Текст книги "Судьба - Дитя Неба (Симфония веков - 3)"

Автор книги: Элизабет Хэйдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 49 страниц)

С губ Каддира слетел стон, он не мог произнести ни слова.

– Говори, – приказал человек, и огонь начал набирать силу, стал таким же яростным, как гнев в его голосе.

– Я... я не знаю, – прошептал Каддир.

Пламя налетело на дворец Главного жреца, тут же превратив его в огромный полыхающий костер. В осколках лопнувших стекол отражался яркий свет, льющийся с неба, а крыши диковинного сооружения, состоящего из нескольких изысканных башен, одновременно рухнули вниз, рассыпав снопы искр по спящим садам, окружавшим дворец Ллаурона. Огонь охватил главную башню, тянувшуюся к вершинам деревьев, накрыл ее рыжим пологом и вскоре поглотил.

– О Единый Боже! – прошептал Каддир.

В огне за спиной человека в туманном плаще появилась еще одна фигура, окутанная дымкой и эфемерная. Змеиная голова поднялась к небу и замерла над вершинами деревьев. Глаза дракона сверкали тем же яростным синим огнем, что и глаза человека-тени; огромные вертикальные зрачки, острые, точно бритва, сужались по мере того, как огонь набирал силу. Медные чешуйки могучих крыльев, соединенные словно на огромном мозаичном панно, ярко сверкали в свете пожара. Внезапно свет померк – это раскрылись над землями Круга гигантские крылья, набросив на них призрачное, туманное покрывало. Шипящий голос дракона звучал одновременно с голосом человека, над которым он парил.

– В кого вселился демон? – От громоподобных звуков задрожала земля.

Каддир с трудом сглотнул и почувствовал вкус крови во рту.

– Прости меня, Гвидион, я не могу. Я боюсь тебя в жизни, но его я боюсь больше – в смерти. Прояви милосердие.

Тень дракона издала оглушительное рычание, перекрывшее рев пламени и крики спасающихся бегством филидов. Содрогнулись даже ветви Великого Белого Дерева, которого не касалась ярость пламени. Обжигающие голубые глаза человека закрылись, и лицо снова окутали тени.

– Я еще не дал тебе разрешения умереть, – прорычал Эши, и в его голосе прозвучало бешенство дракона.

Он поднял руку и указал на священника-филида, Главного целителя, лежавшего распростершись на земле.

– Лахтгрин, – приказал он на языке филидов, что означало "вывернись". Картанг. – "Оставайся таким".

Каддир почувствовал, как у него онемели ноги, а в следующее мгновение его ослепила вспышка боли – пальцы ног начали выворачиваться под совершенно невозможными углами. Он закричал, почувствовав, как невидимая рука сдирает с него кожу, обнажая нервы, мышцы, сосуды и кости... Ужас от осознания происходящего сковал его мозг, и Каддир потерял дар речи.

Он выворачивался наизнанку.

Каддир снова истошно закричал, не в силах справиться с охватившим его ужасом.

– Говори, – потребовал человек-тень. – Говори, или я оставлю тебя в таком виде, но ты будешь жив.

Колени Каддира взорвались с омерзительным звуком и начали выворачиваться внутрь.

– Умоляю, прекрати, – застонал Каддир.

Человек-тень и его вторая натура – парящий над ним дракон – медленно приблизились, человек остановился над Каддиром, на которого упала громадная тень окутанного дымом вирма. Каддир страшно кричал и корчился от боли на залитой кровью траве. Снова раздался треск, и бедренные кости вонзились в трепещущие мышцы и кожу, наружу выступили отвратительные на вид толстые артерии.

Каддир бормотал что-то нечленораздельное. Зазвенело оружие – это Эши выхватил Кирсдарк из ножен на спине и приставил его острие к шее старика. На мгновение глаза Каддира прояснились, и он посмотрел на мерцающий клинок, который обнимали бело-голубые струи воды, сродни океанским течениям, только уменьшенным в размере.

– Пожалуйста, – прошептал Каддир, грудь которого вывернулась, предоставив взору Эши пульсирующее сердце и сражающиеся за жизнь легкие. – Я тебе... понадоблюсь, Гвидион. Целитель. Рапсодии... будет нужно...

Острие меча глубже вонзилось в плоть.

– При чем тут Рапсодия? – потребовал он ответа, и от его голоса, стократ усиленного мощью дракона, с обожженных ветвей у них над головой слетели горящие листья. – Что будет нужно Рапсодии?

– Когда... она... – Каддир задыхался. Опустив голову, он смотрел на свои пальцы, которые мучительно медленно выворачивались наизнанку. Когда... она...

Из глубины его обнажившегося чрева появился крошечный росток, но уже в следующее мгновение множество ему подобных выбралось на поверхность и опутало жизненно важные органы. Они быстро увеличивались в размерах, превратившись в толстые веревки, унизанные острыми шипами, потянулись к сердцу Каддира и неожиданно сильно его сжали. Вокруг тела бывшего Главного целителя разлилась отвратительная вонь, заглушившая запах гари.

– Что понадобится Рапсодии? Будь проклята твоя душа, Каддир, в кого вселился ф'дор?

Каддир издал пронзительный вопль, затем в последний раз повернулся к Гвидиону с остекленевшими от боли глазами.

– Убей меня, – прошептал он, и у него на лбу появились капли кровавого пота. – Пожалей...

Человек-тень наклонился над самозваным Главным жрецом филидов, чтобы тот услышал его слова.

– Передай своему господину, что я за ним приду, – пообещал он сквозь стиснутые зубы.

Ростки начали дико пульсировать, и сердце Каддира разорвалось. В воздух взметнулся фонтан крови, освещенный ярким пламенем пожара.

Эши отошел в сторону, глядя на то, как дюжины новых ростков окружают тело Каддира. Затем раздался резкий хлопок, и могучая сила протащила бывшего Главного целителя сквозь горящие кусты и деревья прямо в самое сердце пылающего костра. Когда языки пламени коснулись его тела, вокруг разлилась страшная вонь, и Эши пришлось прикрыть глаза – такой ослепительной была вспышка черного огня, пожравшего тело Каддира.

Ф'дор забрал своего слугу.

Второй раз за эту зиму Эши без сил стоял возле Дерева, а вокруг царило разрушение. Филиды бродили по пепелищу точно во сне, недоверчиво качали головами, глядя на то, что осталось от некогда великолепного дворца Главного жреца.

Эши чувствовал, как Гвен осторожно ходит по обгоревшим комнатам, где она так старательно поддерживала порядок для его отца; она заблудилась в доме, который знала лучше всего на свете. Закрыв глаза, он изгнал ее образ из своего сознания. Дракон, удовлетворив свою жажду разрушения, спал. Мысли о нем жалили Эши, словно заноза, от которой нет сил избавиться.

Священники-филиды, сохранившие верность Ллаурону, в ужасе смотрели на руины священного круга деревьев, еще несколько часов назад опоясывавшего Великое Дерево. До пожара здесь росло по одному представителю каждого существующего вида, порой единственному сохранившемуся в природе. Сейчас от них остались лишь почерневшие стволы, поднимавшиеся к небу, точно обожженные пальцы.

Только Великое Белое Дерево по-прежнему стояло в центре Круга, его не коснулось пламя, хотя ствол покрывал толстый слой сажи и копоти. Голые, лишенные листьев ветви сияли в тусклом свете солнца, тянулись вверх, несмотря на дым, висящий в воздухе.

"Огонь тебя не тронет".

Ветер начал набирать силу, растрепал золотистые локоны Эши, который вдруг услышал голос отца:

"Спасибо, старина".

Эши повернулся и зашагал в тлеющий лес, чтобы найти Ларк и остальных предателей.

58

Тириан

На каждом из холмов столицы лиринов, Тириана, располагалось одно из зданий огромного дворцового комплекса, а тронный зал венчал самый высокий из холмов, Томингоролло. У основания первого холма, Ньюид-Дда, находился Главный зал и пустующие покои монарха и его советников. Именно здесь Рапсодия договорилась встретиться с Риалом, лордом-протектором Тириана.

Она стояла с Элендрой в огромной ротонде, восхищаясь мастерством древних архитекторов и художников. В отличие от простого и сурового убранства тронного зала Томингоролло, дворец у подножия Ньюид-Дда поражал своей роскошью, ведь именно здесь размещались послы других держав и проводились встречи с ними. Он располагался в центре огромного двора, окруженного каменными сторожевыми башнями, по сравнению с которыми великолепные здания Роланда и Бетани казались приютами нищих оборванцев.

В центре ротонды находился огромный очаг, круглый год согревавший весь дворец и его пристройки. Здание выстроили вокруг множества высоких деревьев, теперь растущих внутри его стен. Пространство ротонды также украшали самые разные цветы и растения, вечно зеленые благодаря теплу очага.

Очаг был окружен экраном из горного хрусталя, и его блеск оказывал на Рапсодию гипнотическое воздействие.

Они с Элендрой уселись лицом к огню на деревянную скамью с мягкими подушками и стали ждать появления лорда-протектора.

Рапсодия разглядывала отполированные до зеркального блеска деревянные панели, пол, украшенный мозаикой из разноцветного мрамора, картины, на которых были изображены представители разных кланов лиринов, объединенных некогда в единое государство: лирины моря, равнин, лесов, городов Маносса. Она только что вернулась после встречи с представителями двух кланов и привезла не слишком обнадеживающие новости.

Подняв голову, Рапсодия увидела, что к ним направляется улыбающийся Риал, и они с Элендрой встали ему навстречу. Лорд-протектор взял Рапсодию за руку и поцеловал ее тонкие пальцы, затем кивнул Элендре.

– Добро пожаловать, Рапсодия. – Он был искренне рад ее визиту. – Ну, как прошла поездка на равнины?

– Боюсь, Риал, мне особо нечем вас порадовать, – ответила она, когда они направились к кабинету лорда-протектора, расположенному в восточном крыле дворца. – Лирины, живущие на равнинах, подвергаются еще более жестоким нападениям, чем мы здесь. На открытом пространстве им трудно защищаться, но, как я и предполагала, у них хорошо организованная армия, однако слишком маленькая. А атаки на них становятся все яростнее.

– Они попросили помощи?

– Нет. Они не захотели просить у вас помощи, хотя когда-то и входили в состав Тириана. Союз был бы разумным решением их проблем. Тириан мог бы выделить часть своих солдат, чтобы усилить их армию, а за это они могли бы охранять ваши южные границы.

– А они на это согласятся?

– Не знаю, – вздохнула Рапсодия. – Все зависит от того, насколько привлекательным им покажется предложение объединиться.

Риал открыл дверь своего крошечного кабинета, где царила безупречная чистота, несмотря на огромное количество манускриптов и свитков.

Рапсодия огляделась по сторонам и покачала головой.

– Риал, раз уж короля все равно нет, почему бы вам не перебраться в большой кабинет? Бессмыслица какая-то: вы заключаете все торговые и политические сделки и союзы, а сидите в крошечной конуре, где негде повернуться, в то время как громадный кабинет в другом конце коридора пустует вот уже сто лет.

Риал предложил своим гостьям сесть, а сам, устроившись на краешке стола, рассмеялся.

– Знаете, Рапсодия, внешне вы похожи на орланданскую намерьенку, но рассуждаете как настоящая лиринка.

Рапсодия улыбнулась ему в ответ. Лирины, несмотря на традиционную монархию, всегда были сторонниками равенства. Здесь не существовало брачной лотереи, в армии служили как мужчины, так и женщины, и те и другие могли занимать посты послов или же служить стражниками. Наследником становился старший ребенок вне зависимости от пола, а короля утверждал объединенный совет лиринов и сама корона, сделанная из осколков Алмаза Непорочности. Это общество, придерживающееся постулатов моногамии и монотеизма, очень подходило Рапсодии.

– Спасибо, – искренне ответила она. Но тут ей в голову пришла новая мысль. – Знаете, лорд Тристан Стюард однажды сказал мне, что внешне я похожа на намерьенку, но у меня манеры болга.

– Из уст намерьена – высочайший комплимент, хотя он сам может этого не сознавать, – сухо прокомментировала Элендра, а Риал и Рапсодия дружно рассмеялись.

– Ну и что, по-вашему, мы должны делать дальше? – спросил Риал, усаживаясь на стул, стоящий около стола.

– Я думаю, нам следует собрать в тронном зале совет, на котором должны присутствовать представители всех кланов. Сила демона растет, он подчиняет себе солдат разных армий и отправляет их с заданием устроить бойню, о которой они потом ничего не помнят. Думаю, то же самое можно сказать и про нападения людей на поселения лиринов. Значит, первым делом мы должны устранить мелкие разногласия, которые разделяют лиринов, и объединить их в единое государство. Таким образом, ф'дор получит меньше союзников.

– А потом?

– Мы встретимся с Тристаном Стюардом и его герцогами. Вступим в союз с Роландом.

Риал присвистнул.

– Боюсь, дорогая, вы не понимаете, как это будет трудно.

– Именно, вот поэтому ей хватает смелости попробовать это сделать, вмешалась Элендра, улыбнувшись Рапсодии. – Иногда требуется свежий взгляд человека, который не знает о трудностях, делающих успех невозможным.

Риал кивнул.

– Болги и Роланд уже заключили союз. Сорболд связан мирными договорами с ними и лиринами. Неприсоединившиеся государства решают свои собственные проблемы, но демона они не слишком интересуют, хотя, я полагаю, будут следующими в его списке. Тот, кто организует нападения, имеет возможность свободно общаться с солдатами всех провинций. Объединившись, мы сможем его вычислить. На самом деле выбор не столь велик: этот человек регулярно бывает во всех военных лагерях.

– Проститутки? Купцы?

– Возможно, – сказала Рапсодия.

– Как насчет Анборна ап Гвиллиама? – спросила Элендра. – Он бывает во всех землях, о которых ты говорила, даже в Неприсоединившихся государствах и странах за пределами Хинтервольда. Он сражался за всех и против всех – в разное время. Очень подходящая кандидатура.

Рапсодия вспомнила, как Анборн откликнулся на Призыв Кузенов, как спас ее в зимнем лесу Сорболда, его грубоватую заботу о ней, пока он ее выхаживал. Внутри у нее все сжалось от одной только мысли, что он может оказаться вместилищем демона, но такой вариант отринуть она не могла. Неожиданно ей в голову пришла новая мысль, которая ее испугала. А если демон действительно захватил Анборна... ведь она спала в его палатке, оставалась с ним наедине и полностью находилась в его власти. А вдруг она, сама того не зная, стала его жертвой и слугой? Ей было страшно об этом даже подумать.

– Пока мы никого не можем вычеркнуть из списка подозреваемых, поднимаясь, сказал а она. – Ну что, Риал, как вы считаете, имеет смысл вступить в дипломатические переговоры?

– Имеет, Рапсодия, – улыбнувшись, ответил Риал. – Хотя бы ради того, чтобы посмотреть, как вы обведете вокруг пальца этих тупоголовых болтунов.

Оказалось, что болтуны – это слишком мягко сказано про лиринских послов, – так решила Рапсодия через несколько часов переговоров, когда на землю спустилась ночь. Они торговались, не смолкая, с того самого момента, как первые двое прибыли в тронный зал на вершине Томингоролло, а после прибытия остальных переговоры практически зашли в тупик. Наконец Рапсодия не выдержала и стукнула кулаком по столу, призывая всех к вниманию.

– Это же просто смешно, – с отчаянием в голосе воскликнула она. – Я еще могу понять такое поведение правителей провинций Роланда: у них полно королевских линий и потомков, все перепутано, намерьены и не-намерьены... Поэтому-то они и ведут себя точно дети на дне рождения, которым не поделить лишнюю конфету. Но вы, господа, меня поражаете. Вы, лирины, самый древний народ, населяющий эти земли. На ваших глазах прошли целые века кровопролитий и кошмарных конфликтов. Вы знаете о них не понаслышке и не из сказаний, вы видели, как умирают ваши близкие и друзья. Что должно произойти, чтобы вы наконец раскрыли глаза и поняли, что надвигается катастрофа? Вскоре у ваших врагов отпадет надобность в кровавых рейдах, сеющих смерть на ваших землях, вы сделаете это за них. Мне казалось, что убедить вас в необходимости союза будет проще простого, но вы вот уже несколько часов спорите из-за ничего. Единственное, в чем вы все единодушны, – это недоверие к Роланду и намерьенам, несмотря на то что многие лирины тоже намерьены, приплывшие века назад с Серендаира. Хорошо, позвольте задать вам вот какой вопрос: Энвин уничтожила Алмаз, и теперь не ясно, кто должен наследовать лиринский трон, но почему вас устраивает такое положение вещей? Роланду выгодно, чтобы вы оставались разобщенными. Будьте выше этого! Выберите кого-нибудь, кто увидит ваш народ не как лиринов моря, равнин, лесов или Маносса, а просто как лиринов. Чего же проще?

Потрясенные гневной речью послы молча таращились на Рапсодию, не в силах произнести ни слова. Наконец Темберхал, представитель Тириана в Маноссе, сумел справиться с изумлением и вежливо поинтересовался:

– И как же мы должны это сделать, миледи?

– Сначала вы должны согласиться с необходимостью объединения. Пускай каждый отдельный народ имеет собственного правителя, который будет подчиняться единому монарху и присягнет ему в верности. На это вы готовы пойти, по крайней мере в теории?

Послы принялись переглядываться, затем один за другим кивнули.

– Хорошо. Каждый из вас поклянется в верности на короне. Она всегда считалась беспристрастным судьей, наделенным мудростью. Попросите ее выбрать достойного кандидата. Дайте слово принять ее решение. Потом возвращайтесь в свои земли и привезите сюда того, кто, по вашему мнению, достоин стать королем или королевой лиринов, и посмотрите, кого выберет корона. Без промедления коронуйте его или ее. Ну как, по-вашему, это будет честно?

На мгновение в тронном зале повисла тишина, затем послы заговорили все разом, однако на сей раз звучали весьма разумные предложения. Рапсодия посмотрела на Элендру, та улыбнулась и едва заметно кивнула.

Рапсодия с облегчением вздохнула и, подняв голову к отверстию в потолке, посмотрела на первые звезды, загоравшиеся на темном небе. Она пропела им приветственный гимн, стоя на прихваченном морозом холме и глядя на заходящее солнце. Вернувшись с Элендрой в зал, они увидели удивленные взгляды послов, столпившихся у дверей. Впрочем, через несколько минут горячие споры возобновились с удвоенной силой. Правда, на сей раз послы вели себя прилично.

Элендра встала со своего места и устроилась рядом с Рапсодией на большой круглой скамье.

– Что будешь делать дальше, если они не смогут быстро договориться?

– Не буду кормить, – совершенно серьезно ответила Рапсодия. – Я сказала Риалу, чтобы он запретил приносить сюда еду. Они ничего не получат, пока не примут решения. Не слишком правильный способ добиться согласия, но я начала терять терпение. А если и это не поможет, перестану подбрасывать дрова в камин, пусть мерзнут.

Элендра фыркнула, и Рапсодия покачала головой:

– Знаешь, Элендра, эта встреча на многое открыла мне глаза. Я не очень понимала, какая от меня может быть здесь польза, поскольку сама занимаю весьма неопределенное положение в обществе. Но я явно недооценила ситуацию. По-моему, я не создана для дипломатии.

– Чушь, – возразила Элендра. – Прежде всего, если на время забыть о твоих остальных достоинствах, ты не принадлежишь ни к одной из фракций. И значит, не можешь иметь предвзятого мнения. Кроме того, ты даже представить себе не можешь, как здорово, что послы все еще не разбежались в разные стороны. Чем бы ни закончился совет, уже одно это огромное достижение. Воину не часто случается сыграть роль советника.

– Я не то и не другое, – совершенно серьезно заявила Рапсодия.

– Хватит, – сурово перебила ее Элендра. – Мы это обсуждали всю дорогу, пока добирались до морских лиринов. Ты не подвела Ллаурона. Это он отказался от твоих услуг. Илиаченва'ар должна уважать обычаи тех, кого защищает, тем более если речь идет о ритуалах, связанных с постулатами веры. Ты могла только подчиниться его воле. У тебя не было выбора.

Рапсодия отвернулась. Она не стала говорить Элендре, что Ллаурон жив, несмотря на нестерпимое желание открыть кому-нибудь его тайну. Она потерла глаза, пытаясь прогнать страшную головную боль. Как же она устала сберегать чужие тайны! Ей хватает своих собственных.

– Миледи?

Рапсодия подняла голову и увидела, что около нее стоит Темберхал. А у него за спиной столпились другие послы. Высокопарное обращение, с которым он к ней обратился, всегда заставляло Рапсодию морщиться от неудовольствия, ведь титул герцогини Элизиума она получила в шутку.

– Слушаю вас?

– Мы пришли к соглашению. Мы готовы объединиться.

Головную боль как рукой сняло. Рапсодия вскочила на ноги и бросилась обнимать Элендру.

– Чудесно. – Она чуть не захлопала в ладоши, но сдержалась и тепло улыбнулась Темберхалу и остальным послам, которые тут же заулыбались в ответ. – Благодарение звездам. Ну, теперь можно и поесть, верно, Риал? Я умираю от голода.

Когда слуги унесли остатки ужина и грязную посуду, послы заняли свои места вокруг короны. Как лорд-протектор, Риал должен был попросить ее выбрать нового правителя лиринов, и он замер, охваченный нервным возбуждением, положив руку на стеклянный ларец, в котором хранилась корона.

Рапсодия улыбнулась ему, стараясь хотя бы немного его успокоить. Втайне она надеялась, что корона выберет его. Она считала, что доброта и мудрость Риала помогут лиринам снова стать единым народом. Неожиданно ей в голову пришла новая мысль.

– Риал, могу я попросить звездный свет благословить корону, прежде чем мы приступим к ритуалу? – Она посмотрела на лорда-протектора, который кивнул ей с радостной улыбкой, а затем обвела взглядом остальных послов – никто не возражал против ее предложения.

Рапсодия достала Звездный Горн и ощутила вспышку могущественной силы меч покинул ножны из черной слоновой кости в сиянии такого ослепительного света, что послы и Элендра прикрыли глаза руками. Звездный Горн знал, что ему предстоит.

Рапсодия встала в центре комнаты, подняла меч над головой и указала им в звездное небо, а потом закрыла глаза. Она запела импровизированный гимн, призывая звезды благословить корону своим светом и древней мудростью.

В ответ на ее призыв сквозь круглое отверстие в потолке внутрь ворвался яркий луч света, заливший своим сиянием корону, подставку и послов, стоявших вокруг. Не открывая глаз, Рапсодия почувствовала его тепло, и уже в следующее мгновение в тронном зале зазвучала могущественная песнь короны, молчавшей столько поколений, что уже и не сосчитать. Ее мелодия проникла в сердца всех, кто находился в зале, наполнив их сладостным восторгом.

Открыв глаза, Рапсодия посмотрела на диадему, искрящуюся всеми цветами радуги. Каждая грань каждого крошечного осколка Алмаза сверкала призматическим блеском. Сияние, исходившее от короны, осталось и после того, как погасло небесное свечение, призванное Звездным Горном. Корона испускала ослепительный свет, разогнавший тени, сгустившиеся в тронном зале. Рапсодия посмотрела на Элендру: лиринская воительница не сводила глаз с диадемы, по ее щекам текли слезы. Оглянувшись по сторонам, Рапсодия увидела слезы на глазах Риала и всех до единого послов.

Неожиданно ей стало не по себе, у нее возникло ощущение, что она не должна здесь находиться, ведь она стала свидетелем священного для лиринов события. Она не принадлежала к этому народу и, возможно, никогда не будет принадлежать, несмотря на то что они ее приняли и даже выслушали ее критику относительно того, как они управляют своими землями. Рапсодия покраснела, но потрясенные лирины ничего не заметили. Сейчас Рапсодия очень остро чувствовала, что она всего лишь полукровка, и ей вдруг захотелось отсюда бежать. Впрочем, понимая, что бегство будет демонстрацией неуважения, она взяла себя в руки и незаметно отошла к дальней стене, где, стараясь не привлекать к себе внимания, уселась на скамью.

Через несколько минут Риал смущенно заморгал, медленно поднес руку к ларцу и прикоснулся к стеклянной поверхности. Остальные послы последовали его примеру. Затем он заговорил, торжественно и взволнованно обещая способствовать объединению всех лиринов под властью выбранного короной правителя, и дал слово защищать его ценой своей жизни. Послы и Элендра присоединились к его клятве. Когда смолкли их голоса, наступила тишина.

Неожиданно глаза Риала широко раскрылись, и он посмотрел на Рапсодию, сидевшую в дальнем конце комнаты. От его взгляда внутри у нее все похолодело.

– Что вы сделали? – хрипло спросил он, снова обретя дар речи.

От обвинения, которое прозвучало в его голосе, у Рапсодии вспотели ладони.

– Я... не знаю. А что случилось?

Риал показал на корону:

– Диадема не отражает звездный свет, она испускает собственное сияние.

Рапсодия удивленно заморгала и покачала головой.

– Неужели вы не понимаете? Исполнена воля королевы Терелл, по чьему приказу были старательно собраны все осколки Алмаза, затем украсившие корону. Вы вылечили Алмаз, Рапсодия. Вы вернули камням свет звезд.

Рапсодия поняла, что дрожит.

– П-простите, – заикаясь, проговорила она.

Риал повернулся к Элендре.

– Из всех нас ты единственная видела корону живой, – обратился он к лиринской воительнице. – Она именно так выглядела раньше?

По щекам Элендры катились слезы, на которые она не обращала внимания.

– Нет, – едва слышно ответила она. – Корона никогда не была такой. Только Алмаз в своем первозданном виде хранил свет звезд. А теперь корона сияет значительно ярче одного камня. Диадема сверкает мириадами его осколков.

Рапсодию охватило непреодолимое желание бежать. Она медленно встала, стараясь не привлекать внимания лиринов, не сводивших восхищенных взглядов с короны, и начала отступать к двери. Она повернулась и шагнула через порог, но тут голос ее наставницы разорвал тишину, повисшую в тронном зале, совсем как той весной, когда Рапсодия проходила у нее обучение.

– Стой. Интересно, куда это ты собралась?

Рапсодия неохотно повернулась.

– Рапсодия, вернись.

Певица поняла, что уже не может сдерживать дрожь.

– Элендра, я...

– Прекрати трусить. – Голос Элендры звучал резко, но глаза светились сочувствием, а на лице появилась улыбка человека, которому в жизни не раз приходилось делать то, чего совсем не хотелось, ради достижения высокой цели. – Иди сюда.

– Я не могу, – прошептала Рапсодия и вдруг почувствовала зов короны, значительно более сильный, чем голос ее меча. – Прошу тебя, пожалуйста, я должна вернуться домой.

Риал стряхнул оцепенение и, подойдя к ней, мягко взял за руки.

– Миледи, похоже, вы уже дома. – Он улыбнулся ей, надеясь успокоить. Не бойтесь. Неужели вы сомневаетесь в мудрости короны?

– Нет, – ответила едва слышно Рапсодия.

– В таком случае подчинитесь ее воле. Вы дитя неба, Рапсодия. Если звезды решили, что лирины в вас нуждаются, вы не можете отвернуться от нас. От вашего собственного народа.

– Я сделала все, как умела, – заикаясь, пролепетала Рапсодия и посмотрела на послов, с восторгом и удивлением взиравших на нее. – Я всего лишь крестьянка.

Посол морских лиринов, женщина по имени Марселина, отошла от ларца с короной и приблизилась к Рапсодии.

– Вы не понимаете одной очень важной вещи, миледи, – мягко проговорила она. – Среди лиринов нет крестьян. Мы все дети одного неба, которое нас укрывает. Если корона выбрала вас, значит, вы достойны повести нас за собой.

– С вашей стороны было бы лицемерием отказаться от короны после того, что вы заставили нас сделать, – вмешался Химрехан, министр, представляющий лиринов равнин.

Элендра подошла к Рапсодии и взяла ее за локоть.

– Идем, – позвала она ласково, но твердо. – Узнаем, захочет ли корона еще что-нибудь добавить. – Она подвела Рапсодию к ларцу, выпустила ее руку и положила ладонь на спину Певицы. – Не бойся. Открой ларец. Давайте посмотрим, что произойдет. Может быть, ты была нужна лишь для того, чтобы вернуть короне звездный свет, и она выберет королем кого-нибудь другого.

Дрожащими руками Рапсодия открыла ларец. Крошечные осколки Алмаза засияли еще ярче и, словно подхваченные легким ветром, закружились у нее над головой, подобно звездному нимбу. Послы дружно отошли на шаг назад, когда, на мгновение ослепив, на них пролился сияющий свет короны. Элендра улыбнулась и с любовью посмотрела на свою ученицу:

– Похоже, не выберет.

Рапсодия разрыдалась.

– Прошу вас, пожалуйста, не заставляйте меня. Я поклялась служить, а не вести за собой других людей.

– Не бойтесь, – коснувшись ее руки, сказал Риал. – Мы все дали слово поддерживать вас. Вы со мной согласны, друзья мои?

Послы дружно закивали.

– Я обещаю помогать вам во всем.

– Кстати, давайте вспомним ваш изначальный план, – совершенно серьезно проговорил Темберхал, в глазах которого плясали веселые искорки. – Мы должны объединиться и принести клятву в верности королю, который будет уважать нашу независимость. Мы это сделали. Далее, признать право короны выбрать нашего нового правителя. Мне кажется, и это мы сделали тоже.

– Именно, – подтвердил Джилиан, посол Маносса в Тириане. – Затем мы должны принять того, кого выберет корона. Сделано. Остается последний шаг.

– Да, – стараясь сдержать улыбку, кивнул Химрехан. – Напомните мне какой, Джилиан?

– Немедленно короновать ее.

59

Дворец Патриарха, Сепульварта

Четверо Благословенных, представители Патриархальной веры, нетерпеливо топтались перед украшенной искусной резьбой дверью из черного каштана. Они ждали аудиенции с главой ордена, который не приглашал их к себе вот уже два года. Филабет Грисволд нервничал сильнее остальных, поскольку Найлэш Моуса, Первосвященник Сорболда, несколько минут назад умудрился договориться о личной встрече с Патриархом и сейчас находился в его покоях, без сомнения убеждая Патриарха назвать его наследником Кольца Мудрости. Грисволд пытался сдержать ярость, но проигрывал в этом сражении.

– Сколько еще мы должны торчать в этой мерзкой приемной? – рявкнул он, обращаясь к Грегори, помощнику Патриарха.

– Нисколько, ваша милость, – сухо ответил Грегори и открыл дверь. Патриарх готов вас принять. Прошу вас не забывать, ваша милость, что он нездоров. Постарайтесь не слишком огорчать или волновать его.

Грисволд пронзил его сердитым взглядом и быстро вошел в комнату. Остальные трое Благословенных молча кивнули, а Ланакан Орландо, проходя мимо, похлопал Грегори по руке.

В комнате, где обычно царил пронизывающий холод, стояла почти невыносимая жара. Здесь не было камина, и, чтобы болезненный Патриарх не простудился, помещение обогревали при помощи кипящей воды, выливаемой на груду раскаленных камней. Облака пара поднимались к потолку, а затем оседали на серебряную звезду, выложенную на полу, – единственное украшение комнаты.

Патриарх, казавшийся особенно хрупким и иссохшим в своем огромном белом одеянии, сидел в массивном кресле из черного каштана, на платформе, к которой вели мраморные ступени. Впрочем, на изборожденном морщинами лице сияли живые голубые глаза. В дрожащей руке, похожей на птичью лапку, он сжимал маленький свиток. Указав на пять кресел, окутанных облаками пара, он предложил своим гостям сесть. Благословенный Сорболда уже устроился в одном из них.