Текст книги "От легенды до легенды (сборник)"

Автор книги: Элеонора Раткевич

Соавторы: Вера Камша,Анастасия Парфенова,Ольга Голотвина,Владимир Свержин,Сергей Раткевич,Кайл Иторр,Эльберд Гаглоев,Вячеслав Шторм,Юлиана Лебединская,Татьяна Андрущенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 60 страниц)

– Мы расстались в метро, и она бросилась под поезд.

– …рось! Ты слушаешь меня вообще?

– Я сыграл боль. Но не ее. Я показал ей свет. Но чужой…

– Кирюха, ты чего?!

Он отвернулся. На душе было тошно и мерзко, будто в помойную яму с головой окунулся. А от Максовых причитаний становилось еще хуже.

– Извини, я пойду прогуляюсь.

Звякнув, покатились пятьдесят копеек. Кир на них даже не глянул. Он уже три часа играл в парке Шевченко. Подбирал аккорды, не обращая ни на кого внимания. Прохожие заслушивались музыкой, бросали мелочь, а он все играл и играл…

Попробуйте-ка сыграть мелодию печальных серых глаз. Думаете, легко? Да! Нет ничего проще, когда ты видишь…

Русые прядки, падающие на бледное лицо. Золото угасает закатом. Прощальная улыбка. Татьяна права – сероглазая решила все ДО концерта. В последний раз порадоваться жизни и уйти к любимому.

Он играл и играл. И с каждым новым аккордом оживал закат, собирались в единый пазл разорванные облака. Таяла боль в серых глазах. Сыграй он это на концерте, Настя бы осталась жива. Но… многие бы оценили, заиграй он вдруг не по расписанным нотам?

А сейчас, нащупав нужную мелодию, он повторял ее снова и снова, надеясь отыграть, вырвать у судьбы то, что потерял вчера. Играл до позднего вечера, так и не притронувшись (к вящей радости бомжей) к разбросанным у его ног монетам и бумажкам. А утренним поездом помчался в Киев. В надежде… на что, собственно? На чудо… Но нет, чуда не случилось. Сероглазая не ожила, Татьяна не оказалась злобной шутницей, нелепое самоубийство не было дурным сном. Он лично побывал на кладбище.

В коридоре разрывался звонок, а он все сидел, бестолково перебирая струны.

Хрусталь.

Вернуть. Отыграть. Отмотать назад.

Струны, струны, где у вас кнопка «назад»?

Бум!

Бум-бум-бум!

– Кир! Сволочь! Дверь! Открой! Или я ее выбью! Я знаю, что ты дома! А если не дома, выбью дверь и дождусь тебя в квартире!

Бум!

Кир нехотя отложил гитару и поднялся навстречу другу и менеджеру по продвижению.

– Ты что творишь? Ты на репетиции должен быть! Почему трубку не берешь?! Ты… ты вообще здоров? – Максим с тревогой смотрел на осунувшееся лицо друга. – Да что с тобой?

– Я… – Кир махнул рукой. – Ты не поймешь.

– Это все из-за той девчонки?

Кирилл не ответил. Да и что сказать-то? Как описать словами пустоту, что поселилась в душе? Динка, Настя – две сероглазые, две потери, и обе можно было не допустить.

– Эй, брат, нельзя же так! «Даже боги не могут сделать бывшее небывшим». Это Аристотель сказал. А он был умнее нас. Ты не исправишь прошлое, надо идти вперед!

– Да, – пробормотал Кир. – Вперед…

Он сходил на репетицию. И на вторую тоже. Но перед этим забрел в одну из городских больниц. Возвращался от Макса, ехал по Московскому проспекту, и… потянуло просто. Сел на лавочке в небольшом прогулочном парке. На соседней примостились две женщины – пожилая дама, видимо, с дочерью.

Он взял первый аккорд.

Готовится к операции. Женщина готовится. А дочь проведать пришла.

Страх. Тревога. Надежда. Как превратить это в свет?

Лучи. Робкие, золотистые, пробиваются сквозь густую тучу. Плавно и очень медленно прорезают черноту. Кажется, весь мир превратился в вязкую тучу. В тучу и золотые лучи. И лучей все больше с каждой секундой. Прорываются сквозь темноту, расцветают золотыми звездами.

Он повторял и повторял одну и ту же мелодию, купаясь в золотых лучах. Туч больше не было. Только звезды. Звезды на чистом дневном небе – может ли быть что-то прекрасней?

– Послушайте, – к нему подошла уставшая девушка в белом халате, – здесь все-таки больница, а не подземный переход!

Кирилл кивнул, извиняясь. Что ж, нельзя, значит, нельзя. Но попытаться стоило.

– Подождите! А можно он останется? Пожалуйста? – пожилая женщина спешила к ним, опираясь на руку дочери. – Может, я слишком мнительна, но у меня скоро операция, а я страшно боюсь. А эта его музыка… мне стало спокойней на душе… Он же совсем негромко играл. Пожалуйста!

Две женщины, пожилая и молодая, смотрели на медсестру с надеждой. Кир, глядя куда-то вдаль, молча гладил гитару. Девушка в халате с минуту поколебалась, потом кивнула.

– Только совсем негромко! И недолго. И лучше отойдите в глубь парка.

– Сыграйте еще раз то же самое, – попросила женщина, когда медсестра ушла.

Кирилл улыбнулся. Еще бы не сыграть! Ведь там, в этой игре, свет! Свет, в котором он может искупаться сам и которым может поделиться с другими. Они, конечно, не видят эту красоту, но чувствуют.

На третью репетицию он не пошел. Его ждали в другом месте.

– Кир, ты что здесь делаешь? – «Жигуленок»-такси притормозил у входа в больницу. Максим начал кричать, едва успев вылезти из машины. За ним неуверенно, будто стесняясь, вышла Диана. – Ты что вообще творишь? Неделю на репетициях не появляешься, трубку не берешь! Тебя все ищут! Я совершенно случайно узнал, куда тебя занесло.

– Я не могу, Макс. Не могу больше. Здесь свет. Здесь люди, которым я нужен.

– А там, – Максим потянул его за рукав, – люди, которые платят деньги за твои концерты и диски!

– Здесь боль, которую я могу превратить в золотые лучи. – Кирилл, казалось, совсем не слышал друга. – Как жаль, что ты этого не видишь. Я и сам не всегда… Его невозможно увидеть в зале. Настоящий свет появляется, когда я играю для того, кому действительно нужна помощь. Я играл тогда для Насти…

– Но ведь и Настя была в ЗАЛЕ! – Диана стала перед мужем. – И такие, как она, еще не раз придут на твои концерты! Со сцены тоже можно кому-то помочь!

– Да! – крякнул Максим. – Играй ты в своих больницах, кто мешает. Из твоих волонтерских вылазок можно очень даже хороший пиар-ход сделать.

Кир грустно улыбнулся. Червячок сомнения, выползший на слова Динки, испарился, едва заговорил Макс. Хрустальные облака, золотые лучи, нереально-лазурное небо, взмах черного крыла – все это превратить в банальный пиар-ход?

– Ничего ты не понял, друг. Игра за деньги и игра ради света… Это все равно… все равно что подменять пиво лимонадом! Один раз попробуешь, второй – не захочешь.

– Отлично! А жить ты на что думаешь? – Максим не выдержал, закричал в голос: – Твой свет тебя накормит?! Или за квартиру заплатит?

– Максим, помолчи хоть немного! – Сталь в голосе, сдвинутые брови, Кир еще не видел Диану такой, Макс, привыкший командовать, и тот отшатнулся от жены. – Кирилл, а ты послушай меня. Если тебе так противен… противна игра за деньги, можешь отдавать эти деньги тем же больницам! Шевчук, к примеру, занимается благотворительностью. И другие музыканты. Но при этом не гробят свою жизнь! И… – она запнулась, растерянно заморгала, – и жизнь своих близких.

Кир молча смотрел куда-то вдаль.

– Так. – Максим решил, что он уже достаточно «немного» помолчал. – Или ты, кретин, садишься в такси, или я тебя сейчас в поросячий хвост скручу и в багажник засуну. И в таком виде доставлю на репетицию! Или нет, сначала в наркологический центр заедем, пусть проверят, какой дряни ты нанюхался!

Кир покачал головой:

– Нет. Не скрутишь. И не засунешь. Ты светлее, чем сам думаешь…

– Так! Хватит! Поехали! Диана, скажи ему… что-нибудь!

– Не засунешь ты его никуда! Таксист удрал, мерзавец, – устало проговорила Диана, вновь становясь такой знакомой Динкой. Как же они с Настей похожи!

Макс выматерился.

– Подожди. Вот, послушай… – Кирилл перехватил гитару.

– Да что я, брынканья твоего не слышал? Я…

Хрусталь.

Ударили пальцы по струнам.

Перо. Одинокое. Черное, как смоль. Купается в облаках. Черное на белом. Белое на золотом. И сквозь золотое марево проступает…

…Кирюха, дружище мой, чуть ли не единственный в мире, ты ли это? Поседел, исхудал, в каких-то обносках, поешь перед порогом больницы. Ты в обносках, и ты смеешься, а директор госпиталя не хочет отпускать тебя, потому что вот уже третий безнадежный пациент выкарабкивается за последнюю неделю. За неделю, которую ты провел у порога госпиталя. А я… Это я? Что я там делаю? Нет, невозможно, так не бывает.

…Максим, менеджер мой неутомимый, ты ли это? Постаревший, но все с той же шальной улыбкой. В белом больничном халате. Но нет, ты не болен. Ты – директор этого госпиталя. Госпиталя, открытого как для богатых, так и для бедных. Даже для совсем бедных. Нет, ты все такой же предприимчивый делец, но больше не гонишься ни за прибылью, ни за славой. А гонишься… за чем? Неужели… Нет, невозможно, так не бывает.

…Я ли это? Нет, не я! Не могу я сидеть на собственной кухне в обнимку с этой куклой Кристиной. Сидеть и рыдать в унисон. Только не с ней! Да еще и рассказывать – пока Макс не слышит – о своей, пусть прошедшей, но все еще недогоревшей любви. Только не ей! Она ведь… Она же… Эх! Она тоже потеряла того, кого любила… Пусть своеобразно, но любила. И талантливого перспективного рокера, и свихнувшегося на странных идеях чудака. Чудака, от которого вот уже несколько месяцев нет вестей. Две молодые девушки сидят в обнимку, а за спинами, словно из тумана, возникает пожилое, но такое знакомое лицо. Нет, невозможно, так не бывает.

…Сероглазая, ты ли это? Моя находка и потеря, мой сон – и прекрасный, и страшный одновременно. Ты здесь, ты пришла, ты говоришь о золотых крыльях, о хрустальных облаках, о том, к чему я всю жизнь только стремился. «Мне подарили свет. Почему именно мне?» – «Тебе не дарили. Он уже был в тебе». Ты – мой ангел, ты вернулась, а значит, мне пора уходить. Ноги в мозолях, рубаха истерта, но этот путь будет легким. Сероглазая. Ты вернулась. Невозможно. Так не бывает.

Пальцы бьют по струнам.

Звон. Далекий смех бьется о хрусталь, пытается достучаться, докричаться.

Хрусталь.

Пальцы бьют по струнам.

Макс уже не пытается вырвать из рук гитару.

– Ты… ты… – Максим растерянно топтался на месте, затем неуверенно пробормотал: – Ты представляешь, какой из этого может получиться хит?

– Кирюша, что… Что это было? – Динка очень сильно побледнела.

Кирилл стоял молча, задумчиво разглядывал гитару. Он уже не порывался уйти. Но его больше никто не останавливал…

Глеб Паршин
Хмурая пятница

Динамик над моим ухом взревел, как всегда, неожиданно, пропев при этом, что «знает три слова». Я безуспешно попытался нащупать пульт, раскопал часы под подушкой и с трудом продрал глаза. Кто-то поставил таймер ровно на семь утра. Причем, кроме меня, этого никто не мог сделать. Я тоже знаю три слова.

– …по прогнозу гидрометцентра сегодня продолжительные дожди и дальнейшее понижение температуры, – обрадовал мерзостно бодрый голос из радиоприемника.

Потрясающе. Особенно в преддверии выходных.

Минут через десять где-то в коридоре меня разбудил звон посуды, доносящийся из кухни. Смело толкнув дверь, я обнаружил суетящегося возле холодильника Никодима. Домовой колдовал над завтраком. Из холодильника, словно боевая эскадра космических кораблей в кильватерной колонне, вылетели палка колбасы, солидный кусок сыра, масло в масленке и пара бананов. Колонна летающих объектов проплыла возле моего носа и приземлилась на стол.

– Утро доброе? – осторожно спросил Никодим, критически глядя на мою потрепанную физиономию.

– Это вряд ли.

– Значит, ты тоже почувствовал, – отметил домовой. – Ну, хоть какой-то сдвиг в развитии.

Интересно, о чем это он? Впрочем, его слова тут же вылетели из головы, когда я вспомнил о чашке крепкого чая.

При помощи «противопожарных» спичек, с шестой попытки, я зажег-таки газ под чайником, после чего направил свои стопы в ванную. В этот момент остатки утренней гармонии окончательно улетучились под торжествующий рык, раздавшийся из соседней комнаты. В следующее мгновение из нее в панике вылетел вопящий соседский кот с глазами, полными первобытного ужаса, а следом несся рычащий гоблин, ростом с табурет, в проломленном рогатом шлеме и порванных кроссовках. При этом он размахивал боевым молотом устрашающих размеров. Весь этот зверинец промчался мимо меня и исчез в лоджии. Послышался грохот, кошачий визг и звон бьющихся бутылок.

Моя квартира похожа на дурдом.

– Он нам всю жилплощадь разнесет, лиходей зеленомордый, – послышалось бурчание за моей спиной.

Я обернулся. Никодим стоял, привалившись к стене и скрестив руки на груди.

– Пора его спустить с лестницы, пока он нас по миру не пустил.

– Пускай сначала кота отвадит.

Вообще-то я против насилия и за мир во всем мире, но рыжая бестия, нежно называемая соседкой Пушком, не имела ни малейшего понятия о совести и морали. Кот пробирался через лоджию в нашу квартиру, метил территорию и воровал сушеную воблу. Все попытки пресечь эту подрывную деятельность не увенчались успехом. Поэтому кошачьи вопли были для меня лучшей песней в это хмурое летнее утро. К сожалению, они быстро сменились руганью на неизвестном наречии. В дверях показался обиженный на весь свет гоблин, тоскливо волочивший боевой молот по полу. На его обаятельном лице читалась мировая скорбь.

– Кушать есть? – сиплым голосом спросил зеленолицый. – Ушел завтрак.

Мы с домовым вздохнули. Нет справедливости в бренном мире. Хотелось верить, что у кота пропала всякая охота ходить к нам в гости.

* * *

С наслаждением вгрызаясь в бутерброд и прихлебывая ароматный, заваренный на травах чай, я почувствовал, как в этот дом возвращается покой и порядок. Рядом наш постоялец с энтузиазмом истреблял пельмени, а Никодим с достоинством английского джентльмена пил кофе. За окном проносились машины, люди шли по своим делам. Им даже в голову не могло прийти, что рядом, в обыкновенной девятиэтажке, в обыкновенной на вид квартире, на кухне сидят домовой и гоблин.

Вы не верите в домовых и гоблинов? Я тоже не верил, еще совсем недавно. Как говорит один мой приятель: «Пока нос к носу не столкнешься – не поверишь». Что-то в этом роде и произошло со мной чуть меньше года назад. Однажды дождливой майской ночью, когда ваш покорный слуга смотрел по телевизору футбол и тихо попивал себе пиво, в окно снаружи кто-то постучался. Живу я на седьмом этаже, а за окном нет даже карниза. Раздернув шторы, я обнаружил за стеклом парящую в воздухе фею. Она, видите ли, совсем намокла и захотела переждать ливень в первой же попавшейся на глаза квартире. В один миг все мои представления об окружающем мире рухнули в тартарары. Вслед за представлениями туда же едва не рухнул мой мозг. Но шок прошел довольно быстро, и стало даже интересно. Еще через месяц в моей квартире поселился Никодим. Впрочем, его появление – отдельная история.

Мои размышления оборвал трезвон дверного звонка. Это явно не соседи. Трель слишком длинная и наглая. Я посмотрел на Никодима. Домовой самодовольно ухмыльнулся и многозначительно промолчал. Даже не пошевелился, тунеядец.

– Сам ты это слово, – бросил он мне, когда я уже открывал дверь.

Можно было догадаться, что пришел Серега. В такую рань мог прийти только он или Шурик. Причем последний приходил, исключительно чтобы восполнить запасы спиртного за мой счет. Появление же Сергея Михайловича в неурочный час влекло за собой сюрпризы, надо заметить, далеко не всегда приятные.

* * *

Вообще-то Серега – обыкновенный тридцатилетний парень, с довольно заурядной внешностью и синим дипломом инженера-технолога. Единственное, что выпадает из этого стандартного набора, – то, где он работает. Госучреждение называется «Федеральное агентство по надзору и изучению аномальных явлений». В нашем городе находится лишь небольшой его филиал. Контора новая и функционирует всего пару лет. Она не является особо секретной, но сведений о ней вы не найдете (после написания этих строк – тем более). Далеко не все служащие в этом прелюбопытнейшем учреждении люди. Как и в любой только что образованной организации, в агентстве творится бардак, с которым героически сражаются его сотрудники. Причем по разные стороны баррикад.

Тип, стоящий сейчас за входной дверью, трудится в отделе надзора и охраны правопорядка. Кроме растраты денег налогоплательщиков, в его обязанности входит: «оказание помощи нелюдям, попавшим в критические ситуации», «выявление и обезвреживание аномальных явлений, несущих потенциальную угрозу жизни и здоровью людей», «депортация в естественные места обитания существ, активно вмешивающихся в жизненный уклад нашего мира» и т. д. и т. п., всего сорок шесть пунктов.

По своей должности Сергей Михайлович частенько рискует своим здоровьем. Далеко не всегда ему приходится иметь дело с добрыми феями, вознамерившимися превратить здание городской администрации в цветущий холм. Но Серега справляется со своей работой вполне неплохо. Во всяком случае, так сказал мне наш общий знакомый. Правда, при взгляде на этого лентяя в его профессиональные качества верится с трудом. Не производит впечатления.

Мы познакомились с ним после приземления феи в моей квартире. Он зарегистрировал меня в агентстве как «активного контактора», намекнув на наличие в каждом крупном городе нескольких сотен таких же «счастливчиков». Михалыч объяснил, что не стоит пугать окружающих фактами существования рядом «совсем другой жизни». Мол, люди несколько столетий упорно открещивались от так называемых суеверий. Обществу-де будет сложно смириться с мыслью о том, что домовые, лешие, русалки, феи и прочие гоблины так же реальны, как мобильные телефоны, Интернет и экономический кризис. Причем кризис закончится, мобильные телефоны и Интернет канут в прошлое, а русалки и лешие останутся.

* * *

– С недобрым утром, – поприветствовал меня Серега, прошествовал на кухню, бросил «привет» всем остальным и по-хозяйски заглянул в холодильник. Иногда он бывает очень вежливым.

– Ты что приперся в такую рань? – У меня возникло смутное предчувствие неприятностей.

В прошлом месяце Михалыч попросил меня приютить на пару дней «маленькое, несчастное, потерявшееся в пространстве существо» и подсуропил зловредного гоблина, который только и делает, что ломает мебель, кошмарит соседей и опустошает холодильник. Кстати, нашего постояльца все зовут Бобом. Его полное имя не смог выговорить даже Никодим.

Серега подсел к столу и молча налил себе чаю. Он был мрачен, словно только что проиграл в карты княжество Монако.

– Плохи наши дела, – буркнул гость.

– Наверное, все-таки не наши, а ваши, – с надеждой предположил я, но смутная тревога и ожидание чего-то паршивого уже сидели рядом за столом.

– Проблема у всего нашего города. Очень большая и дурнопахнущая.

Серега помолчал еще минуту, смакуя паузу. Садист.

– Гулкаргул объявился. После полуночи он войдет в город, – почти замогильным голосом поведал он.

Никодим выронил ложку. Боб раскрыл пасть. В нависшей тишине над столом на бреющем полете пронеслась муха и принялась в истерике биться об оконное стекло.

Конечно же, я ничего не понял. Слово «гулкаргул» звучало как приветствие нашего гоблина. Больше никаких ассоциаций у меня не возникло.

– Ну и что в этом такого ужасного? – как можно более невинно поинтересовался я. – Конец света наступит?

Серега посмотрел на меня как на идиота. Во взгляде Никодима читалось сочувствие. Гоблин вообще таращился в одну точку. Возможно, его уже хватил удар.

– Ты не понимаешь всей серьезности сложившейся ситуации, – раздраженно прошипел Михалыч. – Если он войдет в город, то к утру здесь останутся только руины!

– Кто же этот маньяк? – спросил я.

– В самую точку, – отозвался Никодим. – Что касается деяний этого, с позволения сказать, существа, очень метко подмечено.

Никодим пригладил свои топорщившиеся в разные стороны кошачьи усища и продолжил лекцию с видом доктора исторических наук:

– Гулкаргул – могучий маг, властитель стихий и непогоды. Во всяком случае, так считают люди и домовые. Кто он на самом деле, никто не знает. Одни говорят, что его выбросило из другого измерения. Другие уверяют, что в своем мире колдун натворил много гадостей и сбежал к нам от правосудия. Третьи, что его посадили сюда, словно в тюрьму, более могущественные, чем он сам, создания. Сходятся все лишь в одном: Гулкаргул – не здешний фрукт. Примерно четыре тысячи лет назад он объявился в Британии, а через пару десятков лет заглянул в наши земли. Колдун использовал свою огромную силу только для укрепления власти, запугивания местного населения и уничтожения непокорных. Гулкаргул был настолько могуч, что причислял себя к древним богам. Маг разрушил до основания несколько крупных человеческих городов, когда их жители отказались признать его своим верховным божеством. После этого большая часть людей покинула здешние земли. Некоторые же остались и приносили злодею человеческие жертвоприношения. Но далеко не все смирились с властью колдуна. Люди позвали на помощь нашего предка – великого мага-домового Сбыню Светозаровича. В страшной схватке он одолел Гулкаргула. Уничтожить злодея мастер не смог – только погрузил в глубокий сон на тысячи лет. Сбыня также попытался вышвырнуть его тело в один из малонаселенных параллельных миров, но по неизвестным причинам портал выкинул саркофаг с Гулкаргулом где-то в Южной Намибии. И все это время лиходей спал, пока неожиданно не проснулся на пороге нового тысячелетия. С тех пор он бродит по свету, периодически устраивая природные катаклизмы и прочие гадости. И вот теперь, очевидно, набрав былую силу, он идет сюда, чтобы отомстить за былое поражение.

Услышанное походило на страшилку для детей дошкольного возраста.

– Ты зря смеешься, – оскорбился Серега, глядя на мою ухмыляющуюся физиономию. – Это не третьеразрядное лихо, терроризирующее отдельно взятую деревню. Тут другой масштаб неприятностей. Ты думаешь, он поднимет армию нежити? Или превратит всех в крыс? Все это дешевые спецэффекты. Устроит в городе землетрясение или наводнение. И все. Включи телевизор и погляди, с чем мы имеем дело.

Озадаченный этими безапелляционными заявлениями, я поплелся в комнату, включил телевизор и, конечно же, ничего хорошего не обнаружил.

– Вчера вечером и сегодня ночью сразу в нескольких районах нашей области бушевала стихия, – взволнованно тарахтел ведущий местных теленовостей. – Ураганный ветер в ряде сельских поселений повредил более четырех сотен домов. Сегодня в ликвидации последствий урагана будет задействована техника и бригады ряда местных предприятий, а также сами жители населенных пунктов. Размеры нанесенного ущерба устанавливаются…

Я переключил канал. Увиденное зрелище напоминало военные сводки.

– …в полосе шириной около пятисот метров огромный смерч сровнял с землей дома, ломал и вырывал с корнем столетние деревья, столбы, линии ЛЭП, сносил с рельсов вагоны, поднимал в воздух автомобили, – с жаром комментировала молодая журналистка. За ее спиной, словно подбитый в бою танк, валялся перевернутый трактор. Чуть дальше, подмяв под себя ларек, лежал покореженный бак водонапорной башни. Камеру развернули в другую сторону, показывая развалины домов, распотрошенные сады и сломанные столбы.

На других каналах журналисты демонстрировали лежащий на боку КамАЗ, выкинутый с трассы, словно игрушечная машинка, сгоревшую бензоколонку, вырванные с корнем огромные тополя и разрушенные придорожные дома. Живых свидетелей не было. Восемь человек находилось в коме, причем половина – без телесных повреждений.

В целом репортажи подтверждали теорию о вредности просмотра теленовостей, особенно по утрам. Сильные смерчи в наших краях, конечно же, редкость, однако ничего загадочного в природных катаклизмах я не узрел. Обычное дело. С этой скептической мыслью я вернулся на кухню.

– Ну и как тебе картинка? – спросил Михалыч.

– Не вижу ничего странного, – ответил я. – Обыкновенный ураган. При чем тут маг?

– Ты рассуждаешь как мой начальник. Дальше собственного носа не видишь! – фыркнул гость, доставая из сумки потрепанную карту и разворачивая ее на обеденном столе. – Смотри. Все катаклизмы и катастрофы происходят вдоль одной трассы, ведущей в город, постепенно приближаясь к нему с севера. – Серега водил пальцем по карте.

– Обычный атмосферный фронт, – сопротивлялся я.

– Атмосферный фронт, говоришь, – передразнил гость и положил на стол покореженный мобильный телефон. – Это мобильник одного из очевидцев. Он сейчас в коме. Посмотри, что бедолага успел снять на видео.

Несмотря на повреждения, телефон работал. На экране возникло нечеткое качающееся изображение огромного смерча, разносящего в щепки деревянные сельские дома. Но не это стало главным для оператора. За воронкой торнадо спокойно шествовал странный старичок в соломенной шляпе и темном плаще. Воздев руки к небу, подозрительный тип что-то проорал, и в воздухе возник еще один смерч. Торнадо понеслось в сторону оператора, по дороге вырвав с корнем большой тополь и перевернув «Газель». На этом видеозапись оборвалась.

Наш гость после демонстрации пресловутого видеоролика в моих глазах превратился в главного претендента на Нобелевскую премию в текущем году в номинации «Молниеносная порча настроения».

– Ну и что же нам теперь делать? – задал я риторический вопрос. – Может, пора родственников обзванивать, чтобы из города быстро сматывались?

– Главное, без паники, – проворчал Серега, нервно прохаживаясь по кухне. Он так всегда делает, когда пытается активизировать свои изувеченные бездельем нейроны. – Пока не надо никому звонить. Я сам позвоню.

Он взял трубку радиотелефона и набрал номер.

– Громкую связь выключи, – посоветовал Никодим. – По ушам бьет.

– Здравствуйте, Виталий Степанович! – не слушая домового, гаркнул Серега. – Вы мою видеозапись получили?

– Здравствуйте, Сергей Михайлович, – холодно ответил вкрадчивый мужской голос из телефона. – Откуда у вас этот номер?

– Я же должен знать все телефоны своего начальства. В том числе и мобильные.

– Что это за манера названивать в выходной день в неурочное время!

– Когда вам нужно, время всегда урочное, – ехидно заметил Серега. – Впрочем, это неважно. Дело срочное и касается защиты города…

– Дело подождет до понедельника, – перебили в телефоне.

– Колдун ждать не будет! – возразил Серега. – Разнесет город ко всем чертям в ближайшие сутки! Предлагаю срочно эвакуировать северные районы…

– Перестаньте нести чушь! – прошипел шеф. – Лучше бы занялись квартальным отчетом!

– Повторяю, городу грозит серьезная опасность! – гнул свое Сергей.

– Это обычная непогода! Городские службы сами разберутся, – продолжал раздраженно поучать начальник. – И прекратите нести бред о каком-то колдуне! Вы еще за полтергейст на Нижнем поселке не отчитались!

Пошли короткие гудки.

Серега в сердцах матюгнулся, что неприятно удивило. Обычно наглый и уверенный, сейчас он явно нервничал.

– Я даже не знаю, кто опасней для города! Отмороженный колдун или наш кабинетный полудурок! Небось на даче сидит, шашлыки жарит! А город на волоске от гибели!

– Сережа, не надо так переживать, – успокаивал домовой. – Тебе же с ним еще работать. Чтоб он был здоров.

– Все шутишь! – продолжал кипятиться гость. – К городу приближается могучий маг с кирпичом в голове. Отморозок, жаждущий отомстить за былое поражение! Неважно, что прошли тысячи лет. Отыгрываться он будет на нас, на всем городе! Видали, что он в области устроил?! Вся нечисть из города разбегается, а мой начальник талдычит об обычной непогоде! Клизмой бы себе мозги промыл!

– Не поможет, – уверенно отметил Никодим.

– Начальник – не должность, а диагноз! – напоследок рыкнул Серега.

– МЧС и МВД к нам на помощь не придут? – осторожно поинтересовался я.

– Теперь – точно не придут, – махнул рукой Михалыч. – Да и толку от них мало. Разве что людей могут эвакуировать.

– Но если колдун дойдет до города…

– Не дойдет, – самоуверенно заявил Серега. – Ты мне веришь?

– Тебе – нет, – честно ответил я.

– За город не бойся, уж мы-то постараемся, – неожиданно поддерживает Никодим. – В конце концов, мы – домовые – его победили, и нам теперь держать ответ. Навалимся всем миром. Одолеем супостата еще разок.

Слова домового меня несколько успокоили. В отличие от Сереги Никодиму можно верить.

– Для начала организуем у тебя в квартире антикризисный штаб, – после минутной паузы провозгласил Михалыч. – И соберем городское ополчение.

– Чего?! – возопил я. – Почему именно у меня?!

Мне давно перестали нравиться его авантюры.

– Ты же всю жизнь мечтал погрузиться в сказочный мир. Вот и наслаждайся, – невнятно аргументировал Серега и куда-то засобирался.

– Если ты не заметил, твой дом стоит на северной окраине города, – добавил он, уже в дверях. – Здесь близко к месту предполагаемого столкновения с колдуном. Скоро приду, жди гостей.

– Столкновение?! – вопрошал я у закрывающейся входной двери.

– А как же, – донесся из кладовки голос Никодима. – Этого лиходея по-другому не остановишь. Он понимает только язык грубой магической силы. Боя не избежать.

Веселенькая картинка вырисовывается. В голову настырно лезла очень неприятная мысль. Что будет с городом, если домовые проиграют сражение?

* * *

Ни минуты покоя. Стоило мне вернуться в дом после похода в магазин, как в дверь вновь кто-то позвонил. Никодим в противоположном конце квартиры возился с гоблином. Поэтому открывать пришлось мне.

За прошедший год я приобрел иммунитет к удивлению, но гость на пороге невольно заставил мои брови поползти вверх. В дверях стоял кот средних размеров. Черный пушистый красавец с пышными усищами. Черный цвет разбавляло белое пятно на груди и белые кончики лап. Визитер уверенно двигался на задних лапах, носил круглые очки в золотой оправе, а под мышкой держал небольшую книжку в кожаном переплете.

– Здравствуйте, – промурлыкал кот. – Хочу представиться. Баюн, магистр истории и магических искусств. А вы, очевидно, юридический хозяин сей обители.

Баюн элегантно, насколько ему позволяла книжка, поклонился.

– Очень приятно, – выдавил я. – Добро пожаловать в мою э-э-э… обитель.

Кот важно прошествовал в комнату, где был с большим энтузиазмом встречен Никодимом. Видимо, парочка давно знакома. Домовой с Баюном комфортно расположились в креслах и принялись бурно обсуждать насущную проблему – изгнание и развоплощение опасных для общества магов-маньяков.

* * *

Приют для буйных умалишенных – более спокойное место, чем шестьдесят два квадратных метра моей квартиры. В подтверждение данной гипотезы вновь выдал трель дверной звонок.

Я предоставил возможность встретить незваных гостей домовому и двинул на кухню, поближе к пиву. Когда оно запенилось в моей кружке, Никодим снизошел до открытия двери. В дом ввалился Серега в окружении бурно спорящей банды домовых. То, что источником этого гвалта были именно домовые во главе с почтенным Потапычем, я нисколько не сомневался, ибо только он мог с порога обозвать Никодима неповоротливым олухом и потребовать рюмку коньяка. Потапыч, являясь древнейшим домовым района, мог себе позволить называть всех окружающих внуками.

– Хватит пиво кушать, добрый молодец! Пора за землю родимую постоять! – воззвал к патриотизму Потапыч, стремительно врываясь на кухню и потрясая трухлявой узловатой дубиной, именуемой в простонародье волшебным посохом старейшины. Вслед за ним появился и представитель агентства в сопровождении еще двух домовых.