножны и положи их, – сказал он.

Рапсодия сняла тонкие каменные ножны, в которых находился Звездный Горн, и осторожно положила их на камень. Затем повернулась к дракианину, изо всех сил стараясь сдержать охватившее ее раздражение.

– Ну, и что дальше?

– Посмотри на костер.

– Я его вижу, – заявила Рапсодия.

Дерево прекрасно разгорелось, пламя весело трещало, когда время от времени в него попадала сырая ветка.

– Хорошо. А теперь медленно иди к нему. Раздражение уступило место любопытству, и Рапсодия двинулась в сторону костра, наблюдая за тем, как разгорается огонь, поднимаясь к небу, словно в попытке приветствовать ее. Изумрудные глаза Рапсодии загорелись от изумления: пламя с диким ревом рванулось вверх. Девушка отшатнулась, и огонь снова успокоился.

– Боги, – прошептала она, чувствуя, как отчаянно забилось сердце в груди, – что происходит?

– Дело в тебе, мисси, – сказал Грунтор.

Его слова повергли Рапсодию в панику, и огонь тут же вырвался из костра, взвился вверх, едва не добравшись до веток, которые находились примерно в десяти футах над ними. Те, что Рапсодия бросила в костер несколько мгновений назад, тут же превратились в горячий пепел.

– Вот видишь? – весело рассмеявшись, заметил великан. – Успокойся, не то спалишь мое уютное логово. Да и весь лес заодно.

Рапсодия взглянула на него, а затем перевела глаза на полыхавший перед нею громадный костер.

– Тихо! – приказала она, но огонь, чувствуя ее возбуждение, разгорался все сильнее.

Тогда она сделала глубокий вдох и сосредоточилась, как делала это раньше, когда начинала играть какую-нибудь мелодию. Грозный пламень мгновенно угомонился, превратившись в весело потрескивающий уютный костерок.

Рапсодия закрыла глаза и заставила себя успокоиться. Спустя мгновение, открыв их снова, она обнаружила, что костер стал совсем крошечным, размером с пламя свечи. Она расслабилась и выпустила огонь на свободу, наблюдая за тем, как он снова превратился в нормальный костер, вроде тех, что обычно разводят путники на привале. Затем подбросила еще веток вместо тех, что сожгла несколько секунд назад, и повернулась к Акмеду.

– Ты думаешь, дело в мече? – спросила она.

– Нет, но, возможно, именно по этой причине меч засветился, когда ты к нему прикоснулась.

– Меч сиял до того, как я к нему прикоснулась. Он чуть не ослепил Грунтора.

Грунтор погладил ее по спине:

– Может, это он тебя звал, мисси. Он узнал в тебе родную стихию.

Рапсодия вдруг отчаянно задрожала.

– И вы считаете, что меч связал меня со стихией огня?

– Я не знаю, – ответил Акмед. – Я вообще мало знаю про этот меч. И по-прежнему не понимаю, что он делает здесь, на этой стороне мира. И мне неизвестно, почему он так сияет. В тех рассказах, что я слышал, он сверкал светом звезд, а не пламенем. Я совершенно уверен в том, что твоя связь с огнем возникла в тот момент, когда ты при помощи песни провела нас через огненную стену в центре земли. Именно тогда каждый из нас изменился. А уж наши тела – определенно.

– Может быть, огонь подготовил нас к переменам, – предположила Рапсодия. – Или дело в том, что мы питались Корнем. Я часто задавала себе вопрос, разумно ли употреблять в пищу нечто, обладающее таким могуществом. Вполне возможно, Корень нас изменил, сделал восприимчивыми к стихиям. Ты получил свой дар находить и видеть путь, пока мы бродили под землей. А Грунтор связал себя со стихией земли, когда пробивал для нас дорогу в скале. Я же – когда взяла в руки меч.

– Нет, – настаивал Акмед. – Ты изменилась, когда прошла через огненную стену. Это было заметно. С тобой произошли ФИЗИЧЕСКИЕ перемены.

– Чистая правда, мисси, – подтвердил Грунтор. – Ты совсем иначе выглядела, когда мы с тобой встретились.

От этого разговора у Рапсодии разболелась голова. Девушка огляделась по сторонам и вдохнула резкий запах горящего дерева. К убежищу, которое соорудил для них Грунтор, подбиралась ночь.

– Ну, я уже целую вечность не мылась, только и делала, что валялась в грязи... вряд ли кто-нибудь из нас сейчас выглядит привлекательным. Поверьте мне, вам тоже не стоит в ближайшее время показываться при дворе.

– Вот в этом все и дело, – нетерпеливо проговорил Акмед. – Ты стала привлекательнее... нет, неверно! Ты потрясающе красива. На тебя невозможно не смотреть, ты испускаешь сияние, которое притягивает внимание. – Он повернулся к своему приятелю. – Ты еще не потерял сигнальное зеркало?

Грунтор выпрямился, потянул к себе свой мешок и принялся рыться в нем.

– Ясное дело, сэр, только ты все перепутал. Ой носит его не для того, чтобы сигналить. Ой любит причесываться.

Рапсодия рассмеялась. Акмед взял из рук Грунтора маленький кусок серебристого металла и протянул Рапсодии.

– Вот, сказал он. – Посмотри.

Рапсодия осторожно приняла от него металлическое зеркало. Его края были заточены так старательно, что оно вполне могло сойти за бритву.

В тускнеющем свете Рапсодия разглядела свое смутное отражение – лицо, перепачканное засохшей грязью, клочья грязных волос, слегка потемневших, как это обычно с ними происходило зимой. Губы потрескались и обветрились на морозе. Она с отвращением протянула зеркало его владельцу:

– Очень смешно!..

Акмед не стал забирать у нее зеркало.

Я не шучу, Рапсодия. Посмотри еще раз.

Она тяжело вздохнула и снова поднесла зеркало к лицу. Но в грубом куске металла, да еще в наступающих сумерках, рассмотреть хоть что-нибудь было практически невозможно. Она видела розовые щеки – и больше ничего. Рапсодия пожала плечами, вернула зеркало Грунтору и улыбнулась. Ей показалось – она наконец сообразила, что они имеют в виду.

– Неудивительно, что вы считаете меня привлекательной, – весело проговорила она. – Ведь я стала похожа на фирболга.

Акмед и Грунтор переглянулись, подумав об одном и том же.

"ОНА НЕ ПОНИМАЕТ – ЭТОГО ЕЙ НЕ ДАНО".

Грунтор пожал плечами.

Рапсодия соскребла ногтем пятнышко грязи со щеки.

– Пожалуй, я завтра растоплю немного снега и попытаюсь отмыть лицо. Может быть, мне удастся избавиться от нескольких слоев грязи.

– Поспи, – посоветовал ей Акмед.

Когда она принялась устраиваться на ночь в крошечном убежище, едва заметная улыбка коснулась губ дракианина. Будет так же, как с огнем, – она сама увидит результат своего превращения. А произойдет это обязательно рано или поздно.

На следующее утро они остались в своей норе, наблюдая за жителями деревни. Для зимы день выдался неожиданно теплым. Возможно, должна была начаться оттепель. Жизнь в деревне кипела – крестьяне собирались группами, что-то обсуждали, обменивались мешками с зерном и какими-то кореньями. Рапсодия вспомнила, что теплая погода зимой обычно выманивала крестьян из домов и они отправлялись в Истон – больше чтобы пообщаться друг с другом, чем совершить какие-нибудь сделки.