Текст книги "Судьба - Дитя Неба (Симфония веков - 3)"

Автор книги: Элизабет Хэйдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 49 страниц)

В уличных боях обычно участвовали совсем молодые парни, а иногда и девушки, некоторым из них не исполнилось еще и десяти лет, но они атаковали друг друга с такой яростью, что победителя часто приходилось насильно оттаскивать от поверженного противника. Рапсодия содрогнулась, услышав радостные вопли: после одного из ударов брызнула кровь, а ведь дрались совсем мальчишки, каждый не старше, чем ее приемный внук Гвидион Наварн.

В двориках, что располагались ближе к арене, дрались полупрофессионалы – гладиаторы, продолжавшие оттачивать свое мастерство, но еще не достойные участвовать в главных состязаниях, однако успевшие обзавестись многочисленными почитателями среди уличной аудитории. Повсюду принимали ставки на победителя, золото постоянно переходило из рук в руки.

В самом последнем из таких двориков, за которым находилась главная арена, стояли большие деревянные весы с металлическими стойками, на каждой из тарелок можно было взвесить быка. Похожие устройства Рапсодия уже видела перед другими площадками, где проходили бои. Ллаурон объяснил их назначение, когда они планировали операцию.

В решающий момент каждого серьезного боя, а также во время некоторых уличных схваток обезоруженный боец или получивший ранение, не позволяющее продолжить бой, по сигналу гонга должен пройти через Товврик. Вот тогда-то толпа и обращается к огромным весам, решая судьбу гладиатора.

Сорболд по большей части находился с подветренной стороны Зубов, поэтому земли здесь были засушливыми, царство яркого солнца и пустыни. И хотя тут лояльно относились к Патриарху, находившемуся в Сепульварте, в Сорболде сохранились элементы язычества, и многие жители продолжали поклоняться силам природы. В стране, где от количества воды, отданной полям, зависело количество воды, оставшейся в колодце с питьевой водой, как правило одном для всей деревни, природное равновесие становилось вопросом жизни и смерти.

Похожее положение складывалось и на гладиаторской арене. После удара гонга толпа начинала скандировать: "Товврик, Товврик, Товврик". Иногда вопли становились такими яростными, что даже сиденья на арене начинали дрожать, во всяком случае так утверждал Ллаурон.

Победитель схватки подходил к пьедесталу, где ему предстояло выслушать крики одобрения толпы, а несчастного проигравшего под свист и улюлюканье уносили к весам – их выкатывали на середину арены, словно бога, ждущего жертвоприношения, – и бесцеремонно бросали на одну из чаш. Две пары лошадей впрягали в две повозки, на каждой из которых покоилась чаша весов.

Начинался торг. Если боец являлся рабом и представлял ценность для своего хозяина, тот поднимал грифельную доску с написанной на ней суммой, которую он решил заплатить, чтобы сохранить проигравшему жизнь. По сигналу распорядителя служители арены выставляли на свободную чашу весов большие разноцветные гири в соответствии с предложением хозяина раба. Другие представители знати или любой зритель имели право увеличить выкуп, если хотели, чтобы проигравшего оставили в живых. Иногда предлагали других рабов, мужчин и женщин, в особенности если гладиатор успел заработать репутацию хорошего бойца.

Если же боец был свободным человеком, за его жизнь платили поклонники из толпы или знати, что лишь доказывало высокую цену свободы. Именно поэтому многие гладиаторы, даже после того как им удавалось заработать денег, чтобы купить свою свободу, предпочитали остаться в рабстве – так у них появлялось больше шансов остаться в живых в случае поражения. Константин не принадлежал к их числу.

Когда желающих внести деньги больше не находилось, распорядитель ударял в гонг, и лошадей медленно отводили в сторону. Наступала абсолютная тишина, на огромных весах лежала человеческая жизнь. Затем, если чаши уравновешивались или результат был в пользу побежденного, его уносили прочь и под громкие крики одобрения или презрительные насмешки передавали в руки целителей. Половина собранных денег шла в казну правителя города, которому принадлежала арена, а другую половину под оглушительные овации отдавали победителю.

Если же взвешивание заканчивалось не в пользу побежденного, толпа начинала реветь еще громче. И хотя все собранные деньги получал победитель, толпу гораздо больше интересовало другое. Перед весами – напротив ложи правителя – устанавливали огромный пилообразный меч, лодыжки побежденного связывали кожаными ремнями, а потом его сбрасывали с чаши весов. Распорядитель дожидался, пока чаши весов остановятся, на что уходило несколько секунд, после чего в последний раз звучал гонг.

Если несчастный успевал встать на ноги, он мог воспользоваться шансом покончить счеты с жизнью быстро и благородно, бросившись на острие меча. Толпа такие подвиги всегда встречала яростным шипением, поскольку ее лишали волнующего зрелища. Но если проигравший упускал свой шанс, служители под оглушительный рев зрителей пришпоривали лошадей.

Несчастного ждала страшная и позорная смерть, часто лошади останавливались только после того, как жертва оставалась без головы. Рапсодия закрыла глаза, стараясь избавиться от неприятных мыслей и придумать, как пробраться на арену.

Сгущались сумерки, на улицах становилось все меньше народу, и Рапсодия наконец решилась перейти на противоположную сторону и проскользнуть в заранее намеченный проход. Оказавшись внутри, она прижалась к стене, а потом осторожно двинулась вперед по вонючим коридорам и вскоре услышала шум толпы.

Рапсодия быстро скинула плащ и сапоги: рабы здесь ходили босиком. Оглядевшись по сторонам, она заметила небольшую нишу, где спрятала свои вещи, рассчитывая забрать их потом. Затем засунула маленький мешочек с флаконом, который дал ей Ллаурон, за пояс своего прозрачного одеяния.

Пока Рапсодия пряталась, она успела внимательно изучить наряды рабынь: некоторые были одеты весьма откровенно, другие же – в простые туники и шаровары до колен. Рапсодия довольно быстро поняла, что женщины в туниках имеют более высокий статус, они часто носили накидки и покрывала. Рапсодия пожалела, что раньше не знала о такой возможности, но Ллаурон хорошо разбирался в нравах Сорболда, и ей пришлось положиться на его мнение.

Она опустила вуаль и, переступая через лужи растаявшего снега, насыпавшегося внутрь сквозь щели в стенах, двинулась по коридору к нижней части арены. Чем дальше она шла, тем больше народу попадалось ей на пути, и вскоре она оказалась перед главным подземным выходом на арену, в одном из множества коридоров, ведущих к баракам гладиаторов.

Она услышала, как толпа скандирует: "Товврик, Товврик, Товврик". Рапсодия ускорила шаг и свернула в боковой коридор, подальше от отвратительных воплей.

На стене арки, ведущей во внутренние помещения арены, кто-то мелом написал список гладиаторов и предстоящих боев. В каждой паре одно из имен было вычеркнуто. Рапсодия довольно быстро нашла имя Константина, он сражался последним в основной программе. Исходя из того, что Рапсодия знала о системе счисления и языке Сорболда, именно эта схватка принесла наибольшие доходы.

Рабы сновали взад и вперед по затхлым коридорам, носили подносы с едой и бутылочки с лекарствами, мази и вино, а женщины, одетые как Рапсодия, собирались на площадке слева от арки. Она поправила вуаль и поспешно зашагала к площадке, надеясь, что это именно то место, куда ей нужно попасть.

Она оказалась права. В дальнем конце коридора появился невысокий мускулистый мужчина с редеющими седыми волосами, одетый как свободный человек. Когда он подошел поближе, женщины смолкли и лишь поглядывали друг на друга, чего-то дожидаясь. Невысокий мужчина подошел к арке, поднялся по ступенькам на небольшое возвышение и принялся рассматривать женщин, периодически переводя взгляд на список боев.

Обернувшись назад, он что-то крикнул рабу, стоявшему у него за спиной, и ему тут же принесли лист пергамента. Раб почтительно поклонился и обратился к нему, назвав по имени – Трейлус. Рапсодия запомнила имя и постаралась спрятаться за спинами более высоких женщин, которые стремились попасть в первые ряды. Там она и простояла, пока не прозвучало имя Константина.

– Назначение целительниц на сегодняшний вечер, – объявил Трейлус.

Рапсодия наблюдала за процессом отбора, и к ее горлу подступила тошнота. Большинство рабынь, демонстрируя свои тела, изо всех сил старались, чтобы выбрали именно их, и Рапсодия перестала сомневаться относительно других их обязанностей, возможно гораздо более отвратительных.

Ужасные воспоминания о ее собственном прошлом грозили затопить сознание Рапсодии, и она с усилием отбросила их. Наивность Ллаурона вызвала у нее отвращение. Конечно, Трейлус говорил о целительницах, но Рапсодия прекрасно понимала, что речь идет о шлюхах. О прежнем плане следовало забыть. Теперь спасение Константина становилось задачей номер два. Главное, самой унести отсюда ноги.

Первые два бойца, для которых выбирали женщин, очевидно, имели высоких покровителей, и почти все рабыни из кожи вон лезли, чтобы Трейлус обратил на них внимание. Потом прозвучало имя Константина, и все притихли. Наступила жутковатая тишина, верный знак того, что Рапсодии следовало быть максимально осторожной.

Преодолев страх, она открыла лицо и осторожно отступила в сторону, желая попасть Трейлусу на глаза. Он поднял взгляд от пергамента и сразу же ее увидел. Рапсодия содрогнулась, увидев, как широко он раскрыл рот и поспешно опустил пергамент, чтобы скрыть очевидные изменения, произошедшие в нижней части его тела. Оставалось надеяться, что работа для него стоит на первом месте; ей не приходило в голову, что он может воспользоваться своим положением и выбрать одну из рабынь для собственных развлечений.

Трейлус сошел с возвышения, пробился сквозь толпу рабынь и обошел вокруг Рапсодии, разглядывая ее со всех сторон. Потом остановился перед ней, взял один из шарфов, служивший лифом костюма, резко поднял его и взглянул на грудь. Затем отпустил шарф и с равнодушным выражением на лице принялся изучать волосы Рапсодии. Его пальцы ласкали золотые пряди, затем он прикоснулся к ним губами, словно проверял, насколько они мягкие.

Должно быть, осмотр его удовлетворил, поскольку он кашлянул и одобрительно кивнул.

– Я тебя не знаю, – произнес он неприятным скрипучим голосом. – Кто ты? Кому принадлежишь?

Рапсодия попыталась сделать вид, будто не понимает, о чем ее спрашивают.

– Вы знаете древнелиринский? – Она заговорила на своем родном языке.

Он явно не понимал, недоуменное выражение на его лице тут же сменилось довольной улыбкой.

– Пленница! – воскликнул он, потирая руки. – Константин будет доволен.

Рабыни переглянулись, на лицах у некоторых появилось сочувствие, другие облегченно вздохнули.

Трейлус подозвал одного из рабов, и тот протянул ему бутылочку с мазью.

– Ты меня понимаешь? – спросил Трейлус, стараясь говорить помедленнее.

Рапсодия слегка кивнула, стараясь сохранять на лице выражение легкого удивления.

– Хорошо, тогда слушай внимательно, – продолжал он, протягивая ей бутылочку.

Она взяла ее, засунула под шарф, рядом с грудью, и глупо улыбнулась. Трейлус расхохотался и вновь потер руки.

– У тебя все отлично получится, – сказал он, похлопав ее по щеке. Тебя отведут в комнату Константина, и ты должна будешь о нем позаботиться. Ты умеешь делать массаж?

Рапсодия энергично закивала.

– Ты жаба, – кротко сообщила она на древнелиринском языке.

– Превосходно! – воскликнул Трейлус, возбуждаясь еще сильнее. – Помни: ты можешь делать с ним, что хочешь, но до утра ему необходимо помассировать мышцы спины и плеч. Завтра у него новый бой. Иначе ты будешь жестоко наказана. Тебе все ясно?

– Конечно. Надеюсь, у тебя будет чудовищный понос, – вежливо ответила Рапсодия, потупив глаза.

– Прежде всего, сделай массаж, – поучал Трейлус, и его глазки масляно заблестели. – Потом ты вряд ли будешь на что-нибудь способна. Иди, обслужи его как следует.

– Надеюсь, ты умрешь в страшных мучениях, – сказала она на том же языке. – И я мечтаю помочь тебе расстаться с жизнью.

Она низко поклонилась Трейлусу и последовала за рабом, который повел ее по коридорам в спальни гладиаторов.

– Какое красивое существо, – с восхищением пробормотал Трейлус, обращаясь к одному из рабов, и прижал ладонь к животу, стараясь унять неожиданную боль в желудке. – Приведи ее утром в мои покои, когда Константин с ней закончит, если, конечно, она еще будет жива.

Дворец Главного жреца, Круг, Гвинвуд

Стук в дверь прервал размышления Ллаурона.

– Входите.

Дверь отворилась, и на пороге появился Каддир, выглядевший непривычно взволнованным.

– Вы хотели меня видеть, ваша милость?

Ллаурон улыбнулся.

– Да, Каддир, спасибо, что ты пришел так быстро.

Главный жрец встал с кресла и жестом предложил главе целителей войти, что Каддир и сделал, аккуратно прикрыв за собой дверь.

– На столе стоит поднос с ужином, угощайся.

Каддир кивнул, но прежде, чем приступить к еде, повесил тяжелый зимний плащ на крючок у двери. Потом он подошел к камину и некоторое время постоял у огня, согреваясь. Холодный ветер усилился, приближалась буря. За то недолгое время, что он провел на улице, Каддир успел замерзнуть.

Ллаурон налил себе бренди.

– Как твои пациенты?

– Большинство поправляются, ваша милость.

– Хорошо. Меня особенно интересует состояние тех, кто уцелел после лиринского рейда на границе лорда Стивена.

– Никто из них не выжил, ваша милость.

Глаза Ллаурона широко раскрылись от удивления.

– Никто?

– Да, их ранения оказались гораздо серьезнее, чем мы предполагали.

Главный жрец вдохнул букет бренди, затем сделал маленький глоточек.

– Даже женщина с ранением в ногу? Кажется, ее звали Геделия?

– Да, ваша милость. Должно быть, ее рана загноилась.

Серо-голубые глаза Ллаурона едва заметно сузились.

– Понятно. Тебе удалось с ними поговорить, прежде чем их настигла смерть?

Каддир подошел к подносу, взял с него тарелку и начал накладывать себе еду, глядя на Ллаурона, который внезапно заинтересовался чем-то происходившим за окном.

– Все, как обычно, ваша милость. Они не знали о том, что оказались в Наварне, что пересекли Авондерр и участвовали в сражении. Они лишь помнят, как находились в Тириане, а потом, уже ранеными, пришли в себя в лесу Наварна. Жаль, что они не могут ответить на наши вопросы.

– Жаль. – Ллаурон тяжело опустился в кресло.

Каддир уселся напротив.

– Кстати, когда вы собираетесь отправиться в путешествие?

Ллаурон осушил бокал с бренди.

– Примерно через месяц, точная дата зависит от целого ряда событий. Я постараюсь сообщить заранее, чтобы у тебя не возникло проблем в мое отсутствие.

Каддир улыбнулся.

– Благодарю вас, ваша милость. Уверен, что никаких проблем не возникнет, я об этом позабочусь.

Ллаурон улыбнулся в ответ.

– Разумеется.

– Стражники говорят, что к вам приходила Рапсодия? – спросил Каддир, потирая замерзшие руки.

Ллаурон на секунду задумался. Она пришла через потайную дверь интересно, как могла просочиться информация? Похоже, ему следует быть осторожнее.

– Да, – ответил он. – Она пришла пополнить запас лекарственных растений для лечения обитателей Илорка. Сейчас она уже на пути назад. Жаль, что ты разминулся с ней, но она не хотела задерживаться, поскольку болги нуждаются в ее внимании. Похоже, у них началась ужасная эпидемия какой-то непонятной болезни.

– Как жаль, – сочувственно сказал Каддир. – Мы можем предложить им помощь? У меня есть толковые ученики, которых мы могли бы послать в Илорк со следующим почтовым караваном.

Ллаурон встал и подошел к подносу с ужином. Взяв тарелку, он принялся накладывать на нее еду, пытаясь создать впечатление хорошего аппетита, который у него совершенно пропал.

– Хорошая мысль, но, боюсь, уже слишком поздно. Рапсодия ужасно расстроена. Когда она покидала Илорк, большая часть их армии была больна. Скорее всего, к ее возвращению лишь немногие останутся в живых. Подобные эпидемии кошмарная вещь, но особенно тяжело приходится примитивным культурам.

– Понятно. Жаль, что мы ничем не можем помочь. Вы больше ничего не хотели со мной обсудить, ваша милость?

Ллаурон повернулся к огню.

– Пожалуй, нет. Я просто пригласил тебя разделить со мной ужин, мы так давно не болтали. Мне хотелось выяснить, как ты поживаешь.

28

Сорболд

Когда Рапсодия шагала вслед за рабом в сторону бараков гладиаторов, у них за спиной раздался крик. Через несколько мгновений в коридор выскочил мужчина, одетый в такой же богатый наряд, как Трейлус, и пробежал мимо них. Его лицо было искажено от страха. Он снова что-то крикнул. Раб жестом показал Рапсодии, чтобы она отошла к стене. Мужчина остановился в нескольких шагах перед ними.

Он вновь закричал, и в ответ раздался топот бегущих ног. Две женщины и мужчина в одеждах целителей – Рапсодия обратила на нее внимание, когда входила в цирковой комплекс, – прибыли на зов мужчины. Они принялись совещаться на сорболдском языке. Рапсодии удалось уловить несколько слов: "Трейлус... фундамент обрушился... экскременты... кровь..."

Потом все четверо торопливо прошли мимо и скрылись за углом.

Рапсодия почувствовала, как ее охватывает оцепенение, – она начала понимать, что произошло. "Надеюсь, у тебя будет чудовищный понос", – сказала она Трейлусу. Получалось, что она нечаянно воспользовалась своими способностями Дающей Имя; ее клятва говорить только правду неожиданно воплотила слова в реальность. Рапсодия содрогнулась, вспомнив свои последние слова.

"Надеюсь, ты умрешь в страшных мучениях, И я мечтаю помочь тебе расстаться с жизнью".

С тех самых пор как Рапсодия случайно переименовала Акмеда и освободила его от связи с демоном, она никогда не забывала о могуществе своих слов. Но на сей раз совершила ошибку, поддалась гневу, и теперь из-за ее глупого поведения человек умирает в страшных мучениях. И хотя Трейлус вызывал у нее омерзение, Рапсодия чувствовала себя ужасно.

Раб дождался, пока стихнет шум в бесконечных коридорах комплекса, а потом жестом предложил Рапсодии следовать за ним. Она кивнула, отвернулась, чтобы не видеть жалости в его глазах, и послушно зашагала дальше. В этой части комплекса все выглядело вполне пристойно: каменный пол отполирован, двери украшают бронзовые накладки. Двери выглядели массивными, но Рапсодия слышала стоны и страстные крики, и ей снова стало не по себе.

Раб остановился перед дверью в самом конце коридора и показал, что она должна войти именно сюда. Она увидела, как сочувствие в его взгляде сменилось ужасом, и благодарно ему улыбнулась. Потом махнула рукой, показывая, что она все поняла и он может идти.

Рапсодия дождалась, когда он скроется из виду, затем достала из-за пояса маленький мешочек, который дал ей Ллаурон, и вытащила оттуда бутылочку. Мазь для растираний она засунула в мешочек, поправила костюм и распустила волосы, собранные в узел на затылке. Затаив дыхание, она огляделась по сторонам, убедилась, что на нее никто не смотрит, и постучала в дверь.

– Заходи, – послышался голос из комнаты.

Он был таким низким и сильным, что ей стало не по себе.

Рапсодия осторожно приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Она оказалась большой, просторной и светлой – горело множество свечей. В центре комнаты стояла огромная деревянная кровать с атласными простынями. На стенах было развешано оружие и воинские трофеи, а возле постели валялась одежда.

Гладиатор сел. Рапсодия предполагала, что он будет большим и сильным. Однако реальность превзошла все ее ожидания. Он оказался почти таким же большим, как Грунтор, с невероятно широкими плечами и грудью. Константин был на удивление красивым, светлые волосы волнами спадали на плечи, темно-синие глаза напоминали небо перед закатом. От него исходила такая сила, что ладони Рапсодии повлажнели от пота и она почувствовала предательский страх. Она не знала, что страшит ее больше – кровь демона или физическая сила. Рапсодия чувствовала себя особенно уязвимой в своем прозрачном наряде, но поворачивать назад было поздно.

– Константин?

Его глаза сузились.

– Да.

Рапсодия сглотнула, пожалев, что не придумала другого плана.

– Меня прислал Трейлус, – проговорила она, надеясь, что он поймет ее сорболдский. – Он сказал, что, если ты захочешь, я могу помассировать тебе спину.

– Заходи, – коротко ответил он.

Рапсодия вошла и почувствовала, что Константин внимательно ее разглядывает. Даже стоя у двери, она ощутила, что он возбудился. Она оглядела комнату в поисках окна или другого выхода, но сюда вела одна только дверь.

– Закрой дверь.

Она повиновалась, оставив дверь чуть-чуть приоткрытой.

– Подойди.

Рапсодия сделала глубокий вдох, пересекла комнату и остановилась в нескольких шагах от постели. В ее сознании забурлили отвратительные воспоминания, но она заставила себя их отбросить и сохранить спокойствие.

– Сядь, – приказал Константин, показывая на кровать рядом с собой.

Его глубокий голос и пронизывающий взгляд заставляли повиноваться. Рапсодия подошла ближе и открыла маленький мешочек, который принесла с собой.

– У меня тут мазь, она поможет твоим мышцам расслабиться, – сказала она, надеясь напомнить ему о своем задании.

– Ты можешь начать с этого, – заявил он, отбросив в сторону одеяло.

Гладиатор был совершенно обнажен, его член, размеры которого были под стать могучему телу, находился в состоянии эрекции.

В тот же миг на Рапсодию снизошло абсолютное спокойствие, как бывало всегда в минуты надвигающейся опасности. Теперь она не сомневалась, что Ллаурон ввел ее в заблуждение; ей очень хотелось верить, что не намеренно, но сейчас это уже не имело значения. Она выругала себя за глупость: ну как можно было поверить, будто в таком наряде она окажется в безопасности! Рапсодия покачала головой, сделав вид, что ничего не понимает.

– Нет, твоя спина. Я должна сделать массаж. – Она продолжала покачивать головой. – Ты ведь сегодня сражался, правда?

– Да, – ответил гладиатор, и его голос стал еще ниже. – Сядь.

Она сделала еще один шаг вперед, ей не хотелось его сердить.

– И ты победил?

Он бросил на нее пренебрежительный взгляд.

– Конечно.

– Чем закончился Товврик? – нервно спросила она.

Константин холодно улыбнулся.

– Я никогда не оставляю своему противнику шансов, – заявил он.

А затем с быстротой, напомнившей ей Акмеда, Константин схватил ее и усадил рядом с собой на постель. В следующее мгновение он сорвал тонкий шарф, прикрывавший грудь Рапсодии, и в его глазах появилось нечто пугающее.

– Завтра ты скажешь Трейлусу, что он сделал хороший выбор, – пророкотал он, и в его голосе появились нотки восхищения. – Твоя грудь не хуже всего остального, маленькая, но идеальной формы, она вызывает желание. Ты мне подойдешь.

Он резко привлек ее к себе и жадно поцеловал в губы, одной рукой обнимая Рапсодию за плечи, а другой грубо лаская ее грудь. Рапсодия почувствовала, как усиливается его желание.

Она быстро пыталась придумать, что же ей делать, а руки Константина тем временем медленно двигались к ее животу. Конечно, в крайнем случае она может его убить. Рапсодия начала сомневаться в том, что, пока гладиатор жив, ей удастся от него вырваться. У него были такие огромные ладони, что он легко обхватил ее за талию – большие пальцы замерли в районе пупка, а кончики средних соединились на спине. Рапсодия прекрасно понимала: стоит ей разозлить Константина, и он может легко сломать ей ребра. Она погрузилась в состояние отрешенности – перестала обращать внимание на происходящее, стараясь максимально сосредоточиться. Петь она не могла, во всяком случае в данный момент, поскольку его язык проник ей в рот, мешая дышать.

Затем он слегка расслабился и вновь принялся грубо ласкать ее грудь, жесткие ладони и мозолистые пальцы – годы тренировок с оружием оставили свой след – причиняли боль. А вот у Рапсодии не было даже кинжала, и она прекрасно понимала, что гладиатор не обратит внимания на боль, которую она может причинить ему обычными способами. Она могла бы выпустить на волю свой огонь, но он его убьет, а Рапсодия хотела спасти последнее дитя демона. Все ее рассуждения сводились к одному: либо Константин ее изнасилует, либо она его убьет, но и в том и в другом случае она может погибнуть и сама. Что ж, винить тут некого.

Одна из его рук проникла под юбку, а потом его пальцы пробрались ей между ног. У Рапсодии возникло странное ощущение, и к своему ужасу она задрожала, когда его пальцы замерли.

Она ощутила, как он улыбается, продолжая жадно ее целовать, – от Константина не укрылась ее реакция. Рапсодия была знакома с силами природы, но не представляла себе, с чем ей пришлось столкнуться. Казалось, Константину удалось воззвать к ее крови. Только сейчас она поняла, что его успех в качестве гладиатора объясняется демонической кровью и способностью манипулировать ее голосом – Акмед обладал похожим даром.

Рапсодия вскрикнула, ощутив, как его пальцы начали проникать все глубже, пока он не добрался до теплой влаги, возникшей при его первом прикосновении. Он начал ласкать ее, стараясь посильнее возбудить, потом слегка изменил положение тела, готовясь уложить Рапсодию в постель. Она знала, что, если это произойдет, ее шансы на спасение исчезнут, поэтому она изо всех сил рванулась в сторону, свалилась с постели на пол, перекатилась и вскочила на ноги прежде, чем Константин успел ее схватить.

Обнаженная по пояс, Рапсодия стояла и дико смотрела на него, длинные волосы рассыпались по плечам. Сначала она подумала, не прикрыть ли ей волосами грудь, но потом отбросила эту идею: гладиатор может возбудиться еще сильнее. Удивление на его лице постепенно уступило место ярости.

– Пожалуйста, – всхлипнула она, стараясь сделать вид, что ужасно испугана, причем это получилось у нее без особых усилий. – Трейлус послал меня сюда совсем не за этим. Я должна массировать мышцы твоей спины. Он сказал, что меня побьют, если завтра ты не сможешь сражаться. Пожалуйста, разреши мне сделать то, ради чего я пришла. – Ее глаза увлажнились под прядями блестящих волос, в голосе прозвучала мольба.

Гладиатор посмотрел на нее, его ярость быстро исчезла, лицо превратилось в застывшую маску. Он еще раз оглядел ее с ног до головы, а потом его лицо смягчилось.

– Ладно, – пробурчал Константин, поворачиваясь на бок. – Давай покончим с этим.

Рапсодия облегченно вздохнула и вновь взялась за свой мешочек. Она вытащила флакон с бесцветной жидкостью и подошла к постели.

– Если ты ляжешь на живот, я смогу сесть тебе на спину и сделать массаж, – робко проговорила она, прикрывая грудь одной рукой.

– Это будет довольно трудно, мне мешает одно серьезное обстоятельство, – проворчал он, но все-таки улегся на живот.

Теперь, когда гладиатор лежал к ней спиной, он уже не казался таким страшным. Рапсодия забралась ему на спину и приготовилась вытащить пробку из бутылки.

Он мгновенно перевернулся на спину, схватил ее за талию и сдвинул вниз, так что Рапсодия оказалась на нем верхом. Она лишилась опоры, к тому же в одной руке продолжала сжимать флакон, и потому не смогла оказать сопротивления, когда гладиатор сорвал с нее остатки костюма и сдвинул еще ниже. Она ощутила, как опаляющий жар коснулся ее ягодиц.

Одной рукой он обхватил ее за талию и прижал к груди, а другая рука вновь проникла ей между ног. Рот Константина прижался к шее Рапсодии, и она ощутила, как его язык коснулся ее кожи. Потом гладиатор заговорил.

– Послушай меня, – произнес он голосом, охрипшим от страсти. – Ты будешь массировать меня сейчас, хотя я уже готов сражаться.

Он ощутил ее страх, уже не притворный, и Рапсодия увидела, что это лишь еще больше возбуждает Константина.

– Твои руки не смогут массировать те мышцы, которые меня интересуют в данный момент. – Его голос стал более нежным, он говорил прямо ей в ухо. – Я овладею тобой. И намерен поиметь тебя всеми возможными способами. Должен отметить, я весьма изобретателен по этой части. Следующий бой у меня только завтра днем, так что мы будем развлекаться здесь всю ночь и все утро. У тебя есть выбор. Ты можешь расслабиться и принять свой жребий, и я обещаю, ты приобретешь бесценный опыт. Возможно, тебе даже понравится. Или можешь продолжать сопротивляться; признаюсь, я на это даже рассчитываю, поскольку обожаю тех, кто не сдается сразу. Как ты думаешь, кто из нас победит? И после каждой новой схватки ты будешь делать мне массаж.

Он убрал руку, которая все это время находилась у Рапсодии между ног, и сдвинул испуганную Певицу еще ниже, так что пульсирующий жар почти вошел в ее тело.

Рапсодия отчаянно пыталась побороть страх, который накатывал на нее океанскими волнами, мешал дышать.

– Я не собираюсь с тобой сражаться, – сказала она дрожащим голосом. Но ты слишком велик для меня. – Рапсодия имела в виду совсем другое, но Константин воспринял ее слова как комплимент. Он еще раз слегка подтолкнул ее бедра вниз, заставив вскрикнуть, но таким способом он лишь дразнил свою жертву. – Пожалуйста, – прошептала она. – Разреши мне хотя бы воспользоваться этим. Тогда все будет проще и легче. Пожалуйста. – Рапсодия подняла флакон.

"Пожалуйста, разреши мне этим воспользоваться, – подумала она. Она уже ощущала, как огненная магия рвется наружу. – Пожалуйста, не заставляй меня убивать".

Она посмотрела на него, и в ее изумрудных глазах показались настоящие слезы. Жестокое лицо Константина слегка смягчилось. Он немного подумал, а затем позволил ей вновь сесть себе на бедра.

– Хорошо, – кивнул гладиатор, и его руки вновь начали ласкать ее грудь. – Можешь меня намазать. – Его губы прижались к ее соску, а Рапсодия дрожащими пальцами вытащила пробку.

Его язык ласкал один сосок, а рука сжала другую грудь. Повернув голову, чтобы уделить внимание другой груди, Константин бросил быстрый взгляд на Рапсодию. Она сразу сообразила, в чем дело. Гладиатора насторожил резкий, вяжущий запах, который шел из открытого флакона.

Голос Ллаурона вновь зазвучал у нее в ушах:

"Постарайся, чтобы он открыл рот, перед тем как будет вдыхать, тогда действие жидкости будет более эффективным. Я уверен, ты что-нибудь придумаешь, Рапсодия".

Она поняла, что пришла пора действовать. Опустив левую руку вниз, она сжала плоть Константина, и на его лице промелькнуло удивление, сменившееся удовольствием.

Подавив отвращение, Рапсодия наклонилась вперед и поцеловала гладиатора, заставив его закрыть глаза и поднять руки, а ее свободная рука без устали ласкала Константина, используя технику, которой она научилась многие века назад.

Она ритмично двигала рукой, вспомнив прежние навыки. Константин оторвался от ее губ и глубоко задышал широко раскрытым ртом, а его руки вновь вернулись к ее груди. Почувствовав, как напряглись его пальцы, она ускорила ритм движений левой руки, а правую, с зажатым в ней флаконом, поднесла к его лицу.